Любовная страсть — свирепый хищник, но её глаза, как у невинного ребёнка.
(Eugene Ryabyi)
Закончив плодотворную тренировку и записав свои результаты, все стали расходиться по своим комнатам, чтобы немного отдохнуть. Сегодня было решено не собираться для посиделок, так что этот вечер должен был стать самым обычным. Клео собралась домой, чтобы заняться уроками, и Габи, конечно же, отправился с ней, чтобы провести с девушкой еще немного времени. Всю дорогу она молчала, лишь немного улыбаясь его шуткам и слушая легкую болтовню, которой он пытался ее занять. Как бы он ни старался, вывести девушку на нормальный разговор у него не получалось. Не выдержав всего этого, Габи остановился под цветущим абрикосовым деревом на площади с фонтаном и маленькими магазинчиками, прищурился и внимательно посмотрел Клео в глаза. — Что с тобой такое? — спросил он, сложив руки на груди. — Ты голодная? Или устала от меня? — Что? Нет, я не могу от тебя устать! — удивилась девушка его словам и постаралась улыбнуться более радостно. — Все хорошо, просто я… немного устала, но точно не от тебя, клянусь. — Хочешь, я возьму тебя на ручки? Я могу понести тебя. — Не говори глупости. У меня ноги есть. Я не настолько слабачка, как ты думаешь. — Я не думаю, что ты слабачка… Тогда, может быть, ты хочешь мороженое? Или вафли с шоколадом? — Почему тебе вечно надо меня накормить? — улыбнулась Клео, но на этот раз искренне. Проведя указательным пальцем по носу и щеке Габи, она тихо хихикнула. — У тебя очень красивые веснушки. — Снова? — с досадой спросил он и зачем-то потер ладонью лицо, словно это могло помочь ему от них избавиться. — Ненавижу их. — Почему же? Ты такой милый с ними. — Я хочу быть не милым, а… привлекательным. — Разве одно мешает другому? — пожала плечами Клео и, поднявшись на носочках, быстро чмокнула парня в губы. — Для меня ты самый красивый. — Пойдем быстрее к тебе домой, а то я уже терпеть не могу — хочу тебя всю зацеловать, — очень тихо признался Габи, взял ее за руку и хитро улыбнулся. — Или твои соседки дома? — Точно не знаю, могут быть и дома, а может быть и нет. Они большие любительницы тусовок. — И что это за тусовки? — Вечеринки у кого-то дома или клубы, — пожала Клео плечами и повела парня за собой по белой дороге через площадь. — В Виктуаре выбор небольшой, а вот за его пределами для них настоящий простор. Сама я с ними никогда не ходила. Мне хватало компании Евы, а потом друзей и тебя… — Тебе нравится здесь жить? — спросил Габи, стараясь звучать как можно более простодушно. На самом деле, его очень волновал ответ на этот вопрос. — Да, нравится. Здесь красиво, чисто, светло, легко дышать… Столько мест, куда можно сходить — театр, опера, кафе, парки, много деревьев и цветов… Такой красоты при жизни я не видела. Мне здесь хорошо. — А что ты думаешь об Аде? — Я там никогда не была, — неуверенно произнесла Клео. — Так что, судить, наверное, не могу… Какое там небо? — Смотря, где. Ад тоже бывает разный, — задумчиво ответил Габи. — Там, где жил я, небо чаще всего красное, словно при закате. Вокруг черные обсидиановые скалы, огромные расщелины и сухой ветер, дождей почти нет, как и снега. Но так не везде. Например, в Ворацесе небо похоже на самое обычное, просто немного темнее, а еще погода приятнее и даже есть плодородные земли, хоть и не так много, как на Небесах. — И ты… жил в таком месте? — Да, ко всему привыкаешь. Сам не понимаю, зачем строить замок в таком месте… Хотя, он расположен недалеко от разлома, через который можно попасть на Небеса, а это удобно. — Наверное, я не смогла бы там жить, — покачала головой Клео. — По крайней мере, в том месте, где жил ты. Это же… так грустно и тоскливо звучит. А как же солнце, облака, трава? — А я? — нахмурился Габи, замедлил шаг и посмотрел на нее глазами, полными надежды. — А если там буду я? Мы с тобой… вместе? — Ох, Габи… К чему сейчас эти разговоры? — Это ведь важно. Я же думаю о нашей дальнейшей жизни. Через год ты закончишь Академию… Что ты собираешься делать дальше? — Хочу быть врачом, — быстро ответила Клео и стиснула пальцы Габи в ладони. — Хочу заниматься медициной. Я уже многое узнала от Евы и мне это очень нравится. — А насчет меня? — продолжил он. Лицо его из веселого вмиг стало серьезным и напряженным. — Я есть в твоей будущей жизни? — Конечно же, есть! Почему ты вообще о таком спрашиваешь? — Потому что беспокоюсь. Если мне придется однажды управлять Адом… — Ты же не хотел этого — ты сам мне говорил, — напомнила Клео и поджала губы, переживая из-за серьезного тона Габи. Парень выглядел непривычно напряженным, будто уже какое-то время обдумывал, как начать этот разговор. — Что-то изменилось? — Я просто не знаю, как повернется моя жизнь, — ответил он, набрав в грудь воздуха. — Обстоятельства могут меняться не так, как нам того хочется. Я не хочу… насильно заставлять тебя что-то делать, правда. Но что тогда будет с нами? Ты останешься в Виктуаре? — Пока что я хочу быть здесь. Сколько Адом управлял твой дед? Пятьсот лет, семьсот? Думаешь, до момента, когда твой отец решит расстаться с троном, мы что-то не придумаем? Если так случится, что ты станешь Сатаной… Мы найдем какой-нибудь выход. — Ладно, ты права. Не будем пока что об этом говорить. Еще рано… Идем. Клео тяжело вздохнула, переваривая весь произошедший только что разговор. Габи погрузился в непривычное для него молчание. Он, конечно же, очень хотел, чтобы его любимая без сомнения сказала, что последует за ним даже в Ад, если так будет нужно, но также парень прекрасно понимал, что не имеет права требовать этого от нее. Ему очень не хотелось быть эгоистом, но маленький червячок где-то глубоко внутри терзал его — Габи чувствовал легкую обиду и корил себя за это, как никогда раньше. Клео не стала вытаскивать его из размышлений, ведь и сама сейчас не могла думать ни о чем, кроме предупреждения Каллисто о надвигающейся угрозе. — Неизвестно, доживу ли я вообще до того момента, когда Габи станет Сатаной, — угрюмо подумала она, еле сдерживая тяжелый вздох. Девушка не знала, что ее ждет, не знала, как со всем этим справиться и боялась рассказать обо всем любимому. Ей совершенно не хотелось, чтобы на него взвалились еще и эти проблемы, поэтому Клео твердо решила пока что ничего не говорить. Она уже успела изучить характер Габи и знала, что он придет в бешенство, если узнает обо всем и, скорее всего, не сможет действовать здраво, не подставив себя и свою семью под удар. Сначала нужно было хотя бы взглянуть на эту Олимпию и понять, что от нее и ее отца можно ожидать, а потом уже что-то делать. Прокрутив это у себя в голове, Клео постаралась немного успокоиться и насладиться последними спокойными днями до наступления бури.***
Силли без всякого интереса посмотрел на свою правую руку — следы от плотной тетивы оставались на ней даже спустя полчаса, хоть уже и начали затягиваться. Он всегда был недоволен своей кожей — слишком мягкая и тонкая, не пригодная для чего-то существенного, например, меча или копья. Парень даже вспомнил слова отца, который постоянно ему твердил: «Вырастешь неженкой — как пить дать». Силли горько ухмыльнулся этим неприятным воспоминаниям, которые полоснули по нему, словно хлыст. — А ведь он был прав, — мысленно согласился он с отцом и вновь посмотрел на покрасневшую кожу на месте царапин. — Неженка… В отличие от него, Крис пребывал в хорошем расположении духа. Он лежал на постели Силли, положив руки под голову, и дирижировал ступней под какую-то мелодию, которую напевал себе под нос. Его серая футболка немного задралась и обнажила тонкую полоску светлой кожи на животе, и Силли теперь смотрел на нее во все глаза, совершенно забыв о своих царапинах. — Ты чего такой задумчивый? — улыбнулся ему Крис и раскрыл руки. — Иди ко мне, я хочу тебя обнять. — Я просто… на тебя засмотрелся, — признался Силли и послушно лег рядом с ним, быстро оказавшись в его объятиях. — Извини, что постоянно пялюсь. — Мне нравится, когда ты на меня так смотришь — серьезно, будто изучаешь. У тебя такой же взгляд, когда ты что-то пишешь. — Потому что я пишу всегда только о тебе. Ты ведь это знаешь. — Дай привыкнуть к этой мысли, — довольно произнес Крис и провел указательным пальцем у Силли за ухом. В животе у него тут же все встрепенулось — этот участок его тела всегда был особо чувствительным и Крис очень быстро догадался об этом, теперь постоянно касаясь этого заветного места. Когда Силли уже расслабился, он внезапно перехватил его правую руку и, нахмурившись, указал пальцем на царапины. — Почему не мажешь мазью? — Зачем? Само заживет, — пожал тот плечами, стараясь выдернуть руку, но Крис держал его слишком крепко. — Это не больно. — Тетива твоего лука сделана из пряжи огненного шелка. Ты думаешь я не знаю, какой он плотный? — Чего ты пристал? Я не слабак — понятно?! — Сил, я разве это говорил? — нахмурился Крис и сел на постели, подняв Силли вместе с собой и усадив напротив. — Опять ты свои иглы выпустил. Не в того целишься, дружок. — Я просто не хочу, чтобы ты меня жалел, — упрямо отозвался тот и снова дернулся, но не сумел вырваться. — А еще, чтобы ты меня хватал. — Спокойно, Тучка, я просто немного расстроен. Не ругайся на меня. — Я не ругаюсь, а говорю то, о чем думаю. Это запрещено? — Ни в коем случае, — еще ласковее произнес Крис и, развернув раненую руку Силли ладонью вверх, бережно погладил ее кончиками пальцев. — Это не про тебя, а про меня. Я хочу о тебе заботиться. Считай это моей прихотью. — Я не маленький, чтобы обо мне заботиться, — произнес Силли выученную за долгие годы фразу. — А разве для этого нужно быть маленьким? Посмотри на Габи и Клео — он взрослый и сильный парень, а она все равно вытирает ему губы, когда тот неаккуратно ест шоколад. Он завязывает ей шнурки, носит ее сумку, поправляет волосы… А мне что, так нельзя? — Эээ… Я даже не думал о таком. Может, мне казалось, что в отношениях это уже не обязательно? По крайней мере, в таких, как наши… — А чем мы с тобой отличаемся? — улыбнулся Крис и потянулся в верхний шкафчик прикроватной тумбочки, где у Силли лежала заживляющая мазь и бинты. — Скажешь мне? — Клео девушка, а я — парень, — пожал он плечами и все же позволил Крису начать обрабатывать свои глубокие царапины. Тот наблюдал за реакцией Силли и обратил внимание на то, что парень даже не поморщился, хотя ранки должны были сильно щипать из-за мази. Он лишь тихо вздыхал и прикрывал глаза время от времени, ведь в его голове в этот момент происходило что-то не совсем понятное Крису. — Я должен быть сильнее. — Со мной это не нужно, по крайней мере, не всегда. Ты начинаешь вредничать лишь из-за того, что пытаешься быть тем, кем не являешься. Забудь то, что втирал тебе твой отец и больше не слушай его. — Он ведь прав в том, что я слабак. Я не смелый, как Арей, не упертый, как ты и не сильный, как Габи… И до Евы я не дотягиваю, а она даже не готовится к соревнованиям. Знаешь, как мне хреново от этого? — Арей не всегда смелый, — тихо произнес Крис, убрал баночку с мазью в сторону и начал наматывать бинт на пальцы и ладонь Силли, тщательно оборачивая его вокруг каждой ранки. — Он не может признаться Еве в любви. Я не всегда упертый — продолжаю терпеть обращение твоего отца с тобой. И Габи не всегда сильный и не во всем — у него тоже бывают неудачи. А Ева… Она не решается попросить своего отца допустить ее до соревнований. Мы все иногда трусим, не дотягиваем… Но мы стараемся приумножить то, что у нас всех хорошо получается. Ты должен заниматься тем же. — Стрелять из лука и писать стихи? — слабо улыбнулся Силли, чувствуя небольшое облегчение от того, что теперь все его раны оказались закрыты. — Для моего отца этого мало. — А для тебя? Думай о том, что нужно тебе, а не кому-то еще. И обо мне ты не должен думать так много, как о себе. — Для меня этого, пожалуй, достаточно… Особенно теперь, когда у меня есть ты. Спасибо. — Для меня лучшей благодарностью будет, если ты прислушаешься к моим словам, — завязав узелок на краях бинта, Крис поднес ладонь Силли к своим губам и очень осторожно поцеловал ее несколько раз — от начала запястья до кончика указательного пальца, не пропуская ни одного сантиметра. Встретившись взглядом с любимым, Силли почувствовал, как запылали его щеки и шея, а еще в груди потеплело так, будто в ней поселился мягкий ласковый огонек. Не выдержав этого переизбытка эмоций, парень отвел глаза в сторону и Крис прищурился. — Не отводи от меня взгляда. Смотри на меня. — Раньше я постоянно это делал, — смущенно улыбнулся Силли. — А сейчас мне почему-то… очень неловко. Наверное, потому что теперь ты обо всем знаешь. Я всегда смотрел только на тебя. — А я в другую сторону, потому что был идиотом. Я упустил много лет и сейчас жалею больше всего именно об этом. — Мы же не люди. У нас много времени впереди — целая вечность. — И все же, я сожалею, — покачал головой Крис и печально улыбнулся. — Делал тебе больно, долго принимал то, каким я являюсь на самом деле… Не мог разобраться в своих чувствах. — Понимаю, я ведь тоже это пережил, — кивнул Силли и погладил его по плечу забинтованной рукой. — Только у меня на это ушли годы. Не решался ни у кого о таком спросить, а может быть, стоило. Хотя бы у бабушки. — Мне грустно, что ты был один в таком состоянии… Ты сказал бы мне, если бы любил не меня? — Не сразу, но, думаю, что сказал бы. Тебе не так страшно о таком рассказывать. — Рад это слышать, — довольно улыбнулся Крис и поцеловал Силли в щеку, заставив его покраснеть еще сильнее. — Но я не хотел бы услышать, что тебе нравится кто-то другой. Как представлю — сразу плохо становится. — Тебе повезло не знать, что такое ревность, — нахмурился Силли. — Это как постоянная тихая пытка. Терпеть это не могу. — Значит, не надо терпеть. Не ревнуй меня… Ну, только если совсем чуточку. — Как же у тебя все просто. Мне бы так. — Тогда это будешь уже не ты, — усмехнулся Крис и, обняв Силли за шею, потянул его за собой и лег на подушку. Тот сначала немного напрягся, выставив руки перед собой, но все же поддался и положил ладони Крису на грудь. — Расслабься, сейчас не нужно ни о чем думать. Просто будь со мной рядом. — Я и так всегда рядом с тобой, — вздохнул Силли и стиснул пальцами ткань его футболки. — Каждый день, всю жизнь. — А я хочу вот так, как сейчас. Я даже из дворца уйти не могу, потому что ты здесь. Не представляю себе утро без того, чтобы ты не просыпался рядом. Не хочу без тебя засыпать. Дома мне теперь одиноко. — Родители вопросов не задают? Не спрашивают, почему ты дома почти не бываешь? — Я достаточно взрослый, так что нет, — покачал головой Крис и прижал Силли еще ближе к себе. — Я хорошо учусь, тренируюсь почти каждый день… У них не может быть претензий. — А что будем делать после Академии? — поджал он губы и почувствовал, как сердце начало биться быстрее. — Жить вместе. Я поступлю на службу, а ты будешь писать, заниматься творчеством. Вы с Габи отлично сработаетесь — ты займешься стихами, а он музыкой… Как тебе это? Будете песни писать. — Звучит очень здорово. Я бы этого хотел. А если отец… — Если он будет против, я буду сам с ним разговаривать, — Крис строго посмотрел на Силли, но взгляд его быстро смягчился. — Сначала поговорим вместе, конечно. Не переживай об этом сейчас — еще не время для беспокойств. Все в итоге будет хорошо… Иначе и быть не может. — Когда ты говоришь так уверенно, мне становится спокойно, — Силли взял ладонь Криса и положил ее себе на щеку — его рука была теплая, будто он долго лежал на солнце, а еще немного грубая из-за постоянных тренировок с мечом. По сравнению с ней, щека Силли казалась еще мягче и нежнее, и Крис каждый раз испытывал волнительное наслаждение, касаясь его кожи. — Хорошо с тобой… — И мне с тобой. Всю жизнь бы вот так лежал и смотрел на тебя. Сейчас мне больше ничего и не нужно… Хотя, нет… Кое-чего хочу. — Чего же? Расскажешь? — Только не дергайся, ладно? — спокойно попросил Крис и, дождавшись, пока Силли согласно кивнет, крепко обнял и перевернул его на спину, нависнув над ним. — Закрой глаза и… расслабься. Если будет неприятно, то ты должен мне сказать… Хорошо? — Х-хорошо, — очень тихо отозвался Силли и покорно закрыл глаза, стараясь не нервничать. Ощутив руку Криса на своем бедре, он тихо вздохнул, но не шевельнулся и не открыл глаза, лишь сильнее зажмурив их от захватившего его волнения. Чувствовать его руки, блуждающие по неприкрытым одеждой частям тела, было до невозможного приятно. Силли тихо вздыхал каждый раз, когда они сжимали его бедра, талию, запястья и ему хотелось еще и еще. — Ты так… вкусно пахнешь. — Ч-что? Я не… пользовался парфюмом. — Я знаю, — тихо произнес Крис и, поцеловав Силли в щеку, медленно спустился к его шее и уткнулся в нее носом. Тот вздрогнул и сжал рукава его футболки, будто это могло помочь ему не уплыть в какие-то дебри очень непривычных желаний, от которых сердце начало биться быстрее. Немного отстранившись от Силли, Крис недовольно посмотрел на пуговицы его светло-голубой рубашки, которые мешали ему добраться до самого интересного. Недолго думая, он начал быстро расстёгивать их, еле сдерживаясь от того, чтобы просто не порвать — уж слишком томительным было ожидание. — Что ты…? — заерзал Силли и, не выдержав, открыл глаза, увидев лицо Криса. Щеки у него слегка покраснели, а обычно строгие серо-голубые глаза сейчас были такими яркими и блестящими, что даже казалось, будто в них попали солнечные лучи, теперь не имеющие возможности сбежать. — Зачем ты это делаешь? — Тебе не хочется? Ты меня… стесняешься? — Да… Второе. — Не нужно, если ты действительно беспокоишься именно об этом, — серьезно