Мы никогда не испытываем страсти к воображаемым предметам. Страсть — это самый заурядный человеческих грех. Ее порождает лишь нечто осязаемое, то, что мы видим ежедневно.
(Томас Харрис)
Геральд разбирал отчеты студентов о выполненных заданиях, делая пометки в своем журнале. Оторвав взгляд от документов, демон нахмурился — в аудиторию зашел тот, кого он не видел уже очень много лет и кому он совершенно не был рад. Асмодей расслабленно подошел к одной из парт и присел на нее, скрестив руки на груди. — Сколько лет, сколько зим, Геральд, — он без особого интереса оглядел преподавателя и ухмыльнулся. — Ты все еще учишь детишек? — Да. И очень этому рад, — холодно отозвался тот. — Нет времени на всякую хрень. — Это камень в мой огород? Ладно, я не обижаюсь… — Что ты здесь делаешь? Академия — не подходящее место для твоего присутствия. — Это же не церковь, — тихо рассмеялся Асмодей и сжал пальцами края парты, на которую присел. — Я хотел поздороваться с тобой и Ости, но вижу, что ты совсем мне не рад. Можно спросить, почему? — Я в курсе твоей… особой любви к молоденьким девушкам, — процедил Геральд сквозь зубы. — Это Академия и я не могу позволить тебе здесь долго находиться. — Да ты что, я ни в коем случае не собираюсь заниматься ничем таким в сакральном доме знаний! Я искренне хотел просто поздороваться. — Ладно, первый раз поверю… Но не задерживайся здесь. Ости уже ушла домой. — Думаю, я наведаюсь к ней прямо туда, — пожал плечами Асмодей и слегка улыбнулся. — Хочу увидеть дочь старого приятеля. — Не лезь в ее жизнь, — предупредил Геральд, но это прозвучало, скорее, как угроза. — У нее все начало налаживаться и мне не хотелось бы узнать, что ты опять что-то натворил. Асмодей уже собирался что-то ответить, но в кабинет буквально ввалились испачканные в крови и пыли Ева, Арей, Кристофер и Сильвестр. Они устало подошли к столу Геральда и встали около него, не найдя сил сказать хоть слово. — Потрепало вас, — ухмыльнулся Асмодей и встретился взглядом с Евой, которая сразу отвела свой в сторону, не желая сейчас уделять ему внимание. — Думаю, вам стоит написать отчеты дома, — решил пожалеть своих студентов Геральд и протянул девушке папку с бланками. — Можете принять душ в Академии. — Спасибо, — поблагодарил его Арей за всех, а затем поморщился от почти утихшей боли в ноге. — До свидания. Асмодей проводил их всех взглядом, немного недовольно нахмурившись — его задело, что Ева даже не поздоровалась с ним. На остальных ему было плевать, а вот ее игнорирование оказалось… неприятным. — Ладно, приятно было увидеться, — обратился он к Геральду и пошел в сторону выхода из аудитории. — Встретимся на празднике в пятницу. — Ты тоже там будешь? — тяжело вздохнул тот. — Ну, конечно же, я там буду. Как я могу пропустить такое? Не сказав больше ни слова, Асмодей покинул кабинет, и Геральд проводил его подозрительным взглядом, но вскоре, совсем забыв про него, вернулся к работе, которую нужно было выполнить хотя бы до вечера. Асмодей же не собирался слишком быстро покидать Академию, несмотря на обещание — он решил осмотреться здесь как следует, потому что здание и его интерьер заинтересовали демона. Он медленно прогуливался по длинным коридорам, аудиториям и холлам, разглядывал картины и статуи, иногда останавливаясь, чтобы оценить вид из окна. Наконец, Асмодей дошел до длинного помещения с несколькими дверьми. На них висели золотые таблички с надписями: «женская раздевалка» и «мужская раздевалка». Задержав на них взгляд, демон прошелся по залу, подошел к окну и замер, словно бездвижная статуя. Ева осмотрела себя в зеркало и, заметив, что на подбородке осталось маленькое пятнышко крови, сильно потерла его влажной салфеткой и, наконец, избавилась от него. Высушив полотенцем волосы, насколько возможно, девушка оделась в сменную одежду, которая на всякий случай всегда лежала в ее шкафчике. Собрав испорченные вещи, Ева бросила их в мусорную корзину, забрав с собой только куртку, которую еще можно было отстирать, и вышла из раздевалки, нырнув в приятную прохладу после горячего душа. Поняв, что она закончила мыться первая, девушка начала ходить кругами по залу, иногда останавливаясь около ваз с цветами, чтобы вдохнуть их аромат. Он казался особенно прекрасным после тех запахов, с которыми ей пришлось столкнуться совсем недавно. Хоть Ева и отмылась от крови, ее шлейф все еще остался с ней, как напоминание о том, что она видела. Наклонившись к вазе с букетом полевых цветов, девушка блаженно прикрыла глаза, наслаждаясь их чудным ароматом. Она провела пальцами по нежным лепесткам, ощутив, насколько они мягкие и тонкие, словно прозрачный легчайший шелк. — Бабочка всегда стремится насладиться цветком, — раздался тихий вкрадчивый голос совсем рядом с ней. Ева резко развернулась и увидела, как из тени к ней вышел Асмодей, вновь появившись словно из ниоткуда. Холодный свет упал на его лицо и глаза, которые из светло-зеленых вновь превратились в ярко-изумрудные. — Насладиться и улететь навсегда, чтобы никогда не вернуться. — Странные у вас… метафоры, — хмыкнула Ева, стараясь не подавать вида, что испугалась. — Словно бабочки делают что-то плохое… — Нет, ни в коем случае. Они делают то, что им необходимо. Но вам не кажется, что это немного печально? — И почему же? — Цветок, быв использованным, остается один, а бабочка летит к другим, совершенно забыв о нем, — ответил Асмодей и пожал плечами. — Такая вот фатальная неизбежность. — Звучит весьма философски, но не понимаю, к чему вы ведете, — незаинтересованно отозвалась Ева. — Просто рассуждаете? — Да, временами мои мысли идут быстрее осознания того, зачем я вообще их думаю. Как считаете, вы цветок или бабочка? — Странный вопрос… Я ни то, ни другое. Мне не подходят эти роли, я скорее… Кстати, что вы здесь делаете? — Пришел поздороваться с Геральдом, — ответил Асмодей после недолгого молчания. — Забежал на минутку, встретил вас и не смог удержаться, чтобы не подождать здесь. — В прошлый раз вы сбежали, — напомнила Ева. — Мы не закончили разговор… Но сейчас не лучшее время для его продолжения. — Я понимаю, вы устали. Я хотел бы вернуться к нему, когда вы отдохнете. Я все еще могу многое рассказать вам о том, что вы искали в библиотеке. — Много знаете о ведьмах? — Достаточно, чтобы вас заинтересовать, — улыбнулся Асмодей, но несколько осторожно, словно не хотел показывать свои острые клыки. — Вы уже заинтересованы? — Ох, весьма, — ухмыльнулась Ева. — Единственное, что меня смущает… После разговоров с вами у меня всегда немного болит голова. Не хотелось бы испытывать это снова. — Обещаю, что это больше не повторится. Даю вам слово. Встретимся сегодня в библиотеке, скажем, в десять? Тогда никто и ничто не сможет помешать нашей беседе. — Хм… Десять вечера? Не поздновато? — Отнюдь, лучшие разговоры происходят, как солнце уже село, — попытался переубедить девушку Асмодей. — Ну, раз вам не очень интересно, то мы можем отложить беседу… — Ладно, подходит, — решилась Ева, хоть и немного неуверенно. Она не до конца доверяла демону, но интерес пересилил подозрительность. — Но недолго, потому что мне нужно рано вставать. — Конечно, я все понимаю… Буду ждать с нетерпением. Асмодей, поддавшись искушению, уже хотел протянуть руку к лицу девушки, чтобы коснуться ее, но ему помешала резко открывшаяся дверь в мужскую раздевалку, из которой вышли Арей, Крис и Силли. Они мгновенно прекратили разговаривать, увидев Еву и Асмодея, который стоял к ней даже слишком близко, чтобы это оставалось приличным. Арей быстро подошел к ним и встал перед Евой, желая загородить ее от демона. Силли и Крис присоединились к нему и Асмодею оставалось лишь отойти, чтобы не делать это еще более неловким. — Думаю, мне пора, — сказал он, нарушив тишину и оглядел троих парней недобрым взглядом, а затем посмотрел на Еву. — Не буду вам мешать. Отвернувшись от друзей, Асмодей неторопливо покинул зал и вскоре скрылся в коридоре, но еще какое-то время можно было слышать, как он насвистывает спокойную мелодию, которая легким эхом отлетала от стен в полной тишине. — Чего он хотел? — напряженно спросил Арей, посмотрев на Еву. — Пришел увидеться с Геральдом, — ответила девушка, умолчав об остальном. — Странный тип, — недовольно сказал Крис. — Вел себя так, будто нас троих тут вообще не было. — Даже отец говорит, что он мутный, — кивнул Силли. — Его мало кто любит. Интересно, чем он всем успел насолить? — Сплетники, — хихикнула Ева и махнула рукой. — Не стоит его обсуждать. Он откуда-то знает о всем, что происходит, словно у него везде есть уши. — Это выглядит еще подозрительнее, — покачал головой Арей и посмотрел на друзей. — Ладно, идем домой. Судя по всему, остальные уже ушли. Я жутко устал и хочу есть. Покинув Академию, они стали обсуждать то, как прошли их задания и делиться впечатлениями по поводу того, что произошло. Ева и Арей были рады, что Силли и Крис вновь разговаривают как ни в чем не бывало — им даже показалось, что их общение стало даже еще лучше, чем обычно, словно между ними что-то произошло, что-то очень важное и слишком личное, чтобы об этом расспрашивать. Конечно же, они не могли знать, что случилось на самом деле, потому что парни пока что еще не чувствовали себя готовыми во всем признаться. Правда, Силли и Крис иногда обменивались теплыми взглядами, совершенно забыв о том, что это может выглядеть немного подозрительными. В любом случае, они знали, что друзья, хоть и будут