***
Взяв с собой только Арея, Мальбонте направился вместе с ним в комнату на третьем этаже, которую все это время занимал Асмодей. Он не тешил себя надеждами, что найдет там какие-то ответы на свои вопросы, но не осмотреть ее было бы как минимум глупо. Дернув ручку двери, мужчина удивился — она оказалась не заперта, словно хозяин спальни и не думал прятать там ничего важного. Ни Арей, ни Мальбонте до этого момента никогда не были здесь и сразу заметили, насколько аккуратным гостем оказался Асмодей — все его вещи лежали на полках и были разложены настолько идеально, что даже самому последнему аккуратисту стало бы неловко. Единственным элементом, выбивающимся из всей этой педантичной обстановки, был массивный мольберт, расположенный в центре комнаты, на котором остались следы уже засохшей краски. — Проверь ящики письменного стола, — попросил Мальбонте и Арей незамедлительно направился к ним, быстро вытряхнув все их содержимое на пол. — Если заметишь что-то подозрительное, сразу скажи мне. Осмотрев гардероб, книжные полки и даже заглянув под кровать, мужчина не обнаружил ничего странного — казалось, вся комната была тщательно убрана прямо перед их приходом. Это натолкнуло Мальбонте на неприятную мысль — судя по всему, Асмодей заранее подготовился к этому дню, стерев все следы своего пребывания во дворце, словно какой-то хитроумный преступник, тщательно продумывающий все свои действия на несколько ходов вперед. Это заставило Мальбонте содрогнуться всем телом — меньше всего на свете ему хотелось, чтобы Ева оставалась с кем-то подобным рядом дольше одной секунды… А теперь она была с ним наедине совсем одна. Это вызывало в нем самый настоящий ужас и невероятное отвращение к самому себе. Он был убежден, что вина полностью лежит на нем и больше ни на ком другом. В это время Арей, испытывающий точно такие же чувства, внимательно осматривал содержимое ящиков, но в итоге это оказалось не самым продуктивным занятием — он нашел несколько книг со стихами, которые однозначно пришлись бы по душе Еве или Силли, а также множество пустых альбомов, записные книжки, блокноты, целую кучу перьевых ручек, чернильницы, кисти и большой набор красок. Единственным, что привлекло внимание Арея, был достаточно толстый и местами потертый альбом. Открыв его, парень увидел, что он был весь заполнен разнообразными карандашными набросками. Асмодей, казалось, рисовал все, что могло бы показаться ему красивым — это были пышные розы, цветущие в их саду, бегающая по лужайке Луна, довольно высунувшая язык, пушистые облака, прячущие за собой полуденное солнце и замершие на поверхности оконного стекла дождевые капли… Пролистав все страницы до конца альбома, Арей почувствовал, как внутри него все похолодело — на последней из них он увидел знакомый ему образ, в котором легко угадывалась Ева. Ее лицо было изображено в настолько мельчайших подробностях, что ему стало не по себе — так хорошо девушку мог нарисовать только тот, кто часами занимался лишь тем, что внимательно разглядывал ее, подмечая даже самые незначительные детали, вроде маленьких прозрачных веснушек около носа, которые было очень трудно увидеть, если не подойти к Еве вплотную. — Он… рисовал ее, — тихо сказал Арей и протянул альбом Мальбонте. — Так точно… Это странно. Мне это совсем не нравится. — Я и не думал, что он занимался подобным, — процедил он сквозь зубы — мысль о том, что Асмодей все время наблюдал за его дочерью, чтобы запечатлеть ее в своем альбоме, приводила его в бешенство. — Очевидно, что он следил за ней… Ты замечал что-то подобное за ним? — Да и не раз, но Ева просила меня не вмешиваться. Зря я ее послушал… Она хотела узнать у него, что вас связывает. Видимо, он рассказал ей про договор, но не все. Видимо, он нарочно утаивал от нее часть информации, чтобы она возвращалась к нему за ней. — Не удивлен. Ева всегда была очень любопытной, а я своим молчанием лишь подогревал ее интерес. Вина лежит на мне. — Думаю, что нет смысла сейчас об этом рассуждать, — покачал головой Арей и еще раз быстро оглядел комнату. — Больше я ничего не заметил. Здесь на удивление пусто. — А я кое-что нашел, но не уверен, что это такое, — задумчиво произнес Мальбонте и показал ему черную стеклянную баночку без какой-либо надписи. Открыв ее, Арей увидел внутри нее ничем не примечательный белый порошок. — Тебе такое знакомо? — Не знаю, но есть способ выяснить — нужно с чем-нибудь его смешать, например, с водой. Попробуем? — Не стоит рисковать, лучше отдам его Эрелиму — вдруг это какой-то яд? Он сможет точно сказать, что это такое. Закрой крышку на всякий случай. Надеюсь, ты не вдыхал эту пакость? — Нет, конечно, — фыркнул Арей и, сделав, как велел Мальбонте, отдал ему баночку с порошком. — Будем дальше осматривать комнату? — Не думаю, что в этом есть какой-то смысл, — покачал тот головой и напряженно выдохнул. — Нужно узнать, что за порошок в этой банке — это может быть чем-то важным. — Хорошо… Я могу отнести его Эрелиму прямо сейчас. — Да, а я пойду в кабинет. Я попросил Роберта принести все имеющиеся в архиве карты той местности, где расположен Цинис. Нужно изучить их как следует, это может помочь. Как только узнаешь, что в этой банке, сразу сообщи мне. — Как думаешь, почему… Асмодей так легко согласился забрать Еву вместо целого города? — наконец, решился спросить Арей. — Это ведь не самый равноценный обмен с точки зрения выгоды, так почему же он… выбрал ее? — Возможно, чтобы мне насолить, — уклончиво ответил Мальбонте, которому в действительности было легче думать, что это произошло именно по этой причине. — Он забрал у нас самое дорогое, не так ли? Это… просто месть. Не волнуйся, мы вернем ее домой. Нужно сосредоточиться на этом, а не на наших переживаниях — Еве они ничем не помогут, а нам будут только мешать. Сконцентрируйся на деле. Выслушав его, Арей лишь кивнул, не желая продолжать расспросы — по лицу приемного отца он видел, как тяжело ему обсуждать эту тему. Оставив его одного в комнате Асмодея, парень направился в лазарет, чтобы показать порошок Эрелиму, а Мальбонте, еще немного осмотревшись, вскоре также покинул ненавистную ему спальню, прикрыв за собой дверь и выставив рядом с ней стражу. Вернувшись в свой кабинет, к своему удивлению мужчина увидел в ней не только ожидавшего его Роберта, но еще и Криса — парень выглядел невероятно бледным, но в остальном сохранял спокойствие. — Я принес все, что