произнес Крис и очень нежно провел ладонью по животу Силли, медленно поднимаясь к его груди. — Ты ведь такой красивый. Как ты можешь стесняться? К тому же, я уже много чего видел. — Это еще где и когда? — насупился тот и непроизвольно захотел свести колени вместе, но Крис не позволил ему этого сделать, устроившись у него между ног и всем весом придавив к постели. Силли тихо охнул, но ему даже понравилось почувствовать, насколько он тяжелый. — Что ты имеешь ввиду? — А у кого полотенце постоянно падает в душе? Там я и видел, после тренировок. — Ммм… Я тогда об этом даже не думал. Мне казалось, что ты в мою сторону не смотришь. Точнее, не разглядываешь. — Еще как смотрел, но тайком, — смущенно признался Крис и ненадолго замолчал, уткнувшись Силли в грудь. — Совсем немножко… Это впервые случилось давно, мы тогда были подростками. Я понял, что смотрю на тебя слишком долго и… поймал себя на мысли, что твое тело такое красивое и… В общем, тогда у меня в голове были странные мысли, и я почему-то решил их спрятать куда-нибудь подальше. Я старался не думать об этом. — Вот как, — тихо отозвался Силли. Сейчас он с трудом мог размышлять над этими словами, так как все его внимание занимали руки Криса, которые продолжали касаться его в самых чувствительных местах — ключиц, груди и талии, которые теперь горели так, будто у Силли внезапно повысилась температура. — Мне… приятно, что ты на меня… смотрел. — Ну, значит и сейчас нет повода стесняться. Я не просто какой-то парень, с которым ты познакомился месяц назад — я твой друг. — Да, любимый… И лучший. — Любимый лучший друг, — повторил Крис и довольно улыбнулся, будто пробовал эти сокровенные для него слова на вкус. — Мой ворчливый, заботливый и милый друг… Моя Тучка. — Почему ты стал меня так называть? — прищурился Силли и приподнялся на локтях. — Почему Тучка? — С виду хмурый, но где-то там прячется солнце — ласковое и теплое. Поэтому так тебя и называю. Если не нравится, то не буду. — Нет-нет… Это мило. Пусть будет, только при других не называй меня так! — Ты ведь понимаешь, что этим меня только провоцируешь? — рассмеялся Крис и шутливо ущипнул Силли за щеку. — А еще каждый раз, как я хочу поцеловать тебя не только в губы, ты забалтываешь меня. Я терпеливый, но не настолько. Мы так с тобой доиграемся. — Это звучит, как угроза, — прищурился Силли и запустил пальцы в пшеничные мягкие волосы Криса. Тот сразу сжался, словно натянутая струна, но также быстро расслабился и блаженно улыбнулся. — Тебе так нравится? — Да, приятная щекотка. Мурашки по всему телу. Особенно в некоторых местах. — А что еще тебе нравится? Где тебя нужно касаться, чтобы было приятно? — Хм… Я не уверен в этом, — признался Крис. — Когда целую тебя — мне приятно. Когда ты гладишь по голове, мне тоже нравится. — Ты ведь встречался с девушками, — напомнил Силли, и тот сразу надул губы, не желая поднимать эту тему. — Что? Я это уже принял и пережил. — И к чему ты начал об этом говорить? — Чем ты занимался с бывшими, что теперь даже не можешь сказать, что тебе нравится? — Ты уверен, что хочешь об этом говорить? — Крис попытался встать, но Силли крепко обхватил его руками за шею и потянул обратно к себе, не давая ему отстраниться. — Хорошо-хорошо… Я почти никогда не вкладывался эмоционально… в то, чем с ними занимался. Иногда мы даже не целовались, я не хотел, чтобы меня трогали и сам не делал этого так, как нужно для… близости. Наверняка, кого-то это обижало, но я ничего не мог с собой поделать. — Звучит так, будто тебе приходилось себя заставлять, — обеспокоенно сказал Силли, но Крис лишь покачал головой и провел пальцами по его обнаженной груди. — Нет, все не так. Иногда мне что-то нравилось, но сейчас я даже не могу этого вспомнить. Как сказать-то?.. Когда было совсем все не то, я… начинал представлять, будто… со мной ты. Черт, как же странно это звучит… Это первый и последний раз, когда я это говорю, ясно? — Нет, не странно, все нормально. Хоть это и смущающее заявление, но я хочу знать о тебе все. Мы ведь о таком раньше поговорить никак не могли, так что, надо исправить это. Ну, хотя бы немного. — Да уж… И Габи у меня еще что-то спрашивал о том, как доставить девушке удовольствие, — усмехнулся Крис. — Теорию я знаю, а вот удовольствие от этого получал редко. Странно как-то… — Ты уверен, что ты не гей? — спросил Силли и поджал губы, чтобы сдержать подступающий смех. Крис наморщил лоб и резко ущипнул его за нос. — Ай! Я просто пытаюсь понять, в чем причина! — Мне плевать, кто я — гей или не гей. Для меня это не имеет никакого значения. Девушки же мне тоже нравились, но я уже давно этого не чувствовал. Наверное, после Евы мне никто и не нравился по-настоящему, кроме тебя. Теперь все совсем иначе. — А если встретишь ту, от которой коленки подкашиваться будут, а?! — Сил, ты меня, кажется, совсем не понимаешь, — удрученно покачал головой Крис и тяжело вздохнул. Силли тут же прикусил язык, понимая, что вновь сказал какую-то глупость, продиктованную ревностью к чему-то даже не реальному, а абстрактному. — Ты думаешь, я с тобой играю или просто провожу время? Как думаешь, что я к тебе чувствую? — Ну, симпатия… Я тебе нравлюсь, — неуверенно ответил Силли и убрал руки с шеи Криса, чувствуя себя очень неловко от того, как он на него внезапно посмотрел — с легким осуждением. — Я что-то не так сказал? — Симпатия была пару лет назад. Да, я медленно двигаюсь в этом плане, но не настолько же! Я не стал бы ничего делать, если бы не был уверен в том, что люблю тебя… Я люблю тебя, понял? Сколько раз я должен это сказать, чтобы ты мне поверил? — Прости, я… все еще не верю во все это до конца. Такое чувство, что я сплю и вот-вот проснусь. Окажется, что все по-старому — мы друзья и ничего больше. — Тогда надо тебя ущипнуть или укусить, чтобы убедить, что ты не спишь, — сказал Крис и, решив, что обойтись лишь словами нельзя, прикусил кожу Силли чуть ниже груди. Услышав его тихий, но резкий вздох, он почувствовал, что не хочет останавливаться только на этом. За первым укусом последовал еще один, но чуть выше, пока Крис не добрался до тонкой кожи на шее. Его вновь окружил приятный аромат — Силли пах чем-то необъяснимо приятным и сейчас это волновало парня похлеще любого из обнаженных тел, которые ему приходилось видеть. — Ты такой послушный, что я еле могу себя сдерживать… — Мне начать сопротивляться? — смущенно прошептал Силли, на самом деле, не желая этого делать. Парню было трудно признаться в том, что именно напористость Криса нравилась ему больше всего. И теперь, когда появилась возможность чувствовать ее еще и в поцелуях, объятиях и ласках, он и сам мог лишь из последних сил владеть собой. Как же было приятно чувствовать теплые губы и руки того, о ком столько лет мечтал и о ком думал когда-то лишь как о заветной мечте, которая внезапно стала реальностью. Внезапно Силли понял, что рука Криса медленно спускается вниз и непроизвольно стиснул ноги — то ли от смущения, то ли от нежелания показывать ему, как сильно он возбуждён от его ласк. — Почему ты это делаешь? Тебе неприятно? — Нет, все не так… Я просто… Внезапный громкий стук в дверь вырвал Силли и Криса из блаженного тумана, и они одновременно уставились сначала друг на друга, а затем на дверь, на мгновение растерявшись. Затем Крис, словно какой-то ниндзя, сделал кувырок через всю постель и скрылся на балконе, а Силли подошел к двери, стараясь придать лицу как можно более невинное выражение. Открыв ее, он увидел Еву и испытал небольшое облегчение, да только признаваться, чем они тут с Крисом занимались, ему все равно было неловко. — Привет… Тебе жарко? — спросила девушка и указала пальцем на оголенный торс Силли. Он смущенно оглядел себя и быстро застегнул пуговицы — из-за легкой паники он совершенно об этом забыл. — Я хотела кое-что спросить. — Заходи, конечно, — парень пропустил ее в комнату и закрыл дверь, продолжая чувствовать неловкость. Ева как-то странно огляделась, посмотрела на постель, а затем на Силли и в глазах у нее появилось небольшое подозрение. — Ты спал? Я тебя разбудила? — Нет, что ты! День на дворе, зачем спать? Хех… — Хм, понятно, — Ева сложила руки на груди и закатила глаза, еле сдерживая улыбку. — Крис, я знаю, что ты здесь. Я чую твой любимый лимонный шампунь. Выходи, я не кусаюсь. — Ладно, сдаемся, — парень вышел с балкона и, поджав губы, плюхнулся напротив нее на постель, а затем быстро глянул на Силли. — Глупо вышло. Прости, мы просто не знали, кто пришел и не хотели, чтобы кто-то нас застукал. — Да, если бы знали, что это ты… — Все в порядке, я могу это понять, — кивнула Ева и, потянув Силли за руку, усадила его рядом с Крисом, а сама устроилась напротив них. — Мальчики, у вас… все хорошо? — В каком смысле? — нахмурился Силли. — Что с нами могло случиться