Несущие Равновесие: Полукровки.

Смелым помогает судьба. (Вергилий)       Сильно выгнувшись под давлением большой жесткой ладони и издав громкий протяжный стон, Ливия ощутила сильную пульсацию внизу живота, которая разнеслась по всему телу и принесла долгожданное удовлетворение, позволив ей, наконец, расслабиться после долгой и напряженной близости. Проведя большим пальцем по бедру девушки и с силой сжав его напоследок, Асмодей перекатился на спину рядом с ней и уставился в потолок, продолжая тяжело дышать. Он чувствовал небольшое разочарование — трижды за вечер дойдя до пика удовольствия, демон так и не ощутил того удовлетворения, которое всегда наступало вместе с ним, по крайней мере, раньше. Отвернувшись от Ливии, Асмодей сел на постели, потянулся за сигаретой и одним движением пальца поджег ее, уже через пару мгновений втянув сизый теплый дым.       — Вам что-то не понравилось в этот раз? — тихо спросила девушка, когда молчание между ними затянулось. — Вы выглядите напряженным. Может, хотите еще раз? Я не устала.       — Нет, благодарю, — покачал головой Асмодей и стряхнул пепел в пустой бокал из-под вина. — Надо уметь останавливаться, если в продолжении нет смысла.       Ливия недовольно хмыкнула, надула губы и укуталась в простыню, продолжая сверлить спину демона взглядом. Ей совершенно не нравилось, что он ее игнорировал, но слишком рьяно показывать свои чувства по этому поводу она не собиралась, потому что Асмодей однозначно был бы этим недоволен. Уже немного разобравшись в его характере, Ливия просто подсела поближе, прижалась щекой к плечу демона и погладила пальцами руку, очерчивая темные границы его татуировок.       — Хотите, я останусь здесь на ночь? — осторожно спросила она, заглянув ему в глаза. — Буду рядом с вами… Если вдруг захочется еще, не нужно будет ждать, пока я приду.       — Дело твое, — пожал Асмодей плечами и выдохнул облако дыма, в запахе которого можно было различить яблочные нотки. — Сейчас я хочу лишь одного — выпить. Будешь?       — Тогда красное вино… То, которое вы давали попробовать до этого.       — Хороший выбор, хоть и не из моих личных запасов. Крепкое и сладкое.       — Вы со мной или как всегда? — поинтересовалась Ливия, наблюдая за тем, как Асмодей наливает ей большой бокал ярко-красной жидкости, поблёскивающей в свете настольной лампы.       — Сначала в душ, потом немного виски, а затем мне нужно будет отлучиться по небольшому делу, — равнодушно отозвался демон и протянул девушке бокал, половину которого она осушила одним махом, испытывая сильную жажду. — Если хочешь, можешь дождаться меня, но, если решишь уйти, плотно закрой за собой дверь.       — Вас долго не будет? Сколько мне нужно ждать?       — Откуда мне знать? Сколько понадобится, столько и не будет. Я не люблю ограничивать себя временными рамками и никому не советую это делать. Мой бар в твоем распоряжении, если станет скучно.       Не сказав больше ни слова, Асмодей направился в ванную, оставив Ливию одну. Девушка разочарованно вздохнула, выпила остатки вина и направилась за дополнительной порцией — она понимала, что этот напиток не очень скоро доведет ее до опьянения, но попытаться все же стоило, тем более, что он был очень вкусным и приятно согревал горло. Осушив еще пару бокалов, Ливия решила немного осмотреться в комнате демона — обычно, у нее не было на это слишком много времени, потому что большую его часть она находилась в постели или в душе. Девушка никогда не выбирала, где и как они будут заниматься сексом — решение всегда было за Асмодеем, а ей оставалось лишь подчиниться, чтобы получить свою порцию удовольствия. Ливии хотелось бы пожаловаться, но она прекрасно осознавала, что поводов у нее для этого не было, ведь она сама шла на это и демон никогда не принуждал ее к близости — он лишь определял, какой именно она будет. Постелью Асмодей ограничивался не всегда, предпочитая иногда более твердые поверхности, например, письменный стол или комод с зеркалом над ним. Ливии доставляло особое удовольствие смотреть на то, как меняется лицо демона по мере того, как он приближается вместе с ней к оргазму, но вслух она об этом никогда не говорила, не желая выдавать ему все свои сексуальные фантазии. Единственным отрицательным моментом всех этих встреч являлось неизменное чувство вины, которое девушка ощущала каждый раз после того, как все подходило к логичному завершению. Она сразу начинала думать о Мальбонте и чувствовала, как в горле образуется тугой ком невыраженных эмоций и сожалений. Стоило ей его вспомнить, как сердце тут же начинало предательски учащать биение, будто желая ей напомнить о том, кому оно принадлежит на самом деле. Только во время близости с Асмодеем Ливия могла хотя бы ненадолго забыть об этом, полностью растворяясь в его почти животной страсти. Она до конца не понимала, что чувствует к демону — нравился ли он ей как мужчина на самом деле или интересовал только лишь как способ удовлетворения потребностей.       — Возможно, он мне… немного нравится, — не совсем искренне подумала девушка, пригубив уже четвертый бокал. — Но этого недостаточно, чтобы я перестала думать о вас, Мальбонте… Вы слишком давно поселились в моем сердце. Да уж, какая же я жалкая… Позор.       Если Ливия хоть немного сомневалась в своей симпатии, то в голове Асмодея все было весьма однозначно. Стоило ему выйти из комнаты, как она почти покинула его голову, оставшись где-то на задворках непрекращающихся размышлений. Зайдя под горячую воду, демон расслабленно выдохнул, почувствовав себя настолько комфортно, насколько это вообще сейчас было возможно. Удовлетворение так и не пришло, так что ему оставалось довольствоваться лишь тем, что у него было, но для Асмодея, привыкшего к достижению максимально возможного удовольствия, все это казалось бесполезной тратой времени. Он не мог разобраться в том, почему так произошло и это очень сильно его бесило, потому что сильнее всего на свете демон ненавидел что-то не понимать. Подобное происходило слишком редко, чтобы Асмодей научился принимать это, как нечто вполне нормальное и обыкновенное, так что его раздражение продолжало стремительно расти, постепенно превращаясь в гнев. Теперь ни о каком расслаблении не могло быть и речи.       — Может быть, я… переживаю? — вдруг пришла демону в голову случайная мысль, но он тут же усмехнулся ей. — Ага, конечно… Бред. С чего бы?       Прошло мгновение, потом минута, за ней другая… Но мысль эта почему-то никуда уходить не собиралась, хоть демон и продолжал старательно отмахиваться от нее. Она напоминала раздражающее насекомое, настойчиво лезущее в лицо, от которого было просто невозможно избавиться. Набрав в ладони побольше обжигающе горячей воды, Асмодей плеснул ее себе в лицо, а затем проделал так еще несколько раз, никак не защищая себя от кипятка, который, обычно, помогал ему расслабиться, но только не в этот раз. Видения, которые он насылал сам на себя во время секса с Ливией больше не были способны унять это настойчивое ощущение, которое дергало его, словно сильная судорога — теперь лишь этого ему оказалось до ничтожного мало.       — До чего ты докатился? — мысленно посмеялся Асмодей над собой, разглядывая себя в запотевшее зеркало, которое заменяло одну из стенок в просторной душевой кабине. — Тебе двенадцать тысяч лет, ты столько всего пережил, столько всего успел почувствовать, узнать и увидеть, ты был с тысячами женщин! Не может какая-то малявка…       Демон скривился — ему стало тошно от того, что он посмел назвать Еву таким пренебрежительным словом, пусть даже и в собственных мыслях. Это означало только то, что ему действительно впервые за долгое время не плевать на кого-то, а такого с ним не было в самом деле очень давно. Асмодею хотелось, чтобы Ева всегда находилась где-то поблизости, чтобы у него в любой момент была возможность видеть ее глубокие светло-синие глаза, чуть вздернутый нос с еле заметными веснушками на нем и гордо поднятый подбородок. Демон всегда умел ценить красоту во всех ее разнообразных проявлениях, будь это цветение розы, медленно гаснущее сияние заходящего солнца или прелесть юной девушки, еще не опороченной грязью обыденности и пошлостью самых низменных проявлений жизни. Возможно, именно это и привлекало Асмодея в Еве больше всего — ее светлая непорочность, цветущая юность, аромат которой витал в воздухе вперемешку с запахом ее волос. Ему хотелось взять это каким-то обманом или даже просто украсть и спрятать в укромном месте, чтобы кроме него никто больше не мог видеть эту красоту.       — Будь она обычной бессмертной, я бы уже так и сделал, — мрачно подумал Асмодей и врубил воду посильнее, но уже не горячую, а обжигающе ледяную до треска в костях. Сделав несколько судорожных вздохов, демон закрыл глаза, позволяя ей покрыть все свое тело с головы до ног. — Но нет же… Она всеми любимая принцесса. Я не могу предложить ей богатство — оно у нее есть. И в трёп про любовь она не поверит — у нее есть Вергилий, который только обувь ее не лижет, а еще этот мальчишка-полукровка, что из кожи вон лезет ради нее… Да уж, задачка не из легких. Что же я могу такого предложить, что никто больше не сможет ей дать?       Остудив тело под ледяной водой, Асмодей насухо вытерся полотенцем, надел футболку и джинсы, а затем тихо вышел из ванной, вернувшись к себе в комнату. К этому времени Ливия уже спала, опустошив три бутылки вина, которые теперь лежали рядом с кроватью на пару с опрокинутым бокалом. Осмотрев ковер на предмет винных пятен, демон убрал все на свои места, испытывая легкое раздражение от всей этой ситуации. И все же, это чувство оказалось недостаточно сильным, чтобы выбить его из колеи, поэтому он легко отмахнулся от него и к концу небольшой уборки уже был абсолютно спокоен. Укрыв крепко спящую девушку простыней, которая лежала скомканной у нее в ногах, Асмодей опрокинул два бокала виски и покинул комнату, закрыв дверь на ключ.       Медленно пройдясь по коридору третьего этажа до лестницы, демон вновь ощутил этот запах, который был будто размазан тонким слоем в воздухе. Он уже не первый раз замечал его здесь и теперь решил проверить, в чем же тут дело. Спустившись на второй этаж, Асмодей окружил себя тенью, чтобы остаться незамеченным для тех, кто мог случайно здесь оказаться, и пошел по следу запаха, который постепенно усиливался по мере того, как демон продвигался дальше по коридору. Вскоре чем-то посторонним уже не просто пахло, а по-настоящему смердело, да так сильно, что Асмодей невольно скривился, но носом дышать не перестал, желая понять, откуда доносится эта вонь. Остановившись у самого ее эпицентра, демон поднял голову и до него дошло, что она исходит от комнаты Евы. Не задумываясь, он дернул ручку на себя, но та не поддалась — комната, конечно же, была заперта на ключ.       — В теории, я могу зайти, если хозяйки там нет, — подумал Асмодей, чувствуя себя не совсем комфортно. Снова сжав дверную ручку, он закрыл глаза и начал отыскивать в памяти нужные слова. — Как там было?.. Sazar… Sazar amebor. Давай же, должно сработать хоть раз…       Спустя пару секунд дверь, наконец, с тихим щелчком приветственно отворилась перед ним и Асмодей тихо прошел внутрь, закрыв ее за собой. Он прекрасно знал, что простенькое заклинание долго действовать не будет, поэтому решил отыскать источник запаха так быстро, как только позволяло его чутье — еще не хватало застрять в комнате Евы, а потом объяснять, что он тут делал, пока ее не было…       — А у вас все на своих местах, есть структура и порядок, — не без удовольствия заметил Асмодей, разглядывая книги на полках, косметику, духи и шкатулки, полные драгоценностей. — По правую руку, видимо, все самое важное и любимое, да?       