***
Опросив несколько горничных, которые были напуганы до смерти и не смогли поведать ему никакой полезной информации, Мальбонте направился в сторону кухни. Он уже не надеялся узнать что-то действительно важное или найти хоть какую-то зацепку, но все же решил напоследок побеседовать с Мэг, которая из-за своей природной любви к разговорам по душам была в курсе всего, что находилось в поле ее зрения. Поговорить с ней определенно стоило, но Мальбонте заранее настроил себя на то, что не стоит ожидать от этой беседы слишком многого. Как он и думал, даже в такое раннее время Мэг уже бодрствовала и хлопотала на кухне, подготавливая продукты к завтраку. Покашляв, чтобы дать о себе знать, мужчина попытался натянуть на лицо добродушную улыбку, но получилось у него это не очень хорошо. — Господин, на вас лица нет, — печально произнесла женщина, увидев его. — Садитесь, я сделаю вам кофе. — Буду благодарен, — кивнул Мальбонте и присел за большой стол, положив на него руки. — Я думаю, ты уже в курсе всего, что случилось, не так ли? — Как тут быть не в курсе? Весь дворец на ушах, девочки как с ума посходили, да это и не удивительно. Я сама чуть второй раз не поседела, когда обо всем узнала… Надеюсь, Ева и Клео не пострадали? — Клео ранена, но с ней все будет в порядке, а Ева… Я и сам не знаю, как она себя чувствует на самом деле. Говорит, что все в порядке и не нужно за нее беспокоиться. — Да как тут не беспокоиться? — ошеломленно воскликнула Мэг, чуть не выронив чашку, приготовленную для кофе. — Неизвестно, что с ней могли сотворить… Как этот мерзавец вообще посмел ее тронуть… — Я как раз пытаюсь это выяснить, — кивнул Мальбонте. — Ты не замечала ничего странного во дворце? Может, кто-то видел что-то подозрительное и рассказал тебе об этом? — Дайте-ка подумать… Я мало что знаю о делах горничных и стражи, но за свою кухню ответить могу. Иногда… пропадали продукты и готовые блюда. Как сейчас помню — был день рождения Евы и я никак не могла понять, куда делось мясо, которое я запекала для праздника… И так повторялось несколько раз, но я думала, что это я сама просто забыла или напутала. — Почему ты мне об этом не рассказывала? — Если честно, господин… Стыдно было — а вдруг кто из прислуги еду без спроса брал? — стыдливо отведя взгляд в сторону, призналась Мэг и тяжело вздохнула. — Если бы я знала, то не стала бы ничего скрывать. Простите меня, я вас подвела… — Это не твоя вина, перестань, — отмахнулся Мальбонте, решив не расстраивать ее еще сильнее. — Могу предположить, что еду крал именно тот, кто пробрался этой ночью в спальню Евы. Видимо, он где-то прятался… Во дворце слишком много подходящих для этого мест, например, пустые кладовки или необжитые комнаты. Надо все проверить и… Увидев, что Мэг отвлеклась от него и посмотрела ему за спину, Мальбонте резко развернулся, словно ожидая внезапного нападения сзади, но вместо врага увидел Арея — парень выглядел сонным, но был полностью одет, будто вовсе не ложился спать. Медленно и неловко, словно в каком-то трансе, он подошел к графину с водой, стоящему на кухонной тумбе и, не потрудившись налить себе ее в стакан, стал жадно пить, не замечая ничего вокруг. — Арей? В чем дело? — удивленно спросил Мальбонте и с силой выдернул у него из рук графин. — Тебе плохо? — Нет, просто… жарко стало, — вяло отозвался парень, а затем, будто очнувшись от наваждения, посмотрел на него и Мэг, которые глядели на него так, будто он мог в любой момент хлопнуться в обморок. — Я… Ничего не понимаю. Спать хочется… — Тогда почему ты встал? — настороженно спросил Мальбонте, продолжая держать Арея за плечи. — Ты что-то услышал? — А что… что-то случилось? — Ева попросила тебя не будить, но… Да, кое-что произошло. На нее и Клео сегодня ночью напали, но преступник пойман и находится в темнице. — Что? — окончательно пробудившись от странного пограничного состояния, Арей уставился на Мальбонте, а затем посмотрел на Мэг, которая окончательно забыла про кофе и лишь удивленно качала головой. Парень почувствовал себя так, будто земля ушла у него из-под ног. Мысли в голове были спутанными, но одно он знал точно — ему нужно срочно увидеть Еву, чтобы самому убедиться, что она цела и ей больше ничего не угрожает. — Где она сейчас?! — В госпитале, с ней все в полном порядке, не переживай, — попытался успокоить его Мальбонте, но тот, казалось, уже его не слышал. — Арей! Приложив немного усилий, парень нетерпеливо вырвался из его рук и, почти ничего не видя перед собой, выбежал из кухни. Мэг лишь удрученно покачала головой и принялась бормотать что-то себе под нос, но Мальбонте уже ее не слушал. Он был слишком измотан, чтобы спорить с Ареем. В конце концов, ему еще предстояло отыскать место, где все это время прятался демон — возможно, в его убежище могли остаться какие-то вещи, с помощью которых можно было понять, кто он такой и откуда взялся. Совсем позабыв о желании провалиться в глубокий сон после долгой дороги, Арей бежал к госпиталю — он тяжело дышал и почти выбился из сил после полета, но ему было на это глубоко наплевать. Это было сильнее усталости и непонимания, глубже поверхностного страха и волнения. Даже то приключение, что он пережил, отошло на второй план, став лишь призрачным воспоминанием о том, что не имело сейчас никакого значения. Арей бежал и сдерживал слезы, которые вызывало сильнейшее чувство вины — его не было рядом, чтобы помочь Еве, он бросил ее в тот момент, когда она нуждалась в защите! — Бесполезный! Ты ничтожество, просто мусор под ногами! — словно зверь, он рвал себя изнутри, ненавидя и презирая за глупость и безответственность. Для чего он здесь? Чтобы защищать, но он этого не сделал… Он не был рядом, снова подвел, опять не смог помочь… Остановившись лишь у двери, ведущей в госпиталь, Арей неуверенно коснулся ручки — стыд сжирал его, но желание увидеть Еву собственными глазами было сильнее. Зайдя внутрь тихого помещения, он сразу отыскал ее взглядом — девушка дремала на диване рядом с койкой, на которой лежала еще не пришедшая в сознание Клео. Габи тоже был здесь — свернувшись калачиком, он крепко спал в кресле, продолжая держать свою любимую за руку даже во сне. Облегченно выдохнув, Арей почти бесшумно подошел к дивану и сел рядом с Евой. Положив щеку на ладонь, она тихо посапывала, еще не догадываясь, кто к ней пришел. Девушка выглядела беспокойной даже во сне, хмурила брови и морщила нос — очевидно, прошедшая ночь не прошла для нее бесследно и она не чувствовала себя спокойно, даже когда спала. Арей с тоской вглядывался в ее лицо, не смея разрушать этот тихий момент своим вмешательством. Ему хотелось коснуться щеки или хотя бы руки Евы, но он слишком боялся потревожить ее сон. Сейчас она казалась хрупкой и эфемерной, будто сотканной из его собственных желаний и чувств — нельзя прижаться к ней, нельзя коснуться и обнять, нельзя поцеловать и сказать о том, что так долго томилось в сердце, сжигая его в мучительном огне, от которого не было никакого спасения… Арей тихо вздохнул и попытался прогнать из головы эти навязчивые мысли, но получилось у него это с трудом — страх за Еву лишь усилил и так ярко горевшие чувства, сделав его еще более уязвимым перед ней. — Арей? — раздался ее тихий шепот и он, подняв глаза, увидел, что девушка проснулась. В ее синих глазах были заметны волнение и даже страх — она будто боялась его реакции и не решалась заговорить первая. — Ты… — Все знаю, да, — кивнул он и позволил себе взять Еву за руку, почти жадно сжав ее между своими ладонями. — Мальбонте мне