за час? — Она имеет ввиду в принципе, — догадался Крис и, взяв его руку в свою, положил ее себе на колено и крепко сжал. — Как видишь, мы в легком стрессе, но все хорошо. — Понимаю. Вам сейчас непросто. Что планируете делать дальше? Собираетесь кому-то рассказывать? — Не знаю, — удрученно покачал головой Силли. — Это трудно. И немного страшно. — Мы не так уж долго вместе и время пока терпит. Сначала мы должны убедиться, что между нами все хорошо. — А что, есть проблемы? — удивилась Ева и строго посмотрела на друзей, которые глядели на нее, словно провинившиеся школьники на учителя. — Вы друг друга не обижаете, я надеюсь? — Крис меня не обижает, — поспешил ответить Силли. — Все хорошо. — Да, мы просто… немного волнуемся, — улыбнулся Крис, говоря не о себе, а о нем. — А еще нам немного легче, что, хотя бы ты знаешь. И мы рады, что ты спокойно к этому отнеслась. — Ну, я же не слепая, — пожала Ева плечами и заговорила почти шепотом. — Хоть я и не понимала всего до конца, но чувствовала ваши эмоции и немного наблюдала. Если не хотите, чтобы кто-то узнал, не смотрите друг на друга так, будто готовы в любой момент поцеловаться. Особенно ты, Крис. А ты, Силли, краснеешь каждый раз, как он на тебя смотрит. — Ох, я даже не замечал, — запаниковал Силли. — Все, я буду себя контролировать. — А ты лучше, что ли? — коварно ухмыльнулся Крис и, прищурившись, посмотрел на Еву, которая немного стушевалась от непонимания, что он имеет ввиду. — Ах, Вергилий то, Вергилий сё, сюси-пуси, как он красиво поет, я умираю! Ох, он такой прекрасный пианист, я его главная фанатка! — Ты берега попутал? — возмутилась она и покраснела от макушки до шеи. — Я… так не веду себя! — Каждый раз, как он заходит в комнату, ты начинаешь так глупо ёрзать и улыбаться, ха! Проходит мимо и ты смотришь ему вслед, словно он магнит какой-то. Особенно часто смотришь на его… — Крис, ну ты чего? — нахмурился Силли. — Я всего лишь имею ввиду, что это очень трудно скрывать, — пояснил Кристофер и подмигнул Еве. — Вергилий тебе нравится? — Да, очень нравится, — девушка решила довериться друзьям, раз уж они сами смогли это сделать. — Только никому ни слова! Я пока не могу об этом говорить. — Он знает об этом? — спросил Силли, чувствуя огромное облегчение от того, что кто-то может их понять. — Ты говорила Вергилию о своих чувствах? — Он все знает. Мы оба давно уже знаем, но… не могли все это признать. — Кого-то мне это напоминает, — невесело усмехнулся Крис. — Видимо, это обычное дело. — И когда же все это у вас началось? И в чем проблема? — Да почти сразу, как он появился, — смутилась Ева и начала ковырять ногтем помятое синее покрывало на постели. Силли и Крис удивленно округлили глаза. Им казалось, что все это могло начаться максимум пару недель назад. — В тот же день я что-то почувствовала. Мы начали проводить много времени вместе, разговаривали обо всем на свете… Так все и случилось. А проблема в том, что Вергилий — друг моих родителей. Не знаю даже, как папа отреагирует. Боюсь, что он будет, мягко говоря, не очень доволен. — Да ему никто особо не нравится, как твой потенциальный парень, — махнул рукой Крис. — Но то, что Вергилий его друг… Да, ситуация необычная. Для него это, наверное, как если бы ты внезапно сказала, что тебе нравится мой отец. — Твой отец не выглядит, как наш ровесник… Вергилий же… — А какая разница? — пожал плечами Силли. — Для твоего папы ее, наверное, нет. — А вдруг он будет даже рад? Ты о таком не думала? — С чего бы это? — насупилась Ева. — Ну, твой отец же не просто так дружит с Вергилием, он бы точно не стал так хорошо ладить с каким-то недостойным, по его мнению, ангелом, — задумался Крис, а затем ободряюще улыбнулся. — Может быть, он даже рад будет, что ты выбрала именно его. Тебя такая мысль не посещала? — Даже если папа и одобрит со временем, сначала все равно будет в шоке и… разозлится, я уверена. Сам вспомни, как ты у него просил со мной гулять. Он ведь знает, что ты хороший парень, а все равно… — Ну, да, я чуть от страха не умер. — А я от ревности, — улыбнулся Силли, но не грустно, к радости Криса, который уже подумал, что они с Евой зря начали об этом вспоминать. — Хорошо, что сейчас все так, как есть. — Хоть это радует, — улыбнулась девушка и добродушно посмотрела на друзей. — Вы такие хорошие… И заслуживаете лучшего. Я верю, что однажды все будет так, как вы хотите. Ничего не бойтесь. — Спасибо тебе, — Крис подсел к Еве поближе и опустил голову ей на плечо. Силли смущенно посмотрел на нее, а затем, поддавшись приятным чувствам, тоже прижался к ней и обхватил руками талию девушки. — Ты хорошая. Спасибо за поддержку. — Все будет замечательно. Я вас в обиду не дам. Если что, я с вами, так что ничего не бойтесь… А теперь вопрос, который я хотела задать — вы ужинать будете? — Мы сами возьмем себе что-нибудь на кухне, можно? Мы пока что не голодные, — попросил Силли, разжав объятия. — Будем есть осторожно, как истинные леди, — пошутил Крис, увидев на лице Евы сомнение. — И сами все уберем. — Ладно, настаивать не буду, — согласилась она и, поднявшись с постели, строго посмотрела на парней. — Не обижайте друг друга, не ссорьтесь по пустякам, а еще никакой ревности! — Да, мамочка, — одновременно отозвались Крис и Силли, переглянулись и, еле сдерживая улыбки, подняли взгляды на Еву, которая все же не удержалась и мягко улыбнулась им. — Ладно, вы взрослые мальчики, так что не буду читать вам нотации. Я сама иногда не лучше… Пойду на кухню. Я, в отличие от вас, умираю от голода. Потрепав парней по волосам, Ева, улыбаясь себе под нос, вышла из комнаты, чтобы оставить их одних — она хорошо знала, как это необходимо, когда вы влюблены и кажется, что весь мир хочет вам помешать побыть лишь вдвоем. Вот и сейчас девушка чувствовала легкую тоску от того, что нигде не могла найти Вергилия — ангел очень часто куда-то пропадал. Она знала все закоулки дворца, но это ей совершенно не помогало в поисках. Ева понимала, что он одиночка и не любит подолгу быть в компании, но все же от тоски избавиться не могла. — Это же я, а не кто-то другой, — подумала девушка и тяжело вздохнула. — Ладно, ночью мы обязательно увидимся. Ему понравится то, что я придумала. Ева прошла дальше по коридору и замерла напротив одной из дверей, которая вела в комнату Арея. В первое мгновение она даже хотела пройти мимо — недавний неприятный разговор и его странное поведение так и продолжали давить на нее. Сделав несколько шагов вперед, Ева все-таки вернулась к двери и постучалась в нее. Арей открыл быстро, словно стоял около нее и ждал, когда девушка зайдет к нему. — Ты голодный? — сходу спросила она вместо приветствия. — Ужинать будешь? — Нет, не хочу, — покачал он головой и на пару секунд опустил взгляд вниз. Парень тоже мысленно прокручивал в голове тот злополучный разговор и как чуть было не признался в своих чувствах напрямую, а не как он делал это обычно. Подняв глаза, Арей почувствовал, как кольнуло в груди — во взгляде Евы не было ни капли осуждения или злости, даже небольшой. Она, как и всегда, выглядела спокойной, а на лице играла мягкая улыбка. — Но я… предлагаю позавтракать вместе завтра. Только вдвоем. Ты… не против? — Конечно, нет, это хорошая идея. Я тогда сама все завтра… — Нет, я все сам сделаю. Хочу загладить вину. — Хорошо, будь по-твоему, — согласилась Ева и улыбнулась еще ярче, чем до этого. — Тогда ты должен выспаться, ведь тебе придется раньше встать. — Да, я собирался сделать уроки и лечь спать, — кивнул Арей, мысленно уговаривая себя так и поступить. На самом деле, ему очень хотелось провести весь вечер с Евой, но он интуитивно чувствовал, что она решила подарить его другому — Вергилию, конечно же. От этой мысли в животе Арея стало пусто, а в сердце будто воткнули раскаленную иглу. Ему было тошно от мысли, что ангел будет даже просто касаться ее, не говоря уже о чем-то другом. В такие моменты его сдерживало лишь то, что Ева однозначно разочаруется в нем, если он хоть как-то покажет свое к этому отношение, а этого Арею совершенно не хотелось. Уж лучше так, чем вообще потерять возможность хоть иногда быть с ней рядом. — А ты чем займешься? — Возьму учебники и пойду на кухню — буду там заниматься. В это время там спокойно и тихо, а мне это нужно. Как бонус — рядом еда. — Все ясно, — улыбнулся Арей, умиляясь ее притворно-серьезному тону. Не удержавшись, он взял пальцами Еву за розовую щеку и слегка потянул. — И правильно, а то от твоих хорошеньких щечек ничего не осталось. — Кто бы говорил, — фыркнула девушка и мягко убрала его руку от своего лица, легонько сжав ее, прежде, чем отпустить. — У тебя они когда-то тоже были, особенно, когда только к нам переехал — мягкие такие, розовые. А потом что стало? — А потом я старше стал, Кроха. Ева нахмурилась и сделала шаг к Арею, а