сначала очень удивлены, но в итоге точно поддержат их, несмотря ни на что. Ева, чувствуя легкие уколы вины за то, что не все рассказала Арею, размышляла о том, что будет спрашивать у Асмодея сегодня вечером. Она решила продумать все вопросы заранее, чтобы не растянуть беседу до поздней ночи, но не хотела девушка этого не из-за раннего подъема утром, а из-за того, что совершенно не желала слишком долго оставаться с Асмодеем наедине. Силли был прав, назвав его мутным, ведь именно таким он и был, несмотря на хорошие манеры и вежливость. И все же, интерес все в этом случае оказался сильнее всех опасений. Вернувшись во дворец, Арей и Ева попрощались с Крисом и Силли до ужина, а затем направились к своим комнатам. По коридору второго этажа туда-сюда сновала прислуга, переносившая многочисленные вещи, в которых Арей узнал принадлежащие Еве. Девушка этому была ничуть не удивлена и парень, замерев напротив открытой двери в ее комнату, указал на нее пальцем. — Что происходит? — спросил он растерянно. — Я переезжаю в другую комнату, — объяснила Ева. — Эта уже слишком мала для меня. Хочется обустроиться в той, что побольше. Из своей комнаты, услышав шум, показался Вергилий. Его волосы выглядели немного взъерошенными, словно он только что поднялся с постели. На самом деле так и было — он немного задремал, сидя за письменным столом и теперь вышел узнать, что происходит в коридоре. — Что такое? — сонно спросил ангел и подошел к Еве и Арею. — Ева переезжает, — ответил парень и в его голосе сквозило легкое недовольство. — В другую комнату… — А почему? Что случилось? — мгновенно проснулся Вергилий. — Тебе не нравится твоя спальня? — Она мне больше не подходит, — пожала плечами Ева, а затем прошла в свою уже почти пустую комнату и взяла несколько небольших чемоданчиков, в которых лежали украшения, косметика и самые личные вещи. Также она сама решила перенести лилию, подаренную Вергилием, а еще баночку с пламенем, которую дал ей Арей, боясь доверить их еще кому-то. — Поможете мне отнести все это? — Да, разумеется, — кивнул Арей и взял из ее рук косметичку и сумку с несколькими книгами, которые Ева перечитывала чаще всего. — Я тоже помогу, — Вергилий забрал у нее увесистый чемоданчик с украшениями, но лилию и банку она оставила себе. — Где находится теперь твоя комната? — В соседнем крыле, — ответила Ева. — Не так уж далеко отсюда. Арей и Вергилий одновременно тяжело вздохнули и пошли следом за девушкой, которая, сжимая в руках самые дорогие ей вещи, быстрым шагом направилась в свою новую спальню. Она в самом деле находилась не очень далеко, но Арей все равно испытывал легкое чувство брошенности, а Вергилий теперь думал лишь о том, что переезд как-то связан с тем, что случилось между ним и Евой прошлым вечером. Наконец, она остановилась около открытой настежь двухстворчатой двери и зашла внутрь, а Арей и Вергилий неуверенно последовали за ней. Комната действительно оказалась больше прежней — дверь напротив кровати вела на просторный балкон, стены были обиты шелком, темный паркет покрывал тонкий ковер светло-серого цвета, а плотные шторы серебристого оттенка на окнах были сшиты примерно из той же ткани, что и на стенах. Ева подошла к письменному столу и поставила на подоконник над ним вазу с лилией и баночку с синим огнем. Арей и Вергилий опустили на пол ее поклажу, а прошедшие за ними слуги начали размещать в комнате остальные вещи. Вместо шкафа здесь был оборудован просторный гардероб, который раньше являлся, судя по всему, обычной кладовкой. — Когда ты решила переехать? — спросил Арей, догадываясь, что это решение было принято уже какое-то время назад, а не только вчера вечером. — Неделю назад, — ответила Ева и присела на свою новую кровать с балдахином, застеленную блестящим покрывалом, которое сияло так, будто было сделано из металла. — Здесь просторно и воздуха больше. Здесь мне будет комфортно. — А если что-то случится, и мы не будем рядом? — предположил Вергилий и Арей согласно покивал. — А если снова кошмар приснится? — Я уверена, что смогу сама с этим справиться. Теперь я готова к ним и знаю, что делать. К тому же, моя комната находится не так уж далеко от ваших, так что не волнуйтесь и… дайте мне побыть одной. Я хочу разобрать вещи. — Все в порядке? — растерянно спросил Арей, чувствуя себя так одиноко, как никогда раньше. — Может, что-то случилось? — тоже не успокаивался Вергилий. — Ты не обиделась? — Нет, все нормально, — покачала головой Ева, больше обращаясь именно к нему. — Я просто хочу побыть одна хотя бы немного. Это разве ненормально? — Ладно, прости, не хотел доставать, — быстро произнес Арей, боясь того, что девушка может швырнуть в него чем-нибудь тяжелым. — Ухожу. — Да, мы пойдем, — согласился Вергилий. — Оставляем тебя одну. Парни быстро покинули комнату и закрыли за собой дверь, растерянно замерев на пороге, даже не зная, что делать дальше. Вергилий, тяжело вздохнув, подошел к окну чуть дальше по коридору и, обняв себя за плечи, закрыл глаза. Арей немного потоптался у двери, но все же присоединился к нему, убрав руки в карманы. Посмотрев на ангела, он увидел на его лице непривычную растерянность, а ведь обычно тот проявлял минимум эмоций. — Кажется, ты переоценил свои шансы, — заметил Арей, не стараясь скрыть того, что доволен этим. — Напомню, что тебя она тоже спровадила, — холодно заметил Вергилий. — Мы с тобой сейчас в одной лодке. — Для меня главное, что она не с тобой. — Утешай себя этим дальше. Может, так тебе легче, я не против. — Острый же у тебя язык, — усмехнулся Арей, но в голосе чувствовался нарастающий гнев. — Может, стоит тебе его подтупить? — Рискни и посмотришь, что с тобой будет, — пожал плечами Вергилий и повернулся к нему лицом. — Но ты ведь прекрасно знаешь, что первым я тебя не ударю, как бы ты меня не выводил. Не хочу расстраивать Еву и Вики. Мальбонте тоже не будет от этого в восторге. — В этом ты прав, но ничего с собой поделать не могу, так хочется тебе врезать. — Ты на себя злишься, а не на меня. Тебе просто легче выливать свой гнев, чем корить себя за то, что не смог признаться. — Хватит тыкать меня в это все время! — прорычал Арей, вцепившись пальцами в край подоконника. — Не твое дело, когда я это сделаю. — Я же не буду ждать, когда ты, наконец, перестанешь хныкать, — мрачно отозвался Вергилий. — Ты мужчина или нет? — Когда ты закроешь свой рот? Самодовольный козел… — Когда ты перестанешь вести себя, как эгоистичный сопливый ребенок. Повежливее нельзя разговаривать? — А ты заслужил вежливости? — скривил губы Арей и шумно выдохнул. — Как я могу быть вежливым с таким как… ты?! — А что со мной не так? — развел руками Вергилий, даже без зрения понимая, что парень от злости уже готов взорваться. — Слушай… Если бы Ева ответила тебе взаимностью, я бы вам не мешал. — Ага, конечно… Так я и поверил сходу. Кто вообще стал бы стоять в стороне? — Если твой любимый человек любит кого-то другого, то ты должен быть выше мести. Главное — счастье того, кто тебе дорог. Если Ева вдруг решит остаться с тобой, я не стану встревать в ваши отношения. — Ты говоришь мне все это только для того, чтобы это сделал я, — упрямо произнес Арей. — Думаешь, я идиот? — Нет… Ты просто еще слишком молод, — покачал головой Вергилий и тяжело вздохнул. — Ты импульсивный и эгоистичный. Ты считаешь, что Ева заслуживает подобное? Остынь и подумай, как следует, а потом поговорим. Больше ничего не сказав, ангел лишь осуждающе покачал головой и пошел к себе в комнату, оставив Арея размышлять о том, что он сказал. Парень чувствовал себя так, будто ему дали очень сильную пощечину, но болело не лицо, а где-то в груди. В голове начало стучать так, словно по ней били отбойным молотком, а дыхание стало прерывистым и тяжелым. Он пытался отдышаться, чтобы справиться с этим, но вскоре это оказалось совершенно не в его власти. Арей ощутил, как губы и руки начали неметь, а ноги перестали держать его, и он свалился на пол, ухватившись пальцами за подоконник. Он не понимал, что с ним происходит и почему. Обвинять во всего Вергилия уже не получалось, потому что ангел на самом деле не сказал ничего плохого — Арей осознал, что он говорил лишь правду. От этого ему стало еще хуже, чем до этого, и парень закрыл лицо руками, словно желая спрятаться. — Я правда эгоист? — подумал он, но сразу упрямо замотал головой. — Нет, не правда! Я забочусь о Еве, я делаю все, чтобы она была счастлива… Почему так больно об этом думать?! — Арей? — парень услышал голос Евы и ему сначала показалось, что его мозг просто начал играть с ним в какие-то странные игры, но почти сразу он почувствовал, как его плеча коснулась маленькая теплая рука. — Что с тобой? — Я просто… не знаю, — покачал головой Арей и позволил девушке поднять его на ноги. Он посмотрел на нее и понял, что это действительно она и почувствовал небольшое облегчение. — Пойдем со мной, — попросила Ева и повела парня к себе в комнату, мгновенно забыв о своем желании побыть в одиночестве. Усадив его на кровать, девушка села рядом, оглядела его и коснулась лба — он оказался мокрым и горячим. — Не могу понять… Что с тобой случилось? — Не знаю. Наверное, стресс… — Тебя нужно отвести к врачу. Я не могу понять, что с тобой и меня это очень пугает! — Не надо, — еле выговорил Арей, чувствуя, как стучат его зубы. — Я просто перенервничал. — Это из-за того, что было на задании? — предположила Ева и парень кивнул, решив, что так будет проще всего. — Ох… Я и не думала, что это так на тебя подействовало… Почему ты мне сразу не сказал? — Не думал, что… надо. Прости. — Нашел за что извиняться, — печально улыбнулась Ева и положила голову Арея себе на плечо. Он уткнулся ей в шею, крепко стиснув ткань ее блузки, словно это было единственным, что могло держать его на плаву. Мысли в его голове превратились в дикую какофонию, и он просто не мог поспеть за ними, бросив эту затею. Навязчивый шепот терзал его голову и даже то, что Ева была с ним рядом, не могло ему помочь. Это походило на развивающееся безумие, которому Арей не мог сопротивляться — он лишь дрожал, чувствуя, как капли холодного пота стекают по его лбу на щеки, а затем капают с подбородка. — Что-то мне… нехорошо, — почти задыхаясь, сказал Арей и, отпустив блузку Евы и ее руку, потерял сознание, чуть не упав на пол. — Арей! — девушка успела поймать его и положила парня на пол. Она стала бить его по щекам, но тот не просыпался. Поняв, что ему сама она никак не поможет, Ева подскочила на ноги и побежала в сторону медицинского крыла, чтобы позвать врачей ему на помощь.***