рассказал. Прости, меня не было рядом… Прости меня, прости… — Почему ты извиняешься? Ты не обязан дежурить у моих дверей. Так уж… вышло и ничего с этим уже не поделаешь. Я в порядке — это Клео пострадала, а не я. — Что с ней? — как можно тише спросил Арей, посмотрев на спящую девушку, лицо которой было неприятного серого цвета. — Что говорят лекари? — Глубокая рана на животе, но она должна скоро поправиться, — ответила Ева, став мрачнее тучи. — Ей дали снадобье, которое погружает в глубокий сон — так ей не будет больно, пока рана затягивается. Нож, которым ее порезали, оказался зачарованным, так что… — Я понял, на это уйдет какое-то время. Ничего не бойся, у нас работают лучшие лекари. Клео быстро встанет на ноги. — Давай выйдем. Не хочу разговаривать с тобой шепотом. Послушно последовав за Евой, Арей тихо прикрыл за ними дверь и теперь терпеливо ждал, когда она скажет хоть что-то, но девушка, судя по всему, увязла в собственных мыслях. В такой тишине он почти физически чувствовал потребность слушать ее голос, но торопить не стал, решив дать ей немного времени. — Меня хотели куда-то забрать, — наконец, Ева заговорила и голос ее стал звучать еще мрачнее и сосредоточеннее, чем до этого. — Тот демон меня… чем-то уколол, но стража не нашла шприца или даже иголку… Отец заставил их проверить каждый сантиметр комнаты, но все без толку. Сначала я подумала, что меня убьют, но нет… — Тебя больше никто не тронет, — покачал головой Арей и подошел к Еве вплотную, опалив ее лицо своим горячим частым дыханием. — Я буду с тобой все время, не отойду от тебя ни на шаг. Больше ты никуда без меня не пойдешь. — Это не поможет. Ты только пострадаешь, как и Клео. — Она непризнанная, а я — полукровка. Я не люблю так говорить, но… нас нельзя сравнивать. Она хорошая подруга и смелая девушка, но я намного сильнее. — Даже твоих сил может быть недостаточно, — горько усмехнулась Ева и посмотрела Арею в глаза с такой невероятной печалью, что у него болезненно сжалось сердце. — В своих кошмарах я каждый раз оказываюсь в кандалах, а тени рыщут вокруг меня, словно хищные звери… Возможно, мне не удастся этого избежать, как бы я не трепыхалась. Иногда нужно броситься в пекло, чтобы увидеть истинную картину. — Ты говоришь глупости, — упрямо возразил Арей, но его раздраженный тон девушку ни капли не тревожил. Это разозлило парня еще сильнее и он еле сдерживался, чтобы не перейти на крик. — Ты вообще в своем уме? — Не знаю, может быть и нет. Я знаю только то, что уже устала находиться в неведении. Мне надоело видеть эти кошмары по ночам, надоело бояться за себя и близких. Ты сам смог бы не думать о том, чтобы решить все это, пусть даже и пришлось бы рискнуть? — Моя жизнь не настолько ценная, как твоя. Мне о таком можно думать, а тебе нельзя. — Вот теперь говоришь бред тут только ты! — свирепо произнесла Ева и схватила Арею за щеку, с силой его ущипнув. — Не смей больше говорить такое, ясно? Даже не думай. Ты мой брат. Я тебя люблю и ты мне дорог также, как мама и папа. Запомнил? — Мне больно, — поморщился парень и Ева тут же отпустила его щеку, решив, что он имеет ввиду именно эту боль, хотя дело было совсем не в ней. — Я понимаю, что ты имеешь ввиду, но… мне страшно за тебя. Ты не станешь прятаться, хотя это и стоит сделать. Я думаю, что отец попытается убедить тебя и я его поддержу… И все же я знаю, что ты не согласишься. — Ты прав, не соглашусь. Вергилий пытался это сделать и мы… немного поссорились. Не заставляй меня ссориться еще и с тобой. — С трудом могу представить, что вы поссорились. Звучит неправдоподобно. Он слишком мягкий, чтобы с тобой спорить, а ты… «Слишком сильно влюблена в него» — эта фраза звенела в мыслях Арея, но он не смог заставить себя произнести ее вслух, словно, если бы это случилось, ему пришлось бы это принять. Он был умным парнем, но когда дело доходило до таких вещей, умело притворялся слепым и глухим. Если не признавать, значит этого нет и быть не может — именно так Арей вел себя в подобные моменты, как бы глупо это не выглядело. — Ты слишком добрая, чтобы ссориться всерьез, — тихо сказал Арей, отвергая навязчивую мысль. В действительности, все это оказалось не так уж важно — главным было то, что его любимая жива и здорова, а на остальное плевать. — Но если он тебя правда обидел, то я могу вызвать его на дуэль. — Да, хоть отвлечетесь ненадолго от уговоров, — фыркнула Ева, но взгляд ее внезапно потеплел. — Когда я просто вот так болтаю с тобой, мне кажется, что все хорошо, даже если это и не так. Приятное чувство, хоть и обманчивое. Спасибо. — Поблагодаришь, когда все это закончится. Сейчас нужно… Арей осекся, не зная, как продолжить разговор. Узнав кое-что важное от Урании и Присциллы, он хотел рассказать об этом Еве, но слова просто не хотели слетать с его языка. Внутри его горла будто появился какой-то блок, не позволявший ему говорить. Это состояние было очень неприятным, ведь кто-то или что-то будто просто не давал ему самостоятельно принимать решения. — Почему ты замолчал? — встревоженно спросила Ева и положила руку Арею на плечо. — Эй? Что с тобой? — Я просто… немного задумался, извини, — парень замотал головой, стараясь избавиться от странного навязчивого чувства, но это было почти невыполнимой задачей. — Я, наверное, еще не до конца проснулся. — Странно, на тебя это непохоже. Неужели недостаточно за меня испугался? — Не шути так… — А ты что-то не договариваешь. В чем дело? — прищурилась Ева и уставилась на Арея так, будто хотела найти ответ прямо у него на лице. — У тебя и прежде случались эти… странные припадки. Голова не кружится? — Я же сказал, что все в порядке! Хватит, а?! — впервые за все время он позволил себе сделать то, чего никогда не делал — парень отмахнулся от нее, словно от надоедливой мошки и девушка удивленно отдернула руку, проглотив язык. Лишь через секунду он понял, что сделал, но было уже поздно — Ева успела для себя решить, что ей не рады. — Прости, я… — Нет, ты прав. Эм… Я пойду к Клео, ладно? Арей оторопело протянул к ней руки, но девушка лишь неуверенно улыбнулась ему и торопливо ушла прочь, оставив после себя лишь шлейф до боли знакомого аромата нежных полевых цветов. Чувствуя себя последним дураком и коря за грубость, парень опустошенно сел прямо на пол и закрыл глаза. Он сам не понимал, что с ним происходит и откуда взялось такое сильное раздражение, но был слишком утомлен, чтобы попытаться разобраться в себе. Дорога домой отняла у него много сил, а ведь до Омниса ему лететь почему-то было намного проще. Арею пришло в голову, что такая усталость была вызвана снадобьем, что для него приготовила Урания — все же, оно должно было помочь лучше спать и не видеть кошмаров. Возможно, ему действительно стоило просто немного поспать после тяжелой ночи? Набравшись сил, он мог бы снова поговорить с Евой и извиниться перед ней за свое поведение — к тому моменту она, возможно, уже не будет так обижена, как сейчас. Почти в полном забытье Арей добрался до своей комнаты по тихим пустым коридорам дворца и, даже не потрудившись раздеться, рухнул на кровать, запустив руки под мягкую подушку. Из его головы никак не хотел уходить момент, когда он небрежно отмахнулся от Евы, наплевав на ее беспокойство. Да, она, конечно, и сама часто не обращала внимание на собственную безопасность, но она никогда не поступала так, как он сейчас посмел поступить с ней. Всю свою сознательную жизнь Арей старался быть спокойным и сдержанным — такова была цена молчания о собственных чувствах. Если бы он дал себе