Обнаружив на туалетном столике свой подарок — волшебный парфюм в золотистом флаконе — демон невольно улыбнулся, будто перед ним открылось что-то очень секретное и волнующее. Он почему-то был уверен, что Ева давно запихала подарок куда-нибудь подальше с глаз долой, но нет — он стоял на видном месте, находясь всегда под рукой.       — Его точно не трогали — пахнет только ею, — сделал вывод Асмодей и проверил остальные вещи на туалетном столике, от которых также не исходило постороннего запаха. Затем его взгляд упал на лилию в вазе и маленькую баночку с мерцающим в ней синим огоньком. Подойдя к ним вплотную, демон мгновенно понял, откуда у Евы эти вещи. — Подарочки от поклонников… На самом видном месте — перед письменным столом.       Исследовав каждый уголок спальни, Асмодей разочарованно цокнул языком — он так и не смог найти то, что источало вонь, от которой его уже начинало мутить. Ему было неприятно думать о том, что нечто или, скорее всего, некто посмел осквернить этим зловонием комнату Евы. Он знал, что помимо него никто не почувствует посторонний запах, ведь он витал здесь не материально, а на более тонком пласте, который могли ощутить далеко не все. Даже Вергилий не всегда чувствовал именно это проявление чьего-то присутствия, но Асмодею это было очень хорошо знакомо.       — Нужно надоумить его как-то обезопасить эту комнату, — подумал он и тихо выскользнул из нее, наложив на дверь самое простенькое проклятие на первое время — оно не тронуло бы Еву, а вот любого постороннего обожгло бы до хрустящей корочки. — Интересно, праведник уже спит или еще нет? Пойду-ка проверю, все равно заняться нечем…       Больше не скрываясь, демон прошел дальше по коридору, думая о том, какую убедительную причину придумать для того, чтобы Вергилий вообще впустил его в свою комнату. Решив действовать по ситуации и довериться интуиции, Асмодей постучался в дверь, а затем приложил к ней ухо, надеясь услышать шаги или еще какие-нибудь звуки, но ответом на стук была лишь полная тишина. Выждав еще с полминуты, он сжал пальцами ручку и толкнул дверь от себя — к его удивлению, комната оказалась не заперта, будто ее хозяину было абсолютно наплевать на то, что кто-то запросто может зайти к нему среди ночи. Вглядевшись в полутьму, демон увидел, что Вергилий сидит на полу в позе лотоса боком к открытой балконной двери. Казалось, он совершенно не заметил, что кто-то оказался рядом с ним и Асмодей понял, что ангел находится в глубокой медитации, скорее всего, ничего не слыша вокруг себя. Сев напротив в той же позе, демон всмотрелся в его лицо — Вергилий выглядел очень спокойным и даже умиротворенным, но напряжение, которое он на самом деле испытывал, было заметно по легкой испарине, выступившей у него на лице.       — Где ты блуждаешь на этот раз? — подумал Асмодей, достал из кармана белый платок, который всегда носил с собой, и вытер им пот со лба ангела. — Какой сосредоточенный — даже на меня не реагируешь…       Случайно коснувшись щеки Вергилия пальцем, демон почувствовал едва заметный укол в его кончик, напоминавший легкий удар током. Стоило ему поднести ладонь к лицу ангела, как это произошло еще раз — казалось, что даже воздух рядом с ним наэлектризован от высвобождающейся из его тела энергии. Асмодею нравилось это ощущение нахождения рядом с чем-то настолько могущественным и полностью контролируемым — в такие моменты его даже не волновала возможная опасность, исходящая от погруженного в себя Вергилия. Такие невероятные сила и мощь восхищали демона сильнее всего на свете и с этим не могло сравниться ничто иное. Наравне с красотой, Асмодей всегда ценил именно могущество, а сочетание в ангеле обоих этих важных для демона компонентов будоражило его и заставляло тянуться к нему, словно ночного мотылька к яркому свету, разгоняющему любой мрак. Положив ладони на мягкий ковер перед собой и опершись на них, он приблизился к Вергилию, словно желая обнаружить в знакомом лице нечто новое — то, что можно будет вновь разгадать, как сложную головоломку, которой ангел всегда и я являлся. Наконец, любопытство пересилило и Асмодей, совершенно не задумываясь о последствиях своего сиюминутного желания, коснулся губ Вергилия своими и закрыл глаза, чтобы ничто не мешало ему ощутить этот момент на вкус.       — Прохладные и мягкие, — успел подумать демон, как вдруг заметил, что ресницы ангела мелко задрожали. Не успев отстраниться, в следующую секунду он уже лежал на полу, прижатый к нему твердой хваткой за горло. Ангел навис над ним с уже открытыми глазами, а по лицу его было ясно, что он, как минимум, невероятно зол. — Ой…       — Ой? Это все, что ты хочешь сказать? — процедил Вергилий недовольно и с силой надавил на Асмодея всем телом. — Ты мне помешал!       — Прости, не смог удержаться.       — Я из тебя весь дух вышибу! Не смей меня трогать! Что ты забыл в моей комнате? Опять что-то выискиваешь?       — Тише, не елозь на мне так, — тихо посмеялся Асмодей и положил ладони на бедра Вергилия, которыми тот придавливал его к полу. — Хотя, знаешь, мы можем посидеть так еще совсем немного, раз ты так этого хочешь — зрелище отменное. Еще можешь посильнее меня придушить, если тебе так больше нравится, я не против. Люблю эксперименты.       — Ты просто… отвратителен, — прошептал ангел и мигом слез с демона, зачем-то отряхнув ладони, будто пытаясь избавиться от попавшей на них пыли. Асмодей не торопился подниматься, просто наблюдая за реакцией Вергилия на свою выходку и увидел, что тот недовольно скривился, ощутив, что на него смотрят слишком пристально. — Чего тебе надо, извращенец?       — Мне не спится, поэтому я решил зайти… А точнее, кое-что привлекло мое внимание.       — И что же это?       — Вонь — она чувствуется по всему второму этажу, — скривился Асмодей, вспомнив тот навязчивый запах. — И особенно сильно несет от комнаты Евы.       — Я ничего не замечал, — прищурился Вергилий, сложив руки на груди. — Предупреждаю тебя — если ты врешь…       — Да не вру я, надоел уже со своими подозрениями… Стал бы я такой бред придумывать? Светленькие не всегда могут почувствовать эту дрянь, если не знают о ней.       — Тогда расскажи подробнее. Тебе это показалось знакомым?       — Кто-то шляется по дворцу, разнося эту дрянь повсюду, — серьезно ответил Асмодей. — Такая вонь бывает на каком-нибудь старом тухлом болоте… Но при этом она не настолько сильная, чтобы я мог точно уловить, кто и как ее разносит.       — То есть, источник не здесь? — Вергилий сел напротив него и прикрыл глаза ладонью, пытаясь осмыслить слова демона. — Кто-то просто… притащил с собой… что-то?       — Да, либо находился в контакте какое-то время с источником этого дерьма. За принцессой кто-то следит, причем не первый день.       — Надо сказать об этом Мальбонте и Вики… Прямо сейчас.       — Ага, давай, валяй, — рассмеялся Асмодей. — Расскажи Мальбонте об этом и он сразу побежит за своей дочуркой в дом ее подружки. Интересное же его открытие будет ждать, когда окажется, что Евы там нет. Хочешь ее подставить? Вот она рада будет, я должен это увидеть…       — Ладно, замолчи, — прервал его Вергилий и судорожно вздохнул, наморщив лоб. — Придется пока что разбираться в этом самому… Отлично. Ненавижу врать, как же я от этого устал.       — Одним враньем больше, одним меньше — какая разница? Мой дорогой друг, ты и так по уши в нем. Наша милая принцесса хоть что-то знает о тебе настоящем? Ну, хотя бы о том, что ты ее пра-пра-пра-пра-пра-пра… дохрена прадедушка?       — Какое это имеет значение? Мальбонте и Вики это вообще не мешает.       — Я и не об этом, — отмахнулся Асмодей. — Для бессмертных это вообще не особо важно. Но разве ты бы на ее месте не хотел знать больше о таких вещах? Принцессе повсюду мерещится полудохлая богиня, которая в свое время не давала тебе проходу. Поверь, это весьма важная информация.       — Тебе какое до всего этого дело? Решил стать советником в любовных делах? — фыркнул Вергилий, но на душе у него стало очень неспокойно. — Даже у тебя есть тайны, которыми ты не хочешь делиться…       — Это еще почему? Хочешь, я расскажу тебе о том, как жил после того, как ты сбежал от меня, словно последний трус?       — Я это сделал не из-за трусости. Чего я вообще мог бояться? Твоей морды по утрам из года в год? Повезло мне, что я слепой.       — Половина женщин и мужчин в Аду и на Небесах отдали бы за мое внимание все, что у них есть! — искренне возмутился Асмодей и теперь пришла очередь Вергилия смеяться — ангел расхохотался так безудержно и громко, что со стороны могло показаться, что у него началась истерика. — Чего ты смеешься?       — Просто… Никогда бы не подумал, что услышу от тебя что-то настолько… нелепое! — хватая ртом воздух, еле выговорил ангел сквозь приступы смеха. — Какое мне вообще дело до того, как ты выглядишь и что другие мечтают о том, чтобы ходить у тебя в фаворитах? Я слепой бездомный ангел и мне на все это наплевать. Перестань меня смешить.       — Поэтому мне и было с тобой интересно — тебе оказалось абсолютно плевать на то, чем я был богат. Ты еще и отмахивался от меня, даже избегал первое время, когда понял, кто я такой на самом деле. Это меня немного… удивило.       — Раньше я никому не доверял и тем более демонам. Ничего личного. Я тебе и сейчас не доверяю, даже больше, чем раньше.       — Но нам ведь было весело вместе… какое-то время, — с тенью нежности в голосе напомнил Асмодей, но тут же спрятал истинные эмоции за усмешкой. — Хотя ты все равно долго не продержался. Поэтому и сбежал, хренов трус.       — Оставим прошлое там, где оно должно быть, — серьезно произнес Вергилий и снова сел в позу лотоса, сделав глубокий вдох. — А теперь не мешай мне, я должен сосредоточиться. Иди к себе.       — Позволь хоть узнать, что конкретно ты собираешься делать?       — Я… ищу Еву. Пытаюсь отследить ее, но этот лес… он пускает меня очень неохотно. Я с трудом могу ее разглядеть.       — Ничего удивительного — это же Ведьмин лес, он же Голодный лес и бла-бла-бла, — пожал плечами Асмодей, не торопясь покидать комнату. — Даже я туда соваться не хочу, а она так легко полезла… Ну, и ее верный рыцарь в сияющих доспехах, куда же без него.       — Ты так и продолжишь трепать мне нервы или просто оставишь в покое? — прорычал Вергилий, распахнув глаза и хлопнув ладонью по полу. — Я. Пытаюсь. Сосредоточиться!       — Ладно, не зверей… Я могу тебе помочь.       — И как же ты собираешься это сделать? Для установления контакта нужно, чтобы у Евы было то, что принадлежит тебе, твоя энергия.       — А ты думаешь я такой простачок? — ухмыльнулся Асмодей и поудобнее устроился напротив ангела, повторив его позу. — Я дал ей кое-что с собой. Ничего опасного, если ты об этом уже успел подумать.       — Принимать от тебя помощь после всего, что ты успел натворить, я хочу меньше всего, — холодно произнес Вергилий, а затем вздохнул так тяжело, будто ему на плечи опустили неподъемный груз. — Ты думаешь, из этого что-то выйдет?       — Перед тобой кто сидит — непризнанный-недоучка? Я не только демон страсти, меня не просто так называли «Черным богом тайных знаний». Прояви чуть больше уважения к моему опыту.       — Идет, но если ты ничем не поможешь, я вышвырну тебя из комнаты пинком под зад, бог тайных знаний. Дай мне повод, я тебя прошу.       — Не дождешься, праведник, — с вызовом отозвался Асмодей, но совсем беззлобно, а скорее хитро. — Руку давай.       — Ты предупрежден, — кивнул Вергилий и протянул демону ладонь, которую он тут же крепко сжал в ответ. — Не хватай так сильно.       Ослабив пальцы, Асмодей тихо вздохнул и закрыл глаза одновременно с ангелом. Вскоре в комнате наступила полная тишина и ни один из звуков больше не доносился до них, потому что окружающее пространство перестало существовать. Их сознания, мысли и чувства переплелись вместе, объединившись в плотную цепь, теперь неслись через бесконечный поток ярких огней сквозь время и пространство. Здесь больше ничто из этого не имело значения, поэтому даже сама личность могла начать стираться, словно потускневшее воспоминание, если силы воли оказывалось недостаточно. Ощутив знакомое чувство легкости в теле, Вергилий открыл глаза — в этом слое реальности у него было зрение, хоть и не такое хорошее как ему бы того хотелось. И все же, этого оказалось достаточно, чтобы ангел смог оглядеться вокруг и осознать, что он очутился в том самом темном лесу, в котором сейчас блуждали Ева и Арей. Все местные запахи и тихие звуки улавливались так отчетливо, будто ему действительно удалось попасть туда, хоть это и было лишь его астральное тело, передававшее телу реальному свои ощущения и впечатления.       — Это я, — шепнул Асмодей Вергилию на ухо, заставив его слегка дернуться. — Черт, даже так я чувствую, как это местечко сосёт из меня силы. Отвратный лес.       — Плевать, мы здесь ненадолго, — отмахнулся от его слов ангел и немного осмотрелся, пытаясь почувствовать присутствие Евы. Он знал, что она где-то совсем неподалеку, но увидеть ее своим замутненным зрением у него не получалось. — Ищи ее. Мы пришли сюда для этого.       — Ее тело я отследить не могу, а вот сознание… Оно работает на полную мощность, я бы даже сказал, что кипит от тревоги и злости.       — Вот и я не смог, когда пытался до этого… Такое ощущение, будто она мечется из стороны в сторону и ее невозможно полностью засечь.       — Ну, и что ты предлагаешь? — развел Асмодей руками и немного покружился вокруг себя, касаясь мохнатых еловых веток кончиками пальцев. — Я чувствую себя немного пьяным… Как интересно и… странно. Виски вроде не должен так на меня действовать.       — Это не виски, а лес, — раздраженно прошипел Вергилий. — Можно уловить, как земля пульсирует под ногами, словно живая. Не поддавайся ему, тебя здесь нет. ЕВА!       — Создатель всемогущий, ты меня испугал! Зачем так орать?       — А как еще мне ее найти? Она может почувствовать мой зов, хоть и не услышит меня на самом деле. ЕВА!       — Так, ты начинаешь паниковать, — Асмодей подошел к Вергилию и легонько встряхнул его за плечи. — Ты тоже не забывай, что это за место — кто знает, что здесь еще водится? Зачем орать и показывать этим, что тут еще и мы? Хочешь, чтобы нас это местечко заглотило и прожевало?       — И что ты предлагаешь? — спросил ангел, немного придя в себя после приступа неконтролируемой тревоги. — Я же здесь для того, чтобы ее найти, а не трястись от страха!       — Сам подумай — Еве сейчас наверняка страшно. Не пугай ее еще сильнее, а позови так, как… ты бы позвал ее в обычной жизни. Дай понять, что ты хочешь ее утешить, успокоить… Все эти ваши штучки для влюбленных, сам должен понимать. Делай это мысленно, не нужно кричать. Понял?       — Да, ты прав… Хорошо, я попробую.       Встав в самом центре опушки, Вергилий закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить сознание и сконцентрироваться на своей единственной цели. Он представил себе Еву такой, какой она была для него — светлым образом, танцующим среди деревьев и разгоняющим мрак, словно нежное лунное сияние. Ангел воссоздавал ее в своем сознании в тех деталях, что были ему доступны — ее до дрожи приятный голос, ее нежная улыбка, которую он мог чувствовать, когда касался мягких губ девушки, цветочный аромат, заблудившийся в ее блестящих на солнце локонах… Внезапно Вергилий почувствовал присутствие Евы совсем рядом и изо всех сил ухватился за это, словно за спасительную соломинку. Теперь он мог легко ощутить ее растерянность, постоянный страх и сильнейший гнев на этот лес и все то, что с ней из-за него происходило. Ангел понял, что они с Ареем сейчас не вместе и от этого ему стало еще тревожнее — вот в чем была главная причина такого угнетенного состояния Евы. Она была совсем одна, без поддержки, посреди огромного жуткого леса, ей была нужна хоть чья-то помощь, даже если это будет лишь внезапная мысль о чем-то хорошем. Вергилию очень хотелось оказаться рядом и утешить любимую, обнять ее, сказать что-то ласковое и ободряющее, но самым главным сейчас было подтолкнуть Еву вперед и придать ей сил, чтобы она перестала бесцельно блуждать, не имея возможности найти верный путь.       — Ты должна идти вперед, нельзя останавливаться, — твердо произнес он, изо всех сил надеясь, что она его услышит. — Всегда иди вперед, ты сильная и смелая. Найди его, он где-то рядом, он не мог уйти далеко.       — Я не знаю, где он… Мне так страшно здесь… Я заблудилась, я не знаю дороги!       — Доверься интуиции, она всегда поможет, если открыть для нее свой разум… Иди так, будто знаешь путь, просто представь, что знаешь его.       — Да, я буду… я буду идти, — тихо, но уверенно произнесла девушка. Голос доносился откуда-то издалека, но Вергилий мог почувствовать ее дыхание на своем лице, будто она стояла совсем рядом с ним. Это было приятное ощущение, которое слегка приободрило его — теперь ангел был уверен, что Ева ни за что не сдастся и обязательно выберется из леса вместе с Ареем.       — Я ее почувствовал, — из состояния легкого транса Вергилия вывел уже голос Асмодея, который был намного реальнее всего остального, что их окружало. — С ней все хорошо. Она не ранена — руки и ноги на месте, но немного напугана. Я думаю, что в таком месте это более, чем нормально. Меня даже на расстоянии тошнит.       — Нам пора… уходить отсюда, — вяло отозвался ангел, чувствуя, как его голова постепенно перестает нормально работать. — Если задержимся хоть еще немного, то не сможем вернуться без посторонней помощи… Надо выбираться.       — Тогда лучше возьми меня за руку, ты больше сил потратил, чем я.       — Да-да… Конечно, я сейчас…       Вергилий уже почти не слышал, что ему говорил Асмодей — его разум так сильно помутился, что он не смог бы сейчас разобрать даже собственные мысли, не то что чьи-то слова. Если бы не крепкая хватка демона, он бы рухнул на землю и не смог бы даже пошевелиться, чтобы вернуться обратно, а это нужно было сделать незамедлительно — без реальных тел в этом слое пространства они оба с каждой секундой становились все более уязвимыми перед силой, что скрывалась в лесу. Вергилий мог чувствовать лишь то, что его словно волокут через поток, потому что сам он уже это контролировать оказался не способен. Через несколько тяжелых мгновений, полных отчаяния и удушья, ангел, наконец-то, смог нормально дышать. Он упал на пол спиной назад и с силой глотал воздух ртом, пытаясь вернуться не только духом, но и телом, которое пока что отказывалось ему повиноваться.       — Хорошо, что я пошел с тобой, — резко произнес Асмодей и, подхватив Вергилия под руки, перетащил его на постель. — Кретин. Что ты сделал?       — Отправил… немного сил, — ответил Вергилий и радостно улыбнулся, вспомнив о том, что Ева в порядке. — Ей они сейчас нужнее.       — Лес чует кровь на руках, тебе нельзя было расшвыриваться там своими силами, идиот! Он сожрал бы тебя и даже не подавился.       — Ну, пусть бы и сожрал, тебе какое дело?       — Ты бы меня там оставил, окажись я на твоем месте? — устало спросил Асмодей, присев на постель рядом с ангелом. — Только честно.       — Ты просишь о честности? — Вергилий слабо усмехнулся и наугад махнул рукой куда-то в сторону лица демона, но тот легко увернулся от нее, продолжая ждать ответа на свой вопрос. — Я иногда сам хочу тебя убить, но… нет, не оставил бы. Тебе такая смерть не подходит — слишком тихо и никакой эстетичности…       — Видать, она правда тебе в душу запала, раз ты чуть копыта ради передачи кусочка силы для нее не отбросил.       — Нет, даже не начинай. Я не буду о ней с тобой говорить.       — Зато смотри, как сразу полегче стало, — фыркнул Асмодей и устало потер нывшую от перенапряжения шею. — Злость — лучший проводник для сил.       — Не привык… тратить время на такие эмоции, это вредит энергии, — тихо сказал Вергилий и закрыл глаза, чувствуя, как сон мягкими волнами постепенно уносит его из реальности. — Дисциплина укрепляет дух, а лишения помогают бороться с… зовом плоти.       — Фе, как вульгарно. Хотя, ничего другого от тебя ждать и не стоило, праведник. Однажды до тебя дойдет, что полный отказ от искушений делает тебя еще слабее перед ними. То, от чего бежишь изо всех сил, однажды догоняет и накрывает с головой.       — Я не бегу, а… контролирую. Иди к себе, я устал… Спасибо за помощь.       Асмодей, конечно же, никуда так быстро уходить не собирался. Ему нестерпимо сильно хотелось остаться рядом с Вергилием и, как когда-то давно, просто любоваться им, пока тот спокойно спит. В такие моменты могущественный и опасный ангел казался очень уязвимым, напоминая демону хрупкое произведение искусства — лишь прикоснешься и он растает, словно ледяной узор на окне от первых солнечных лучей. Теперь Асмодей жалел, что показал свои истинные чувства, упомянув то, что уход Вергилия как-то повлиял на его жизнь. Он всегда отрицал это и тогда справлялся с уходом друга как умел — утопал в алкоголе, утешался в компании бесчисленного количества демониц, имен и лиц которых не помнил уже на следующее утро, а потом в один день отстранился ото всех, кто обычно его окружал. Музыка, пьяный смех и звон бокалов покинули огромный замок, некогда славившийся самыми шумными вечеринками по всему Аду. Прежде веселый и полный страсти демон стал отчужденным и закрытым от остального мира, но никто кроме него самого и виновника этой перемены не знал, что произошло на самом деле. Асмодей оберегал эту тайну, спрятав ее в дальнюю комнату и заперев на самый надежный замок, к которому теперь даже он сам с трудом смог бы подобрать ключ. Сейчас он даже не знал, что чувствует — злится на Вергилия или испытывает благодарность за то, что они расстались прежде, чем случилось то, о чем бы они оба потом жалели.       — Нет, этого бы никогда не случилось, — усмехнулся Асмодей этим странным мыслям и осторожно поправил подушку, на которой лежал ангел, чтобы ему было удобнее лежать. Вдруг что-то шероховатое коснулось его пальцев под ней и, повинуясь любопытству, демон потянул находку за краешек, вытащив плотно запечатанный конверт без подписи или каких-либо других опознавательных знаков. Одного вдоха хватило, чтобы Асмодей догадался, как он здесь оказался — легкие нотки корицы, ванили и цветов мягко пощекотали его нос, воссоздав в мыслях уже выученный наизусть образ. — Ева… Интересно, что внутри? Неужели письмо? Странно, зачем ей ему писать, если они живут в одном дворце?..       