***
Подняв голову, Ливия посмотрела на себя в зеркало туалетного столика — отражение выглядело таким же, как обычно, но на лице были заметны последствия бессонных тревожных ночей. Девушка с тоской на душе пыталась понять, что сейчас чувствует — печаль или стыд? — Видимо, все одновременно, — признала Ливия и достала из верхней полки тушь для ресниц и жидкую черную подводку, чтобы накрасить глаза. — Сделаю вид, что со мной все в порядке… Хоть ей и было не по себе, девушка не собиралась отныне показывать никому своего состояния. Она уже успела облажаться, выплеснув часть эмоций наружу и получила за это лишь осуждение. Ливия решила, что больше не позволит этому случиться — уж лучше страдать в одиночестве, когда никто не сможет застать ее за этим. Перед ней так и мелькало разочарованное лицо Мальбонте, а в голове звенели его слова, полные осуждения. Девушка никуда не могла от этого деться и раз за разом вновь проживала это, будто все произошло буквально мгновение назад. — До этого он хотя бы хорошо ко мне относился, — с горечью подумала Ливия. — Теперь он меня презирает и ненавидит… Она наивно считала, что подобное отношение мужчины уничтожит ее любовь к нему, но это совершенно не помогло — чувства никуда не делись, а лишь стали еще более болезненными и отчаянными. Девушка ощущала стойкое отвращение к самой себе за все, что сделала — за то, что сказала о своей любви, за то, что хотела обмануть Мальбонте, за то, что переспала с Асмодеем и за то, что ей это понравилось. Лишь подумав об этом, Ливия схватила одну из шкатулок с туалетного стола и швырнула ее в стену, не сдержав злость на саму себя и него. Кольца и браслеты с рубинами посыпались из нее на пол и теперь ярко блестели на солнце своими гранями, будто алые капли крови. — Ненавижу… его! — прошипела девушка и спрятала лицо в ладонях, сильно сжав его пальцами. С ее губ слетел нервный смех и смеялась она над лишь самой собой за столь глупые мысли и поведение. Как бы Ливия не злилась на Асмодея, он не был виновен в ее проблемах, но желание свалить все на него было весьма заманчивым. — Почему я вообще жалуюсь? Кому-то приходится хуже, чем мне… Ну, и плевать! Лишь впустив себе в сердце сострадание к Еве, девушка тут же пресекла это чувство, не давая ему развиться. Она узнала от матери о том, что с той случилось утром, но ее собственная боль не давала Ливии проникнуться настоящим сочувствием хоть к кому-то еще. Головой она понимала, что ведет себя эгоистично, но поделать с собой ничего не могла. Решить, что ей почти все равно на страдания других, оказалось намного проще, чем переживать. К тому же, каким бы глупым это не казалось, Ливия подсознательно чувствовала дикую ревность — Ева всегда была в центре внимания и ее обожал Мальбонте. Ей даже было плевать, что это всего лишь отцовские чувства, потому что значение имело лишь то самое заветное чувство любви, которого сама Ливия была лишена. К тому же, похвастаться тем, что ее собственный отец такой же любящий, она не могла. Да, он любил ее, но не безусловно, а с множеством условий, с которым девушка пока что справлялась, но была уже на последнем издыхании. — Если бы он узнал, что я умудрилась натворить за одну ночь, то вся его чертова любовь испарилась бы, — усмехнулась Ливия и стиснула ручку расчески, которой причесывала свои красивые белокурые волосы. — Может, сказать ему обо всем, когда он вернется и посмотреть на реакцию? Хаха, это будет невероятно забавно… Даже не осознав этого момента, девушка вновь ощутила сильнейший стыд — она вспомнила о том, как высказалась о матери, когда та решила остаться во дворце. Ливия даже не понимала, почему сказала подобную чушь — слова просто вырвались из нее, а забрать их обратно было уже невозможно, ведь их услышали все, кто там присутствовал, включая Мальбонте. Девушке было пока что не совсем понятно, что именно вызывало у нее самый большой стыд — сказанные слова в сторону матери или то, что именно он слышал их и закономерно наказал за это своим недовольством? У Ливии не было ответа на этот вопрос. — Надо переехать обратно домой, — отрешенно подумала она. — Мне здесь вообще не место. Тут я стала тенью, потеряла себя окончательно… Или столкнулась с самой собой настоящей. Жить здесь в любом случае я больше не могу. Только не теперь… Начав очень быстро собирать вещи, складывая их как попало, Ливия вспомнила, что одну из своих дорожных сумок и пару платьев она отдала в стирку, но так и не забрала все из прачечной. Тихо выйдя из своей комнаты, девушка почти бегом направилась туда, надеясь никого не встретить по дороге. Особенно страшно ей было попасться на глаза Мальбонте — сейчас для Ливии это было самым жутким из того, что могло бы с ней случиться. Найдя в прачечной все свои вещи благодаря доброжелательной горничной, девушка направилась обратно к себе, чувствуя себя абсолютно опустошенной своим решением сбежать из дворца, к которому она все-таки уже успела привыкнуть. Здесь прошла значительная часть ее детства, о которой у Ливии осталось много хороших воспоминаний. Хоть она и не участвовала в большинстве шалостей, а чаще просто наблюдала за ними со стороны, это вызвало у девушки легкий приступ приятной ностальгии. Несмотря на все выходки Евы, Арея и ее братьев, Мальбонте и Вики никогда не наказывали их слишком жестко, а поступали справедливо. Некоторые шалости они даже прощали, не придавая им большого значения, что казалось Ливии очень странным и удивляло ее, ведь Люцифер всегда был строг, зачастую даже излишне. Уже тогда она, будучи маленькой девочкой, смотрела на Мальбонте немного иначе, чем на других взрослых мужчин, хоть это и не являлось любовью в той мере, которая была у нее к нему сейчас. Она восхищалась им и старалась хоть немного ладить с Евой лишь ради него, чтобы проводить с ним больше времени. Это было похоже на обожание, которое медленно выросло во что-то настолько сильное, что от него больше было невозможно избавиться так легко. — Какая же я жалкая, — горько усмехнулась Ливия своим мыслям. — Нужно держать себя в руках. Больше никаких слов сгоряча… — Куда-то собралась? — девушка замерла на месте и медленно повернулась, увидев позади себя Асмодея. Она могла поклясться, что его не было в коридоре и она точно не слышала, как он зашел в него, а теперь демон стоял совсем неподалеку, рядом с приоткрытым окном. Он медленно подошел к ней, без всякого интереса оглядев все, что Ливия держала в руках. — Да, очевидно. — Не ваше дело, — резко отозвалась она и отвернулась от Асмодея, чувствуя, как сердце забилось быстрее непонятно от чего. — Хм, отчасти мое вообще-то. — Нет, у меня нет времени… — СТОЯТЬ! — Ливия испуганно дернулась и зажмурила глаза, удивленная, но не разозленная от такого обращения. Асмодей подошел и встал перед ней, холодно посмотрев на девушку. — Я разве не говорил, что мне может понадобиться услуга от тебя? Или я говорил недостаточно ясно? — Я ведь собираюсь не на другой край Небес, — неуверенно произнесла Ливия и отвела взгляд в сторону. — Я остаюсь в городе, у меня же учеба и… — Несчастная птичка. Тебя кто-то снова обидел? — Нет… Я просто хочу вернуться домой. — Меня это не особо устраивает, — недовольно произнес Асмодей и цокнул языком. Несмотря на холодный тон, внезапно демон улыбнулся, да так ласково, что у Ливии все внутри перевернулось. Она завороженно смотрела на его лицо и глаза, ставшие сейчас насыщенного изумрудного цвета, совершенно забыв об испуге и чувствуя, как ее голова постепенно приятно пустеет. — Ты останешься здесь, во дворце. Я хочу, чтобы ты осталась здесь и больше не принимала никаких важных решений без моего ведома. Ты меня поняла? — Да… Я поняла, — медленно кивнула Ливия. Асмодей довольно улыбнулся и заправил выбившуюся прядь светлых волос ей за ухо, лишь слегка коснувшись ее. — Умница. А теперь я провожу тебя до твоей комнаты, и ты спокойно разложишь свои вещи по местам при мне. — Хорошо… Как в тумане дойдя до своей спальни, Ливия открыла дверь и зашла внутрь, а затем стала послушно возвращать свою одежду по ящикам. Асмодей закрыл за ними дверь и очень внимательно следил за тем, что она делает, хоть и без всякого особого интереса. Когда девушка сделала, как он велел, демон подошел к ней и какое-то время молчал, холодно разглядывая ее лицо, словно ученый неодушевленный объект своего исследования. — Впредь советуйся со мной, — наконец, сказал он, нарушив тишину. — Самостоятельность только навредит тебе в этой ситуации. Если тебе здесь так плохо, то говори об этом мне. Я тебя утешу. — Я буду делать, как скажете, — слабо отозвалась Ливия, ощущая приятную пустоту в голове и теле. Вся ее обычная предосторожность испарилась, потому что сопротивляться этому ей совершенно не хотелось. Слишком хорошо было чувствовать это, а не муки совести и страдания от сердечной боли. — Прелестное послушание. Я ценю подобное. — Чего вы… хотите от меня? Почему я должна остаться? — Ну, вот, только похвалил, а ты снова начинаешь противиться, — покачал головой Асмодей и, приблизившись к Ливии, положил ладони ей на плечи и притянул к себе. — Не задавай ненужных вопросов, и я буду доволен. Ты ведь не хочешь огорчить меня? — Нет… Не хочу. Простите, — тихонько отозвалась девушка. Демон не улыбнулся, как в прошлый раз — вместо этого он наклонился к ней и внезапно коснулся ее губ и девушка ощутила, насколько они обжигающе горячие. Ливия на секунду испытала внутреннее сопротивление, но спустя мгновение уже не хотела отстраняться от него и покорно ответила на поцелуй, слегка приоткрыв губы. Ей было все равно, для чего и почему Асмодей это сделал, потому что девушка еще никогда не испытывала таких ощущений до этого — никто и никогда не целовал Ливию настолько приятно, чтобы ей хотелось этого еще и еще. Когда он немного резко и неизбежно отстранился от нее, она ощутила болезненную пустоту на своих губах, тайно