он попятился, сам не зная, зачем. Между ними и так была огромная пропасть, так зачем ее сокращать? Сколько раз он мысленно выстраивал спасительную стену и сколько раз она ломала ее одним лишь прикосновением к его руке? Арей внутренне усмехнулся тому, как сложно ему было собирать себя каждый раз по кусочкам после очередной неудавшейся попытки признания, и в его голове даже за пару секунд пронесся один момент — три года назад, поздний вечер, Ева сидела у него в комнате и чертила для него карту на урок географии, а Арей расположился рядом на стуле, делая вид, что слушает ее объяснения. Нет, в тот момент он видел только ее удивительные глаза, чуть розовые щеки и алые губы, к которым он так мечтал прикоснуться своими, чтобы хоть раз ощутить их вкус и нежность. Мысль о том, что вместо него это может делать кто-то другой, терзала Арея, словно бешеный голодный зверь, которого он изо всех сил продолжал удерживать в клетке. — Ты все такой же сорванец, как и в детстве, — улыбнулась Ева и очень осторожно, будто не желая спугнуть, обхватила руками его талию и прижалась щекой к вздымающейся груди. Арей помедлил, чтобы не схватить ее слишком резко и не выдать своих настоящих эмоций. Даже через ее рубашку он чувствовал, какая она теплая, но не кожей, а чем-то внутри себя — чем-то, изнывающим от тоски и огромной мучительной любви, которая все никак не хотела никуда уходить, продолжая ломать нервы и волю. Арей чувствовал себя костром, медленно затухающим без топлива, но цепляющимся даже за тонкие веточки и разгорающимся заново лишь благодаря им. Этими веточками было то, что он по крупицам получал от Евы — ее сонное «Не доброго утра», ее теплая улыбка, от которой в голове Арея тут же становилось пусто, ее заливистый уморительный смех до икоты, что так не сочетался с миловидным образом, но все же безумно ему нравился, ее аромат — такой свежий и чистый, будто попал на поле весенних цветов, движения в танце — волнующие, будоражащие воображение и заставляющие сердце биться быстрее, а потом еще несколько часов отходить от этого. А какой у Евы голос… Арей был готов слушать вечность этот спокойный тембр с еле заметной хрипотцой, доставшейся от Мальбонте… И как она всегда говорила с небольшим придыханием, особенно о том, что ей нравилось. Этот голос обволакивал, словно мёд в горячем ароматном чае в холодное зимнее утро, укрывая от мороза и ветра. И все же, эти прекрасные сокровища делали больно, и Арею оставалось лишь терпеть, потому что помимо боли они доставляли невозможное удовольствие. — Ошибаешься, — прошептал он Еве на ухо, и она вздрогнула от его горячего дыхания. — Больше нет сорванца и тебя, шалунишки, тоже нет. Теперь все иначе. — Да, знаю… Просто, когда мы вдвоем, я могу сделать вид, что это до сих пор так. Мне приятно. — Хорошо, пусть будет так. Жаль, что мы с тобой больше не ночуем вместе, как раньше. — Помнишь, мы строили шалаши из стульев, кресел и одеял? — хихикнула Ева, чуть отстранившись. — На утро отец вытаскивал нас из них и укладывал в кровать, и мы спали до обеда. Потом гуляли с мамой в саду, кормили птиц и рыбок, шли в кондитерскую лавку и покупали твои любимые конфеты. — Самые вкусные конфеты на свете, — улыбнулся Арей и провел ладонью по спине девушки, лишь слегка касаясь ее талии. Он успел за свою жизнь попробовать множество разных сладостей, но те самые шоколадные конфеты так и остались самыми любимыми. Они напоминали Арею о первой встрече с Евой — еще совсем маленькой, но даже уже тогда удивительно красивой. Будучи мальчишкой, он подумал, что эта девочка, глядящая на него большими светло-синими глазами, является самым прекрасным существом во всем мире. К нему будто спустился ангел, да не обычный, которых вокруг навалом, а тот, что из прекрасных человеческих сказок о победе добра над злом. Прошли годы, но все было по-прежнему — Ева так и осталась для него самым лучшим событием в жизни, да только сама она больше не нуждалась в своем друге так, как раньше и так, как нуждался в ней он. — Ладно, пойду я. Еще успеем с тобой поболтать завтра, — девушка окончательно отстранилась от него, но напоследок провела кончиками пальцев от щеки до шеи Арея, вызвав у него удивительно приятные мурашки по всему телу. — Увидимся, сорванец. Парень не смог ничего ей ответить и просто поднял руку, медленно сжав пальцы в кулак — иногда они использовали такое прощание, и Ева ответила ему тем же, а затем добродушно улыбнулась и, выйдя из комнаты, тихо закрыла за собой дверь, оставив Арея одного. Он еще с минуту просто стоял столбом на месте, а затем, решив отвлечься, на самом деле сел за уроки, стараясь растянуть их на весь вечер, хотя на самом деле, ничего сложного для него в них не было. Это было лишь попыткой справиться с пустотой, которая всегда оставалась с ним, стоило любимой в очередной раз оставить его. Пройдя на кухню, Ева тихонько села за длинный деревянный стол и положила на него свои учебники, которые взяла, чтобы заняться уроками здесь — в комнате ей почему-то никак не удавалось сосредоточиться. Добродушная Мэг уже заканчивала свои дела, распустив остальных поваров — она стояла у плиты, помешивая ароматный гуляш, и Ева почувствовала, как в животе у нее забурчало от голода. — Стоило вашему отцу покинуть дворец, как вы сразу нарушаете режим питания, Ваше Высочество, — недовольно пробурчала женщина, поглядев на смущенную девушку. — Детей полный дом, а кормить некого — это что такое? Дохлые все, как рыбьи кости… — Я поем, не переживайте, — улыбнулась она. — Крис и Силли тоже обещали поесть. А вы бы шли отдыхать. У наших гостей есть ноги и руки — сами смогут прийти и взять то, что им нужно. — В леднике есть рагу, картофельное пюре, азу и киш, я его сама приготовила, кстати. Что хотите? — Пожалуй, киш подойдет. Вы его так вкусно готовите. — Вот и прекрасно, — Мэг улыбнулась Еве и, достав пирог, поставила его в духовой шкаф, чтобы разогреть. — Вы так похудели, вас нужно откармливать. Все время книжки, да танцы, а едите на бегу. Никуда не годится… И мама ваша такая же! Одна радость — нашего господина кормить. Вот кто любит мою стряпню по-настоящему. — Обещаю сейчас наесться досыта, — рассмеялась девушка и женщина перестала хмуриться. — У вас и так много работы, чтобы переживать о моем питании. — В детстве вы так хорошо кушали, а сейчас единственным посетителем кухни стал этот ваш гость, как его?.. Очень красивый парень, правда татуировок и железок многовато — личико такое приятное, а они все портят… Хотя, девки из прислуги постоянно приходят на него поглазеть. — Асмодей? Часто он здесь бывает? — Да, частенько. Теперь сам приходит за едой и иногда ест прямо здесь, когда никого из поваров нет. Молчаливый очень, а вот когда начинает говорить, я его прям заслушиваюсь — очень умный и интересный. Ходячая библиотека. — Хм, есть такое, — согласилась Ева, не выдавая тоном своего удивления. — Вы знаете вообще, кто это такой? — Ну, гость ваш, — неопределенно пожала плечами Мэг и проверила киш. — А подробностей я не знаю. А что такое? — Он герцог, очень могущественный демон. Вергилий говорил, что с ним нужно оставаться бдительной. — Странно как. Этот Асмодей очень приятный молодой человек… Как и Вергилий — такой хорошенький ангелочек. Когда приходит, постоянно рвется мне помочь, милашка. Девчонки вместо работы на него пялятся, так и хочется иногда полотенцем треснуть за такое поведение, а он всем улыбается так приятно, по-доброму. Я не хочу его просить о чем-то — слепой все-таки… Трудно ему, наверное. — Вы — магнит для мужчин, — улыбнулась Ева и Мэг весело расхохоталась. — А насчет Вергилия — хоть он и слепой, но совсем не беспомощный. Как мне кажется, он видит даже больше, чем мы. Он очень… Очень… — Очень? — хитро прищурилась женщина. — Ой, ну все понятно. Будь я моложе, тоже бы… — Не смущайте меня! Вергилий очень хороший и с ним тоже о многом можно поговорить, хотя чаще он просто молчит и больше слушает. — Моя дорогая принцесса… Когда женщины говорят о ком-то, что он хороший — это половина успеха для этого мужчины. Уж поверьте мне, я в таком разбираюсь. Но на этом я замолкаю. Киш горячий, вам его порезать? — Идите отдыхать, — попросила Ева. — Я все сама сделаю. Завтра утром придет Арей, поможете ему? — Снова будет сам готовить, — фыркнула Мэг, убирая вымытую посуду по шкафам. — А я здесь для чего, спрашивается?.. Хотя ладно, зато самостоятельный. С голоду не помрет и тебя голодной не оставит. Попрощавшись с ней, Ева достала горячий киш из духового шкафа и отрезала себе крупный кусок, а затем поставила чайник на плиту, чтобы согреть воду для чая. Пирог оказался невероятно вкусным и отлично сочетался с душистым ягодно-мятным чаем, аромат которого заполнил тихую кухню. Здесь действительно было очень спокойно и Ева легко смогла начать заниматься, полностью