нашел, — вместо приветствия сказал Роберт и указал на несколько карт, которые уже успел разложить на большом круглом столе. — Здесь есть старые и относительно новые, так что будет с чем поработать… А Крис пришел, чтобы помочь. — Я неплохо разбираюсь в географии и подумал, что… могу быть чем-то полезен, — тихо отозвался он и неуверенно отвел взгляд в сторону. — Не хочу сидеть без дела. — Спасибо, сейчас любая помощь будет кстати, — ободряюще улыбнулся Мальбонте и Крис вздохнул с облегчением. Подойдя к столу, он бегло осмотрел все, что смог отыскать Роберт — некоторым картам действительно было уже очень много лет, а более новые оказались лишены каких-либо подробностей. — Так, что мы имеем? — Разрозненные данные, неточные масштабы, настоящая путаница с датами… — чуть разочарованно произнес Роберт, уставившись в одну из них. — Такое ощущение, будто Асмодей сделал все, чтобы о его герцогстве ничего не знали. Подозрительная секретность. — Я изучал особенности рельефа подобной местности, — подал голос Крис спустя пару минут напряженного изучения самой старой карты. — Теплое море, как минимум три фьорда длиной примерно по пятьдесят метров… Само герцогство окружено высокими горами, но я уверен, что здесь может располагаться межгорье. Скорее всего, оно покрыто лесом, возможно, что хвойным, если там постоянно холодно… Это все теории, но если сопоставить между собой карты разных столетий, то именно такой напрашивается вывод. — Покажи это место, — попросил Мальбонте и Крис, немного подумав, очертил карандашом небольшое пространство в центре горного хребта. — То есть ты думаешь, что Асмодей как-то скрывает это место? — Он сумел вызвать снежную бурю и снег, который не тает, — невесело усмехнулся парень. — Думаю, он вполне способен как-то спрятать этот проход между горами… И все же я должен сказать, что это только мое предположение. В итоге все может оказаться иначе — например, никакого межгорья нет и герцогство будет спрятано в горной гряде в форме круга… Но это большая редкость. На Земле, например, существует лишь одна подобная местность. — Хоть Асмодей и силен, я не думаю, что он способен поднимать горы по собственному желанию, — покачал головой Мальбонте. — Думаю, твоя теория имеет право на существование. — Какое герцогство находится рядом с Цинисом? — спросил Роберт, посмотрев на Криса. — Ворацес, — уверенно ответил он и ненадолго задумался. — Хотите обратиться к герцогине за помощью? Какие у нас с ней отношения? — В принципе, довольно дружеские, — пожал плечами Мальбонте. — Никаких конфликтов, налаженные экономические связи… Правда, герцогиня Джахи не любит ввязываться с чужие разборки — она ведет очень мирную политику, хотя когда-то Ворацес славился своими жестокими воинами, которых с детства готовили к сражениям. Те дни давно позади. — А в каких она отношениях с Асмодеем? — поинтересовался Крис. — Они хотя бы торгуют? — Да, Ворецес является единственным торговым союзником Циниса. Насколько мне известно, оттуда в Ворацес поставляется древесина, редкие драгоценные камни и металлы. Возможно, нам действительно будет необходимо встретиться с Джахи. Ее может заинтересовать то, что Асмодей похитил мою дочь — она весьма жестока к тем, кто плохо обращается с женщинами. — Тогда с ней определенно стоит встретиться, — заметно взбодрился Роберт. — Даже если она не вступит с Асмодеем в конфликт на нашей стороне, она может стать ценным источником информации. — Да, она вполне может что-то знать, — согласился Мальбонте. — Не думаю, что за столько лет она ни разу не побывала в гостях у своего соседа. Зная упрямство и напористость Джахи, я уверен, что Асмодею пришлось принимать ее в гостях хотя бы раз. — Вы отправитесь к ней? — тут же оживился Крис. — Когда? — Неужели с нами собрался? Нет, Кристофер, это слишком опасно. — Но ведь… Ева пошла на это в том числе из-за меня. Это ведь так, да? — Это был ее выбор, — покачал головой Мальбонте. — Она сделала это, чтобы тебе не пришлось отправиться в Ад и я не могу взять тебя с собой именно по этой причине. Ты должен быть здесь со своей семьей. Твоя мама чуть с ума не сошла от страха, так что не добавляй ей переживаний. — Это место не для таких светлых ангелов, как ты, — согласился с ним Роберт и мягко похлопал Кристофера по плечу. — Неизвестно, сколько времени уйдет на это. Тебе нельзя так рисковать. — И что вы предлагаете, просто сидеть и ждать, пока моя подруга где-то там с этим подонком? — сердито спросил Крис, раздраженный тем, что к нему относятся как к ребенку. — Я хочу помочь. — Ты и так уже помог, — как можно спокойнее произнес Мальбонте и посмотрел ему в глаза. — Мне достаточно того, что Ева может быть в опасности. Я не хочу переживать еще и за тебя. Не упрямься. Разочарованно посмотрев на него, Крис все же промолчал, решив, что не стоит вступать в спор — в любом случае, решение всегда оставалось за Мальбонте и противиться ему было не лучшей идеей. И все же, парень не смог удержаться от того, чтобы не посмотреть на него с явным разочарованием и только после этого покинуть кабинет. — На самом деле я понимаю его, — с сочувствием в голосе произнес Роберт, когда шаги Криса перестали доноситься до них из коридора. — Мне бы хотелось хоть что-то сделать, чтобы отдать долг. — Не думаю, что Ева считает, будто Крис ей должен, — покачал головой Мальбонте и вновь посмотрел на отмеченное место на самой старой карте. — Она была бы недовольна мной, если бы я потащил его за собой, чтобы ее спасти. Я и Арея брать не хочу, но с ним будет сложнее… Этот мальчик был воспитан так, что безопасность Евы должна стоять на первом месте. — Немного несправедливо, тебе не кажется? У него помимо этого обязано быть что-то еще. — Признаюсь честно — в тот момент, когда я согласился забрать его к нам, я об этом не думал. Я увидел в Арее потенциал и хотел развить его, чтобы у Евы был надежный союзник и защитник… Когда я осознал, что это неправильно, было уже немного поздно. В итоге я не смог стать ему настоящим отцом — я всегда был для него наставником, но не более. — Это совсем не так, — усмехнулся Роберт и принялся складывать ненужные карты в стопку. — Он всегда смотрел на тебя с открытым ртом и повторял за тобой все до мелочей — даже его манера боя напоминает твою. Я хоть и не большой специалист — у меня дочь, а не сын, но… мне кажется, что вам стоит поговорить. Сейчас, когда Арей особо уязвим, ему нужна поддержка именно от