Внезапный укол между рёбер и неприятное чувство в горле сковали демона по рукам и ногам, не давая открыть письмо, хоть ему и очень сильно хотелось это сделать. Пальцы так и тянулись сорвать аккуратную сургучную печать, повинуясь мечущимся в голове мыслям и огромному любопытству. Лишь в последний миг Асмодей смог остановить себя — он ненадолго стиснул конверт в руках, провел большими пальцами по приятной шероховатой поверхности и вернул его под подушку, испытывая странное противоречие. Обычно ему было абсолютно плевать на подобные моральные дилеммы — демон просто брал то, что его интересовало, не утруждая себя терзаниями совести или сожалениями, в которых не видел никакого смысла. Только вот на этот раз Асмодей не смог так легко взять и вторгнуться в сокровенную тайну невинного девичьего сердца, отраженную на бумаге, что была бережно спрятана за печатью. Правда, это решение никак не помогало демону справиться с ревностью и завистью, которые черными змеями вползли в его ледяное и почти безжизненное сердце.       — О чем она написала? — не переставал думать он, уже покинув комнату Вергилия и теперь блуждая по коридорам дворца. В свою спальню Асмодей возвращаться не хотел, желая побыть в полном одиночестве и как следует подумать. — Какая-то важная тайна или просто любовная чушь? Хотя, в их ситуации это одно и то же… Несчастные влюбленные, какая прекрасная романтическая ерунда, классическая история для наивных идиотов. Никогда бы не подумал, что древнейший из бессмертных может опуститься до подобного. И ради кого? Она же… неразумное избалованное дитя, живущее одними глупыми чувствами…       Асмодей остановился напротив балкона и почувствовал на своем лице теплый весенний ветерок, который не могла охладить даже глубокая ночь. Выйдя наружу, демон несколько раз глубоко вдохнул и дернул себя за воротник футболки, который почему-то внезапно начал его душить. Это было схоже с приступом тошноты или начинающейся паникой — с тем, что демону было совершенно незнакомо и чуждо. Он привык оставаться внутренне хладнокровным, даже если делал вид, что это не так. Да, он был демоном страсти, но она уже давно оставила его — ее заменили пустота и вечный поиск утешения в беспорядочных и полных хаоса удовольствиях. Но так уж вышло, что в Виктуаре у Асмодея не было возможности заглушать пустоту привычными способами и это заставляло его слишком часто погружаться в мрачные размышления, которые душили, словно удавки на шее.       — Хотя, ничего удивительного во всем этом нет, — упрямо подумал демон и посмотрел на свою ладонь, которая покрылась белоснежным инеем. Коснувшись ею шеи, он облегченно выдохнул, ощутив приятную успокаивающую прохладу — именно в этом Асмодей сейчас и нуждался. — Красота легко цепляет, но долго удержать рядом не может, если помимо нее ничего нет. «Пустая земля не имеет ценности, если не засеяна семенами, которые превратятся в прекрасные цветы» — ты всегда так говорил…       Достав из кармана пачку сигарет, демон нетерпеливо закурил, будто дым мог заполнить собой пустоту внутри него. Он смотрел на прекрасный пейзаж, представший перед ним, на сияющие огни украшений, которые начали развешивать по городу к началу Фестиваля… и понимал, что ничего не чувствует. Хоть бы искра удовольствия, хоть малюсенький всполох восторга, но нет — внутри так и оставалось пусто. Асмодей надеялся, что небольшое приключение с Вергилием рассеет это чувство, но оно только усугубило ситуацию, только вот демон не мог никак понять, почему это произошло.       — Может быть, это не он бежит от чего-то, а я? — предположил он и стряхнул пепел с сигареты, который начал медленно падать вниз, постепенно раздуваемый легким ветерком. — Видимо, так и есть, раз я хочу покинуть это место как можно скорее. Хочу домой… Почему хочу? Из-за Вергилия или из-за Евы? А может, мне просто надоел этот город? Возможно, что все вместе.       Асмодей с трудом задавал себе все эти вопросы, но еще сложнее ему было бы на них ответить. Он слишком привык выстраивать свою жизнь такой, какой она его полностью устраивала, а сейчас все больше походило на чехарду и мельтешение, которые лишь раздражали и утомляли, не принося никакого удовольствия. Даже девчонка, что сейчас спала в его постели — зачем она ему? А он ей зачем? Ливия была ему совершенно не нужна, он скучал рядом с ней, ведь каждый раз, когда секс заканчивался, она либо доставала его вымученными разговорами, либо напивалась до беспамятства крепким вином и засыпала. Асмодей прекрасно понимал, почему девушка это делает, но полное отсутствие у него какой-либо эмпатии не давало ему подарить ей хоть немного искреннего внимания и утешения. Они оба наивно полагали, что смогут забыться рядом друг с другом, но в конце концов их случайная связь лишь усугубляла ситуацию. Все уже дошло до того, что он даже не мог испытать полноценный оргазм, не наслав на себя морок, но в последнее время даже этого было мало — Асмодею хотелось воплотить все свои фантазии в реальность с той, о ком он думал и так сильно желал, а не довольствоваться лишь этими крохами.       — Я так импотентом стану, надо это прекращать, — решил демон и сжег остатки сигареты в ладони. — Я ее не хочу, она меня на самом деле тоже. Так какой в этом смысл, если мы хотим других? Но отпускать ее от себя все равно нельзя — она еще пригодится, когда все карты будут раскрыты. А случится это скоро… Надо только все правильно устроить.

***

      Приступив к чтению третьего учебника, Клео убрала уже ненужные в сторону и взбила подушку, чтобы она удобнее подпирала спину. Девушка сделала все это на автомате, полностью погрузившись в повторение уже пройденных тем, но даже обычная для нее сосредоточенность не позволяла игнорировать печальные вздохи и ахи, которые Габи издавал стабильно хотя бы раз в минуту. Он лежал рядом, положив руки под щеку и все время смотрел на Клео, будто чего-то от нее ждал. Первый час девушка еще могла делать вид, что не замечает этого, но сейчас у нее это получалось с трудом.       — Тебе не хватает воздуха? — спросила она, не выдержав очередного тоскливого вздоха. — Может, открыть окно?       — Мне не хватает внимания, — Габи жалобно надул губы и захлопал ресницами, словно кокетливая девица. — Чувствую себя здесь ненужным.       — Мы ведь планировали заниматься, разве нет?       — Нет, мы планировали делать вид, что будем заниматься. Ты что-то напутала.       — С таким подходом ты экзамены даже на нижний порог не сдашь, — удручённо покачала головой Клео и легонько щелкнула Габи по лбу. — Нужно ведь, чтобы в черепушке что-то было. В кого ты такой лентяй?       — Может, я не лентяй, а просто недостаточно умный? — пожал плечами парень и тихо хихикнул. — Такое бывает, ничего особенного. Весь ум достался Ливии и Силли.       — Не говори так, я ведь знаю, что ты не глупый. Ты просто… недостаточно мотивированный. Раньше я могла тебя заставить сделать хоть что-то, потому что ты искал возможности побыть рядом, а сейчас ты получил, что хотел, вот и расслабился. Я угадала?       — Нет! Все совсем не так! Ложь и провокация!       — Тогда в чем проблема почитать хотя бы один параграф? — спросила Клео, стараясь сохранять строгое выражение лица. — Какие тебе нужны для этого условия? Должен случиться метеоритный дождь?       — Я не представляю, как ты сейчас вообще можешь на чем-то подобном сконцентрироваться, — проворчал Габи, скрестив руки на груди. — А от того, что я сейчас попробую что-то прочитать, мой средний балл выше не станет. И вообще, отличные результаты на экзаменах мне не понадобятся в жизни. Я тебе уже об этом не раз говорил.       — Но они должны быть хотя бы средними, чтобы тебя без проблем выпустили из Академии. Я уже нашла для тебя подарок к выпуску, так что ты просто обязан ее закончить.       — Подарок? Какой? Зачем?       — Что, где, когда? — передразнила Клео и все же не смогла сдержать улыбки. — Да, подарок. Какой не скажу — это же подарок. Вопрос «зачем» вообще не уместен. Я хочу дарить тебе подарки — вот и вся причина.       — Ты — мой самый главный подарочек, — ласково промурлыкал Габи и обхватил девушку руками, положив щеку ей на грудь. — Но ты такая неприступная и строгая, что мне временами кажется, будто я делаю все совсем не так, как нужно. И как же я тогда мог заслужить еще и подарок?       — Я просто за тебя беспокоюсь. Мне хочется, чтобы у тебя было как можно меньше проблем. Раз уж мы теперь вместе, они стали и моими.       — Нет-нет, выкинь это из головы сейчас же. Мои проблемы никак не отразятся на тебе, я такого не допущу. И вообще, у меня их больше не будет, даю слово.       — Тогда постарайся… его сдержать, — тихо вздохнула Клео, в глубине души понимая, что ничего из этого обещаний не выйдет, даже если Габи не будет иметь к этому никакого отношения. Она никак не могла набраться смелости разузнать у него, в курсе ли он того, что вместе с его отцом прилетит та, кого будут прочить ему в невесты. А еще с ней сюда явится один из самых опасных демонов, который потенциально может сделать так, что Клео больше никогда не увидит Габи… Точнее, вообще никого и ничего не увидит. От одной мысли об этом внутри девушки все сжалось, а в животе появилось неприятное ощущение сдавленности, которое бывает при тошноте.       — Что с тобой? — нахмурился Габи и пристально посмотрел ей в глаза, быстро уловив изменение в настроении любимой. — Ты как будто побледнела.       — Нет, тебе показалось. Я, наверное, немного устала, вот и все.       — Ну, раз устала, тогда надо ложиться спать. Или ты чего-то другого хочешь?       — Давай просто обнимемся и немного так полежим, хорошо? — Клео вновь издала тихий вздох, стараясь скрыть свои истинные чувства, нырнула в раскрытые объятия Габи, и он осторожно обнял ее, прижав к себе поближе. — Ты всегда такой… идеальной температуры. Очень приятно.       — Я же говорил, что создан для тебя, — улыбнулся парень и поцеловал девушку в висок. — Ты должна знать, что можешь рассказать мне обо всем, что тебя тревожит… Ты ведь это понимаешь?       — Да, я это понимаю… Но сейчас я хочу лишь того, о чем попросила — чтобы ты меня обнимал. Ночь такая тревожная, я не уверена, что смогу уснуть.       — Тогда не будем спать вместе. А если ты все-таки сможешь уснуть, я буду здесь, с тобой. Ни о чем не волнуйся, ночь не длится вечно. Оглянуться не успеешь, как наши путешественники вернутся.       Прильнув к груди Габи, Клео стиснула в пальцах ткань его футболки и ненадолго прикрыла глаза, стараясь отбросить все тревожные мысли хотя бы на время. Она пыталась сосредоточиться лишь на том, что сейчас рядом с ней тот, кто ее любит и кого она также любит всей душой, каждой своей клеточкой тела — только это имело какое-либо значение в данный момент. А с остальными проблемами и бедами можно будет справиться лишь тогда, когда они дадут о себе знать, ведь бояться заранее смысла нет.       — Так я лишь обреку себя на постоянный страх, — опустошенно подумала Клео и погладила ладонью грудь Габи, которая медленно вздымалась от его спокойного дыхания. — Пока он со мной, мне ничего не страшно. Хоть бы так и было всегда, пожалуйста…       — Будешь приходить за меня болеть на соревнованиях? — вдруг тихо спросил он, выведя девушку из мрачных мыслей. — Мне бы… не помешала твоя поддержка.       — Хочешь, чтобы я смотрела на то, как вы друг друга там убиваете?       — Ну, это слишком громко сказано. Никто там никого не убьет, все под контролем.       — Не понимаю, почему отец Евы все это поощряет, — поморщилась Клео. — Это же просто какое-то дикое развлечение в духе Римской империи…       — Позволь мне немного поумничать, — деловитым тоном прервал ее Габи, сделав вид, что поправляет пальцем невидимые очки на переносице. — Гладиаторы в Риме были рабами и выступали на арене, чтобы заслужить свободу. Мы же идем на это добровольно и можем отхватить хороший приз, а еще заслужить почет и уважение. К тому же, Мальбонте лично присутствует на всех этапах и следит за тем, как они проходят. Излишняя жестокость на арене, к примеру, не поощряется. За нее могут даже дисквалифицировать.       — А если тебя сильно ранят? Мне придется на это просто смотреть, я даже не смогу тебе помочь.       — В этом нет нужды — медики будут дежурить рядом.       — Тогда я попрошусь к ним в помощницы, — вдруг осенило Клео, и она радостно посмотрела на Габи, который удивленно округлил глаза от ее заявления. — Я не буду просто сидеть и смотреть, от меня будет хоть какая-то польза. Я ведь хочу стать медиком.       — А я думал, что ты будешь сидеть в элитной ложе в красивом платье и я смогу любоваться тобой с арены, — тихо усмехнулся Габи, но на его лице тут же появилась нежная улыбка. — Если ты этого хочешь, то кто я такой, чтобы тебя отговаривать?       — Тогда завтра же пойду к Эрелиму и предложу свою помощь. Даже если за это будет отвечать не он, то от него я точно смогу обо всем узнать.       — Хреново, конечно — так мы сможем видеться еще реже. У меня будут тренировки, а у тебя — медицинская подготовка, если правда возьмут. Ну, что за печальная жизнь меня ждет.       — Не забывай, что впереди лето, у меня начнутся каникулы, а ты закончишь Академию, — ободряюще улыбнулась Клео. — Уверена, мы найдем возможность провести много времени вместе. Просто потерпи немного.       — Не могу ждать, хочу этого прямо сейчас, — пробурчал Габи и недовольно пихнул локтем подушку. — Я скоро задохнусь от недостатка свободы.       — Тогда, может, лучше будем… задыхаться от чего-то более приятного?       — От чего же? — задумчиво спросил парень, но вместо ответа получил нежный поцелуй в очень чувствительное место чуть ниже мочки уха. Не давая ему времени завладеть ситуацией, Клео быстро поднялась с подушки и села на Габи сверху, крепко сжав бёдра и положив его руки себе на талию. — Оу… Вау. Это… не то, чего я ожидал.       — Мне не стоило этого делать? — шутливо предположила девушка и уже начала делать вид, что хочет лечь с ним рядом, но он крепко схватил ее, не давая сдвинуться с места. Ощутив, как медленно, но уверенно растет его возбуждение, Клео прижалась к Габи чуть сильнее, отчего щеки парня немного порозовели из-за легкого смущения и это было заметно даже в полумраке комнаты. — Хорошо, я чувствую, что ты не против… Ты хотел бы чего-то конкретного?       — Я хочу того, чего хочешь ты. Только скажи… и я все сделаю.       — Тогда расслабься, можешь даже закрыть глаза, если тебе комфортно.       — Я начинаю немного паниковать, но я справлюсь, — попытался пошутить Габи, но слегка дрожащий голос выдавал его настоящее настроение — на самом деле он действительно нервничал, но не так, как перед прыжком с обрыва, а как перед каким-то волнующим событием, которое он очень долго ждал. Спустившись чуть ниже, Клео оттянула кончиками пальцев края его пижамных штанов и медленно запустила в них ладонь. Габи сделал глубокий вдох и поджал губы от легкой волны приятных ощущений, которые дарили ему нежные прикосновения теплых пальцев девушки. Даже этого ему было достаточно для того, чтобы немедленно захотеть логичного продолжения, но Клео не торопилась прерывать ласки. Это продолжалось несколько томительных минут, но для Габи они пролетели как крохотное и почти незаметное мгновение, за которое хотелось цепляться до последнего, чтобы растянуть удовольствие. Когда ему показалось, что приятнее уже и быть не может, внезапно парень ощутил у себя между ног теплые нежные губы, а следом за ними обжигающе горячий язык, от прикосновения которых все тело задрожало от восторга. Габи не выдержал и распахнул глаза, встретившись с затуманенным карим взглядом Клео, которая смотрела на него, не прерывая нежных и глубоких ласк. Он хотел что-то сказать, чтобы хоть как-то выразить то, что чувствовал, но вместо нормальных слов из него вырывалось лишь нечто совсем нечленораздельное вперемешку с тихими протяжными стонами. Парень мог думать только о том, какие приятные вещи может делать девушка одним лишь своим языком и эти мысли возбуждали его еще сильнее. — Я даже не уверен, что приятнее — когда член у нее между ног или когда он во рту… Хотелось бы того и другого прямо сейчас… Нет, прекрати о таком думать, идиот!       — Ты такой красный, — хихикнула Клео, увидев, что Габи смущенно наблюдает за ее ласками, слегка приоткрыв рот, будто от удивления. — Ты стесняешься? Если так, то незачем… Ты очень красивый.       — Я… Мне… слишком приятно, Клео…       Последняя буква в ее имени превратилась в протяжный стон, который грозился выйти за пределы комнаты и доложить о том, что в ней происходило. Габи прикрыл рот ладонью и судорожно выдохнул, чтобы справиться с накатывающими волнами сильного возбуждения, от которого все его тело сжималось, будто натянутая гитарная струна, готовая лопнуть в любой момент. Не выдержав, парень подорвался с места и резко притянул Клео к себе за талию, посмотрев в ее затуманенные карие глаза. Она ничего не сказала и не задавала вопросов, позволив ему, наконец, взять инициативу в свои руки. Подхватив ее за бёдра и прижав к себе, Габи усадил девушку на письменный стол, одним рывком стянул с нее шорты вместе с нижним бельем, а затем и футболку с себя, бросив их в сторону кровати. Клео еле заметно вздрогнула и, прикусив нижнюю губу, притянула парня к себе, сгорая от нестерпимого желания почувствовать его внутри. Разведя ее колени в стороны, он нетерпеливо, но очень плавно вошел в нее, с силой сжав бедра девушки и издав короткий горячий стон. После удивительно приятных и возбуждающих ласк Габи не мог сдерживать себя и очень скоро его движения стали такими резкими и интенсивными, что у Клео даже не было возможности сделать нормальный полноценный вдох. Она с силой вцепилась ногтями в его спину и плечо, наслаждаясь грубостью и нежностью, которые парень так умело сочетал в себе, никогда не переходя эту тонкую грань между болью и невероятным наслаждением. Кожа Габи горела под пальцами Клео, будто медленно накаляясь и плавясь от ее нежных ласк и поцелуев, которые одновременно с этим приятно охлаждали его, не давая ему окончательно сойти с ума. Слегка приоткрыв глаза, Клео встретилась со взглядом парня и увидела, что их ласковый и озорной зеленый цвет внезапно сменился на ярко-красный, напоминающий живое и опасное пламя. Такое бывало лишь в моменты, когда Габи злился или испытывал другие сильные эмоции, от которых он терял над собой контроль. Ей даже на мгновение показалось, что вместо стонов и дыхания она слышит, как из горла парня вырывается тихое утробное рычание, похожее на то, что издают хищники перед тем, как вцепиться в горло своей несчастной жертве. Девушка сделала резкий вдох, испугавшись этого, но и ощутив новую волну сильного желания, от которого сжались пальцы на ногах, а перед глазами заплясали солнечные зайчики. Именно сейчас Клео действительно осознала, что ее нежный и смущающийся от поцелуев в щеку возлюбленный — демон, в глазах которого плещется адское пламя, всегда находящееся внутри него… И это было невероятно возбуждающе.       — Я не думаю, что смогу продержаться… хоть минутку, — призналась Клео шепотом и еле удержала громкий стон, почувствовав сильную пульсацию между ног, когда Габи нежно провел горячими пальцами по самой чувствительной точке ее тела, слегка надавливая, будто дразня, а затем отпуская за мгновение до того, как она уже не смогла бы сдерживать приглушенные возгласы от накатывающих волн самого приятного из всех удовольствий. Парень крепко, но бережно сжал ее шею, и Клео больше не могла оторвать от него взгляда, словно завороженная глядя в его красные глаза, на дне которых все еще можно было разглядеть знакомые зеленые огоньки. — Мне… слишком хорошо с тобой.       — Тогда насладимся этой минуткой так, чтобы она стала лучшей, — ласково произнес Габи и, не давая Клео опомниться, вновь ускорил темп и запустил руку ей под футболку, чтобы уделить внимание ее напряженной от возбуждения груди. Эти нежные ласки так разнились с его движениями внутри нее, что от терпения девушки почти ничего не осталось — прижавшись губами к плечу парня, она тихо застонала в него и позволила долгожданному наслаждению разлиться по всему телу. Дождавшись этого момента, Габи, наконец, позволил себе расслабиться и резкий спазм высвободил из него горячую волну, от которой сильно закружилась голова, а руки и ноги задрожали от приятного ощущения слабости и полного удовлетворения. Заглушив свои последние стоны сладким долгим поцелуем, парень и девушка посмотрели друг другу в глаза, не сумев сдержать довольных улыбок после пережитого вместе невероятного удовольствия.       — Как ты умудряешься это делать? — спросила Клео, когда они, уже приняв теплый душ, лежали на кровати в обнимку, чувствуя разливающуюся по их телам приятную усталость.       — Что именно из того, что я делал? — усмехнулся Габи, намотав прядку ее волос себе на палец. Девушка легонько шлёпнула его по чуть колючему подбородку и смущенно улыбнулась, вызвав этим у парня короткий тихий смешок.       — Быть таким разным. Я спрашивала об этом. Обычно ты милый плюшевый мишка, объедающийся шоколадками и краснеющий от шлепков по попе, но когда мы занимаемся любовью… ты совершенно другой.       — Это хорошо или плохо?       — Это приятно удивляет и невероятно возбуждает, — призналась Клео и увидела, как на щеках Габи медленно проявился еле заметный румянец. — Вот, опять! У тебя раздвоение личности что ли?       — Я, наверное, просто отдаюсь моменту, — пожал парень плечами и на пару секунд смущенно отвел взгляд в сторону. — Иногда я боюсь, что могу… сделать тебе больно, потому что у меня реально крышу сносит… Как сейчас.       — На секунду я испугалась, но это быстро прошло. Ты ни разу не сделал мне больно — только приятно и… очень-очень приятно. На самом деле, слова трудно подобрать, чтобы описать, как хорошо это было. Ты это спланировал?       — Нет, я лишь надеялся, что ты сможешь поспать. Ты выглядела такой печальной, так что… я не хотел мешать или расстроить тебя еще больше какими-то глупостями. Мне жаль, что ты испугалась, пусть и всего на секунду. Я… потерял контроль над собой.       — Чушь, это вообще никак на меня не повлияло, — спокойно улыбнулась Клео и, просунув ладонь Габи под футболку, легонько погладила его живот кончиками пальцев. — Если терять контроль, то только так. Ты просто потрясающий.       — Ну, вот, я снова начинаю смущаться, — хихикнул Габи и указал на свою щеку. — Думаю, что из-за воспоминаний об этой ночи я буду краснеть еще чаще, чем Силли.       — Кстати… Тебе понравилось то, что… я делала в самом начале? Я просто… впервые занималась таким и…       — Сказать, что мне понравилось — это ничего не сказать. По ощущениям, как… фейерверк в штанах и голове одновременно. Это было так приятно…       — Какое интересное сравнение, — рассмеялась Клео, полностью удовлетворенная таким ответом. — Теперь для полного счастья мне не хватает только уверенности в том, что Ева с Ареем сейчас в полном порядке.       — Даже не сомневайся, — уверенно произнес Габи и прижал девушку к себе покрепче. — Пусть им сейчас скорее всего и очень нелегко, но будь уверена — они ни за что не пропадут.       Клео лишь кивнула и, уткнувшись ему в грудь, закрыла глаза — теперь ей было чуть легче, и она даже смогла, наконец, почувствовать небольшую сонливость. Тяжелые мысли, пусть и на время, оставили ее и это позволило девушке в скором времени спокойно уснуть. Габи, продолжая обнимать Клео, еще какое-то время бодрствовал, находясь под большим впечатлением от того, что между ними произошло, но вскоре и сам задремал, утомленный одновременно приятной и тревожной ночью.