погрузившись в чтение учебника по практической алхимии. На голодный желудок она определенно не смогла бы ничего из него запомнить, но сейчас материал давался ей легко, и все же на всякий случай девушка все равно делала пометки в тетради, чтобы вернуться к конспектам, если что-то вылетит из головы. Монотонное занятие постепенно унесло Еву в какое-то странное состояние, похожее на момент перед засыпанием — она то и дело закрывала глаза, хотя спать ей совершенно не хотелось. Она боролась с ним изо всех сил, заставляя себя открывать глаза, но помогало это мало. В голове появился странный обволакивающий туман, комната погрузилась в легкий полумрак, а воздух стал душным — девушка несколько раз моргнула, а затем закрыла глаза, очутившись в месте, совершенно не похожем на кухню. — Черт, опять? — прошептала Ева и спрятала лицо в ладонях. Когда она убрала их, ничего не изменилось — она так и продолжала сидеть за столом, но все вокруг совершенно не напоминало то, что окружало ее до этого. Решив осмотреться, девушка поднялась с места и сделала несколько шагов вперед, чувствуя легкую тревогу. Все это определенно было не совсем нормально, но Ева ничего не могла с собой поделать — любопытство вновь оказалось сильнее. Пройдя немного вперед, она увидела, что перед ней стоит огромное напольное зеркало в белой раме. Оно выглядело очень старым и пыльным, будто о нем надолго кто-то забыл, спрятав на чердаке с глаз долой. Чем ближе Ева подходила к нему, тем лучше могла разглядеть свое отражение, которое показалось ей странным и каким-то… неправильным. На нее из зеркала смотрела она, но словно бы и она совершенно чужая, незнакомая, странная. Девушка обвела глазами саму себя и убедилась, что это действительно она, только вот выглядела Ева совсем иначе — белые волосы закрыли всю верхнюю часть тела, а светящиеся серебром глаза смотрели так, будто отражение чего-то ждало или хотело от нее получить. Она протянула ладонь, и оно повторило ее жест, коснувшись ледяной поверхности зеркала. Ева вздрогнула — она могла поклясться, что коснулась не его, а чьей-то холодной, но очень мягкой ладони. — Боишься меня? Не стоит, — произнесло отражение, и девушка поняла, что сама этих слов точно не произносила. — Мы неразлучны. Я часть тебя, но меня спрятали… Спрятали так глубоко, что ты меня почти не чувствуешь. Но я здесь, я всегда была здесь. — Я тебя не знаю, — испуганно отозвалась Ева. — Кто ты такая? — Кем я была, больше не имеет значения. Теперь я — это ты, твоя часть, хоть и спрятанная, лишенная сил. — Кто же… тебя спрятал? Отражение мрачно посмотрело на девушку и начало искажаться, будто по нему прошла рябь. Ева увидела, что оно вновь стало привычным — она смогла увидеть ту себя, которой являлась на самом деле. Внезапно она ощутила на своих плечах чьи-то обжигающие руки, но не смогла даже вздрогнуть от испуга, будто приросла к месту. Ева смогла лишь закрыть глаза, но это не подарило ей спасительную темноту — перед ней появилась знакомая картинка, которую она уже когда-то видела. — Да кто же ты такой? — нетерпеливо спросила девушка, глядя на образ в сером плаще. Он, как и тогда, держал в руке большую косу, с которой на пол капала кровь, будто сочась из сияющего металла. — Ты ведь… Ангел смерти? Почему ты приходишь ко мне?! — Ева?.. — Скажи мне, кто ты? — завопила она, потеряв всякое терпение. — Почему ты молчишь? — Принцесса? — Ева открыла глаза и сделала резкий болезненный вдох. Картинка исчезла, она снова оказалась на кухне и держала в руке ручку, а перед ней сидел Асмодей, удивленно глядевший на нее во все глаза. — Что это с вами? — Что?.. Я… просто задремала, наверное, — ошалело отозвалась девушка и отбросила ручку в сторону. — Вы… давно здесь? — Нет, не больше минуты. Вы что-то говорили во… сне? — Не знаю, видимо, я слишком сильно задумалась. Со мной такое иногда бывает. — Я сделаю вам чай, хотите? — предложил Асмодей, и Ева равнодушно кивнула, все еще погруженная в то, что увидела. — У вас такое лицо, будто вы узнали что-то страшное. — Вам когда-нибудь… снились сны? — решилась спросить она и закрыла тетрадь, понимая, что больше не сможет учиться, по крайней мере, сейчас. — Сны? Бывало, но уже очень давно. О таком лучше спросить у Вергилия — ему постоянно что-то снилось. Наверняка, и сейчас тоже снится. — Правда? Но мне говорили, что… — Бессмертным сны просто так не снятся, — закончил Асмодей за нее и взял чайник, который мгновенно разогрелся, стоило демону к нему прикоснуться. — Вергилий — предсказатель. Он постоянно что-то видит, да только не все запоминает. Память — это его больная тема. Обычные бессмертные тоже могут временами что-то видеть, но очень редко. — Понятно… Спасибо за чай, — пробормотала Ева, когда Асмодей протянул ей чашку ароматного напитка. — Вы почему пришли? — Ужинать. Думаю, это очевидно… А вы решили, что я за вами слежу? — Нет, наверное. Хотя иногда вы появляетесь так внезапно, что может показаться, будто вы в самом деле это делаете. — Я не слежу за вами, а ищу встречи, — признался Асмодей и сел напротив девушки. Он положил себе на тарелку кусок пирога и также налил чашку чая. — Это разные вещи. Вы не против моей компании? — Нет, все нормально, — пожала Ева плечами и сделала глоток — горячий напиток согрел ее горло и ей даже будто бы стало немного легче. Демон ничего не сказал в ответ на ее слова, так как переключился на пирог, и девушка, стараясь делать это как можно более незаметно, начала разглядывать его. Обычно Асмодей был одет с иголочки, но сейчас казалось, будто он собирался наспех, хотя это совершенно не мешало ему хорошо выглядеть, но просто иначе. Даже его волосы не были уложены, как обычно, и Ева поджала губы, сдерживая улыбку — она даже не знала, что они у него так сильно вьются. — Со мной что-то не так? — спросил Асмодей и поднял на нее взгляд. Девушка удивленно округлила глаза — она была уверена, что он не заметил и не почувствовал ее взгляда на себе. — Нет, просто вы сейчас какой-то другой, — решила честно ответить Ева. — Как будто только проснулись. На тренировке вы выглядели иначе. — Принял душ и поленился привести себя в порядок. Ненавижу свои волосы, с ними постоянно приходится что-то делать… — И зачем? Вам не нравится, что они вьются? — А кому это будет нравиться? — фыркнул Асмодей, но тут же осекся, увидев, что Ева взяла прядь своих немного вьющихся волос двумя пальцами и задумчиво ее оглядела. — Нет, ваши красивые, очень! — Тогда чем ваши отличаются? Комплексы? — ухмыльнулась девушка, довольная его неловким видом. Демон чувствовал досаду, но не показывал этого — он вдруг понял, что сейчас никак не сможет контролировать этот разговор, ведь Ева то и дело завладевала им так легко и ловко, что ему оставалось только сдаться. — Сколько времени вы тратите на то, чтобы, как вы говорите, «привести себя в порядок»? — Не знаю… Может, пару часов? — И вам не жаль своего времени? Или вам просто нравится это делать? — Не знаю, может быть, — неопределенно ответил Асмодей, чувствуя себя идиотом и злясь от этого еще сильнее. — Я вообще не понимаю, что ей надо отвечать! — Ладно, это не мое дело, — кивнула Ева, перестав наседать. — Скажу только, что вам так даже лучше. Выглядите более естественно. Но, конечно, только вам решать, потому что я за индивидуальность. — Ладно, я подумаю. Ева, немного отойдя от увиденного в своем внезапном видении, вновь придвинула к себе тетрадь и учебник, решив еще чуть-чуть позаниматься — так как раз можно было отвлечься. Через несколько минут она уже забыла, что рядом сидит Асмодей, а точнее, привыкла к нему — он был непривычно тихим и, что самое удивительное, очень комфортным. Раньше Ева постоянно чувствовала напряжение рядом с ним, а во время разговоров у нее вообще начинала болеть голова, но теперь все было иначе — демон, казалось, был полностью погружен в свои мысли, а может, и вовсе был занят лишь пирогом. Девушка смогла спокойно закончить конспект заданного для изучения параграфа и теперь перечитывала записанное, мысленно повторяя все еще раз. Асмодей тем временем уже помыл за собой посуду, а также еще и кружку, из которой Ева пила чай. Она даже несколько раз моргнула — слишком уж странно вел себя демон сегодня. — Что это вы сегодня такой тихий и хороший? — спросила девушка, когда Асмодей повернулся к ней, вытирая руки полотенцем. — Влюбились что ли? — Что? Влюбился? — демон удивленно посмотрел на Еву, не понимая, шутит она или спрашивает серьезно. — Вы мне мстите что ли? — Хорошо, это было лишним. Просто почему-то захотелось пошутить. — Нет, все нормально. Я рад, что вы в хорошем настроении и не бежите от меня куда глаза глядят. А насчет того, что я тихий и хороший… Вдруг я такой и есть на самом деле, вы не думали? — Что-то я сомневаюсь, — покачала головой Ева, но все же улыбнулась. — Посмотрим, как дальше себя вести будете. — Я не ручаюсь, что всегда буду таким, — пожал плечами Асмодей и вновь сел за стол напротив девушки. — У меня переменчивое настроение. Иногда я невыносим, но чаще просто спокойный. — Наоборот — чаще вы невыносимы. Именно поэтому я жду подвоха. — Если ищете, то он обязательно будет. На ловца и зверь бежит, сами понимаете. Несмотря на эту фразу, остальной их разговор прошел вполне сносно. Ева даже вдруг почувствовала, что ей не просто нормально рядом с Асмодеем, а даже приятно. Мысленно она удивлялась себе и ему, но решила, что подумает об этом потом, а пока можно было просто насладиться беседой, чтобы снять напряжение и отвлечься. Асмодей выглядел действительно спокойным и даже голос демона изменился — в нем больше не было заискивающих ноток, никакой напускной бравады или фальши. Он звучал приятно и мягко, с легкой хрипотцой, от которой становилось очень комфортно. И все же, несмотря на это, мысленно Ева уже была с Вергилием, встречи с которым не могла дождаться, а Асмодей оттягивал момент ее ухода как мог, придумывая все новые и новые вопросы и темы для разговора.***