надеясь, что почувствует все это еще раз. Асмодею же было абсолютно все равно на ее желания — значение для него имела лишь ее покорность и медленно, но верно появляющаяся привязанность к нему, которую он ощутил в душе Ливии. Ему не доставляло никакого удовольствия все это делать, но так было нужно — демон всегда себя так оправдывал. — Так-то лучше, — сказал он прохладным тоном, в котором никто бы не почувствовал и капли интереса. — Сейчас ты немного поспишь, а когда проснешься, больше никогда не будешь думать о том, чтобы как-то меня разочаровать. — Я постараюсь… Можно мне когда-нибудь зайти к вам? — Если ты этого хочешь. Но не часто, а то ты мне быстро наскучишь. Лучше скажи мне, где сейчас Ева? Ты виделась с ней сегодня? — А вы… разве не знаете, что случилось? — удивилась Ливия и взгляд Асмодея мгновенно стал серьезным. — Еще утром в кабинете Мальбонте она… сделала что-то такое, из-за чего ему теперь нужен ремонт. — Нет… Меня не было во дворце, — покачал головой демон. — А с ней что? — Моя мать сказала, что ее пришлось нести в комнату, потому что она потеряла сознание. Судя по всему, ей было очень плохо, но я… Асмодей уже перестал слушать Ливию и буквально выбежал из спальни, оставив девушку одну. Ее это не особо потревожило, потому что она мгновенно почувствовала невероятную сонливость и поплелась к постели, и, упав на нее, сразу же уснула самым спокойным из снов за все последнее время. Быстро шагая по коридорам, Асмодей прокручивал в голове все варианты того, что могло произойти с Евой, догадываясь, что случилось на самом деле. Он чувствовал уже почти забытую эмоцию — самую настоящую тревогу, пусть и не такую интенсивную, как у большинства. Несмотря на это, она была достаточно навязчивой, чтобы нервировать и раздражать демона. Он отвык испытывать подобные чувства, поэтому не знал, как нужно с этим справляться. Совершенно забыв о всяких приличиях, Асмодей толкнул дверь в комнату Евы, буквально ввалившись внутрь. Девушка сидела за туалетным столиком и теперь удивленно смотрела на него в ответ, замерев с расческой в руке. — Вы понимаете, насколько это неприлично? — наконец, смогла спросить она и поднялась с места. — Я ведь могла быть не одета. Потрудитесь объясниться. — Я… Прошу прощения, — тут же извинился Асмодей и зачем-то на пару секунд закрыл глаза, будто на Еве действительно было недостаточно одежды. Опомнившись, он постарался вернуть лицу его обычное нейтральное выражение. — Просто я узнал, что с вами случилось и хотел убедиться, что вы в порядке. Я пойду. — Раз уж зашли, то можете ненадолго остаться, но сначала я хотя бы приведу волосы в порядок. — У вас и так… все в порядке. — Нет уж, — покачала головой Ева и вернулась на место перед зеркалом, продолжив причесываться. Асмодей немного потоптался на месте, а затем облокотился на стену, продолжая испытывать некоторую неловкость. Девушка заметила это и, вздернув бровь, с усмешкой взглянула на демона. — Я не трачу на это два часа, можете не переживать. Проведя расческой по волосам рядом с виском, Ева вдруг увидела, что одна из крайних прядей у лица изменила цвет — привычный каштановый сменился пепельным, напоминавшим оттенок волос Вергилия, но только немного светлее. Девушка несколько раз моргнула, думая, что ей просто привиделось, но прядь оставалась того же цвета и на том же месте. Постаравшись убрать ее так, чтобы она была не сильно заметна, Ева поднялась с места и обескураженно посмотрела на свое отражение, боясь, что в ней могло измениться что-то еще, но переживания оказались ложными — в остальном она выглядела также, как и всегда. — У вас такое выражение лица, будто вы призрака увидели, — заметил Асмодей, увидев смятение девушки. — Что с вами? — Все прекрасно, — замотала она головой, и пепельная прядь вновь вернулась на свое место. Заметив это, демон удивленно посмотрел на Еву. — Не видел этого раньше. Решили сменить стиль? — Не обращайте внимания. Я просто… старею, видимо. — Вам очень идет, — пожал плечами Асмодей и подошел ближе. — Будто так и должно быть. А старость вам не грозит. — Присаживайтесь, — Ева указала на одно из кресел около стола, а сама села в то, что стояло напротив. Демон кивнул и опустился на предложенное место, задумчиво поглядев на девушку. — Вы выглядите даже очень хорошо после того, что случилось. Хотел спросить про самочувствие, но теперь вижу, что нужды в этом нет. Вергилий был у вас? — Да. Как вы это поняли? — Вы сами только что сказали. Он помог вам быстрее прийти в себя? — Да, благодаря ему мне легче, — кивнула Ева, понимая, что отрицать это смысла нет. — Но я сама по себе далеко не слабая. Вы переживали за меня? — Не могу отрицать, что мне не все равно на вас, — кивнул Асмодей и слегка улыбнулся. — Вы не заслуживаете каких-то неприятностей, в которых вы даже не виноваты. — Вы были правы насчет ведьм. И теперь я рада, что решила с вами о них поговорить. — Приятно слышать, что вы не жалеете. Они все-таки объявились? — Да, в лесу неподалеку, — кивнула Ева и ненадолго замолчала, обдумывая, что и как говорить дальше. — Теперь я понимаю, что у меня недостаточно знаний. Родители не будут ничего рассказывать. Они думают, что так меня оберегают от беды, но ведь знание — это сила. — Я слышал о какой-то подозрительной активности рядом с сетью пещер у восточного хребта, как раз в том лесу… Вы хотите, чтобы я рассказал вам что-нибудь еще? — догадался Асмодей и пристально посмотрел девушке в глаза. — Судя по вашему тону, вы не собираетесь делать это просто так. Я ведь права? — А вы можете мне что-то предложить? — Не знаю, у меня ничего такого нет, что могло бы показаться вам ценным, — деланно смущенно улыбнулась Ева и, увидев, как загорелись глаза демона, поняла, что поймала его на крючок. — Я просто очень хотела бы поговорить с вами… Не могу отрицать, что вы многое знаете, да еще и рассказываете интересно. — Звучит, как приглашение на свидание, — ухмыльнулся Асмодей, скрывая искреннюю радость от того, что ему даже не приходится ее уговаривать. — Я пошутил, если вы уже решили от всего отказаться. — Нет, я пропущу эту шутку мимо ушей. Но обещайте, что будете хорошо себя вести. — Буду стараться изо всех сил… Во сколько и где? — Библиотека, как и всегда, — предложила Ева уже привычное место. — В одиннадцать. Подходит? — Более чем, — кивнул Асмодей. — Хотя я предложил бы что-то более романтичное. — Думаю, это было бы не совсем уместно, но мне интересно, что же вы считаете более романтичным? — Фонтанная зона, где у вас растут розы и лилии. Очень красивое место, особенно ночью и ранним утром, а аромат там стоит поистине волшебный. Я люблю иногда гулять там по вечерам. — Возможно когда-нибудь, но не в этот раз, — настояла Ева, чтобы не казаться слишком послушной и не вызвать подозрения. — К тому же, наверняка мой отец приказал страже докладывать обо всех моих передвижениях за пределами дворца, а нам ведь это не нужно, правда? — Злить вашего отца не стоит, вы правы, — согласился с ней Асмодей, хотя на самом деле его это совершенно не волновало. Он поднялся со своего места и еще раз внимательно посмотрел Еве в глаза, надеясь найти в них хоть малейшую тень притворства, но так и не смог ничего увидеть — девушка смотрела на него спокойно, как и всегда. — Тогда я пойду. Уверен, что вам все еще нужен отдых, несмотря на то, что вы чувствуете себя хорошо. Увидимся позже. — Да, спасибо, что пришли проведать. Распрощавшись с Асмодеем, Ева закрыла за ним дверь и лишь сейчас смогла спокойно выдохнуть. Ей все это время было трудно сохранять самообладание и не выдать себя ни единым словом или жестом, хотя обычно это не составляло особого труда. К тому же, девушка никому не сказала о том, что в ее видении был Асмодей и это тревожило ее сейчас почему-то больше всего остального. Она и сама не понимала, почему ничего не рассказала — возможно, потому что это вызвало бы какие-то вопросы, на которые у нее однозначно не было бы ответа. К тому же, об этом мог случайно узнать сам демон, а этого ей совершенно не хотелось. — Откуда это взялось? — подумала Ева, вновь увидев седую прядь у лица. — Не испугалась же я настолько, что аж поседела… Или это из-за того, что я натворила? Ответов на собственные вопросы у нее не было и это изменение во внешности никак ей не мешало, так что девушка решила просто об этом сейчас не думать. В данный момент ее больше волновал предстоящий разговор с Асмодеем, и Ева переживала о том, что может просто перестараться. Трудно было вести себя как обычно, когда на самом деле ей было нужно расположить его к себе, но так, чтобы это не выглядела фальшиво. Девушке никогда еще не приходилось всерьез заниматься подобным, поэтому у нее никак не получалось справиться с нервозностью. Она понимала, что сегодня ночью ей придется использовать весь актерский талант, который у нее имелся, но в его наличии Ева сильно сомневалась. — Нужно просто вести себя как обычно, но чуть более заинтересованно, — решила она, несколько раз повторив это про себя. — А еще нужно хорошо выглядеть. Асмодею нравится все красивое… Я должна быть очень-очень красивой. Черт… Хоть бы он не начал меня лапать… Да нет, он не станет, он же не идиот. Долго размышлять над планами на ночь у Евы не получилось, потому что ее прервал громкий стук в дверь. Стоило ей ее открыть, как в комнату сразу вбежала Луна, радостно тявкая и виляя хвостом. Следом за ней зашли Крис и Силли — оба парня выглядели слегка потрепанными и уставшими. — Что с вами случилось? — еле сдерживая смех, спросила Ева, глядя на друзей, которые плюхнулись прямо на пол, прислонившись к стене. Луна подбежала к своей поилке и начала жадно лакать воду, будто пробежала не один километр. — По вам будто дракон потоптался. — Твоя волчица выжала из нас все соки, — тяжело дыша, произнес Крис и показал покрасневшие руки в мелких царапинах. — А еще покусала, причем с огромным