Вики напряженно мерила шагами комнату, время от времени переводя взгляд на Арея, которого осматривал Эрелим. Мальбонте пытался остановить жену хоть на секунду, но она не обращала на его попытки никакого внимания. Ева сидела на кровати сбоку от Арея и ждала, что скажет врач, обкусывая пальцы и теребя одежду. Тот долго думал, прежде, чем что-то сказать, но даже после этого его голос звучал неуверенно. — Весьма… странные симптомы, — произнес Эрелим, убирая стетоскоп и градусник в свой саквояж. Вики замерла на месте, стиснув пальцами ткань юбки и Мальбонте, наконец, смог приобнять ее за плечи. — Учащенный пульс, холодный пот, дыхание тяжелое, спазмы, еще и температура очень высокая… — И что это все значит? — нетерпеливо спросила Вики. — Что с ним? Вы знаете? — Странно видеть подобное у молодого бессмертного, — продолжил Эрелим. — Я считаю, что Арей пережил очень сильную паническую атаку и приступ тахикардии, но бессмертные таким не страдают — это болезни людей… Его температура убила бы любого человека, но даже для нас это аномально. — Тогда это что-то другое, — сказал Мальбонте и посмотрел на Арея, который так и не приходил в сознание, продолжая тяжело дышать. — Симптомы можно облегчить? — Да, я уже вколол ему лекарства, которые снимут спазмы и снизят температуру, — кивнул Эрелим. — Сейчас это единственное, что я могу сделать, пока не разберусь с тем, что это такое. Посмотрю все справочники этой же ночью. — Просите, что хотите, только вылечите его, — тихо произнесла Вики, но голос ее звучал твердо. — Прошу вас. — Конечно, госпожа, я сделаю все, что в моих силах. — Есть какие-то рекомендации? — спросил Мальбонте. — Что мы можем сделать? — Влажные компрессы, уколы раз в четыре часа, Ева умеет их делать… Больше свежего воздуха и питья, — перечислил Эрелим. — А также полный покой и ваша забота. Это поможет. Мне пора идти, нужно заняться поисками проблемы. — Спасибо вам, — улыбнулась Ева. — Будем делать, как вы сказали. Эрелим попрощался со всеми и вышел из комнаты. Мальбонте сел на самый край кровати, а Вики присела поближе к Арею по другую сторону от Евы. Она погладила его лоб и убрала прилипшие к нему мокрые волосы, а Ева пощупала пульс на руке — он все еще был учащенным, но постепенно успокаивался. — Беда за бедой, — горько прошептала Вики. — Почему мои дети должны страдать? Сначала Ева, а теперь и Арей… — Дорогая, постарайся успокоиться, — попросил ее Мальбонте. — Тебе нужно сохранять спокойствие, ведь ты беременна. Все будет хорошо… Он сильный парень. — Да, мам, — кивнула Ева. — Мы позаботимся об Арее, а Эрелим скоро найдет способ ему помочь. Все будет хорошо. — Я пока что побуду с ним, — твердо произнесла Вики, когда Мальбонте взял ее за руку, чтобы увести к ним в комнату. — Не отговаривайте. Мне так спокойнее. — Ты уверена? — Мальбонте тяжело вздохнул и поджал губы. Он ненавидел видеть жену такой потерянной и взволнованной почти до паники. — Абсолютно. Идите к себе, а я побуду с Ареем. — Ладно, ты права, — согласилась Ева. — Ты пока что останешься здесь, а через четыре часа, когда нужно будет ставить укол, я сменю тебя. Согласна? — Да, сделаем так, — кивнула Вики и посмотрела на дочь и мужа уже с легкой улыбкой. — Идите. Наверняка у вас есть дела. — Это так, но я могу остаться с тобой, — предложил Мальбонте, а затем перевел взгляд на Арея и Еву. — Не думал, что тоже буду так сильно волноваться. Это хуже всего. Обняв Вики на прощание, Мальбонте и Ева вышли из спальни и пошли к ее комнате. Некоторое время они оба молчали, погрузившись в свои мысли, но каждый размышлял об одном и том же. Девушка задумалась над словами матери, которые сначала даже не приняла всерьез. Ведь это правда так — в последнее время постоянно происходило что-то плохое, будто над их семьей нависла огромная черная туча. — Как хочется иногда вернуться назад, — тихо сказал Мальбонте, когда они остановились около двери в ее комнату. — Что ты имеешь ввиду? — спросила Ева, вынырнув из мрачных размышлений. — Все казалось проще, когда вы были маленькими. — Разве? А как же крики, драки и нытье? — Сейчас я понимаю, что это было не так уж страшно, — рассмеялся Мальбонте и на его лице появилась немного печальная улыбка. — Тогда вас можно быть взять на руки и не бояться, что с вами что-то случится. Можно было держать и не отпускать. — Ты и сейчас можешь поднять меня одной рукой, — хихикнула Ева, а затем, обхватив руками его талию, прижалась к груди отца. Он тоже обнял ее в ответ и положил щеку ей на макушку. — Пап, все будет хорошо… Мы сильные, так что со всем справимся. Просто будь рядом с мамой… Она из-за меня тогда и так достаточно переживала. Нельзя надолго оставлять ее там одну. — Разумеется. Я зайду к ней через час. — Вот и славно. А теперь иди. Я знаю, что у тебя много работы. — Ты точно справишься с уколами? — решил удостовериться Мальбонте, отпустив дочь из объятий. — Конечно, — кивнула Ева. — А сейчас мне надо сказать всем, что Арею лучше. Спокойной ночи. — И тебе спокойной ночи. Не сиди долго. Хорошо, Кроха? Ева еще несколько раз кивнула и Мальбонте, немного расслабившись, отправился к себе в кабинет, а девушка зашла в спальню, где ее уже ждали друзья. Увидев их скорбные лица, Ева невольно улыбнулась. Даже Ливия пришла, несмотря на свою внезапную меланхолию. Габи и Клео сидели на диване — она положила голову ему на плечо и прикрыла глаза, а он обнимал ее за плечи, время от времени гладя ее по колену или руке. Силли и Крис просто мерили комнату шагами, чтобы хоть как-то скоротать время. Шарлотты не было, так как она тогда ушла домой и не знала, что случилось с Ареем. — С ним все хорошо, более или менее, — сказала Ева и друзья одновременно облегченно вздохнули. Девушка присела на постель и устало провела рукой по лицу. — Эрелим еще не знает, что с Ареем, но будет искать причину. Сейчас он спит, температуру получилось снизить. — Разве бессмертные так болеют? — задумчиво спросила Клео. — Похоже на сильную простуду или грипп… — Нет, но у нас достаточно своих болячек, — нахмурился Габи. — И все же, мне такое незнакомо. — Арей сильный, быстро оклемается, — попытался утешить Еву Крис. — Я уверен. — Эрелим хороший врач, — кивнула Ливия. — Все будет в порядке. — Да, у вас в библиотеке тонна медицинской литературы, — напомнил Силли. — В одной из книг однозначно найдется эта болезнь, сомнений нет. — Я думаю, что стоит отменить день рождения, — тихо произнесла Ева. — Сейчас не время праздновать… Если Арею плохо, я даже есть не могу, так что, о каком празднике вообще может идти речь?.. — Если это то, чего ты хочешь, то так и стоит поступить, — улыбнулась Клео. — А мы все будем рядом, чтобы помогать, если болезнь окажется серьезной. Конечно, я надеюсь, что это не так, но… — А если понадобится, дадим ему хорошего пинка, чтобы встал, — пожал плечами Габи. — Ну, чтоб наверняка. — Раз все в порядке, я пойду к себе, — решила Ливия и, встав с кресла, немного потянулась. — Я дико устала и хочу лечь пораньше. — Мы тоже пойдем, — кивнул Крис и посмотрел на Силли. — Мы тоже охренели от сегодняшнего дня. — Габи, ты иди, нам с Евой нужно поболтать, — сказала Клео и, поцеловав его в щеку на прощание, села рядом с Евой на кровать, дожидаясь, пока все выйдут из комнаты. — Так, выкладывай, где вы столько пропадали вместе? — тихо спросила она, когда звуки шагов стихли. — Я хочу знать все подробности! — Ладно, я все расскажу, — долго уговаривать Клео было не нужно, потому что она и сама хотела поделиться с подругой всем, что было. — После того, как мы закончили задание, Габи предложил остаться на Земле и развлечься. Я была немного в шоке, когда узнала, что мы будем это делать в огромном пентхаусе в самом красивом отеле из всех, что я видела… Он играл мне на гитаре, мы ели всякие вкусности и смотрели на закат. — Как классно… А ты… точно все рассказываешь? А то я что-то подозреваю… — Нет, у нас снова ничего не было, если ты о сексе. — А ты хотела? — удивилась Ева. — А Габи? Или совсем не хотели? — Оба хотели, кажется, — смутилась Клео, вспоминая его ласки, поцелуи и очевидное возбуждение. — Мы вместе… принимали душ. — Оу… Неловко спрашивать, но он… ничего? — Сначала я дико испугалась. Ну, ты понимаешь, почему… Я же говорила, что с моим парнем мне было, мягко говоря, плохо. — Поэтому у вас ничего не было? — догадалась Ева. — Скорее всего, — кивнула