тебя. Удели этому немного времени… Прости, если лезу не в свое дело, но я посчитал, что должен это сказать. — Дино не рискнул бы давать мне советы в такой момент. — Поэтому я и извинился на всякий случай. — Нет… Ты прав, — признал Мальбонте и глубоко вздохнул. — Я должен с ним поговорить. — Будут еще какие-нибудь указания? — спросил Роберт уже более официальным тоном. — Собери своих разведчиков и пройдись по улицам города. Убедитесь, что никто из жителей не пострадал во время бури. Она уже утихла, но последствия нельзя исключать. Обо всех происшествиях доложи мне лично. — Конечно, будет сделано, Ваше Величество. Попрощавшись с Робертом, Мальбонте, остался один и смог, наконец, немного подумать обо всем, что случилось более трезво и без лишних эмоций. Ему всегда было проще действовать, отбросив мешающие делу чувства, но сейчас это оказалось сделать очень непросто. Он размышлял о том, кого стоит взять с собой, как спланировать маршрут так, чтобы на полет ушло как можно меньше времени и о других вещах, никак не связанных с Евой напрямую. Мальбонте точно знал — если он начнет думать о том, что сейчас происходит с его дочерью, это все только испортит и помешает ему мыслить здраво. И все же, несмотря на все старания, неприятные образы всплывали в его голове, не давая ему полностью успокоиться. Он знал, кто такой Асмодей и понимал, какую именно опасность представляет этот демон, полный пороков и страстей. За жизнь Евы Мальбонте не переживал, но он не мог не волноваться о том, как именно повлияет на нее даже недолгое пребывание рядом с ним. Это тревожило его больше всего остального, но также он не забывал о том, какой сильной личностью является его дочь — Еву почти никогда нельзя было заставить делать то, что ей не нравится. — Асмодей сам не понимает, с кем связался, — печально улыбнулся Мальбонте себе под нос и посмотрел на окно, по поверхности которого стекали капли растаявшего снега. — Хоть бы ей хватило терпения не злить его…***
Нервно шагая из стороны в сторону по кабинету в лазарете, Арей нетерпеливо наблюдал за кропотливыми манипуляциями Эрелима с белым порошком — разложив алхимические принадлежности на металлическом столе, серафим осторожно смешивал его с различными реагентами и что-то бормотал себе под нос, сверяясь с какими-то записями. Заглянув в пару книг и смешав содержимое баночки с небольшими порциями предварительно обожженного порошка, Эрелим спустя несколько долгих минут, наконец, поднял голову и подозвал Арея к себе. — Вы поняли, что это? — спросил он, посмотрев на небольшую колбу, которую тот держал в руке. — Изначально я предположил, что это может быть какой-то неорганический яд и забрел не в ту степь, — признался Эрелим с некоторой неохотой. — Но затем я кое-что заметил и решил, опираясь на свой опыт, попробовать активировать этот порошок двухвалентным европием и трехвалентным диспрозием… Это никакой не яд и даже не снотворное, а всего лишь алюминат стронция. Его можно легко найти даже на Земле. Самая обычная и вполне безобидная вещь. — Люминофор? — искренне удивился Арей и, взяв колбу у серафима, зажал ее между ладоней, сразу заметив легкое зелено-голубое свечение. — Странно… Зачем он мог понадобиться Асмодею? — Это уже не ко мне вопрос. Где вы нашли этот порошок? — В его спальне. Помимо него там не было ничего подозрительного… Ему что, заняться нечем? Для чего ему мог понадобиться люминофор? — Возможно, вы могли что-то упустить? — предположил Эрелим и стал торопливо убирать со стола колбы и скляночки на металлический поднос. — Детективы часто возвращаются на место преступления, когда узнают новую информацию. Предлагаю вам поступить точно также. — Спасибо вам за помощь, — поблагодарил Арей серафима. — Если я что-то выясню, то с меня бутылка хорошего вина. — Я всего лишь выполнял свою работу. В столь мрачное время мне будет приятно просто оказаться полезным. Надеюсь, вы правда сможете что-то узнать. Приходите, если я вам понадоблюсь. — Да, конечно. Еще раз спасибо. Вы мне очень помогли. Взяв баночку с собой, Арей последовал совету Эрелима и решил вернуться в спальню Асмодея. На самом деле он пока даже не знал, что именно собирается там искать, но других вариантов у него просто не было — ему не хотелось возвращаться к Мальбонте с пустыми руками и принести с собой лишь еще больше вопросов без ответов. Закрывшись в комнате, парень еще раз осмотрелся, заглянув даже в самые неожиданные места в поисках хоть какой-нибудь подсказки, но так ничего и не обнаружил. Сев в кресло, он посмотрел на все еще лежавший на столе альбом, который был открыт на последней странице. Ева, изображенная на рисунке, казалась Арею очень похожей на саму себя, но в том, как именно нарисовал ее Асмодей, было нечто чужеродное. Парню не хватило бы слов, чтобы точно описать это странное чувство, но оно заставляло его чувствовать себя крайне неловко — он был уверен, что для демона этот рисунок стал чем-то очень личным. — Рисунок… — задумчиво произнес Арей и посмотрел на окно, через которое в комнату проникал неяркий солнечный свет. Немного помедлив, он, наконец, встал с кресла и подошел к нему, решив проверить свою теорию. — Ладно, попытка не пытка. Зашторив окна как можно плотнее, чтобы в комнате не осталось и капли света, парень стал осматриваться вокруг, чтобы найти какие-нибудь следы люминофора, но вдруг понял, что в тщательных поисках нет никакой необходимости — светящееся вещество было абсолютно повсюду. Все стены, потолок и даже пол были покрыты сине-зеленой краской, представляя из себя множество вариаций одного и того же лица. Подойдя к кровати и посмотрев вверх, Арей, наконец, смог разглядеть, что было нарисовано над ней. — Чертов… извращенец, — злобно прошептал парень и его руки сами собой сжались в кулаки. На потолке он увидел весьма откровенный рисунок, на котором была изображена почти обнаженная Ева — ее тело, согласно задумке художника, лишь слегка прикрывала ткань, напоминавшая покрывало. Вновь посмотрев на альбом, Арей понял, что Асмодей нарисовал лицо девушки точно таким же, как и на карандашном рисунке — чуть задумчивым и полным какой-то странной истомы. Именно это и смутило его больше всего — он никогда прежде не видел на лице Евы подобного выражения, так что оно могло быть лишь плодом фантазии демона. — Ублюдок… С силой дернув шторы, чтобы вернуть в комнату свет, Арей случайно сорвал их с карниза и ткань тут же рухнула