удовольствием. — Она прыгает лучше лягушки, — устало сказал Силли и, покачав головой, посмотрел на Луну. — Она маленькая, но уже чертовски сильная! — Малышка быстро растет, — заметила Ева и, взяв волчицу за лапу, мысленно сравнила ее размер с тем, что видела буквально два дня назад. — Мне об этом говорили, но я не думала, что настолько быстро. Интересно, каких размеров она будет через месяц… — С твой диван, как минимум, — округлил глаза Крис и вытер пот со лба. — Ты сама как? — Мы ужасно переживали, — Силли встревоженно посмотрел на Еву, но девушка лишь развела руками. — Но выглядишь вроде хорошо… А что с твоими волосами? — Это так заметно? Не знаю, сама только что увидела… Со мной все хорошо, я чувствую себя намного лучше — только усталость небольшая и все. Не тревожьтесь попусту. Вам своих забот не хватает? — Хватает, — кивнул Крис, мысленно вернувшись к перевязыванию порезов на ноге Силли. — Но с твоими они не сравнятся, — поспешил добавить тот, чтобы сгладить немного тревожную паузу в разговоре. — Главное, что ты сейчас в порядке и выглядишь настолько бодрой, что даже немного удивительно. Нас маленький волчонок замучил и мы разнылись, а ты… — Давайте оставим жалость, — попросила Ева и наморщила нос. — Обо мне и так слишком сильно переживают родители. Завтра я не иду занятия, а вот вам стоило бы заняться уроками. — Ты нас прогоняешь? — насупился Силли и притворно всхлипнул. — Мы что-то не так сделали? — Нет, я просто считаю, что вам обоим нужно принять душ и немного отдохнуть. Вдвоем. — Вдвоем отдохнуть или принять душ? — задумчиво спросил Крис и, когда Силли пихнул его в бок локтем, звонко рассмеялся. — Я просто шучу, не бесись. — Можно все и сразу, — хихикнула Ева. — Клянусь, что не представлю этого сейчас. — Так, я пошел, — Силли решительно поднялся с пола и распахнул дверь настежь, намереваясь сбежать — покрасневшее лицо парня выдавало его сильное смущение, делая ситуацию еще более комичной. — Увидимся… потом! Проводив хихикающего Криса, Ева поняла, что недолгий визит друзей немного снизил ее тревогу и очистил мысли от всяких глупостей. Предстоящий разговор с Асмодеем больше не казался какой-то сложной задачей, с которой ей будет тяжело справиться. Девушка, ощутив долгожданное спокойствие, легла на постель и положила ладони себе на грудь. Она размышляла обо всем, что успело произойти за столь короткий отрезок времени и уже не могла поверить в то, что когда-то ее жизнь была размеренной и спокойной.***
Резко распахнув глаза, Арей подскочил на кровати и теперь жадно хватал воздух ртом, чувствуя, что не может дышать. Его голова раскалывалась от сильной боли — ощущение было таким, будто что-то бьет молотком по вискам изнутри. Налив воду в стакан из графина, парень за несколько секунд осушил два подряд, но так и продолжал чувствовать мучительную жажду. Выйдя на балкон, Арей положил руки и голову на перила, прислонившись к холодному мрамору лбом. Почувствовав небольшое облегчение, он теперь пытался вспомнить, что видел во сне, но все, что осталось в его голове, больше напоминало кромешно черное ничто, в которое он падал и падал, не достигая дна. Эти сновидения ужасно утомляли его и Арей уже давно не чувствовал себя полностью отдохнувшим. Несмотря на это, он был уверен, что это не имеет какого-то большого значения и все связано лишь с его постоянными переживаниями, а причин для них у него было много. — Этот Вергилий, потом еще и Асмодей, видения Евы, ее странная сила, которую невозможно контролировать, — начал мысленно перечислять Арей. — И это, не считая приближающихся соревнований… Чему я вообще удивляюсь? Я так скоро пить начну… Сев за письменный стол, парень достал из ящика учебники и тетради, чтобы подготовиться к завтрашним занятиям. Он надеялся, что это поможет ему хоть немного отвлечься, но на деле у него мало что получалось — буквы расплывались перед глазами, превращаясь в сплошное черное месиво. Арей силой заставлял себя продолжать читать, но вскоре захлопнул учебник и швырнул его в стену, чуть не попав в зеркало, которое задрожало от силы удара. Даже если бы оно разбилось, парень знал, что сейчас ему было бы на это плевать. Вновь поднявшись с места, он стал ходить по комнате, словно это как-то могло его успокоить, но ходьба мало спасала Арея от тревоги. Он чувствовал, что устал настолько, что даже мысль об этом делала его уставшим еще больше. От этих тревог не было спасения, он не мог никуда от них деться или что-то с ними поделать. Парень ощущал себя так, будто все его нервы вдруг оказались оголены, и каждая мелочь была способна вывести его из себя. — Хоть в лес иди и там живи, — обреченно подумал Арей и рухнул на пол, потому что в ногах больше не оказалось сил его держать. — Ага, конечно… Куда я от нее денусь? Печально улыбнувшись, парень мысленно признал, что в самом деле не сможет никуда уйти из дворца, ведь в таком случае он окажется далеко от Евы, а это превратит его жизнь в постоянную пытку. Арей скорее согласился бы самостоятельно перерезать себе горло или броситься с огромной высоты, на всякий случай вырвав себе перед этим крылья, чем расстаться с ней. Ему было плевать, насколько ненормально и дико вот так к кому-то привязываться — своего существования без Евы он себе не представлял. — Ты должен стать сильнее, — эта мысль посетила голову Арея так, будто кто-то другой озвучил ее, стараясь донести это до него. — Нужно искать возможности… Ищи возможности. Парень помотал головой, чувствуя себя немного растерянно. Возможно, эти странные ощущения были последствием не самого спокойного сна или постоянных переживаний, но точно он этого знать не мог. Это раздражало Арея, но не настолько, чтобы придавать этому какое-то большое значение. Решив выйти ненадолго на свежий воздух, он покинул комнату и медленно поплёлся к выходу из дворца, чувствуя себя абсолютно опустошенным. Даже прохладный ветерок на улице не смог подарить ему спокойствие. — Арей? — парень поднял голову и увидел стоящего в начале лестницы Габи. Друг смотрел на него немного удивленно и обеспокоенно, будто на расстоянии ощущал его настроение. — Я тебя уже несколько раз зову. Оглох? — Нет, я просто… задумался, — пожал тот плечами и спустился к нему. — Решил прогуляться в парке. — Я могу пойти с тобой? Поболтаем немного, если хочешь. — Ладно, пошли. Я не против твоей компании. До самых ворот, ведущих в парк, друзья шли молча. Габи иногда поглядывал на Арея и быстро смог разглядеть темные круги у него под глазами. Он в принципе выглядел не очень хорошо — лицо казалось очень бледным и на нем были заметны следы большой утомленности. Сев на одну из лавочек около пышного куста красных роз, парни еще какое-то время молчали, слушая лишь пение птиц и шелест листвы на ветру. — Что-то случилось? — осторожно спросил Габи, устав от тишины. — Ты сам не свой и даже молчаливее, чем обычно. — С Евой кое-что произошло, — тихо ответил Арей. — Они с Мальбонте… начали ссориться, и она перестала себя контролировать. Ей было очень плохо. — Насколько же плохо? Погоди… Это было как в детстве? То самое, о чем я думаю? — Похоже, но намного… намного хуже. Сейчас она в порядке, но, когда это только случилось… я на секунду подумал, что она умерла. У нее… из глаз и носа текла кровь. — Вот это новости, — пораженно произнес Габи. — Черт… С этим можно как-то совладать? Это ведь очень опасно. — Наверное, можно, — кивнул Арей, продолжая смотреть в пустоту сквозь цветочные клумбы. — Мальбонте и Вергилий разговаривали об этом. Возможно, они уже что-то решили. — Ты сказал, что Еве уже лучше. Почему ты тогда такой… удрученный? — Потому что знаю, что это может повториться и я снова буду бесполезен. У меня недостаточно сил, чтобы это предотвратить и помочь ей… Я устал от этого. — От чего конкретно? — нахмурился Габи, но старался говорить как можно более спокойно. — Что тебя мучает больше всего? — Я должен ее защищать, — с горечью произнес Арей и сильно стиснул ладони в кулаки. — Но я слабак, Габи… Я просто стоял и смотрел, когда Еве было плохо. Несколько секунд я даже пошевелиться от страха не мог. Какой от меня толк? — Ты взваливаешь на себя слишком много, дружище. Я сам лично видел, на что способна Ева, когда с ней происходило что-то подобное. Трудно что-то сделать в такой ситуации… — Вергилий ведь смог. Он подошел к ней, не испугался… У него получилось закончить это, пока я просто стоял и смотрел. Я просто… — А теперь вспомни, сколько лет Вергилию, — перебил друга Габи и положил руку ему на плечо, легонько встряхнув. — Представь, какой у него опыт во всех этих штуках. Он наверняка и не с таким сталкивался. Тебе даже сорока лет нет, Арей! Одними физическими силами иногда не поможешь, иначе ты справился бы и сам. Как я понимаю, Мальбонте и Вики тоже ничего не смогли сделать. Я прав? — Какая разница? — упрямо отозвался Арей и дернул плечом. — Я должен защищать Еву, а не смотреть, как она страдает со стороны! В последнее время я стал еще беспомощнее, чем раньше, и я не могу с этим ничего поделать! Когда явился этот Вергилий, все пошло прахом, и я не могу это изменить! — Скажи, что плохого сделал тебе Вергилий? Или Еве? Будь честен, Арей, хотя бы с самим собой, потому что я считаю, что он ничем тебя лично не обижает, а ее тем более. — Он все время рядом с ней, не дает нам быть вместе, как раньше! Черт, да он захватил все ее время и внимание… Ева постоянно только о нем и говорит, а меня уже от этого тошнит! — То есть, Вергилий плохой, потому что ему нравится Ева, а он нравится ей? Я тебя правильно понял? — Вечно ты все переворачиваешь с ног на голову, — недовольно проворчал Арей и пнул носком ботинка камешек у себя под ногой. — Ева не понимает, что он… он слишком… старый! Она все время проводит с ним и… — Забыла о тебе? — закончил за него Габи и покачал головой. — Попытайся понять… Это нормально. Все, что сейчас происходит — это не какое-то вселенское зло, которое пришло, чтобы тебя наказать. Мы все просто… взрослеем, понимаешь? Вергилий не отнимает у тебя Еву, он не делает ничего плохого. — Я бы посмотрел на тебя, если бы кто-то пытался украсть твою любимую… Ты бы что сделал? Как бы ты себя чувствовал? — Наверняка злился бы. Вообще все зависит от ситуации. В какой-то нужно сразу отступить, а иногда можно и немного побороться, но никакого насилия — только проявление любви. Вместо того, чтобы злиться на Вергилия, лучше бы признался в чувствах Еве и начал за ней ухаживать. Ты же только бесишься и ревнуешь как бешеный, а стоило бы просто все ей рассказать. Хоть от этого груза тебе надо избавиться. — Я много раз пытался, но мне все время становится ужасно страшно, — признался Арей и обречённо посмотрел другу в глаза. — Я так боюсь ее потерять. Мы всегда были братом и сестрой, друзьями… Ева может испугаться моих чувств к ней. — Женщины очень загадочные создания — ты никогда не можешь знать, как они отреагируют на твои слова, — спокойно улыбнулся Габи и слегка пихнул Арея плечом. — Чем больше пытаешься их понять, тем больше понимаешь, что ты идиот. Нет ничего лучше того маленького шанса на победу, который дает тебе надежда. Ева заслуживает того, чтобы ты был с ней честен. — Да, конечно, она этого заслуживает. Страшно было… признаться Клео? — Дико страшно. Меня трясло так, будто я собирался лезть в пасть к дракону, а не говорить слова любви этой миниатюрной девушке с глазами оленёнка. Я, конечно, не один раз пытался, а Клео меня несколько раз отвергала. Даже просила отстать как-то раз… Ауч. — Почему ты не сдался? — с интересом спросил Арей, пытаясь с помощью ответов друга набраться храбрости. — Что тебе помогло продолжать пытаться? — Потому что знал — я создан для нее, а она — для меня, — простодушно ответил Габи и Арей тихо рассмеялся. — Я говорю серьезно. Мысль о том, что она может связать свою жизнь с тем, кто ей не подходит, сводила меня с ума. — Звучит так самоуверенно… Но мне нравится. Мне бы так решиться. Да и ситуация у меня совсем другая… — Да, другая… Но как я уже сказал ранее — ты должен быть честен. Тебе самому плохо от того, что ты скрываешь от Евы свои чувства. Если все пойдет плохо, то сначала будет очень больно, но потом наступит облегчение. Это как вытаскивать осколки из раны. Сейчас они все время внутри тебя — трутся друг о друга, рвут изнутри, заставляют страдать. Надо от них избавиться. — Хорошая аналогия, — улыбнулся Арей, чувствуя большое облегчение. — Я не уверен, что смогу сделать это в скором времени, но я обязательно это сделаю… Напьешься вместе со мной, если…? — Да, я буду вливать в тебя алкоголь лично, когда ты больше не сможешь держать стакан, — ухмыльнулся Габи и, приобняв друга за плечо, чуть встряхнул его. — А вообще, не думай о всяких «если» заранее. Будь я девушкой, я бы тебе точно… — Да, я понял-понял. Спасибо за комплимент. — Не перебивай меня! — Ты наверняка собирался сказать какую-нибудь пошлятину! — скривился Арей, но на его лице оставалась радостная улыбка, чего Габи и добивался. — Я тебя слишком хорошо знаю. — Ну, почему же сразу пошлятину? На самом деле я романтик с тонкой душевной организацией! И вообще, ты слишком зажатый, хотя на самом деле в тебе сидит огромный разъяренный медведь. Это не очень полезно для твоей психики. — Не совсем понимаю твои метафоры… — Ладно, скажу иначе — в тебе скопилось много… физического напряжения. Поэтому ты такой… нервный. Иногда нужно как следует проораться или даже поплакать, — сказал Габи, изо всех сил стараясь подбирать слова — Скажи еще, что ты сам плакал? — пробурчал Арей, смутившись от воспоминаний, когда ему действительно очень сильно хотелось нарыдаться вдоволь. — Мне нельзя плакать. Это признак слабости. — Идиот. Кто тебя такому дерьму научил? — Я сам и научился! — Хреновый из тебя учитель, — скривился Габи, в последний момент увернувшись от руки Арея, который хотел схватить его за нос. — Вот — ты сразу пытаешься сделать больно другому, когда больно тебе! — Каким неженкой ты стал, — фыркнул парень, но руку убрал. — Это из-за Клео? — Слушай, твоя мужицкая энергия меня угнетает. Какой смысл делать вид, что ты весь такой непоколебимый и сильный, если так бывает не всегда? Всего несколько минут назад ты был готов открыться, а сейчас снова надел броню и пытаешься защититься от меня. Я ведь тебе не враг, так почему ты обороняешься? Ты с Евой себя также ведешь? — Бывает… временами. Я не специально же. — Да, не специально, — согласился Габи и сочувствующе посмотрел на друга. — Слушай… Злиться и грустить — это нормально. Плакать и кричать тоже. Только нельзя выплескивать это на тех, кто тебе дорог. Ты часто кричишь на Еву? — Иногда, — сокрушенно признался Арей, припомнив все последние случаи. — В последнее время чаще… Противно вспоминать. — А знаешь, почему ты кричишь? Ты подсознательно злишься на нее, потому что она не может сама догадаться, что ты ее любишь не как сестру. А еще… потому что ты не можешь… Только не злись за то, что я скажу сейчас, ладно? — Я постараюсь не убить тебя, если это что-то отвратительное. — Приятно слышать, что ты хотя бы постараешься, — нервно хихикнул Габи, но глаза его остались серьезными. — Хорошо, я скажу… Ты злишься на Еву за то, что не можешь заняться с ней сексом. Фух… — Ты охренел?! — мигом вспылил Арей и Габи на всякий случай отстранился, чтобы не попасть под горячую руку. — Ты вообще о чем думаешь? Я ее люблю, а не… Совсем сдурел?! — А я сказал, что ты ее не любишь? Одно другому не мешает вообще-то! Я тебя не обвиняю и понимаю, что ты чувствуешь. Будешь дальше отрицать? — Это… низко. Мне просто стыдно… Я не должен такого чувствовать. — Ага, тогда можешь стать евнухом, раз для тебя это что-то стыдное. Это в тебе ангелочек говорит или просто комплексы? — Мне вообще-то неприятно, — честно сказал Арей и Габи тяжело вздохнул, наблюдая за тем, как раскраснелись его щеки и шея. — И мне правда стыдно. Я бы очень хотел вообще ничего не чувствовать… Стыдно за то, что я иногда думаю о… разных вещах. — Мы хоть и бессмертные, но в таких делах ничем не отличаемся от людей, — пожал плечами Габи. — Мы тоже чувствуем, испытываем тайные желания, надеемся… У нас есть крылья, магия, вечная жизнь, но мы имеем такие же слабости, которые делают нас нормальными, живыми… Что тебе больше всего нравится в Еве? Я имею ввиду все, что угодно — в поведении, внешности, в характере? — Ну… много всего. Она храбрая, почти до безумия упрямая, очень заботливая и всегда думает сперва о других, а не о себе… Иногда я злюсь на нее за это, но на самом деле это вызывает восхищение. — Хорошо. Продолжай рассказывать. Припомни все. — Мне немного неловко об этом говорить, — Арей смущенно улыбнулся, но продолжил. — Самое ее лучшее качество — доброта. Она добра ко всем, даже если это незаслуженно. Взять даже этого Асмодея — он никому не нравится, а она все равно вежлива с ним и не отталкивает. Это бесит, но… Ева такая, как есть. Она не верит никому на слово, и сама разбирается в том, как к кому нужно относиться. От кого-то могут отвернуться абсолютно все, но она будет до последнего верить и давать шанс. Она всегда заступается за тех, кто слабее и не дает в обиду… — Не могу отрицать, что мне это в ней тоже очень нравится, — кивнул Габи, вспоминая все случаи, когда Ева в детстве смело вставала между ним и его отцом, когда тот на него злился. — А что тебе нравится в ее внешности? — Даже слепые не смогут поспорить с тем, насколько она красивая. Ева такая… изящная и хрупкая, что я забываю, насколько она сильная на самом деле. Когда я смотрю, как она танцует, внутри все переворачивается, и я не могу отвести от нее глаз, потому что это волшебно… Не знаю, повезло мне или наоборот, что она меня не стесняется. Наверное, это не очень хорошо, потому что это означает, что Ева не воспринимает меня, как… мужчину. — Ты подглядывал за ней? — Не нарочно, клянусь! Я не извращенец. — Я этого и не говорил, — прыснул Габи и прикрыл губы кулаком, стараясь сдерживать смех. — Уверен, что ты не делал ничего мерзкого и не пользовался ее доверием… Но ты смотрел, да? Хотя бы раз? — Да, но я не видел… ну, ты понял, — округлил глаза Арей, с трудом подбирая слова от смущения. — Я стараюсь держать себя в руках, чтобы не смотреть за ней специально, а когда это происходит случайно, я закрываю глаза или отворачиваюсь, а иногда и убегаю к черту, чтобы ничего не натворить. — Твоя выдержка удивляет. Я пытаюсь представить, как сложно было бы мне удержаться, если бы я проводил все время с Клео, но без отношений… Черт, это трудно. Понятно, почему ты такой дёрганный. — Ох, ну спасибо за понимание… Если честно, я уже запутался в том, о чем мы говорим. — Я пытался втолковать, что тебе нужно избавиться от постоянного чувства вины за свои чувства и перестать срываться на Еве. Заботься о ней, как и прежде, не дави и не навязывайся, но будь всегда поблизости. Так она всегда будет вспоминать, что у нее есть ты, чтобы поддержать и утешить. — Как не быть навязчивым, если нужно все время оставаться рядом с ней? — неуверенно спросил Арей, окончательно запутавшись. — Грань тонкая, согласен, — кивнул Габи и ненадолго задумался. — Дай ей чуть больше свободы. Я знаю тебя — ты мчишься к Еве, стоит только тебе подумать, что у нее что-то случилось. Я, конечно, не беру в расчет такие ситуации, как сегодня — тут ты должен бежать так быстро, как только можешь. Но если говорить о каких-то более обыденных вещах, то тебе нужно перестать душить Еву своей излишней заботой. Сначала придется себя пересиливать, я знаю… Но так надо. Она не должна воспринимать твою заботу, как что-то обязательное или само собой разумеющееся. — Но я не хочу, чтобы она почувствовала, что мне на нее плевать… — Когда она в последний раз сама приходила к тебе, чтобы попросить о помощи? — Эм… Не