Когда в груди терзания и муки
И счастия несбыточного жаль,
Лишь музыки серебряные звуки
Снимают, как рукой, мою печаль.
(Уильям Шекспир)
Вергилий не смог уснуть, несмотря на то, что было уже очень поздно. У него не оказалось сил вернуться в свою спальню — так он бы не смог удержаться от того, чтобы прийти к Еве в комнату, чтобы поговорить, потому что недосказанность, которая осталась между ними, сводила его с ума. Ангел бродил по дворцу, петляя по коридорам и залам, неспособный найти себе места. Дойдя до одного из балконов на третьем этаже, Вергилий опустился на мраморный пол и спрятал лицо в ладонях. Он раз за разом прокручивал сказанные Евой слова, будто это могло помочь ему с ними смириться, но ему становилось от этого только хуже. Это было похоже на то, как если бы он сам вонзал нож себе в грудь, проворачивая его в ней, пока не образуется огромная дыра. — Это моя вина, — прошептал Вергилий, чувствуя, как в горле образуется неприятный ком. — Я не умею любить. Я ничего не знаю о том, как это нужно делать… «Мне хочется тебя пожалеть, но на этот раз лишь ты виноват в том, что с тобой происходит». Ангел убрал ладони от лица и прислушался — далекий и еле слышимый голос, казалось, раздавался повсюду, но не имел источника, из которого мог бы доноситься. Он словно был везде и нигде одновременно, и шел будто откуда-то изнутри него самого. Вергилий горько усмехнулся — он уже почти забыл, как звучит этот голос. Он был ласковым и спокойным, но в нем чувствовалась невероятная сила, которая находилась за пределами понимания любого из бессмертных, и тем более людей. — Вновь решила меня укорить? — спросил ангел, закрыв глаза. — Прости, конечно, но мне не до твоих нравоучений… «Мое возлюбленное дитя… Я не укоряю тебя, а просто пришла на зов о помощи. Если больно тебе, то будет больно и мне». — С чего тебе заботиться о такой мелочи? Разве тебя волнует наша суета? «Поверь мне — это совсем не мелочь. Я видела много раз, как ты совершаешь одну и ту же ошибку. В этот раз очень многое зависит от того, что ты решишь». — Что ты имеешь ввиду? О какой ошибке речь? — напрягся Вергилий. «Ты отпускал ее, и вы оба страдали… В твоей прошлой жизни, в жизни до нее… Каждый раз вам что-то мешало — обстоятельства, происхождение, судьба, а иногда и вы сами». — О какой прошлой ты жизни ты говоришь? Мне много тысяч лет… «Ты думаешь, этот мир существовал всегда? Нет, он не вечен — он имеет начало и конец, как и все миры, что я создавала, а моя дочь уничтожала». — Ты говоришь об… Эоне? — догадался Вергилий. — И сколько же миров уже было создано и уничтожено? «Бесчисленное множество — как и звезд, которые видят все, глядя на небо… Но не ты». — Спасибо, что напомнила… Теперь мне намного легче… «Ты разучился дослушивать до конца за эти годы? Я не просто так завела речь о твоем зрении. Ты помнишь, что тебе сказала Эона?». — О том, как мне вернуть зрение? Да, конечно помню… Я смогу вновь видеть в тот момент, когда буду молить о том, чтобы лишиться зрения. И что это должно значить? Я не понимаю! — почти прокричал Вергилий в ответ своей невидимой собеседнице. «Однажды это случится, и ты должен быть к этому готов. Мое несчастное дитя… Мне жаль, что моя дочь сделала это с тобой». — Ты не можешь сама вернуть мне зрение? Ты же всемогуща! «Не мной сотворено, не мной это будет разрушено… Просто наберись терпения. Сейчас ты должен думать только о том, что нужно делать дальше. В прошлой жизни ты сумел это сделать, но было слишком поздно». — Ты можешь показать мне ее? — попросил Вергилий. — Кем я был в прошлой жизни? «Ты увидишь, когда уснешь. Прошлое придет к тебе в виде сна. Может быть так ты сможешь решиться сделать все правильно. Ты сможешь это сделать». — Ты всегда называешь меня «дитя»… Почему? Не ты меня создала, а Шепфа. «Шепфа не смог бы создать тебя без меня. Я вдохнула в тебя жизнь, когда он создал оболочку. Ты мой ребенок, мой любимый сын — вот почему ты можешь меня слышать. Но сейчас я тебя оставляю. Помни о том, что ты получил шанс жить. Тебе пришлось слишком многое пережить, чтобы сейчас сдаваться. Удачи». Последнее слово улетело в небо с легким ветром и ласковый голос стих, растворившись в темноте ночи. Вергилий облокотился на каменную стену и тяжело вздохнул. Он не сразу смог вспомнить этот голос, но, когда у него это получилось, ангел понял, что он был с ним всегда. Ласково, но требовательно, иногда шепотом, а временами с криком, но его обладательница возвращалась к Вергилию, когда ему нужен был совет или наставление. Он не знал, слышал ли ее кто-то помимо него, но рассказывать об этом ангел никому не спешил. — Я всегда только слышу тебя, но ни разу не видел, — подумал он с тоской. — Интересно, какая ты… моя Мать. Поднявшись с холодного мраморного пола балкона, Вергилий зашел внутрь и направился к себе в спальню, полностью погруженный в мысли. Он думал о стольких вещах одновременно, что голова начала ныть от напряжения. Это было настолько непривычным для него, что ангел совершенно растерялся. Пройдя по коридору второго этажа к своей комнате, Вергилий замер напротив двери, ведущей в спальню Евы. Он даже не смог бы передать словами, как отчаянно ему хотелось открыть ее, но у него просто не хватило бы на это решимости. К тому же, как он мог потревожить сейчас ее сон ради собственных эгоистических желаний? Для Вергилия не было ничего важнее ее покоя и счастья, и все, что он хотел теперь сделать, шло в разрез с его убеждениями. Ангел заблудился в своих чувствах и желаниях, окончательно потеряв от них голову и навсегда распрощавшись с тем, кем он был раньше. Вергилий прошел дальше двери Евы и мимо своей, так и не найдя в себе желания уснуть.***
После теплого солнечного дня накануне и сильной жары до этого, утро понедельника выдалось на редкость прохладным. Дождя пока еще не было, но небо затянуло хмурыми тучами, а в воздухе физически ощущалась надвигающаяся гроза. Ева чувствовала себя разбитой — она плохо спала ночью и часто просыпалась, чувствуя, что лицо вновь стало мокрым от слез. Несмотря на это, девушка твердо решила, что стоит покончить с неопределенностью — она приняла решение больше не показывать Вергилию свои чувства, надеясь, что однажды они просто утихнут. Это далось ей с большим трудом — Ева не знала, как теперь вести себя рядом с ним, как разговаривать, как делать вид, что она к нему ничего не чувствует… Только подумав об этом, девушка чуть не заплакала, но сдержала слезы, больно прикусив нижнюю губу. — Почему это так тяжело? — с тоской подумала Ева. — Почему мне кажется, что роднее него у меня никого нет? Это же не так! У нее были родители, брат, друзья… Так почему все ее мысли были только о нем? Девушка стиснула ткань юбки и зажмурила глаза. Ей больше не хотелось терзать саму себя бессмысленными надеждами. «Вергилий добр к ней, но не более», — так она твердила себе всю ночь и утро, но легче от этого не становилось. Еве было даже еще труднее, потому что чувство невзаимной любви оказалось болезненнее, чем она представляла. С этим оказалось невероятно тяжело смириться, но девушка твердо решила идти дальше. — Нужно просто это пережить, — убеждала себя Ева. — Я не одна такая. Многие справляются, значит и я смогу… Проверив все учебники и тетради в сумке, девушка вышла из комнаты и спустилась на первый этаж в обеденный зал. Ее отец, мать, Арей, а также Силли, Габи, Крис и Ливия уже были здесь. Люцифер, Лилит и Каллисто не присутствовали, и Ева решила, что они еще не проснулись. Она огляделась в поисках Вергилия, но его здесь тоже не было. — Всем доброе утро, — поздоровалась она. Арей, Силли и Крис просто кивнули, потому что завтракали, а Ливия промолчала — она глядела себе в тарелку и перебирала ложкой хлопья в молоке, будто ей совершенно не хотелось их есть. — Выглядишь уставшей, — заметила Вики и Мальбонте тоже поднял на дочь взгляд. — Плохо спала? — Все в порядке, — покачала Ева головой. — Просто еще не проснулась, наверное. — Выпей кофе, — предложил Мальбонте и указал на турку, стоящую на маленькой угольной плитке, из которой шел ароматный пар. — Поможет взбодриться. Ева кивнула и молча налила себе кофе в чашку, а затем взяла несколько блинчиков и полила их шоколадным сиропом — больше сейчас она все равно не смогла бы съесть. В отличие от нее и Ливии, парни ели с большим аппетитом, налегая на все, что стояло на столе. — Сегодня у нас урок полетов, — напомнил