на пол, позволив неяркому солнцу вновь спрятать рисунки Асмодея. Тяжело дыша, парень вышел из спальни и, захлопнув за собой дверь, прислонился к ней спиной, закрыв глаза. Он чувствовал себя настолько мерзко, что ему хотелось побежать в ванную и как следует вымыть руки, но парень просто не мог пошевелиться. Арей понимал, что и он не святой — он много раз фантазировал о Еве и каждый раз корил себя за это, но его мысли никогда не обретали настолько явную форму. Асмодей же не просто представлял — он воплощал свои фантазии единственным доступным ему способом во всех возможных деталях. О чем он думал, когда рисовал Еву? Зачем он изобразил ее прямо над своей постелью? Мысленно ответив на эти вопросы, Арей вздрогнул всем телом от приступа брезгливого отвращения и сильнейшей злости. Он и подумать не мог, что за странными взглядами и желанием поговорить стоит самое настоящее нездоровое влечение. От осознания происходящего парню стало еще хуже — он сначала даже подумал, что лучшим было не знать всего этого в таких ярких подробностях, но тут же одернул себя, решив, что любая найденная информация могла бы им в итоге пригодиться. Главной проблемой теперь было как-то рассказать об этом Мальбонте и Арей тут же мысленно представил, в какой ярости будет его приемный отец, когда обо всем узнает. С трудом заставив себя отлепиться от двери, парень направился сразу же в кабинет и застал его за изучением ветхой карты, которую мужчина держал так осторожно, как если бы это был новорожденный младенец. Увидев Арея, он тут же отложил ее в сторону и посмотрел на приемного сына непривычно рассеянным взглядом. — Я кое-что узнал… — начал было парень, но Мальбонте вдруг прервал его жестом руки и указал ею на кресло рядом с собой. — Сядь, нам стоит поговорить, — тихо произнес он и опустился в то, что стояло напротив. Не зная, что и думать, Арей послушно сел и положил руки на колени, ощущая себя провинившимся учеником. В противовес его напряжению, Мальбонте выглядел скорее встревоженным, а не сердитым, так что парень предположил, что ругать он его, судя по всему, не собирается. — Ты расскажешь мне обо всем, что узнал, но сперва мы должны… поговорить о тебе. — Обо мне?.. А зачем? Я что-то сделал не так? — Нет, вовсе нет… На самом деле сейчас ты очень помогаешь мне оставаться в здравом уме. До этого я во многом полагался на Вергилия, но сейчас он без сознания, так что… в какой-то момент я почувствовал себя так, словно остался один. Прости, что не принимал тебя в расчет. На самом деле я очень жалею об этом, ведь ты всегда был рядом и делал все, что было нужно. Я изо всех сил старался быть хорошим наставником, но прежде всего я должен был стать тебе хорошим отцом. Я подвел тебя, а теперь еще и Еву. Мне… жаль. — Я никогда не считал тебя плохим отцом, хотя… временами очень сердился, — признался Арей и заставил себя посмотреть приемному отцу прямо в глаза. — Я часто обижался и чувствовал себя лишним. Все, чего я хотел — это угодить тебе и маме. Мне казалось, что я никогда не смогу этого сделать, как бы ни старался. Вот почему я так злился и часто вел себя… не лучшим образом. — Я всегда гордился тобой, несмотря ни на что. Вы с Евой принесли мне так много радости, но я мало это ценил, — тихо произнес Мальбонте и положил руку на плечо Арея, мягко сжав его. — Ты должен запомнить раз и навсегда — что бы ни случилось дальше, как бы не было трудно, у тебя есть мы. Я, мама и Ева — мы все твоя семья. Даже если весь мир отвернется от тебя, я этого не сделаю. Даю тебе слово. Никогда еще Арею не было трудно что-то сказать кому-то в ответ. В горле у него появился тугой ком, но это не оказалось чем-то неприятным или тревожным. К его облегчению, Мальбонте и не ждал от него каких-то слов — вместо этого он впервые позволил себе улыбнуться настолько тепло, что в душе парня, наконец, треснул вековой лед, которым было покрыто его сердце, изголодавшееся по любви. Подняв Арея с кресла за плечи, Мальбонте чуть помедлил, а затем крепко прижал его к себе, как когда-то в детстве, воспоминания о котором уже успели покрыться пылью обид и недопонимания. Слегка вздрогнув, парень уткнулся ему в грудь и почувствовал, как его глаза снова намокли от непрошеных и с трудом сдерживаемых слез — он всегда стыдился этого проявления эмоций, но сейчас ему было не по силам их контролировать. Арей будто снова стал ребенком — тем маленьким мальчиком, разочаровавшимся в мире и не ожидающим от него ничего хорошего. И все же, он всегда нуждался в том, чтобы кто-то сильный и любящий мог изменить его убежденность. Когда Мальбонте выпустил его из крепких объятий, парень быстро смахнул слезы с глаз и постарался как можно скорее прийти в себя, чтобы продолжить нелегкий разговор, но тот не торопился начинать его, дав Арею еще немного времени все обдумать и справиться с эмоциями. — Я так думаю, что найденный тобой ответ вызвал у тебя много неприятных чувств. Я прав? — спросил Мальбонте, когда убедился, что парень вновь может спокойно говорить о деле. — Если тебе трудно рассказывать об этом, я могу узнать все сам. — Нет! Не надо, не ходи туда, я лучше расскажу, — замотал головой Арей, представив себе реакцию взволнованного отца на откровенные изображения его дочери. — Маме тоже… лучше не видеть. Пожалуйста. — Хорошо, я поверю тебе на слово… Тогда рассказывай. — Этот порошок оказался обычным люминофором. Его можно добавить в краску, которая будет светиться в темноте после длительного контакта со светом. Асмодей… использовал его, чтобы… нарисовать кое-что. — Он рисовал Еву, я это уже понял, — сильно сглотнув, глухо произнес Мальбонте и сердито нахмурил брови. — Чего я ожидал от демона похоти? И все же, его поступки перешли всякую грань дозволенного… Он посмел проявить неуважение к моей семье, сотворив подобное. — Что ты планируешь с ним сделать? Просто убить? — предположил Арей, испытывая сильную надежду на то, что он не ограничится лишь казнью. — Для начала нужно заставить змею выползти из своей норы… Для этого нам понадобится Вергилий. Он хорошо знает этого демона и нам нужна его помощь. — Но он без сознания и неизвестно, когда он придет в себя… Неужели мы будем просто ждать? — Изучив карты и выслушав Криса, который неплохо в них разбирается, я понял, что просто так в Цинис нам не попасть, — покачал головой Мальбонте и удрученно вздохнул, увидев недовольное лицо приемного сына. — Если мы просто так туда сунемся, то можем замерзнуть до смерти. Ты уже видел, на что способен Асмодей — он наслал на город лишь небольшую бурю, которая ни за что не сравнится с той, что защищает его герцогство от вторжения. — Значит, мы должны просто ждать и надеяться, что Вергилий знает, как туда попасть? — нахмурился Арей, не поверив своим ушам. — Ева там совсем одна с этим подонком! Мы должны отправиться туда прямо сейчас! — Хочешь умереть вот так глупо? Верь в свою сестру, потому что я в нее верю. Она не даст себя в обиду, я уверен в этом. Асмодей не причинит ей физического вреда — это ты тоже должен знать. Возможно, тебя это хоть немного успокоит. Все эти его… рисунки говорят о том, что он забрал ее не для того, чтобы мучить. — Я это уже понял… И это тревожит меня ничуть не меньше.***