Клео. — Но Габи… Он чудесный и понимающий. А еще дико красивый без одежды. — То есть, вы уже полностью готовы? Ну… заняться этим? — Ева, это называется секс. Секс, секс, секс! — Замолчи, хватит! — покрасневшая до ушей Ева метнула в подругу подушкой, и та громко засмеялась, довольная тем, что смутила ее. — Ты же знаешь, что я не могу обсуждать это! Хоть, мне и дико интересно… — У меня нет хорошего опыта, так что не буду тебя пугать, — пожала плечами Клео. — Но я уверена, что с Габи все будет замечательно… А с Вергилием, как думаешь? — Я же просила тебя не говорить такое! Прошу, хватит! — Нет, я не отстану, пока не скажешь, что думаешь! Клео коварно улыбнулась и Ева, смутившись еще больше, закрыла лицо подушкой и легла на постель, чувствуя, как фантазия улетает в космос. Она никогда не думала о таком, но теперь не могла остановить мысли, которые закружились в водовороте пока что еще весьма смутных представлений об интимных отношениях. — Я слышала, что люди без зрения очень тактильные, — сказала Клео и легла рядом с Евой, обняв подушку. — И считается, что они… очень хороши в постели. Нежные и чувствительные. — Я не могу думать о Вергилии так, — призналась девушка. — Наши отношения слишком… неопределенные. Он слишком… невинный? Не знаю, как еще описать. — Да, ты права. Вы еще даже не поцеловались, а стоило бы, хотя бы ради банального интереса. — Ради интереса? И зачем? — Ну, узнать, что вы почувствуете, когда поцелуетесь, — объяснила Клео. — Если это происходит с тем самым человеком, то в твоей голове взрываются салюты… Это как катарсис или нирвана… Называй, как хочешь. Может быть я немного и преувеличиваю, но это действительно волшебство… Это не описать словами, такое нужно просто почувствовать. Ты поймешь, когда это случится. А еще никогда это не забудешь. — Я не знаю, дойдем ли мы до этого или опять друг друга оттолкнем, — с тоской в голосе произнесла Ева. — Я тянусь к нему — он отталкивает, а потом наоборот — отталкиваю его уже я… Что с нами не так? — Ну, давай по порядку. В какой ситуации тебя оттолкнул Вергилий? Что ты сказала или сделала? — Просто всячески намекала, что он мне нравится… Показывала, что мне приятно проводить с ним время, говорила комплименты. Но когда я хотела поцеловать его, он целовал меня не в губы, а в лоб! Я что, его сестра или тетушка?! — Ну, его отношение к тебе — просто прекрасное, — сделала вывод Клео, и Ева округлила глаза. — Да, не удивляйся. Думаю, что он в полном одиночестве решает для себя эту моральную дилемму… Постарайся это понять. Ты ему определенно нравишься, но Вергилию однозначно многое не дает покоя. Он вечно задумчивый и словно не здесь, как ты говорила — вот и ответ… Ладно, что было дальше? — Однажды все резко изменилось, — продолжила Ева. Она прикрыла глаза на пару секунд и сделала глубокий вдох. — Мы сидели в зале с фортепиано. Вергилий играл для меня и это было так чудесно… И вот он поворачивается ко мне и говорит, что хочет меня поцеловать. И случилось это сразу после того, как я решила забыть о нем и перестать лезть к нему со своими чувствами… Я растерялась и… отказала ему. — Я считаю, что ты правильно сделала. — Разве? Я теперь думаю, что это было большой ошибкой. — Нет, я так не думаю, — уверенно заявила Клео. — Нельзя преподносить себя мужчинам на блюдечке. Никто этого не оценит, и ты будешь чувствовать себя плохо, но потом. Начнешь сомневаться в себе и так далее… В общем, полная херня. Мужчины — как жесткая еда. Их надо томить на медленном огне, пока не станут мягкими. Но перебарщивать тоже не стоит — станут сухими. — Твои аналогии с едой мучают мой желудок, — рассмеялась Ева. — Звучит странно, но я, кажется, поняла. Нужно знать, когда дать волю чувствам. — Да, этот момент нужно почувствовать. Он должен проявить еще немного инициативы и показать свои чувства по максимуму. Тогда отвечай взаимностью. — Хорошо, надеюсь, я не опоздаю… — Нет, ты у нас смышленая, так что разберешься, — махнула рукой Клео. — Но, если он снова начнёт мяться — разворачивайся и уходи. Нечего тебе себя так терзать… А сейчас мне пора. Нужно кое-что из уроков сделать, я ведь сегодня за них не садилась даже. — Тебя проводить? — предложила Ева. — Нет, я не заблужусь. Все в порядке. — И даже не останешься у Габи на ночь? — Нет, конечно, — улыбнулась Клео. — Я же говорила — томить, пока не станет мягче. — Не знала, что ты такая коварная, — покачала головой Ева. — Спокойной ночи. — Да, и тебе. Надеюсь, что ты сегодня сможешь поспать. Попрощавшись с подругой, Ева посмотрела на часы и увидела, что уже половина десятого вечера. Вспомнив, что ей еще нужно сегодня идти в библиотеку для разговора с Асмодеем, девушка побежала в душ, чтобы хоть немного смыть с себя стресс и усталость. Одеться девушка решила в черные джинсы и рубашку — ей не хотелось одеваться слишком красиво, чтобы это не походило на какое-то странное свидание в темной библиотеке посреди ночи. К тому же, в темной одежде было легче остаться незамеченной. Очень тихо закрыв дверь на ключ, Ева прошла до лестницы и на цыпочках прошла мимо кабинета отца, а затем нырнула в темный коридор и почти бегом дошла до большой двери, которая вела в библиотеку. Она почти всегда была открыта, так что девушка без проблем зашла внутрь и огляделась. Большое помещение освещалось лишь тусклыми лампами и свечами, накрытыми стеклом, чтобы случайно не произошел пожар, если одна из них упадет. Оглядевшись еще немного и никого не увидев, Ева медленно прошла по всем залам до самого первого, прислушиваясь к тишине. Услышав скрип половиц, Ева резко развернулась и почувствовала руки на своих плечах, и только затем увидела, кому они принадлежат. Глаза Асмодея блеснули в темноте, и девушка резко отстранилась, почувствовав тревогу. Демон был одет в рубашку бутылочно-зеленого цвета и черные джинсы, а на руках она увидела уже знакомые перчатки. Он оглядел ее с головы до ног, задержав взгляд на слегка обнаженных плечах, а затем и кулоне. — Прекрасно выглядите, — наконец, тихо сказал он. — Люблю минимализм и классику. Вам очень идет эта рубашка. — Благодарю, — кивнула Ева, недовольная тем, что даже надев самые простые вещи, не отвертелась от его комплиментов. Она немного подтянула ткань рубашки на плечи, к своему ужасу чувствуя, будто стоит перед демоном абсолютно голая. — Зачем вы так подкрадываетесь? — Я не подкрадывался, вы меня просто не заметили. О чем-то задумались? — Совершенно ни о чем. Лучше продолжим нашу беседу, если вы не против. — Конечно, давайте сядем, — Асмодей указал на небольшой стол около одного из стеллажей, рядом с которым стояли два мягких кресла. Ева нахмурилась — они находились слишком близко друг к другу, но передвигать свое прямо при нем она не хотела, потому что так выдала бы свои опасения. Девушка села в кресло и положила руки на стол, а Асмодей, расположившись в своем, расслабленно откинулся на спинку, сжав пальцами подлокотники. — Итак, что вас еще интересует? — Хочу узнать, какие еще символы используют ведьмы и для чего. — решила спросить Ева, вспомнив о рассказе Арея о том, что он увидел во время вылазки в лес. — Что вы знаете об этом? — У них много символики — тройная луна, трикветр, трискель, шлем трепета и, конечно же, пентакль… Белые ведьмы используют их для исцеления и помощи другим, а черные для того, чтобы влиять, обманывать и призывать темные силы себе на помощь. Белые ведьмы — очень красивы, у них необычная внешность, они добры и многое знают, могут давать советы. Черные же могут лишь притворяться красивыми, потому что, чем больше темной магии они используют, тем сильнее она влияет на их внешность. Они неплохо обманывают, но знание об этом помогает увидеть истину. Уверен, вам хватит способностей, разглядеть это. — А если я не смогу? Есть еще способы? — На руках черных ведьм есть особые метки, — ответил Асмодей и протянул девушке ладонь. — Позволите? — Хорошо, — согласилась Ева и очень медленно, почти боязливо, вложила свою ладонь в его руку. Он слегка дернул ее на себя и увидев, как девушка сердито поджала губы, улыбнулся, но ослабил хватку, держа ее руку более бережно. — Не делайте так больше. — Простите, я бываю грубоват, но не со зла. Немного одичал в своем доме в полном одиночестве. Вы бы знали, как там тоскливо… Ева скептически посмотрела на демона — его лицо выглядело так невинно, почти по-детски доверительно, от чего ей стало еще больше не по себе. Зная о его истинной натуре, девушка не собиралась доверять словам, не имеющим подтверждения. — Я вас предупредила. Что вы хотели? — Хорошо… Линии на ладони говорят намного больше, чем кажется на первый взгляд, — Асмодей провел укрытым перчаткой пальцем по руке Евы от указательного пальца до запястья, словно рисуя на ней невидимые узоры. — Ваши могут сказать, что вы талантливы, чувствительны и излишне милосердны. У вас сильно развитая эмпатия и интуиция, но вы не всегда им доверяете. — Говорите, как психолог, — ухмыльнулась Ева. — Только к чему все это? — У ведьм на ладонях есть особые символы из линий, например, око или пятиконечная звезда. Они очень хорошо заметны, выглядят как светлая татуировка. — Интересно… Откуда вы столько знаете о них? — Во-первых, я долго живу, а во-вторых — мне довелось общаться, как с белыми, так и с черными, — ответил Асмодей и отпустил руку девушки. — А еще я знаю, что ваш отец ненавидит их и не доверяет даже белым. — А это вы откуда знаете? — нахмурилась Ева. — Неужели он сам