Арей Еве и откусил большой кусок от тоста с копченой рыбой. — Ты не забыла форму? — Нет, — покачала она головой. — Взяла. Арей посмотрел на Вики, и они обменялись обеспокоенными взглядами. Мальбонте тоже заметил, что Ева сама не своя — девушка уныло отпивала кофе маленькими глотками и отщипывала от блинчиков крохотные кусочки, без особого энтузиазма отправляя их себе в рот. Даже Крис и Силли, оторвавшись от уничтожения еды, заметили ее странное поведение — обычно Ева всегда была в хорошем настроении, даже если что-то не ладилось. Силли посмотрел на нее, а затем на сестру и заметил, что состояние у девушек схожее. Конечно же, озвучивать свою догадку он ни в коем случае не собирался. — Ева… давай ты сегодня не пойдешь на занятия? — предложил Мальбонте и Вики одобрительно покивала головой. — Ты выглядишь уставшей. Может, пойдешь к себе и поспишь? — Да, милая, — согласилась Вики. — Ничего страшного не случится, если ты пропустишь один день. — Нет, я пойду, — покачала головой Ева. Ей совсем не хотелось оставаться сейчас дома — она боялась случайно остаться с Вергилием наедине. Она была еще не готова к этому. — Все в порядке. Выйду на свежий воздух и мне сразу полегчает. — Если станет совсем плохо, Арей донесет ее на руках, так что не волнуйтесь, — серьезным тоном произнес Габи, а затем прыснул себе в тарелку с мюсли. Друзья бросили на него осуждающие взгляды, но он остался совершенно невозмутимым, продолжая уже спокойно есть свой завтрак. — Спасибо, конечно, но я сама могу о себе позаботиться, — хмуро отозвалась Ева и Габи тут же стушевался, вжавшись в спинку стула. Дальше все ели молча и в большом напряжении, потому что настроение девушки распространялось вокруг, словно ядовитый дым. Арей обеспокоенно поглядывал на Еву, но не решался задать ей даже самый безобидный вопрос, потому что то, как она терзала блинчики, говорило о том, что девушка как минимум чем-то расстроена. Закончив завтракать, все попрощались с Мальбонте и Вики, и поспешили в Академию. Только Ливия ничего не сказала, просто слабо кивнув напоследок. До Академии все шли молча и только Силли с Крисом иногда о чем-то перешептывались, идя немного позади остальных. — День сегодня начался как-то неудачно, — заметила Вики, когда она и Мальбонте отправились в кабинет, чтобы приступить к своим каждодневным обязанностям. — Ева темнее тучи, да и Ливия какая-то странная — слишком тихая… — Может, Люцифер снова что-то натворил? — предположил Мальбонте, ненадолго оторвавшись от подробных чертежей, которые ему прислали инженеры. — Думаешь, стоит как следует разобраться? — Нет, я не думаю, что дело в этом, — покачала Вики головой. Она села на диван и задумчиво посмотрела куда-то в пустоту. — Тут что-то другое… — Надеюсь, ты права, потому что я не хочу волноваться еще и об этом, — нахмурился Мальбонте и показал ей чертежи. — После Фестиваля нужно начать работу над проведением телефонных линий и мне нужно тщательно обсудить это с инженерами и строителями… — Ты займешься технической стороной и материалами, а я разработаю схемы размещения телефонных столбов в городе. — Буду очень благодарен — это облегчит задачу. Взяв карту города, Вики положила ее на пол, села рядом и начала ручкой отмечать подходящие места, иногда задумчиво поджимая губы и морщась. Мальбонте время от времени поглядывал на нее тайком и улыбался от ее сосредоточенного вида. Несмотря на желание просто смотреть на жену, ему все-таки пришлось заняться работой, потому что это было достаточно важным делом и могло стать началом больших перемен в Виктуаре. Мальбонте уже давно хотел превратить город в технологически развитое место, несмотря на большое сопротивление древних ангелов и демонов, которые получили место в Парламенте лишь из-за своего возраста и богатства. Только благодаря тому, что в нем заседали и относительно молодые бессмертные вроде Дино и Мими, Виктуар получил шанс на преобразование. Несмотря на то, что на Небесах и в Аду официально преобладал монархический строй, Мальбонте стремился к тому, чтобы прийти к республиканской форме правления, считая, что за этим будущее. И все же, он знал, что бессмертные еще не готовы к такому, поэтому оставлял за собой и Вики главенствующую роль в управлении Небесами и Адом. — Ты видела сегодня Вергилия? — вдруг вспомнил об ангеле Мальбонте. — Он не был на завтраке и в комнате его тоже нет. — Нет, не видела, — покачала головой Вики и поднялась с пола. — Думаю, стоит его поискать. Посмотри карту, я отметила подходящие места для телефонных столбов. — Да, конечно… Но сильно не переживай, если не найдешь Вергилия сейчас. Он любит иногда куда-то ненадолго исчезать. — И все же, я попробую его найти. Скоро вернусь. Вики вышла из кабинета и решила для начала проверить все места во дворце, где любил бывать Вергилий, чтобы остаться в одиночестве. Она осмотрела балконы второго этажа, библиотеку, комнату с фортепиано, но ангела нигде не было. Затем Вики проверила его спальню, думая, что он мог уже туда вернуться, но она так и оставалась пустой. Немного подумав, она решила подняться на третий этаж. Осмотрев балконы, Вики пошла в коридор с незастекленными арками и к собственному облегчению, наконец, нашла Вергилия здесь. Ангел сидел на одной из арок, прислонившись к стене и закрыв глаза. — Вот ты где, — улыбнулась Вики, подойдя к нему. Вергилий открыл глаза, но даже не пошевелился — он выглядел уставшим, бледным и очень подавленным. — Я тебя везде искала, ангелочек. — Здравствуй, Вики, — слабо отозвался он и на несколько мгновений вновь прикрыл веки. — Тебе что-то нужно? — Я просто хотела увидеть тебя и убедиться, что ты в порядке, но мне очевидно, что что-то не так. — Нет, все хорошо. Я просто… хотел побыть один. — Я вижу, что это не так, — покачала головой Вики и присела рядом с ним на каменную арку. — Ты снова не спал? — Это так заметно? — слабо улыбнулся Вергилий. — У меня просто бессонница. Не могу спать. — Ты такой уже пару дней… Это никак не связано с тем, что тебе рассказала Ильхам? Ты не обязан рассказывать, о чем вы разговаривали, но я просто хотела бы знать, почему ты сам не свой… — Она видела мое прошлое и то, как… я лишился зрения. — И ты снова вспоминаешь о том, как это произошло? — предположила Вики. — Об этом тоже, — кивнул Вергилий и тяжело вздохнул. — А еще о том, что я совершенно не понимаю, кто я вообще такой и для чего живу. Я чувствую себя так, словно мне уже давно было пора покинуть этот мир. — Прошу, не говори так… Ты действительно думаешь, что тебе здесь нет места? — Иногда да. Мне кажется, я живу уже слишком долго. Временами я чувствую огромную тоску, усталость, а теперь еще и гнев… Я хочу видеть этот мир и всех вас, но не могу. Сейчас я думаю только об этом и злюсь из-за того, что не способен это изменить. Много ли слепых бессмертных? Что миру может дать тот, кто лишен зрения? Зачем я вообще ему нужен? — Ты нужен всем нам, — улыбнулась Вики и, подсев ближе, взяла ангела за руку. — Ты бы знал, как я скучала по тебе и как Мальбонте изо всех сил пытался найти тебя… Думаешь, он стал бы стараться просто так? Когда ты вернулся к нам, я почувствовала себя абсолютно счастливой и моя жизнь стала идеальной! Я надеялась, что… ты тоже этому рад, но теперь я вижу, что это не так. — Вики, ты меня не поняла, — покачал головой Вергилий и еле заметно улыбнулся. — Я рад вернуться, правда. Просто… сейчас я переживаю… кризис личности? Я не знаю, как правильно это назвать. — Кризис личности? У тебя?! — А что в этом такого удивительного? — Ну, ты всегда казался мне таким духовно развитым, что в это трудно поверить, — пояснила Вики и смущенно посмеялась. — Так… в чем заключается этот кризис? Что ты чувствуешь? — Как бы объяснить… Ты когда-нибудь чувствовала себя так, будто боишься сделать что-то такое, что идет в разрез с твоими моральными устоями, но при этом очень хочешь этого? — неуверенно спросил Вергилий. — Хах, ну, конечно же чувствовала и очень много раз. Когда-то даже мои чувства к Мальбонте были чем-то запретным… Меня многие осудили за то, что я просто встала на его сторону, но мне было все равно. Это как-то схоже с тем, что чувствуешь ты? — Ну… немного схоже. И как же ты решилась? — Это то, к чему стремилось мое сердце, — пожала плечами Вики. — Мое решение имело большое значение, и оно могло быть ошибочным, но я верила, что так нужно поступить… Точнее, я хотела