Очень медленно и с большим трудом приоткрыв слипшиеся от высохших слез глаза, Ева сильно закашлялась, ощутив во рту странный травяной привкус. Проведя руками рядом с собой, девушка почувствовала, что лежит на чем-то очень гладком и мягком на ощупь — это оказалась большая кровать, застеленная прохладным шелковым покрывалом. Осторожно приподнявшись и свесив ноги с постели, она стала осматриваться вокруг, но не увидела ничего подозрительного или привлекающего внимание. Обстановка комнаты, в которой Ева проснулась, хоть и выглядела очень богатой, но оказалась достаточно обычной — стены были обиты блестящим зеленым шелком, на полу лежал пушистый темный ковер, а напротив кровати стоял массивный гардероб, дверцы которого украшали две извивающиеся змеи с изумрудными глазами. Приложив холодную ладонь ко лбу, Ева тихо выдохнула от легкой боли в голове, которая по ощущениям больше всего напоминала похмелье. Стараясь не обращать на нее внимание, она поднялась с кровати и осмотрелась в поисках двери, но вскоре поняла, что в этой комнате по какой-то причине ее просто не было. Еще несколько раз обойдя спальню и постучав по стенам, девушка к своему ужасу окончательно убедилась, что оказалась в месте, из которого не было выхода. — Какая-то магия или механизм, — предположила Ева и тихо выругалась себе под нос. — Хочет, чтобы я сидела под замком… Черт бы его побрал. Решив не тратить на пустые попытки выбраться и так немногочисленные силы, она принялась разглядывать все вещи, которые находились в комнате, надеясь вооружиться чем-нибудь тяжелым или острым на всякий случай. Конечно же, здесь не оказалось ничего подходящего, так что Еве пришлось просто смириться с тем, что какое-то время ей придется провести тут в ожидании. Подойдя к большому окну, которое закрывали плотные темные шторы, девушка убрала их в сторону и посмотрела на открывшийся перед нею пейзаж — невообразимо густой и бесконечный хвойный лес с возвышающимися над ним заснеженными горами. При других обстоятельствах подобные красоты привели бы Еву в неописуемый восторг, но сейчас ей было совершенно не до этого — она не могла думать ни о чем другом, кроме как о своей семье. Девушка представила, как сильно все они за нее волнуются и сильная тоска по ним схватила ее за горло — она была готова отдать многое за то, чтобы вновь воссоединиться с отцом, мамой и Ареем, но понимала, что случится это еще не скоро. Внезапно донесшийся до Евы громкий звук заставил ее отойти от окна и схватить первое, что попалось под руку — тонкий изящный подсвечник, стоявший на прикроватной тумбочке — так себе оружие, но выбор у нее был небольшой. К удивлению девушки, прямо в стене появилась массивная дверь на множестве замков, которая медленно открылась и за ней показалась миловидная женщина неопределенного возраста — она была полноватая и на вид достаточно зрелая, но ее приятное светлое лицо и голубые глаза придавали ей молодой и цветущий вид. Русые волосы женщины были собраны в классический пучок, украшенный гребнем с драгоценными камнями, который совсем не сочетался с ее простым платьем — по нему Ева поняла, что она, скорее всего, является прислугой. Эта женщина чем-то напомнила ей Мэг и это не позволило девушке замахнуться на нее. — Ваше… Высочество? — тихо и слегка испуганно обратилась к ней женщина, увидев у нее в руке подсвечник, который та тут же поставила обратно на тумбочку. — Вы достаточно быстро пришли в себя, я очень рада… В жизни вы куда красивее, чем вас описывают. — Вы знаете, кто я? — удивилась Ева — она почему-то подумала, что Асмодей будет скрывать от своих слуг, кого он затащил в свой замок. — Конечно, Ваше Высочество, я узнала об этом, как только господин прибыл сюда вместе с вами. Позвольте представиться — я Пенелопа, домоправительница герцога. Он попросил меня делать для вас все, что вы пожелаете. — Я желаю убраться отсюда как можно скорее. — Но… это невозможно, Ваше Высочество, — испуганно прошептала Пенелопа и оглянулась на дверь за своей спиной, словно опасаясь, что их могут подслушать. — Вы ведь… заключили сделку с господином? Если это так, то без его ведома вы не сможете покинуть замок. Простите, если расстроила вас… — Я понимаю, этого стоило ожидать, — недовольно хмыкнула Ева. — Где он? — Господин послал меня сюда, чтобы я отвела вас в вашу спальню. Принцессе полагается жить в самой лучшей комнате. Также он попросил меня подготовить вас к ужину — господин желает провести с вами время, Ваше Высочество. — Ладно, комнату я посмотрю, а вот об ужине пусть не мечтает. — Но, Ваше Высочество… Господин так ждет вас… — Не надо меня уговаривать, — сердито прервала женщину Ева и указала рукой на дверь. — Видимо, сама я отсюда выйти не смогу, так что ведите. Я постараюсь не доставлять вам проблем, обещаю. Благодарно поклонившись девушке, Пенелопа открыла перед ней дверь и позволила, наконец, покинуть место ее заточения. Оказавшись в просторном коридоре, богато обставленном разнообразными статуями из мрамора в классическом стиле, Ева недовольно фыркнула от масштаба напыщенности местного интерьера — даже обычный коридор в этом месте выглядел как настоящее произведение искусства. Дорогой мягкий ковер, вышитый золотой нитью, бесконечные вазы с диковинными цветами, огромные окна, закрытые тяжелыми портьерами из блестящего шелка — все говорило о пристрастии хозяина замка к невероятной роскоши. Шла Ева за Пенелопой не очень долго, но этого хватило, чтобы как следует осмотреться и понять, что дом Асмодея по-настоящему огромен и найти здесь что-то самостоятельно будет очень сложно, если не невозможно. Достав из потайного кармана платья золотой