Несущие Равновесие: Полукровки.

С прошлым стараюсь находиться в ладах. Научился жить с ним — не перечёркивая, не забывая, не отпуская. (Эльчин Сафарли — «Сладкая соль Босфора»)       Швырнув кисточку в сторону, Асмодей придирчиво оглядел картину, над которой работал уже несколько дней, и понял, что ему в ней абсолютно ничего не нравится. Сколько бы он ни бился над ней, ему не удавалось добиться желаемого результата. Посмотрев на испачканные в красках ладони, а затем быстро глянув на часы, которые показывали половину десятого, Асмодей раздраженно выдохнул и направился в ванную комнату, чтобы вымыть руки. Время уже немного поджимало, так что демон решил хотя бы ненадолго забыть о своем творческом провале, ведь ему нужно было выглядеть идеально и естественно. Сбросив с себя повседневную одежду, он быстро распахнул дверцы шкафа и нашел подходящую для случая одежду — на этот раз Асмодей решил остановиться на классическом стиле, отдав предпочтение повседневным темным джинсам и рубашке с серебряными пуговицами. Услышав четыре коротких стука в дверь и сразу узнав, кто к нему пришел, демон нехотя открыл ее и увидел на пороге Ливию, для которой у него сейчас не было ни времени, ни моральных сил.       — По делу или просто так? — без лишних слов спросил Асмодей, впустив ее в комнату. — У меня время ограничено, так что не будем его тратить попусту.       — Куда-то собираетесь? — лениво поинтересовалась Ливия, оглядев демона. По ее лицу даже нельзя было точно понять, нужен ли ей в действительности ответ на этот вопрос — оно было бледным, задумчивым, а взгляд казался совершенно лишенным заинтересованности. — Хорошо выглядите.       — Да, собираюсь. Поэтому, если у тебя есть ко мне разговор, я хочу разобраться с этим как можно скорее.       — Ничего такого, мне просто стало скучно, и я…       Бросив короткий взгляд на мольберт с полотном, девушка прикусила язык — на Ливию с него смотрели знакомые светло-синие глаза, которые Асмодей не успел спрятать за шторами, как делал это обычно. Портрет не выглядел законченным, но даже таким он показался девушке невероятно красивым — от этого ее губы сами собой скривились в горькой ухмылке.       — Нравится? — резко спросил демон, проследив за взглядом Ливии. — Пока что не получается добиться идеального оттенка синего, но я над этим работаю.       — Она… знает, что вы ее рисуете? — неуверенно прошептала девушка, покосившись на портрет.       — Нет, а должна? Это мой маленький секрет и тебе лучше об этом не болтать. К тому же, в этом нет ничего особенного.       — Как скажете… Только кончик носа у нее вздернут чуть больше, да и такого томного взгляда вы на ее лице никогда не увидите.       — Насчет носа ты права, а если говорить о выражении лица, то я решил немного пофантазировать, — улыбнулся Асмодей одними уголками губ. Ливия настороженно посмотрела на демона — она еще никогда не видела его в таком странном настроении за то время, пока они были знакомы. Он выглядел очень довольным и совершенно не походил на себя обычного — холодного и неприступного мужчину, к которому из сотни ключей нужно подобрать один-единственный, чтобы удостоиться даже мизерного внимания.       — Будьте осторожны, если кто-то увидит ваше… творчество, это обязательно дойдет до Повелителя, — как можно более спокойно произнесла Ливия и отвела взгляд от портрета, будто даже смотреть на него было непозволительно. — Мальбонте не разрешает распространять изображения Евы, только королева пишет ее портреты, и никто более. За пределы дворца они не попадают.       — Спасибо за предупреждение. Тогда мне понятно, почему о принцессе так мало информации за пределами Виктуара… Как интересно. Возможно, на его месте я бы поступил также.       — Вы к ней собираетесь? Снова?       — Я должен перед тобой отчитываться? — усмехнулся Асмодей и, скрестив руки на груди, хмуро посмотрел на Ливию сверху-вниз. — Мы с тобой вроде бы договорились, так? Меня не делает твоим мужчиной то, что мы несколько раз переспали. Видимо, нам нужно с этим закончить, потому что ты стала путаться и лезть в мои дела. У меня в планах нет тебя наказывать, но я сделаю это, если ты продолжишь себя так вести… Поняла?       — Конечно, я просто проявила любопытство, — пожала девушка плечами, еде сдерживая недовольство в голосе. Все же, ей не хотелось испытывать терпение опасного демона, особенно в ее нынешней ситуации, когда она оказалась зависимой от его решений. — Извините, что влезла не в свое дело. Не думала, что вас это заденет.       — Меня это не задело, я просто не хочу, чтобы ты тратила мое и свое время. Мне пора… Тебе тоже.       — Как угодно, я зайду в другой раз. Хорошего вам вечера.       Не дожидаясь, пока Асмодей выставит ее отсюда, Ливия отвернулась от него, еле сдерживая в себе желание сказать что-то еще напоследок, и вышла из комнаты, не потрудившись закрыть за собой дверь. Демону же было абсолютно все равно на ее поведение, по крайней мере в этот момент — куда больше его волновало то, чтобы разговор с Евой прошел как по маслу от и до. В последнее время он допустил несколько ошибок, позволив себе немного расслабиться в ее компании, но теперь, осознавая, что его время в городе подходит к концу, Асмодей решил, что пора действовать более решительно.       — Если у нее не будет выбора, то все пройдет легче, — мрачно подумал он и неуверенно глянул на себя в зеркало, сначала совершенно не признав себя в отражении. Что-то в нем казалось демону чуждым и незнакомым, словно это было не отражение, а какой-то неудавшийся морок, созданный для того, чтобы попытаться неумело его обмануть. — О чем я вообще думаю?.. Нужно сосредоточиться.       С силой сжав переносицу двумя пальцами, Асмодей глубоко вздохнул и вышел из комнаты, закрыв дверь на простое заклинание, защищающее от проникновения внутрь без разрешения или приглашения. Узнав, что кто-то бродит по дворцу и вынюхивает информацию, демон решил обезопасить и свое пространство от вторжения — все же, у него было много того, что следовало скрывать. Зайдя по дороге в сад на кухню и попросив прислугу принести в нужное место все необходимое для чаепития, Асмодей сверился с часами и неторопливо вышел из дворца, ощутив приятный прохладный ветерок на горячей коже. Он даже смог немного привести его мысли в порядок и будто смел в сторону из головы всё не имеющее смысла в данный момент. Для разговора демону была нужна ясная и холодная голова, чтобы не сболтнуть чего-нибудь лишнего, что в последнее время происходило даже слишком часто.       Зайдя в сад, слегка затемненный пышной кроной деревьев от света ярких фонарей дворца, Асмодей быстро нашел ту самую беседку, куда уже было доставлено все, о чем он просил: небольшая чайная доска, керамический чайник, чахай, чахэ, выполненные в форме открытых морских раковин, пиалы, деревянные иглы, щипцы и чайный совок. Внимательно оглядев все это и пересчитав, демон проверил принесенную воду в большом керамическом чайнике — она оказалась идеально чистой, будто ее секунду назад доставили сюда прямо из ледяного горного источника. Налив нужное количество в чайник, Асмодей зажег небольшие огоньки на кончиках пальцев и коснулся ими посуды — огонь тут же окружил ее, слегка приподняв над столом, чтобы не повредить деревянные предметы.       — Как здорово! — раздался рядом с демоном восторженный шепот, от которого по всему его телу пробежала горячая волна от легкого удивления — он совершенно не заметил, как Ева пришла сюда, а она, разумеется, это сразу почувствовала. — Я вас испугала? Извините. Надо было покашлять или громче топать.       — Я сосредоточен на том, чтобы все… прошло идеально, — ответил Асмодей и ненадолго отвлекся от подготовки к чаепитию, чтобы разглядеть девушку с ног до головы — она была одета в ханьфу, но на этот раз в насыщенно голубой с белым верхним халатом, украшенный вышивкой и поясом нежно-розового оттенка. — Вы… Вам очень идет этот наряд. Он подчеркивает цвет ваших глаз.       — Вам тоже иногда стоит вылезать из строгих черных вещей, хоть они вам и идут. Они прибавляют вам солидности, но в такие моменты вы мне кажетесь еще старше, чем выглядите.       — Я достаточно старый, чтобы таким и казаться, принцесса. Хотя, до нашего общего любимого друга мне еще далеко…       — Какая интересная формулировка — любимый друг, — усмехнулась Ева, присела на мягкую подушку, лежащую поверх деревянной скамьи и немного помолчала, чтобы дать демону вновь сосредоточиться на том, чем он занимался. — А какими же еще могут быть друзья?       — Дорогими, любезными, старыми, верными, бывшими — вариантов много и все они означают что-то свое и совершенно разное, — пожал Асмодей плечами и проверил температуру чайника, коснувшись его кончиком пальца. — Но все это всего лишь пустые слова, которые иногда без дела вылетают из наших ртов. Важны не они, а то, что мы делаем.       — А что вы делали, чтобы быть Вергилию другом? И что сделали, чтобы перестать им быть?       — Какие… интересные вопросы вот так сходу… Если говорить совсем честно, то я — один из худших претендентов на роль настоящего друга. Я не очень в этом хорош, но я… пытался. Однако ничего хорошего из этого не вышло, как вы уже могли догадаться. Он меня ненавидит.       — Я не думаю, что есть хоть кто-то в мире, кого Вергилий может действительно ненавидеть, — покачала Ева головой, переключив внимание на множество сортов чая, которые лежали в маленьких фарфоровых коробочках — она не хотела встречаться взглядом с Асмодеем, чтобы не растерять уверенность. — А если даже и так… Ненависть — это сильное чувство. Мы ненавидим только тех, кто когда-то побывал в нашем сердце. Вы ведь тоже когда-то ненавидели его. Вы сердитесь друг на друга — я это вижу и так остро чувствую каждый раз… Словно это моя злость, а не ваша общая.       — От эмпата трудно что-то скрыть, — усмехнулся Асмодей, скрыв этим легкое волнение, которое он испытывал от слов девушки. На мгновение поймав ее взгляд, он уже не собирался его отпускать и теперь они молча глядели друг на друга, ожидая продолжения разговора, который оборвался на столь смущающем моменте. — Знаете… Отношения чем-то напоминают мне чайную церемонию. Я их вижу именно так.       — Неожиданное сравнение, если честно… И чем же?       — Ваши действия зависят от того, что вы хотите получить в итоге.       — Так… От того, что конкретно вы будете делать, зависит то, каким получится чай? — неуверенно предположила Ева, поглядев на множество приготовленных для чаепития предметов. — Я не так уж много понимаю во всем этом, но выглядит весьма… солидно.       — Конечно, вы правы, — кивнул Асмодей и, взяв в руки одну из фарфоровых коробочек с чаем, протянул ее девушке, присев с ней рядом. Она вдохнула аромат чайных листьев, который сразу переместил ее куда-то далеко отсюда — на высокие горы и изумрудную траву, покрытую росой и устланную почти невесомым туманом. — Но важен еще и сам процесс, а не только конечный результат. Чайная церемония именно о процессе, о ритуальности и значении всего действа… Мне интересно, что чувствуют влюбленные люди и бессмертные, когда только идут навстречу друг к другу. Что это — тоска, желание, томление в груди, нестерпимый жар или лютый холод? Что чувствуют те, кто влюблен?       — Это… трудно описать словами. Слишком много всего одновременно.       — Но мне правда очень интересно. Вдруг я уже влюблен, но просто этого не понимаю? Сжальтесь и утолите мое любопытство.       — Эм… Вам не кажется это слишком… интимным разговором? Это не погоду обсуждать, — холодно произнесла Ева, но взгляд отводить не стала, серьезно посмотрев демону в его красивые ярко-зеленые глаза, сияющие желтыми искорками. — Как можно не понять, влюблены вы или нет? Это просто то, что вы чувствуете всем своим телом и душой. Сердце болит, когда его нет рядом, тоска ест хуже ржавчины, дни превращаются в тоскливую рутину…       — Это больше похоже на какую-то жуткую болезнь, — скривился Асмодей и девушка, не удержавшись, издала короткий, но звонкий смешок. — Нет, ну серьезно. Это реально звучит как лихорадка у умирающего от неизлечимой болезни.       — Я забыла добавить, что все это одновременно создает такое ощущение… Как бы точнее выразиться?.. В общем, это заставляет тебя получать… наслаждение. Да, наверное, именно так — даже если нам горько и больно от любви, мы продолжаем цепляться за нее, потому что ее вкус слаще всего на свете. Это томительное ощущение в груди, то как сбивается дыхание, как бросает то в жар, то в холод, а от короткого прикосновения по всему телу бегут мурашки… Вам это все знакомо?       — Не знаю, не уверен. А вы… все это чувствовали? Все одновременно?       — Ммм… Не знаю, хочу ли делиться с вами чем-то столь сокровенным, — честно ответила Ева. — Но вам, кажется, действительно просто интересно… Да, это чувство ни с чем не сравнить. Если вы спрашиваете о нем, то это значит, что вы его не испытывали. Вы точно узнаете, когда почувствуете.       — Как захватывающе, я заинтригован вашими словами, — слова демона хоть и прозвучали достаточно искренне, но девушка восприняла их как обычный формальный ответ. — Но мне все эти эмоции кажутся очень утомительными. Разве останутся силы на что-то еще?       — На самом деле бывает по-разному. Кому-то чувства дают много сил двигаться вперед и даже вверх, а кого-то они опускают на самое дно и разрушают им волю. Я сама… не особо много в этом понимаю, но точно знаю, что любовь способна на многое. Иногда мы сами не ожидаем, на что готовы пойти ради настоящих чувств. Это не о желании обладать — это о том, чтобы отдавать.       — Какой тогда в этом смысл? Это совсем невыгодно.       — Вы видите любовь, как какой-то… договор? — предположила Ева и к удивлению Асмодея, с сочувствием заглянула ему в глаза. — Вы должны понять, что это так не работает. Когда вы от всего сердца кого-то любите, вам неважно, любимы ли вы в ответ — вы счастливы лишь от того, что ваш возлюбленный жив, здоров и не знает горестей… Это самая большая ценность.       — Не думаю, что подобное может существовать в реальности, — покачал демон головой и махнул рукой, убрав огонь от чайника, вода в котором разогрелась до идеальной температуры. Следом за этим он поставил пиалы и чахай на деревянную доску и обдал их кипятком, подняв в воздух легкий пар. — Я не верю в бескорыстие. Его не существует.       — Обычно так оно и есть — мы все чего-то хотим, в той или иной степени. В этом я с вами согласна, но… есть в жизни моменты, когда нет времени на такие глупости. Одно бескорыстное решение может изменить все. Когда вы поймете, что готовы без колебаний и условий что-то сделать для другого, тогда у вас не останется вопросов. Вы просто все осознаете без слов.       — Не думаю, что это произойдет, принцесса.       — Я надеюсь, что вам повезет испытать настоящую любовь. Пусть не скоро, пусть даже через столетия… Но я вам ее желаю. С ней… жить лучше.       — Если делать вывод о любви из ваших слов, ваше пожелание звучит двояко — вроде и приятно, но и как-то совсем не радует, — тихо рассмеялся Асмодей и приступил к завариванию первого из выбранных сортов чая. — Я стараюсь держаться того, что доставляет мне удовольствие.       — Например, чаепитие? Никогда еще не видела, чтобы к нему подходили так серьезно. Это выглядит как искусство, — искренне восхитилась Ева, продолжая наблюдать за всем, что делал Асмодей. В его движениях не было ни намека на неуверенность — все они выглядели отточенными и заученными от и до, прямо как па в танце. При этом, они казались изящными и даже расслабленными, словно для демона это было лишь обыденной, но весьма приятной рутиной.       — На самом деле, это и есть искусство в какой-то мере. Различие лишь в том, что здесь нет места самовольству — есть правила и их нужно соблюдать. Самовыражение определяется в выборе атмосферы, посуды и сортов чая, но даже здесь есть ограничения. Это мне и нравится — во всем есть свой порядок.       — Боитесь беспорядка? — тихо предположила Ева, не отрывая взгляда от горячей воды, которую Асмодей тонкой струйкой неторопливо наливал в чайник с заваркой.       — Не боюсь — он меня раздражает, — покачал головой демон, накрыл его крышкой и отодвинул в сторону. — Даже в том хаосе, в котором меня вечно обвиняют, есть свой особый порядок. Если хорошо меня узнать, то рано или поздно перестанешь удивляться моим решениям. Меня боятся и презирают лишь те, кто не понимают мою философию. Для ангелов я слишком порочен, а для демонов — излишне хладнокровен. Так и живу — где-то посередине, но мне все равно. Я всем доволен.       — Разумеется, вы всем довольны, ведь опережаете многих на пару шагов во всем, что делаете. Только вот, когда так много тайн, то рано или поздно какая-то точно всплывет на поверхность…       — Неужели близки к разгадке одной из них?       — О, я близка к разгадке многих из них, — притворно хихикнула Ева и изящно прикрыла ладонью губы. — Но мне очень интересно узнать конкретно об одной из них… Когда-то давно ведьма сделала вам предсказание. Это правильное утверждение?       — Да… Все так, — прищурился Асмодей, но быстро взял себя в руки — он понимал, что девушка могла очень многое узнать благодаря своему небольшому приключению, но ему нельзя было показывать, что его это хоть немного волнует. — И даже не одно. Ничего такого в этом нет.       — Да, конечно… И сейчас вы делаете то, что поможет вам избежать того, что было предсказано?       — Не совсем точная формулировка…       — Вы нервничаете, я же чувствую, — раздраженно фыркнула Ева и выжидающе посмотрела на демона, которому внезапно стало действительно совсем некомфортно от ее пронзительных синих глаз. — Не будьте трусом. Я же знаю, что вы кто угодно, но только не трус.       — Принцесса… Вы должны понять несколько очень важных вещей, — тихо произнес Асмодей и протянул ей пиалу, от которой исходил терпкий и насыщенный аромат чая. — Мы бессмертные, но далеко не всесильные существа. Каждой силе в этом мире найдется противостоящая и равноценная сила — таков принцип баланса и он проверен временем. Это означает, что даже самые могущественные демоны или ангелы могут встретиться с тем, кто будет равен им по силе, даже если он не окажется бессмертным.       — То есть, среди ведьм есть такие, что могут быть опасны для нас? Это вполне логично, но все равно удивительно. Вы хорошо об этом знаете?       — Да, пришлось как-то раз познакомиться с их возможностями, — ухмыльнулся Асмодей, но совершенно не весело. — Знакомство вышло весьма интересным, если к этому относиться, как к опыту. Они могут быть невероятно опасными, но таких ведьм немного, даже среди темных.       — Можете рассказать именно о таких? — попросила Ева и очень серьезно посмотрела на демона, который тихо вздохнул, увидев, что девушка не собиралась уходить без ответов. — Если это поможет мне, то я… в долгу не останусь.       — Вас на это толкает страх, а я такое не люблю. К тому же, быть у меня в долгу может стать для вас… неподходящим опытом.       — Не пытайтесь меня смутить или напугать — не сработает. Страх — это не совсем подходящее слово. Я беспокоюсь за свою жизнь, но больше этого я не хочу, чтобы некая… весьма опасная сила оказалась не в тех руках.       — Хорошо, тогда мне есть, что рассказать, — согласился Асмодей и задумчиво поглядел на уже опустевшую чашку из-под чая. — Известных ковенов темных ведьм не так уж много, мне известно всего четыре. Два из них проживают относительно недалеко отсюда — один на севере, а другой еще дальше на востоке, за горным хребтом и лесом у его подножья. Северный ковен когда-то жил в этих лесах, причем совсем недавно, но ваш отец потребовал от ведьм освободить территорию по нескольким причинам: первая — освоение земель для расширения города, вторая — ему не нравилось такое соседство, он никогда им не доверял. Не без проблем, но Мальбонте добился того, чего хотел — ведьмы покинули эти места, но поговаривают, что они обещали вернуться и забрать свои земли обратно, даже если будет нужно разрушить все до основания. Но это лишь слухи.       — Вы знакомы с кем-то из северного ковена? — спросила Ева, ощутив уже знакомую тревогу, но не подав виду.       — Да, знаком. Если честно, даже такому, как я, не по себе от некоторых ведьм, которые принадлежат к северному ковену. Они сами зовут себя «Отшельницы», так как мало контактируют даже с другими темными ведьмами, которые считают их излишне… радикальными. Да, это подходящее слово.       — Если другие темные ведьмы считают их радикальными, то даже представить страшно, чем они занимаются. Видимо, это что-то действительно жуткое.       — Все дело в ритуалах, которые они проводят, — ответил Асмодей и на его лице появилось выражение отвращения и брезгливости. — Много крови, грязных вещей и другой мерзости. Ходят слухи, что бессмертные пропадают на окраинах поселений, расположенных на севере. Эти случаи разбросаны по обширной территории и большинству будет трудно проследить связь, но я подозреваю, что там творится что-то совсем темное. Таинственные исчезновения поблизости от ковена черных ведьм никогда не сулят ничего хорошего.       — То есть, они могут готовиться к чему-то? — предположила Ева, прекрасно понимая, что так оно и есть.       — Вы неплохо осведомлены. Да, если бессмертные пропадают, и никто не может их найти даже спустя долгое время, значит и искать больше некого. Темные ведьмы используют тела в безотходном производстве, для их ритуалов может пригодиться абсолютно все: внутренние органы, кости, глаза, языки — да что угодно. Им все это сгодится.       — Это… просто отвратительно. До тошноты.       — Тогда пейте чай — легче будет слушать, — улыбнулся Асмодей и указательным пальцем пододвинул к девушке пиалу с ароматным напитком. — Это еще не самое мерзкое, что вы можете услышать об «Отшельницах». При этом, лучше них мастериц зелий не найти, так что их продукция пользуется большой популярностью. Ради нее демоны и даже ангелы готовы мириться с той мерзостью, что эти ведьмы творят. Я сам приобретал у них некоторые… полезные вещи, но уже давно этого не делал — даже меня начало от них тошнить, хоть я не привередливый, когда дело доходит до того, что мне срочно что-то нужно.       — Лучше мне не знать, что вы у них приобретали, а то не удержусь и попрошу завести на вас дело за приобретение нелегальных товаров, — фыркнула Ева и недовольно посмотрела на демона, который лишь пожал плечами в ответ, ничуть не смутившись. — Что за самоуверенность? Думаете, я не смогу схватить вас за хвост?       — Я не сомневаюсь в том, что сможете, но только не сейчас. Я не первый и не последний из тех, кто торгует с ведьмами. Вы удивитесь количеству их клиентов… И все же, главное не это. Я говорю о них, потому что они могут представлять серьезную угрозу. Нынешняя глава ковена — весьма амбициозная полубезумная дама, помешанная на возрождении своего божества. И кстати, она убила предыдущую главу, так что вы должны понимать, что она за личность. Это то, что я узнал благодаря своим источникам, назвать их не могу, так что вам придется просто поверить на слово.       — Я думала ведьмы должны повиноваться главе ковена. Разве нет?       — Вы говорите о других ведьмах, у которых есть какие-то моральные принципы, но эти не такие, — покачал головой Асмодей и скривил губы, явно показывая свое отношение к этому. — Я хоть и не особо люблю подчиняться, но, когда было нужно, я это делал и уважал своего генерала. Это необходимо, чтобы не начался губительный хаос, но «Отшельниц», кажется, это вполне устраивает, потому что убийство предыдущей главы ковена делает убийцу новой главой. По их философии настоящая глава смогла бы предотвратить свою смерть, а если нет, то это означает, что она не была достойна своего титула или стала слабее, так что больше его не заслуживает. Вот такие правила.       — Это жестоко, но я совершенно не удивлена, — тихо произнесла Ева, чувствуя, как страх понемногу отступает. — А еще я теперь не так сильно испугана всем этим. Неизвестность куда страшнее. Думаю, глава этого ковена вполне может подойти на роль той, кому нужна я… А что насчет второго, который далеко на востоке?       — С ними все куда сложнее, — слегка разочарованно ответил Асмодей и цокнул языком. — Этот ковен отличается особой скрытностью. У них нет своего названия или каких-то известных отличительных признаков, даже их личная символика мне не известна… Они больше похожи на тайную организацию, чем на ковен — это и привлекает к ним внимание. Многим хочется узнать, какие секреты скрывают эти ведьмы, хотя не удивлюсь, что вся их скрытность является обычной мишурой.       — Возможно им просто нравится уединенная жизнь. Не вижу в этом ничего особенного, у многих из нас есть тайны. То, что они есть у темных ведьм меня совершенно не удивляет.       — Не забывайте только, что некая неизвестная вам ведьма что-то замышляет против вас. Нужно понять, какой ковен опаснее в данный момент. Нужно их изучить как следует, но я все же думаю, что это не особо вам поможет.       — И что же мне, скажите на милость, тогда поможет? — немного раздраженно спросила Ева. — Предлагаете зарыть голову в песок и ждать у моря погоды?       — Нет, вам нужно уходить куда-нибудь подальше отсюда, — резко оборвал ее Асмодей и ненадолго отвел взгляд в сторону, чтобы собраться с мыслями. Девушка удивленно посмотрела на него, забыв даже о том, что обычно она легко бы разозлилась из-за такого поведения — такая внезапная перемена в настроении демона совершенно сбила ее с толку. — Здесь вы как на ладони, в Виктуар не так сложно попасть, как думает ваш отец. Я сам много раз бывал в городе без его ведома.       — Мне вам за это медаль дать? На что вы намекаете?       — Я могу вас защитить — вот на что. Вас это интересует?       — Смотря… какие условия, — запнулась Ева, не совсем понимая, что демон имеет ввиду. — Если они меня не устроят…       — Если бы вы понимали всю ситуацию, то не вертели бы так уверенно своим любопытным носиком, — раздраженно прорычал Асмодей, расценив ответ девушки как детский каприз. — Выбор у вас невелик, если хотите остаться целой и невредимой. Если уж местные ведьмы всполошились, то дело серьезное и я надеюсь, что вы это понимаете. Ваша реакция и желание увидеться, чтобы все обсудить, говорят сами за себя — вам страшно и не пытайтесь это скрыть.       — Чего вы хотите добиться? Унизить меня? Даже если вы и правы, я не собираюсь прятаться!       — Что тогда будет с вашим несчастным возлюбленным, если с вами что-то случится? Вам его не жаль?       — Не вмешивайте в это Вергилия! — сердито прошептала Ева и уже хотела подняться с места и пойти прочь, но внезапно поняла, что не может этого сделать — что-то держало ее здесь, не давая сбежать. — Вы… Вы ничего не знаете о нем. Он ничего не боится!       — Это вы его плохо знаете, принцесса, — покачал головой Асмодей и крепко стиснул чашку горячего чая, которая тут же остыла и покрылась инеем, будто на улице внезапно стало очень холодно. — Если вы окажетесь в реальной опасности, он бросится на помощь, забыв о собственной безопасности. Он умрет вместо вас, он будет страдать вместо вас, вы должны это знать! Не стройте из себя наивную дурочку. В итоге пострадаете вы оба, а я…       — Вы так говорите, будто… знаете, что меня ждет. Что вы знаете?       — Считайте это хорошо развитой интуицией. Крупицы информации складываются в общую картину, пусть и весьма туманную, но это только пока. Вы ведь и сами это чувствуете, так зачем противитесь?       — Ваши предложения? — еле заставила себя произнести Ева, ожидая увидеть удовлетворение на лице Асмодея, но оно осталось непроницаемым и холодным.       — Как я уже сказал, вам стоит спрятаться, хотя бы на время, пока не пройдет некий определенный день, — спокойно ответил демон, будто обсуждал погоду, а не возможную смерть своей собеседницы. — Осталось только понять, какой конкретный день является тем самым, когда за вами планируют прийти.       — Вы подозрительно много знаете об этом. С чего бы мне вам доверять? Может, вы с той ведьмой заодно?       — Если бы это было так, мы бы сейчас с вами не сидели и не болтали здесь так спокойно — я бы не стал церемониться. Зачем мне это по-вашему? Мне что, нечем заняться?       — Ладно, так и быть, насчет этого я почему-то склонна вам верить, — еле заставила себя проговорить Ева и очень тихо вздохнула, чтобы успокоиться и взять себя в руки, а Асмодей замолчал, давая ей на это время. — Но прятаться я не хочу. Я не могу просто взять и сбежать. Как я объясню это родителям? Мне нужно посещать Академию, у меня есть обязанности…       — И еще куча разных оправданий, я понял, — снисходительно фыркнул демон и удрученно покачал головой. — Ваше упрямство вызывает раздражение, а мне совсем не нравится это чувство. Я предлагаю вам помощь, я могу вас защитить. Нужно только ваше согласие.       — Зачем вам мне помогать? Что вы хотите взамен?       — Снова строите из себя дурочку? Ладно, я вам подыграю… Я ведь уже говорил, что вы мне нравитесь. Мне не все равно, что с вами будет. Довольны?       — Хорошо, но вы ответили только на первый вопрос, — прищурилась Ева и скрестила руки на груди. — Что насчет второго? Что вы хотите взамен на защиту?       — Пока еще не придумал, но я обязательно это сделаю, если вы согласитесь, — ехидно ухмыльнулся Асмодей и повертел пиалу в ладони, гоняя чаинки по ее дну. — И не смотрите на меня так, это действительно сложный вопрос. Мне нужно время, чтобы обдумать ответ. Вы лучше соглашайтесь, а я пообещаю, что с вами все будет в порядке.       — Мне… Мне тоже нужно время. Я не могу дать ответ вот так сразу. Я должна все как следует обдумать.       — Думайте, принцесса, думайте, но не слишком долго, потому что времени, как мне кажется, осталось совсем немного. Я скоро покину город, я уже об этом говорил. Тогда у меня не будет возможности вам помочь… Будете по мне скучать?       — Пф, вы серьезно? — улыбнулась Ева и задумчиво поглядела на демона, не понимая до конца, серьезно он спрашивает об этом или просто шутит. — Даже не знаю, если честно. Я до сих пор не уверена, что о вас думаю. Вы… странный и непонятный, но с вами… интересно общаться — этого я отрицать не могу.       — Ну, хоть на этом спасибо, — искренне улыбнулся Асмодей, но лицо его вскоре вновь стало серьезным, а от хитрой улыбки не осталось и следа. — Если позволите, я напишу вам письмо. Вы бы на него ответили?       — Отвечу, так и быть. Не думаю, что меня это затруднит. Может быть, хотя бы в письме вы сможете рассказать чуть больше… А сейчас мне пора возвращаться к себе. Завтра начинается напряженная неделя, я должна выспаться. Чай, кстати, был очень вкусным. У вас талант.       — Рад, что смог угодить… Вас проводить?       — Я бы сказала, что можно, но если мой отец увидит вас рядом со мной, он точно не будет доволен, — покачала головой Ева и вдруг вспомнила о том, что взяла с собой тот самый зеленый камушек и вытащила его из потайного кармана в рукаве. — Возьмите. Спасибо, он нам очень помог.       — Нет, пусть будет у вас, — покачал головой Асмодей. — Это подарок. Вдруг еще пригодится? Вещь полезная, не отказывайтесь.       — Я не спорю, но… вы уверены, что он вам не нужен?       — Мне не нужен этот камень, чтобы оставаться незамеченным. Вам он принесет больше пользы, чем мне. Лучше обдумайте мое предложение и дайте ответ как можно скорее. Доверьтесь своей интуиции.       Ева кивнула Асмодею вместо прощания и уже поднялась со скамейки, чтобы поскорее вернуться во дворец, как вдруг он остановил ее, неожиданно, но не резко взяв за руку и легонько сжав ее в своей ладони. Все длилось лишь несколько мгновений, но их хватило, чтобы демона пронзила невыносимая боль, пробежавшая по его телу, словно обжигающая стремительная волна. Несмотря на это, Асмодей не отпустил руку Евы сразу, будто эта боль больше не имела никакого значения. Прошло еще несколько долгих секунд, и он все же разжал пальцы, не сказав ни слова, чтобы объяснить свой жест, а девушка не стала задавать вопросов, смущенная таким внезапным порывом. Спрятав горящую ладонь в рукаве, Ева резко развернулась и рванула в сторону освещенной фонарями дороги, мысленно убеждая себя ни в коем случае не оглядываться. Бегом поднявшись по лестнице, она, наконец, оказалась в спасительной тишине просторного коридора и теперь могла спокойно обдумать все, что ей рассказал Асмодей. Девушку сильно пугала уверенность демона в том, что ей стоит покинуть город, чтобы спрятаться — это могло означать то, что даже ему непонятно, как решить надвигающуюся проблему, суть которой все еще не была до конца ясна, отчего Еве становилось только страшнее. Это походило на блуждание в полной темноте, когда нет никакого источника света, но есть нечто, притаившееся в ней, словно смертельно опасный хищник. Тревожность, безнадежность и навязчивый страх — вот, что чувствовала девушка сейчас от всей этой ситуации. К этому еще примешивалось и ощущение полнейшей изоляции и одиночества, ведь на самом деле это касалось лишь ее и больше никого. Возможность спрятаться на несколько мгновений показалась очень заманчивой, но Ева быстро отмела эту мысль в сторону, к тому же, совсем недавнее странное поведение Асмодея лишь добавляло сомнений.       — Нет, я не буду прятаться, я должна приготовиться, я должна оставаться сильной, — вслух прошептала девушка и обняла себя за плечи, чтобы почувствовать хоть немного тепла, в котором она сейчас так сильно нуждалась.

