Несущие Равновесие: Полукровки.

Прощай, прощай, а разойтись нет мочи,

так и твердить бы век: «Спокойной ночи…»

(Уильям Шекспир — «Ромео и Джульетта»)

      Присев за стол после очередного танца, Клео и Габи устало посмотрели друг на друга, улыбнулись и жадно набросились на графин с ледяным виноградным соком, который только что принес официант. Какое-то время они даже не говорили и просто молча утоляли жажду, переводя дыхание.       — Твои ножки еще целы? — улыбнулся Габи. — Может, разуешься?       — Нет, я пока в порядке, — отмахнулась Клео. — Просто думаю, что на сегодня хватит танцев.       — Да, согласен. Надо бы тоже выйти наружу, когда отдохнем.       — Конечно, а то все сбежали, а мы тут одни совсем. Я нигде не вижу Шарлотту и Ливию… Да и Арея тоже.       — Арей расстроен, — пожал плечами Габи и тяжело вздохнул. — Из-за того, что Ева… ну, ушла гулять с Вергилием.       — Я в курсе, что он в нее влюблен, так что можешь не подбирать слова, — кивнула Клео и парень удивленно округлил глаза. — Ты думал, я совсем глупая? Мне все очевидно.       — И что ты думаешь по этому поводу?       — Я много раз пыталась подтолкнуть Арея к каким-то действиям, намекала, что надо сделать… Но он, видимо, не готов. Я опустила руки.       — А ты на чьей стороне? — спросил Габи. — Арея или Вергилия?       — Я на стороне Евы, — ответила Клео, немного нахмурившись. — Я не собираюсь подталкивать ее к Арею, хоть он и мой друг. Я думаю лишь о ней в этой ситуации.       — Да, ты права… Но мне наблюдать за переживаниями Арея очень тяжело. Он мой лучший друг и я хотел бы ему помочь. Он упрямее грифона, советов совсем не слушает… Было бы проще, если бы мне не нравился Вергилий, но он неплохой ангел.       — Да, он очень хороший, он заботится о Еве… Она улыбается чаще, когда он рядом и выглядит счастливой, а мне больше ничего и не надо. Черт!       — Ой, погоди, — Габи быстро схватил салфетку — Клео, неловко махнув рукой, задела свой стакан и виноградный сок пролился ей на юбку платья, оставив большое пятно. — Лучше бы тебе замочить его.       — У тебя есть пятновыводитель? — сердито сказала девушка. — Пойдем, я переоденусь.       — Да, конечно, все в комнате. Постоянно им кровь с одежды вывожу. Не волнуйся, это всего лишь платье… Идем.       Взяв расстроенную Клео за руку, Габи повел ее по лестнице на второй этаж. Она все время опускала взгляд на испачканную соком юбку и шепотом ругалась на саму себя за эту оплошность. Зайдя в комнату, парень быстро забежал в ванную комнату и вернулся оттуда с бутылочкой пятновыводителя.       — Сначала попробуем вывести сок, а потом я схожу за твоей одеждой, — сказал Габи. Клео кивнула, села на кровать и натянула ткань юбки, чтобы ему было удобно налить на пятно белую пенистую жидкость. Стоило средству попасть на ткань, как она тут же шумно зашипела и забурлила. Девушка осмотрела юбку и облегченно выдохнула — пятна как не бывало.       — Огромное спасибо, — улыбнулась она. — Я уже начала переживать.       — Его все равно надо постирать, чтобы наверняка… Почему ты так расстроилась? Это же просто платье.       — Это твой подарок. Не хотелось бы его испортить в первый же раз. Оно мне… очень дорого.       — Мне приятно это слышать, но не стоит так нервничать, — смутился Габи и легонько коснулся губами щеки Клео. — Я могу подарить тебе столько платьев, сколько ты захочешь.       — Я подумаю об этом, — рассмеялась девушка, а затем огляделась. — Можно я надену твою рубашку, пока ты ходишь за моей одеждой? А то еще зайдет кто-нибудь, а я тут в одном белье.       — Да, конечно. Можешь взять одну из рубашек или футболок в шкафу. Я скоро вернусь.       Подмигнув Клео, Габи вышел из комнаты и тихо прикрыл за собой дверь. Девушка подошла к его шкафу, чтобы поискать себе что-то подходящее из его одежды. Коснувшись одной из его черных рубашек, девушка почувствовала знакомый аромат горького шоколада. Остановив свой выбор на ней, Клео зашла в ванную, чтобы умыться — хоть ее тело, как и у всех бессмертных, не требовало такого скрупулезного ухода, как человеческое, все же старые привычки давали о себе знать. Вытерев лицо полотенцем, девушка посмотрела на себя в зеркало, осознав, что почти себя не узнает. Стеклянные глаза прежде, теперь выглядели сияющими, полными жизни и сил. Тело, которое она ненавидела и отвергала все свое человеческое существование, теперь казалось ей по-настоящему красивым. Раньше Клео старалась убежать от этого, одеваясь в объемные и мешковатые вещи, но сейчас ей нравилось видеть себя именно такой, какой она была на самом деле. Сняв рубашку и нижнее белье, Клео напоследок улыбнулась себе в зеркало, включила воду в душе и быстро ополоснулась, понимая, что на праздник ей возвращаться больше совсем не хочется. Сейчас ей хотелось покоя, тишины, а еще, чтобы рядом был ее любимый.       Вернувшись в комнату, Габи удивленно оглядел комнату, не увидев девушку, но, услышав шум воды, облегченно вздохнул — он уже мысленно матерился, представляя, что Клео прямо сейчас ходит где-то почти голышом. Положив ее легкое платье персикового цвета на тумбочку, парень сел на кровать и расстегнул верхние пуговицы рубашки. Он уже порядком устал от громкой музыки за все эти часы, но не знал, как сказать Клео о том, что ему просто хочется побыть с ней здесь вдвоем в уютной тишине и прохладе. Через несколько минут девушка, наконец вышла из душа и, бросив беглый взгляд на свою одежду, подошла к Габи и села рядом.       — Ты хочешь вернуться в зал? — спросила она, надеясь, что он скажет «нет».       — Не очень, — покачал парень головой. — Давай останемся здесь?       — Конечно, чудесная идея… Иди в душ и будем отдыхать. День был длинным.       Чуть не выпрыгивая из штанов, Габи побежал в душ, а Клео, обрадованная тем, что их желания совпали, расслабленно прикрыла глаза, погрузившись в воспоминания о прошедших вечере и ночи. Ей еще никогда не было так весело, как сегодня, но все рано или поздно заканчивается, как и этот чудесный день. Часы пробили три часа ночи и яркие звезды на небе начали постепенно гаснуть, готовясь к приближающемуся рассвету. Немного заскучав в ожидании Габи, Клео поднялась с постели и подошла к окну, чтобы открыть его. Прохладный воздух залетел в комнату вместе с ночными ароматами влажной зелени и душистой молодой сирени. Девушка блаженно вдохнула его, чувствуя, как тело расслабляется, а мысли приходят в норму после громкой музыки и долгих танцев. Сейчас ей было спокойно и легко — наверное, как никогда раньше. Впереди ждали выходные и они наверняка будут наполнены весельем, а уже совсем скоро наступит и ее день рождения, которого она очень ждала. Опустив взгляд на стол, Клео увидела спрятанные под толстыми учебниками нотные тетради. Достав их, она внимательнее разглядела немного помятые страницы, полностью заполненные музыкой, которую сочинял Габи, когда у него выдавалась свободная минутка. Некоторые были перечеркнуты, причем, судя по всему, в гневе, потому что чернила ручки выглядели буквально вдавленными в страницы. К удивлению Клео, последняя страница, в отличие от остальных, была выполнена очень аккуратно и даже бережно. На краешке листа она заметила надпись, которая, скорее всего, была названием мелодии — «К ней». Сердце девушки вдруг забилось быстрее — она сразу поняла, что эта музыка посвящена именно ей. Ее начало терзать сильное любопытство — уж очень хотелось услышать, как же она звучит.       — Что нашла интересного? — Клео резко развернулась и увидела, что Габи уже вышел из душа, переодевшись в домашние брюки и футболку. Он расслабленно плюхнулся на кровать и хитро посмотрел на девушку. — Никаких секретных дневников у меня там точно нет.       — Есть кое-что интереснее, — Клео показала ему найденные ноты, которые парень сразу узнал и порывался выхватить у нее из рук, но девушка отпрыгнула в сторону. — Что такое? Я не должна была их увидеть?       — Да… Это, ну… В общем, я пишу музыку… Для тебя.       — Значит, я угадала. Теперь мне очень хочется ее услышать.       — Мне еще нужно кое-что в ней переделать, — смущенно улыбнулся Габи. — К тому же, она не только для гитары. Я еще хотел вокал добавить, скрипку, фортепиано…       — И как же все это воплотить в жизнь? — задумалась Клео. Положив тетрадь обратно на стол, она села к парню на колени лицом к лицу, обняла за шею и сжала бедрами его талию.       — Собираюсь отнести ее в филармонию. Если она им понравится, мы сможем ее услышать такой, какой я ее задумал.       — Я не могу дождаться этого момента… Это очень романтично.       — Для тебя музыку писать интереснее, — Габи снова улыбнулся, но на этот раз тепло, без обычного хитрого прищура. Опустив руки с талии Клео на ее бедра, он провел ими по ее теплой коже и крепко сжал, притянув к себе еще ближе. — Будешь моей музой?       — А что должна делать хорошая муза? — спросила девушка, хоть все ее мысли сейчас и занимали лишь горячие ладони парня. Она прижалась к нему еще сильнее и коснулась губами его уха, медленно спустившись к шее. Сладкий цитрусовый запах его кожи заставил все тело Клео покрыться приятными мурашками, а внизу ее живота начало расти тепло, медленно превращающееся в горячее пламя. — Чего ты хочешь?       — М-муза… должна вдо… вдохновлять и…       — Ты почему так тяжело дышишь? Я что, такая тяжелая?       — Нет, ты очень легкая, — Габи сглотнул ком в горле, чувствуя, как трудно ему становится выговаривать слова. Клео прижалась к нему так сильно, что могла чувствовать, как парень медленно, но верно начинает возбуждаться от ее движений и пока еще осторожных ласк. Габи, чуть отдышавшись, поднял на нее взгляд — глаза девушки ярко блестели в полумраке, губы были слегка приоткрыты, а венка на нежной шее билась от участившегося пульса. — Я тебе говорил, что у тебя самый красивые глаза?       — Скажи еще, — тихо попросила она, еле дыша от нахлынувших эмоций. — Я хочу, чтобы ты сказал.       — Они теплые, словно самый вкусный горячий шоколад… А твой запах — будто меня обнимает весеннее солнце.       Последнее слово Габи утонуло в поцелуе — он с нетерпением впился в покрасневшие от возбуждения губы Клео и запустил руку ей под рубашку, чтобы насладиться ее гладкой мягкой кожей. Его сводила с ума ее открытость и томящая, но пока не переходящая грань, близость между ними. Волосы девушки щекотали ему лицо, а ее нежные руки гладили его тело, горящее от нетерпения и желания, которое с каждой секундой становилось все сильнее.       — Я не могу больше ждать, — еле дыша от волнения, прошептал Габи и прикусил кожу на шее Клео. Девушка издала тихий сладкий вздох и запустила пальцы в его волосы, довольная тем, что дождалась этих сокровенных слов. — Я хочу тебя.       — Я тоже, прямо сейчас, — этого ответа было достаточно и Габи, позволив себе поддаться искушению, запустил руки под рубашку и, стянув ее с Клео через голову, бросил на пол. Ее светло-сиреневое нижнее белье просвечивало небольшую аккуратную грудь, и он на несколько секунд замер, чтобы насладиться открывшейся ему красотой. — Тебя тоже надо раздеть.       Не дожидаясь, пока Габи сам это сделает, Клео стянула с него футболку и тоже залюбовалась его телом — широкими плечами, блестящими от оставшейся после душа влаги и рельефными мышцами на груди и торсе, напряженными от возбуждения. Обхватив девушку за талию и крепко прижав к себе, парень перенес ее на более удобное место на кровати, оказавшись сверху. Клео блаженно прикрыла глаза, удобно устроившись на подушках, но руки Габи, ласкающие ее почти обнаженное тело, не давали ей полностью расслабиться. Покалывающий жар внизу живота усилился и она, не желая больше ждать, провела ладонью в области его паха, чуть сжав пальцы на самом чувствительном месте, ощутив там сильную нетерпеливую пульсацию. Парень шумно выдохнул и вернулся к губам Клео, приоткрыв их кончиком языка. Он был горячим и приятным, словно сладкий чай в очень холодную ночь, как и его томное дыхание, заставляющее все тело девушки гореть от нетерпения. Желая показать это, она дернула пуговицу на штанах Габи и, расстегнув молнию, запустила в них пальцы, проведя ими по его нижнему белью. Парень прикрыл глаза, наслаждаясь новыми необычными ощущениями в своем теле, которые дарила Клео своими прикосновениями — это походило на сладкую невыносимую муку, и он хотел испытывать это снова и снова, пока терпеть еще будет уже просто невозможно. Бедра девушки сжимались все сильнее и нетерпеливее с каждым мгновением, но Габи не хотел торопиться, желая насладиться не только своим, но и ее возбуждением, еще не нашедшим выхода. Ему нравилось слушать ее тихие горячие вздохи и чувствовать, как ее дрожащие колени сжимаются на его талии. Проведя ладонями по ее груди, Габи медленно спустился к бедрам Клео, потянул за края ее нижнего белья и, наконец, снял его, следом за ним избавившись и от своего. Не дожидаясь, пока он сделает это сам, девушка избавилась и от бюстгальтера, швырнув его на край кровати. Габи замер над ней, разглядывая обнаженное тело любимой, заставив этим ее сильно смутиться, но желание ощутить его близость стало еще сильнее. Наклонившись к девушке, он провел языком по ее груди и начал медленно спускаться вниз, заставив ее нетерпеливо выгнуться навстречу ему. Ощутив поцелуи Габи в самом чувствительном месте, Клео громко ахнула от сильной пульсации в нем. Испытываемые ею переживания были на грани между невозможностью их терпеть и желанием чувствовать их еще и еще, и парень, понимая это, не торопился заканчивать ласки, наслаждаясь тем, как отзывалось на них ее тело. Интуитивно распознав момент, когда нужно остановиться, Габи отстранился от Клео и посмотрел ей в глаза, которые нежно сияли в полумраке его комнаты. Девушка коснулась его, провела ладонью от груди до паха, чувствуя его готовность продолжать, а затем мягко потянула его на себя, давая понять, что хочет этого прямо сейчас. Проведя ладонями по внутренней стороне ее бедер, Габи сжал колени Клео, разведя их в стороны, и через короткое мгновение она почувствовала, как он немного резко вошел в нее, крепко сжав ноги под коленями. Она тихо выдохнула от наполняющего ее наслаждения и обняла Габи за шею, притянув его к себе поближе. Это произошло именно так, как девушка того и хотела — на грани между нежностью и осторожной грубостью, которые сводили их обоих с ума. Вначале движения парня были медленными и плавными — хоть ему и не терпелось ускорить темп, он хотел быть нежным и терпеливым, чтобы Клео было также приятно, как и ему.       — Все хорошо? — ласково спросил он, погладив ладонью ее покрасневшую щеку.       — Ты бы знал, как мне хорошо, — улыбнулась Клео и, притянув Габи к себе, коснулась губами его шеи. — Ты замечательный… Не сдерживайся.       Послушав ее, парень постепенно начал наращивать темп, обхватив одной рукой ее бедро, а другой сжав волосы у нее на затылке. Она двигалась ему навстречу, идеально подстроившись под его скорость и наслаждаясь тем, как Габи удивительно легко понимал, чего ей хочется. С ним Клео не чувствовала боли или даже малейшего дискомфорта — лишь наслаждение от его резких движений, красивого тела и импульсивных ласк, которые он ей дарил. Обхватив девушку за талию, Габи прижал ее к груди и резко перевернулся на спину, усадив ее на себя сверху. Сжав руками ее бедра, он снова вошел в Клео, и она громко вскрикнула, почувствовав его еще глубже внутри себя. Девушка начала медленно, но очень уверенно двигаться на нем, постепенно ускоряя свой темп. Габи приподнялся к ней и нежно коснулся губами ее груди, а затем вновь запустил пальцы в ее волосы, оттянув их назад. Он наблюдал за ее реакцией, чтобы убедиться в том, что ей это нравится, а она всячески старалась ему это показать, целуя шею и широкие плечи парня. Ее тонкие пыльцы и мягкие сладкие губы заставляли все тело Габи сжиматься и дрожать от удовольствия, но он старался оттянуть финал, чтобы доставить наслаждение и Клео, а может, и даже больше. Она была такой красивой, покорной и нежной, что ему просто не хотелось от нее отрываться — ни на час, ни на крохотное мгновение. Опустив руки с ее талии вниз, Габи провел пальцами по ее самой чувствительной точке на теле, и девушка сильно выгнулась назад, не сдержав стона. Его ласки были требовательными, горячими и полными жгучего нетерпения, которое передавалось и Клео, медленно подводя ее к финалу. Резко опустив ее обратно на спину, Габи ускорил и так сумасшедший темп движений, крепко прижав девушку к себе за талию и бедра. Их стоны, слившиеся в унисон, разносились по комнате, но сейчас им было все равно, что кто-то может это услышать — они полностью погрузились в ощущения, которые без остатка дарили друг другу.       — Габи… Я люблю тебя, — прошептала ему Клео на ухо и коснулась губами его шеи. — Очень люблю…       — Мое солнышко… И я тебя люблю, — голос парня был нежным и ласковым, и это удивительным образом сочеталось с его страстными ласками и быстрыми движениями.       Клео прижалась крепче к Габи и обхватила руками его шею и спину, чувствуя, что очень быстро приближается к пику удовольствия. Жар сконцентрировался внизу живота, а затем яркой вспышкой распространился по всему ее телу, как быстрая и сносящая все на своем пути волна. Последний сладкий стон сорвался с губ Клео, но приятное чувство осталось с ней, напоминая о том, что сейчас произошло. Габи наклонился к ее шее, страстно впился в нее губами, поднял ее ноги выше, и еще несколько раз вошел в нее — очень неспешно, но более резко и даже исступленно, вздрагивая от каждого движения. Клео почувствовала, как все тело парня задрожало, а следом за этим раздался его длинный стон, приглушенный ее шеей. Габи сильно сжал ее бедра и прижался лбом к щеке девушки — он жадно хватал ртом драгоценный воздух и улыбался, пораженный теми ощущениями, что подарила ему близость с ней.       — Все хорошо? — тихо спросила Клео, мягко запустив пальцы ему в волосы.       — Даже слишком хорошо, — Габи приподнялся на локте и провел ладонью по ее животу и груди, которая вздымалась от пережитого ею наслаждения и бешеного сердцебиения. — Ты такая… невероятная. Это было лучшее, что я когда-либо испытывал за всю свою жизнь.       — Я даже не знала, что секс может быть… таким. Оказывается, это невероятно приятно.       — Ну, я старался. Для меня было главным доставить удовольствие тебе.       — У тебя это получилось, — усмехнулась Клео. К ней постепенно возвращался покой, но тело все же немного ныло в тех местах, которые сжимал Габи, хотя это было даже немного приятно. — Не хочется прерывать этот момент, но… нам нужно в душ.       — Пойдем вместе? — предложил он и несколько раз поцеловал девушку в щеку.       — Ну, да, так быстрее будет.       — В этом я, конечно, сомневаюсь, но… пусть будет так.       Вернувшись после приятного расслабляющего душа обратно в комнату, Клео переоделась в одну из футболок Габи и нырнула к нему в объятия, положив голову парню на плечо. Он поудобнее устроился рядом с девушкой, приобнял ее и ласково поцеловал в висок, вдохнув свежий аромат кожи.       — Ох, черт, — Клео резко высвободилась из рук Габи и, перевалившись через край кровати, дотянулась до изящного сиреневого клатча на тумбочке, который брала с собой на праздник, достала из него маленький прозрачный пузырек с зелеными пилюлями и проглотила одну из них.       — Что это? — удивленно спросил он, с подозрением глядя на все ее манипуляции. Клео вернулась к нему и снова легла рядом, как ни в чем не бывало.       — Ты хочешь, чтобы я забеременела? Я пока что нет.       — Ох, дьявол… Я даже об этом не подумал. Совсем голову потерял, извини…       — Ну, я взрослая девочка и смогла об этом позаботиться, — пожала Клео плечами. Габи вновь приобнял девушку, положил подбородок ей на макушку и нежно погладил ее пальцы, сжав их в ладони. — Ева дала мне их пару дней назад.       — А у нее они откуда? — парень немного смутился от этой информации, но вида подавать не стал. — Ты ей что-то рассказала?       — Ох, наивный же ты мальчик, как и все парни, впрочем… Девушки всегда все знают заранее, по крайней мере, мы догадываемся и планируем, чтобы не было недоразумений.       — Теперь я еще больше чувствую себя идиотом. Это я должен о таком переживать.       — А что ты хочешь сделать? — улыбнулась Клео, запустила руку под футболку Габи и погладила его теплую после душа грудь. — Мне кажется, что мой способ устраивает нас обоих. Разве нет?       — Это не вредно? — решил убедиться он. — Никаких побочек?       — Точно нет. Не переживай, травить себя я бы не стала.       — Ладно, убедила. Но в следующий раз нам будет нужно обсуждать подобное заранее и вместе. Хорошо, солнце?       — Да, конечно, — улыбнулась Клео и, коснувшись ладонью щеки Габи, мягко поцеловала его в губы, чуть коснувшись их кончиком языка. — Рада, что ты этого хочешь. Мне с тобой… так спокойно.       — Мне с тобой тоже, но не всегда, — парень мечтательно вздохнул и, взяв ее за подбородок, заглянул девушке в глаза. — Возможно, со временем я успокоюсь, но сейчас я только и думаю о том, как сильно хочу тебя. Смотрю на тебя и представляю, как целую, обнимаю, прижимаю к себе… А еще все время вспоминаю, что когда-то ты была лишь мечтой — сияла где-то вдалеке, изредка встречаясь со мной взглядом. Я ни с кем не испытывал таких чувств.       — А другие… с кем-то испытывал? Клянусь, что не буду ревновать. Обещаю.       — Ну… Когда мы были подростками, примерно четырнадцать-пятнадцать лет по меркам людей, я, Крис и Арей… Мы как бы соревновались за внимание Евы.       — Почему-то я не удивлена, — тихо хихикнула Клео и Габи смущенно порозовел, но тоже посмеялся. — Хорошо, что дальше?       — Это было больше увлечение, чем настоящие чувства, — продолжил парень, слегка улыбаясь от нахлынувших воспоминаний. — Но тогда я был серьезно настроенным пацаном, уверенным в том, что должен добиться ее.       — Я вообще не удивлена, если честно. Ева очень красивая, талантливая и заметная девушка. На ней трудно не задержать взгляд.       — Вот и мы втроем вились вокруг нее. Вспоминаю один момент… Мы прокрались в зал, где она одна занималась восточными танцами. Это нам всем немного вскружило головы, особенно Арею. Мы с Крисом уже ушли, чтобы она случайно нас не заметила, а он остался смотреть на нее. До недавнего времени я думал, что его чувства утихли, как и мои, но вот как оказалось на самом деле…       — И как же вы добивались внимания Евы? — ухмыльнулась Клео, искренне заинтересовавшись рассказами Габи об их детстве.       — Дарили цветы и подарки, красовались перед ней на тренировках, везде ходили за ней, не давая прохода, — лицо парня скривилось от смущения и нелепости того, что они с Крисом и Ареем творили в юности. — Ева на нас жутко злилась иногда, чуть ли не с кулаками бросалась, только чтобы от нас отвязаться. Первым отсеялся я — мы стали просто хорошими друзьями и нас это устраивало, между нами наступила гармония. Крис держался до последнего и у него даже начало что-то получаться — Ева согласилась пойти с ним гулять. Он еле уговорил Мальбонте отпустить ее с ним за город, но совсем недалеко.       — Интересно… Но я знаю, что Ева у нас не целованная. По крайней мере была, но точно пока не знаю.       — Ну, так Крис просто не успел. Я знаю, что он позвал ее именно для этого. Она ему, кажется, очень нравилась.       — И что же случилось? — спросила Клео, сделав притворно-печальное лицо.       — Внезапно из кустов вылетел Арей и с боевым кличем понесся на Криса, — Габи поджал губы, еле сдерживая смех, но получалось у него это с каждой секундой все хуже. — Крис потом рассказывал, что это больше походило на рев разъяренного дракона. Арей схватил его и повалил на землю, они стали драться и орать друг на друга. Ева, конечно же, начала их разнимать — она же у нас такая…       — У нее получилось?       — Тогда произошел один из этих ее «выбросов», как их называет Мальбонте. Их долго не было до и после, но тогда Ева, как она сама призналась, на секунду сошла с ума от гнева. Криса и Арея так отшвырнуло, что кости потом болели. Вот так.       — И что же было потом? — Клео почувствовала, что на пару секунд атмосфера в комнате поменялась, потому что разговор задел то, что очень ее волновало.       — Когда Арей и Крис вернулись во дворец, куда их заставила прийти Ева, Мальбонте обо всем от нее узнал, — на лице Габи вновь появилась улыбка и голос стал теплее. — Скоро и Дино появился… Они орали на них в два горла, да так, что стекла в окнах дрожали. Потом их наказали — домашний арест на два месяца и уборка мусора на площадях города в течение полугода. Да… Мальбонте всегда знал толк в наказаниях.       — Даже не верится, если честно… Арей с виду очень тихий и спокойный, хоть временами и вредный.       — Ты просто не видела его в гневе. Это происходит редко, но метко. Обычно это связано с Евой, когда что-то идет не так, как ему хочется или на тренировках, если его вовремя не остановить. В такие моменты… Арей сильно меняется и меня это иногда пугало. Передо мной будто был не он, а кто-то другой.       — Но тогда почему родители Евы доверяют ему? — нахмурилась Клео. — Он не… опасен для нее? Я надеюсь, что это не так… Это ведь не так?       — Не знаю почему, но Арей рядом с Евой быстро приходит в себя, — спокойно сказал Габи, и девушка облегченно выдохнула. — Возможно, потому что он ее любит… А может быть, есть что-то еще, о чем знает только он или вообще никто. Есть вероятность, что это не объяснить словами.       — Кармическая связь? У людей есть такое понятие.       — Да, читал что-то об этом в одной из философских книжек, которые мне давала Ева. Это что-то вроде ниточки, тянущейся из прошлой жизни.       — Да, все так, — кивнула Клео. — Восточная философия рассматривает это как сильную эмоциональную связь, которая идет из других воплощений. Только я не уверена, что это правда. Хотя… я совсем недавно не верила, что существуют ангелы и демоны, так что, теперь я могу поверить во что угодно.       — Не жалеешь, что связалась с демоном? — Габи выжидающе посмотрел на Клео и его губы растянулись в его привычной озорной улыбке. — Не боишься порождения Ада, сына Сатаны?       — Ты маленький бесёнок, но точно не коварный демон. Ты меня очень волнуешь, но совсем не пугаешь.       — Меня это очень даже устраивает…       — Почему ты так на меня смотришь? — Клео смущенно посмотрела на Габи, взгляд которого вновь загорелся, также, как когда они поняли, что готовы впервые заняться любовью. Он отодвинул ладонью край ее футболки и оставил на животе девушки несколько приятных поцелуев. — Что ты делаешь?       — Целую тебя, — тихо отозвался парень, бросил на нее очень хитрый взгляд и вновь вернулся к ее животу, продолжая касаться его губами и языком. — Тебе не нравится?       — Что ты… Очень нравится, но…       — Тогда расслабься и закрой глаза. Я хочу кое-что попробовать.       Клео на мгновение почувствовала желание воспротивиться настойчивости Габи, но его уверенный теплый голос заставил ее сдаться. Девушка выдохнула и, как он и просил, закрыла глаза, постаравшись расслабиться, хоть сейчас ей было и непросто это сделать. Легонько потянув за ткань ее нижнего белья, Габи снял его с девушки и очень нежно провел пальцами по внутренней стороне ее бёдер. Клео рефлекторно попыталась свести ноги вместе, но он не позволил ей этого сделать, бережно, но настойчиво удержав их руками в прежнем положении. Почувствовав его нежные, уверенные и очень горячие губы, медленно спускающиеся вниз, девушка сжала в кулак ткань покрывала и прикусила нижнюю губу, чтобы не издавать слишком громких неприличных звуков. Это стало делать еще сложнее, когда Габи начал активнее ласкать пальцами и языком самую нежную и чувствительную часть ее тела, которая настойчиво требовала продолжения. Приятное волнующее тепло разливалось по коже Клео, и она, балансируя на самом краю, отзывалась на эти ощущения тихими стонами, приглушенными ее ладонью. Ей хотелось растянуть это томительное удовольствие, которое Габи дарил ей, не ожидая ничего взамен, но это оказалось невероятно трудно. Он был так настойчив и хорош в этом, что Клео ничего не оставалось, кроме как поддаться ему и быстро достигнуть пика удовольствия, которое оказалось еще ярче и чувственнее, чем в первый раз. Бедра девушки сильно сжались, а из горла вырвался короткий глухой стон — на несколько секунд она совершенно потеряла контроль, чувствуя себя так, будто в ее голове и внизу живота взорвались петарды. Когда яркие ощущения в теле Клео начали стихать, сменившись сладкой истомой, Габи напоследок нежно поцеловал ее дрожащее колено, а затем, тихо выдохнув, упал рядом с девушкой, проведя большим пальцем по раскрасневшимся губам.       — Я был готов тебя съесть, — прошептал он и радостно улыбнулся, посмотрев ей в глаза. — Тебе понравилось?       — А ты сам что ли не понял? — рассмеялась Клео и положила руку на грудь, под которой бешено колотилось ее сердце. — Где ты такому научился?       — Что? В каком смысле где?       — Ты говорил, что у тебя ни с кем не было секса, но я теперь даже не знаю, что думать.       — Я говорил правду, — Габи взял девушку за руку и коснулся губами тыльной стороны ее ладони. — Мне просто очень хотелось, чтобы все было хорошо, чтобы ты ни за что не пожалела о том, что случилось… Я, конечно, слышал кое о чем — о том, как делать девушкам приятно и все такое…       — Где слышал? — смущенно спросила Клео и посмотрела ему в глаза. Щеки у Габи покраснели — он ненадолго замялся, не торопясь с ответом.       — Ну, у Криса… Он рассказывал.       — Так вот, о чем парни говорят, когда девушек рядом нет… Он что, так много об этом знает?       — Ну, достаточно, — пожал Габи плечами и шумно выдохнул. — А в остальном — импровизация.       — Ладно, больше я тебя расспрашивать не буду, — сжалилась над ним Клео и тихо посмеялась. — Но мне приятно, что ты об этом думал заранее. Ко мне так… никто и никогда не относился.       — Теперь привыкай, что я буду обращаться с тобой только так, как ты этого заслуживаешь. Только так и никак иначе.       — А если я иногда не буду заслуживать хорошего отношения? — тяжело вздохнула Клео. — Если я сделаю что-то такое, из-за чего… меня будет трудно любить?       — Ну… тогда я буду любить тебя еще сильнее, — простодушно ответил Габи и крепко прижал девушку к себе, зарывшись носом в ее волосы. — Легко любить кого-то идеального. Ты мне нравишься такая, какая есть. Такой ведь я тебя и полюбил, шоколадка моя.       Клео тихо вздохнула и улыбнулась себе под нос, чувствуя, как ее распирает изнутри от абсолютного счастья. Раньше она не могла себе и представить, что однажды встретит такого чудесного парня, как Габи, и что он будет так сильно ее любить. Это было каким-то чудом, и Клео до сих пор не верила, что заслужила подобное. Она не знала, что или кого ей за все это благодарить — судьбу, жизнь или самого Габи? А может быть, это лишь невероятная случайность привела ее к нему, вырвав из ужасной жизни, в которой не было места теплу и любви. В конечном счете, все это больше не имело никакого значения. Они вместе, несмотря ни на что — это самое главное.