ключ на веревочке, Пенелопа открыла довольно большую дверь в одном из коридоров и распахнула ее перед Евой, позволяя ей зайти первой и осмотреться, что она и решила сделать, хотя и без особого энтузиазма. Комната кардинально отличалась по стилю от предыдущей — это была просторная и светлая спальня, выполненная в золотых и синих оттенках, полная самых разнообразных изящных предметов. В отличие от тяжести, которую Ева ощущала в первой комнате, здесь чувствовалась легкость и даже воздушность, напоминавшая об интерьере королевского дворца. На мгновение ей даже показалось, что она каким-то чудом вновь оказалась у себя дома, но суровая реальность спустила ее с небес на землю. Пройдя по спальне, девушка увидела на большой кровати, выполненной из мрамора и золота, несколько платьев разных оттенков. — Господин просил, чтобы я помогла вам подготовиться к ужину, — добродушно произнесла Пенелопа, подойдя к Еве. — Я могу сделать вам прическу, если хотите, даже очень сложную. — Я не желаю украшать себя как куклу, чтобы порадовать его глаза, — прошипела девушка в ответ, но тут же прикусила язык, увидев расстроенное лицо домоправительницы. В конце концов, она была всего лишь прислугой и не заслужила такого обращения, так что Ева постаралась смягчить свой тон. — Пенелопа, простите меня, но я правда ничего не хочу. Я здесь не по собственной воле, а вынужденно. У меня нет настроения наряжаться. — Тогда хотя бы переоденьтесь, отдохните, примите ванну… Может быть, вы чего-нибудь хотите? Я мигом принесу все, что пожелаете. — Нет, мне ничего не нужно, но ванну принять не помешает. — Скоро все будет готово, Ваше Высочество, буквально через десять минут, — просияла Пенелопа и торопливо побежала в смежную комнату, а Ева продолжила гадать, откуда у такого дрянного демона как Асмодей, в подчинении оказалась такая милая женщина. Как и обещала Пенелопа, Еве не пришлось долго ждать — расторопная домоправительница делала все очень быстро и слаженно. Зайдя в ванную комнату, которая оказалась такой же просторной, как и спальня, девушка почувствовала, как ее кожу обдало мягким паром — в нем витали знакомые ей ароматы розы, лаванды и мяты, от которых ее забитая тревожными мыслями голова, ненадолго опустела, оставив место лишь для приятного чувства расслабленности. Показав Еве, где лежат полотенца и другие необходимые принадлежности, Пенелопа вышла из ванной, закрыв за собой дверь и девушка, наконец, вновь осталась одна. Посмотрев на себя в большое ростовое зеркало, она тяжело вздохнула — белое свадебное платье невольно напомнило ей о произошедших накануне событиях. Все пронеслось перед ней, словно она вновь очутилась в том самом моменте, когда многое в ее жизни стало так непросто — испуганное лицо Клео, новость о ее беременности, бессильная ярость в голосе отца и отчаяние в глазах Арея… Ева отвернулась от своего отражения и как можно скорее стянула с себя платье, будто пытаясь вместе с ним снять с себя весь этот неподъемный груз, обрушившийся на ее плечи в одно мгновение. Забравшись в мраморную ванну, больше напоминавшую небольшой бассейн, Ева нырнула под воду, коснувшись коленями дна — тишина, окружившая ее, была такой успокаивающей, что выбираться на поверхность ей не очень-то и хотелось. Там ее ждала угнетающая реальность, из которой у девушки пока не было возможности сбежать. И все же, когда кислород в легких закончился, Ева вынырнула и схватилась руками за край ванны, положив на него подбородок. Теплая вода смогла немного расслабить ее, как и приятные ароматы, от которых пустела голова, но она не собиралась позволять себе полностью снизить бдительность — все же, Ева находилась не просто в гостях, а была самой настоящей пленницей в этом красивом, но все равно чужом для нее месте. Она и не думала обманываться той роскошью, которой ее с порога окружил Асмодей — все это было лишь фальшью, как и он сам. — Когда-то здесь жил Вергилий, — внезапно подумала девушка и тут же почувствовала, как по ее щекам вновь потекли слезы. Ей стало так горько и тревожно, что она решила дать им волю и как следует выплакаться — уж лучше сделать это сейчас, чем потом разрыдаться перед Асмодеем и показать ему свою слабость. — Где же ты сейчас? Надеюсь, что с тобой все хорошо… Смахнув с лица слезы, Ева вылезла из ванной, вытерлась мягким теплым полотенцем, которое пахло лавандой, а затем наскоро подсушила волосы, нагрев ладони до терпимой температуры. Вся эта рутина помогла ей ненадолго отвлечься, но непривычная окружающая обстановка, какой бы роскошной она не была, все время напоминала ей о том, что она находится в чужом доме. Обернувшись в шелковый халат, девушка вышла из ванной комнаты и рухнула на постель, совершенно не понимая, что ей дальше делать и как себя вести. Ужинать вместе с Асмодеем ей совсем не хотелось, не говоря уже о том, чтобы наряжаться для того, кто заставил ее покинуть дом и семью в столь сложное время. Сейчас Еве хотелось просто свернуться калачиком и уснуть, чтобы хоть на мгновение забыться и не думать обо всем, что произошло. Она не могла унять тревогу за маму, которой совсем немного осталось до родов, за отца, точно не находящего сейчас себе места… Стоило Еве подумать о Клео, как ее глаза снова наполнились слезами — страх за подругу бил по сердцу сильнее всего остального, но надежда на то, что обман со свадьбой сработал, немного ее утешала. Оставалось верить, что о ней позаботятся и ни за что не дадут ее в обиду. Прикрыв глаза, девушка вдруг подумала об Арее и ее лицо тут же покраснело от прилившей к щекам крови. Хоть они и смогли поговорить после всего, что между ними произошло, она все еще не была способна полностью принять это. Отрицать тот факт, что намеки на его чувства были, Ева не могла, ведь все на самом деле лежало на поверхности. Арей никогда ни с кем не встречался, не проявлял никакого внимания к противоположному полу и без особой причины злился на Вергилия, так как знал о ее чувствах к нему. И все же, понимание этого не помогало принять действительность до конца — Ева всегда считала Арея братом, защитником, даже в чем-то своим наставником, а теперь, когда она узнала о его чувствах, ее собственные превратились в кашу, в которой пока что было невозможно разобраться. Вместе со смущением она ощущала невероятную боль из-за того, что никак не могла ответить ему взаимностью, даже если бы очень этого захотела. Каждый раз, когда она оставалась