вам об этом сказал? — Мне хватает ума понять что-то без слов. К тому же, я в курсе того, что он выгнал почти всех ведьм отсюда. Все очевидно. Только ваш отец ошибся, уничтожив символы в лесу. — Это еще почему? — Потому что их сделали белые ведьмы, чтобы держать черную подальше от города, — развел руками Асмодей, и Ева еле удержалась от того, чтобы не открыть рот от удивления. — Да, ваш батюшка ошибся. Такое бывает, когда глаза застилают страх и ненависть. Они делают умных — глупцами, а зрячих — слепыми. — Мой отец ничего не боится, — твердо произнесла Ева и демон снисходительно улыбнулся. — Даже не сомневайтесь. — Вы подумали, что я осуждаю это? Нет ни в коем случае. Страх — это нормально. Это один из аспектов страсти. Он толкает вперед, заставляет совершать самые разные поступки — хорошие и плохие. Иногда это даже удивляет… — Почему вы не рассказали ему? Почему молчите? — А он разве будет меня слушать? Я думаю, вы заметили, что у нас весьма напряженные отношения. Вы можете сами ему сказать, к вам он прислушается, как мне кажется. К тому же, я не привык помогать просто так, — Асмодей пожал плечами и несколько раз постучал пальцами по поверхности стола. — Но мне вы рассказали, — напомнила Ева. Демон мгновенно напрягся и сжал кулак так, что костяшки пальцев побелели. — Вы собираетесь что-то за это попросить? — Разумеется. А вы думали, что нет? — Недолго думала, да. Но вы слишком… эгоистичный и любите выгоду. — Я даже не сказал, чего хочу, — рассмеялся Асмодей, но глаза его остались холодными и внимательными. — А вы уже сделали вывод. Не волнуйтесь, вас я не собираюсь просить что-то невозможное. — Ну, той информации, что мне дали, мало для просьбы, — пожала Ева плечами и слегка улыбнулась. — Она незначительная. — Я могу рассказать вам о себе. Вам интересно? — Не особо… Расскажите, что означает «адити» и «манату»? Если вы знаете, конечно. — Адити и Дити — женские начала, противоположные друг другу, — немного подумав, произнес Асмодей, и Ева навострила уши. — Адити — доброе, а Дити — темное. К Адити обращаются за помощью, но она редко отвечает на просьбы, в которых есть корысть и злоба. А вот Дити с удовольствием, но для этого нужны огромные жертвы. Ведьмы напрямую связаны с этими божествами. — Ясно… А что насчет манату? — не скрывая любопытства, спросила Ева. — Манату или Манат — это имя богини судьбы, возмездия и загробного мира. На самом деле, это лишь одно из имен одного божества. Геката, Эрешкигаль, Аид… Люди поклонялись одной и той же богине, просто называя ее по-разному. — А она реальна — эта богиня? — О ней давно ничего не слышно, — задумчиво произнес Асмодей. — Но она реальна, как мы с вами. Мне кажется, что она… как бы сказать?.. Просто наблюдает за всеми нами издалека, не вмешиваясь в наши жизни. По крайней мере, мне так кажется. — Странно, почему я об этом ничего не знаю, — немного опешила Ева. — Мне о ней не рассказывали. — Не удивительно. Зачем бередить прошлое? Наверняка, ваши родители думают именно так. Вы ведь тоже не все им рассказываете… Например, о том, что мы сейчас сидим здесь и разговариваем. Вы не скажете об этом. — Может быть и скажу. Вы то откуда знаете?.. — Просто знаю, — ухмыльнулся Асмодей. — Вы ненавидите, когда вам указывают, что делать, а что нет. Будьте уверены, я ни за что не стану этого делать. Вы сами принимаете решение… Только вы одна. И никто не имеет права вас осуждать. — Вы правда так думаете? — тихо спросила Ева. — Ну, конечно. Я обещал быть честным с вами. Вы — самодостаточная, но немного… опрометчивая. Наверняка, мало кому захотелось бы остаться со мной наедине. Меня боятся и ненавидят… — Я вас не боюсь и не ненавижу. Возможно, вы создали образ и следуете ему… Но залезть к вам в голову я не могу. Вы знаете, что красивы, умны… и пользуетесь этим. Вам будто нечего больше предложить и, возможно, в глубине души, вас это тревожит. — Вы меня переоцениваете, принцесса, — тихо рассмеялся Асмодей, а затем придвинулся к ней чуть ближе, тоже положив руки на стол и сцепив их в замок. — Тревога? Она мне незнакома, как и самобичевание. И мне есть, что предложить. — Только некому, — хмыкнула Ева. — Я так думаю. — А если уже есть кому? — Неужели?.. Сомневаюсь. Вы на такое не способны — вам чужда любовь, вы игрок, а не романтик. Вы знаете лишь страсть и похоть. Вас таким создали, а вы и следуете по пути, который выбрали за вас. — Вы все-таки читали обо мне, — довольно улыбнулся Асмодей, и Ева прикусила язык, понимая, что прокололась, желая задеть его. — В книгах ложь — реальность может быть иной. Поэтому вы ничего в них не нашли. — И что же ложь? — спросила Ева, сомневаясь, стоит ли верить его словам. — Все? — Ну, не совсем, — покачал головой Асмодей и провел указательным пальцем по брови. — Я не знаю, что такое любовь — это правда. Может быть это проклятье, а может и дар — кто знает? Но это не значит, что я бесчувственный — совсем нет. Я просто думаю, что любовь слепа и глупа, а еще часто попадает не в ту цель, принося страдания. — Но бывает же не только так. Иногда любовь взаимна и прекрасна. — Где любовь, там ревность и боль. Так стоит ли она этого? Я ничего не умею против них, но большинству они доставляют только неприятности. — Лучше любить и потерять, чем никогда не любить, — уверенно заявила Ева. — Любить — значит иногда страдать, но страдания делают нас живыми. Так счастье чувствуется ярче. — А если счастье не в любви? — предположил Асмодей. Глаза у него загорели, как буйное пламя и он уже совершенно иначе смотрел на Еву, чувствуя еще больше интереса. — Но счастье всегда основано на ней. Это не всегда означает романтические чувства — бывает любовь к музыке, искусству, какому-то делу… Я люблю танцевать — так я выражаю свои чувства и любовь в том числе. — Да, понимаю… Но такая любовь имеет смысл и отдачу. Вы чувствуете благодарность в виде успеха. А вот любовь к другому может быть неблагодарной. — Даже если так… Это совсем не значит, что в ней нет смысла, — покачала Ева головой и улыбнулась, подумав о Вергилии. — Просто смотреть на того, кого любишь, слышать его голос… Все это бесценно. Это большая радость. У любви много граней, она бывает такой разной и в этом ее красота — можно любить душу, но не желать близости, например. Но, наверное, истинная романтическая любовь — это желание объединиться не только душами, но и телами… Когда вы хотите близости — касаться, обнимать, целовать и… все остальное. — Разве бывает любовь без страсти? — спросил Асмодей, сократив расстояние между собой и Евой еще на несколько сантиметров. — Я думаю, они должны идти рука об руку. Я больше знаю о страсти и желании, но все же думаю, что эта самая любовь без секса не имеет смысла. — Да, вы правы, конечно, но… Секс без любви еще хуже. — Почему же? — Потому что это лишь способ убежать от одиночества и отсутствия любви. Вы на некоторое время будто становитесь ближе, но затем разбегаетесь в разные стороны, возможно даже навсегда, — тихо ответила Ева, ненадолго опустив взгляд вниз. — Я не имею ничего против, но я не смогла бы так. Это не для меня. — А что вы будете делать, если кто-то признается вам в любви, но вы ничего не будете чувствовать к тому, кто скажет о ней? — поинтересовался Асмодей, впервые за долгое время так сильно заинтересовавшись беседой. Он задавал все новые и новые вопросы, не желая ее прекращать. — Или, может быть, вам уже приходилось отказывать? — Нет, никогда, — призналась Ева и сама удивилась своей откровенности. — Но я бы постаралась отказать очень мягко и одновременно уверенно, чтобы он не чувствовал себя униженным или не думал, что у него есть надежда на отношения. — А если бы он не смог это принять? Если бы стал бороться за вас? — Нельзя же так… Борясь за чьи-то чувства, ты борешься не за них, а с тем, кого любишь. Это приведет лишь к боли. — Но вы говорили, что лучше любить, чем не любить, — напомнил Асмодей. — Разве плохо, что вас стараются добиться? — Если любовь невзаимная, нужно это принять, — уверенно сказала Ева. — Люби, но не терзай своей любовью. Это уже слепая страсть и в ней нет ничего хорошего. — Девушкам нравится, когда их добиваются. Им нужна не нежность — они от нее начинают чахнуть со временем. Вам необходима страсть, буря, взрыв вулкана… Это мое наблюдение. — Возможно, вы и правы, но у меня не было повода проверить это. Я ничего об этом не знаю. — А хотите узнать? — быстро спросил Асмодей и его глаза заблестели еще ярче, словно он, наконец, услышал то, что хотел. — Уверяю, это лучше всего на свете — чувствовать себя желанной, незаменимой, особенной… Разве не этого хотят все женщины — смертные и бессмертные? Ведь по сути, мы такие же люди, только живем дольше. — Может быть однажды… и по большой любви, — немного смутилась Ева. — Вы переоцениваете ее. Рано или поздно она заканчивается. — Как и страсть. Она сжирает, но не является топливом вечно. — У меня ее очень много, — возразил демон. — Хватит на тысячи лет. Я могу поделиться. — Таким ведь нельзя поделиться, — засомневалась Ева. — Она должна сама родиться в сердце. — Поверьте, я многое умею… Вы говорили, что мне некому и нечего предложить. Но это не так, вы ошибаетесь. — И что же вы можете предложить? — Вечный экстаз, наслаждения, богатство, роскошную жизнь, — перечислил Асмодей и, протянув руку к Еве, коснулся ее пальца, почти незаметно проведя по нему своим. Девушка слегка вздрогнула, будто по ее телу пронесся ток, несмотря на то, что руку Асмодея