этого. — Тебе было страшно? — спросил Вергилий тихо. — Что ты чувствовала? — Конечно, мне было очень страшно! Я вела себя на войне, как идиотка… Но я осознала свои ошибки и в дальнейшем вела себя более решительно. Иногда, разумеется, нужно следовать зову разума — без этого никак нельзя… Но чаще я слушала свое сердце и это почти всегда приводило меня к правильному решению, особенно, если дело касалось любви. — Как ты поняла, что любишь Мальбонте? И еще… Как ты поняла, что ваши чувства взаимны? — Как много вопросов, — снова смутилась Вики. — Сначала было тяжело. Наши отношения походили на войну, но все же я видела, как он хочет, чтобы я была рядом и встала на его сторону. Все произошло очень быстро, даже слишком… Когда с Шепфа было покончено, все резко замедлилось. Я даже думала, что Мальбонте решил забыть о том, что между нами было. — Но ты была терпелива, да? — догадался Вергилий. — Да, все так, хоть мне было и очень нелегко. Я старалась заботиться о Мальбонте и показать ему, что я рядом, несмотря ни на что. У него тоже был, можно сказать, кризис личности. Он лишился цели всей своей жизни, победив Шепфа. Ему пришлось очень нелегко. Мальбонте вел себя так… неловко и неуверенно, но однажды он, наконец, смог сделать шаг навстречу. — То есть ты советуешь мне… терпение? — А разве тебе нужно его еще больше? Ты, как мне кажется, и так достаточно терпелив. Нет, я советую тебе быть более решительным. Ты временами такой робкий, что тебе хочется дать небольшого пинка, ангелочек. — Я иногда и сам чувствую, что это необходимо, — рассмеялся Вергилий. — Спасибо за разговор и совет. — Всегда рада помочь, — улыбнулась Вики. — А теперь тебе стоит отправиться в свою комнату и как следует поспать. Или, может, ты хочешь поесть? — Нет, ты права. Теперь я чувствую, что смогу уснуть. — Тогда я провожу тебя, чтобы быть уверенной, что ты правда лег. Идет? Вергилий кивнул и уже в более приподнятом настроение послушно пошел следом за Вики, по дороге размышляя о том, что она сказала. Он думал о Еве и о том, что она сказала перед тем, как сбежала от него прошлой ночью. Ему хотелось отмотать время назад и не дать ей уйти, а еще рассказать о том, какие чувства он испытывает на самом деле. Вергилию было трудно объединить их во что-то одно и выразить это словами — он ощущал так много всего и сразу, что от этого у него постоянно ныло сердце и болела голова. Ангел постоянно находился в томительном ожидании какого-то знака свыше, что отныне ему позволено дать волю своим чувствам. Вергилию постоянно приходилось себя подавлять и запираться в спальне, чтобы случайно не натворить чего-то непозволительного, а это кого угодно доведет до стресса — даже древнего ангела. — Меня не испепелила ненависть Эоны, не уничтожила ярость Шепфа… Но это девушка меня, наверное, убьет, — с тоской подумал Вергилий, когда попрощался с Вики и сел на постель, спрятав лицо в ладонях. Это было мучительным чувством, в котором объединились тоска, обида, неверие, желание, а еще огромная нужда всегда быть рядом, защищать и окружать заботой. Вергилий снял джинсы и рубашку, переодевшись в пижамные штаны и футболку, а затем упал на кровать лицом вверх, раскинув руки в стороны. Он думал о Еве, вспоминал ее смех и прикосновения, медленно, но верно утопая в своих чувствах к ней. — Странно… Это так больно, но и приятно, — с удивлением осознал Вергилий и положил руку на грудь, чувствуя, как бешено бьется его сердце. — Разве так бывает? Он вспоминал каждый момент, который пережил вместе с ней, думал о ее доброте и понимании, красивом нежном голосе и мягких волосах… Ангелу теперь стало все равно на ее упрямство и вздорный характер, потому что они сейчас ему даже нравились и он с удивлением осознавал это. Вергилий почувствовал, как губы сами по себе растягиваются в улыбке, несмотря на ноющую боль в груди. Это было очень странно и необычно, но он больше не собирался сопротивляться этим незнакомым ощущениям. — Будь, что будет, — решил он и закрыл глаза. — Я не хочу больше с этим бороться. Немного успокоившись после пережитого осознания, Вергилий еще несколько минут поворочался в кровати, все еще думая о Еве, но постепенно, все-таки, смог уснуть, совершенно забыв о том, что его в нем ожидало.***
День в Академии у Евы совершенно не задался. Она почти не слушала Геральда на его занятии и несколько раз с трудом ответила на вопросы, что он, конечно же, заметил. К ее радости, остальные преподаватели сегодня решили не мучить ее уставшую от мыслей голову. Арей тоже не мог сосредоточиться, постоянно смотрел на нее тайком и слышал, как она печально вздыхает, глядя себе в учебники. Последним занятием были полеты с Энди, и Ева, чувствуя облегчение, отправилась во время перерыва в раздевалку с остальными студентками. — Ты снова сама не своя, — заметила Клео тихо. — Расскажешь, в чем дело? — Это не то, из-за чего тебе стоит переживать, — Ева с трудом заставила себя улыбнуться и сосредоточилась на шнуровании ботинок, но подруга не собиралась от нее отставать — она закрыла металлическую дверцу своего шкафчика с вещами и села рядом, несколько раз оглянувшись, чтобы убедиться, что их никто не подслушает. — Ты постоянно твердишь, что не стоит все держать в себе. Тебя это не касается? — Иногда трудно говорить о том, что приносит боль. — Значит, тебе больно, — кивнула Клео удовлетворенно. — Это как-то связано с Вергилием? — У меня и без него проблем хватает, — хмуро отозвалась Ева и проверила свои митенки на прочность, сильно потянув их пальцами. — Моя жизнь не вертится вокруг этого… ангела. — Плохо врешь. Видимо, дело и правда именно в нем… Он тебя обидел? — Нет, конечно он меня не обижал. Просто мне уже надоело на что-то надеяться. Он звал вчера меня погулять, но я отказалась. — Он так сильно тебе нравится? — спросила Клео и погладила подругу по плечу. — Наверное, это правда так, раз ты ведешь себя так… странно. — Вергилий мне уже не просто нравится, — покачала головой Ева и с тоской посмотрела на нее. Глаза девушки заблестели и она тяжело вздохнула. — Я… кажется, люблю его… — Любишь?!.. Ты уверена в том, что это действительно так? — Я много об этом думала, так что… уверена в этом. Я его люблю. Какая глупость… — Но вы же совсем недавно познакомились, — засомневалась Клео и ошеломленно коснулась пальцами губ, будто проверяя, что они все еще не месте. — Тебе не кажется, что для любви слишком рано? — Я ведь уже говорила, что для меня это не так, — Ева поджала губы, словно сдерживала подступившие слезы. — Мне кажется, что мы всегда были знакомы. — Милая… И что ты собираешься делать? Так и будешь от него бегать? — А что прикажешь делать? Он то притягивает меня к себе, то отталкивает… Я так не могу больше. — Тогда… признайся ему, — улыбнулась Клео, и Ева удивленно округлила глаза. — Да, я говорю серьезно! Признайся ему в своих чувствах и тогда точно будешь знать, что делать дальше. — Хочешь, чтобы я опозорилась? — прошептала Ева испуганно. — Нет, я не могу… И хватит об этом. У нас сейчас занятие. Я не хочу отвлекаться. Клео ничего не сказала на это, осуждающе покачала головой и пошла следом за подругой к назначенному месту. В этот раз Энди выбрал достаточно опасную местность — студенты должны были слететь с обрыва, а затем пролететь через густой лес и приземлиться на поляне в трех километрах от начальной точки. Еве нравились эти занятия, потому что иногда можно было выбраться за пределы Виктуара, чтобы вдоволь полетать в окружении нетронутой природы. Энди ждал всех на восточной части стены, уже разделяя студентов на группы. После того, как все были в сборе, он скомандовал нажать на абсондеры и полетел впереди всей группы, указав рукой нужное направление. Примерно через пять минут студенты приземлились на самом краю огромного обрыва, под которым расстилался древний хвойный лес. Некоторые испуганно глядели вниз, а другие с восторгом ожидали начала полетов и смеха ради подталкивали друг друга к самому краю. — Если кто-то пострадает, то сразу же дайте об этом знать, выпустив сигнал в воздух, — строго произнес Энди, оглядев всех своих учеников. — Летите осторожно, глядите в оба. Взлетаем! Ева и Арей махнули друзьям и, не теряя времени спрыгнули с обрыва спиной вперед, лишь в последний момент расправив крылья, на что Энди недовольно прокричал им не самые ласковые слова вслед. Крис и Силли поспешили за ними следом, не желая отставать, но