***

      Покинув жилую часть дворца, Арей быстрым шагом направился в смежное здание, которое представляло из себя множество кабинетов, залов и бесконечных коридоров, их соединяющих. Тут проводились публичные или тайные советы, различные сборы и срочные совещания, но интересовало парня лишь одно место — Главный архив. Здесь всегда было немного посетителей, но сейчас он выглядел совершенно пустым, а от этого казался даже еще более огромным, чем обычно. Величественные колонны, массивные статуи ангелов и демонов, постоянная прохлада, а также легкий полумрак лишь добавляли этому месту еще большей таинственности, которая всегда создавала особое настроение у тех, кто сюда попадал. Несмотря на то, что сейчас здесь почти никого не было, у входа в помещение с особым доступом находилась многочисленная охрана, которая следила за тем, чтобы никто случайный и тем более посторонний не попал в архив без разрешения. Связано это было с тем, что в Главном архиве хранились особо важные документы, древние свитки и фолианты, содержащие тайные сведения, которые нельзя было доверить простым бессмертным и даже младшим членам Парламента, одним из которых и являлся Арей. Достав из нагрудного кармана рубашки разрешение от Мальбонте, парень подошел к стражам, стоявшим у запертой двери особой секции, а затем молча протянул его одному из них.       — Цель посещения? — спросил хмурого вида демон, с подозрением разглядывая бумагу с подписью и печатью от самого Повелителя.       — Образовательная, — коротко ответил Арей и выжидающе посмотрел на него. — Это же не запрещено?       — Нет, проходите. В вашем разрешении указано четыре часа. Прошу соблюдать правила пользования архивом.       — Разумеется, — кивнул парень и нетерпеливо открыл двухстворчатую массивную дверь, попав, наконец, внутрь заветного помещения. Услышав, как замки щелкнули у него за спиной, он напряженно выдохнул и посмотрел на наручные часы. — Только бы времени хватило…       Потратив около минуты на то, чтобы оглядеться в бесконечно огромном помещении архива, высота потолка в котором составляла минимум двадцать метров, Арей прошел к ближайшей деревянной кафедре на мраморной круглой платформе, с помощью которой и осуществлялся поиск всей нужной информации. На кафедре лежал увесистый и определенно неподъемный фолиант, подсвеченный тремя кристаллами голубого цвета, который был справочником, содержащим в себе перечисление всех имеющихся в архиве документов, свитков и книг. Положив ладонь на старую обложку из темной чешуйчатой кожи, Арей закрыл глаза и постарался сосредоточиться на том, что ему было нужно.       — Фамильные древа херувимов, престолов, серафимов и ангелов из знатных семейств, — тихо произнес он и книга тут же зашуршала страницами, вскоре показав ему нужные, на которых аккуратным подчерком были выведены нужные свитки и их местонахождение. — Отдел двенадцать, стеллаж пятый, третья полка снизу… Отлично.       К удаче Арея, идти до нужного места ему долго не пришлось, так как двенадцатый отдел находился почти в центре, где и стояла кафедра. Пройдя между стеллажами, заполненными ветхими и, вероятно, невероятно ценными свитками, парень, наконец, обнаружил нужную полку — она была буквально завалена ими и разобраться, какой конкретно свиток ему был нужен, казалось невероятно сложной задачей. Взяв первый из них наугад, Арей уже через пару минут отшвырнул его — в них значились хорошо знакомые ему имена некоторых действующих членов Парламента, а он был абсолютно уверен, что они ему роднёй уж точно не приходятся. Осмотрев еще несколько, парень с интересом начал вчитываться в те свитки, которые немного отличались от других — помимо имени и звания, о некоторых ангелах была предоставлена достаточно разносторонняя информация, например, указывались цвет кожи, глаз, волос, рост и другие отличительные признаки, вроде крыльев и даже родимых пятен. Арей припомнил, что так обычно делали, когда составляли родословную аристократов, для которых все эти черты имели особое значение, ведь они являлись тем, что передавалось из поколения в поколение. Это было символом принадлежности к родовитому семейству.       — У матери были… пшеничные волосы, очень светлая кожа и такие… вроде голубые глаза… Слишком расплывчато, — разочарованно подумал Арей и уселся на пол, окружив себя свитками с генеалогическими древами. — Эти признаки никак не помогут мне ее найти. На что я вообще рассчитывал?..       Раздраженно глянув на них, парень еле удержался от того, чтобы швырнуть их куда-нибудь подальше, но, пересилив себя, продолжил вчитываться в имена и краткую историю жизни каждого упоминаемого ангела, надеясь обнаружить хотя бы намек на какую-то связь с собой. Никогда еще Арей не был так сильно сосредоточен на чем-то — впервые его действительно волновало то, что он изучал, ведь это были не бесплотные знания, которые могли даже никогда не пригодиться, а нечто очень важное лично для него. Ему отчаянно хотелось найти ту, что была его семьей, ту, что родила его и оставила по какой-то ужасной причине, чтобы, возможно, однажды найти ее и посмотреть ей в глаза. Арей не знал, что ожидал в них увидеть и какие ответы он мог получить. Он хотел знать о смерти отца, о том, почему его бросили и как так вышло, что ему, будучи совсем маленьким, приходилось добывать себе пропитание на окраинах пустынных адских земель. Спустя годы парень почти забыл вкус этих мелких земноводных и сорных крыс, но сейчас он вернулся к нему, как напоминание о том, что ему пришлось пережить, прежде чем милосердная королева Небес и Ада обратила на него свой взор.       — Вики — моя настоящая мама, — напомнил себе Арей, внезапно почувствовав себя перед ней виноватым. — Я просто… хочу узнать правду и все.       Все время сверяясь с часами, парень продолжил изучать бесконечные свитки, вглядываясь в каждое имя, описание внешности и занимаемую должность. Спустя два часа рядом с ним уже высилась целая гора изученных генеалогических древ и Арей решил, что нужно хотя бы часть из них сложить на место, чтобы не вызвать недовольство немногочисленных работников архива, которые редко проходили мимо него, очевидно следя за столь поздним посетителем. Все они были хмурыми на вид ангелами и демонами, стереотипными библиотекарями из анекдотов, но парень почему-то догадывался, что с ними лучше не связываться. Бережно разложив все изученные свитки по своим прежним местам, Арей взял еще один и сел на свое прежнее место, скрестив ноги и положив очередное генеалогическое древо себе на колени. На этот раз ему попалось действительно родовитое семейство — что ни имя, то серафим или престол.       — Агафемнот, Ларсегаль, Мэрисоль, Хейнельгаль… Одно имя хуже другого, — усмехнулся парень, немного растеряв внимательность из-за их замудренности и сложного написания. — Пожалованы земли на юге, западе, юго-востоке в количестве пятнадцати наделов… Недурно. Ежегодное жалование из казны Цитадели золота и серебра весом в тридцать три килограмма… Черт, зачем кому-то столько добра?..       Арей начинал чувствовать необъяснимое раздражение — ему самому были чужды стремления к богатству и такой огромной роскоши. Пробежавшись глазами к концу списка, парень вдруг почувствовал, как сердце пропустило удар, а затем со всей силы ударилось о грудную клетку, словно от испуга, хоть это и был совсем не страх.       — Габраил, Руфия… — Арей провел пальцем по двум линиям, которые вели от этих имен вниз к одному единственному, рядом с которым не было особых титулов или званий, но, как и у остальных, оказалось краткое и весьма художественное описание внешности. — Волосы цвета весеннего солнца, глаза василькового оттенка, хрупкое телосложение, невысокий рост, кожа молочного цвета… Беатрис. Это ведь… можешь быть ты, правда?       Арей сам не понимал, верит он в это или нет, но сердце его стучало, как безумное, будто интуиция изо всех сил пыталась так подать ему знак. Парень водил пальцами по имени, выведенному чернилами на шершавой бумаге, словно это могло дать ему какой-то ответ. Лишь через несколько минут он понял, что оно значится последним в семейном древе — Беатрис, кем бы она ни была, не имела ни мужа, ни детей, но для Арея это еще ничего не значило. От Сибил он узнал, что стал нежданным ребенком, которого были вынуждены отдать, а значит и в родословной его указывать никто бы не стал. И все же, слишком радоваться находке парень не собирался, ведь все это могло оказаться лишь совпадением, которое никуда его не приведет, а лишь попусту распалит и растратит энтузиазм. Еще раз вглядевшись во все имена, указанные в свитке, Арей провел ладонью по его поверхности, в который раз ощутив кончиками пальцев небольшую шероховатость в некоторых местах. Доверившись интуиции, парень поднял свиток над головой, чтобы посмотреть через него на свет.       — Эврика, — довольно прошептал он, разглядев то, что и ожидал увидеть — это оказался герб в виде венка из небольших цветов, в центр которого был воткнут длинный меч. На его рукояти была изображена морда какого-то животного, но из-за ветхости свитка разглядеть, кто это был точно, стало почти невозможно, и все же, больше всего оно походило на медведя. Запомнив герб в мельчайших деталях, Арей свернул фамильное древо и поместил его обратно на полку, а затем медленно опустился на пол, стараясь сохранять спокойствие и трезвый ум. — Если эта Беатрис действительно моя мать, то как мне ее найти? Не могу же я просто спросить об этой семье у Мальбонте… А у Вики? Как вариант, но сначала стоит поискать самому.       Подумав об этом, Арей горько усмехнулся. Если он и правда приходится родственником этой ангельской семье, то неудивительно, что от него отказались — все дело определенно было в его отце. До отмены закона такие связи были незаконными, но даже после этого среди родовитых ангелов и демонов подобное совершенно не поощрялось и даже осуждалось. Зная о том, по каким правилам живет небесная и адская аристократия, Арей совершенно не удивился бы тому, что родители его матери решили скрыть факт рождения полукровки, чтобы не порочить этим ее имя.       — Такие до сих пор живут в древности — выдают замуж дочерей по расчету, следят за чистотой крови… Видимо, хотели найти ей жениха из своих, а вот как вышло… Отец появился в жизни матери, наворотил дел и погиб, оставив ее одну. Из-за этого избавились от меня. Это все он виноват, это только его вина!       Ощутив сильный гнев на отца, которого он даже не знал, Арей с силой ударил кулаком по мраморному полу, чтобы дать выход внезапно нахлынувшим на него эмоциям. Он вспомнил его глаза, которые были теперь его собственными, и почувствовал, как им почему-то стало неприятно, будто в них швырнули небольшую горсть песка. Одна маленькая капля пробежала по щеке парня, оставив за собой тонкий мокрый след, но Арей тут же стер ее ладонью, смутившись от своих противоречивых эмоций, словно его мог кто-то застать в таком состоянии и осудить за минутную слабость. Сразу после этого на него накатил смех — истеричный, тихий, полный какого-то исступления и неверия. Он не понимал, почему смеется, когда внутри все сжималось от болезненного чувства брошенности и одиночества. Это походило на почти беззвучную истерику, и подобное парень испытывал впервые в жизни. Пусть все это и казалось невероятным, но Арей нутром чувствовал, что нашел свою мать, хоть пока и всего лишь на старом клочке бумаги, который оказался единственной зацепкой в этом туманном и непонятном деле из прошлого, спрятанного от него с изощрённой тщательностью. Ему хотелось прямо сейчас собрать вещи и отправиться искать ее, но разум напоминал, что в этом нет никакого смысла.       — Сначала я должен все обдумать, а еще… нужно наведаться в «Гоморру», — напомнил себе Арей. — Это более важное дело. Еве нужна помощь.       Переключившись на мысли о возлюбленной, парень начал постепенно приходить в себя, и тупая боль в груди отступила, сменившись томительной тоской, к которой он уже привык за столько лет. Теперь она, казалось, стала частью его души, ее неотъемлемой стороной и гранью личности, которую парень ото всех скрывал. И, хоть это и было мучительно, Арей уже давно понял, что никогда не откажется от этого чувства, даже если потом станет еще больнее. Прикрыв глаза, парень облокотился на стеллаж и уже хотел погрузиться в размышления о том, что ему дальше делать, как вдруг услышал в отдалении пару голосов, которые очень тихо что-то обсуждали и, судя по всему, разговор этот был весьма напряженным. Изо всех сил напрягая свой слух, Арей поднялся с пола и почти на носочках прошел по направлению к подозрительным звукам, вскоре обнаружив их источник — через несколько стеллажей от него стояли ангел и демон, в которых он мгновенно узнал членов Парламента из высшего звена. Парень неоднократно видел их на Совете и даже припомнил имена.       — Золдан и Мундус, две вечные занозы в заднице, — подумал Арей, глядя на них в щелочку между стеллажами. Золдан был уважаемым демоном-престолом, молодым на вид, но дремучим в своих убеждениях и чувстве стиля, который выражался в ношении традиционных мантий и зализанных назад черных волосах, блестящих от обильного количества воска. Мальбонте сам не назначал его — за вхождение демона в состав Парламента проголосовали несколько лет назад, а он не стал с этим спорить. Мундус же казался полной противоположностью Золдана — он выглядел намного старше и в его русые волосы прокралась седина, но вечно румяные щеки наводили на мысли о раскормленном младенце или, на худой конец, статуэтке пузатого хоттея из человеческих сувенирных магазинов. Что первый, что второй были умными и очень образованными бессмертными, но их консерватизм утомлял не только Мальбонте, но и достаточно терпеливых Вики, Дино и Роберта.       — … промедлим… не будет возможности, — донеслось несколько обрывистых слов до Арея, которые он пока что не мог распознать, как внятную фразу. — Нам нужны… Плевать на способ!       — Если будем действовать поспешно, не сносить нам голов, — громким шепотом произнес, как понял парень, Золдан, а затем послышалось нервное шуршание бумаги, словно ее с силой смыли в руках. — Сначала… предложить кандидатуру… будет выглядеть, как мнение большинства.       — Золото получено, а значит… Иначе будем иметь дело не с Мальбонте, а уже с ним…       Арей прикрыл рот ладонью, услышав, что собеседники резко замолчали, будто уловили его шаги или шумное напряженное дыхание. Опустившись на пол и спрятавшись за стеллажом, парень замер, чтобы не издавать ни звука — ему стало ясно, что этот разговор, который он случайно подслушал, был связан с не самыми легальными вещами. Неприятное ощущение вонзилось в его грудь толстой иглой — как эти двое смели замышлять что-то за спиной у правителя, которому они присягнули на верность, когда были приняты в Парламент?       — Ладно, обсудим это позже, — тихо произнес Золдан после длинной паузы в разговоре. — Он прибудет совсем скоро и будет ждать от нас хороших вестей. Раз уж взялись за дело, нужно его закончить.       — Понял, подготовлю необходимые бумаги к следующему заседанию, — суетливо отозвался Мундус и устало прокряхтел нечто неразборчивое. — Надо замылить глаза нашей многоуважаемой королевской чете.       — Да что тут происходит?! — мысленно зашипел Арей, чувствуя, что эти двое затеяли что-то нечистое. Дождавшись, пока их шаги стихнут и услышав стук закрывающейся двери, парень поднялся на ноги, прислушался, нет ли никого поблизости, и лишь через минуту решился пойти туда, где до этого разговаривали ангел и демон. Тот самый стеллаж, у которого они стояли, казался самым обычным — полки были заполнены различными документами, налоговыми отчетами и другой бюрократической макулатурой. И все же, внимание Арея привлекло то, что в стройном рядочке свитков не хватало одного единственного и он сразу вспомнил, что слышал звук сминаемой бумаги. Это могло означать только одно — какой-то документ Золтан и Мундус отсюда забрали и это как-то связано с тем, что они обсуждали. — Чертовы крысы, что вы задумали?..       Разочарованный тем, что не решился поймать их с поличным, Арей недовольно посмотрел на полку, поджал губы и направился к выходу из архива, решив, что сейчас задерживаться здесь не стоит — вдруг кому-то из них решит прийти в голову вернуться? Тогда станет очевидно, что он все слышал, а этого парень хотел сейчас меньше всего. Несмотря на странное окончание поисков, они принесли хоть и небольшие, но все же какие-то плоды, которые пока что были неясными и весьма туманными. Однако, это ничуть не удивило Арея — он и не рассчитывал, что все будет просто и был готов к определенным трудностям в поисках. Единственное, что тревожило его сейчас, так это то, что ему было совершенно непонятно, как действовать дальше. У него не было большого влияния, чтобы организовать поиски, а обратиться за помощью к Мальбонте или Вики казалось… предательством? Почему-то из головы Арея никак не шло именно это слово, ведь они заботились о нем, в отличие от родителей, не отказались, даже когда с ним приходилось очень трудно и дали все, что только было возможно и даже больше. Парню казалось, что, если он будет демонстрировать излишнее любопытство в поиске своей биологической семьи, он проявит неуважение к приемным родителям и оскорбит их добродетель. Сокрушенный этими размышлениями, Арей покинул архив, отдав страже свое разрешение, которое было немедленно уничтожено, как того требовали правила. Дорога обратно в жилую зону дворца прошла как в тумане, потому что тяжелые мысли не собирались отпускать парня просто так. Где-то в глубине души он жаждал того, чтобы кто-то всесильный, мудрый и добрый протянул ему руку помощи, но понимал, что это просто детские фантазии, порожденные ослабленным после множества лекарств разумом. Словно в напоминание об этом, плечо Арея снова начало ныть, да так, что в глазах стало темнеть от боли. Сейчас ему хотелось добраться до постели как можно скорее и забыться сном, но ноги перестали его слушаться и будто налились свинцом, отказываясь вести парня дальше по коридору к спальне. Он с трудом дышал и соображал, а, коснувшись пальцами своего лба, почувствовал, что тот покрылся ледяным потом, к которому вскоре присоединился еще и озноб. Такое резкое изменение в состоянии испугало бы Арея, если бы он сейчас вообще мог об этом задуматься, только вот сил на это у него совсем не осталось. Парень мог просто мысленно молиться, чтобы все как можно скорее закончилось или кто-то пришел ему на помощь и его молитвы были услышаны — сквозь туман боли и тошноты Арей услышал мягкий взволнованный голос, а следом почувствовал нежные руки, подарившие ему покой одним лишь прикосновением.       — Я держу тебя… Я тебя держу, — прошептала Ева парню на ухо и на удивление крепко обхватила его за талию, забросив руку себе на плечо. — Идем в комнату, нужно вызвать тебе лекаря!       — Нет… Не нужно, не надо, — еле проговорил Арей, замотав головой. — Просто… идем.       Не задавая лишних вопросов и не тратя время на бессмысленные слова, Ева молча кивнула и почти на себе потащила парня по коридору до его комнаты, стараясь не создавать шума. Несмотря на страх и волнение, девушка усилием воли заставляла себя оставаться спокойной, чтобы это не помешало ей как можно скорее уложить Арея в постель. Сделав это, Ева быстро сбегала в ванную и вернулась обратно с тряпкой, смоченной в ледяной воде. Только ощутив ее на своей коже, Арей сквозь помутненное сознание понял, что у него поднялась температура, потому что ощущение от тряпки было таким, будто на его лоб положили кусочки льда.       — Что случилось? Тебе уже не должно быть так плохо, — взволнованно пролепетала Ева, продолжая вытирать его лицо и шею, расстегнув перед этим рубашку. — Почему ты не хочешь, чтобы я позвала лекаря?       — Мальбонте… отстранит меня от боёв, если… увидит в таком состоянии, — тихо ответил Арей.       — И только из-за этого ты готов так мучиться? Ты совсем обезумел?! Это очень хреновая причина!       — Какая есть… Если не согласна с ней, то просто уходи. Не трать время.       — Заткнись, — прошипела Ева и коснулась губами лба Арея, еле сдерживая дрожь, которая постоянно хотела пробраться в ее тело. — Как же хочется тебе врезать! Даже в таком состоянии ты умудряешься меня взбесить… Лежи спокойно, я скоро вернусь.       — Я же просил… никого не звать, — запротестовал парень, но девушка лишь шикнула на него и быстро вышла из комнаты, пообещав, что скоро вернется. — Вот же…       Но сил на то, чтобы долго злиться, у Арея просто не оказалось — их хватало лишь на то, чтобы оставаться в сознании, по крайней мере, хотя бы отчасти. Он то впадал в оцепенение, то выбирался из него и отчаянно глотал ртом воздух, чувствуя, что задыхается от нехватки кислорода. Это состояние было настолько ужасным, что парень уже начал думать, что эти минуты могут быть последними в его жизни, а Ева, вернувшись, найдет его уже мертвым. Такие мрачные мысли на пару с жуткой болью в руке сводили с ума, но Арей держался за то, что ему ни в коем случае нельзя терять сознание, чтобы продолжать бороться за свою жизнь, если она действительно была в опасности. Совсем скоро к боли присоединился сильный шум в ушах — он напоминал бой колокола, доносившийся откуда-то издалека и совпадающий с бешеным биением сердца. Это оказалось настолько невыносимо, что Арей был готов закричать во весь голос или начать рвать подушки и простынь, чтобы хоть как-то выместить на них разгорающуюся в теле агонию. Когда боль достигла той точки, что терпеть ее и оставаться в сознании оказалось практически невозможно, парень внезапно ощутил приятную успокаивающую прохладу на своем лице. Она мгновенно окутала его с головы до ног, будто приподнимая тело над постелью, и подарила спасительное облегчение. Единственное, с чем Арей мог бы это сравнить — это с нежным прохладным ветерком, который обдувает раскаленное на безжалостном солнце тело, или со спасительным водоемом в самом центре жаркой пустыни.       — Что с ним? Ты можешь ему помочь? — услышал парень взволнованный шепот и мгновенно узнал Еву — это определенно был ее голос, и он тянулся за ним из бессознательного состояния, как утопающий за соломинкой. — Я боюсь за него, это происходит уже не первый раз…       — Что-то будто… ломает его защиту изнутри, но я не понимаю, что это может быть, — еще один знакомый голос, который обычно вызывал у Арея лишь раздражение, сейчас подарил ему лишь покой и ощущение безопасности. Положив его голову себе на колени, Вергилий ласково гладил парня по голове прохладной ладонью — так, как может делать только любящий родитель для своего больного ребенка. — Я помогу ему, но…       — Тогда помоги, а остальное попытаемся выяснить позже, прошу тебя!       — Ему скоро станет лучше. Я обещаю, что сделаю все, что смогу. Мне нужно… немного времени.       Не в силах сказать хоть слово, Арей молча слушал их разговор, а затем оказался в полной тишине, будто нырнув под воду. Больше не было боли и шума в ушах — лишь мирный покой и невероятная безмятежность, схожая с моментом погружения в приятный и долгожданный сон, обещавший самые волшебные и сладкие сновидения. Ева, наблюдавшая за всем этим со стороны, не могла отвести взгляда от Арея, с радостью замечая, как его серое от боли лицо вновь приобретает здоровый вид, а закрытые веки перестают дрожать. Немного успокоившись, девушка смогла переключить внимание на Вергилия, благодаря которому ее брату становилось все лучше — ангел продолжал очень деликатно гладить парня по волосам, лбу и щекам, будто снимая с них невидимую паутину кончиками пальцев и отбрасывая ее в сторону. Это было странно завораживающее зрелище и Еве даже казалось, что она смогла застать нечто такое, что никому нельзя было видеть собственными глазами. Возможно, это была какая-то древняя магия, доступная лишь немногочисленным существам, таким, как Вергилий — этого девушка знать не могла, но чувствовала себя так, будто участвовала в необычном таинстве.       — Ты со мной также делал, когда мне снились кошмары? — тихо спросила Ева и тут же мысленно поругала себя, боясь, что отвлекла ангела своим вопросом.       — Не совсем, но похоже, — шепотом ответил Вергилий и, к ее огромному удивлению, наклонился к лицу Арея и коснулся губами сначала его лба, а затем переносицы с такой нежностью, что у девушки внутри все перевернулось от странного чувства, похожего на мурашки, которые за долю секунды пробежали по всему ее телу. Здравый смысл подсказывал Еве, что все это поможет Арею почувствовать себя лучше, но ощущение того, что она застала нечто интимное, заставило ее смутиться. — В его ауре есть трещины… Что-то попыталось разрушить ее изнутри, но я совершенно не понимаю, что могло это сделать.       — Но хотя бы какие-то предположения у тебя есть?       — Я сталкивался с таким в случаях, когда бессмертные теряли стремление к жизни. Мы не можем умереть просто так, но, если таких как мы покидает желание жить, это оставляет подобные следы… Это странно, потому что я не ощущаю, что он испытывает эти чувства. В Арее очень много жизни.       — Однажды такое уже происходило, но не так сильно, — опустошенно произнесла Ева и взяла парня за руку, сжав ее между своих ладоней. — Он не хочет обращаться к лекарю, а я не могу идти против его воли. Как же мне его уговорить?       — Я не уверен, что лекарь, даже самый талантливый, сможет с этим помочь, — покачал головой Вергилий и устало вздохнул — его собственные силы сейчас были на исходе и это сказывалось на самочувствии, которое сейчас оставляло желать лучшего. — Его состояние никак не связано с физической болезнью. Это что-то иное. За ним нужно следить и очень пристально. Если станет хуже, не слушай его — расскажи родителям.       — Хорошо, но надеюсь, что это больше не повторится. Возможно, благодаря тебе.       — Не переоценивай мои силы. Я не всемогущ… Я просто подлатал дыры, как сумел, но они ведь откуда-то взялись. Ты близка с ним, так что тебе нужно стать еще внимательнее. Сейчас Арей очень уязвим, ему стоило бы себя поберечь.       — Он не собирается этого делать, — сердито произнесла Ева, глядя на уставшее лицо парня, который уже не слышал ее голоса и не мог ничего не это ответить. — Легче ему ноги переломать, чем уговорить, что стоит быть осторожнее…       — В этом вы похожи, — устало улыбнулся Вергилий и осторожно переложил Арея на подушку, напоследок коснувшись ладонью его груди. — Сердцебиение выровнялось. Уснул, наконец-то… Думаю, что он проспит до утра без пробуждений. Я могу остаться здесь, чтобы последить за ним. Тебе самой нужно поспать, я чувствую, что тебе не по себе и ты очень устала.       — Неважно, как я себя сейчас чувствую, ему все равно хуже, чем мне. Я останусь тут, чтобы убедиться, что с Ареем все будет хорошо, иначе буду всю ночь ворочаться и думать, как он здесь.       — Тогда я тоже останусь, чтобы… Чтобы тебе не было одной скучно. Если ты, конечно, не против.       — Нет, конечно, диван здесь достаточно большой и удобный, ютиться не придется, — благодарно улыбнулась Ева, в глубине души надеявшаяся услышать эти заветные слова. — Только мне надо ненадолго вернуться к себе. Я скоро вернусь.       — Гляди в оба, сама знаешь, почему, — напомнил Вергилий и девушка молча кивнула, понимая, что он прав — ей стоит оставаться бдительной, несмотря на переживания. — Если почувствуешь что-то… Если это случится, постарайся не показывать, что все поняла. Делай вид, что ничего не замечаешь.       Произнеся последние напутствия, ангел услышал тихий и напряженный вздох Евы, а затем ее торопливые шаги по коридору. Ему было трудно отпускать девушку куда-то одну, но он понимал, что она в любом случае попросит его остаться с Ареем. Решив еще раз попробовать понять, что происходит с парнем, ангел вновь коснулся его груди и закрыл глаза, чтобы сосредоточиться на ощущениях. Энергия стала более спокойной, но Вергилий чувствовал, что то, что случилось, может повториться в любой момент. Он пытался найти источник этой проблемы, но ответ ускользал от него, будто кто-то управлял этим и не давал ангелу во всем разобраться.       — Может, это действительно как-то связано с тем, что на него напал ликантроп? — подумал ангел, пытаясь хоть как-то объяснить себе эти странные ощущения. — Не в полнолуние, но все же… Как же это странно, ничего не понимаю…       Долго размышлять над возможными вариантами у Вергилия не вышло — вскоре, к его облегчению, вернулась Ева, уже переодевшаяся для сна в пижаму. Достав из шкафа два пледа для него и себя, девушка потушила в комнате свет и коснулась янтарного кристалла на прикроватной тумбочке у кровати Арея, чтобы иметь возможность даже издалека видеть его лицо, пока тот спал.       — Это так странно — сейчас он такой спокойный, а буквально полчаса назад чувствовал себя очень плохо, — расстроенно произнесла Ева, расположившись на широком диване напротив кровати и укрыв ноги пледом. — Я чувствую, что в лесу с ним что-то случилось, но на ум приходит только то, что его сильно ранили… Мне за него так страшно…       — Надо будет расспросить его, вдруг он что-то вспомнит? — растерянно пожал плечами Вергилий и медленно, почти неуверенно, подошел к девушке и присел на край дивана рядом с ней. — Мне жаль, что я не могу помочь. Я бы очень хотел быть полезным, но…       — Благодаря тебе Арею стало легче и он смог уснуть, так что ты оказался невероятно полезным, уж точно больше, чем я. Это мне, как его сестре, нужно заботиться о нем, а не кому-то еще… Чувствую себя совершенно бесполезной. Если бы я была такой же умной, как те ведьмы, с которыми познакомилась или такой же опытной, как ты, все было бы намного лучше.       — Я боюсь представить, насколько сильной ты будешь хотя бы в возрасте своего отца, а про мой вообще молчу. С тобой тогда никто не сможет потягаться. Дай себе время и увидишь результат. Нет смысла ожидать от себя великих свершений в столь юном возрасте… Хотя я не могу отрицать то, насколько ты способная. Все быстро схватываешь, всем интересуешься, даже тем, что на первый взгляд многим бессмертным кажется пустой тратой времени.       — Когда это говоришь ты, я верю, что все не так уж плохо, — искренне улыбнулась Ева, польщенная такими похвалами. — И уверенность сразу прибавилась. У тебя талант убеждения. Мне нужно у тебя этому поучиться.       — Но сейчас постарайся просто расслабиться, — предложил Вергилий и протянул девушке руку. — Хочешь, я… заплету твои волосы?       — А ты правда умеешь делать косу?       — Я просто ищу предлог быть к тебе поближе, чтобы не выглядеть навязчивым или слишком очевидным.       — Не обязательно хитрить. В следующий раз просто скажи, чего хочешь, — тихо фыркнула Ева, взяла небольшую расческу со стола с зеркалом и подсела поближе к ангелу, повернувшись к нему спиной. — Если бы знала, взяла бы свою, а то боюсь эта мои волосы не возьмет.       — Я постараюсь все сделать аккуратно, — очень серьезно пообещал Вергилий, но девушка отчетливо слышала улыбку в его голосе. Взяв у нее расческу, ангел начал осторожно проводить ею по кончикам ее волос, осторожно разделяя их на небольшие прядки. — Какие мягкие… Приятно касаться. Каждый раз ловлю себя на этом ощущении.       — Когда я была маленькой, мама перед сном всегда расчесывала меня и пела колыбельные. Благодаря этому я всегда легко засыпала. С ней мне было так спокойно…       — Жаль, что мне не довелось быть маленьким. Я появился на свет почти таким же, каким являюсь сейчас. Мне всегда было интересно, каково это — быть ребенком. Хотелось понять, что значит иметь настоящую семью, родителей, дом… Если честно, когда я повстречал Вики и мы познакомились поближе, я очень быстро привязался к ней. Она… так искренне заботилась обо мне, что я какое-то время действительно чувствовал себя ребенком. Это было очень приятно.       — Мне трудно понять, каково это — родиться сразу взрослым, — задумалась Ева и прикрыла глаза, наслаждаясь нежными поглаживаниями по голове. — Что ты чувствуешь? Как все понимаешь и осознаешь? Умеешь ли ты сразу говорить и ходить?       — Те ангелы, что были созданы, а не рождены, переняли часть опыта своего Создателя. Мы знали очень много, но этого все равно было недостаточно, чтобы все понять, — объяснил Вергилий, печально вздохнул и запустил пальцы в волосы Евы, ласково касаясь ее кожи. — Мы показались бы нынешним бессмертным очень наивными, особенно первый из нас. Он был… чересчур доверчивым. С такими взглядами на мир, какие были у него, он бы не смог жить сейчас, не испытывая постоянных страданий.       — А ты… последний из тех ангелов? Есть ли еще такие, как ты?       — Мне неизвестна судьба большинства из них, но те, с кем я был близок или хорошо знаком, давно мертвы. Некоторые погибли в сражениях с деймосами, кто-то на войне Создателей, а некоторые… лишили себя жизни сами. Многих ждал печальный исход. Как видишь, я хоть и жив, но стал калекой. Нам всем так или иначе досталось, пусть мы и старались сделать мир лучше.       — Это… так печально, — пролепетала Ева дрожащим от горечи голосом. — А еще ужасно несправедливо. Мне очень жаль.       — Не терзай свое сердце попусту, — покачал головой Вергилий и еле ощутимо погладил девушку по плечам, едва касаясь их пальцами. — У тебя и так достаточно переживаний. Старые истории пусть останутся в прошлом.       — Расскажи тогда хотя бы об этих… деймосах. Какими они были?       — Опасными, темными и жестокими. С ними в этом не сравнится ни один из демонов. С этими существами было невозможно договориться, потому что им незнакомо милосердие. Их создание оказалось большой ошибкой, из-за которой пострадали многие, в том числе и некоторые младшие божества, погибшие во время войны с ними вместе с первыми ангелами. Как хорошо, что ты живешь в мирное время…       — Мирное время может закончиться в любой момент, — тяжело вздохнула Ева, вспомнив разговор с Асмодеем и его намеки на приближающуюся угрозу, в существовании которой она теперь даже не сомневалась. — Ничто не длится вечно.       — Не переживай, тебя есть кому защитить, — уверенно и очень серьезно произнес Вергилий прямо ей на ухо, отчего по спине девушки побежали очень приятные мурашки, а коже на шее стало щекотно. — Твои родители, Арей, друзья и я. Мы всегда рядом, так что ничего не бойся.       — А если защищать нужно будет всех вас? Если вы будете в опасности? Если тебе будет нужна помощь?       — Сейчас у меня есть ты, так что я никогда и ничему не проиграю. Любая опасность по плечу, когда есть, ради кого сражаться.       — Я не хочу, чтобы тебе пришлось вновь это делать, хочу, чтобы ты жил спокойно, — нахмурилась Ева и посмотрела на спящего Арея, который даже не шевелился во сне и лишь тихо вздыхал время от времени. — И он тоже… Вы заслуживаете лучшего.       — Иногда что-то происходит не потому что мы заслужили это или нет, — тоскливо улыбнувшись, отозвался Вергилий и разделил волосы девушки на три пряди, чтобы начать заплетать косу. — Наши жизни — это череда случайностей, которые медленно ведут нас к нашему истинному предназначению. Иногда, чтобы стать тем, кем мы должны быть, нам нужно пройти через страдания и боль, лишения и печаль. И все же, впереди всегда можно различить свет, который дарит надежду на лучшее. Никогда не забывай об этом, верь в добро.       Ева не стала ничего говорить, решив немного помолчать и обдумать сказанные Вергилием слова. Ее уже не удивляло, что каждый разговор с ангелом уходил в философские размышления, даже если начинался он с чего-то самого обычного, например, с банального предложения расчесать волосы. Это было невероятно приятно — просто сидеть рядом с ним в комфортной тишине, разглядывать его лицо, отражающееся в зеркалах и слушать, как он иногда еле слышно напевает знакомую спокойную мелодию, отзывающуюся в сердце, словно самые нежные слова любви. Под нее Ева очень быстро уснула в прохладных объятиях, на короткие часы забыв обо всех своих переживаниях и тревогах, время для которых должно было настать уже совсем скоро.