настоящую слабину хотя бы на мгновение, то Ева бы сразу о них узнала, а парень боялся этого до дрожи. Возможно, накопившиеся эмоции просто вылезли наружу в виде раздражения и полнейшей апатии, а именно их сейчас Арей и ощущал. Сильно зажмурив глаза, он попытался расслабиться и ни о чем не думать, но перед внутренним взором то и дело появлялось расстроенное лицо Евы, не понимающей, в чем же она провинилась. — Прости, Кроха, я просто… болван, — пробормотал парень, уткнувшись лицом в подушку. — Я не специально. Я не… Сам не заметив, как это случилось, Арей крепко заснул. Он даже не успел сообразить, когда Морфей явился по его душу, но с радостью ухватился за успокаивающую сознание легкость, которую мог подарить лишь долгожданный сон. Сперва ему ничего не снилось и парень видел лишь темноту, обволакивающую его, словно мягкие облака. Она была приятной, заботливой и деликатной, как материнские руки, укачивающие любимое дитя — по крайней мере, Арею так казалось, потому что в раннем детстве ему этого испытать не довелось. Он помнил лишь теплые и очень нежные ладони Вики, которая по поводу и без любила садить его к себе на колени и подолгу гладить по голове, нашептывая какие-то ласковые слова. Еще Арей помнил руки Мальбонте — сухие, жесткие, словно каменная поверхность, но невероятно надежные. За них можно было ухватиться и быть уверенным, что тебя ни за что не отпустят и никогда не позволят упасть. А может, ему просто хотелось в это верить и он лишь выдавал желаемое за действительное? Лениво открыв глаза, Арей увидел, что все еще лежит на собственной постели, а в окно пробиваются золотистые солнечные лучи. Повертевшись с бока на бок, парень провел ладонями по лицу и лишь тогда заметил, что одежда, которая на нем была в момент, когда он уснул, куда-то испарилась. На нем были лишь хлопковые пижамные штаны в клетку, в которых он спал чаще всего. Пытаясь вспомнить, когда он успел переодеться, Арей глянул на часы — время было совсем ранее и ему захотелось полежать еще немного, пока сонливость окончательно не пройдет. Он уже успел вновь закрыть глаза, как вдруг услышал доносящийся из ванной комнаты звук воды и мгновенно пришел в себя, подскочив на кровати. Шаря взглядом в поисках кинжала, парень даже не сразу понял, кто зашел в комнату, а когда поднял взгляд, приоткрыл рот от удивления — из ванной в одной футболке на цыпочках выскользнула Ева и, увидев, что Арей проснулся, радостно улыбнулась. — Надеюсь, это не я тебя разбудила, а то еще очень рано, — виновато произнесла она и, быстро подойдя к кровати, плюхнулась рядом и юркнула к нему под одеяло, словно ласковая кошка. Увидев ошеломленное выражение лица парня, девушка приподняла брови и хихикнула. — Ты словно с луны упал. Почему ты на меня так смотришь? У меня что-то с волосами или…? — Нет, я просто… Когда ты успела прийти? — удивленно спросил Арей, продолжая наблюдать за тем, как Ева сладко потягивается рядом с ним. — Ты… уже не злишься на меня? — А я разве злилась? Не припомню такого… Ты еще не проснулся, милый? — Милый? С каких пор ты меня так стала называть? И почему ты ходишь… в таком виде? — Да что с тобой такое? — рассмеялась Ева и приблизилась вплотную к Арею, пытаясь утянуть его обратно под одеяло. — Ты, кажется, совсем не выспался и твоя голова туго соображает в такую рань. — Это все… какой-то бред, — парень изо всех сил замотал головой и вновь уставился на девушку, которая все это время наблюдала за ним и, кажется, действительно не понимала, почему он задает все эти вопросы. — Я помню, что ты… рассказала мне о том, как вы с Вергилием поссорились, а потом… — Вергилием? Ты вообще о ком? — Ч-что? Как это о ком? Ты же за ним по пятам ходишь все время, хватит делать вид, что не понимаешь! — Ты случайно вчера головой не ударился? — фыркнула Ева и обвила руками шею Арея, сев к нему так близко, что это уже никак нельзя было назвать приличным. Парень тут же смутился и отвел взгляд в сторону, но отстраняться не торопился. — Не хочешь сходить к лекарю? Или, может, мне самой стоит тебя немного подлечить? — Нет, я в порядке, кажется… — пораженно пробормотал Арей и сразу замолчал, стоило ему почувствовать теплые губы Евы на своей шее. В сравнении с его температурой они казались даже прохладными, но то тепло, что они дарили, касалось не его тела, а проникало сразу внутрь — туда, где было дрожащее от волнения сердце. Парень не смел пошевелиться или даже вдохнуть от переизбытка чувств, совершенно не замечая, как его чутье отчаянно вопит о том, что это все совершенно неправильно. — Я думала, что ты уже успел привыкнуть, но ты каждый раз так дрожишь, словно это впервые, — шепнула Ева и ласково сжала губами мочку его уха. Арей вздрогнул от приятных ощущений, которые стали распространяться по его телу, будто дикий ураган, уже не понимая, волнует ли его неправильность происходящего или ему на это наплевать. Эта странная реальность была его идеальной фантазией и от нее было сложно отказаться — Ева была рядом с ним и прижималась к нему так, будто, даже если бы мир рухнул, она ни за что бы не прекратила его обнимать. И все же, частицы разума в Арее сохранились и он тоскливо посмотрел на девушку. — Это… просто сон, да? — хрипло спросил парень. — Все не по-настоящему… Ты не любишь меня так. — Раз это сон, то почему ты сопротивляешься? — улыбнулась Ева, внезапно совершенно не удивившись такому странному вопросу. — Во сне можно делать все, что угодно, потому что никто ничего не узнает. Ты меня хочешь? — Очень… Ты даже не представляешь, как сильно. — Тогда иди ко мне. Обними меня так крепко, чтобы у меня не было сил думать о ком-то другом. Не нужно быть джентльменом — мы оба знаем, какой ты на самом деле. Словно моряк, плывущий на прекрасный голос опасной сирены, Арей протянул к Еве руки и крепко обнял ее, забыв о всякой деликатности — девушка всегда казалась ему невероятно хрупкой, хотя на самом деле никогда такой не была. Ее упругое, но очень нежное тело походило на натянутую тетиву лука, готового выстрелить в сердце любого, кто окажется рядом с ней. Арей мало, что понимал в женщинах, но еще меньше он понимал, как могут быть опасны такие сильные чувства, как любовь и страсть. Он многие годы держал их в узде, не давая им вырваться наружу, но они продолжали терзать его изнутри, словно обезумевшие от голода звери, добравшиеся до своей добычи. Коснувшись лица Ева лишь кончиками пальцев, Арей закрыл глаза и сделал глубокий вдох, а когда открыл их, девушка, его комната и постель исчезли — вместо этой идеальной картины теперь его окружала лишь бескрайняя темнота без единого намека хоть на каплю света. Он уже не первый раз бывал в этом месте, но лишь сейчас решился всмотреться в эту тьму, как и советовала сделать ведьма — он хотел встретиться со своим кошмаром лицом к лицу. Поднявшись на ноги, Арей пошел наугад вперед, уверенный, что рано или поздно придет, куда нужно. Сначала вокруг было темно так, что нельзя было разглядеть даже руки перед собой, но постепенно мрак стал рассеиваться и стало возможным разглядеть место, в которое он попал. Это было похоже на усеянную острыми камнями бесконечную скалу без намека на растительность и хоть какую-то живность. Воздух, наполненный запахом серы и пыли, был удушающим и им оказалось невероятно трудно дышать, так что Арей делал очень редкие и небольшие вдохи лишь тогда, когда ощущал в этом сильную потребность. На самом деле, он был не до конца уверен, нужно ли ему вообще здесь дышать, но задумываться об этом не стал. Острые камни резали ноги и причиняли