***

      Высунув голову из-под одеяла и приоткрыв замутненные от недолгого сна глаза, Силли понял, что Крис не лежит рядом с ним и огляделся вокруг, пытаясь понять, куда тот делся. В комнате было очень темно и лишь чуть дрожащий мягкий свет, исходящий со стороны кухни, не позволял всему полностью погрузиться в черноту ночи. Подняв голову с подушки, Силли поглядел туда и увидел сидящего за столом к нему спиной Криса. Испытав резкий приступ тревоги, парень тут же окончательно проснулся, протер глаза и очень тихо поднялся с матраца, все еще не понимая, что ему делать. Он так и не смог нормально с ним поговорить, так что и сейчас не знал, стоит ли вообще навязываться. Переборов волнение, Силли медленно подошел к Кристоферу и увидел на столе перед ним пузатую бутылку светло-голубой жидкости и наполненный ею бокал для виски.       — Почему ты пьешь? — выпалил он, удивленно поглядев на все это. Крис поднял на него взгляд — уставший и даже немного безразличный. При виде этого непривычного зрелища Силли внезапно стало так грустно, что он просто сел напротив него и перевел взгляд на бутылку без опознавательной этикетки. — Что это такое?       — Судя по запаху — это шнапс, смешанный с глифтом, — вяло ответил Крис, посмотрев на него через ее прозрачное стекло. — Видимо, это принадлежит соседкам Клео. Дешево и сердито.       — Почему не разбудил меня, если сам не спишь?       — Не знаю, наверное, не хотел тебя тревожить еще больше. Ты переживал за Еву и Арея, так что, когда ты уснул, я подумал, что это к лучшему и не стал будить.       — А ты пьешь по той же причине или… есть что-то еще? — тихо спросил Силли и сглотнул ком, появившийся в горле. Какое-то время Крис молчал и делал глоток за глотком, даже не морщась. Казалось, что ему абсолютно все равно на заданный вопрос, но так могло выглядеть только со стороны. На самом деле парень просто не знал, как все рассказать так, чтобы не заставить своего любимого еще больше беспокоиться. Именно поэтому вместо разговора он продолжал наполнять свой бокал, не давая ему оставаться пустым.       — Сам не знаю, — наконец, ответил Крис, опустив взгляд вниз. — Мои мозги сейчас будто превратились в желе, я немного пьян и… не совсем понимаю, что хочу сказать и хочу ли я этого вообще.       — Мне непривычно видеть тебя пьяным. Ты уверен, что… тебе стоит пить?       — Ты моя мама или мой отец? Если непривычно видеть, то возвращайся в постель и не надо мучить меня своими нравоучениями. Я и без них чувствую себя достаточно дерьмово.       — Прости меня, — извинился Силли, ощутив, как на сердце становится все тяжелее с каждой минутой. — Да, ты прав. Я не должен тебя ничему учить. Если ты этого хочешь, я могу уйти на второй этаж и спать там, чтобы тебе не мешать.       — Вот нахрена ты ведешь себя так? — со злостью процедил Крис сквозь зубы и сильно сжал бокал в руке, заставив его жалобно скрипнуть. — Будто тебе не тошно от того, как я с тобой разговариваю. Это ведь не так, но ты продолжаешь терпеть. Почему?       — Потому что… я люблю тебя. Разве этого мало? Я и сам временами бываю просто ужасен, но ты всегда относишься ко мне с пониманием. Ты достоин того же.       — Нет, ты всегда был хорошим. Демон с душой ангела… Ты больше похож на мою сестру по характеру — мягкий и чувствительный, с большим и сильным сердцем. А я кто? Ангел с гнильцой, притворяющийся идеальным во всем, но на самом деле прячущийся за порядком и напускным самоконтролем.       — Все совсем не так, — упрямо покачал головой Силли и попытался взять Криса за руку, но тот не позволил ему этого сделать, отведя взгляд в сторону. — Я все еще могу уйти. Иногда… нам всем хочется побыть в одиночестве. Ты не станешь плохим, если попросишь меня об этом.       — Знаешь, лучше бы ты на меня наорал или обозвал как-нибудь, а не был таким замечательным, — с горечью в голосе произнес Кристофер и его губы дрогнули в печальной улыбке. — Раньше я не представлял, как тебе может быть плохо на самом деле. Теперь до меня постепенно начинает доходить и… я просто не знаю, как мне быть и что с этим делать.       — Можешь не верить, но мне сейчас намного лучше, правда. Тебе не стоит так переживать.       — Да, я это заметил и очень рад, что ты немного отвлекся. Приятно видеть твою улыбку чаще…       — Но ты сам стал улыбаться так редко, что я радоваться не могу, — перебил Силли и с тоской посмотрел на вновь наполненный бокал. — Я ведь тебе смог довериться. Ты тоже постарайся.       — Я — кусок дерьма, вот в чем дело, — усмехнулся Крис и сделал большой глоток, который на этот раз обжег горло сильнее предыдущих. — И если ты собираешься отговаривать меня пить, то уходи спать, а если нет — пей со мной. Такой вот… у тебя выбор сейчас.       — Паршивые варианты, если честно. Один лучше другого.       — А кто говорил, что со мной рядом всегда будет приятно? Пить в одиночку — достаточно жалкое состояние, но я справлюсь.       — Ты временами правда ведешь себя, как придурок, — строго произнес Силли и, быстро поднявшись с места, заставил Кристофера уже поверить, что уходит, но неожиданно для него вернулся обратно со вторым бокалом, который с глухим стуком поставил рядом с бутылкой. — Выбираю пить с тобой. Но только сегодня, всего один раз.       — Хорошо, только сегодня, — пообещал Крис и наполнил его бокал до самых краёв. — С тебя штрафной, малыш.       — О нет, не называй меня так.       — Почему? Мне нравится, как это прозвучало. Или остановимся на Тучке?       — Ладно, я так понимаю, сейчас с тобой спорить бесполезно. — махнул рукой Силли и опрокинул стакан в горло, сильно скривившись от горечи напитка. — Ну и гадость! Как они вообще это пьют?       — Вместо нее пришлем чего-нибудь повкуснее в качестве извинения за то, что влезли в их запасы, — тихо посмеялся Крис и подлил ему еще. — Что-нибудь сладенькое, например, хорошую медовуху с корицей.       — Да, это было бы справедливо, а то как-то некрасиво получается.       — Подумаем об этом потом. Сейчас мой мозг не способен на это.       — Да, потому что ты пьешь слишком быстро, — проворчал Силли, но совсем не злобно, а скорее сочувствующе. — Если так продолжишь, то просто вырубишься. Если уж заставил меня пить с тобой, то теперь ты просто обязан продержаться до конца.       — У нас с тобой разные отношения с алкоголем, — напомнил Крис, вновь сделав большой глоток, от которого все тело покрылось мурашками. — Ты всегда напиваешься быстрее меня, хотя я почти не пью.       — Лучше бы и не пил вообще. Мы могли и без алкоголя поговорить по душам.       — Повезло нам, конечно… Я — скупой на слова педант, а ты — очень скрытный и чувствительный поэт. Веселая парочка из нас вышла.       — Не веселее других, — усмехнулся Силли и поморщился от горечи, что появилась во рту с новым глотком. — Мне казалось, что мы всегда неплохо ладили, даже просто как друзья. Разве это не так?       — Да, отчасти так, но не всегда же, — тяжело вздохнул Крис и посмотрел ему в глаза настолько внимательно, насколько позволяло легкое опьянение. — Помнишь, как мы иногда ссорились? И что самое для меня болезненное — в большинстве случаев виноватым был только я. И вот сейчас до меня начало доходить, что я часто вел себя, как скотина. Мне за это очень стыдно.       — Все в порядке, не стоить корить себя за то, что уже случилось. Сейчас ты самый замечательный, да и всегда для меня таким был. Друзья, как и влюбленные, временами ссорятся, но главное то, что мы потом миримся и извлекаем уроки из наших ошибок.       — Надеюсь, я смог это сделать. Только вот чувство вины никуда не уходит.       — И за что же ты себя винишь? — осторожно спросил Силли после небольшой паузы, сделав перед этим глоток для храбрости. — Есть что-то конкретное?       — Да, есть, — кивнул Крис и провел ладонью по лицу, будто желая спрятаться за ней от его взгляда. — Я виню себя за то, что пытался вывести тебя на ревность только для того, чтобы разобраться в самом себе, в своих чувствах. Я уже давно думал о том, что ты можешь мне нравиться и… делал плохие вещи, чтобы в этом убедиться. На твоих глазах обнимал девушек, рассказывал тебе о свиданках и… всем остальном. Хотел увидеть какую-то реакцию, например, ревность или злость, но ты всегда оставался мне хорошим другом и не реагировал на эту чушь, а теперь я знаю, как больно тебе было на самом деле. Даже Арей, которому по сути должно быть все равно, одёргивал меня за такое поведение — видимо, он интуитивно понимал, что нельзя так с тобой поступать…       — Теперь я знаю причину и совсем не обижаюсь. Тебе это нужно было услышать?       — Не знаю… Может, я нуждаюсь в оплеухе? Я и сам не понимаю, что мне нужно, чтобы избавиться от чувства вины. Я ненавижу себя за то, что ранил тебя. Даже наш… первый поцелуй сделал тебе больно.       — О, нет, это вообще не твоя вина, — замотал головой Силли, чувствуя сильное смущение из-за воспоминаний о своей реакции. — Я тогда дико затупил.       — Да, но из-за чего это произошло? Из-за того, что ты не мог поверить в то, что я отношусь к этому серьезно, — горько усмехнулся Крис. — Потому что я вел себя, как кретин, чтобы ты ревновал. Я все испортил с самого начала.       — Прекрати ныть, а то я начинаю злиться. Серьезно, это уже слишком притянуто за уши. Когда мы решили быть вместе, то пообещали друг другу не вспоминать о том, что не позволяло нам это сделать раньше. Я не вспоминаю, потому что рад просто быть с тобой так, как давно хотел.       — Мой пьяный мозг выдает какую-то чушь, о которой завтра я очень сильно пожалею.       — Ну, не все из того, что ты говоришь — чушь, — тяжело вздохнул Силли и, поднявшись с места, сел на стул рядом с Крисом и на этот раз крепко взял его за руку, не позволяя отстраниться. — Почему ты не позволил мне сделать это в первый раз?       — Все внутри требует наказания, — пожал он плечами и сжал руку Силли в ответ. — Но теперь я понимаю, что этим делаю только хуже, тебе в том числе. Мне это совсем не нравится.       — Я, кажется, понимаю, что ты чувствуешь. У меня… все бывало именно так, когда я… причинял себе боль. Я чувствовал, что должен себя наказать за то, что делаю что-то неправильно, но при этом прекрасно понимал, что в этом нет никакого смысла. Жаль, что иногда это просто невозможно контролировать.       — Я надеюсь, что это никогда не повторится. Если начнется, ты должен сразу сказать мне об этом. Я сделаю все, чтобы помочь.       — Чувствую, завтра именно тебе понадобится помощь, чтобы просто добраться до дворца, — усмехнулся Силли. — Если будешь помирать от похмелья. Ты прилично выпил.       — Нет, я буду в порядке, — махнул Крис рукой и наполнил бокал, протянув его ему. — Давай, последний для тебя.       — Ты пытаешься меня напоить, чтобы я забыл об этом разговоре? И не мечтай, я все запомню.       — Тогда завтра мне однозначно будет очень стыдно, если я сам об этом не забуду.       Допив оставшийся алкоголь, Силли отправил Криса лечь, а сам помыл бокалы, протер их мягкой салфеткой насухо и поставил обратно на полки, испытывая легкое чувство вины за опустошенную дочиста бутылку. Твердо пообещав себе действительно отправить соседкам Клео вместо шнапса что-нибудь взамен, он вернулся обратно в гостиную ожидая, что Кристофер уже успел отрубиться, но тот просто лежал, глядя в потолок затуманенным от алкоголя взглядом.       — Тебе нехорошо? — спросил Силли, устроившись на матраце рядом с ним. — Может, воды принести?       — Нет, я в норме, — отмахнулся Крис и повернулся на бок, положив руку ему на грудь. — Ты сам как?       — Теперь мне немного спокойнее, насколько это вообще сейчас возможно… Как думаешь, с Ареем и Евой все в порядке?       — Не волнуйся, они вернутся целыми и невредимыми. Нужно просто подождать до утра. У них нет выбора — им необходимо вернуться раньше полудня, а то их ждет кое-что пострашнее блужданий по лесу. Это неплохая мотивация.       — Ладно, убедил… Интересно, Габи и Клео уже спят? — задумчиво спросил Силли, тоже повернувшись на бок.       — Нет, в шахматы играют, — фыркнул Крис и притянул его к себе поближе, обняв за талию. — Наивный маленький мальчик. Думаешь, нам просто так закрыт доступ на второй этаж?       — Все, проехали, не издевайся надо мной… А ты?       — Что, я?       — Ты бы… хотел, ну… то самое? — прошептал Силли и, опустив взгляд, принялся ковырять ногтем футболку Кристофера на груди, мысленно умирая от смущения из-за своего вопроса. Он сам не понимал, зачем спросил об этом так внезапно — видимо, алкоголь все-таки сделал свое дело и немного развязал язык.       — Иногда я думаю об этом и да, я хочу, — спокойно признался Крис и взял Силли пальцами за подбородок, заставив его посмотреть себе в глаза. Увидев, как покраснело лицо парня, он еле сдержал улыбку и, сократив небольшое расстояние между ними, нежно поцеловал его и почувствовал, как тот тихо и горячо выдохнул ему в губы, с готовностью ответив на короткий, но очень сладкий и долгожданный поцелуй. — Ты такой милый и красивый — как же я могу не хотеть? Но сначала ты должен быть полностью уверен в том, что тоже этого хочешь. Это обязательное условие.       — А как мне понять, что я полностью уверен?       — Ну… Я, например, даже сейчас фантазирую о том моменте, когда ты созреешь. Это должно быть нестерпимое, невероятно сильное желание, с которым ты не можешь справиться. И даже в таком случае волнение — это нормально, но хотеть ты все равно будешь намного сильнее.       — Я медленно во все вникаю и ко всему привыкаю, — тяжело вздохнул Силли и прижался губами к щеке Криса, закрыв глаза от приятного ощущения близости к нему. — Надеюсь, тебе это не надоест.       — Это ведь не самое главное, малыш, — улыбнулся Крис и еле слышно хихикнул, увидев, как тот наморщил нос от этого обращения. — Прости, я постараюсь не называть тебя так. Само вырвалось… Ты угрюмая ворчливая Тучка, тебе это прозвище в самом деле больше подходит. В общем, секс — это не самое главное в отношениях. Я доволен тем, что есть между нами — тепло, забота, нежность, веселье… Это настолько же прекрасно, как и близость. Всему свое время.       — Спасибо за терпение. Так я чувствую себя… увереннее, что ли? И я даже почти не волнуюсь при мысли об… этом.       — Не бойся, все будет хорошо. Когда ты захочешь, то просто скажи мне об этом или намекни, я постараюсь понять. Я сделаю так, чтобы тебе было комфортно… Хоть у меня самого опыта с парнями тоже нет, но я буду стараться… Ладно, давай, я обниму тебя покрепче и будем спать — завтра долгий день.       Силли молча кивнул и прижался к Крису, уткнувшись ему в теплую шею, а тот бережно обхватил его руками и прижал к себе, будто хотел закрыть от остального мира. На всем белом свете не было ничего приятнее этого — просто лежать вместе, слушать дыхание и сердцебиение друг друга, медленно погружаясь в спокойный приятный сон, в котором можно было спрятаться от всех забот и волнений.