одна в полной тишине, единственным, о ком она могла думать часами, был только Вергилий. Куда бы она ни пошла, чем бы ни занималась — перед Евой всегда оказывалось его светлое задумчивое лицо, будто высеченное из мрамора. — Как же я хочу его увидеть, — судорожно вздохнула девушка и поджала губы, чтобы справиться с резью в глазах и горечью, появившейся в горле. — Он вернется… Он обязательно вернется ко мне и мы снова будем вместе. Поднявшись с кровати, Ева подошла к туалетному столику и, взяв один из многочисленных деревянных гребней, принялась тщательно расчесывать все еще слегка влажные волосы, пытаясь придать им более-менее приличный вид — привычка всегда хорошо выглядеть перед выходом из комнаты не позволяла ей оставить на голове полный беспорядок. Когда волосы полностью высохли, девушка решила присмотреться к приготовленным для нее платьям, но от одного вида на них ей стало тошно — они оказались одно откровеннее другого, будто Асмодей, выбирая их для нее, хотел не одеть ее, а скорее раздеть. И все же, нужно было переодеться хоть во что-то и Ева выбрала самый скромный вариант — черное платье на бретельках с прозрачными рукавами и тонким вырезом на бедре. Остальные она даже примерять не стала, так как посчитала их неудобными, в отличие от этого, сшитого из мягкой ткани, приятно прилегающей к коже. Посмотрев на себя в зеркало, девушка попыталась приподнять лиф повыше, чтобы декольте не казалось таким глубоким, но у нее ничего из этого, конечно же, не вышло. — Чертов демон, чтоб ты провалился! — прорычала Ева, закончив бессмысленное сражение с несчастным платьем. — Поиздеваться надо мной решил, да? Придушила бы собственными руками… Сев на диванчик, обтянутый шелком, девушка сложила руки на груди и уставилась в окно, пейзаж за которым был на удивление таким же приятным, как и тот, что она успела оценить из окна первой комнаты — Ева вновь увидела огромные горы вдалеке, у подножия которых расстилался бесконечный лес, разделенный тонкой полоской блестящей реки. Небо в этом месте было окрашено в оранжевые и красные оттенки, напоминавшие ей о красочных закатах, которые она встречала вместе с друзьями, когда они собирались все вместе… Тогда их жизни не были ничем омрачены, никто не боялся за свое будущее и самой главной проблемой являлись лишь экзамены в Академии. Теперь все это казалось Еве чем-то далеким и невероятным, будто нереалистичная и сладкая сказка, из которой ее насильно вытянули и окунули в суровую реальность, где нужно было принимать тяжелые решения. Свернувшись калачиком на диване, девушка закрыла глаза и постаралась на время забыть об этом — справиться со всем сразу у нее просто не получалось и усталость быстро дала о себе знать. Она даже сумела задремать на несколько минут, но внезапный стук в дверь выдернул ее из сладкой полудремы. — Кто там? — вяло спросила Ева, потерев заслезившиеся глаза. — Пенелопа? Если это ты, то проходи. К ее облегчению за дверью действительно оказалась домоправительница — женщина торопливо зашла в комнату, быстро поклонилась и положила на диван рядом с девушкой квадратную коробку из красного бархата, на которую та покосилась так, словно это была ядовитая змея, готовая к прыжку. — Господин пожелал, чтобы я передала вам подарок, — немного неуверенно произнесла Пенелопа, так как уже знала, какой будет реакция Евы. — Он просил, чтобы вы надели его на ужин. — Я же сказала, что никуда не пойду, — раздраженно ответила она, гневно посмотрев на коробку. — Не нужны мне его подачки. Видеть его не желаю — так и передай. — Но, Ваше Высочество… Вы ведь понимаете, что не должны противиться его воле в вашей ситуации? Если господин разозлится, то… — С чего бы это? Я хоть и пленница здесь, но у меня еще есть гордость, черт возьми. Я ему не кукла для игр. Пусть даже не мечтает. — Я знаю, что мой господин не самый хороший мужчина на свете, но… прошу вас, постарайтесь с ним не ссориться, если не хотите неприятных последствий, — осторожно подбирая слова, сказала Пенелопа, с сочувствием глядя на девушку. — Если вы здесь из-за договора, то все равно не сможете покинуть замок, если Асмодей этого сам не захочет. — Ну, может ему наскучит все это, если я не стану выполнять то, чего он хочет, — пожала Ева плечами и тихо фыркнула себе под нос. — Прости, Пенелопа, я знаю, что ты просто делаешь то, что велено, но я не хочу всего этого. Передай Асмодею, что я предпочитаю ужинать одна. Подарок отнеси обратно и скажи, что мне он не понравился. — Но вы ведь даже на него не взглянули, принцесса… Я уверена, что господин мог подарить вам лишь нечто действительно красивое. — Мне все равно, Пенелопа. Прости, что создаю проблемы, но я просто не могу его принять, пусть там даже будет самое дорогое сокровище на всем белом свете. Прошу, сделай так, как я сказала. — Хорошо, Ваше Высочество… И все же я прошу вас обо всем как следует подумать. Не испытывайте его терпение — мой вам совет. Если перестанете упрямиться, то поймете, что он… не так плох, как вам кажется. Забрав коробку, Пенелопа тихо удалилась из комнаты, а Ева, подбежав к двери, на всякий случай закрыла ее на ключ — ей совсем не хотелось, чтобы Асмодей или кто-либо еще зашел сюда, пока она, например, будет спать. Вернувшись на свое прежнее место, девушка снова уставилась в окно, стараясь не поддаваться злости — сейчас она была явно лишней и только мешала ей думать. Ева прекрасно понимала, что встреча с Асмодеем неизбежна и ей нужно оставаться спокойной, что бы ни случилось. Все же она кое-что знала о нем и это могло сыграть ей на руку — хотя бы то, что демон был явно к ней неравнодушен, пусть это и являлось лишь примитивной похотью. От одной мысли об этом, девушка дернулась всем телом — пусть она и храбрилась, как могла, какая-то ее часть ужасно боялась того, что с ней здесь может случиться.***