боль, но ран на коже не оставляли, так что парень смело двинулся по ним дальше, надеясь понять, что это за место и для чего ему его показывают. Выкашляв порцию попавшего в рот пепла, Арей вгляделся в полумрак и, наконец, увидел внизу большую круглую площадку, сделанную из темного гладкого камня, в центре которой находился массивный пустующий трон из покрытого копотью и блестящей пылью металла. Подойдя к нему и коснувшись поверхности, парень ощутил, насколько он был холодным — даже лед показался бы ему теплее. Одернув руку от подлокотника и почувствовав неладное, Арей уже хотел было сбежать отсюда как можно скорее, как вдруг нечто с силой развернуло его и схватило за шею, выдавив из него весь дух. Испытывая сильнейшее удушье, парень приоткрыл веки и встретился с полыхающим в полумраке взглядом, от которого мурашки побежали по его коже. Тот, кому принадлежали эти жуткие глаза, сжал шею Арея еще сильнее, будто хотел задушить его прямо здесь и сейчас, но тот не мог даже потерять сознание, чтобы сбежать от этой невыносимой боли. Сумев разглядеть когтистую руку и лицо, покрытые темной пепельной кожей, парень осознал, что имел дело с кем-то невероятно опасным… С кем-то не из их мира. — Здравствуй, сын моего сына, — почти ласково, насколько позволял его мрачный голос, произнесло существо. Два массивных крыла раскрылись за его спиной и Арей тут же ощутил невыносимый жар, исходящий от них. — Не схвати я тебя так, ты бы сразу сбежал, хоть ты и не трус… Знаешь, кто я? — Н-нет… — еле сумел произнести парень, вцепившись в его толстые сухие пальцы. — Но ты… зло. — Я Тьма. Твоя Тьма. Я часть тебя и очень скоро тебе предстоит принять ее… Но не сегодня, мальчик. Когда придет время, ты поможешь мне. Я видел твое будущее… Ты покроешь все Небеса и каждый уголок Ада своим войском, ты завоюешь столько власти, что не снилась ни одному бессмертному… Но сейчас ты все забудешь, чтобы потом вспомнить и понять, чего я хочу от тебя. Просыпайся… Почувствовав резкий рывок внизу живота, Арей распахнул глаза и подскочил на постели, почти рухнув с нее на пол. Парня трясло так сильно, что это было почти невозможно терпеть, а все его тело покрылось ледяным потом, будто он за одну ночь оказался тяжело больным. Упав обратно на подушки, Арей продолжил хватать ртом воздух, пытаясь вспомнить, что ему приснилось, но не мог ни за что ухватиться. Он был уверен, что ему снилась Ева, но дальше… все было, словно в тумане.***
Чувствуя себя донельзя взбешенным, Асмодей ворвался в свою комнату, с силой захлопнув за собой дверь. Ливия, которая теперь часто бывала здесь и наблюдала за тем, как он рисует, подскочила на кресле и испуганно сжалась, не уверенная, стоит ли ей сейчас даже дышать. Она пришла сюда буквально пару минут назад, чтобы скоротать время, но никак не ожидала встретиться с разъяренным демоном, который был готов поджечь комнату и ее саму вместе с ней. — Ч-что с вами? — пролепетала она, набравшись смелости. — Что-то случилось? — Уходи, — раздраженно отозвался Асмодей, даже не взглянув на девушку, которая тут же раздраженно поднялась со своего места и подошла к нему, желая прорычать ему в ответ пару ласковых. — Чего тебе? — Вы сами сказали, что я должна быть рядом с вами! Мой брат сейчас с ума сходит от переживаний, но я здесь, потому что вы так попросили! А теперь вы меня гоните? Снова?! — Ну, так иди к нему. Все равно мне пока что ничего от тебя не нужно. — Когда вы перестанете меня мучить? — устало спросила Ливия, скрестив руки на груди. — Я… могу все рассказать своему отцу и тогда… — Тогда что?! — Асмодей посмотрел на нее с бешеной улыбкой на лице, от которой у девушки побежали мурашки по коже. — Все узнают, что ты трахалась с тем, кто дал тебе свою кровь, чтобы затащить правителя Небес и Ада в постель. Матушка и дочка — одного поля ягоды. Обе любите травить тех, кого любите. — Что за бред?! Мама никогда такого не делала! Я… Я скажу, что вы меня принудили! Кому поверят? — Скажи и посмотрим, что будет. — Я — дочь Сатаны, а не девка какая-то! — окончательно вышла из себя Ливия, еле удерживая себя от того, чтобы не влепить демону пощечину. — Если я захочу, твой папочка не будет Сатаной, а ты, что логично, не будешь наследницей и станешь… обычной девкой, да? — Асмодей с усмешкой глянув на девушку, продолжая наслаждаться ее искренней ненавистью. — Это не входит в мои планы, конечно, но… иногда они меняются. — Не посмеете… Вы не пойдете войной на Сатану, потому что за него вступится Мальбонте! — Хватит уже вопить, надоела до тошноты. Иди к брату и держи рот на замке. Долго тебе мучиться не придется. Убрав бархатную ткань с мольберта, Асмодей посмотрел на почти завершенный портрет Евы и почувствовал, как внутри него что-то больно дернулось при виде ее спокойных синих глаз. Конечно, ни один из доступных ему цветов не мог передать их красоту и глубину, но и этого было достаточно, чтобы демон замер напротив портрета, словно завороженный. Ливия сразу заметила эту перемену в нем и тихо усмехнулась. — Знаете, на самом деле мы ничем не отличаемся друг от друга, — почти ласково произнесла девушка. — Мы оба никогда не получим тех, кого так сильно хотим. Вы влюблены в нее. — Что? Влюблен? — Асмодей тихо рассмеялся и повернулся к ней лицом, которое теперь не выражало ни единой эмоции. Почему-то от этого Ливии стало даже больше не по себе, чем если бы демон вновь взбесился, как в самом начале. — Большего бреда я от тебя еще не слышал, птичка. Желание всегда означает любовь? Ты спала со мной, но разве ты меня любишь? Нет, конечно. Ты не настолько глупа. — Ваш взгляд… Вы так смотрите на нее, будто она… какое-то божество. Или вы так наслаждаетесь выражением собственного таланта? — Именно так, хотя… получилось не идеально. Могло быть и лучше. — Разумеется, ведь та, кто вам нравится, даже на полотне должна выглядеть идеально, — продолжала давить Ливия, наблюдая за изменениями на лице Асмодея. — Забавно видеть, как такой великий демон, как вы, сходит с ума от ревности. Думаете, я такая наивная простушка и ничего не понимаю? Я сама живу с ревностью много лет. От вас ею несет за километр… А еще вы боитесь, что с вашей драгоценной принцессой случится что-то ужасное. Вам хочется ее защитить, потому что вам не все равно. Как это мило. — Пошла вон, — прорычал Асмодей, отвернувшись от Ливии. — Иди отсюда и жди, когда понадобишься. Не зли меня, иначе пожалеешь. Больше ничего ему не сказав, девушка покинула комнату, напоследок громко хлопнув дверью. Демон раздраженно стиснул челюсть, а затем вновь посмотрел на портрет Евы — обычно это его успокаивало, но сейчас ему стало лишь сложнее сдерживать внутри себя ту клокочущую ярость, которая накапливалась уже долгое время. Синие глаза теперь смотрели на него не ласково, а с осуждением, словно желая вызвать в демоне незнакомое ему чувство вины. Конечно, их обладательница осудила бы его за то, как он обращался с Ливией, но какое ему до этого дело? Асмодей редко жалел о своем поведении и сейчас не собирался этим заниматься, но мысль о том, что Ева была бы в нем разочарована, заставила его почувствовать что-то… неприятное. — Хватит, — покачал демон головой, глядя на безмолвный портрет. — Скоро все будет хорошо… Хочешь ты этого или нет. Покинув комнату следом за Ливией, Асмодей направился в сторону выхода из дворца, желая посетить темницу. Он и сам не понимал, зачем туда идет — возможно лишь для того, чтобы сорвать на ком-то весь свой гнев. После недолгих объяснений стража пропустила его внутрь и демон быстро прошел по мрачным