***

      Запыхавшись после долгой ходьбы без единой остановки, Арей устало прислонился к дереву на краю большой опушки и стряхнул с плеч еловые иголки, которые, казалось, заполнили собой все пространство, иногда попадая даже ему в рот. Он чувствовал себя абсолютно вымотанным и даже не мог понять, сколько времени прошло на самом деле и скоро ли рассвет. Компас и часы в этом лесу просто отказывались работать, а по звездам или луне было невозможно что-то понять — казалось, небо в этом месте вообще не менялось, будто попав в некий вакуум. Понимая, что ему требуется немного отдыха, Арей сел на землю, стараясь использовать это время, чтобы подумать и привести дыхание в норму.       — Сколько же еще я должен идти? — сердито подумал он, обращаясь то ли к лесу, то ли к самому себе. — Если я так устал, то что сейчас с Евой? Где же она, черт возьми?!       Чтобы попытаться хоть как-то здесь ориентироваться, Арей начал оставлять метки на деревьях и камнях, но, как он вскоре понял, здесь это просто не работало — они сразу пропадали, стоило ему ненадолго отвернуться или закрыть глаза. Все в этом лесу было не тем, чем казалось и старалось изо всех сил его запутать или напугать до полусмерти. Кустарники и покрытые мхом валуны в темноте превращались в какие-то жуткие силуэты, в сторону которых было страшно смотреть, а внезапные звуки хруста веток, раздававшиеся в полной тишине, заставляли кровь холодеть в жилах. Постоянные стресс и напряжение делали свое дело и Арей действительно чувствовал себя близким к панике, хоть и старался держаться из последних оставшихся в нем сил. Все это путешествие слишком быстро и резко превратилось в полнейшее безумие, из которого теперь не было никакого видимого выхода.       — Ладно, выход есть всегда, — упрямо прошептал парень, поднялся с травы и отряхнул руки, решая, куда ему следует идти дальше. — Это не может длиться вечно, я должен дойти до подножия гор… Уверен, что Ева направилась именно туда.       Стоило Арею сделать шаг, как из леса до него донёсся звук хруста веток, к которому он уже успел привыкнуть за время, проведенное здесь. Почти не обратив на него внимание, он продолжил идти дальше по опушке, как внезапно острая боль пронзила его левое плечо, чуть не повалив на землю. Не выдержав, парень зашипел от жжения, которое начало распространяться дальше по руке, но, переборов себя и заставив держаться на ногах, быстро осмотрел плечо и увидел тонкую маленькую щепку, застрявшую прямо у него в нескольких сантиметрах под кожей, с легкостью пробив плотную ткань футболки. Выдернув ее и испытав новый приступ сильнейшей боли, Арей оглядел ее, совершенно не понимая, каким образом она оказалась у него внутри.       — Какого хрена?! — крикнул он и бросил щепку в траву. В глазах у него заплясали разноцветные искры, а рука начала гореть так, будто он сунул ее в открытое пламя. — Черт, блять! Почему так больно?!       Арей уже был готов упасть на землю и отрубиться из-за нее прямо здесь, но резкий шум, похожий на треск от движения чего-то очень тяжелого у него за спиной, заставил парня удержаться на ногах и повернуться в его сторону. Сквозь пелену боли он смог разглядеть две ярко-желтые точки, разгоравшиеся все сильнее с каждой секундой — они напоминали два уголька, парящих в воздухе, но это определенно было что-то другое. Продолжая держаться за плечо, Арей выпрямился и постарался понять, что же это такое на самом деле, но мозг упрямо отказывался нормально соображать. Лишь совершенно новый звук, долетевший до его слуха, заставил парня окончательно прийти в себя, несмотря на боль и усталость — это было похоже на тихое утробное рычание, которое продолжало приближаться к нему прямо из леса.       — Нет, быть этого… не может… — ошалело прошептал Арей и выхватил закреплённый на поясе длинный охотничий нож, вспомнив слова Габи о зубочистках. Его дыхание на пару с сердцебиением ускорились, а ноги будто бы вросли в землю от ужаса — к нему из леса медленно вышло то, что не напоминало ни одно из знакомых ему животных. Оно было размером минимум с двух взрослых медведей, но морда больше напоминала волчью — вытянутая с полной блестящих зубов пастью, из которой на землю падали длинные мутные слюни. Единственное слово, пришедшее на ум Арею в это жуткое мгновение, было «ликантроп», но это казалось настолько нереальным, что сперва парень даже подумал, что лес снова играет с ним в какие-то странные игры. — Нет, чушь какая-то! Ты не настоящий!       Будто в ответ на его крик, зверь поднялся на задние лапы и оглушительно завыл, заставив птиц слететь с веток деревьев и унестись отсюда в панике. Сразу после этого жуткого воя где-то вдалеке раздались еще несколько, словно он подавал кому-то знак о том, что нашел отличную возможность для ночного перекуса — по крайней мере, так показалось Арею, ведь о том, что это действительно значило, он не имел ни малейшего понятия. Словно находясь под гипнозом, он наблюдал за тем, как зверь вновь встал на все четыре лапы и теперь на полной скорости нёсся прямо к нему, громко рыча, клацая зубами и оставляя на земле глубокие следы от чудовищного размера когтей. Лишь в последний момент, оттаяв от ужаса, приковавшего его к месту, Арей бросился от него в сторону, перекувыркнулся через голову и приземлился на корточки, сжав нож в руке так крепко, что побелели костяшки пальцев. Не дав ему придумать хоть какую-то стратегию, зверь разинул пасть и побежал на парня, грозясь откусить голову, ну или хотя бы руку. Даже издалека Арей мог почувствовать ужасное зловоние, исходившее из нее и вызывающее приступ тошноты вперемешку с ужасом. Как бороться с тварью, которая больше тебя минимум впятеро, если в арсенале нож и пара кинжалов? Решив, что это совсем неравный бой, парень нажал на абсондер, спрятанный в маленькой ушной сережке и вернул свои черно-белые крылья, готовый незамедлительно взлететь и унестись прочь с этой поляны, но зверь не дал ему этого сделать — подпрыгнув за ним на сильных лапах, он схватил Арея за ногу и вцепился в правое крыло, разорвав его у самого основания, а затем вскользь прошелся когтями по плечу, из которого тут же начала сочиться кровь. Задыхаясь от боли, парень успел нажать на сережку вновь и убрал израненные крылья, чтобы не покалечиться еще больше, а затем, осознав, что улететь с таким повреждением уже не сможет, принял решение сражаться врукопашную, хоть это и казалось самой большой ошибкой из всех, что он когда-либо допускал.       — Чтобы сожрать меня, тебе придется поработать! — со злостью выпалил он и выставил нож перед собой, целясь зверю прямо в ту область груди, где должно было находиться сердце. Добравшись до Арея, он замахнулся на него своей огромной когтистой лапой, открыв грудную клетку и тот, не став дожидаться лучшей возможности, воткнул в нее нож и надавил со всей оставшейся в нем силы, стараясь добраться до внутренностей. Зверь рассерженно взвыл от боли, но она не помешала ему нанести новый удар — уже через секунду Арей влетел в дерево, снеся собой несколько веток и упав на землю рядом с ним. Иголки и кусочки коры впились ему в кожу, причинив новый приступ колючей боли, но адреналин, ударивший в голову, не давал прочувствовать ее полностью. Не успел парень подняться на ноги, как зверь вновь атаковал его, стиснув горло в лапе, а затем с огромной силой швырнув на землю, да так, что все его кости затрещали и заходили ходуном. Перевернувшись на живот, Арей выплюнул кровь, которая быстро заполнила рот, и посмотрел на зверя, что сейчас стоял неподалеку и будто бы ждал, пока его жертва потеряет сознание. К своей радости, парень почувствовал зажатый в руке нож и осознал, что успел каким-то образом вытащить его из грудной клетки. — Второй раунд, тварь! Давай, я же сказал, что не дам себя сожрать так просто!       Поднявшись во весь свой громадный рост, зверь раскинул лапы в стороны и разинул пасть, продемонстрировав длинный язык цвета ветчины и грязно-желтые клыки, от вида которых Арея передёрнуло всем телом. Упрямо цепляясь за сознание и злость, он поднялся на дрожащие ноги, выкашлял новую порцию вылившейся в рот крови и встал в стойку, выставив нож перед собой для защиты. Это казалось бесполезным действием в нынешней ситуации, но парень просто не мог позволить себе сдаться так легко — ему совершенно не хотелось, чтобы Ева нашла его растерзанное тело, если она вообще когда-нибудь сможет это сделать. Арею было очень страшно смотреть в лицо смерти, выглядящей как зловонная огромная пасть, но еще страшнее ему было оставить Еву одну в этом лесу и больше никогда ее не увидеть. Сделав глубокий вдох, парень посмотрел в ярко-желтые глаза, стараясь не показывать истинных эмоций, а зверь, будто почувствовав его решимость бороться до конца, приземлился обратно на передние лапы и рванул к Арею на полной скорости, совершенно невероятной для такого тяжелого создания. Парень не пытался уклониться или сбежать — вместо этого он продолжал упрямо стоять на месте, готовясь к столкновению. Огромная туша влетела в него, заставив все тело содрогнуться от силы удара и пронизывающей боли, но Арей не собирался тратить на нее время. Вцепившись в шерсть зверя, он вновь воткнул нож ему в грудную клетку, а затем еще раз и еще, стараясь разворошить его плоть и достать до внутренностей. Уши парня разрывало от жуткого воя и клацанья зубов, но он продолжал упорно разрезать кожу монстра, а иногда и просто рвать руками, будто в каком-то диком, почти животном исступлении. Внезапно весь воздух вышибло из его груди, и он почувствовал, как повис между сознанием и темнотой на одном лишь адреналине. Открыв глаза, Арей увидел, что зверь навис над ним, а из его распоротой груди прямо на него падала темная, почти черная кровь, от которой несло мертвечиной. Огромная лапа придавила парня к земле, не давая ему пошевелиться или придумать хоть что-нибудь для своей защиты, но сил у него на самом деле для этого совсем не осталось. Он пытался глотнуть хотя бы немного необходимого воздуха, но зверь с такой силой давил ему на грудную клетку, что у Арея просто не было возможности сделать это нормально. Сдаваться ему совершенно не хотелось, но он понимал, что вариантов у него не много — вся оставшаяся в нем надежда сконцентрировалась лишь в ноже, который парень упорно продолжал держать в руке, хоть и защищаться им одним в его состоянии казалось глупой и безнадежной идеей. Кровь продолжала литься на него, словно мерзкий вонючий дождь, но Арей даже больше не чувствовал ее запаха — все его внимание сконцентрировалось на огромных желтых глазах и биении собственного сердца, которое будто бы отсчитывало последние удары до неминуемой смерти.       — Надеюсь, что я встану поперек… твоего горла, тварь, — еле найдя на это силы, усмехнулся парень и в последний раз попытался достать ножом до лапы зверя, которая удерживала его на земле — получилось оставить лишь царапину, на которую тот в предвкушении ужина даже не обратил внимания. — Ладно… Пусть так. Я больше… не могу.       