те уже успели оторваться, оставляя остальных позади. Услышав радостный возглас Габи, Ева на секунду оглянулась и лишь в последний момент успела увернуться от массивного дерева ели, стоящего впереди. — Не спи! — рассмеялся Габи и свернул немного влево, скрывшись за густой растительностью. Ева лишь успела краем глаза заметить большие красные крылья, несущие своего хозяина через лес. Петлять между близко стоящими деревьями было немного опасно, но все же слишком весело, чтобы сильно бояться. Вероятность перелома костей не шла ни в какое сравнение с этим невероятным чувством непрерывного полета так высоко над землей. Иногда Ева опускалась к земле и касалась руками цветов и травы, а затем вновь поднималась вверх почти к кронам деревьев. На губах у нее сама собой появилась счастливая улыбка — она чувствовала дикий восторг и воодушевление, которые выместили из головы все тревожные мысли и горькую печаль. Несколько раз мимо Евы пролетали другие студенты — она видела Криса, который летел чуть позади и подначивал Силли, подгоняя друга лететь еще быстрее. Ливия иногда нагоняла их, но постоянно отставала, что казалось весьма непривычным, потому что она всегда изо всех сил старалась опередить как можно больше студентов, стремясь оказаться в первой пятерке. Сейчас же, девушка словно совершенно не старалась, ведь занятие ее совершенно не волновало. Через несколько минут полета, Ева почувствовала, что ей совершенно не нужно следить за собственными движениями — тело и крылья сами вели ее через лес, огибая деревья и массивные ветви с длинными хвойными иголками. Это напоминало медитацию — сознание очистилось, голова приятно опустела, а в мыслях наступил долгожданный покой. Ева не думала ни о чем — ни о Вергилии, ни о своих чувствах к нему, от которых ныло сердце. — Наконец… мне просто хорошо, — проскользнула к ее голове ненавязчивая мысль и тут же улетучилась. Ева ненадолго прикрыла глаза, а когда открыла, уже привычный пейзаж исчез. Шум ветра и крыльев в ушах стих, а лес испарился вместе с запахом мокрой травы и хвои. Стало трудно дышать, будто внезапно был перекрыт кислород, а все тело онемело и перестало слушаться. Ева приземлилась на плотную твердую поверхность и огляделась вокруг, но пространство было погружено в кромешную темноту. Ей хотелось убежать отсюда, но ноги не шли вперед, словно утопая в чем-то густом и вязком. — Я разве сплю? — подумала Ева. — Я же летела… разве нет? Отметая мысли о том, что весь день мог оказаться лишь сном, девушка попробовала еще несколько раз сделать шаг вперед, и через несколько попыток у нее получилось сдвинуться с места. Как только она смогла это сделать, внезапно вдалеке, разгоняя мрак, засиял тусклый белый свет, похожий на скрытую за ночными облаками одинокую звезду. Ева, сначала почувствовав испуг, следом за этим испытала легкое любопытство и желание приблизиться к этому холодному свету и разглядеть, от чего он исходит. Пройдя совсем немного, она поняла, что сияние распространяется от чьей-то фигуры, завернутой в длинный серый плащ до самого пола. Из плаща выглядывала тонкая бледная рука, которая держала большую косу, с лезвия которой в темноту пола падали капли багрового цвета. — Кровь? — испуганно догадалась Ева, но все равно подходила все ближе к мрачному силуэту. Сделав несколько осторожных шагов, девушка вдруг испытала очень сильное дежавю, будто тот, кто стоял перед ней с косой в руках, был ей давно знаком или она уже когда-то видела похожую картину раньше. Ева хотела разглядеть фигуру поближе, но лицо или то, что должно было быть им, ускользало от нее, словно его обладатель не желал быть узнанным. Перед глазами у девушки поплыло и она, не устояв на ногах, опустилась на пол. — Тебе страшно?, — услышала она тихий шепот, исходивший будто отовсюду, но каким-то образом Ева догадалась, что с ней говорит именно фигура в плаще. — Поэтому ты не можешь увидеть меня… В конце концов, все боятся только одного… — Кто вы? — тихо спросила девушка, подняв взгляд. — И где я? — Узнаешь, если не испугаешься, — твердо произнесла фигура и лезвие косы опасно заблестело, словно отозвавшись на голос своего хозяина. Ева хотела задать еще вопрос, но не успела, потому что фигура исчезла, растворившись в белесом дыме, а вместо нее появились уже знакомые черные тени со светящимися белыми глазами. Они быстро окружили девушку со всех сторон, будто пытались помешать ей сбежать, а затем начали что-то шептать на непонятном ей языке. Тени нависали над Евой, тянули к ней руки, топали ногами, грозясь схватить ее в любое мгновение… — НЕТ! НЕ ТРОГАЙТЕ МЕНЯ! Девушка громко закричала и сильно зажмурила глаза. Жуткий шепот и громкий топот множества ног стихли, постепенно вернулся шум ветра, и Ева открыла глаза. Лес и его запахи вернулись, как и шум ветра, но все двигалось медленно, словно время начало растягиваться и забыло о том, как ему следует идти. Девушка увидела, как прямо перед ней появилось огромное дерево кедра, которое она уже никак не успевала облететь. — Энди меня убьет, — успела обреченно подумать Ева и закрыла глаза, рефлекторно выставив вперед сжатый кулак и уже представляя, сколько переломов ей придется получить. В это мгновение время вновь вернулось к обычному течению, и девушка почувствовала сильный удар, а затем оглушительный треск дерева и то, как бесконтрольно летит куда-то вперед и вниз. Ева не рискнула открыть глаза, но выставила руки перед собой, пытаясь так смягчить падение. Несмотря на это, оно оказалось очень сильным и болезненным, и из девушки от него вышибло весь дух. Девушка упала ничком на землю и из последних сил прикрыла голову руками, потому что услышала над собой жуткий треск, будто дерево решило обрушиться прямо на нее. Сознание поплыло, а в ушах громко застучала кровь, и Ева поняла, что находится на грани того, чтобы отключиться. Звуки вокруг стихли, глаза отказались открываться, а тело ныло от боли. Она не знала, сколько так пролежала, но, как ей показалось, совсем скоро совсем рядом послышались знакомые голоса. — Ева! — раздался звонкий и испуганный девичий голос. Сразу после этого девушка почувствовала, как чьи-то сильные руки переворачивают ее на спину, стараясь не навредить еще больше. — Черт, у нее кровь, — этот голос Ева сразу узнала и мгновенно успокоилась. Это был Габи — она была в этом точно уверена. — Я пошлю сигнал! — испуганно сказала девушка с тонким голоском, и Ева поняла, что это Шарлотта. От мысли, что рядом с ней ее друзья, ей стало очень легко, несмотря на боль. Она почувствовала, как Габи касается ее руки, а затем головы — он пытался остановить кровотечение. — Ева, открой глаза, — попросил он и осторожно погладил ее по щеке. Девушка постаралась выполнить просьбу друга и увидела перед собой его испуганное, но обрадованное лицо. — Ты слышишь, что я говорю? Ты помнишь, что произошло? — Да… Немного не справилась… с управлением, — слабо произнесла Ева и через силу улыбнулась. Габи, ничего не сказав в ответ, прижался лбом к ее лбу, и его кожа пропиталась кровью. Сразу после этого в глазах у нее снова помутнело и сознание окончательно покинуло ее. Ева лишь слышала много голосов, приближающихся к ней, а затем почувствовала, как ее заботливо подняли на руки и куда-то понесли. Девушка пыталась приоткрыть глаза, но сил у нее на это больше не было. В голове стоял туман, тело ныло от боли, а в ушах так и раздавался тихий голос той фигуры в плаще, лицо которой она так и не сумела разглядеть.***