коридорам до нужной камеры, увидев, что помимо него у нового заключенного есть еще гости — это были Люцифер и Данталиан. Второй, словно тень, стоял чуть позади и по его лицу было ясно, что он чего-то ждет. Увидев Асмодея, он тут же натянул на лицо вежливую улыбку, за которой скрывалось лишь презрение — они оба это прекрасно знали, хоть и делали вид, что это не так. — Кто к нам пожаловал? Герцог Асмодей собственной персоной, — обратился к нему Данталиан и скрестил руки, спрятанные в кожаных серых перчатках, на груди. — Не знал, что вы еще здесь. Ваши земли не зачахнут без должного управления? — Нечему там чахнуть, но премного благодарен за беспокойство, — усмехнулся Асмодей и перевел взгляд на Люцифера. — Давно пытаешься ему в голову залезть? — Несколько часов, — ответил тот немного устало. Белки его глаз почти не отличались по цвету от зрачков — видимо, он истратил на попытки все свои силы и был по-настоящему вымотан. — На его голову поставили сильный блок. Неплохая подготовка… — Если им занимались те, о ком я думаю, то мне стоит этим заняться. Я неплохо разбираюсь в подобном. — Герцог Циниса окажет нам обоим большую услугу, если лично займется этим, — нетерпеливо произнес Данталиан и довольно сложил ладони вместе. — Мы были бы невероятно благодарны, потому что нам необходимо заняться неотложным делом. — Я возьму это на себя, — пожал плечами Асмодей и посмотрел на Люцифера, который выглядел очень недовольным, но ничего на это не сказал. — Идите, занимайтесь своим… неотложным делом. — Тогда расскажи Мальбонте сам, если что-то узнаешь, — отрешенно сказал тот. — Он ждет новостей. — Конечно… Разумеется, отпускать их просто так Асмодей не собирался — стоило демонам отвернуться, чтобы покинуть камеру, он тут же выпустил из рукава невероятно маленькую змейку черного цвета, которая прыгнула на одежду Люцифера и незаметно забралась ему под воротник. Дождавшись, пока он и Данталиан уйдут, Асмодей плотно закрыл за ними дверь и вернулся к пленнику, закованному в цепи. Тот был без сознания из-за постоянных вторжений в его разум и безвольно повис на кандалах, которые крепили его руки к подлокотникам металлического стула. — Очнись, — тихо произнес Асмодей, коснувшись пальцем лба демона, и тот с громким стоном открыл глаза, сразу принявшись озираться по сторонам. — Доброе утро, как спалось? Ой, забыл, что ты не можешь ответить… Интересно, как зовут ту ведьму, которая превратила твои мозги в пудинг? Как думаешь, мне стоит вскрыть твой череп, вдруг я найду там какие-то ответы? Демон молчал, явно готовый к тому, что его будут всячески запугивать. Судя по всему, Люцифер уже не раз пытался это делать, как и Мальбонте, но Асмодей был совсем другим случаем — в свое время он прославился, как настоящий любитель пытать предателей и шпионов, которые попадали к нему в руки во время войны с Данталианом. Только вот заключенный этого, конечно же, знать не мог. — Дай-ка я посмотрю, что с тобой успели сделать? — доброжелательно улыбнулся Асмодей и стал внимательно разглядывать следы на теле демона. — Раскаленные иглы под ногти… Хм, неплохо, но этого недостаточно. Кипяток? Прошлый век… Это скучно, тебе так не кажется? Давай так — я задам тебе вопросы, а ты кивай, если ответом будет «да». Ну что, согласен? С искренней злобой посмотрев на Асмодея, демон лишь обнажил свои желтые зубы в подобии улыбки, а затем с трудом сплюнул тому под ноги сгусток крови — все это явно означало отказ от сотрудничества. Он был явно подготовлен к физической боли — об этом говорили многочисленные шрамы на его теле, которые выглядели довольно старыми. — Хорошо, тогда начнем, — кивнул Асмодей и на его ладони появился длинный металлический инструмент с трехгранным стилетом. — Это троакар. Я считаю его весьма недооцененным предметом. Большинство используют ножи, пилы, топоры… От них много крови, а толку ноль. Клянусь, что ты не умрешь, ведь я не хочу тебя убивать, но будет очень больно, обещаю. Сказав это, Асмодей сильнее сжал ручку троакара и стилет мгновенно раскалился почти добела. Поднеся его к шее демона, он стал медленно загонять его ему внутрь почти до рукояти — тот затрясся от боли и отчаянно завыл, закатив глаза, но пытка продолжалась, несмотря на то, что он и так был близок к тому, чтобы потерять сознание. Выудив троакар из шеи заключенного, Асмодей поднес конец стилета к его бедру и стал также мучительно медленно, будто наслаждаясь каждым введенным сантиметром, всаживать орудие в плоть, внимательно наблюдая за реакцией демона — тот был бы и рад отключиться, но темная магия не позволяла ему этого сделать, продлевая и так невероятно долгие мучения. Запах горелого мяса распространился по душной камере, заполнив ее, словно удушающий газ. — А ты крепкий орешек — еще даже не обмочился! — рассмеялся Асмодей и резко вынул троакар из тела демона, заставив его вздрогнуть от новой порции боли. Кровь брызнула на стены, оставшись на них неприятными влажными каплями бордового цвета. — Знаешь, я и забыл, как это приятно — обычно мои гости почти сразу начинали плакать и умолять меня о пощаде, а это невероятно скучно. Ты — другое дело. Возможно, отсутствие языка немного облегчает твою задачу, потому что ты не можешь орать о том, чтобы я прекратил, но все же… С этими словами Асмодей вогнал троакар пленнику прямо в грудную клетку рядом с сердцем. Тот замычал и стал вырываться, но вошедший во вкус демон не собирался его щадить и стал медленно проворачивать орудие пытки по часовой стрелке, не забывая при этом дергать его туда-сюда, причиняя этим еще большие страдания. Слезы потекли из глаз пленника, но Асмодей не испытывал к нему ни капли жалости — они лишь раззадоривали его желание причинять еще больше боли, доводя ее до агонии снова и снова, пока тот, кто бесконечно долго подвергался этим пыткам, не достигнет момента полного исступления и нежелания находиться в собственном истерзанном теле. Наблюдая за тем, как демон истекает кровью и слушая, как рвутся сухожилия и трещат кости, Асмодей ощущал неописуемый восторг, сравнимый с чистым экстазом. Причинять боль тому, кто посмел покуситься на то, чего он желал сам, оказалось намного лучше, чем пытать военнопленных и предателей. Это было похоже на вкушение самого вкусного блюда в окружении шикарных и вычурных закусок, от которых ломится стол. Когда Асмодей прекратил свою долгую экзекуцию, оставив в своей игрушке для битья с полсотни свежих дырок, кровь в его теле продолжала кипеть, как лава в жерле вулкана. Его красивые зеленые глаза болезненно заблестели и налились красным, а лицо побледнело, словно мужчину внезапно одолела сильнейшая лихорадка. Он убрал с лица челку и выжидающе посмотрел на демона, который так и не потерял сознания, но силы у него остались лишь на то, чтобы тихо мычать и скулить от нанесенных ему увечий. Кровь стекала по нему тонкими ручейками, образуя на полу мерзкие багровые лужицы, при виде которых многих бы попросту стошнило. — Будешь отвечать? — тихо спросил Асмодей и демон, вздрогнув от звука его голоса, в отчаянии кивнул и болезненно застонал. — Отлично… Тебя послали темные ведьмы? Немного помедлив, тот неуверенно кивнул, наконец, сдавшись после многочисленных пыток. Вся его решимость испарилась, оставив после себя лишь отчаяние и агонию. — Это были Отшельницы? Ведьмы, живущие на севере от Виктуара? — снова кивок и судорожные всхлипы. Асмодей нахмурился, но почувствовал удовлетворение — именно этого ответа он и ожидал, но ему нужно было удостовериться в том, что его собственные догадки имеют смысл. — Они хотят провести какой-то обряд? Демон, глаза которого полностью залились кровью, испуганно посмотрел на Асмодей и затрясся всем телом. Судя по всему, именно этот вопрос он боялся услышать и именно на него ему нельзя было отвечать даже под страхом смерти. По нему было видно, что мысленно он уже начал прощаться со своей жизнью. — Обряд… связан с их богиней? С ее Темной ипостасью? Им нужно тело, способное стать сосудом? Демон опустил голову, не решаясь покивать или помотать ею, но Асмодею и без его ответа уже все было ясно. Лично для себя он уже принял решение и был готов привести свой план в исполнение — осталось лишь дождаться возможности.***