Закрыв глаза, Арей попытался успокоить себя хоть чем-то и начал вспоминать все хорошее, что произошло с ним за его недолгую жизнь — умирать в страхе ему совсем не хотелось. Среди множества картинок мелькали лица Вики, Мальбонте, друзей, но чаще он видел Еву и ее образ, вспыхнувший в голове, действительно его успокоил, словно материнская колыбельная перед сном. К сожалению, боль так и продолжала пульсировать в теле, напоминая Арею о том, что он все еще жив. Было мучительно осознавать, что ему приходится сдаваться, потому что сил оказалось недостаточно и даже близость гибели не помогла ему найти их в себе. Никакие его попытки сражаться не принесли успеха — все оказалось напрасно.       — Мальбонте был прав… Я слабак, — тоскливо подумал Арей и открыл глаза, чтобы хотя бы напоследок взглянуть страху в глаза. Зверь поднял над ним лапу и громко завыл, будто празднуя победу над врагом, лежащим теперь под ним и готовым принять свою смерть — этот жест, такой непохожий на поведение безмозглого животного, заставил парня подумать о том, что под этой шерстью и диким видом, возможно, скрывается что-то еще, но сил как следует это осмыслить у Арея не было. — Давай уже… Иначе я снова попытаюсь тебя убить.       Зверь уже собирался нанести удар, как вдруг его хватка ослабла, а сам он жалобно заскулил, будто от сильной боли. Продрав глаза, парень увидел, что тот отшатнулся от него назад, пытаясь вытащить что-то блестящее из своей морды, продолжая выть и метаться из стороны в сторону. Не думая ни секунды, Арей попытался подняться, но зверь не дал ему этого сделать, схватив его за ногу и попытавшись притянуть к себе, чтобы завершить начатое.       — ОТПУСТИ ЕГО! — раздался громкий крик где-то совсем рядом, а следом за ним в монстра прилетел еще один блестящий предмет, в котором парень смог узнать тонкий сай. — Получай, ублюдок! У меня еще есть!       Что-то промелькнуло совсем рядом с Ареем, и он понял, что это что-то было маленькой девичьей фигурой, которая встала между ним и тем, кто собирался его сожрать. Новый выброс адреналина помог его зрению вернуться в норму и у него получилось, наконец, увидеть ее — это была Ева, которая, словно разъярённая львица, запрыгнула прямо на спину зверя и теперь яростно атаковала его своими саями, целясь ему в морду, горло и массивные плечи, заставляя его все громче и жалобнее выть от боли. Он пытался сбросить ее с себя, но девушка, пока что полная сил, ловко уворачивалась от его когтистых лап, не давая добраться до себя сильными пинками сапог. Придя в шок от представшей перед ним картины, Арей совершенно забыл о боли и своих ранах — он смог подняться на ноги и, не помня себя от гнева, бросился Еве на помощь, не желая оставлять ее наедине с монстром. Подбежав к нему с невероятной для своего плачевного состояния скоростью, парень изо всех сил воткнул нож зверю в сильно выпирающую щиколотку и с безжалостной яростью провернул его, выпустив из мускулистой шерстяной ноги целую струю крови. Жалобно завыв, но и разозлившись еще больше, тот все же успел схватить Еву за волосы и швырнул ее прямо в Арея, заставив их отлететь в сторону деревьев словно два пушечных ядра. Девушка лишь коротко вскрикнула, а затем, сильно закашляв от удара, сбившего ее дыхание, все же с трудом поднялась с земли, немного пошатываясь от боли, но тут же упала рядом с парнем на колени, чтобы хотя бы бегло осмотреть его раны.       — Арей, ты жив?! — испуганно прошептала она и бросила взгляд на зверя, который был отвлечен на собственные ранения и не мог напасть на них снова, по крайней мере прямо сейчас. — Не молчи же!       — Да, жив, — хрипло отозвался Арей и с помощью Евы смог сесть, прислонившись к стволу ели. — Уходи, улетай, хоть что-нибудь…       — А ты? Давай, ты ведь тоже можешь лететь!       — Нет, он… продырявил мне крыло. Живо улетай, я прошу тебя!       — Я тебя здесь одного не оставлю! — завопила Ева и, увидев, что зверь пришел в себя и теперь направляется к ним, встала перед Ареем, закрыв его собой. — Без тебя я домой не вернусь.       — Идиотка, черт возьми! Дура! — закричал он на нее в ответ от охватившего его отчаяния. — Я ему почти до сердца достал, а он еще шевелится… Эта хрень слишком сильная. Ты одна… не справишься. Лети отсюда!       Но Ева не собиралась слушать его запугивания — она прекрасно понимала, для чего Арей все это говорит и не собиралась поддаваться на его манипуляции. Ему было нужно, чтобы она улетела, бросила его и спасалась сама, но девушка даже в самом ужасном из исходов не смогла бы его оставить умирать в полном одиночестве. Перед ее глазами так и стояла до боли знакомая картинка — маленький Арей, вооруженный одним лишь кухонным ножом, защищает ее от взрослых бессмертных, которые были однозначно сильнее, но его это не остановило. Вот и Ева не собиралась отступать — уж лучше умереть вместе с ним, чем трусливо сбежать и видеть, как страдают родители и друзья из-за их решения отправиться в этот лес. Это совершенно не означало, что она не боялась — ей было невероятно страшно смотреть на то, как ликантроп (а девушка теперь была уверена, что это именно он) уверенно приближается к ним, роняя на землю кровь, но не теряя желания растерзать тех, кто покусился на его жизнь и не давал просто так себя сожрать.       — Мама, папа… Вергилий, простите меня. Я, кажется, не вернусь домой, — вдруг подумала Ева, убежденная в том, что это действительно может быть ее последней мыслью. Достав атам, спрятанный в ножнах на поясе, она выставила его перед собой, еле справляясь с дрожью в коленках — ей еще никогда не было настолько страшно, как сейчас. — Но я не брошу его, не брошу…       Найдя в себе остатки сил, Арей дотянулся рукой до девушки и, схватив ее за талию, потянул к себе в единственном последнем порыве, в котором не было ни смысла, ни какой-либо обдуманности — он крепко прижал Еву к себе, даже не надеясь на то, что это ее спасет. Ему просто не хотелось, чтобы она смотрела на то, как самое страшное существо из тех, что им довелось видеть, приближается к ним для того, что разорвать их на части. У Арея не было даже нескольких секунд, чтобы сказать хоть что-то, чтобы утешить девушку или поведать ей о том, как много она для него значит, но мысль о том, что любимая осталась с ним, несмотря ни на что, согрела его окоченевшее от страха сердце.       Внезапный импульс, исходящий откуда-то из груди, заставил Еву открыть глаза, и она увидела, как синяя бабочка, верно остававшаяся с ней все это время, слетела с ее волос и ярко засияла, озаряя все вокруг ярким голубым светом. Внезапно девушке стало спокойно и страх буквально испарился, оставив внутри нее лишь приятную пустоту, которая давала возможность заполниться ей чем-то совершенно иным — уверенностью в том, что она справится несмотря ни на что и сможет спасти себя и Арея от того, что приготовил для них этот проклятый лес. Выставив ладонь перед собой, Ева смогла почувствовать на ней обжигающее кожу зловонное дыхание, от которого по всему телу прошла волна сильной дрожи. Казалось, еще немного и зверь попросту отгрызет ее руку по локоть, но вместо этого девушка услышала жалобный возглас, который был совсем непохож на звуки, исходящие до этого от чудовища. Голубое сияние внезапно стало еще ярче и через мгновение обратилось ослепительно-белой вспышкой, напоминавшей помноженные на сто первые солнечные лучи, выглядывающие из-за горизонта. Ева крепко зажмурилась и прижала голову Арея к груди, пряча его от ослепительного света, который заполнил собой все пространство вокруг них и грозился выжечь не только опушку, но весь лес и их глаза. Казалось, еще секунда и терпеть это будет уже невозможно, но все прекратилось также неожиданно, как и началось. Яркий свет погас с легким и почти неслышным хлопком, сжавшись до размера маленькой бабочки, которая добродушно приземлилась на плечо Евы, продолжая мягко мерцать привычным голубым цветом. Девушка открыла глаза и сделала долгожданный вдох — ей было знакомо это ощущение, появившееся у нее в груди так внезапно в самый нужный момент. Этот сильный импульс она испытывала уже очень давно, когда пыталась защитить себя от чужаков в саду, будучи еще совсем маленькой девочкой. Только вот тогда никакой белой вспышки она не видела, но сейчас это и не казалось чем-то важным — главным было то, что они с Ареем остались живы.       — Ч-что это было? — шепотом спросил он, когда к нему вернулся голос, который он на пару минут потерял от шока. Ева помогла ему подняться на ноги и теперь слегка придерживала за талию, чтобы парень не упал, ведь он даже не успел начать восстанавливаться после тяжелого боя.       — Не знаю, но… смотри, — девушка указала пальцем на темнеющее пятно в траве и Арей понял, что на земле в нескольких метрах от них без сознания на боку к ним спиной лежит полностью обнаженный мужчина, от которого исходил еле заметный дым или пар. — Это и правда был настоящий ликантроп… Поверить не могу. Клео убьет меня, когда узнает, что была права… Нужно проверить, жив ли он.       — Даже не смей к нему подходить. Он нас чуть не убил!       — Если верить историям о них, ликантропы себя в зверином виде не контролируют. Может быть, он не понимал, что делает и просто защищал территорию…       — Или хотел поужинать нами, — поморщился Арей и схватился за правый бок, чувствуя в нем знакомую боль — его сломанные ребра уже начинали понемногу заживать, вызывая в теле неприятное ощущение скручивания. Теперь, немного придя, он, наконец, смог нормально посмотреть на Еву, будто увидев ее впервые. — Это… правда ты? Мне не мерещится?       — Хоть ты и потерял много крови, но тебе не мерещится — это правда я, — улыбнулась Ева и усадила Арея на траву, чтобы он мог отдохнуть, а затем устало плюхнулась с ним рядом. — Интересно, сколько мы с тобой тут уже бродим?       — Черт его знает… Может быть уже скоро наступит утро, но может быть и так, что не прошло и получаса. Здесь все… странно работает. Я даже не понял, как и в какой момент мы потеряли друг друга.       — Я тоже. Вроде держала тебя за руку, а через секунду я просыпаюсь на какой-то поляне, а ты пропал. Я ужасно испугалась.       — Мне до сих пор страшно — вдруг на самом деле это не ты и лес просто в очередной раз решил надо мной поиздеваться, — слабо произнес Арей и прижался щекой к плечу девушки, внезапно ощутив, как его начинает сильно клонить в сон. — Как хорошо, что ты меня нашла…       — Эй, только не теряй сознание! Арей, нельзя сейчас отключаться, не здесь! Ну же, очнись, не смей! — Ева попыталась растормошить его, но уже через пару секунд парень перестал шевелиться, будто действительно очень крепко уснул буквально по щелчку пальцев. Она уже хотела разозлиться на него за это, потому что не желала вновь оставаться в полном одиночестве посреди жуткого леса, как вдруг и сама почувствовала нестерпимое желание лечь рядом с Ареем и закрыть глаза, чтобы забыться приятным и долгожданным сном. Ева понимала, что это ненормально и пыталась сопротивляться этому, но вскоре уставшее от тяжелого испытания тело поддалось сонливости и девушка упала на спину, успев увидеть темнеющие на фоне звездного неба нависшие над ней силуэты.