Вергилий, наконец-то сумевший уснуть после двух бессонных ночей, сквозь сон чувствовал, как быстро колотится его сердце, хотя никаких причин для этого не было. Ангел брел в темноте в своем сновидении, ощущая себя и свое тело так, будто он бодрствовал. Тьма была настолько привычна ему, что Вергилий даже не сразу понял, что она начала рассеиваться, а впереди засиял яркий свет, к которому очень хотелось идти и узнать, что это означает. «Иди вперед, если хочешь увидеть… Не бойся». Ангел протянул руку и почувствовал, как схватился за что-то, напоминающее дверную ручку. Он потянул ее на себя и услышал громкий скрип, словно действительно отворял дверь. Свет засиял еще ярче и полностью окружил Вергилия, унося его куда-то далеко отсюда. Он почувствовал, как его тело завибрировало, будто душа хотела вылететь из него, и ангел поддался этому, потому что знал, что так и нужно сделать. От яркого слепящего света Вергилию захотелось закрыть глаза — он зажмурился и сделал глубокий вдох, будто вынырнул из воды. Несколько раз моргнув и резко распахнув глаза, ангел увидел, что его окружение полностью изменилось. Оглядевшись, он понял, что стоит посреди незнакомого сада — здесь цвели яркие цветы с дурманящим ароматом, пели птицы, спрятавшиеся в ветвях миндаля и черешни, а в пруду плавали маленькие лепестки цветущего абрикоса. Вергилий вытянул руки перед собой и почувствовал, как сильно колотится его сердце — он видел их, видел собственными глазами! Ангел подошел к пруду, посмотрел на свое отражение и узнал собственные черты лица, правда волосы у него оказались каштановыми, вместо пепельных. Глаза остались такими же, только в них не было знакомой тоски, которую он помнил даже тысячи лет спустя — они выглядели счастливыми и яркими. Вергилий с интересом оглядел свою одежду — это был темно-синий наряд с серебристой изящной вышивкой, похожий на кафтан. — Так странно… кто я? — обескураженно подумал ангел и коснулся своего лица — отдаленно знакомого, но все же чужого. — Точнее… кем я был? И где я? От размышлений его отвлек звонкий женский смех, который шел из глубины сада. Вергилий оторвался от разглядывания себя и поднял взгляд, увидев идущих по каменной тропике девушек в скромных нарядах в пол, но сшитых из ярких тканей. Они весело обсуждали что-то, но, увидев его, тут же опустили головы и уважительно поклонились. Ангел растерялся, но вдруг заговорил — голос оказался похож на его собственный, но был немного ниже. — Можете идти, а ты, Нулефер, составишь мне компанию? Вергилий нахмурился и коснулся пальцами губ — он точно не собирался говорить ничего подобного, но быстро понял, что здесь просто не может идти против произошедших событий, ведь это уже случилось, а прошлое изменить нельзя. Одна девушка вышла вперед, а остальные, не поворачиваясь к нему спиной, быстро удалились. Вергилий подошел к той, которую назвал Нулефер и стал ее разглядывать — она не поднимала головы, покрытой белым платком и молчала. Он нерешительно оглядел ее наряд — голубой кафтан с золотой цветочной вышивкой, и почувствовал, будто уже видел это однажды. — Незачем тебе скрывать свои чудесные волосы под этой ненужной тканью, — хмуро произнес тот, кем был когда-то Вергилий, а затем коснулся волос девушки и снял с ее головы платок, закрепленный на тонком ободке. Ткань оказалась мягкой и гладкой на ощупь. — Посмотри на меня, пожалуйста. — Да, повелитель, — кротко отозвалась девушка и подняла на него лучистый взгляд ярко-синих глаз в обрамлении черных длинных ресниц. Сердце у Вергилия тут же забилось в бешеной чечётке, а в груди и голове разлилось томящее приятное тепло. Он был уверен, что знает ее и всегда смог бы узнать из тысячи других это драгоценное сердцу лицо. Ему хотелось позвать ее по имени, но с губ слетели другие слова. — Ты погуляешь со мной? Сегодня такая чудесная погода для прогулок… — Как вы пожелаете, повелитель… — Тогда идем, — улыбнулся Вергилий и, положив платок девушке на плечи, пошел по тропинке вглубь сада, а она, оставаясь немного позади, пошла следом. Он постоянно оборачивался на нее, но та даже не поднимала головы, чтобы тоже посмотреть в ответ. Вскоре молчаливые спутники скрылись среди густых деревьев абрикоса, который цвел маленькими розово-белыми цветами. Это было похоже на райский сад — тихий, спокойный и полный мирной радости. На одной из веток висела кормушка для птиц и Нулефер, подойдя к ней, открыла дверцу и насыпала туда немного зернышек из маленького кожаного мешочка, который оказался спрятан в кармане ее кафтана. Горстку зерна девушка оставила на ладони и маленькие птички, полностью доверившись ей, стали клевать еду прямо с ее руки. Вергилий стоял позади нее и любовался ею, до сих пор не веря своим глазам. Это было огромным подарком, и он не знал, заслужил ли он как-то наслаждаться этим или же нет. — Вы сегодня молчаливее, чем обычно, — вдруг сказала Нулефер и обернулась к нему. — Вы здоровы? — Абсолютно здоров, — кивнул Вергилий и подошел к ней. — Но меня тревожит, что ты так холодна ко мне. — Отнюдь, повелитель… Вы меня неправильно поняли. Простите, что вам пришлось так думать. — Тогда посиди со мной рядом. Я кое-что хочу тебе показать. Вергилий протянул Нулефер руку и провел ее к маленькой лавочке. Девушка смущенно отводила взгляд, а он не мог оторвать от нее глаз — настолько она была красива. Выбившиеся из ее прически прядки у лица раздувал легкий ветерок, а синие глаза сияли мирным спокойным светом. Вергилий не отпускал ее руку и Нулефер смущенно покраснела. — Зря вы так, — вздохнула она и провела рукой по прическе. — Здесь могут гулять… другие мужчины. Если меня увидят такой? — Ну, тогда я просто прикажу отрубить головы всем, кто посмеет на тебя взглянуть, — ответил Вергилий и сам мысленно ужаснулся этим словам. Девушка испуганно посмотрела на него и тот, кем был ангел в прошлом, стушевался и смущенно улыбнулся. — Прости, это просто глупая шутка. — Я успела очень испугаться. Не шутите о смерти, повелитель… Не говорите о подобном так легко. — Ты права, не стоит гневить Бога… Лучше покажу тебе то, что хотел. К удивлению для самого себя, Вергилий вытащил из кустарника спрятанную там большую деревянную шкатулку с мелкими круглыми отверстиями и дверкой сверху. Он поставил ее на скамейку рядом с Нулефер, и девушка с интересом начала разглядывать ее, касаясь пальцами гладкой деревянной поверхности. — Что это? — спросила она задумчиво. — Открой и увидишь, — ответил Вергилий и указал на дверку. — Это для тебя. Нулефер взяла шкатулку в руки и, разместив ее у себя на коленях, осторожно подняла простой замок на дверке и медленно открыла ее. Из нее тут же начали вылетать большие разноцветные бабочки. Они окружили ее, некоторые даже приземлились на руки и голову, и девушка восторженно вздохнула, радуясь такой красоте. Самые свободолюбивые насекомые тут же разлетелись вокруг, прячась на ветках деревьев или в бутонах ярких цветов. — Спасибо вам большое, но… вы же не мучили их, садя в эту шкатулку? — вдруг загрустила Нулефер. — Ни в коем случае, — ответил Вергилий. — К тому же, я знал, что ты их точно отпустишь. Девушка скромно и благодарно улыбнулась, а затем осторожно провела пальцем по крыльям бабочки, сидевшей у нее на запястье. Вергилий снова протянул свою ладонь к руке Нулефер, и бабочка тут же улетела. Девушка разочарованно посмотрела ей вслед, а затем перевела неуверенный взгляд на него. — Вы что-то хотели сказать, повелитель? — спросила она неуверенно. — О многом, но никак не найду слов, — признался Вергилий и мысленно смутился от этих слов. Ему было тяжело от того, что он неспособен никак повлиять на то, что происходило, но при этом он наслаждался каждым мгновением, ведь сейчас он, наконец, мог видеть её. — Тогда… начните с главного. Вы ведь умеете находить нужные слова, я знаю. — И при этом я мгновенно теряюсь, когда смотрю на тебя. Прям как сейчас. Вергилий сунул руку в потайной внутренний карман своего кафтана и пораженно посмотрел на то, что вытащил из него. Это был эгрет в виде бабочки, выполненной из золота и ярких сапфиров. Он показал его Нулефер, а затем осторожно воткнул его в ее прическу и улыбнулся, довольный тем, что украшение так идет девушке. — Зачем вы дарите мне такие подарки? — прошептала она и коснулась эгрета. — Мне ведь не поверят, что это мое. Отберут еще… — Если кто-то посмеет это сделать, то будет жестоко наказан, — нахмурился Вергилий, но его взгляд быстро смягчился от смущенно вида Нулефер. Он взял ее за руки и слегка притянул к себе. — Мы с тобой так давно знакомы… Ты знаешь мои секреты и мечты, мои страхи и самые сокровенные желания… Я никому не доверяю, как тебе. — Мне очень приятно слышать это, повелитель… — Прошу не называть меня так, когда мы с тобой наедине. Зови меня Кан. — Так вот, как меня звали… Кан, — подумал Вергилий. — Я до этого момента даже не мог это вспомнить. И Ева была со мной рядом даже тогда. — Хорошо, но только наедине, — улыбнулась Нулефер. — Это то, что вы хотели мне сказать? — Не только это, — продолжил Вергилий. Внутреннее смятение отражалось на его голосе, но он уверенно продолжил. — Я хочу, чтобы ты была со мной. — Но я и так с вами всегда… Но вы должны понимать, что однажды меня выдадут замуж и нам придется расстаться. — Поэтому я хочу, чтобы ты вышла замуж за меня. Если ты, конечно, этого