Когда за окном окончательно стемнело, Ева переоделась в синюю блузку и черные джинсы — она не знала точно, как хотела бы сейчас выглядеть, поэтому решила надеть что-то удобное. Посмотрев на часы, девушка увидела, что стрелки часов подходят к десяти вечера. Вергилий обещал прийти за ней именно к этому времени, но на душе у нее все равно было неспокойно. Он не появлялся весь день с самой тренировки, исчезнув будто без следа из дворца. Ева уже даже всю прислугу успела расспросить, но никто его не видел. — Он ведь не нарушал обещания, — подумала она и посмотрела на свое отражение, невольно вспомнив то видение, которое так внезапно пришло к ней на кухне. — Что это значит? Кто она? И кто же он? Коса ведь есть у ангелов смерти — это я уже знаю… И к чему он тогда мне привиделся? Был ли это просто образ или кто-то конкретный? Все эти вопросы с бешеной скоростью пролетали в голове Евы, но нормально сосредоточиться на них она не могла, потому что из головы никак не шла предстоящая встреча с Вергилием. Стоило ей начать о нем думать, как сердце пускалось в сумасшедший ритм, отплясывая в груди чечётку. Это было так приятно и мучительно — ждать его здесь в полном одиночестве, предвкушая прохладу его рук, ласково обволакивающую Еву каждый раз, когда ангел касался ее рук, щек и губ. К ее радости, тишину разрезал негромкий стук в дверь — четыре раза, а значит, это точно был Вергилий. Она сделала глубокий вдох и открыла ее, действительно увидев его на пороге. Девушка даже на пару мгновений перестала дышать — настолько красив он был в свободной белой рубашке и черных узких брюках, которые подчеркивали его высокий рост. На его лице сразу же появилась красивая радостная улыбка — он молча прошел в комнату, закрыл за собой дверь и порывисто обнял Еву, крепко прижав ее к себе, да так, что ее ноги оторвались от пола. — Я так скучала, — прошептала она Вергилию на ухо, и он ласково коснулся прохладными губами ее щеки и подбородка. — Искала тебя, а ты куда-то пропал… Где ты был? — Я был за городом, — ответил он и опустил девушку на ковер. — Мне нужна была полная тишина. Я сочинял для тебя новую музыку. — Как же ты сочинял ее без фортепиано? — Мысленно, представляя все в голове. Я ведь хорошо знаю, как звучит каждая нота. — Хоть бы предупредил, — обиженно произнесла Ева и ткнула Вергилия пальцем в щеку. — Если мы с тобой теперь по-настоящему вместе, я имею право знать, ведь так? — Прости, мне все еще непривычно, — погрустнел он и, взяв руки девушки, оставил на них несколько мягких поцелуев. — Обязательно буду обо всем говорить, обещаю. — Хорошо, ты прощен. И нам пора идти. — С радостью. Идем, я хочу, чтобы ты ее послушала. — Да, только мы пойдем не в зал с фортепиано, а в другое место, — загадочно сказала Ева и Вергилий несколько раз удивленно моргнул. — Тебе понравится. Я попросила слуг перенести пианино в одно очень красивое место. Девушка взяла его за руку и повела за собой. Ангел понял, что они спустились на первый этаж и прошли в один из самых дальних коридоров, миновав библиотеку. Он пытался узнать, куда они идут, но память упорно не давала ему этого сделать, поэтому Вергилий решил просто довериться Еве. Наконец, она встала на месте и, отпустив его руку, сунула свою в карман джинсов и достала из него ключ. — Это наше семейное тайное место, — тихо сказала она и вставила его в замочную скважину массивной двери. — Ты бывал здесь? — Нет, не успел, — улыбнулся Вергилий, теперь понимая, о чем идет речь. — Мы должны были спуститься туда, но у твоей мамы начались роды. — Ого… Вот это да. И об этом она мне не рассказывала. — Думаю, что для нее было важно лишь твое рождение, так что не суди ее за то, что она об этом не говорила. Ева кивнула, ничего на это не ответив. По правде говоря, она и не собиралась судить мать — все же, это было действительно не так уж и важно. Сейчас ее волновало лишь то, что с ней Вергилий и они проведут время вместе в одном из самых прекрасных мест во всем Виктуаре. Несколько минут спуска вниз по темной лестнице, освещенной лишь тусклыми фонарями — и вот, наконец, Ева и Вергилий оказались в чудесном подземном саду. Девушка вдохнула воздух, который был здесь особенным — свежим, цветочным и немного влажным. Где-то высоко сияла полная луна, свет которой попадал сюда сквозь небольшое застекленное отверстие в скале и погружал пространство в серебристое сияние. Ева разулась и прошла по мягкой изумрудной траве к водоему, огражденному камнем. Рядом с ним стояло прекрасное дерево вишни, богато украшенное распустившимися розовыми цветами. Вергилий тоже снял обувь и подошел к Еве, прислушиваясь к звукам, что его окружали — здесь стояла спокойная тишина, нарушаемая лишь капельками воды, где-то далеко падающими на камень. — Деревья здесь растут очень быстро, — тихо произнесла Ева и коснулась шершавой коры вишни. — Ее посадил отец, когда мне было пять лет от роду. Она выросла здесь буквально за год и продолжает расти дальше, но уже медленнее. В детстве мы сидели под ней, и он рассказывал мне сказки. — Что за сказки? — улыбнулся Вергилий, тоже коснувшись ствола вишневого дерева. — Ну, например, о том, что этот водоем — дом милосердного духа, который может исполнять самые заветные желания и дарить исцеление. — Веришь в это? — Не знаю, наверное, нет, — пожала Ева плечами и провела пальцами по бирюзовой глади воды. — Это же огромная сила… Каков шанс, что она может быть спрятана здесь? Слишком невероятно. — Всякое бывает, — загадочно отозвался Вергилий, но, в отличие от Евы, воды не коснулся, лишь обойдя водоем по кругу. — Хорошее место, спокойное… Настолько, что кажется, будто с тобой может заговорить Вселенная. — Я дам тебе ключ, и ты сможешь приходить сюда в любой момент, раз тебе здесь нравится. Здесь можно спрятаться от суеты города и дворца. — Спасибо, — улыбнулся Вергилий и взял протянутый ему Евой ключ, спрятав его в карман рубашки. — Это прекрасный подарок. — Это еще не все, — довольно произнесла Ева и, взяв его за руку, повела к стоящей неподалеку каменной беседке. Она беспокоилась, что в незнакомой обстановке ангел будет чувствовать себя неспокойно, поэтому сама провела его и положила руки Вергилия на то, что приготовила для него. Он почувствовал гладкую прохладную поверхность, сразу узнав дерево, покрытое лаком, и на его лице засияла красивая радостная улыбка. — Это же пианино, — прошептал он. — Ева… — Будем с тобой наслаждаться музыкой здесь, подальше от чужих глаз, — девушка поднесла сжатые в кулаки ладони к губам. — Это не фортепиано, конечно… Его было бы трудно сюда перенести. Я попросила купить его и покрыть специальным лаком, защищающим от влаги. Теперь оно твое. — За что же мне такие подарки? — Просто так. Потому что захотела. Садись, попробуй его. — Конечно, — восторженно кивнул Вергилий и сел на лавку перед пианино, а Ева устроилась рядом с ним почти вплотную. Подняв крышку, ангел коснулся клавиш, которые тут же издали мелодичный звук, обрадовавший его сердце. — Ничем не хуже фортепиано. Отлично настроено. Как же мне тебя отблагодарить? — Сыграй мне ту мелодию, из-за которой ты пропал почти на весь день, — предложила Ева и погладила его пальцами по тыльной стороне ладони. — Это и будет благодарностью. — Хорошо… Дай мне пару секунд. Ева была готова ждать хоть целый час ради этих прекрасных минут, пока Вергилий играл, создавая музыку, каждый раз проникающую в ее сердце. Наконец, она услышала первые ноты и все ее тело затрепетало от восторга. Пальцы ангела бегали по клавишам — изящно, иногда быстро, но временами замедляясь, чтобы создать томительную паузу. Это было красивее любого звука и всех признаний в любви. Вергилию не нужно было