знаю, — растерялся Арей, пытаясь вспомнить хоть один случай за последнее время. — Было такое, я уверен. — Она бы пришла сама, да только ты не даешь ей выбора, — развел руками Габи. — Ты приучил ее к тому, что ей не нужно тебя ждать и нуждаться в тебе, ведь ты сам придешь. Иногда это хорошо — это дает уверенность и надежность. Но то, что ты делаешь — перебор, дружище. Девушки устают от такого, даже если чувствуют благодарность. Займись собой, тренируйся больше, занимайся своими личными делами, говори ей, что ты занят подготовкой к соревнованиям. Ева однозначно соскучится, и сама будет искать встречи. Неужели тебе этого не хочется? — Хочется, конечно… Ладно, возможно ты прав. Я и правда слишком опекаю ее, прямо как ее отец, а она ведь из-за этого и разозлилась… Я попробую. — А тренировки помогут выплеснуть злость и обиду. Тебе ведь это всегда помогало. Завтра пойдем на арену, и я буду гонять тебя, пока кости не затрещат. — Я согласен, — усмехнулся Арей и благодарно посмотрел другу в глаза. — Спасибо… За разговор и вообще за все. — Сейчас я помогаю тебе, а потом, может быть, ты также поможешь мне, — улыбнулся Габи и снова обнял, но на этот раз очень бережно и тепло. — Друзья ведь для того и нужны, чтобы поддерживать друг друга. Можешь положить голову мне на плечо, и мы просто немного помолчим… — Звучит как-то… — Заткнись и сделай это. Давай, иди ко мне. Немного дружеской любви не помешает. — Ладно-ладно, — проворчал Арей и послушно прижался щекой к плечу Габи, а тот приобнял его в ответ, не сказав больше ни слова. Было немного странно вот так просто сидеть рядом, обниматься и молчать, но в то же время это оказалось даже очень приятно. Можно было ничего не говорить и слушать лишь приятную тишину, изредка нарушаемую пением птиц и легким ветерком, раздувающим цветы и листья на деревьях.***
Ева вертелась перед зеркалом, чувствуя себя куклой, разряженной для продажи — она надела черно-золотое ханьфу, которое ей подарил Асмодей, решив, что демону наверняка будет приятно увидеть ее в нем. Спрятав за воротником халата кулон, девушка оглядела себя со всех сторон еще раз, а затем посмотрела на часы — было уже почти одиннадцать. Вергилий молча сидел в одном из кресел, но по нему было заметно, что он взволнован. — Я готова, — тихо сказала Ева и подошла к нему сзади, положив руки ангелу на плечи. — Ты в порядке? — Нет, — покачал он головой и накрыл ее ладонь своей. — Не хочу, чтобы ты с ним связывалась. — Мы уже приняли решение. Он ничего мне не сделает. — Если сделает, я это узнаю. Тогда меня больше не будет что-то сдерживать. — Твоя кровожадность меня удивляет, — вздохнула Ева и, наклонившись к Вергилию, легонько коснулась губами его уха. — Даже если он и заслуживает всего, что ты хочешь сделать, не впускай это в себя. Оставайся самым светлым из ангелов. — Ты права, — согласился он и, взяв девушку за руку, поднялся с кресла. Он какое-то время молчал, слегка поглаживая Еву по волосам и щекам, едва касаясь ее кожи, а она не торопила его, потому что это ее очень успокаивало и будто бы дарило невидимую глазу защиту. — Ты светлее меня. Намного. — Я наполовину демон, не забывай. — Я уже давно понял, что это ничего не значит. Я прекрасно чувствую в тебе демона — он отвечает за твои упрямство и умение поставить кого угодно на место. Я знаю, что ты не позволишь никому тебя обидеть и остаться безнаказанным. Но, несмотря на все это, я все равно переживаю — не потому что ты слабая, а потому что ты мне важна. — Я рада, что ты в меня веришь, — улыбнулась Ева и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала Вергилия в губы. Он сразу же ответил на ее поцелуй и крепко обнял за талию, отчего складки ханьфу приятно зашелестели в его руках. У них не было много времени, чтобы насладиться моментом, но даже этих секунд хватило, чтобы нырнуть в блаженную пустоту, где они могли ни о чем не думать, кроме друг друга. — Старайся не смотреть подолгу прямо ему в глаза, — тихо сказал Вергилий, когда поцелуй закончился. — Они его главное оружие. — А что насчет других? — Прикосновения тебе не страшны. Голос… не уверен. Одно я знаю теперь точно — что-то в нем изменилось и теперь мне труднее предугадать его действия. — Ты так говоришь о нем, будто он какое-то жуткое чудовище с когтями и крыльями, — тихо посмеялась Ева, но тут же затихла, увидев, насколько Вергилий серьезен. — У нас есть немного времени… Я ведь на самом деле ничего толком не знаю об Асмодее. — Он шахматист во всем, что делает, — прошептал он. — Интригами или мечом, но Асмодей всегда добивался всего, чего хотел. Да, его земли сейчас пустуют, но они куда больше тех, что принадлежат другим герцогам Ада. Он всегда умел вести за собой воинов, они склоняли перед ним головы и с радостью проливали ради него свою и чужую кровь. Давным-давно демоны добывали земли и власть лишь таким способом — Асмодей не исключение. Сейчас он выглядит, как избалованный, но очень обаятельный мужчина, идущий в ногу со временем, но ты должна помнить, что на самом деле все совсем не так. — Хорошо. Я буду… Но я чувствую, что он не причинит мне вреда. — Нет, он не сделает тебе больно — в этом я тоже уверен. Просто не верь всему, что он говорит… Обо мне в том числе. — Хорошо, — согласилась Ева, но немного напряглась от этого предупреждения. — Отдохни. Тебе скоро тоже придется говорить с Асмодеем. Мне пора. — Буду ждать, — ободряюще улыбнулся Вергилий и, взяв девушку за руку, нежно поцеловал тыльную сторону ее ладони. — Не выдавай волнения. Ева несколько раз кивнула и, высвободившись из его объятий, вышла в темный коридор, стараясь сосредоточиться на предстоящем разговоре. Чтобы не создавать лишнего шума своими шагами, она не стала обуваться и теперь очень тихо шла босиком по мраморному полу, не издавая ни единого звука. Несколько раз мимо проходили стражники и девушка ныряла за гобелены и статуи, а темный наряд и отсутствие обуви помогали ей оставаться незамеченной. Наконец, добравшись до коридора библиотеки, Ева несколько раз посмотрела по сторонам, а затем открыла тяжелую дверь и зашла внутрь. Лишь там она смогла облегченно вздохнуть и перевести дыхание, которое постоянно задерживала, когда мимо проходил кто-то из стражи. — Это мне уже порядком надоело, — нервно подумала Ева и начала двигаться вглубь библиотеки, которая была тускло освещена редкими лампами. — Когда я уже смогу спокойно ходить по своему собственному дому?.. Неторопливо пройдя до самого первого зала, который выглядел еще темнее предыдущих, девушка увидела Асмодея, сидящего прямо на полу в позе лотоса с какой-то увесистой книгой в руках. Постаравшись подойти к нему как можно более незаметно, Ева присела на корточки, положив ладони на колени, и посмотрела демону через плечо, увидев изображения каких-то смутно знакомых символов. Внезапно Асмодей повернулся к ней, и девушка замерла на месте, не издав ни звука. — Хотели отомстить? — улыбнулся демон, закрыл книгу и, протянув Еве руку, поднял на ноги следом за собой. Его взгляд начал блуждать по ней, с жадностью цепляясь за все детали внешности, на которые она хотела сегодня обратить его внимание. Глаза Асмодея загорелись, когда он понял, что девушка надела подаренное им ханьфу и ей почему-то пришло в голову, что так смотрят победители, поставившие свой флаг на покоренной земле. — Вам невероятно идет этот наряд. Впервые я так рад, что угадал с подарком. Почему решили его надеть? — Сегодня прохладно, — ответила Ева и спокойно улыбнулась. — В нем мне комфортно. К тому же, я очень люблю человеческую культуру, к которой он относится. — Наверное, я хотел бы послушать об этом. Присядем? — Да, конечно. Диван подойдет? Хочу устроиться удобнее, потому что разговор будет долгим. Асмодей отпустил руку Евы, но так и продолжал бесстыдно разглядывать ее, пока они не сели на небольшой диванчик, рядом с которым стоял невысокий кофейный столик. Он отвел взгляд совсем ненадолго, чтобы убрать в сторону книгу, которую читал до этого, а затем вновь посмотрел на девушку, будто ожидая, что она первая начнет разговор. — Что вы читали? — все же спросила Ева, действительно интересуясь этим. — Что-то интересное? — Я решил поискать книги о ведьмах и их символике в вашей библиотеке, — ответил Асмодей, стукнув пальцем по твердому кожаному переплету. — Но их оказалось крайне мало, что весьма странно. Я почему-то уверен, что именно ваш отец позаботился об этом. — Может, таких книг и было немного с самого начала в нашей библиотеке. Вы об этом не думали? — Можете считать, что это говорит моя интуиция. Здесь тонна книг по заклинаниям, не все из которых безопасны, а книг про ведьм почти нет? Как-то подозрительно, не находите? — А эта тогда о чем? — Ева указала на лежащую на столике книгу, которую ранее изучал демон. — Знали бы вы, каких трудов мне стоило ее найти, — усмехнулся Асмодей и взял ее в руки. — На самой верхней полке крайнего стеллажа среди совершенно не связанной с ней литературы. И переплет такой невзрачный — по нему даже не поймешь, что это за книга. Любопытно… — О чем она конкретно? — О темной магии, об оккультных практиках, об истории ведьм. Если ваш отец читал лишь ее, то его негативное отношение к ведьмам только подкрепилось благодаря этому чтиву. Вот, взгляните. — Хорошо, — кивнула Ева и Асмодей, открыв книгу на одной из страниц, протянул ее девушке. Положив ее себе на колени, она увидела черно-белое изображение огромного костра, в центре которого находился длинный столб. К нему была привязана молодая девушка, охваченная огнем, а вокруг столпились фигуры в черных плащах, простирающие руки к небу. — «Одна из частых практик ведьм — сожжение светлой девы для принесения жертвы темному божеству, которое жаждет крови и боли. Обряд является символическим очищением всего ковена и служит для создания огромной концентрации темных сил, которую используют ведьмы для дальнейшего