хочешь… Вергилий чуть не задохнулся от охватившего его волнения. По всему телу сначала волной прокатился жар, а затем его бросило в дикий холод. Ева, которая была когда-то Нулефер, пораженно смотрела на него во все глаза, а на ее щеках появился яркий румянец. — А если я скажу, что не хочу? — спросила она осторожно. — Ну, тогда мне придется это принять, хоть это и будет очень больно, — слабо улыбнулся Вергилий, хотя внутри него сейчас бушевало обжигающее пламя. — Это весьма неожиданно… Вы удивили меня. — Я не прошу соглашаться сейчас… Ты можешь думать столько, сколько тебе будет нужно и… — Но я согласна, — еще сильнее покраснев, сказала Нулефер и решительно посмотрела в глаза Вергилию, в которых он увидел не себя, а того, к кому она обращалась на самом деле. — Значит, Бог ко мне милосерден, — облегченно улыбнулся он и нежно поцеловал ее теплые руки, коснувшись губами каждого тонкого пальца и ладоней. Но долго насладиться этим у Вергилия не вышло — краски начали тускнеть, запахи цветущего абрикоса и шалфея исчезли, а лицо девушки, которую он любил даже в прошлой жизни, начало растворяться в плотном тумане. Он вновь погрузился в привычную темноту, и чудесная картина померкла, не оставив за собой и следа. Вергилий почувствовал, как все его тело сковало от боли, будто он очень сильно ударился о землю, упав с большой высоты. — Ева! — закричал он и подскочил на своей постели, тяжело дыша. — Ева… Что такое?.. «Я показала тебе то, что обещала. Ты узнал ее?». — Да, узнал, — мысленно ответил Вергилий. — Это моя прошлая жизнь и Ева была в ней? «Да, это так. Эта жизнь лишь одна из множества, которые ты сможешь увидеть, если решишься. Это может оказаться тяжело». — Что было потом? Мы… были счастливы? «Были… Совсем недолго». — Но почему? — спросил Вергилий, чувствуя, как сердце сковала какая-то странная печаль, пришедшая из ниоткуда. — Кем я был тогда? «Ты был правителем большого государства, совсем молодым, но очень сильным и амбициозным. Нулефер была рабыней, но ты подарил ей свободу, как только получил власть. Ей было семнадцать лет, а тебе девятнадцать, когда вы поженились». — Тогда… что же произошло? «Хоть ты и обладал огромной властью, рядом с тобой были те, кто оказался недоволен твоим выбором супруги. Тебе прочили в невесты богатую родовитую девушку, а Нулефер была сиротой. Созрел заговор и твою жену отравили, когда ты был в отъезде. Она ждала ребенка». — Как я это допустил? — опустошенно спросил Вергилий вслух и сильно схватил пальцами свои волосы, будто это могло помочь справиться с болью. «Ты просто не знал. Тебе сказали, что она заболела и вскоре скончалась. Не вини себя». — А я? Что было со мной после этого? «Ты не оправился от этого. Твое государство вступило в войну с соседним, и ты погиб во время сражения, с благодарностью приняв смерть. Ты верил, что милосердный Бог сжалится над тобой и вы с женой воссоединитесь. Так и случалось еще много раз». — Покажи мне еще, — попросил Вергилий уверенно. — Я хочу знать. «Не сейчас… Ты должен успокоиться и ждать. Скоро Еву принесут домой, и ты должен быть рядом». — Как принесут?.. Что случилось?! Скажи мне! Ответом была лишь тишина и Вергилий понял, что его бестелесная собеседница ушла, снова оставив его одного. Пережитые воспоминания о прошлой жизни продолжали отзываться в его сердце болью, от которой ломило тело. Ангел тяжело дышал, вспоминая все, что ему удалось увидеть и услышать о собственной судьбе. Это оказалось невероятно тяжело переварить, но ему хотелось узнать еще больше — Вергилий был уверен, что это очень важно. Постаравшись ненадолго отпустить мысли об этом, ангел встал с кровати, быстро оделся и побежал из своей комнаты вниз по лестнице на первый этаж, уже слыша вдалеке взволнованные голоса и крик Мальбонте, полный ярости.***
Ева очень медленно открыла глаза и сделала осторожный вдох, сразу поморщившись от боли — тело заныло, а веки дрожали от напряжения. Она поняла, что лежит на кровати в своей комнате. Окна были плотно зашторены, но на прикроватной тумбочке мягко мерцал золотистый кристалл. Девушка немного огляделась и увидела сидящего на кресле Арея — он дремал, поджав ноги к груди и положив голову на плечо. Стоило Еве зашевелиться, как он тут же проснулся и радостно улыбнулся. Подскочив со своего места, парень бросился к ней и стиснул ее руку в своих ладонях. — Наконец-то, — облегченно произнес он. — Я сейчас позову Мальбонте и маму. Они просили меня сказать, когда ты очнешься. — Почему… ты здесь? — спросила Ева. — Тебя опять оставили одного сидеть со мной? — Нет, мы дежурим по очереди. До этого здесь были они, а после меня на ночь придет Вергилий. — Сколько я так провалялась? — Уже поздний вечер, — обеспокоенно ответил Арей. — Ты проспала весь день… Что ты помнишь о том, что случилось? — Я врезалась в дерево, кажется… А потом упала на землю, — попыталась вспомнить Ева. — До сих пор поверить не могу… Ты же отлично летаешь! Как это могло произойти? — Я видела видение, но на этот раз не во сне. Оно случилось наяву. — Опять? — испугался Арей и тихо выругался. — Тебе нужно рассказать об этом родителям. Подожди немного, я их позову. — Ты иди спать, — попросила Ева. — У тебя такой уставший вид… Иди спать, я прошу. — Ладно… Но сначала позову родителей, хорошо? Ева кивнула и Арей, поднявшись с постели, склонился над ней и поцеловал девушку в лоб, а затем быстро вышел из комнаты. Ей тут же стало не по себе, но она знала, что мама и папа скоро будут здесь, так что постаралась немного успокоиться. Из ее головы не шел тот странный образ, который она видела в своем видении. Ева пыталась понять, что это могло значить, но у нее не было ни одной идеи, несмотря на то, что это казалось ей смутно знакомым. — Как я могу так считать, если никогда не видела этого? — испуганно подумала девушка и сжала пальцами края одеяла. — Это какой-то бред… Нет, это просто чушь! Поток ее тихого гнева был прерван родителями, которые зашли в комнату и, увидев, что дочь действительно очнулась, облегченно улыбнулись. Вики подошла к кровати и, опустившись на нее, осторожно погладила руку Евы, а Мальбонте пододвинул кресло, на котором спал до этого Арей, и сел в него, обеспокоенно посмотрев на дочь. — Мы так испугались, — сказала Вики дрожащим голосом. — Что с тобой случилось? — Я думала, вы уже знаете, — пожала Ева плечами. — Знаем, но не понимаем, почему это произошло, — добавил Мальбонте. — Точнее не знали до того, как нам не рассказал Арей. Ты правда снова что-то видела? — Да, все было почти как в тот раз. Черные фигуры в темноте. — Мы должны еще усилить охрану, — нахмурилась Вики и посмотрела на мужа. — Пусть в патруле будет еще больше воинов! Я уверена, что это как-то связано с тем, что было тогда в саду! — Я отдам распоряжение об усилении патруля, — кивнул Мальбонте и обеспокоенно посмотрел на Еву. — Никто посторонний не пройдет незамеченным… Но я теперь не знаю, стоит ли устраивать праздник… Что думаешь, Кроха? — Ну, уж нет, — твердо ответила она. — Я не хочу, чтобы это отражалось на нашей жизни. Не нужно ничего отменять. К тому же, я уже чувствую себя намного лучше. — Конечно, мы сделаем так, как хочешь ты, — улыбнулась Вики, обрадовавшись настрою дочери. — Уже все готово к твоему дню рождения. Это будет чудесный день, все только для тебя одной. — Но я не спущу ни с кого глаз, — серьезно произнес Мальбонте. — Все приглашения будут проверены на случай подделки. Я не собираюсь никому верить на слово. — Вокруг меня будет много народа, — напомнила Ева. — Не стоит так сильно волноваться. — Завтра ты не пойдешь в Академию, — сказала Вики, достала из кармана брюк маленький пузырек с таблетками и поставила его на прикроватную тумбочку. — Тебе нужно полностью оправиться. Эрелим посоветовал выпить это лекарство, одну таблетку в день. Так тебе быстро станет лучше. — Тебе нужно что-то? — спросил Мальбонте. — Может, хочешь поесть или выпить чаю? — Я бы не отказалась ни от того, ни от другого, — улыбнулась Ева, чувствуя пустоту в животе, но еще и дикую усталость. — А сейчас я немного посплю, ладно? — Конечно, милая, — кивнула Вики и погладила дочь по щеке. — Скоро придет Вергилий. Если что-то понадобится, скажешь ему. Нам нужно работать, но, если что-то будет нужно, тут же зови и мы придем. — Да, конечно. Идите уже, я в порядке. Вам не о чем переживать. Мальбонте встал с кресла и поцеловал Еву в лоб на