скрывала перчатка. Это прикосновение ощущалось так, словно ее облизали языки горячего пламени. — Все, чего только можно пожелать и все, о чем даже не думали мечтать. Сможете делать, что угодно — танцевать, играть в театре, купаясь в славе и любви поклонников… И смотреть будут только на вас одну, потому что все остальное станет неважным и недостойным внимания. — Звучит… слишком хорошо, — Ева почувствовала, как участились ее дыхание и сердцебиение. Все-таки, она быстро смогла представить все это и успела даже немного помечтать, и это правда показалась ей даже слишком заманчивым. — Не бывает всего и сразу. — Еще как бывает! Если вы захотите, то так и будет. — Погодите-ка… Мне казалось, что вы говорите в теории… Я не думала, что вы говорили обо мне, это как-то… — Как же это? — удивился Асмодей. — О ком же я еще мог говорить? — Я думала, вы просто рассуждаете, — нахмурилась Ева и подскочила с кресла. — Мне… мне пора идти. — Подождите, почему? Я вас обидел? — Нет, я просто… не стоит мне сейчас быть здесь. Я должна уйти и… — Нет, прошу, останьтесь, — Асмодей тоже поднялся со своего кресла и, обойдя девушку, встал у нее на пути. — Извините, что смутил, я просто сказал то, что… почувствовал. Я же не заставляю вас, ни в коем случае. Простите, что заставил нервничать. — Надеюсь, вы хотя бы извиняетесь искренне, — холодно отозвалась Ева. — Я вас почти не знаю и… не чувствую ничего из того, чего вы от меня ожидаете. — Понимаю… Но я тоже ничего не чувствую, так что можете не волноваться на этот счет. Вы просто… красивая и ничего больше. Вопреки своим словам и ледяному тону, демон коснулся пальцами тыльной стороны ее ладони и медленно провел ими до предплечья, а затем слегка сжал плечо. Перчатка тихо заскрипела от того, как напряглась его рука и Ева подняла на Асмодея взгляд. Он смотрел так, будто ждал от нее какой-то реакции на его слова, возможно надеялся, что она закричит или даже влепит ему пощечину, но девушка лишь покачала головой и снисходительно улыбнулась. — Это все, что вы хотели сказать? — тихо и холодно спросила она. — Есть, что добавить? — Я думаю, что вы должны разозлиться, — после недолгого молчания ответил демон, еще сильнее сжав ее плечо. — Почему нет? — Разве можно разозлиться на слова, которые не имеют никакого значения? Вы не знаете меня, вы мне никто — поэтому мне все равно. К тому же, я, кажется, задела вашу гордость. Как банально… — Возможно… Я был не сдержан в словах. На самом деле я думаю, что беседовать с вами было очень… интересно и приятно. Простите, что грубил. — Извинения принимаются, — великодушно кивнула Ева и столкнула руку Асмодея со своего плеча. — Но на сегодня с меня хватит. Мне пора идти. Девушка обошла демона и направилась к выходу из библиотеки, даже не оглядываясь на него. Мысленно она уже была совсем не здесь, думая лишь о том, что скоро будет нужно навестить Арея. Асмодей посмотрел ей вслед, наблюдая, как ее стройный силуэт утопает в темноте, но не выдержал и окликнул ее. — Принцесса! — Ева обернулась к нему и замерла на месте. — Могу я надеяться, что вы потанцуете со мной в пятницу? — Хм… Мне нужно подумать, — ответила девушка. — Может быть… Спокойной ночи. — Спокойной ночи, — эхом отозвался демон и позволил ей уйти, несмотря на то, что хотел, чтобы она все же осталась и говорила с ним дальше. Вернувшись в кресло, Асмодей откинулся на спинку, положил руки на подлокотники и закрыл глаза, прокручивая в голове весь разговор с Евой с самого начала и до его конца. Он вспоминал, с какой страстью она говорила о некоторых вещах и то, как искренне пыталась его убедить, слушала то, что он рассказывал сам… Ему уже давно не доводилось искренне наслаждаться беседой и демон почти забыл, что это такое. Именно поэтому он допустил несколько ошибок — просто не смог утихомирить свои эмоции, которые с непривычки немного вывели его из равновесия. Асмодей привык получать то, что хочет, но именно поэтому неприступность вместе с непорочностью этой девушки разожгла в нем сильное пламя. Он чувствовал, как оно росло по мере того, как Ева делала шаг за шагом прочь от него, и теперь это пламя вливалось в его горло, как расплавленный металл, и распространялось по всему телу, достигнув пика, когда она уже ушла. Демон испытал уже позабытое чувство настоящего и нетерпеливого возбуждения. Ему хотелось найти Еву прямо сейчас и наговорить ей всего, что было необходимо для ее согласия, но осознание того, что она все равно откажет, распаляло его еще сильнее. Ее сладкий цветочный запах витал вокруг, напоминая о ней — легкий, но такой нестерпимо навязчивый. — Теперь понятно, почему ты сходишь по ней с ума, — подумал Асмодей о Вергилии, но его мысли тут же вернулись к Еве. — Теперь я тоже хочу ее. Какой же… кайф. Наконец-то…***
Стараясь не думать о том, что произошло между ней и Асмодеем, Ева зашла в свою ванную комнату, чтобы умыться. Хоть она и старалась сохранять хладнокровие, на самом деле общение с ним прошло для нее немного тяжело, особенно в самом конце. Это было похоже на добровольный прыжок в огонь — так она себя чувствовала рядом с Асмодеем. Но Ева не могла отрицать, что ей все же было интересно разговаривать с демоном и его знания определенно могли пригодиться. Закончив умываться, девушка вытерла лицо и руки, а затем вышла из комнаты и направилась в спальню Арея. Она увидела, что ее мама все еще здесь — Вики спала рядом с Ареем, положив руку ему на грудь, будто все это время опасалась, что ему может стать хуже, а она этого не поймет. Подойдя к матери, Ева осторожно погладила ее по голове, и та сразу открыла глаза, будто и вовсе не засыпала. — Что такое? — сонно спросила Вики и поднялась на постели. — Я долго спала? — Не знаю, я только что пришла, — ответила Ева. — Думаю, тебе пора нормально поспать. Я побуду с Ареем. — Ты завтра не пойдешь на учебу. Хочу, чтобы вы оба были дома. — Да, я останусь. Ты только не волнуйся. Папа приходил? — Да, пару раз заходил, а может и чаще, пока я спала, — кивнула Вики и сильно зевнула. — Ладно, ты права. Я пойду… хоть немного посплю. — Да, конечно, а ты отдыхай спокойно. Все будет хорошо. Попрощавшись с матерью, Ева подошла к прикроватной тумбочке и достала из ящика ампулы с лекарствами, три шприца и антисептик. Достав руку Арея из-под одеяла, девушка протерла кожу над самой заметной веной и уже вставила иглу, как вдруг парень резко открыл глаза и, громко вскрикнув, вцепился в Еву и подскочил на кровати так, будто его на ней подкинуло. — Арей, черт возьми! — громко вскрикнула она и выдернула все еще торчащий шприц из его руки и сразу прижала его к себе, обхватив шею парня руками. — Ты меня напугал… — Прости, я сам немного… Прости, — прошептал Арей и уткнулся носом в шею девушки. — Резко стало больно, а я только начал просыпаться… — Все хорошо. Постарайся расслабиться… Мне все еще нужно поставить тебе укол. — А это точно необходимо? — Не капризничай, — Ева силой уложила Арея обратно в постель, достала новый шприц из упаковки и наполнила его лекарством. Вновь протерев кожу на сгибе локтя антисептиком, девушка проверила, чтобы в лекарстве не было пузырьков воздуха, а затем осторожно ввела его в вену. Арей немного поморщился и тяжело вздохнул. — Ненавижу уколы, — прокомментировал он с отвращением в голосе. — Надо поставить еще два, так что придется немного потерпеть, трусишка. Тебе дать конфетку, когда мы закончим? — Лучше поцелуй в щеку. Тогда я не буду ныть. — Ладно, договорились, — посмеялась Ева и протерла руку Арея еще раз, а затем наполнила шприц. — Второй будет немного больнее. — Коли уже, мучительница, — махнул рукой он и получил новый укол в вену. Он и правда оказался болезненнее, и рука у парня сначала даже онемела. Ева с сочувствием посмотрела на него и Арей выдавил жалкое подобие улыбки. — Последний нужно поставить в предплечье, так что тебе нужно ненадолго сесть. — Ладно, добивай. Ева наполнила последний шприц и быстро уколола руку Арея, но лекарство вводила медленно — он буквально чувствовал, как оно распространяется по телу, словно толченое стекло. Тихо выдохнув от напряжения, парень опустился обратно на постель и ненадолго прикрыл глаза, пока Ева убирала все медицинские принадлежности обратно в ящик. — Ты скоро уснешь, — предупредила она и села рядом. — Тебе нужен отдых. — Почему не сказала, что поставишь снотворное? — скривился Арей. — Я не хочу засыпать сейчас. — Не хочешь, но нужно. Не капризничай. — Кстати, ты забыла поцеловать. Я вообще-то жду и поэтому не хочу отрубиться в любую секунду. — Ну, раз уж обещала, — Ева наклонилась к лицу Арея и ее волосы пощекотали его нос, от чего тот чуть не чихнул. Наконец, ее мягкие губы ласково коснулись его щеки и оставили на ней нежный поцелуй. По лицу и шее Арея мигом пробежала стая мурашек, а желудок сделал резкое сальто. Ева на мгновение задержалась над ним, и парень еле удержался от того, чтобы поцеловать ее без спроса прямо сейчас. — Сойдет? — Да, конечно, — ответил Арей, из последних сил сохраняя самообладание. — Спасибо. За все. — Поправляйся поскорее… Мама ужасно волнуется… и папа тоже. — Он никогда обо мне не волнуется, хватит. — Глупый, — нахмурилась Ева. — Он сам сказал это нам, пока ты дрых. Не делай вид, что тебе все равно, потому что я знаю, что это не так. — У нас с ним не такие отношения, как у вас, — тихо произнес Арей после недолгого молчания. — Не применяй на меня то, что видишь от него ты. Интересно, он хотя бы помнит, когда у меня день