служения». Светлая дева? Что это значит? — Чистая душа, не опороченная каким-либо злом, — пояснил Асмодей, переведя взгляд со страницы на Еву. — Чаще всего они используют для этого обряда девственницу, но бывают и исключения. — Но ведь не все девственницы добрые. Это как-то нелепо. — Вы правы, конечно. Но порочность часто толкает к поиску различных удовольствий. — То есть, по мнению этих… дам, лишь из-за порочности можно вступить с кем-то в связь? — скептично спросила Ева и Асмодей тихо усмехнулся из-за ее реакции. — Нет, вы неправильно поняли, — покачал он головой. — Секс не является чем-то греховным, если заниматься им по большой любви. Имеются ввиду достаточно беспорядочные связи. — Вы бы им не подошли, я поняла. Вы не дева, конечно… Можете не бояться. — Вы всегда шутите, когда нервничаете? Это из-за страшной картинки или нашего разговора? — Простите, я просто… не понимаю, как можно приносить кого-то в жертву и неважно, кто это, — нахмурилась Ева и вновь посмотрела на неприятное изображение. — Это такая бессмысленная жестокость… — Согласен, я бы им не подошел, — улыбнулся Асмодей, но взгляд его остался очень серьезным. — А насчет жестокости… Ее достаточно в нашем мире. Это лишь одна из них, но эту практику используют даже не все черные ведьмы. Все-таки, не ядовитые грибы в лесу собирать. — Е-если отец читал это, то я прекрасно его понимаю… Это ужасно. — Вы дрожите. С вами все в порядке? — Мне страшно думать о том, что кто-то прошел через подобное, — призналась Ева и судорожно вздохнула, стараясь унять немного трясущиеся руки. — Разве бессмертные могут умереть от огня? Когда сгорают веревки, можно ведь попытаться спастись. — Бессмертный может сгореть, если не будет способен выбраться из огня. Ведьмы опаивают жертву, чтобы она не сопротивлялась, — ответил Асмодей и, встретившись с девушкой взглядом, увидел, что ее глаза заблестели от слез. — Вы представили себя на их месте, да? Вы поэтому так испугались? — Н-не знаю… Я могла бы… подойти для их обряда? — Почему вы вообще думаете о таком? Вас защищают, вы живете во дворце, в котором море охраны. Думаете, кому-то позволят так с вами поступить? — Вы не ответили на мой вопрос, — прервала его Ева и серьезно посмотрела демону в глаза. — Я подхожу для этого? Без эмоций и успокоительных слов, пожалуйста. — В теории да, — кивнул Асмодей, и девушка тяжело вздохнула. Поддавшись мимолетному желанию, он легонько коснулся ее волос, но тут же убрал руку, положив ее себе на колено и сильно его сжав. — Вы добрая и милосердная, у вас светлая душа. Но не волнуйтесь из-за этого. Вас есть кому защитить, если это потребуется. — Хорошо… Мы слишком задержались на этой… картинке. Что за божество? — Я вам о нем говорил. Черные ведьмы поклоняются Дити — темной ипостаси одного божества. Ошибочно считается, что Адити и Дити — разные богини, но, на самом деле, это не так. — Вы верите, что она реальна? — засомневалась Ева. — Я не знаю тех, кто поклонялся бы им. — Я реален? Ваши родители реальны? — спросил Асмодей, и девушка удивленно уставилась на него, не понимая, к чему он ведет. — Когда-то люди поклонялись мне, как черному богу. Мы живем в эпоху, когда те, кого считают богами, ходят среди обычных бессмертных. Когда-то популярными, так сказать, были Шепфа и Шепфамалум. Сначала забыли о втором, а потом свергли первого. Они реальны? — Да, я вас поняла… То есть, вы уверены, что Адити и Дити существовали или даже существуют до сих пор? — В каком-то ином виде, но да. Меня создал Шепфамалум, а его самого создала Вселенная. Наверняка богиня появилась таким же образом, просто настолько давно, что мало кто ее помнит. Подчас одна лишь вера способна поддерживать жизнь. В нее кто-то верил и даже приносил жертвы, так что… она вполне реальна. — Родители столкнулись с ведьмами в лесу, и они сказали, что пытаются помочь, защитить от чего-то… От кого-то? — От других ведьм, я полагаю. Это звучит наиболее логично. Проблема в том, что ваш отец может наломать дров, пока найдет настоящую опасность. Белые ведьмы сдерживают черных и, если с ними что-то случится, ваш лес заполонят ковены, которые только и ждут возможности обосноваться в нем. — Почему именно здесь? — растерянно спросила Ева. — Почему именно наш лес? — Ваш отец построил город в очень особенном месте, принцесса, — загадочно ответил Асмодей и, взяв у нее книгу, какое-то время искал в ней определенную страницу. Наконец, он нашел ее и показал Еве разворот, на котором была изображена карта с различными обозначениями. Демон указал на область в самом центре и Ева поняла, что это действительно то самое место, на котором стоял Виктуар. — Вот оно. Прямо под городом и лесом расположена подземная река, которая считается телесным воплощением одного древнего божества по имени Астлик. Миф это или реальность, но факт остается фактом — здесь сосредоточено очень много энергии. Земля здесь наиболее плодородная, реки полны рыбы, а леса — животных и птиц, причем зачастую очень редких. Также здесь много залежей полезных ископаемых — металлов, минералов, драгоценных камней. Если ваш отец выбрал это место случайно, то это было бы весьма странным совпадением. — Разве изобилие ресурсов может указывать на то, что это место — особенное? — Можете не верить — дело ваше. Неверие в это никак не повлияет на то, что ведьмы считают эту область идеальным местом для жизни и проведения ритуалов. Это просто факт. — Значит, мне нужно убедить отца оставить тех ведьм в покое? — предположила Ева и выжидающе посмотрела на Асмодея. — Думаете, я смогу на это повлиять? — Сможете, конечно, я в этом не сомневаюсь, — уверенно ответил он, а затем улыбнулся одними уголками губ. — Мне кажется, что вам вообще очень трудно отказать. Вы весьма настойчивы, когда это необходимо. — Вы намекаете, что я надавила на вас, чтобы вы мне обо всем этом рассказывали? — Надавили? Вы не смогли бы это сделать, даже если бы очень захотели. Со мной так не получится. — А что с вами получится? — спросила Ева, обворожительно улыбнувшись, но внутри сгорая от стыда за этот неприкрытый флирт. — Спокойно, спокойно… Не выдавай себя, не показывай, что нервничаешь… — Я почти во всем придерживаюсь принципа бартера, — твердо и чересчур резко ответил Асмодей, а затем ненадолго отвел взгляд в сторону. Когда он вновь повернулся к девушке, выражение его лица стало привычно расслабленным, а тон вежливым и спокойным. — Я привык всегда получать что-то взамен. — А если кому-то будет нечего дать? Например, вы что-то для кого-то сделали, но ему нечего вам предложить взамен, то тогда что? — Такого не бывает, принцесса. У всех есть что-то такое, что можно отдать. — Например, душу? — предположила Ева и Асмодей тихо рассмеялся. — Я не права? Что смешного? — Для чего мне душа? — пожал плечами демон. — Что я могу с ней сделать? Какой от нее прок? — Тогда чем с вами расплачивались за ваши… услуги? — Я люблю… нетривиальные вещи. Например, последний вздох, обоняние, ощущение прикосновения любимого к руке… — Я не совсем понимаю, что это значит, — Ева растерянно посмотрела на Асмодея и внезапно осознала, что он сидит чуть ближе к ней, чем минуту назад, хотя она даже не заметила, когда он успел приблизиться к ней. — Это же не материальные вещи… — А меня редко интересует что-то материальное — у меня этого в избытке. Хотя я никогда не откажусь от чего-то очень редкого, например, особенный драгоценный камень или диковинный зверь. Одного из своих драконов я получил именно за услугу, когда он был еще в яйце. — А если бы я решила что-то у вас попросить, то что бы вы… захотели взамен? — Вы задаете очень… интересные вопросы, — Ева с удовольствием заметила, что Асмодей на секунду растерялся, потеряв нить разговора. Несмотря на это, через мгновение он вернулся к своему обычному поведению — слегка нахальному и уверенному. — Я бы позвал вас на настоящее свидание, и вы бы поцеловали меня в щеку. — Всего лишь? — девушка не выдержала и нервно хихикнула, заметив, как его взгляд из расслабленного превратился в нетерпеливый. Асмодей развернулся к ней всем телом и теперь они сидели лицом к лицу, разделенные всего парой десятков сантиметров. — Как-то слабовато. — Раз это слабовато, то теперь я попрошу больше, если вы ко мне обратитесь. Хотя мне хватило бы и этого — сейчас я к вам даже просто так прикоснуться не могу. — А если… я разрешу, вы расскажите мне кое-что очень важное? — Смотря, что конкретно вы мне разрешите, — Асмодей выжидающе посмотрел Еве в глаза и всего на пару сантиметров приблизился к ее лицу, но этого хватило, чтобы она еле заметно вздрогнула. Демон увидел это, но не отстранился, продолжая пристально смотреть на девушку. — Вы меня так сильно боитесь? Думаете, я вас съем? — Нет, не боюсь, — как можно увереннее ответила Ева и тихо выдохнула, стараясь скрыть напряжение. — А надо? — Я не хочу, чтобы вы меня боялись. Я хочу, чтобы вы мне доверяли. — Как можно доверять тому, кто так много скрывает? — Вергилию же вы доверяете, — ухмыльнулся Асмодей и опёрся ладонью на диван совсем рядом с рукой Евы — девушка даже на расстоянии смогла почувствовать ее жар. — А у него тайн не меньше, чем у меня. — Но он рассказывает мне их, даже если это что-то неприятное или постыдное, — соврала она как можно убедительнее, ведь показывать свое незнание сейчас было совсем некстати. — А вы… ничего не говорите. Боитесь, что я вас возненавижу? Что начну презирать, как другие? — А сейчас вы ко мне что испытываете? Я не боюсь вашей ненависти, ведь это такое сильное чувство… Уж лучше ненависть, чем безразличие. — Я вас не ненавижу, если вас интересует именно это. Но я… разочарована вашим отношением. — Из-за того, что я не собираюсь ничего рассказывать? — прищурился Асмодей. Его пальцы скользнули по запястью девушки, но он тут же их убрал, ведь любое прикосновение к ней отзывалось обжигающей болью в его теле. — И вообще… Почему