прощание, а Вики легонько сжала ее руку на пару мгновений. Убедившись, что дочь чувствует себя лучше, они пожелали ей спокойной ночи и вышли из ее спальни. — Она крепкий орешек, — ободряюще произнес Мальбонте и взял Вики под локоть, немного прижав к себе. — Ты сама видела, что она сделала. — Ты о проломленных деревьях? — покачала она головой и тяжело вздохнула. — До сих пор не верится, что это сделала Ева. Вики прижалась щекой к плечу Мальбонте, и они молча пошли по коридору до своего кабинета, совершенно не настроенные на работу, которую было необходимо закончить к утру. Мальбонте чувствовал огромную вину из-за того, что продолжал молчать о стольких вещах, которые уже давно стоило рассказать хотя бы Вики. Ему было невероятно тяжело носить в себе это столько лет, и он знал, что рано или поздно ему придется это сделать. Ева опустилась на подушки и только сейчас оглядела себя под одеялом — она была одета в свое домашнее белое платье. Мысленно поблагодарив маму за то, что та не одела ее в сорочку, девушка взяла с тумбочки лекарства и положила одну таблетку себе на язык и та быстро растворилась. Прикрыв глаза, Ева положила руки под щеку, постаралась расслабиться и ни о чем не думать, но получалось у нее плохо. Она не знала, почему не рассказала отцу и матери только о черных фигурах и не упомянула того, что в видении присутствовал кое-кто еще. Ей почему-то казалось, что это касается только ее и таинственный силуэт ничем ей не угрожает, а просто хочет, чтобы она о чем-то узнала. Ева совсем ненадолго задремала, когда вдруг услышала, как тихо открывается дверь — в ее комнату зашел Вергилий, держа поднос с едой, маленьким чайничком и двумя чашками. Он поставил его на прикроватную тумбочку, а затем сел в кресло. Ева сначала решила не подавать вида, что не спит и теперь просто наблюдала за ангелом. Он выглядел очень опечаленным, а его лицо казалось еще бледнее, чем обычно. Вергилий застыл, словно безжизненная статуя и посмотрел Еве прямо в глаза, и она почувствовала себя так, будто он может ее видеть. — Ты не спишь, — сказал ангел, не спрашивая, а утверждая. — Не хотела, чтобы я понял? — Решила, что ты уйдешь, если подумаешь, что я сплю, — ответила Ева, не зная до конца, правду говорит или ложь. — Я бы не ушел из-за этого, и ты это знаешь. — Я уже ничего не знаю. — Как ты себя чувствуешь? Болит что-нибудь? — решил перевести тему Вергилий. — Правая рука, — решила признаться Ева. — Кажется, ей досталось больше всего на пару с головой. И еще правая нога. — Позволишь мне тебе помочь? — Смотря, что ты хочешь сделать. — Ничего непозволительного, — усмехнулся Вергилий и протянул девушке свою руку. — Тебе будет даже приятно. — Как раз этого я и боюсь, — подумала Ева, но не озвучила этого. — Ладно, доверюсь тебе еще раз. Девушка вложила ладонь в руку Вергилия, и ангел спокойно улыбнулся, в душе радуясь тому, что она согласилась. Касаться ее всегда было чем-то удивительным — он мог чувствовать ее нежное тепло, согревающее его руки, насколько мягкая у нее кожа и как хрупки ее тонкие пальцы. После того, что он сумел пережить благодаря видению, не видеть Еву собственными глазами было мучительно больно, но он не собирался ей этого показывать. Вергилий провел ладонью по костяшкам пальцев девушки и почувствовал, как сильно они болят на самом деле, хоть уже и начали заживать. Сконцентрировав энергию в своих руках, ангел начал медленно вливать ее в Еву — по капле, осторожно и неторопливо, чтобы дать ей привыкнуть. Она ощутила легкое покалывание и нежное тепло, похожее на разгорающийся костер посреди холодного леса. Покалывание пошло по телу дальше, достав до ее груди, а затем поднявшись к шее и спустившись к животу. Это оказалось настолько приятно, что Ева еле сдержала тихий стон наслаждения и вместо этого просто резко выдохнула, но Вергилий все равно, отдаленно почувствовав, чего она хотела на самом деле, улыбнулся себе под нос. — Тебе стоит быть целителем, — хмыкнула Ева, увидев это. — Помогал бы другим. — Боюсь, я не смогу помогать другим так хорошо, как тебе, — тихо произнес ангел и поднес ее руку к губам, очень осторожно и нежно коснувшись костяшек пальцев. Девушка хотела выдернуть руку, но просто не смогла этого сделать. Ей не хотелось, чтобы Вергилий знал, насколько это приятно, но ее тело само отозвалось на этот невинный поцелуй и ангел это, конечно же, чувствовал. — Ты любишь нарушать личные границы… У тебя такое плохое воспитание. — Прости меня за подобную дерзость. Я не смог удержаться. — Давай поедим, — решила сменить тему разговора Евы и поставила поднос на столике около себя. — Гляжу, ты узнал, что мне нравится… А что любишь больше всего ты? — Я вегетарианец, — напомнил Вергилий. — Если нет мяса, мне все нравится. — Мне пока не хватает силы воли, чтобы от него отказаться, — пожала плечами девушка и взяла маленький тост с рыбой и зеленью, откусив от него кусочек. — А как у тебя получилось? — Не хотелось бы говорить это, пока ты ешь. — Теперь я еще больше заинтригована. Говори, у меня крепкий желудок. — Хм… Ладно, — согласился Вергилий. — Когда я пробую мясо, я слышу запах крови и чувствую, как умерло это существо. Стала бы ты есть его в таком случае? — Ого, — удивилась Ева и положила тост обратно на тарелку. — Черт, это ужасно. — Я понимаю, что это нормально и даже бессмертным надо есть, но я просто не могу и причем уже давно. Мне хватает овощей и фруктов. — Тогда я очень удивлена, что ты вырос таким высоким на одних овощах. — Я такой, каким меня задумала Мать, — загадочно пояснил Вергилий. — Мать? Что еще за Мать? — нахмурилась Ева. — Ты говорил, что у тебя не было родителей. — Мать — это создательница всего и всех. По ее замыслу мир рождается и умирает. — Хм… А разве не Шепфа и Шепфамалум создали Небеса и Ад? — Только по ее разрешению, — покачал головой ангел и налил себе в чашку чая, добавив кусочек сахара. — Без этого ничто и никто не может появиться в нашем мире, людском и потустороннем. Все, что ты видишь и что тебе неведомо — это все создала Мать или позволила создать. — Даже луну и звезды? Космос, черные дыры? — пораженно спросила Ева. — Черные дыры — это ворота в другие миры. Там спрятано… много опасного. Того, чего не должно быть здесь. — И что же это такое? — Деймосы, — ответил Вергилий и сразу помрачнел. — Это те, кто появился до демонов. Их создал Шепфамалум, допустив ошибку. Они были настолько опасны, что даже он выступил за то, чтобы навек заточить их. Демоны по сравнению с ними — невинные цветочки, особенно те, что рождаются сейчас. Деймосы — это чистое первобытное зло. В них нет никаких добрых чувств — ни сострадания, ни сочувствия… Ничего. — Ну, значит, их не стоит бояться, — решила Ева. — Они же заточены, как ты сказал… Но почему их не уничтожили? — Потому что это оказалось невозможно. Они стали частью Вселенной, впитались в ее материю. К тому же… Мать слишком милосердна, чтобы убивать. Для нее они — просто неразумные дети. — А ты видел эту Мать хоть раз? Как она выглядит? — Нет, не видел, — признался Вергилий с неохотой и тоже налил Еве чай. — Думаю, она может создавать какой-то образ, если хочет явиться кому-то, но я слышал лишь ее голос. — У людей это называется шизофренией, — тихо посмеялась Ева и ангел улыбнулся ее шутке. — За пару минут общения с тобой я узнаю больше, чем за всю жизнь. Расскажешь мне еще что-нибудь? — Думаю, на сегодня этого хватит. Тебе нужно отдыхать. Девушка немного разочарованно вздохнула, а затем убрала в сторону поднос, поставив на него свою уже пустую чашку, осторожно поднялась с постели, боясь, что боль в ноге даст о себе знать, если она на нее наступит. К ее удивлению, ничего не произошло и Ева радостно улыбнулась. — Ух ты, моей ноге намного легче, — сказала она. — Это повод прогуляться. — Нет, стой, — Вергилий подскочил с кровати и встал перед ней. — Твой отец сказал, что тебе нельзя выходить из дворца сегодня. Я тебя не пущу. — Ну, ты можешь просто ничего ему не говорить, да? — Нет, не могу. Я уже один раз соврал и больше не хочу этого делать. Ты останешься здесь. — Решил поиграть в папочку? — недовольно спросила Ева и ткнула ангела в плечо пальцем. — Я что, под арестом? Ты меня свяжешь или что? — Я просто прошу тебя, — почти умоляя, сказал Вергилий. — Я могу как-то убедить тебя не уходить из дворца? — Даже не знаю… Я в этом не уверена. — Как насчет дойти до зала с фортепиано? Я мог