рождения? — Разумеется, он помнит. Думаешь, у нас с ним такие идеальные отношения? Как бы не так. Он и меня ругает, требует послушания и придумал кучу запретов, но я почему-то не так уж часто жалуюсь. — Но ты никогда не чувствуешь себя лишней. Не спорь с этим. — А ты, значит, чувствуешь? — нахмурилась Ева. — Это правда так? — Постоянно, — кивнул Арей и тяжело вздохнул. — Сам не знаю, почему так думаю. Наверное, это какие-то комплексы или еще что-то… — Прошу тебя, прекрати так думать. Пойми, наконец, что отец заботится о тебе, как умеет, а мама тебя обожает и ты это знаешь! Она не отходила от твоей постели, вытирала тебя полотенцем, поила, гладила, обнимала… Вспомни, как было в детстве? — Что именно? — Ну, например, когда мы с тобой бегали по тронному залу, — улыбнулась Ева, погрузившись в воспоминания. — И уронили две вазы, которым несколько тысяч лет… Что тогда сделал папа? — Он сказал, что благодарен нам, потому что они казались ему уродливыми, — рассмеялся Арей. — Это был подарок одного из Адских князей, поэтому просто избавиться от них было бы невежливо. — А помнишь, когда мы с тобой залезли в куст Дымчатых роз и вернулись домой все в ядовитых шипах и заболели? — Он читал нам лекции несколько дней, но каждый вечер приносил в комнату пирожные… И рассказывал истории и сказки. — Если бы ему было на тебя все равно, он делал бы это только для меня, правда? — пожала плечами Ева. — Но он делал это все и для тебя. Так почему ты это забываешь? — Наверное, ты права, — согласился Арей. — К тому же, я уже взрослый, чтобы ныть о нехватке его внимания. — Он хочет, чтобы ты был лучшим — это одно из проявлений его заботы. Он всегда волнуется, когда ты выходишь на арену во время гладиаторских боев, переживает, если вы поссорились… Родители так и проявляют свою любовь. — Я хочу найти свою мать. — Что? — Я… хочу ее… найти, — Арей ненадолго прикрыл глаза, а затем изо всех сил заставил себя их открыть, потому что сонливость накрывала его, словно большая волна, которой он не мог сопротивляться. Он даже сам не до конца понимал, что говорит, но все равно пытался сосредоточиться на удивленном лице Евы, чтобы сказать ей еще что-то напоследок. — Хочу… знать. — Если ты правда этого хочешь, то мы когда-нибудь так и сделаем, — заверила его девушка и погладила парня по голове. — А сейчас отдыхай, лисенок. — Ты уже сто лет… не называла меня так. — Ну, значит, пора снова начать тебя так называть. Тебе подходит. — Никогда не понимал, почему лисенок? — улыбнулся Арей и закрыл глаза. — Потому что, фырчишь постоянно и глаза хитрые, — ответила Ева и, наклонившись к лицу парня, снова поцеловала его, но на этот раз в лоб. Услышав его тихое спокойное дыхание, девушка поняла, что он уснул и, скорее всего, не услышал ее ответа. — Спи спокойно. Отдыхай. Сильно потянувшись, Ева решила, что стоит сходить за кофе, чтобы не уснуть прямо сейчас, потому что усталость после тяжелого дня грозила свалить ее в любой момент. Ей не хотелось будить прислугу, поэтому девушка решила сама сварить себе побольше ароматного напитка. Выйдя из комнаты, Ева увидела идущего в сторону своей спальни Вергилия. Тот выглядел как обычно — задумчивым и полностью погруженным в себя. Он замер на несколько секунд, встав на месте и прислушался к еле уловимым звукам. — Ева? — тихо спросил он и девушка поняла, что прятаться смысла нет. Ангел почти неслышно подошел к ней и остановился в полуметре от Евы, словно не решившись подойти ближе. — Всегда удивляюсь твоему умению узнавать кого-то лишь по звуку, — призналась она. — Научиться бы этому… — Нужно отпустить умение видеть и довериться чувствам, но думаю, для того, у кого есть зрение, это может быть сложно. — И как же ты узнаёшь меня? — У тебя легкие шаги, небольшие, аккуратные и изящные. Так двигаются танцовщицы. — Интересно, — улыбнулась Ева. — Я собиралась за кофе. Ты хочешь? Я… хорошо его готовлю. — Почему бы и нет, — кивнул Вергилий. — Все равно не спится. До кухни они шли практически молча, иногда говоря о каких-то дежурных вещах вроде погоды. Ева чувствовала себя очень неловко после того, что случилось прошлым вечером, а Вергилий, дав самому себе обещание не давить на нее, не рисковал говорить об этом. Несмотря на это, ему дико хотелось хотя бы коснуться девушки, и его рука все время тянулась к ее, но ангел постоянно себя одергивал. Зайдя на кухню, в которой стоял полумрак, потому что единственным источником света была тусклая лампа, стоящая на длинном столе, Ева подошла к навесному шкафу и достала оттуда турку, кофемолку и банку с кофейными зернами. Вергилий присел на один из стульев у стола и стал слушать, как девушка молча и очень тихо совершает все приготовления. Засыпав зерна в кофемолку, она несколько раз прокрутила ее ручку, а затем, решив попробовать на ней свои способности, попыталась сделать это мысленно. Кофемолка немного задрожала, а затем ручка несколько раз прокрутилась с такой скоростью, что чуть не свалилась на пол от вибрации. — Черт, — выругалась Ева, поймав ее в последний момент. — Ты торопилась, вот сила немного и вышла из-под контроля, — сказал Вергилий. — Может, мне помочь? — Я что, немощная? — Совсем нет… Я просто хотел помочь, потому что мне это приятно. Прости. — Извини, я просто… сама на себя разозлилась, — призналась Ева. — Да, ты можешь мне помочь. — С радостью, — улыбнулся Вергилий и, подойдя к кофемолке, начал спокойно крутить ручку, относясь к этому намного бережнее, чем девушка. — Ты часто готовил кофе раньше? — Да, кофе… неплохая замена для других стимулирующих веществ. — О чем ты? — осторожно спросила Ева. Благодаря Асмодею она уже кое-что знала о Вергилии, но ей хотелось, чтобы он рассказал ей об этом сам. — Алкоголь, табак, — ответил ангел и тяжело вздохнул. — Ненавижу это. — А ты… когда-нибудь пробовал это? — Я… ну… Да, если честно. — Ты никогда не говорил об этом раньше… Почему? — поинтересовалась Ева. Вергилий открыл крышку кофемолки, и она убедилась, что перемолотый кофе похож по консистенции на пыль, что идеально подходило для крепкого эспрессо. Засыпав его в турку, девушка залила в нее необходимое количество воды и поставила на плиту, включив медленный огонь. — Потому что это стыдно, — признался Вергилий. Он медленно и слишком тщательно вытер руки салфеткой, что выдавало его напряжение. — Я не хотел тебе рассказывать раньше, но теперь думаю, что ты должна знать. — Почему ты передумал? И почему тебе стыдно? — Я хочу казаться тебе лучше, чем я есть на самом деле. Ты заслуживаешь самого лучшего, идеального… — Но я ведь и сама не такая, — усмехнулась Ева и проверила кофе, с удовольствием вдохнув пар, в котором уже чувствовался прекрасный бодрящий аромат. — Я совсем не идеальная. — Знаю, — улыбнулся Вергилий и немного убавил огонь. — Но в этом и прелесть. При всей не идеальности, ты все равно прекрасна. — Снова смущаешь меня… — Не стоит стесняться меня, хотя твои чувства, конечно же, важнее всего. Все, что я говорю тебе — это просто правда. Твое дело — принимать ее или нет. — Кстати о правде, — Ева набрала в грудь побольше воздуха. — Почему ты пил? — Хм… Причин было слишком много, — с тоской в голосе ответил Вергилий. — Прошу, поделись со мной. Это важно для меня. — Ну, первая причина — я живу слишком долго. Спустя долгие годы жизни, если у тебя нет того, ради чего жить, начинается апатия и дикая тоска. — Что-то вроде депрессии? — предположила Ева и, увидев, что на кофе появилась шапочка, сняла его с огня и убрала на специальную подставку, чтобы он немного настоялся. — Да, только еще хуже, — кивнул ангел и ненадолго закрыл глаза. — Ты начинаешь толкать себя к смерти, хотя бессмертные не могут умереть от алкоголизма… Это превращает тебя в жалкое существо, которым движет только саморазрушение. Я бежал от отчаяния, боли и тоски, не желал испытывать этих эмоций, но зашел в этом слишком далеко. — Ты же… не сделал никому плохо? — Тогда нет, я думаю. Я делал больно лишь себе, прячась от чувств. Никогда не беги от них — это важная часть жизни. В этом можно глубоко увязнуть и никогда не выплыть на поверхность. — Мне очень жаль, — тихо произнесла Ева и трясущейся рукой начала разливать кофе по чашкам. — И мне больно за тебя… — Но не клади себе на плечи тяжкий груз моей печали, в отчаянии нет святости — в ней лишь агония и стоны собрались, — тихо произнес Вергилий, снова решив выразить эмоции в стихах. — Отныне твоя печаль и моя тоже, — вздохнула Ева и поставила чашки на поднос. — Пойдем. Не хочу оставлять Арея одного надолго. Вергилий кивнул и взял поднос, опередив девушку. Она наморщила нос, но говорить ничего не стала, позволив ему ей просто помочь. Обратно они шли, не проронив ни слова. Ева обдумывала все, что сказал ей ангел, пытаясь представить то, что довело его до состояния, когда он находил спасение лишь в алкоголе. Ее догадки были одна хуже другой, и она даже не смогла бы рискнуть их озвучить. Вернувшись в комнату Арея, Ева села обратно в кресло, а Вергилий поставил поднос на прикроватную тумбочку, пододвинул еще одно кресло поближе и сел рядом с ней. — Как он? — спросил ангел. — Сейчас ему лучше, — ответила девушка. — Эрелим ищет причину этого, но я даже не знаю… Симптомы странные, особенно для бессмертного. Вергилий протянул руку к ладони Арея, коснулся ее и закрыл глаза. Какое-то время он совсем ничего не говорил, но по его лицу Ева поняла, что он что-то все-таки смог почувствовать и его это встревожило. — Ты что-то понял? — спросила