Устало потерев слипавшиеся глаза, Ева попыталась устроиться поудобнее на диване, но каждая клеточка ее тела продолжала молить о мягкой кровати и теплом одеяле. Сопротивляться этому было сложно, но девушка продолжала бороться с собой, чтобы и дальше оставаться рядом с Клео — та все еще не приходила в сознание и Еве очень хотелось оказаться рядом, когда подруга откроет глаза. Габи тоже продолжал оставаться в госпитале, не отходя от нее дольше, чем на пять минут. Сейчас он уже не спал, но не говорил ни слова и лишь внимательно следил за всеми изменениями на лице Клео в надежде, что она придет в себя совсем скоро. Хоть лекари и заверили, что с ней все будет в порядке, Габи все равно не мог расслабиться даже на секунду и думал лишь о том, что итог случившегося мог оказаться намного хуже. Эта мысль была невыносимо пугающей, но парень никак не мог выбросить ее из своей головы. Еще он думал о том, что хочет покинуть дворец вместе с Клео, как только она придет в себя, но совесть не давала ему размышлять об этом всерьез — повести себя как трус и сбежать, когда лучшая подруга и ее семья находятся в опасности? Габи никогда не смог бы себе такое позволить, но речь теперь шла не только о нем, ведь сейчас он чувствовал на себе ответственность за еще одну жизнь, которая была ему намного дороже своей собственной. Внезапный скрип двери заставил парня справиться с надвигающейся сонливостью, но на пороге госпиталя оказались те, кого он сейчас хотел видеть меньше всего на свете — это были Люцифер, Данталиан и Олимпия, совершенно не кстати одетая в красивое черное платье в пол, украшенное драгоценными камнями. В нынешней обстановке она выглядела очень нелепо, хоть и весьма красиво. Посмотрев на Еву, Габи обратил внимание на то, каким сосредоточенным стал ее взгляд буквально за одно мгновение. Она поднялась со своего места и выглядела так, будто приготовилась к обороне. — Доброе утро, принцесса, — поздоровался с ней Данталиан с легкой улыбкой на лице, от которой у нее побежали мурашки по коже. — И юный господин, вам тоже доброе утро. — Здравствуйте, — Олимпия слегка опустила голову в знак приветствия, а затем быстро глянула на лежащую на кушетке Клео, рядом с которой стоял Габи, будто заслоняя ее от незваных гостей. — Что ты здесь делаешь? — мрачно спросил Люцифер, обращаясь к сыну. — Мы договаривались встретиться с гостями на завтраке. — Он здесь из-за меня, — быстро сказала Ева, с вызовом посмотрев на всех троих. — Клео моя подруга и я переживаю за нее. Габи здесь, чтобы меня поддержать, ведь мы друзья. Разве это преступно? — Нет, конечно, простите, что так вломились к вам, — слегка посмеиваясь, извинился Данталиан, но глаза его оставались холодными, словно вечная мерзлота. — Как ваша подруга? Мы глубоко сочувствуем вам, такая ужасная ситуация… — Скоро поправится. Спасибо за ваше сочувствие, я тронута вашим вниманием. — Габриэль, идем, — строго произнес Люцифер и кивнул в сторону выхода из госпиталя. — Нужно серьезно поговорить. — Ладно, если это действительно серьезно, — кивнул Габи, внутри полыхая от злости. — Завтрак так завтрак. Ева, я скоро вернусь. — Конечно, все в порядке, — девушка с сочувствием посмотрела на парня, но старалась не слишком выдавать свои эмоции, продолжая чувствовать на себе пристальные взгляды Данталиана и Олимпии, которые ей определенно не нравились. Она не всего знала, но чувствовала, что им ни в коем случае нельзя доверять даже крупицы правдивой информации, поэтому была готова лгать им в лицо прямо при Люцифере. — После этого мне нужно будет с тобой поговорить. Не волнуйтесь, я не буду расспрашивать его о вашем разговоре. — Принцесса так тактична, — лучезарно улыбнулась Олимпия, но Еве ее улыбка больше напоминала оскал волчицы. — Мы не отнимем у вашего… друга много времени. — Спасибо за понимание, — кивнул ей Люцифер и многозначительно посмотрел на Габи. Парню ничего не оставалось, кроме как последовать за ним и остальными. Напоследок он с огромной благодарностью во взгляде глянул на Еву, но ее лицо никак не изменилось, превратившись в маску, с которой нельзя было считать ни единой эмоции. Совершенно не желающий находиться рядом с отцом и тем более в компании Данталиана и Олимпии, Габи пребывал в самом мрачном расположении духа и даже вкусные угощения, которые принесли в малую гостиную для завтрака, не располагали его к полноценному разговору. Он лишь надеялся на то, что все закончится быстро и ему дадут вернуться обратно в госпиталь как можно скорее. Глянув на отца, который тоже не выглядел так, будто эта трапеза приносит ему удовольствие, Габи смерил его вопросительным взглядом, но тот лишь кашлянул в ответ и еле заметно покачал головой. — Думаю, мы можем, наконец, перейти к теме разговора, который я планировал с первого дня нахождения здесь, — деловито произнес Данталиан, аккуратно вытерев руки белоснежной салфеткой и посмотрев на Олимпию, которая тут же отложила приборы. — Люцифер, вы уже обсуждали соглашение между нами со своим сыном? — У нас было не так уж много времени, чтобы поговорить об этом, — ответил тот, искоса глянув на Габи, внутри у которого все похолодело. — Сейчас оно есть, так что… мы можем все обсудить. — По нашему с вашим отцом соглашению вы с Олимпией должны вступить в брак, — будничным тоном произнес Данталиан, будто говоря не о какой-то важной вещи, а о прогулке по парку. — Возможно, что вы не в курсе, но я некогда оказал Сатане большую услугу и пришло время ответить на нее с благодарностью. Мое условие теперь вам известно. — Так это… уже решенный момент? — ошарашенно спросил Габи, поглядев на отца. — У меня нет права голоса? — Как наследник вы должны научиться принимать важные решения и это одно из них, — деловито продолжил Данталиан. — Моя дочь Олимпия — весьма выгодная партия, более богатых и знатных женщин вы в Аду не найдете. По всем параметрам она идеальная кандидатка для того, чтобы стать женой наследника трона Ада, а также матерью будущих наследников. — Я буду счастлива стать вашей супругой, молодой господин, — елейным голосом произнесла Олимпия и положила ладонь на руку Габи, которая теперь стала холоднее льда. — Наш брак будет счастливым и я готова все сделать для этого. — Я понимаю, что тебя эта новость взволновала, но этот союз принесет нашей семье лишь пользу, — без единой эмоции на лице сказал Люцифер и пристально посмотрел на сына. — Если ты не хочешь, чтобы кто-то оказался в неудобном положении, то не стоит отказываться. — Знаете, я бы хотел… немного это все обдумать, — набравшись спокойствия, отозвался Габи и сделал глубокий вдох. — Такое не решается за одно мгновение и я… должен… — Подумай хорошенько, мы тебя не сильно торопим, — растянул губы Данталиан в самой мрачной из своего арсенала улыбке. — Но Сатана прав — не хочется, чтобы кто-то пострадал от неправильного решения… — Я… вас понял. Мне интересно, какую