бы… сыграть тебе что-то, например? — Интересное предложение, но я, пожалуй, откажусь, — Ева отошла от Вергилия и села на постель, скрестив руки на груди. — А если я очень попрошу? — улыбнулся ангел неуверенно. — Пожалуйста? — Ты думаешь, это сработает? — Ну, я надеюсь и… — Ладно, так и быть, — согласилась Ева, делая вид, что ей это почти не интересно, но Вергилий все равно обрадованно кивнул. — Только что-нибудь спокойное. Тихо выйдя из комнаты, ангел сначала прислушался к звукам и лишь когда ничего не услышал, поманил Еву за собой. Она решила не обуваться, чтобы не создавать ни малейшего шума, а Вергилий ступал так тихо, что даже идя рядом, девушка не слышала его шагов. Пройдя к лестнице, они тихо спустились на первый этаж и дошли до нужного зала. Ангел прикрыл за ними дверь и подошел к фортепиано. Ева прошла за ним следом и увидела, что на крышке стоят цветы, но на этот раз другие. — Красные хризантемы? — девушка коснулась ярких лепестков и с интересом посмотрела на Вергилия, который уже поднял крышку с клавиш и провел по ним пальцами. После этого он одним легким движением руки зажег потухшие свечи, стоявшие рядом с вазой и сел на мягкую лавку. — Почему именно они? — Они подходят моему состоянию, — пояснил ангел, но Ева его не поняла. — Сядешь со мной? — Да. Хочу… лучше слышать музыку… Присев рядом с Вергилием на лавочку, девушка с интересом начала наблюдать за тем, как двигаются его пальцы по клавишам — она поняла, что так он понимает их расположение и сосредотачивается перед тем, как начать играть. Это напоминало движение крыльев бабочки — также легко и почти невесомо. Наконец, Вергилий начал играть, и Ева улыбнулась — чистая и быстрая мелодия полилась из фортепиано, погрузив девушку в спокойное умиротворение. Иногда она переводила взгляд с клавиш на лицо ангела — оно сразу изменилось, стоило ему начать играть. Печальное выражение сменилось на умиротворенное, а напряженные черты разгладились и на губах появилась легкая улыбка. Ева даже не знала, что ей хочется делать больше — слушать мелодию, которую играл Вергилий или просто смотреть на его лицо. — Почему ты такой глупый? — с досадой подумала девушка. — Глупый, холодный… милый, добрый, теплый… а еще и очень красивый… Катастрофическое сочетание. И все же, даже эти мысли быстро ушли прочь — сейчас для Евы была важна только эта чудесная музыка и тот, кто ее играл. Вергилия, фортепиано и Еву освещали лишь свечи, пламя которых немного колыхалось от ветра, залетавшего через слегка приоткрытое окно, а весь остальной зал был погружен в темноту, однако это не пугало, а даже наоборот — дарило покой и умиротворение. Вергилий играл одну мелодию за другой, не делая перерыв на разговор или на легкое прикосновение к Еве, но это было и не нужно — музыкой, которую он создавал благодаря фортепиано, ангел говорил даже больше, чем если бы использовал слова. Каждое его нажатие на клавиши отзывалось в девушке, словно страстное прикосновение, а издаваемый ими звук — как его дыхание на ее губах, что так и осталось с ней до сих пор. — Это так красиво, — прошептала Ева, когда Вергилий закончил играть очередную мелодию. — Даже танцевать захотелось. — Побереги себя хоть немного, — улыбнулся ей ангел. — Твоей ноге нужен отдых. Боль ушла, но стоит быть осторожнее. — Ты кто, мой доктор? — Нет, но я видел твои раны, когда тебя доставили во дворец и осматривали доктора. Знаешь, как все испугались? Все твои друзья ждали, пока не скажут, что ты в порядке. Вики и Мальбонте вообще себе места не находили. Мальбонте разругался с Энди… — Черт, а он-то тут при чем? — возмутилась Ева. — Ну, я ему все завтра выскажу за это… — Успокойся, — тихо рассмеялся Вергилий. — Как только тебе стало лучше, они помирились. Мальбонте можно понять — ты ведь его дочь… Он и Вики рассказали мне про видение. — Ничего нового я не увидела. Все было также, как и в первом, если тебе интересно. — Обычно видения… эволюционируют. В них постепенно появляются новые события, потому что ты как бы открываешь дверь все больше и больше. Ничего нового точно не было? — Нет, не было, — снова соврала Ева. Ей почему-то не хотелось делиться тем, что она смогла еще увидеть в своем сне. — Но, если будет, расскажу. — Это серьезно, Ева, — нахмурился Вергилий. — Никогда нельзя такое игнорировать или делать вид, что все в порядке. Я хочу, чтобы ты мне доверяла. Ангел развернулся к девушке и, быстро найдя ее руку, сжал в своей ладони. Ева вздрогнула от его прохладного прикосновения и уже хотела отвернуться, но Вергилий не дал ей этого сделать — он коснулся ее щеки сначала пальцами, а затем и всей ладонью, мягко погладив ее теплую кожу. Ева не знала, что делать — закрыть глаза, убрать его руки или просто сбежать отсюда? Она судорожно перебирала в своей голове все эти варианты, даже не заметив, как все эти мысли медленно растворились, почти перестав ее тревожить. Девушка чувствовала, что сейчас все иначе — Вергилий сам хотел этого, по крайней мере так ей казалось. Она понимала это по его прикосновениям, по его горячему дыханию и дрожащим ресницам, которые сейчас были так близко, что Ева смогла разглядеть две маленькие капельки на одной из них. — Зачем ты это делаешь? — тихо спросила она и сильно стиснула пальцами его предплечье. — Потому что я очень хочу тебя поцеловать, — ответил Вергилий и Еву мгновенно бросило в обжигающий кожу жар. Она ощутила его дыхание на своей щеке, а затем и губы — прохладные и мягкие. В последний момент девушка отвернулась, положила руку ему на грудь, слегка оттолкнула и судорожно вздохнула. — Не надо, — еле выговорив слова, произнесла она. — Я не хочу снова потом услышать, что это ошибка. — Клянусь, этого не будет, — пообещал Вергилий и мягко положил руки ей на плечи. — Я клянусь, что больше не обижу тебя. Он ждал от Евы ответа, хоть каких-то слов, но она молчала. Высвободившись из его рук, девушка повернулась к фортепиано и сделала глубокий вдох, а затем заставила себя улыбнуться. — Нет, я не могу, — покачала она головой. — Я не хочу терять тебя, как друга. Если все закончится плохо, мы, наверное, не сможем общаться как прежде. Сейчас еще есть шанс оставить все таким, каким было в начале. — Это то, чего ты хочешь? — спросил Вергилий и провел ладонью по лицу. — Да, пусть все останется так, как раньше… Будто ничего не случилось, ладно? Нам же… не нужно все это, чтобы быть вместе, правда? Голос Евы сильно дрожал от тоски, но ангел ничего не ответил на ее последние слова — он повернулся к фортепиано и, чтобы отвлечься от тяжести в груди, вновь коснулся клавиш и, издав несколько фальшивых нот, начал играть, будто ничего и не произошло. Ева смахнула с щек несколько незаметных слез и посмотрела на Вергилия — его лицо стало каменным, черты лица огрубели, а глаза снова перестали сиять в мягком дрожащем свете пламени свечей. Несмотря на все это, он улыбнулся — очень спокойно и мягко, будто между ними совершенно ничего не произошло. Приятная музыка, разносившаяся по залу тихим эхом, успокоила Еву, но только не Вергилия, потому что сейчас он играл лишь для нее. Ангел вспоминал все, что видел в своем видении и думал о том, как печально закончилась одна из множества их жизней. В этой он даже не мог доказать Еве, что теперь она может ему верить… У ангела оставалась лишь музыка, чтобы сказать ей через нее все, что он к ней чувствует. Ни Вергилий, ни Ева, которые были полностью погружены в свои переживания, не смогли увидеть или услышать, что за ними через слегка приоткрытую дверь кто-то наблюдает и видел абсолютно все, что между ними произошло. — Как очаровательно, — подумал Асмодей и, чтобы точно остаться незамеченным, прошел дальше по коридору к окну. — Интересно, что сделал бы Мальбонте, увидев это? Докурив сигарету, демон сжал окурок в ладони, и он обратился в пепел, который быстро развеялся на ветру, улетев в ночное небо. Асмодей думал об увиденном и радовался тому, как удачно он решил прогуляться ночью — интуиция его редко подводила. Он пока еще не знал, как ему пригодится то, чему он стал свидетелем, но был уверен, что это однозначно ему понадобится. — Повезло тебе, Вергилий, что только я это видел, — ухмыльнулся демон, а затем достал из пачки еще одну сигарету, которая сразу задымилась в его пальцах, и без всякого удовольствия вдохнул безвредный для себя обжигающий горло дым. — Наконец-то, начинает происходить хоть что-то интересное…