она, как только ангел открыл глаза и убрал руку. — Странно… Слишком мало, — нахмурился Вергилий. — Не понимаю… — Ну, может быть, это из-за того, что он спит и я поставила ему лекарства? — Наверное… Я ощутил какой-то… страх, но не понимаю, чем он вызван. — Эрелим сказал, что у него могла случиться паническая атака, — вспомнила Ева. — Только из-за чего? — тихо спросил ангел. Он впервые так плохо чувствовал кого-то, что даже растерялся из-за этого неприятного бессилия. — Он ничего не говорил? — Нет, мы успели поговорить совсем недолго, прежде чем он уснул… Но Арей начал говорить о том, что хочет найти свою биологическую мать. Может быть, это как-то связано с этим? — Наверное, это может быть причиной. Вергилий ощутил острый укол вины — он знал, что то, что случилось с Ареем, произошло сразу после их неприятного разговора. Ангел хотел сказать Еве об этом, но просто не мог себя заставить это сделать по многим причинам. Тогда ему бы пришлось рассказать о том, что именно они обсуждали, а выдавать чужие тайны казалось не самой лучшей вещью. — Ух, крепкий какой, — тихо сказала Ева, сделав глоток кофе. — Идеально. — Ты завтра не идешь в Академию? — обеспокоенно спросил Вергилий. — Уже поздно просто. — Нет, к черту учебу, пока моему брату плохо. Ничего страшного, все равно завтра самые рядовые занятия. Ничего особенного я не пропущу. — Когда ты пострадала, он не остался с тобой на всю ночь. — Да, потому что со мной было проще, — пожала Ева плечами. — Раны легче лечить, чем какую-то внутреннюю болезнь. За меня тогда не стоило сильно переживать, вот поэтому он спокойно ушел. — Ты волнуешься за других больше, чем за себя, — недовольно нахмурился Вергилий. — И что с того? О себе я волнуюсь меньше, потому что точно знаю, когда мне плохо. Залезть в голову к своим близким, и тем более к Арею, я не могу. Иногда я чувствую его тревогу или печаль, но он мало, о чем мне рассказывает. — Однажды он все тебе расскажет. — Ты так в этом уверен? Я вот сомневаюсь… — Расскажет, — уверенно произнес ангел и спокойно улыбнулся. — И, возможно, это многое изменит в ваших отношениях. — Немного не понимаю, о чем ты, — призналась Ева. — Ну, возможно ты имеешь ввиду, что мы станем больше друг другу доверять? — Может быть и так. Хотя, как мне кажется, доверие между вами и так достаточно большое. — Ну, да, это так… По крайней мере, я на это надеюсь. Арей… он только кажется невероятно стойким. На самом деле он очень ранимый и чувствительный. — А кажется, что он задиристый и вечно ворчит, — задумчиво сказал Вергилий, оторвавшись от своего кофе. — Ругается, бесится и вечно недоволен. — Да, так можно сказать, если его плохо знаешь, — кивнула Ева. — Ну, ладно… Не стоит слишком обсуждать его. А то как сплетники. — Ну, почему же? Мне интересно узнать о нем, так что спасибо, что поделилась. — На самом деле он замечательный. Просто нужно, чтобы он тебе доверял. — Не уверен, что это возможно, — тяжело вздохнул Вергилий и улыбнулся. — Не будем об этом, ладно? — Как скажешь, — согласилась Ева. — Ты спать не хочешь? — Мне в последнее время совсем не спится. Я знаю, что тебе тоже. Слышал иногда, как ты выходишь среди ночи из своей комнаты, а возвращаешься только через пару часов. У тебя все хорошо? — Ты, наверное, заметил, что сейчас достаточно стресса… И еще я все еще боюсь увидеть что-то страшное. Поэтому ложусь спать только когда полностью вымотаюсь. — Ну, сейчас тебе точно не удастся поспать, потому что ты выпила крепкий кофе, — ухмыльнулся Вергилий. — Ты будешь тут до утра? — Не знаю, наверное, — пожала плечами Ева и посмотрела на Арея. — Не хочу оставлять его одного. Пойду, только если кто-то придет меня сменить. — Так может, я побуду здесь, а ты хотя бы ляжешь и попробуешь расслабиться? Ну, или прогуляешься в парке… — Не стоит, правда. Он ведь мой брат, значит я должна быть здесь. Ну, или отец. Он наверняка еще не ложился. — Они с Вики все время работают, — кивнул Вергилий. — Неужели у правителей может быть настолько много дел? У них нет секретарей или что-то вроде этого? — Папа не доверяет никому свою работу, — ответила Ева. — Он считает так — раз они с мамой король и королева, значит они и должны заботиться обо всем сами. Мне кажется, что у него есть проблемы с доверием. — Я понимаю его. После того, что произошло, его недоверие вполне обосновано. Небесам повезло, что твои родители такие сильные и стойкие. — Я тоже так думаю… Только вот из-за этого мы мало времени проводим вместе. Родители часто покидают Виктуар, чтобы убедиться лично, что в Аду все спокойно. Иногда их нет по несколько недель… Я скучаю. — Ну, если будет очень тоскливо, ты знаешь, где меня искать, — смущенно улыбнулся Вергилий и запустил пальцы в волосы. — Придумаю, как тебя развлечь. Буду играть хоть целыми днями на фортепиано, гулять с тобой в парке по ночам или даже покидать Виктуар… Ну, иногда. — Звучит приятно, — признала Ева и тоже смутилась от того, что захотела этого немедленно — всего и сразу. — Буду знать… Ты милый. — Мне очень приятно, но я однажды слышал, как Габи сказал, что, когда тебя зовут милым, это значит, что у тебя нет шансов. — Шансов?.. Ааа… С чего бы? Что за глупости? — Ну, вероятно это связано с тем, что милыми обычно зовут хороших приятных парней, с которыми девушки не планируют никакой романтики, — еще сильнее смутившись, ответил Вергилий. — Даже так? Хм… Ты хочешь, чтобы я назвала тебя иначе? — предположила Ева. — Какие там есть эпитеты?.. Классный, клевый, сексуальный? — Не уверен, что мне это подходит… — Ну, дай мне хоть минуту подумать! — Я не напрашиваюсь на комплимент, — тихо рассмеялся Вергилий. — Просто… ну… — Ну? — ухмыльнулась Ева, а затем протянула к нему руку и провела пальцами по тыльной стороне его ладони. — Ты просто… лучший. Других эпитетов и не надо. — Да… Это самая приятная похвала из всех, что я когда-либо слышал. Удовлетворенно кивнув, Ева расслабленно облокотилась на спинку кресла и прикрыла глаза. Ей, наконец, стало достаточно спокойно, чтобы сделать это, и девушка старалась просто ни о чем не думать, словно на какое-то время у нее не осталось никаких тревог. Пару раз она открывала глаза и видела, что Вергилий поступил также, как и она. Ева знала, что он не спал, но он казался настолько бездвижным, что больше напоминал мраморную статую. Не без наслаждения девушка разглядывала его лицо, немного скрытое в полумраке, который стоял в комнате — длинные ресницы, казалось, доставали почти до щек, на которых все еще оставался еле заметный румянец от смущения, а лицо словно мягко сияло изнутри в свете тусклой лампы, будто скромная луна, выглядывающая из-за облаков. Ева мысленно вернулась к портретам ангела и вспомнила, какими удивительными были его глаза на них — ясными и голубыми, словно небо, на котором даже днем каким-то волшебным образом оказались маленькие золотые звезды. — Как бы я хотела увидеть их наяву, — с тоской подумала девушка. — Может быть, однажды я смогу это сделать…***
Темный плащ развевался на ветру, скрывая лицо своего хозяина от чужих глаз. Город даже в такую позднюю ночь горел яркими огнями, а некоторые его жители спокойно гуляли по просторным и чистым улицам, не зная тревог. Они улыбались, обнимались, целовались, кто-то даже напевал какую-то песенку себе под нос, а у фонтана на маленькой гитаре играла совсем молодая бессмертная — без слов, зато со спокойной улыбкой на миловидном добродушном лице. Визитер впервые был в Виктуаре и чувствовал себя здесь чужеродно — хотя, можно ли это было назвать чувством? Он, скорее, это просто понимал. К тому же, он оказался одним из немногих, у кого не было абсондера, чтобы скрыть свои крылья цвета темного пепла. Остановившись у одной из лавочек, мужчина присел на нее и оглядел появившийся в руках свиток с именами своими светло-карими глазами. Спустившись по нему взглядом вниз, он увидел имя и местонахождение его обладателя, а затем поднял голову, чтобы немного осмотреться. Посмотрев влево, мужчина увидел возвышающийся вдалеке белоснежный королевский дворец с множеством башен и горящими в темноте окнами. Ненадолго задержав на нем взгляд, он перевел его на небольшой домик, находящийся чуть дальше по улице и вновь сверился со списком. Почувствовав, как начала гореть рука, в которой он держал свою верную косу, мужчина поморщился от неприятной боли — это всегда происходило, когда он находился поблизости от того, чью душу должен был забрать. — Останусь пока здесь, — решил он и список исчез из его руки в облаке черного дыма. — Две недели… Ждать недолго. В кармане у него было достаточно монет, чтобы снять себе жилье, оплачивать обед и каждый вечер наведываться в бар, что он и собирался сделать, как и всегда. Алкоголь неплохо помогал справляться с болью и пустотой, которые преследовали таких, как он, постоянно. От них нельзя было сбежать или спрятаться, зато ненадолго заглушить крепкой выпивкой оказалось вполне возможно. Лишь напиваясь в стельку, можно было избавиться от вечного чувства вины и тянущей боли в сердце, которая сжирала душу, словно обезумевший от голода дракон. На такую участь были обречены все, кто провинился, и он был в их числе, надеясь однажды, наконец, обрести долгожданный покой. Тяжело вздохнув, мужчина поднялся с лавочки и, укутавшись поплотнее в свой темный плащ, направился к ближайшему бару, чтобы забыться. Он исчез во тьме, никем не замеченный и не узнанный, словно призрак, которому не было места среди живых.