услугу вы оказали моему отцу? Я должен знать хотя бы это, раз уж мне придется расплачиваться за нее. — Все просто — ваш отец не завоевал бы трон Сатаны без моей помощи. Я предоставил ему свою армию. — А кто стал бы Сатаной, если бы не ваша армия? — спросил Габи, уже догадываясь, что услышит в ответ. — Асмодей, — сквозь зубы процедил Люцифер. — Он сам активно не сражался за трон, но мне пришлось бороться против тех, кто был за то, чтобы Сатаной стал именно он. — Значит, дело в амбициях… Мне все понятно. Я пойду, мне… нужно все это обдумать. — И не тяните с этим, молодой человек, — кивнул Данталиан и положил руку на плечо Олимпии. — Моя прекрасная дочь не заслуживает долгого ожидания. — Можешь идти, — тихо произнес Люцифер и Габи показалось, что в его голосе он услышал большую усталость и сожаление. Но ему было плевать на его чувства, ведь чувствами собственного сына Сатана мало интересовался. Встав из-за стола, парень вышел из гостиной, даже не желая ни с кем прощаться хотя бы из вежливости. Его сильно тошнило, а внутри разрастались ярость и отвращение. Последние капли уважения к отцу испарились буквально за одно мгновение. Обменять власть на свободу выбора собственного ребенка — отличный выбор, ничего не скажешь! При этом Габи, конечно же, понимал, что Люцифера могли и обмануть, но сейчас его это волновало меньше всего — он должен был знать, с кем имеет дело, прежде, чем соглашаться на что-то подобное. В любом случае, можно было хотя бы обсудить это с Мальбонте, а не бросаться в авантюру из-за жажды обладать куском власти. В самых расстроенных чувствах Габи поплелся обратно в госпиталь, чтобы присоединиться к молчаливому бдению у постели Клео, но стоило ему открыть дверь, его настроение мгновенно переменилось — девушка сидела на постели в объятиях Евы, которая что-то лепетала и плакала от радости. Подбежав к ним, Габи, не веря своим глазам, посмотрел на пришедшую в себя, но все еще бледную Клео, которая слабо улыбнулась ему в ответ. — Как ты? Болит что-нибудь? — обеспокоенно спросил он, погладив ее по плечу. — Да, мы сделаем все, что ты захочешь, принесем вкусняшек, твои любимые книги, да хоть станцуем, — закивала Ева, выпустив подругу из объятий. — Я только проснулась, мне еще предстоит осмотр, так что расслабьтесь, — тихо рассмеялась Клео. — Вы, если честно, выглядите не лучше меня. Вы что, все время сидели здесь? — Это совсем неважно. Эрелим и Лайла позаботятся о тебе наилучшим образом и ты быстро встанешь на ноги, — облегченно вздохнув, сказал Ева и погладила ее по волосам. — Спасибо тебе огромное. Без тебя я бы пропала. — Глупости. Я мало, чем помогла. Я… слишком слабая. — Не говори ерунды, — нахмурился Габи. — Я видел поле боя и мне ясно, что ты сражалась, как дракон. Твои раны тоже о многом говорят. Сильно болит? — Есть немного, — пожала Клео плечами и попробовала немного пошевелиться, сразу почувствовав тошноту и неприятную острую боль в животе. — Ауч… Неплохо он меня рубанул. Где он, кстати? — Да, его отправили в темницу, он больше никому не навредит, — кивнула Ева, сглотнув тугой комок, появившийся в горле от болезненного выражения на лице подруги. — До этого столько лет никаких преступлений, а тут столько всего разом… И все же мы со всем разберемся, а тебе нужно выздоравливать. Эрелим сказал, что рану нанесли зачарованным оружием, так что на полное восстановление понадобится время. — Я буду о тебе заботиться, ни на минуту не оставлю, — пообещал Габи и погладил Клео по холодной руке. — Буду выполнять любые желания — лишь бы ты побыстрее поправилась. — Не стоит, — покачала девушка головой и на мгновение отвела взгляд в сторону, чтобы не выдать своих настоящих эмоций. — Здесь действительно хорошие лекари и нет нужды сидеть со мной постоянно. Просто заходите иногда, большего мне не нужно. — Как скажешь, конечно, — неуверенно протянула Ева, заметив странное настроение подруги. — Но если тебе будет что-то нужно, даже какая-то мелочь, слуги дворца в твоем распоряжении. — Хорошо, но… думаю, что сейчас мне нужно будет лишь отдыхать и побольше спать. Ты сама как? — По большей части отделалась испугом. Ничего серьезного, правда. Не беспокойся за меня. После этих слов из своего кабинета вышла Лайла и, многозначительно посмотрев на Еву и Габи, подошла к Клео с новыми повязками и лекарствами на маленьком подносе. Глянув на всю эту гору медикаментов, Клео лишь тяжко вздохнула. — Мне пора заняться пациенткой, так что вам пока стоит выйти, — мягко произнесла Лайла, расставляя на маленьком столике разномастные баночки и склянки. — Вы оба сможете навестить ее позже, но сейчас ей нужен полный покой и никаких разговоров. — Ладно, но я зайду через несколько часов, — улыбнулся Габи и ласково сжал руку Клео. — Принесу тебе что-нибудь почитать, а то здесь наверняка ужасно скучно. — Я тоже обязательно зайду и расскажу, что во дворце творится, — пообещала Ева и поцеловала подругу в лоб. — Отдыхай, милая. Мы рядом, если что-то понадобится. Дождавшись, пока они выйдут из госпиталя, Клео, наконец, позволила себе застонать от боли и поморщиться. Ей совсем не хотелось показывать Габи и Еве, насколько ей больно. Рана ныла так, будто ее нанесли буквально только что и ощущения эти были просто невыносимыми. — Я должна сделать перевязку и это будет неприятно, — с сочувствием произнесла Лайла. — И еще… Когда я обрабатывала твои раны, я кое-что заметила и должна тебя спросить… — В чем дело? — испуганно спросила Клео. — Только не говорите, что я еще и чем-то больна… — Нет, все не так. Судя по всему ты еще не знаешь, но… Дорогая, ты ждешь ребенка. — Ч-что? Как… ребенка? Какой ребенок? Откуда?! — Срок еще совсем маленький, но у меня глаз наметан, — улыбнулась Лайла, хоть и немного скованно, увидев реакцию девушки. — У тебя не было никаких изменений в самочувствии? — Не особо… Может быть, только слегка тошнило, — неуверенно произнесла Клео, не до конца понимая, что разговор идет действительно о ней. Это было настолько странно и нереалистично, что она даже решила, будто все это сон и прямо сейчас она проснется, но пробуждение никак не хотело наступать. — Вы уверены? Вы ТОЧНО уверены? — На все сто процентов, дорогая. Из-за твоей раны я провела достаточно тщательный осмотр — мне нужно было убедиться, что твои внутренние органы не задеты. Поверь мне, все достаточно очевидно… Ты не рада, да? — Я… не знаю, что и думать. Я все еще не верю, ведь я… всегда предохранялась. Я пила таблетки, которые рекомендовали именно вы. Ребенок… Нет, этого не может быть! — Как странно, — удивилась Лайла и глубоко задумалась. — Они обязаны были подействовать, может быть ты их неправильно принимала? Такое ведь вполне может быть. Теперь тебе нельзя так нервничать, милая, если ты хочешь поправиться. Постарайся отдохнуть, а уж потом будешь думать о ребенке. И правда, чудо какое-то… — Да уж, чудо… — прошептала Клео и опустошенно склонила лицо на ладони, еле сдерживаясь от того, чтобы не разрыдаться. Мысль о том, что она была беременна, дико испугала ее, ведь девушка помнила об опасности — Данталиан все еще находился во дворце и Ева ей рассказала, что Габи звали на какой-то важный разговор. Что же ей делать, если его действительно заставят жениться на Олимпии? Как ей рожать от того, кто был обещан другой женщине? Бороться за него означает верную смерть, но теперь Клео нужно было думать не только о себе, но ещее и о ребенке, который только недавно появился в ее животе. Как же ей со всем этим справиться и никому не навредить?***