***

      К четырем утра праздник постепенно начал подходить к концу. Гости стали понемногу расходиться, прощаясь с Евой, которая уже дико устала от поцелуев в щеки и пожимания рук. Все ее друзья уже разбежались, а ей было нужно проводить всех под бдительным присмотром охраны. Вергилий, поддавшись уговорам Изабель, пошел проводить девочку и ее родителей до конца дворцовой площади, а Арея она уже давно нигде не могла найти.       — И вот где он пропадает? — тяжело вздохнула девушка, решив, что узнает это позже.       Музыканты складывали свои инструменты в чехлы и кофры, закончив играть последнюю музыку за этот вечер. Ева медленно прошла по залу и села за одним из столов у открытой во двор двери, с которого еще не убрали шампанское и закуски. Она решила немного насладиться этой спокойной тишиной, прежде, чем отправиться в свою комнату. Взяв маленькое лимонное пирожное, девушка откусила от него кусочек и сделала глоток шампанского, а затем довольно вдохнула, погружаясь в приятные воспоминания, от которых сердце начало биться быстрее. Ева никак не могла хотя бы ненадолго перестать думать о своем первом поцелуе с Вергилием — она все еще чувствовала его губы и время от времени подносила пальцы к своим, будто это как-то могло помочь ей справиться с чувствами, полыхающими в груди. Девушка подумала, что, наверное, этот момент был лучшим за всю ее жизнь, ну, или, по крайней мере, самым приятным. Ева была рада, что Вергилий, наконец, смог сделать первый шаг, который, возможно, навсегда изменит их отношения.       — Что это вы тут делаете совсем одна? — девушка посмотрела влево и увидела, что к ней подошел Асмодей, которого она даже не заметила, погрузившись в воспоминания о поцелуе. Демон сел за стол напротив нее и тоже налил себе в бокал шампанское. — Вы не против моей компании?       — Нет, у меня слишком хорошее настроение, чтобы вы как-то смогли его испортить, — махнула Ева рукой. — Понравился праздник?       — Да, это был приятный вечер… Но, как по мне, слишком пристойный.       — Хм… А чего вы бы сами хотели?       — Думаю, эта информация не для ваших прелестных маленьких ушек, — ухмыльнулся Асмодей и пригубил шампанское. — Уверен, что вам бы не понравилось. Хотя… кто знает.       — Я девушка простая, не искушенная, — деланно простодушно отозвалась Ева и пожала плечами. — Мне много не надо. Я не вижу смысла в излишествах.       — Это я уже понял… Вы так к этому относитесь, лишь потому что считаете чем-то плохим. Разве это так?       — Ну, вы упорно строите из себя плохого парня. И я вот думаю — это притворство или вы скрываете что-то похуже?       — Опять наш разговор куда-то не туда ушел, — покачал головой Асмодей и лениво сделал еще один глоток. — Не надоело? Я уже говорил, что вам не стоит меня бояться. Это ваш дом, а я лишь гость. Не бойтесь.       — Я вас и не боюсь, — честно сказала Ева и внимательно посмотрела демону в глаза. — Просто не доверяю. Вы чужак.       — Ну, так вы и Вергилия не знали до недавнего времени. А с ним ведете себя так, будто сто лет знакомы. В чем разница между ним и мной?       — Вы сейчас серьезно?       — Вам смешно? — нахмурился Асмодей, увидев, что Ева готова рассмеяться от его слов. — Мне кажется, что это вполне логичный вопрос.       — Вергилий — самый добрый ангел из всех, кого я знаю, — твердо ответила девушка после недолгого молчания. — Он понимающий, чуткий, в нем нет ни капли притворства или фальши… Как вы можете себя с ним сравнивать?       — Вы думаете, что те слова, которые я сказал вам в библиотеке — ложь?       — Не знаю. Я ни в чем не уверена. Вы можете говорить, что угодно, но… у меня нет причин вам верить.       — Понимаю, — кивнул Асмодей и надолго замолчал, обдумывая дальнейшие слова. Черты его лица стали жестче, а в глазах появилась необычная для них серьезность. — Вы, конечно, правы. Мне не стоило тогда так на вас давить — это неприемлемо. Я перегнул палку и прошу за это прощения. Наверное, я не смог совладать с эмоциями.       — Мне не сложно вас простить, — Ева пожала плечами и провела ногтем по гладкому блестящему узору на скатерти. — Если вы искренни, то я вас прощаю. Начнем все сначала.       — Мне повезло, что вы такая понимающая и добрая. Каким-то образом, это сочетается с вашим сильным характером и острым языком. А ваши глаза… В них плещутся море и солнце.       — А мы можем разговаривать без комплиментов?       — Вы несправедливы, — Асмодей медленно протянул руку к пальцам Евы и осторожно коснулся их лишь кончиками своих. — А еще не умеете их принимать. Ваша мать получает много комплиментов?       — Ее… очень любит народ, — ответила Ева и поджала губы, немного смущенная невесомым прикосновением демона. Ей не хотелось рассказывать ему о личной жизни родителей, поэтому она выбрала то, что не было связано с романтикой. — И она это заслужила, а я… пока что еще ничего не сделала.       — Я видел, как вас приветствовали, когда вы ехали в карете. Кажется, вас тоже очень любят и почитают.       — Я думала, что вы были во дворце.       — Нет, я решил посмотреть на вас, а из дворца это было бы делать весьма трудно, — ухмыльнулся Асмодей и провел пальцем по ее длинному ногтю. — Я остался под впечатлением. Вы выглядели превосходно.       — Спасибо, — устало кивнула Ева, чувствуя, как глаза начинают закрываться. — А сейчас я пойду к себе. День был очень долгим.       — Тогда желаю вам спокойной ночи. Вы заслужили хороший отдых.       — И вам спокойной ночи… До свидания.       Асмодей проводил взглядом покидающую зал девушку, положил щеку на ладонь и глубоко вздохнул. Несмотря на все его попытки, она продолжала вести себя с ним холодно, и даже, когда улыбалась, в этом словно было что-то вымученное или ему так просто казалось. Все это демону очень не нравилось, ведь он совсем не привык к такому отношению — обычно девушки таяли от его внимания и комплиментов, но сейчас это работало неожиданно плохо.       — Крепкий же вы орешек, принцесса, — подумал Асмодей и налил себе еще шампанского. — Трудно покорить уже влюбленную девушку…       Оказавшись в своей комнате, Ева облегченно выдохнула, быстро сняла с себя свое шикарное платье, повесила его на вешалку и надела домашний халат. Луна, проснувшаяся, когда ее хозяйка вернулась, радостно завиляла хвостиком, приветствуя девушку.       — Моя хорошая девочка, — улыбнулась ей Ева и, взяв маленькую волчицу на руки, легла вместе с ней на постель. — Малышка, как ты тут без меня? Не сильно скучала?       Луна уперлась лапами ей в живот и тихонько заскулила, показывая так свое недовольство. Девушка тяжело вздохнула и ласково прижала ее к себе, мягко погладив по пушистой спинке и хвостику. Немного понежившись в руках хозяйки, Луна отправилась исследовать постель Евы, тщательно обнюхивая каждый сантиметр покрывала. Решив, что здесь нет ничего особо интересного, волчица спрыгнула на пол, вернулась на свое место и удобно устроилась в лежанке.       — Ты такая самостоятельная, — покачала головой Ева. — Значит, я могу так сильно за тебя не переживать…       Приняв душ и переодевшись в мягкую пижаму жемчужного цвета, девушка плюхнулась на постель и блаженно закрыла глаза, прокручивая в голове весь прошедший день. Он подарил ей столько невероятных эмоций, что у нее захватывало дух от радости. Хоть Ева и устала, внутри у нее все бурлило от восторга, который было трудно сдерживать — она взяла подушку и, уткнувшись в нее, громко запищала, чтобы хоть немного выплеснуть чувства. Ей все еще не верилось, что поцелуй с Вергилием произошел на самом деле — Ева боялась, что все это окажется лишь волшебным сном, который она себе просто нафантазировала. Но нет, это не могло быть фантазией, ведь ощущения от поцелуя и воспоминания о нем были слишком реальными. Девушка закрыла глаза, снова представив губы Вергилия, и ощутила жгучее желание почувствовать их еще раз. Еве хотелось отправиться искать ангела прямо сейчас, но смущение не позволило ей на это решиться, так что она просто осталась лежать на кровати, довольствуясь лишь волнительными воспоминаниями.       Внезапно раздался негромкий стук по стеклу и Ева, подскочив на месте, огляделась, пытаясь понять, откуда исходит звук. Протерев глаза, она увидела за дверью балкона темный силуэт и, немного испугавшись, схватила первое, что попалось под руку — серебряный подсвечник. Быстро глянув на Луну, девушка заметила, что та даже не пошевелилась, продолжая спокойно спать. Очень медленно подойдя к балконной двери, Ева резко убрала в сторону занавеску и облегченно вздохнула, опустив импровизированное оружие.       — Вергилий, ты почему опять через балкон? — шепотом спросила она и открыла ему дверь. Лишь сейчас она увидела, что Вергилий пришел не с пустыми руками, а с букетом из аккуратных белых цветов, перевязанных лентой того же цвета. К тому же, он уже успел переодеться в домашние вещи — легкую голубую рубашку и темные брюки. — Ты меня напугал! Теперь понятно, почему Луна никак не отреагировала.       — Поняла, что это я, наверное… Прости, я не думал, что так выйдет, — ангел прошел внутрь и замер напротив девушки. Он несколько секунд стоял молча, не решаясь продолжить разговор, а затем протянул Еве букет. — Это… тебе.       — Они очень красивые. Что это?       — Цветы апельсина. Подумал, что они тебе понравятся.       — Спасибо, — улыбнулась девушка и, поставив подсвечник на туалетный столик, взяла их в руки и вдохнула свежий цитрусовый аромат. — Какие чудесные и нежные… Ты пока садись, а я наберу воды в вазу.       — Да, хорошо, — Вергилий, словно обратившись в камень, опустился на предложенное ему место. Сердце бухало в его груди, не давая собраться с мыслями и придумать хоть какие-то слова для начала разговора. Он крепко сжал кулаки, насильно стараясь успокоить свое дыхание, но получалось это у него с большим трудом. Услышав звук шагов Евы и шелест листьев в букете, Вергилий окончательно сдался этим чувствам, решив, что нет смысла с этим бороться.       — Почему не через дверь зашел? Я чуть тебя подсвечником не ударила.       — Я, ну… Подумал, что так будет лучше. Не хотелось бы, чтобы меня кто-то заметил.       — Хм, ты прав, — признала Ева и, разместив букет в вазе с водой, подошла к кровати и села напротив Вергилия, поджав под себя ногу. — Ты пришел только, чтобы подарить мне цветы?       — Ммм… Не совсем, — ангел надолго замолчал, судорожно размышляя над тем, что и как ей говорить. Ему было сложнее от того, что он даже не мог видеть лица девушки, чтобы понять, как стоит себя вести и понять ее реакцию. Ему оставалось полагаться лишь на свои ощущения. — Мне… очень хотелось… побыть с тобой еще немного. Теперь мне еще сложнее оставлять тебя. Все внутри отчаянно сопротивляется, и я ничего не могу с этим поделать.       — Почему тебя это так тревожит?       — Потому что я никогда не боялся отпускать и прощаться. Я путешествовал, старался ни к чему и ни к кому не привязываться… Твои родители смогли поменять это во мне, а ты… ты изменила абсолютно все. И мне немного страшно.       — Чего ты боишься? — Ева придвинулась к Вергилию ближе и коснулась его руки, надеясь, что так он сможет почувствовать себя увереннее.       — Что все это может исчезнуть, — признался он после недолгой тишины. — Вдруг… что-то случится, и я не смогу быть с тобой? Если я не смогу сделать тебя счастливой?       — Я совсем не понимаю, откуда у тебя эти страхи.       — Это само собой появляется в мыслях… Я ведь поэтому и боялся с тобой сближаться — не из-за неуверенности в своих чувствах к тебе, а потому что… очень сильно полюбил. Я так давно не испытывал столько всего сразу… и все это было лишь из-за тебя — страх, боль, любовь, нежность… Возможно, я оказался к этому не готов, но я очень-очень стараюсь. А ты ведь заслуживаешь не этого, а…       — Тшш, успокойся, — Ева коснулась пальцами губ Вергилия и замотала головой. — Я хотела бы сказать, что тебе не стоит бояться, но так я бы преуменьшила твои переживания, а я этого делать совсем не хочу… Просто старайся думать о том, что у нас есть сейчас, хорошо? Мы вместе и это главное. Нет причин для страха… А если что, я тебя от всего уберегу.       — Моя хорошая… Это я должен тебя оберегать, — Вергилий, наконец, смог улыбнуться и, обняв девушку за талию, мягко прижал ее к себе и коснулся губами ее виска. Ева ощутила их приятную прохладу и, наслаждаясь долгожданными объятиями, обвила руками его шею. — Как же я этого ждал… Как хотел вот так тебя обнимать, не думая о том, что делаю что-то не так.       — Давно пора. Я очень долго этого ждала. Даже не верится…       — А со стороны, наверное, может показаться, что все происходит даже слишком быстро.       — Плевать, — улыбнулась Ева и поцеловала Вергилия в щеку. — Мне все равно, что об этом будут думать. Я хочу быть только с тобой.       — Хорошо… Я очень рад, — ангел отстранился от нее и ласково провел пальцами по щеке девушки. — На самом деле, я хотел… еще кое-что тебе подарить. Ты ведь не против?       — От тебя подарки вдвойне приятны… Но не нужно было так заморачиваться.       — А мне хотелось. Надеюсь, что тебе понравится.       Вергилий запустил руку в карман брюк и достал оттуда черную квадратную коробочку из мягкого бархата, а затем протянул ее Еве. Она немного повертела ее в руках, размышляя о том, что может быть внутри. Подняв крышку, девушка увидела внутри серебряный браслет, украшенный аккуратными сиреневыми аметистами.       — Какая красота, — прошептала Ева и провела по ним пальцами. — Камни такие же, как в кулоне.       — Я хотел, чтобы тебе было с чем его носить, — Вергилий достал браслет из коробочки и надел его ей на руку, ловко застегнув замок. — Теперь будет комплект.       — То, что нужно. Хотя, я в любом случае сейчас почти все время ношу кулон… И все же, это очень красиво. Спасибо тебе.       — Носи кулон как можно чаще. Так я смогу чувствовать тебя, когда мы будем далеко друг от друга.       — Я буду носить его, но только давай без вот этого «далеко друг от друга»? — улыбнулась Ева и обхватила лицо Вергилия ладонями. — Хватит об этом думать. Займемся лучше чем-нибудь приятным?       — И чего же ты хочешь? — растерялся он от предложения. Вместо ответа девушка залезла ангелу на колени и, погладив его шею лишь кончиками пальцев, мягко поцеловала в губы. Вергилий на пару мгновений замер от неожиданности, но вскоре очень легко поддался ей, с готовностью ответив на поцелуй. Он чувствовал на своих губах ее горячее дыхание, которое оставалось спокойным, в отличие от сердцебиения. Ему хотелось коснуться ее кожи, но, побоявшись своих желаний, Вергилий лишь обнял Еву за талию и прижал ее к себе, не прерывая их поцелуй. Он оставался нежным и осторожным, будто они оба боялись сорваться и захотеть того, к чему еще были не готовы, но даже этого хватало, чтобы начать понемногу терять контроль.       — Ты… хорошо целуешься, — прошептала Ева и провела по губам пальцами. Щеки ее пылали от смущения, но удовольствие оказалось сильнее него. — Очень приятно. Ты уверен, что никогда этого не делал?       — Я уверен, что не делал. Мне это… совсем незнакомо.       — Хм… Ну, тебе хотя бы нравится? А то я…       — Я думаю, что мое удовольствие от этого очевидно, — скромно улыбнулся Вергилий и ненадолго закрыл глаза, чтобы вновь мысленно вернуться к ощущениям от поцелуя. — Лучше всего на свете. И еще ты такая приятная.       — Приятная? — ухмыльнулась Ева, довольная этим словом в свой адрес. — А подробнее?       — Хочешь меня окончательно смутить?       — Ну, мне нравится, когда ты говоришь мне подобные вещи… Что во мне приятнее всего?       — Хорошо, я скажу… Раньше я чувствовал все… немного иначе. Когда я говорил, что ты красивая, я имел ввиду то, какая ты внутри — твоя душа, сердце, характер… Но сейчас я действительно могу ощущать не только внутреннее, но и физическое, — Вергилий провел тыльной стороной ладони по плечу Евы, медленно спустив руку к ее талии. Девушка тихо выдохнула и прикрыла глаза от удовольствия, которое ей доставляли его прикосновения. — Теперь я могу полностью осознать, какая ты красивая в глазах других. Такая изящная фигура, гладкая кожа, мягкие волосы… Хоть это и не главное, но я не могу не наслаждаться этим. Вот, что я имел ввиду, когда сказал, что ты приятная.       — Я так рада, что ты… считаешь меня красивой, — Ева зарделась от комплиментов Вергилия, чувствуя, как внутри ее груди разливается нежное тепло. — От этого так хорошо на душе.       — Теперь мне хочется узнать все о твоей внешности. Родинки, родимые пятна, может шрамы или веснушки есть? Мой вот хорошо заметен, а что у тебя?       — Ну, есть маленький шрам на правой коленке. Упала на лезвие зачарованного меча во время тренировки. Он еле заметный — меня хорошо лечили.       — Мог бы я его коснуться? — спросил Вергилий. — Он ведь больше не болит, я надеюсь?       — Нет, конечно, — покачала головой Ева, слезла с его колен и, вытянув ногу, приподняла колено. — Его на самом деле трудно заметить…       Без лишних слов ангел подтянул девушку к себе, обхватив ее под коленом, а затем накрыл его прохладной ладонью и закрыл глаза. Очень быстро обнаружив тонкий еле заметный шрам, он провел по нему пальцем и немного наморщил лоб, будто что-то почувствовал.       — Тебе было очень-очень больно. Как ты так умудрилась?       — Ну… Выронила меч и от усталости упала на него коленом. Может, поэтому отец не разрешает мне сейчас участвовать в тренировках… Арей тоже очень переживал.       — Ты с ним тренировалась? — нахмурился Вергилий и ласково провел ладонью по колену девушки.       — Да, с Ареем, — кивнула Ева и прикрыла глаза от наслаждения. — Он винил себя, хотя был не при чем.       — Я бы тоже винил себя… За то, что допустил это.       — Все давно в порядке. Нет причин для переживаний… Хотя, мне приятно.       — То, что я говорю об этом или что тебя так касаюсь? — улыбнулся Вергилий и, наклонившись к колену Евы, осыпал его легкими нежными поцелуями. Не удержавшись, она запустила пальцы в его волосы и тихо выдохнула от нарастающего удовольствия. Это походило на теплый огонек, ласково касающийся ее кожи и распространяющийся по всему телу. Губы Вергилия блуждали по ее коленке, не касаясь остальной ноги, но даже этого хватило, чтобы она захотела чего-то большего. И все же, несмотря на это, Ева чувствовала, что рано переводить их отношения на эту ступень. Она знала, что у них впереди целая вечность, чтобы сделать это, поэтому совсем не хотела торопиться.       — Все вместе, — наконец, ответила девушка, вдоволь насладившись нежными ласками. Вергилий довольно улыбнулся, но не отпустил ее ногу, продолжая ласково гладить теплую кожу кончиками пальцев. — Больше не стесняешься?       — Мне все еще неловко временами от того, что я хочу это делать… Но желание касаться тебя все время оказывается сильнее. И я рад, что тебе тоже это нравится. Я чувствую… безграничное счастье, что ты у меня есть.       — И я счастлива… Побудешь со мной еще немного?       — Конечно, останусь, пока ты не уснешь, — кивнул Вергилий и, когда Ева поднялась с кровати, убрал с нее покрывало и взбил мягкие подушки для удобства. Они разместились на них совсем рядом, и ангел накрыл девушку серебристым пледом до самых плеч, так как раннее утро выдалось немного прохладным. — Тебе комфортно?       — Еще бы, — довольно улыбнулась Ева и, взяв руку Вергилия, положила ее себе на талию. — А вот так еще лучше… Не хочешь со мной остаться?       — У нас еще будет возможность… Я понял, что ты пока что не хочешь говорить об этом родителям, так что лучше будет, если сегодня я уйду. Но это не потому что я этого хочу, понимаешь?       — Хорошо, согласна… Но только пока что.       — Конечно, — Вергилий покрепче обнял Еву и ласково погладил ее по спине, убаюкивая своими осторожными прикосновениями. — Но перед этим мне нужно поговорить с твоими родителями.       — Ты переживаешь из-за этого? — догадалась девушка и провела по шее ангела кончиками ногтей. — Только честно скажи, что чувствуешь.       — Разумеется, я нервничаю. Они мои друзья… Возможно, это отчасти мешало мне признать чувства к тебе. Я просто боялся, как жалкий трус… Презирал себя за все это и не мог нормально с тобой разговаривать, вел себя, как идиот. Сейчас я больше не могу отрицать того, что чувствую, но… Не знаю, как отреагируют твои родители… Что они скажут, как поступят?       — Что говорит твоя интуиция?       — Ну… Вики, наверное, примет это. Она добрая и понимающая, — предположил Вергилий и тяжело вздохнул, закрыв глаза. — А Мальбонте… Я знаю, каким он может быть в гневе. Я помню, как он был зол, когда что-то происходило с Вики, а ты его дочь и реакция может быть еще хуже.       — И что мы тогда будем делать? — расстроенно спросила Ева, сжав ткань его рубашки на груди.       — Я буду разговаривать с ним и просить понять столько, сколько потребуется — хоть сто лет. Докажу, что тебе будет со мной хорошо, что я буду всегда относиться к тебе с уважением и любовью… Однажды твой отец поймет, если не сможет сделать это сразу.       — Мы будем делать это вместе. Я ни за что не отступлюсь, даже если он будет против.       — Пойми меня правильно, — Вергилий тихо выдохнул и нежно погладил Еву по волосам. — Я не хочу идти против твоего отца — не потому что боюсь, а потому что это неправильно. Это не то, чего я хочу.       — Значит, ты… откажешься от меня, если отец будет против? — еле сдерживая ужас и разочарование, прошептала девушка.       — Нет, конечно… Я ведь сказал, что буду добиваться его согласия хоть сто лет. Рано или поздно Мальбонте оттает. Может быть, он вообще не будет против, и мы зря волнуемся?       — Ох… Даже не знаю. Он был против всех, кто являлся просить моей руки. Я, конечно, была этому только рада, но… это ведь может значить, что он будет против того, чтобы мы были вместе.       — Давай сейчас не будем об этом? — предложил Вергилий и ласково поцеловал Еву в лоб. — Сегодня был такой чудесный день и мне не хочется заканчивать его такими разговорами. Подумаем об этом потом, а сейчас засыпай. Ты наверняка очень устала.       — Да, устала, но мне так не хочется, чтобы ты уходил, — надула губы девушка и уткнулась ему в шею носом. — Так что, буду держаться до последнего.       — Капризничать начинаешь? Проверяешь меня так?       — Ну, только если чуть-чуть… Тебя это раздражает?       — Совсем нет, — покачал головой Вергилий и вновь поцеловал ее несколько раз в висок. — Ты меня никогда не раздражаешь. Даже когда капризничаешь, ворчишь или злишься. Это даже мило.       — Когда я злюсь, меня вообще-то надо бояться, — нахмурилась Ева и ангел тихо засмеялся от ее слов. — Ты меня еще в гневе не видел, отец говорит, что я похожа на ужасного дракона!       — Постараюсь сделать все, чтобы никогда этого не испытать на себе.       — Вообще-то, я уже не раз на тебя злилась… Но я тебе этого просто не показывала. Орала в подушку — ей постоянно доставалось от меня, несчастной.       — Теперь, если тебя будет что-то злить, говори мне об этом, — Вергилий улыбнулся и коснулся кончика носа Евы. — И прости, что выводил тебя. За все прости.       — Я уже не сержусь, — пожала она плечами и мечтательно вздохнула. — Сегодня ты смог загладить вину.       — Подарками, танцами или… поцелуем?       — Хах, а сам как думаешь?       — Может, всем вместе? — предположил Вергилий и Ева тихо хихикнула, уткнувшись ему в грудь. — Ты бы знала, как мне было страшно. Я думал, что сознание потеряю под тем деревом. Мне этого безумно хотелось, но я не знал, что все случится прямо там.       — А мне казалось, что ты все спланировал, — удивилась девушка. — Значит, это произошло спонтанно?       — Да, именно так. Клянусь, я не хотел тебя никуда затаскивать, чтобы это сделать.       — Ага… Поэтому это сделала я.       — А я просто не удержался, — обычно спокойная улыбка Вергилия в одно мгновение стала сияющей и невероятно радостной, потому что он вновь мысленно вернулся в тот волнующий момент. — И мой страх исчез. Это было так прекрасно, что я забыл, как дышать. Это как… самая прекрасная мечта, которая вдруг стала явью.       — Теперь это будет нашим особенным местом, — тихо сказала Ева и погладила ангела по ключице. — Когда я буду смотреть на это дерево, я легко смогу вернуться в этот чудесный день… Пусть оно всегда хранит этот момент.       — Да, так и будет… Наше с тобой особенное место.       — Прости, что все порчу, но… можно спросить у тебя кое-что?       — Да, спрашивай, — Вергилий вынырнул из приятных воспоминаний, все еще прокручивая в голове их с Евой поцелуй.       — Ты слышал, о чем говорили отец и Асмодей? — шепотом спросила Ева и почувствовала, как ангел тут же напрягся. — Только не ври, что ничего не слышал.       — Я не собирался. Они обсуждали свой договор… Асмодей не сказал этого напрямую, но я понял, что Мальбонте должен отдавать ему воинов. Он собирается отобрать их лично после гладиаторских боев.       — Что?.. Ты уверен, что правильно понял?       — Да, мне это показалось очевидным, — уверенно сказал Вергилий. — Асмодей упомянул две дюжины — речь определенно шла о ком-то, а не о чем-то.       — Я… поверить не могу, — Ева поднялась, села на постели и прижала колени к груди, пораженная тем, что он ей сказал. — Как отец мог на это пойти? Он же… помогает ему собрать настоящую армию…       — Я уверен, что для этого есть веская причина. Мальбонте не стал бы делать это просто так, он связан договором, а Асмодей… славится тем, что не терпит их нарушения. С ним нельзя играть, это слишком опасно. Думаю, что на кону стоит что-то более важное, чем воины.       — Просто я не могу представить, что такое сумел сделать Асмодей для отца, чтобы он на такое пошел… А ты что думаешь?       — Возможно, в прошлом что-то случилось, — предположил Вергилий и, сев рядом с Евой, приобнял ее за плечи. — Асмодей силен, очень силен… У него есть много умений, которые недоступны твоему отцу. Наверное, он нуждался в помощи.       — И от этого мне еще страшнее, — прошептала девушка и провела ладонями по лицу. — Может, у мамы спросить?..       — Она может этого даже не знать. Если не знает, то начнет волноваться после твоих слов… Ей не стоит сейчас нервничать. Пока оставим это в секрете от Вики, а я попробую осторожно обо всем расспросить Мальбонте, но чуть позже. Если сделаю это слишком быстро, он догадается, что я их слышал.       — Да, нужно быть осторожными. Выждем немного — так будет лучше. Я должна знать, что случилось и почему отец об этом ничего не говорит.       — Да, мы обязательно все узнаем, — Вергилий потянул Еву за собой обратно на постель и прижал ее к себе. — Но сейчас надо отдохнуть и набраться терпения. Если не смогу узнать все от Мальбонте, то… поговорю с Асмодеем. Может быть, если он поймет, что я много знаю об этом, то все расскажет.       — Да, хорошая идея, — согласилась девушка и облегченно выдохнула. — Или я сама вытрясу из него всю душу, чтобы обо всем узнать… Хотя, у него ее нет.       — Ты сама сделала этот вывод?       — Асмодей так мне сказал. Это его слова.       — Хм… Не хотелось бы его оправдывать, но… иногда он просто делает вид, что ему все равно. Асмодей не знает ничего о тех важных вещах, которые для нас являются самыми обычными. Он отказался от них сам… по некоторым причинам. Но все же тот, кто испытывает к чему-то страсть, по определению не может жить без души. Это мое мнение.       — Приму… к сведению, — тихо отозвалась Ева, чувствуя, как ее глаза начинают слипаться от сонливости. — Но верится, конечно, с тру… дом.       Девушка закрыла глаза, постепенно погружаясь в глубокий сон, но продолжая что-то неразборчиво бормотать. Вергилий улыбнулся, слушая это, а затем, поудобнее устроив ее на подушке, снова накрыл пледом и погладил по волосам. Не желая сразу уходить от Евы, он дождался, когда она повернется на другой бок, а затем положил руку ей на плечо и начал тихо напевать ей спокойную мелодию. Вскоре дыхание девушки стало еле различимым, и она окончательно уснула под звук его красивого успокаивающего голоса.

***

      Закрывшись в одной из комнат замка, Мальбонте напряженно ходил по комнате, пребывая в неприятных чувствах. В его голове все еще стоял какой-то странный туман, а резь в глазах только начала пропадать. Прежняя сонливость совершенно испарилась, и мужчина не знал, сможет ли уснуть после того, что произошло. Из горла не пропадал тугой ком, а на душе у него было совсем гадко.       — Я что-то сделал не так? — подумал Мальбонте и сел в холодное кресло, наконец, решив все обдумать. — Я ведь это чем-то допустил? Что мне с этим вообще делать?..       Из его головы не шло заплаканное лицо Ливии и ее слова, сказанные словно в каком-то бреду. Он чувствовал жалость и гнев одновременно, и эта смесь чувств приводила его в дикое смятение. Его тошнило, но это ощущение никак не было связано с физическим недомоганием — это шло откуда-то из груди, медленно распространяясь по телу, словно мерзкая зараза.       — И как мне теперь себя с ней вести? — опустошенно произнес Мальбонте и провел ладонями по лицу. — Что мне с ней делать?       Первым его желанием было попросить Ливию уехать из дворца как можно скорее, но затем он решил, что сейчас это будет не лучшим решением. Со стороны это может всем показаться очень странным. Слова девушки вновь вспыхнули в его голове и Мальбонте вздрогнул всем телом — ему было тошно, стыдно и грустно за нее. Его терзали мысли о том, правильно ли он ей все сказал. Не слишком ли жестоко прозвучали его слова?       — Наверняка жестоко, — признал он, но в правильности сказанного сомневаться не мог. — Но так она все поймет… Поймет ли?       Мальбонте хотелось вернуться к Вики, но он не мог заставить себя к ней пойти в таком состоянии. Он нуждался в любимой прямо сейчас, но знал, что она сразу поймет, что с ним что-то не так. Говорить о признании Ливии мужчина не хотел, потому что не чувствовал, что в этом есть необходимость — его, как бы того не желала девушка, совершенно не взволновали ее слова, по крайней мере не так, как она того желала. К тому же, Мальбонте пообещал, что об этом никто не узнает, но скрывать что-то еще от Вики ему тоже совсем не хотелось.       — И что мне с ней делать? — удрученно покачал он головой. — Глупая… Какой дьявол допустил все это?.. Как будто мне проблем мало.       