вам так интересно знать о моих делах? — Потому что они как-то связаны со мной, — прошептала Ева так тихо, будто боялась, что их подслушают. — Если я буду в неведении, я начну искать ответы в другом месте. — Все должно приходить в нужное время — знания в том числе. Что оно даст вам прямо сейчас? Одни лишь переживания. — Не беспокойтесь о моих переживаниях. Вы боитесь мне рассказывать? — Я просто думаю, что вы начнете искать еще больше неприятностей на вашу прекрасную головку, — слабо улыбнулся Асмодей и отстранился от Евы, вернувшись на свое прежнее место. — Не толкайте меня на то, о чем вы потом пожалеете. — О чем я могу пожалеть? — разочарованно спросила она, решив, что разговор вскоре подойдет к концу. — Я жалею лишь о том, что мне ничего не говорят. — Хорошо, я дам вам повод для размышлений. Но он не касается договора. — И что же? — Вы знаете, что ваш день рождения приходится на очень особенное время? — спросил Асмодей и девушка заинтересованно посмотрела на него. — Вижу, что вы об этом не догадывались. Что всегда выпадает на ваш день рождения? Дам подсказку — это связано с небесными явлениями. — Хм… Растущая луна? — предположила Ева и демон одобрительно кивнул. — Вы молодец, быстро догадались. У ведьм считается, что те, кто родился в это время, обладают особыми силами, например, природным магнетизмом, большим талантом и умением превращать негативную энергию в позитивную, а также впитывать ее изо всех возможных источников. — И что это все должно значить? — Природный магнетизм заставляет других тянуться к вам, — пояснил Асмодей и пристально посмотрел на Еву, давая ей время поразмышлять об этом. — Вы ведь замечали, что большинство окружающих относится к вам хорошо просто так, даже если вы не прикладываете особых усилий? К этому добавляется то, что вы сами по себе интересная личность, приятная в общении. Убийственное сочетание. Вы хорошо танцуете и черпаете силу из этого. У ведьм танцы — тоже ритуал, причем очень важный. — Вы меня ведьмой считаете? — тихо посмеялась Ева и демон тоже улыбнулся. — Нет, глупость какая-то… Я не знаю ничего о колдовстве. — Вы были бы очень сильной ведьмой — вот, что я имею ввиду. Но вернемся к вашему дню рождения. В календаре ведьм это особенное время, причем и для белых, и для черных. Первые в этот день делают предсказания о будущем, ставят самую сильную защиту, а ночью собирают ингредиенты для колдовства. Вторые же считают, что в этот день можно собрать самое большое количество темной энергии, так как она буквально витает в воздухе и нужно лишь подчинить ее себе. Ваш день рождения — дуальный день, полный противоречивой энергии. Идеальное время для появления на свет полукровки. — Это все больше походит на сказочные байки. Что-то сродни мифологическим поверьям. — Вы живете в мире, где существуют ангелы, демоны, драконы и крылатые лошади, но не верите в то, что все, о чем я вам говорю, реально? — удивился Асмодей скептическому настрою Евы. — Да, ведьмы надолго скрылись среди бессмертных, к тому же, ваш отец позаботился о том, чтобы о них мало знали, но они реальны, как мы с вами. Глупо это отрицать. — Так вы думаете, что… в день, когда я появилась на свет, случилось что-то особенное? — Да, принцесса. Вы родились в день, когда белые и черные ведьмы проводили одни из самых сильных ритуалов за последние сто лет. — Просто… совпадение, — нервно выпалила Ева и, почувствовав приступ паники, подскочила с места, сделала несколько неловких шагов, а затем, окончательно запутавшись в складках юбки, упала на пол, ударившись коленками. Девушка сама не понимала, почему на нее так странно подействовали слова Асмодея, но ничего не могла с собой поделать — ей стало ужасно не по себе и ноги дрожали, отказываясь поднимать ее. — Вам нехорошо? — демон быстро поднялся с дивана и, подойдя к Еве, присел на корточки рядом с ней. Девушка опустила голову и замотала ею, будто пыталась так избавиться от тревожных мыслей, но это совершенно не помогало. Асмодей в нерешительности протянул руку к ее плечу, но к его удивлению, Ева внезапно сама коснулась его ладони. Он был уже готов вновь ощутить привычную обжигающую боль, но вдруг понял, что ее нет. Демон пытался скрыть удивление, не понимая, что изменилось и почему это произошло, но сжал руку девушки в ответ, почувствовав в ней мелкую дрожь. — Не стоило вам все это рассказывать… — Нет, стоило… Все в порядке. Я просто… пытаюсь все переварить. — Не надо, лучше… просто забудьте. — Нет, я не хочу, я должна подумать, — упрямо покачала головой Ева. — Мне надо… — У вас руки ледяные, вставайте, — не дожидаясь, пока она сама это делает, Асмодей приобнял ее за талию и поднял на ноги, которые продолжали сильно дрожать. — Почему вы ходите босиком? — Только не надо говорить мне, что я простыну. Я не человек. — Хорошо, я не буду. Я только хочу, чтобы вы сели и постарались немного расслабиться. — Почему меня вечно просят расслабиться? — прошипела Ева, но позволила Асмодею усадить себя обратно на диван. Прижав ноги к груди, девушка положила голову на спинку и закрыла глаза, стараясь хоть как-то осмыслить все то, что успела узнать, но в ее голове была такая каша, что разобраться прямо сейчас хоть в чем-то оказалось невыполнимой задачей. — Потому что за вас беспокоятся, а на самом деле помочь не могут, — тихо ответил Асмодей и сел рядом с Евой. Она приоткрыла глаза и невесело усмехнулась, совершенно не понимая, что чувствует на самом деле. — Тогда лучше бы просто молчали. Все равно ничего по делу не говорят… Одни тайны. — У вас тоже есть тайны от отца, принцесса. Как же вы можете на него сердиться? Разве это честно? — О каких тайнах идет речь? — нахмурилась Ева, не понимая, о чем идет речь. Только увидев ехидную ухмылку демона, она осознала, что он имеет ввиду. — Ваши с Вергилием отношения, — спокойно ответил Асмодей и вмиг стал серьезным, из-за чего девушка совершенно перестала понимать, как он к этому относится. Она отвела глаза в сторону, чтобы не встречаться со взглядом демона, но надолго ее не хватило, потому что чувствовать его на себе оказалось еще тяжелее. — Это ведь ваша большая тайна. На Вергилия она очень сильно давит, вы об этом знаете? Уверен, что нет, потому что он никогда вам о таком не скажет и будет мучиться в одиночестве. — Это… не ваше дело. — Он был моим другом очень долгое время. Пусть сейчас это и не мое дело, но вы не можете отрицать, что я больше о нем знаю, чем вы. Вергилий сильный во всем, что касается страха и физической боли — он это легко выдержит, он и не с таким справлялся… Но ему тяжело врать и притворяться. Это для него невыносимая пытка. — Я не понимаю, вы хотите меня запугать? — рассерженно спросила Ева и отдернула ногу от руки Асмодея, которая лежала рядом. — Зачем вы мне все это говорите? — Я к тому, что Вергилий уйдет, если вранье затянется, — без всякой жалости ответил Асмодей. — Он всегда уходит, если долго чувствует боль. Любовь его не остановит, он сделает это как раз из-за нее. Вы отстрадаете несколько лет и успокоитесь, а он будет мучиться вечность, потому что, судя по всему, у вас разное друг к другу отношение. Вы берете, а он только и делает, что отдает. — Замолчите… Не говорите о том, в чем вообще ничего не понимаете! — У меня есть глаза, принцесса. Я не идиот и не сентиментальный романтик, который готов простить и терпеть все за банальное «люблю». Вы не уважаете Вергилия, раз не говорите ничего о ваших отношениях и скрываете их, словно вор награбленное! — Как вы можете рассуждать о любви? — расхохоталась Ева, хотя ей было совершенно не смешно. — Вы же ничего о ней не знаете… Вы ведь просто… ревнуете, но я не понимаю теперь, кого и к кому. Не вам меня обвинять в том, что я что-то скрываю. Вы сами, кажется, уже запутались в том, что чувствуете. Вы делаете вид, что понимаете Вергилия или меня, но ведь это не так. Вы даже… себя не понимаете. Думаю, разговор стоит закончить здесь, пока вы вновь не говорите чего-то такого, из-за чего придется извиняться. — Он рано или поздно уйдет! — вспылил Асмодей и подорвался следом за вставшей с дивана Евой. Девушка проигнорировала эти слова, отвернулась от него и направилась к выходу из зала, но демон, окончательно потеряв терпение, направился следом за ней и преградил путь. — Отойдите от меня. Просто… отойдите, пока я не закричала. — Вы требуете правду — вы ее получили, а теперь убегаете? Значит, вы ничего не готовы услышать! — Вы лишь хотите сделать мне этим больно! — процедила Ева сквозь зубы и что есть силы толкнула Асмодея в грудь, но демон даже не пошевелился, оставшись стоять на прежнем месте перед ней. — Вы не правду говорите, а лишь обидные вещи! Так и скажите, что ревнуете! — Ревную, да! — с вызовом ответил он. Его голос громко пронесся по залу и эхо от него теперь било девушке по ушам. — Представьте, я демон ревности и это не единственное, что я сейчас чувствую! Еще я ужасно зол на вас, вы даже не представляете насколько, черт возьми! — Вы не имеет права ревновать, я не обманывала вас и не давала повода! — И что, запретите мне теперь? Вы такая… невыносимая! — Раз я такая невыносимая, то почему вы не даёте мне уйти? — Ева еле удержала свою руку от удара лишь в последний момент и указала пальцем Асмодею на лицо, но он даже этого не замечал и смотрел только ей в глаза. — Почему терпите? Что вам надо, мучить меня? Ну, уж нет! — ДА Я САМ НЕ ЗНАЮ! — закричал он так сильно, что у девушки побежали по спине мурашки. Испугавшись, что их могут услышать, Ева закрыла ему рот ладонью и ударила другой по плечу, надеясь так его утихомирить. — Не кричите так, с ума сошли совсем… Я и не знала, что вы настолько чокнутый! — Вы первая распсиховались, а я отреагировал. — Ну, так я и задала вам вопрос — почему не даете мне уйти, раз меня приходится терпеть? — Ева вдруг почувствовала настолько болезненный укол в груди, что даже просто вздохнуть стало