Как и ожидалось, проснувшаяся позже всех Вики быстро узнала о том, что случилось с Евой и Клео этой ночью и теперь, полыхая от гнева, не могла найти себе места. С яростью во взгляде поглядывая на мужа, дочь и Дино, который невольно оказался в центре начинающейся бури лишь из-за того, что пришел в кабинет с отчетом, она с трудом сдерживалась от того, чтобы не закричать на них во всю глотку. — Как вы могли меня не разбудить?! — воскликнула она и тут же поморщилась от боли в пояснице, которая всегда появлялась, стоило ей хоть немного напрячься. — Я сплю, пока во дворце происходит подобное?! Мою дочь могли убить или похитить, а я ничего не знаю?! Предатели — все до единого! Вергилий туда же… Где он вообще? Он был обязан мне все рассказать, маленький паршивец! — Мама, со мной все нормально! — испуганно пискнула Ева и помогла Вики сесть на диван. Мальбонте тоже сперва бросился ей помочь, но при виде горящего взгляда жены, замер на месте. — Видишь, руки и ноги на месте, я в порядке! Клео пострадала намного больше меня, а на мне всего лишь пара синяков и царапин… — Тебе нельзя нервничать, пожалуйста, — взмолился Мальбонте, устало проведя ладонью по лицу. — Мы понимали, что утром ты и так все узнаешь, но не хотели, чтобы ты переживала и не спала… — Мы занимались осмотром дворца всю ночь и нашли предположительное место, в котором мог прятаться этот демон, — решил вовремя отвлечь их Дино, вклинившись в напряженный разговор. — Пока что там ничего не трогали, так что… если желаете ее самостоятельно осмотреть, то сейчас самое время. — С этого момента я должна знать обо всем, что происходит, — твердо произнесла Вики. — Я не пойду, но хочу быть в курсе всего, что будет обнаружено. — Конечно, я не стану ничего утаивать, — пообещал Мальбонте, обрадованный тем, что она начала успокаиваться и говорила уже не так громко. — Ты обо всем узнаешь первая. — Вергилий, наверное, тоже захочет присутствовать, — предположил Дино. — Где он, кстати? Обычно он всегда рядом с вами. — Да, где он? — нахмурилась Вики. — Мне и с ним нужно обсудить, почему я обо всем узнаю самая последняя. — В последний раз я видела его в коридоре рядом с госпиталем, — неуверенно ответила Ева, решив не говорить о том, что поругалась с ним. — Может быть он пошел прогуляться, либо он просто у себя в комнате. Я могу за ним сходить, я как раз думала переодеться. — Ты никуда не пойдешь одна! — прорычал Мальбонте и стиснул зубы. — Идем вместе. — Пап… Вы уже поймали преступника, успокойся. — А если у него есть сообщники? — согласилась с мужем Вики. — Откуда мы знаем? В начале нашего правления меня умудрились отравить сахарным сиропом. Никому нельзя доверять. — Думаете, меня отравят по дороге до комнаты Вергилия? — усмехнулась Ева. — У меня это не займет больше пяти минут. Если вы забыли, то это мы с Клео сражались против того демона, нам на помощь никто прийти не успел. — Все могло закончиться не так хорошо, — нахмурился Мальбонте, сурово посмотрев на дочь. — Ты о себе вообще не волнуешься? — А может это возможность выманить того, кто может быть его сообщником? Если вы действительно в это верите, то почему бы не попробовать. Иди следом, а не рядом. — Быть незаметным — не моя стихия. С этим лучше справляются Вергилий и Арей… Ладно, пойдем. Вики, подожди нас здесь, ладно? — Я останусь с ней, — кивнул Дино. — Сейчас лучше никому не быть одному. Вики лишь вздохнула в ответ, решив не возникать, ведь она сама только что отчитывала свою дочь из-за ее нежелания быть под присмотром. Оставив у двери на всякий случай еще и стражу, Мальбонте пошел следом за Евой, которая быстрым шагом направилась в соседнее крыло. По тому, как она шла, было заметно, что девушка сильно раздражена, но он не собирался идти у нее на поводу — уж лучше казаться плохим отцом, чем являться им на самом деле. Быстро переодевшись в свежую одежду, Ева ненадолго задержалась у зеркала и увидела на туалетном столике маленькую синюю бабочку, которая еле заметно мерцала и мягко размахивала своими крохотными крылышками. Осторожно взяв ее, девушка разместила подарок у себя на груди и бабочка, словно успокоившись, перестала сиять и вновь стала походить на самую обычную брошь. Мысль о том, что в этом маленьком украшении спрятано мощное оружие, будоражила Еву — она все еще помнила ту невероятную силу, которую ощутила, впервые сжав в руке Нокс. Ни один меч никогда не смог бы сравниться с ним. Вместе с восторгом тут же пришла и тревога — как Вергилию удалось создать настолько мощный клинок? Откуда он брал силу для него, из чего этот меч сделан и по какой причине он так идеально лег ей в руку? Решив расспросить об этом лично Вергилия чуть позже, Ева торопливо вышла из спальни, тут же поймав на себе взволнованный взгляд отца. Его разноцветные глаза обычно оставались холодными и спокойными, как гладь озера, но теперь они постоянно метали искры негодования или же источали сильную тревогу. Это очень нервировало девушку, ведь она совсем не привыкла видеть отца таким. — Эта бабочка… В ней спрятано то оружие, что было у тебя в руках? — догадался Мальбонте, указав пальцем на украшение, покоящееся на груди Евы. — Да, оно самое, — решила не отпираться она и коснулась ее ладонью. — Вергилий отдал еще очень давно, но мало рассказал о том, что это такое на самом деле. — Он умелый кузнец. Береги этот подарок. — Непременно… буду беречь. Быстро добравшись до двери, ведущей в спальню Вергилия, Ева на мгновение замерла напротив нее, а затем несколько раз громко постучалась в нее, но ответа не было. Подождав несколько секунд, она постучалась еще раз и еще, а затем приложила ухо к двери, но не услышала за ней ни единого звука. Спустя пару минут Мальбонте все же потерял терпение и постучался так, что дверная рама заходила ходуном, но ответом им двоим была лишь полнейшая тишина. Удивленно посмотрев на отца, Ева решилась повернуть ручку и поняла, что комната оказалась не заперта — это было немного странно, ведь Вергилий не закрывал спальню на ключ только в том случае, если был внутри. Зайдя в спальню, девушка сразу убедилась, что ангела здесь нет — постель была аккуратно заправлена, окно плотно закрыто, из ванной не доносился шум воды. — Может, пошел в сад подышать свежим воздухом? — предположил Мальбонте, быстро осмотрев пустую спальню. — Нет, его обувь для прогулок здесь, а во дворце он чаще всего ходит босиком, — покачала головой Ева, указав на пару легких ботинок, которая стояла в углу недалеко от двери. Мужчина удивленно приподнял бровь — сам он никогда не обращал внимание на подобное. — Скорее всего он во дворце. — Пойду отправлю стражу на его поиски. Сами мы его и за год не найдем в этих закоулках. — Хорошо… Дождавшись, пока отец выйдет из спальни, Ева сняла с груди бабочку и, положив ее себе на ладонь, коснулась губами ее крылышек — украшение тут же ожило и затрепетало, словно в предвкушении. — Прошу, найди Вергилия, — прошептала девушка и тяжело вздохнула. — Мне нужно его увидеть и извиниться… Выслушав просьбу, бабочка быстро слетела с ладони Евы и направилась к выходу из комнаты, но внезапно замерла на пороге, словно растерявшись. Еще ни разу она себя не вела так странно и девушка сразу же почувствовала, как во рту у нее пересохло. Нехорошее предчувствие, словно тонкий шлейф навязчивого запаха, быстро проник внутрь и теперь Ева лишь опустошенно наблюдала за тем, как бабочка пытается отыскать путь к Вергилию, но никак не может этого сделать. Это означало лишь одно — ангел был так далеко, что даже могущественный волшебный артефакт не оказался способен его найти…