Переживания обо всем этом немного утихли лишь через полчаса, но этого было достаточно — Мальбонте вышел из пустой комнаты и быстро направился в спальню. Вики всегда была для него утешением и тихой гаванью, в которой он мог скрыться ото всех своих тревог. На пару секунд замерев у двери, мужчина очень тихо зашел внутрь и закрыл ее за собой, стараясь не создавать шума. В комнате стоял полумрак, который бывает совсем ранним утром, когда солнце еще не начало подниматься над горизонтом. Вики спокойной спала на боку, повернувшись к окну и положив руку себе на живот. Сняв с себя праздничную одежду, Мальбонте отправился в душ, чтобы смыть с себя остатки этой ночи, в надежде, что это хоть немного ему поможет. Видимо, его голова слишком устала от тяжелых мыслей, потому что постепенно они действительно начали отходить на второй план, замещаясь чем-то более приятным. Вернувшись в комнату, Мальбонте с улыбкой вспоминал все, что произошло за день и, конечно же, думал о Еве и о том, какой счастливой она выглядела сегодня, несмотря на волнение. Он был рад тому, что дочь осталась довольной — в большем мужчина и не нуждался. Опустившись на постель рядом с Вики, Мальбонте осторожно обнял жену и коснулся ладонью ее живота. Он был безумно рад, что сейчас ей не приходится испытывать потрясения и страх, как во время первой беременности — тогда их жизнь больше напоминала кошмар наяву, которому не было конца. Теперь не нужно было с замиранием сердца ждать следующего дня и переживать, что случится что-то ужасное. Мальбонте наслаждался покоем и даже признание Ливии сейчас не казалось чем-то ужасным, ведь рядом с ним была Вики и их дети, с которыми им скоро предстояло встретиться. Мечтая об еще не рождённых малышах, мужчина вновь подумал о Еве — он вспомнил, какую радость испытал, когда впервые увидел ее, какая она была маленькая, красивая и беззащитная. Теперь, когда дочь стала взрослой, Мальбонте иногда чувствовал легкую грусть от того, что она больше не нуждается в нем, как раньше. Ему больше не доведется взять ее на руки, посмеяться над ее шалостями и наблюдать за тем, как она резвится под дождем, вымокнув до нитки… Ностальгия по детству дочери накрыла мужчину с головой, вызывая у него тоску и печальную улыбку. Ева с каждым днем становилась старше — Мальбонте чувствовал это в ее голосе, видел в глазах и слышал в голосе, который с каждым днем все больше напоминал ему голос его матери. Глядя на дочь, он видел в ней не только себя и Вики, но еще и ее. От деда Еве досталось совсем немного, но все же, иногда его можно было увидеть в ее ухмылке или нахмуренных бровях, когда она сердилась. Благодаря этому Мальбонте все еще помнил их — родители жили не только в нем, но и в его дочери, которой не довелось с ними встретиться. Долгие годы он старался часто не думать о своей потере, но теперь, став отцом, просто не мог игнорировать эти обрывки воспоминаний из своего детства. Закрывая глаза, мужчина мог найти грустную улыбку своей матери и строгий голос отца, в котором всегда слышалась с трудом скрываемая печаль. Были ли они хоть день счастливы или всегда жили в страхе за него? Что чувствовали, когда осознали, что больше не увидят друг друга? Все эти вопросы иногда всплывали в голове Мальбонте, но у него, увы, не было на них точных ответов. Он мог лишь представить себе это, думая о Еве и боясь даже помыслить о том, что придется с ней расстаться. Именно поэтому ее взросление вызывало у него чувство тревоги и беспокойства, ведь рано или поздно дочь могла заявить, что хочет покинуть дворец и отправиться в далекое путешествие. Мужчина знал об этой ее мечте, но ему было страшно даже подумать о том, что Евы не будет рядом хотя бы неделю. Стоило ему это представить, как в горле тут же появлялся ком, а в груди образовывалась сосущая пустота.       — Бонт? — Вики слабо пошевелилась в его руках и повернулась к нему лицом. — Ты не спишь?       — Нет, я недавно пришел, — ответил Мальбонте, раздосадованный тем, что мог ее разбудить. — Еще очень рано, так что спи.       — Праздник уже кончился?       — Да, конечно. Уже четыре утра.       — Ты в порядке? — нахмурилась Вики и протерла глаза ладонью. Она внимательно вгляделась в лицо мужа, заметив на нем следы неясной для нее печали. — Что-то случилось? Ты немного бледный…       — Все в порядке, — соврал Мальбонте и погладил ее по щеке, постаравшись улыбнуться. — Не ты сейчас должна за меня беспокоиться, а я за тебя.       — Глупость какая… Я всегда за тебя переживаю. А еще за Еву, Арея, Вергилия, малышей… Я ведь мама, а мы такие — иногда чокнутые на всю голову. А я тем более, так что смирись.       — Я смирился с этим уже давно, лет так тридцать назад. Просто сейчас, когда ты беременна, я хочу воспользоваться возможностью опекать тебя и баловать в сто раз больше. Скажи, чего хочешь и я все исполню.       — Хм… Тогда давай выберемся за город? — предложила Вики. — На целый день и ночь, только вдвоем. Никаких дел, никаких обязанностей — только ты и я. Как тебе такое?       — Какая хорошая идея, — Мальбонте улыбнулся и, обхватив ее лицо руками, нежно поцеловал в губы, наслаждаясь этой легкостью и беззаботностью, которая была между ними сейчас. — Во сколько выдвигаемся?       — Поспим, проводим Люцифера, Каллисто и Лилит, а потом можно и собираться… Ты точно сможешь? Обещаешь?       — Клянусь Небесами и Адом, что наши планы не изменятся. Если я посмею это сделать, то можешь мне врезать. Или не разговаривать со мной месяц.       — Ты уже придумываешь условия, а значит, ищешь пути отступления, — нахмурилась Вики и покачала головой. — Нет, не годится.       — Хорошо, тогда никаких «если», — согласился Мальбонте. — Только ты, я и дикая природа. Как в старые добрые времена. Теперь как?       — Вот сейчас то, что нужно. И раз уж мы все решили, нам нужно выспаться. А то настроения не будет даже собраться.       — Хорошо, так и сделаем. Ложись, я тебя укрою.       Вики поудобнее устроилась на боку и положила руку под подушку. С каждым днем с растущим животом становилось спать все неудобнее и найти подходящую позу для сна было тяжело, так как выбор у нее был небольшой. Мальбонте заботливо укрыл жену пледом, нежно коснулся губами виска и приобнял за талию, осторожно положив ладонь ей на живот. Уловив легкую пульсацию, он прислушался к своим ощущениям и почувствовал два источника энергии — пока что они были еле различимыми, но даже так можно было понять, что в детях уже сейчас скрыта большая сила. Мальбонте тихо вздохнул, стараясь побороть страх и тревогу за своих еще не рожденных малышей — ему не хотелось пережить заново то, что произошло когда-то с его дочерью. Несмотря на внутренние тревоги, атаковавшие разум, вскоре он уснул, ненадолго забыв о своей печали, терзавшей его все эти долгие годы.

***

      Вернувшись в свою спальню после горячего душа, Асмодей задернул плотные шторы и коснулся небольшого светового кристалла, который тут же разогнал мрак в комнате своим золотистым сиянием. Подойдя к маленькому бару, демон достал бутылку с перцовым виски и сел в кресло, поставив ее и стакан на столик рядом, где его уже дожидались виноград, яблоки и персики в вазе, а также корзинка с имбирным печеньем. Пригубив напиток, в котором помимо перца чувствовались нотки шоколада, Асмодей откинулся на спинку кресла и блаженно прикрыл глаза — он уже давно ожидал момента, когда можно будет выпить что-то покрепче вина. Виски приятно согревал горло, оставляя на языке сладкое и пряное послевкусие, которое держалось еще несколько минут, пока не появлялось желание сделать еще глоток. Внезапно в дверь комнаты Асмодея раздался стук, и он дернулся от неожиданности, чуть не разлив виски на пол. Поднявшись с кресла в небольшом раздражении, демон нацепил легкую улыбку, как это делал почти всегда, и открыл дверь. Улыбка тут же сползла с его лица, стоило ему увидеть, кто к нему пришел в столь позднее время.       — В чем дело? — хмуро спросил Асмодей и с ног до головы оглядел Ливию, стоящую у него на пороге. Глаза девушки выглядели опухшими, а все лицо покраснело от слез. Надела она то, что первое попалось под руку — мятую черную рубашку и джинсовые шорты, которые не носила уже пару лет. Весь ее внешний вид говорил о сильной угнетенности, а в особенности распущенные волосы, которые сейчас находились в сильном беспорядке, таком непривычным для Ливии.       — Нужно поговорить, — мрачно ответила она и, обойдя Асмодея, зашла в его комнату. Демон закрыл дверь и вернулся обратно в кресло, будто девушки здесь и не было. Она несколько минут стояла без движения, а затем посмотрела на него с большой злостью во взгляде. — Ты меня обманул.       — О чем ты вообще?       — О крови! Она не подействовала!       — Хм… Ты уверена, что сделала все правильно и ничего не перепутала? — нахмурился Асмодей и подлил себе еще виски.       — Я не идиотка! — прошипела Ливия и упала в кресло рядом с ним. — Я все сделала правильно, но кровь не подействовала на Мальбонте.       — Это… странно. Она никогда не подводила. Должна быть какая-то причина и я попробую разобраться в этом.       — А какой уже смысл?! Я ему призналась, думая, что кровь действует…       — Оу… Вот это ты даешь, — Асмодей покачал головой и, поднявшись с кресла, подошел к своему бару, а вернулся уже со вторым стаканом. Налив в него виски, демон протянул его Ливии. — Хочешь?       — Не люблю теплый алкоголь, — наморщилась она. Асмодей закатил глаза, а затем сильнее сжал стакан. Девушка увидела, как стекло замутнело и внезапно покрылось инеем, от холода которого в воздухе появился пар. Ливия взяла виски и сделала маленький глоток, удивившись тому, какой он идеальной температуры. — Ух ты…       — Демоны — это не только огонь, а иногда еще и лед. Не видела такого?       — Мой брат Сильвестр… управляет ветром, потоками воздуха. Но льда ни разу не видела.       — Редкая способность у демонов, — задумался Асмодей и с интересом посмотрел на Ливию. — Чаще я подобное встречал у ангелов… А у тебя что?       — Горячий пар, — ответила она и сделала резкий глоток виски, который обжег ей горло. — Ну и дрянь.       — Не дрянь, а лучший напиток в мире. Не пей так быстро. Им нужно наслаждаться, а не жадно глотать, как водку или глифт.       — Вы разбираетесь в алкоголе?       — Было много времени, чтобы познакомиться со всем, что есть в нашем и человеческом мире, — кивнул Асмодей и лениво взял двумя пальцами имбирное печенье. — Проживешь десяток тысяч лет и поймешь, что тебе ничего больше не остается, кроме как убивать время… А еще вдруг окажется, что все волнения и тревоги — полная ерунда.       — То, что я переживаю — не ерунда, — разозлилась на него Ливия и громко поставила стакан на стол. — Вы не представляете, какое это унижение!       — Ладно, не вопи… Что сказал Мальбонте? Как он отреагировал?       — Его лицо побледнело, словно он был в ужасе… Наверное, ему стало противно от моих слов, но они просто вылетали из меня, я не могла это контролировать. Какой позор… Как мне теперь смотреть ему в глаза?       — Ну, так не смотри, — пожал плечами Асмодей и отправил виноградинку себе в рот. — Ты хочешь, чтобы я помог? Безвозмездно, раз первый вариант не сработал. Мне самому интересно, почему кровь не сработала… Мальбонте не носит какие-нибудь амулеты? Или, может быть, проводил защитный ритуал?       — Мне об этом ничего не известно, — тяжело вздохнула Ливия и провела ладонями по лицу, словно это могло помочь справиться с сердечной болью. — Но я не хочу узнавать… Я больше ничего не хочу.       — Ладно, пусть будет так… Но тогда для чего ты пришла?       — Я… сама не знаю. Возможно, мне просто больше не к кому пойти. Я подумала, что вы точно не осудите.       — Разумеется, я не собираюсь этого делать, — кивнул Асмодей и вгляделся в лицо девушки. — Будешь еще пить?       — Да, пожалуй, буду… Утоплю все это в алкоголе.       — Ненадолго заглушить поможет, но не навсегда. Если будешь продолжать, то сопьешься.       — Вы обо мне беспокоитесь что ли? — фыркнула Ливия, взяв стакан виски, который ей протянул Асмодей.       — Нет, ты взрослая девочка, — покачал он головой и надолго замолчал, наслаждаясь вкусом алкоголя и сладостью фруктов. — Я не собираюсь тебя жалеть, но могу составить компанию. Вообще, жалость — это совсем не мое. Из-за нее в мире происходило столько дерьма, что она может посоперничать с ненавистью в нанесенном вреде.       — Может, вы и правы… Но сейчас я не могу не жалеть себя. Я дико облажалась и мне больше ничего не остается.       — Как хочешь. Это не мое дело. Только не рыдай слишком много — завтра ведь улетают твои родители. Нужно выглядеть нормально.       Жесткие слова Асмодея возымели эффект — они били сильнее пощечины, но смогли привести Ливию в чувство. Слезы высохли, но внутри у нее все так и продолжало болеть от пережитого унижения. Она топила это в алкоголе, который не вызывал сильного опьянения, но помогал немного утихомирить эмоции, а именно этого девушка и хотела. После первой опустошенной бутылки появилась расслабленность и тело перестало дрожать. Голова у Ливия постепенно опустела, а лицо Мальбонте расплывалось, оставаясь где-то далеко в ее сознании, которое тоже устало от переживаний. Открыв вторую бутылку, Асмодей потянулся за сигаретой и вскоре табачный дым заполнил комнату, словно легкий сизый туман.       — Давно курите? — нарушила Ливия надолго повисшую тишину.       — Хм… Лет пятьсот, — попытался вспомнить демон и стряхнул пепел в пустую бутылку. — Крепкие, но не такие вонючие, как те, что можно найти у людей.       — Они курят, потому что нервничают… А вы почему? Тоже из-за этого?       — Просто так, потому что хочу. Я никогда не нервничаю… К чему эти вопросы?       — Хочется поговорить и… что-то о вас узнать, — решила признаться Ливия.       — Ты надеешься найти во мне что-то такое, что тебя заинтересует? — усмехнулся Асмодей и, прищурившись, посмотрел ей в глаза. — Хочешь увидеть во мне что-то человеческое?       — Может быть и так. Хоть мы и бессмертные, но обычные человеческие чувства нам не чужды.       — Кое-что я понимаю, но большая часть этого меня совершенно не интересует. Наверное, слишком скучно… Страсти, пороки, соблазны — это то, что меня привлекает в человеческой сущности. Это есть и у бессмертных — это то, что нас всех связывает.       — А как же искусство? Музыка, танцы, архитектура… Вам это не интересно? — продолжила расспросы Ливия.       — Пожалуй, интересует, — немного подумав, признался Асмодей и достал новую сигарету из небольшого хьюмидора. — Человеческие рассказы, книги, сказки… Это немного любопытно.       — Даже детские? Есть любимая?       — «Красавица и чудовище». Слышала о такой? Не очень реалистично, но достаточно приятно. Девушка смогла полюбить монстра и сняла наложенные на него чары.       — Да, я ее знаю, — кивнула Ливия, чувствуя, как ее сознание потихоньку поплыло в неизвестные для нее дебри. — Вы ассоциируете себя с Чудовищем?       — Какая прелестная догадка, — рассмеялся Асмодей. — Отождествление себя с персонажами книг — это признак незрелости личности. Я таким не страдаю. Но тема принятия мне немного интересна. На этом все.       — А если… я приму вас таким, какой вы есть… Что тогда вы подумаете?       — Хочется спросить, зачем тебе это нужно?       — Не знаю. Просто так, — пожала плечами Ливия и, опершись локтями на стол, положила подбородок на ладони. — Ответьте на вопрос.       — Наверное, это неплохо, — немного помолчав, сказал Асмодей и бросил бычок в бутылку. — Не уверен, что чувствую что-то еще. Тебе хотелось бы, чтобы мне было приятно?       — Да, может быть… Вроде как, будто кому-то не все равно на то, что я говорю.       — Ладно, можешь думать, что хочешь. Сделаем вид, что мне приятно.       Поднявшись с кресла, Ливия уже думала направиться к двери, чтобы уйти, но глянув на Асмодея, поддалась внезапному желанию и, подойдя к нему, села к демону на колени и обхватила руками его шею. Он медленно поднял на девушку взгляд и безразлично посмотрел ей в глаза.       — Позволь спросить, что ты делаешь? — спросил Асмодей и ткнул указательным пальцем ее колено. — Я не звал тебя сесть на меня.       — Я сама захотела, — пожала плечами Ливия, сильнее обхватив его руками. — Вы сердитесь?       — Не уверен, что сержусь, но… не понимаю, зачем ты это сделала.       — Скажите, я красивая?       — Симпатичная, — ответил Асмодей после недолгой паузы. — Немного не в моем вкусе, но достаточно, чтобы быть привлекательной. Что-то еще?       — А так? — Ливия взяла его за руку и положила ее на себя чуть ниже бедра. — Больше нравлюсь?       — Чего ты хочешь? Может, тебе пора вернуться к себе и лечь спать?       — Я не хочу спать… Я хочу кое-чего другого.       — И чего же? — устало спросил Асмодей, чуть сжав ее ногу пальцами. Его ногти впились в кожу, и Ливия тихо вздохнула от еле уловимой боли.       — Я хочу вас, — ответила она и, пересев у него на коленях, положила его руки себе на талию и запустила ладонь ему под рубашку, коснувшись его торса. — Хочу заняться с вами сексом. Прямо сейчас.       — Да что ты?.. Какая… плохая идея.       — Почему это? Вы не хотите?       — Я не собираюсь утешать тебя этим, — Асмодей недовольно скривил губы и крепко сжал талию Ливии, немного отодвинув от себя. — Я кто по-твоему? Подушка для слез?       — Нет… Вы очень красивый мужчина, — девушка наклонилась к его лицу и замерла в нескольких сантиметрах от его губ, продолжая гладить ладонью тело демона под рубашкой. — У вас такие удивительные глаза… Неужели вы не хотите получить удовольствие?       — Да, от такого трудно отказаться… Ты действительно этого хочешь?       — Очень. И я не пьяна, если вы думаете, что причина может быть в этом. Я правда этого хочу.       Асмодей ничего не ответил на эти слова. Не желая терять время, он с силой дернул рубашку Ливии и расстегнул ее до самого низа, ненадолго задержав глаза на обнаженной груди девушки. В них не было особого интереса или радостного трепета, всегда заметного во взгляде мужчины, который любуется красотой своей возлюбленной — демон смотрел так, будто разглядывал картину в галерее, ища в ней какие-то детали, незамеченные ранее. Сейчас Ливия и не нуждалась ни в чем другом — ей хватило и того, что Асмодей не посмеялся над ней и ее чувствами. Он сжал бедра девушки и вместе с ней поднялся с кресла, продолжая крепко прижимать ее к себе. Его горячие губы скользнули по ее шее, и Ливия почувствовала, как внизу живота все приятно сжалось от этого мимолетного прикосновения. Опустив ее на кровать, Асмодей тут же стянул с девушки шорты вместе с нижним бельем, а затем, не давая ей времени привыкнуть к этой уязвимости, оперся рукой на постель и провел пальцами у нее между ног. Ливия тихо вздохнула и сжала пальцами рубашку у него на груди — с каждой секундой его ласки становились все интенсивнее и грубее, но она поймала себя на ощущении, что именно этого ей сейчас и хотелось больше всего. Когда терпеть возбуждение стало почти невыносимо, Асмодей, продолжая смотреть Ливии в глаза, неторопливо снял с себя рубашку, брюки и нижнее белье, словно давая ей рассмотреть себя получше. Она невольно начала разглядывать его красивое тело — кожа демона мягко сияла в золотистом свете кристалла, а цвет его глаз стал ярко-изумрудным, словно два драгоценных камня. Нависнув над Ливией, Асмодей коснулся обжигающе-горячим языком ее груди и медленно повел его вниз к ее животу. Только успев ощутить эти нежные ласки, девушка вздрогнула от внезапного укуса на внутренней стороне бедра. Клыки демона оказались очень острыми, но он все же не прокусил ее кожу до крови, вовремя остановив себя. Не успев перевести дух после этого, Ливия вновь почувствовала его пальцы, но на этот раз еще и внутри себя. Она еле слышно пискнула и сжала пальцами покрывало, ощущая, как легко они входят благодаря ее сильному возбуждению.       — Вот теперь ты в самом деле хочешь, — тихо сказал Асмодей и, разведя ноги девушки еще шире, медленно вошел в нее на всю длину. Она тихо вскрикнула и зажмурила глаза — хоть ей и не было больно, но ощущение оказалось похожим на то, как если бы она резко сунула руку в огонь. — Не сжимай бедра так сильно. Постарайся расслабиться… Мне не интересно причинять боль.       Послушав его, Ливия медленно выдохнула, давая телу успокоиться. Почувствовав это, Асмодей начал двигаться быстрее, балансируя на грани между осторожностью и грубостью, иногда переходя ее, но не слишком часто, чтобы не причинять девушке боль. Когда она окончательно подстроилась под его ритм, демон перевернул ее на живот и притянул к себе, крепко обхватив за талию и грудь. Его пальцы с силой впились в ее кожу, а движения стали интенсивнее, словно ему было мало даже того безумного темпа, к которому Ливия только успела привыкнуть. Иногда Асмодей немного замедлялся, чтобы увидеть, как она уже почти умоляет о том, чтобы он ускорился. Ему нравилось наблюдать за тем, как девушка сама хочет проявить инициативу, но стоило ей только начать это делать, как он сразу возвращался к прежней интенсивности, не позволяя Ливии хоть на секунду почувствовать контроль. Громкие стоны девушки возбуждали демона даже больше, чем ее тело, которое она покорно предоставляла ему для всего, чего он только хотел. Перевернув Ливию на спину, Асмодей ненадолго прикрыл глаза, чтобы погрузиться в ощущения, а когда открыл, внезапно увидел перед собой ту, что постоянно являлась в его мысли. Вьющиеся каштановые волосы, чуть смуглая шелковая кожа, пухлые алые губы и сияющие глаза цвета моря… Демон вновь зажмурился, удивленный внезапным наваждением, но оно никак не хотело его покидать.       — Прошу, не замедляйтесь, — прошептала Ливия, вцепившись в его спину, но вместо нее Асмодей услышал ту, которую хотел на самом деле. Даже не думая о поцелуях до этого, сейчас он с огромной жадностью и дикой страстью впился в губы девушки, совершенно забыв о том, кого целует на самом деле. Ему было плевать, какой дьявол наслал на него это видение, но теперь он собирался насладиться им до конца хотя бы в собственных фантазиях.