трудно. Она не знала, откуда взялась эта боль, потому что сама девушка чувствовала лишь гнев. Ей хотелось заплакать или закричать от нее, но Ева лишь стиснула зубы, чтобы скрыть это. — Я не знаю, — растерянно покачал головой Асмодей и, когда она решила убрать руку, он перехватил ее и легонько сжал, несмотря на то, что это причиняло ему сильную боль. — Возможно, я не хочу, чтобы вы уходили, хоть и злюсь на вас. И я прекрасно понимаю, что у меня нет причин злиться. Я такой старый, но поступаю глупо, хотя ругаю за это Вергилия. Видимо, я такой же глупец, как и он. Забавно выходит… — Чем больше вы говорите, тем меньше я вас понимаю. Кажется, вы сами запутались в самом себе, пока старались обвинить меня… Ради чего вы устроили весь этот театр? Я ведь просто попросила рассказать хоть что-то. Я так много прошу? — Ваш отец по договору запретил мне рассказывать что-то о причинах его соглашения, даже не догадываясь, что это станет его проблемой, а не моей. Если я расскажу, то он будет расторгнут, а мне это невыгодно, а для вашего отца вообще опасно. Еще вопросы? — Насколько же вам важен этот договор? — опустошенно спросила Ева и выдернула руку из ладони демона. Она хотела высказать все, что знает, но поняла, что в этом нет никакого смысла — Асмодей не скажет ни слова, помимо того, что посчитает нужным. — Что вы сделаете, если он будет нарушен со стороны отца? — Ему придется отдать мне город и принадлежащие ему территории, — без единой эмоции на лице ответил демон. — По крайней мере, он заявил в договоре именно это, но за мной остается право выбирать то, что я сам посчитаю достаточно ценным. — Вы не имеете никакого права на Виктуар… Как вы можете? — Я же говорил, принцесса. Я ценю лишь бартер — услуга за услугу. — И что же такого вы могли для него сделать, чтобы посметь отхапать город в случае невыполнения условий договора? — выпалила Ева и скривила губы, но Асмодей не обратил на ее презрительное выражение лица никакого внимания. — Вы обманули его! — Ничуть, как вы могли о таком подумать? — пожал он плечами. — Я потратил огромные усилия на то, чтобы сделать то, о чем Мальбонте меня попросил. Если когда-то станете матерью, вы поймете своего отца. Меня понимать я не требую, я лишь получаю плату за то, на что потратил собственные силы и время. Вам ясно? — И это все, чем вы можете себя оправдать? Вы… бесчестны! Зачем вам Виктуар? — А почему бы и нет? К тому же, ваш отец всегда исправно выполнял условия, так что можете не переживать. Если город вдруг станет моим, я не стану вас прогонять. Вы будете жить также, как живете сейчас. — Ага, конечно, — усмехнулась Ева. — Думаете, я вам поверила? И кого вы из меня сделаете — прислугу, подставку под ваш мизинец? — Какая у вас бурная фантазия, — тихо рассмеялся Асмодей и прижал кулак к губам, скрывая улыбку. — Что еще придумаете? Что посажу вас на цепь? — Раз вы решили, что я каким-то образом после такого еще останусь рядом с вами, а не сбегу куда подальше, то только цепь вам и сможет помочь, хотя сомневаюсь, что я вас ею не придушу. — Успокойтесь, принцесса. Я ничего не отбираю у вас или ваших родителей. Это условие в договоре есть лишь на всякий случай, чтобы Мальбонте не подумал, что как-то сможет его нарушить. У меня нет цели заполучить город. — Но вы посмели его поставить! — возмутилась Ева. — Как вы могли требовать город, построенный моим отцом и бессмертными, которые трудились день и ночь, чтобы у них был дом?! — Но мне ведь нужна какая-то уверенность, — взгляд Асмодея постепенно смягчился, и он начал говорить очень спокойно, даже почти ласково. — Я древний демон, наученный опытом, принцесса. Считайте меня последним подлецом, но кто вообще будет делать что-то просто так? Возможно, однажды вы меня поймете и перестанете так сильно судить. К тому же, как вы должны помнить, я поклялся, что не причиню вреда вам и вашей семье, что бы ни случилось. Или вам удобно сейчас об этом не вспоминать, чтобы презирать меня сильнее? — Теперь я не понимаю, зачем вы мне в этом поклялись. Какой смысл, какая вам от этого выгода? — Вообще никакой. Так я хотел дать понять, что вам я не враг и у меня на самом деле нет в планах творить какое-то бесчинство. Иногда я могу сделать что-то и без выгоды, но такое бывает очень редко. — Почему же вы сделали для меня исключение? За красивые глазки? — не скрывая недовольства, спросила Ева и скрестила руки на груди. — Не могу отрицать, что у вас очень красивые глаза, — усмехнулся Асмодей и недолго помолчал, думая, что девушка вновь разразится тирадой о том, что ей не нужны его комплименты, но она молчала. — Это не главное ваше достоинство. Не думайте, что я обращаю внимание только на внешнее. Красивые пустышки меня интересуют лишь на одну ночь. — Вы так называете тех, кто доверился вам? Тех, кому вы, возможно, искренне понравились? Раз вы так говорите о них, то вы ко всем женщинам в итоге так относитесь. Меня это злит. — Я никогда не давал ложных обещаний тем, кому я мог нравиться. Я никому из них не обещал любви, заботы и тем более серьезные отношения. — Потому что о вас никто никогда не хотел заботиться, никто вас не любил, — в словах Евы явно слышалось сочувствие и это Асмодею очень не понравилось — демон скривился так, будто они физически доставляли ему дискомфорт. — Я в них не нуждаюсь, — недовольно процедил он. — Как и в вашей жалости. Меня от нее тошнит. — Нет ничего плохого в том, чтобы иногда нуждаться в сочувствии. — Но и ничего хорошего в этом нет. Это слабость. — И все же… — Ева протянула ладонь к лицу Асмодея и еле ощутимо коснулась пальцами его щеки. Демон удивленно скосил на нее глаза и даже слегка вздрогнул, потому что не ожидал, что после всего, что случилось, девушка захочет к нему прикоснуться. Она вдруг осознала, что самая лучшая защита от такого, как Асмодей — дать ему то, от чего он так яростно открещивался. Ева была готова к тому, что демон отстранится или выплюнет еще какие-нибудь гневные слова, но он не шевелился и просто смотрел на нее так, будто видел впервые в жизни. — Я прощаю вас за все, что вы сказали. Наверное, вас никто никогда не принимал таким, какой вы есть. Может, вы и монстр, как говорят некоторые, но я вам сочувствую — жить без любви очень тяжело… — Я не хочу, чтобы вы меня жалели, — поморщился Асмодей, но так и не отстранился — его впервые кто-то касался так приятно и тепло, без малейшего опасения или страха. Во взгляде Евы не было ни намека на прежние гнев или презрение, в нем не было ненависти или злости — она смотрела на него очень спокойно, не давая ни одной лишней эмоции, но от этого Асмодею почему-то стало даже хуже, чем, когда она на него кричала. Незнакомое и очень болезненное чувство начало расползаться по его груди, а он, совершенно не готовый к нему, ощущал лишь бессилие. — Вы мне… нравитесь. — Я знаю, — тихо отозвалась Ева и убрала руку от щеки Асмодея. — Вы бы мне тоже нравились, если бы не некоторые обстоятельства. Но вы, судя по всему, использовали отчаяние моего отца, чтобы заставить его отдавать вам воинов. Вы заставили его платить вам дань моим народом. Как живут те, кого вы забираете? Вы о них хотя бы заботитесь? — У них есть все, что необходимо для жизни, если вы об этом. — А свобода? Они могут куда-то выйти, отдохнуть, увидеться с близкими? — В соседний город, но не дальше, — нехотя ответил Асмодей. — К ним иногда кто-то прилетает, я даю время на встречу. — Хоть так, — кивнула Ева и тяжело вздохнула. — Зачем вам столько воинов? Сколько их сейчас у вас? Скольких вы планируете забрать на этот раз? — Количество варьируется. От двадцати до сотни, все зависит от их умений. — До… сотни?! Вы с ума сошли? Как вы… Как вы можете?! Это же… У вас и так большая армия, куда вам столько? — Я могу забрать меньше на этот раз, если вас это так сильно ранит, — холодно произнес Асмодей. — А взамен прошу вас не отталкивать меня за то, что я вам наговорил. Я был неправ о вашем отношении к Вергилию. — И что же изменило ваше мнение? — скептически спросила Ева. — Если вы даже для меня нашли немного тепла, то мне очень сложно представить, как много вы даете ему. Наверное, он счастлив. — Я надеюсь на это… Мне пора идти. Уже очень поздно и я устала. Сделав глубокий вдох, Ева обошла Асмодея, а он остался стоять на месте, словно прибитый к полу. Демон смотрел ей вслед, ощущая, как сердце болезненно пульсирует в груди, разжигаясь от какого-то нового чувства — оно было горьким и невыносимым, будто сладкий яд, который он самостоятельно принял решение выпить. — Если вам будет нужна какая-то интересная информация о ведьмах, то вы найдете ее в «Гоморре», спросите Присциллу, — вдруг сказал Асмодей, когда Ева уже подошла к выходу из зала. Она удивленно посмотрела на него, совершенно не понимая, о чем он говорит. — Если что, скажете, что пришли от меня. Никто не рискнет о таком врать. — Хорошо, — растерянно кивнула девушка, прокрутив все, что сказал демон, несколько раз в голове. — Спасибо за информацию. Спокойной ночи. — И вам, принцесса… Когда шорох подаренного им ханьфу стих, Асмодей обессиленно лег на диван, чувствуя себя невероятным глупцом. Демон сам не понимал, как разговор дошел до исхода, которого он себе даже не мог представить. Сейчас ему было стыдно вспоминать обо всем, что он наговорил, но взять слова назад уже бы не получилось, да и никакие извинения и притворство его бы не спасли от этого позора. Слова вылетали из Асмодея сами собой еще до того, как у него получалось их как следует обдумать и в итоге теперь он чувствовал себя проигравшим, причем с позором. Ему было непривычно примерять на себя эту незнакомую роль и невероятно трудно с нею смириться. — Я старше, я умнее, я… идиот, — вслух произнес Асмодей и, закрыв глаза ладонью, тихо рассмеялся над самим собой, хотя на самом деле ему было совершенно не весело. — Обвиняла, что я ее мучаю, а в итоге мучает меня. Смешная…