говорить о ней — он об этом играл. С помощью музыки ему было легче всего признаваться Еве в своих чувствах, потому что, каким бы поэтичным он рядом с ней не становился, иногда слов оказывалось мало, чтобы выразить их такими, какими они были в действительности. Вергилий так отчетливо чувствовал рядом ее тепло, ее молчаливое восхищение и поддержку, что на душе у него распускались прекрасные цветы пришедшей в его жизнь весны. Ева изредка касалась пальцами его бедра, словно напоминая о том, что она сидит рядом, но на самом деле так ей хотелось в полную меру ощутить его эмоции — их было так много, что некоторые девушка даже не смогла распознать. Целая гамма разных чувств струились по разуму и телу Вергилия, отдаваясь в его сердце и пальцах, превращая все в красивую мелодию, звучащую только для них двоих. — За один день успел придумать? — недоверчиво, но с восхищением спросила Ева, когда ангел убрал руки от клавиш, закончив играть. — Ну, за полтора, — признался Вергилий и смущенно стиснул пальцы. — Задумка мелодии пришла вчера вечером, а сегодня я обдумывал ее. Тебе нравится? — Конечно нравится… Ты очень талантливый. — С тобой я снова начал играть, и я благодарен за это. За все… Очень. — Так значит, я твоя муза? — спросила Ева и гордо вздернула подбородок. — Большая честь. — Ты не просто муза — ты и есть музыка, — тихо произнес Вергилий. Девушка вдруг заметила, что кончики его ушей покраснели и не сдержала улыбку — ангел выглядел настолько милым, когда смущался, что у нее моментально сработала уже привычная реакция. Ева почувствовала, как внизу живота становится приятно тепло, а сидеть на месте постепенно становилось невозможно. Она пододвинулась к Вергилию ближе и кончики их носов соприкоснулись, как обычно это и бывало у них перед поцелуем. Они каждый раз оттягивали этот момент, наслаждаясь томящей их близостью и сладким ожиданием. Ощутив прохладные руки на своих плечах, а затем предплечьях и талии, Ева слегка выгнулась, словно кошка, истосковавшаяся по ласке своего хозяина — именно так она себя и чувствовала, совершенно растворившись в мягких и осторожных прикосновениях. Вергилий был рядом — красивый, словно мечта, прохладный и неуверенный от своих желаний, — именно это и было самым удивительным чудом в ее жизни. — Не понимаю, как я без тебя жил, — озвучил он мысли Евы, и она кивнула, давая понять, что тоже это чувствует прямо сейчас. — Эти годы теперь кажутся такими бессмысленными, ненужными. Хочу каждый день быть с тобой, хочу обнимать, играть тебе… — Так и будет, обещаю, — улыбнулась девушка и ласково погладила его щеку большим пальцем. — Даже если только по ночам, даже если всего на секунду — я хочу быть с тобой каждый день. Это лучшее, что у меня есть и когда-либо было… Ева хотела еще что-то ему сказать, потому что могла признаваться Вергилию в любви хоть всю ночь, но не успела, потому что он поцеловал ее — неожиданно и так горячо, что по позвоночнику девушки пробежали искры. Казалось, им даже перестал быть нужен воздух, ведь важным был лишь поцелуй, которого они так долго ждали. В отличие от губ, руки Вергилия оставались осторожными и касались Евы очень трепетно, будто он боялся, что она может разлететься на осколки от одного неосторожного нажатия. А ей хотелось большего, хотелось, чтобы он крепко прижал ее к себе — так, чтобы весь воздух из легких вышел и между ними не осталось и миллиметра пространства. Ева взяла одну руку Вергилия и положила ее себе на бедро — он на секунду замер и зажмурился, будто это причинило ему боль, но убирать ладонь не стал, медленно сжав его пальцами. — Я не хрустальная, — прошептала девушка ему в губы, на секунду прекратив поцелуй. — Почувствуй, как мне нравится, когда ты так меня касаешься. Раз словам не веришь, то хотя бы так. То ли эти слова так на него подействовали, то ли Вергилий уже сам не мог больше терпеть эту сладкую муку в своем теле — он уже ничего в себе самом не понимал, когда, крепко прижав Еву к себе, поднял ее над землей и вынес из беседки. Голова у него кружилась, как в пьяном бреду, только эти ощущения оказались намного приятнее — они окрыляли, дарили агонию и экстаз одновременно, и заставляли все его тело дрожать от предвкушения. Вергилий опустил девушку на мягкую траву и навис над ней, слушая ее часто бьющееся сердце и наслаждаясь этим удивительным звуком. Он прижался лбом к ее груди и почувствовал пальцы Евы в своих волосах — горячие и чуть дрожащие от волнения. Проведя ладонью по ее шее, он тут же коснулся ее губами, впервые позволив себе сделать это. Девушка прикрыла глаза и тихо выдохнула от наслаждения, которое ей дарили эти сладкие обжигающие поцелуи. Они ощущались на тонкой коже шеи даже сильнее, чем на губах, и Ева чувствовала себя маленьким кусочком льда на жарком июльском солнце. Ей хотелось избавиться от мешающейся одежды, хотелось прижать Вергилия к себе еще ближе, почувствовать, каково это — принадлежать своему любимому и телом, и душой… И все же, Еве стало немного страшно, хотя она сама не понимала причину этого — ей ведь было так приятно все, что она сейчас чувствовала. Ангел прижимал ее к земле, продолжая жадно и нетерпеливо ласкать кожу девушки, будто это был последний раз, когда он мог это делать. Вергилий каким-то удивительным образом умудрялся сочетать в себе романтичную скромность и почти неконтролируемую страсть, которую он показывал очень редко, но этого было достаточно для того, чтобы Ева понемногу сходила с ума. Когда его рука оказалась у нее на животе и начала подниматься вверх к ее груди, девушка тихо застонала и стиснула колени, сама удивившись такой реакции — тело у Евы горело, а голова шла кругом от нахлынувших эмоций. Ей хотелось этого еще, хотелось даже чего-то большего, но… — Нет, нет! — резко воскликнул Вергилий и, отпустив девушку, быстро поднялся и отскочил в сторону, но тут же поскользнулся на траве и вновь оказался на ней. Он тяжело дышал из-за бешеного ритма сердца, его кожа горела от смущения и стыда за то, чего ему на самом деле хотелось, а между ног появилось давящее напряжение, не дававшее успокоиться. Ева села на траве и посмотрела на ангела, чувствуя огромное разочарование. Она боялась даже на сантиметр приблизиться к нему, потому что Вергилий вел себя очень странно, а ей совсем не хотелось делать ему еще хуже. — Что случилось? — тихо спросила девушка, еле проговаривая слова из-за сбившегося дыхания. — Тебе… неприятно? — Ева… Запомни, пожалуйста — мне никогда не будет неприятно рядом с тобой. Я просто… забылся. Так нельзя. — Но почему нельзя? Что плохого ты можешь мне сделать? — Это плохо — то, что я все это чувствую, — Вергилий спрятал лицо в ладонях и несколько раз глубоко вздохнул. — Это то, от чего я всегда бежал. Я не могу. — Все в порядке, — Ева все же решилась приблизиться к ангелу и села с ним рядом, положив руку ему на плечо. — Прости, это ведь я была слишком настойчивой… — Нет, все не так! Вина лишь на мне, ведь я… старше. — Да уж, нашелся мне тут взрослый. Мне иногда кажется, что ты младше меня — вот как сейчас, например… Все хорошо, правда. Ты ничего плохого не делаешь. Давай, ложись рядом со мной. — Ева, я не… — но девушка не позволила Вергилию снова отстраниться — она потянула его за собой и уложила рядом на бок, приобняв его за талию. Ангел послушно лег и закрыл глаза, стараясь успокоиться, но это было невероятно сложно сделать, ведь Ева была с ним рядом, и Вергилий никак не мог перестать представлять, что было бы, не останови он себя. Обхватив руками ее теплую ладошку, ангел осыпал ее поцелуями, стараясь сконцентрироваться на ее хрупкости и нежности, чтобы не думать о постыдных для него вещах. — Ты ведь понимаешь, что заниматься любовью — это не что-то плохое? — шепотом спросила Ева. — Это ведь по любви, а не просто так… Скажи мне, почему для тебя это проблема? Я хочу знать, чтобы все понять. — Я не хочу чувствовать такие… вещи. Особенно к тебе. Ты заслуживаешь лучшего, а не… такого. — Тшш, все хорошо. То, что ты считаешь чем-то постыдным, на самом деле даже слишком нормально. Ты и я чувствуем все это, потому что мы друг другу очень-очень нравимся. Это нор-маль-но. В этом нет ничего плохого — это лишь одно из проявлений любви. Вергилий несколько раз кивнул и даже смог слабо улыбнуться — слова Евы немного успокоили его и постепенно привели мысли в норму. Теперь он мог вновь наслаждаться тем, что она рядом и не думать о том, что какие-то его желания могут оказаться неправильными. Ангел продолжал испытывать все эти чувства, только сейчас они отошли на второй план, но точно никуда не делись, хоть ему этого и очень хотелось. — Нужен постоянный контроль, — неспокойно подумал Вергилий и погладил теплое плечо Евы, которая тихонько лежала почти вплотную к нему. — Такая светлая душа… Как же я могу на такое покуситься?