Пройдя вдоль накрытого стола и посмотрев на часы, висящие над камином, Асмодей раздраженно глянул на дверь — время уже подошло к ужину, а Евы все так и не было. Весь день он ждал того момента, когда она, наконец, проснется, а теперь ему приходилось с нетерпением наблюдать за секундной стрелкой, отсчитывая минуты до встречи с ней. Услышав звук открывающейся двери, демон уж было решил, что Ева все-таки соизволила появиться, но вместо нее в гостиную в одиночестве зашла Пенелопа с бархатной коробкой в руках — вид у женщины был совсем не радостный и Асмодей сразу понял, что он сейчас услышит. Его пальцы непроизвольно сжались в кулаки, несмотря на то, что с виду он продолжал казаться абсолютно спокойным. — Господин… Принцесса просила вернуть вам подарок. Она сказала, что… он ей не нравится, а также просила сообщить вам, что не голодна и не будет присутствовать на ужине, — с трудом подбирая слова, произнесла домоправительница, с сочувствием посмотрев на Асмодея, на лице которого явно читалась крайняя степень недовольства. — Я пыталась ее уговорить, но… — Можешь не продолжать, — остановил ее Асмодей и, забрав из рук Пенелопы коробку, бросил ее на стол, словно это был какой-то ненужный хлам. — Уверен, что ее слова были не такими вежливыми, не так ли? — Господин, прошу вас, не серчайте… Войдите в ее положение. Она же совсем юная девочка, ей здесь некомфортно и ее поведение вполне объяснимо. Вы бы хоть дали ей время ко всему привыкнуть… — Раз ты не смогла убедить, то я сам лично это сделаю. — Прошу вас, только не кричите на нее, я знаю, как вы ведете себя, когда злитесь! — взмолилась Пенелопа, увидев в глазах Асмодея опасный огонь, не сулящий ничего хорошего. — Она все-таки принцесса, господин! Вы должны проявлять к ней должное уважение… К тому же она совсем дитя. Хотя бы попытайтесь вести себя учтиво. — Это мой дом, а не ее, так что она должна подчиняться правилам, которые я здесь установил — так же, как это делал я в ее доме, — упрямо произнес демон, на что домоправительница лишь обреченно вздохнула. — Идем, Пенни, я хочу ее видеть. Сейчас же. Продолжая полыхать от сильного гнева, Асмодей быстрым шагом направился к комнате Евы по длинным коридорам замка, а Пенелопа, еле поспевающая за ним, продолжала упрашивать его остыть, да только на ее слова он сейчас не обращал совершенно никакого внимания. Он привык к упрямству девушки, но почему-то был уверен, что, оказавшись здесь, вдалеке от своего дома, она перестанет противиться и, наконец, поймет, что тут за нее некому заступиться. Демона злило то, что все оказалось не так, как он себе представлял. Дойдя до нужной двери, Асмодей хотел было открыть ее, но вдруг понял, что она заперта с внутренней стороны. — Это было ожидаемо… Открывайте, принцесса! Вы же не хотите, чтобы я выломал дверь, правда? — стараясь сохранять спокойствие, крикнул он и несколько раз ударил по ней кулаком. — Вы ведете себя, как малое дитя! — Это не я похищаю девушек, чтобы делать с ними непонятно что! — раздался язвительный голос Евы из-за двери. — Наслаждайтесь ужином без меня, достопочтенный герцог, я хочу побыть одна. — Если вы забыли, то я не похищал вас — вы сами согласились пойти со мной, моя дорогая! Не стройте из себя невинность. — Вы меня вынудили! Это тоже самое, что и похитить, так что не думайте отпираться! — Если не будете ужинать со мной, то вообще без еды оставлю! — окончательно выйдя из себя, сердито процедил сквозь зубы Асмодей. — Будете сидеть на одной воде! Даже чая не дождетесь! — Как угодно, голода я не боюсь! Нашли, чем напугать! — резко крикнула в ответ Ева и до демона донесся звук, похожий на то, как если бы она швырнула что-то металлическое в сторону двери — судя по всему, так оно и было. — Если понадобится, я и крошки в рот не возьму! От вас мне ничего не нужно! — Господин, нельзя же ее действительно голодом морить, — прошептала Пенелопа, приложив ладонь к губам и разочарованно посмотрев на закипающего от злости Асмодея, глаза которого горели как у хищника, который никак не может добраться до своей добычи. — Так вы ее расположение не завоюете. Будьте мягче! — А кто сказал, что мне нужно расположение этой… нахалки?! — прорычал демон и снова ударил кулаком по двери. — Открывайте, я сказал! Считаю до пяти! — Такое невероятное упорство лишь доказывает ваши истинные намерения… Постыдились бы хоть вести себя с леди подобным образом, — проворчала Пенелопа и к своему недовольству Асмодей понял, что она действительно права — его поведение выглядело крайне нелепо и даже вульгарно, но он ничего не мог с собой поделать. Демон так долго шел к тому, чтобы Ева оказалась в его доме, а теперь не мог даже войти в ее комнату без опасения получить чем-нибудь тяжелым по голове. Боли он не боялся, но через подобное унижение ему проходить не особо хотелось. — Господин! Сохраните хоть каплю достоинства! — Принцесса… Пожалуйста, окажите мне честь и поужинайте вместе со мной, — как можно спокойнее и почтительнее произнес Асмодей — теперь, когда он получил желаемое, ему было невероятно трудно держать себя в руках. — Я буду очень признателен вам за это. — Никуда я с вами не пойду! — упрямо отозвалась Ева и по тому, как звучал ее голос, стало ясно, что девушка подошла к двери поближе. — Видеть не желаю вашу самодовольную морду! Уж лучше я свинью поцелую! — Ты это слышала? — шепотом спросил демон, ошалело посмотрев на Пенелопу, которая еле сдержала приступ смеха, закрыв губы ладонью. — Эта упрямая девица мне надоела! — Тогда отпустите ее, раз она вам так надоела, — развела женщина руками, уже отчаявшись добиться от своего господина нормального поведения. — Это же просто, разве нет? Дайте ей уйти, раз она такая упрямая и не хочет вас слушаться. — Ну, уж нет, она только этого и добивается… Один, два, три… Принцесса, я с вами не шучу! — Ломайте дверь, сама я вам не открою! — упрямо стояла на своем Ева, не желая сдаваться. — Я не хочу с вами ужинать! — А если я… расскажу вам кое-что интересное за ужином? — быстро произнес Асмодей, хитро прищурившись в ожидании ответа. Посмотрев на его самодовольное лицо, Пенелопа лишь закатила глаза и удрученно покачала головой. — Обещаю вам честный ответ на один вопрос, если вы выйдете… Даю вам слово. Какое-то время из-за двери доносилась лишь тишина, но демон был доволен даже этим — она означала, что девушка серьезно обдумывает его предложение. Он знал, что ее природное любопытство не позволит ей проигнорировать нечто подобное. Спустя минуту Ева, наконец, открыла настрадавшуюся от мощных ударов дверь и, недовольно глядя на Асмодея, вышла в коридор. Почувствовав облегчение и сразу же мысленно укорив себя за это, он невольно замер при виде нее — девушка, как и всегда, была невероятно хороша, а темное платье лишь подчеркивало ее красоту. Несколько секунд демон просто смотрел на Еву, чувствуя огромное удовлетворение лишь от того, что она стояла с ним рядом и не собиралась никуда от него убегать. Его не смущало даже то, что девушка была зла, как сотня разъяренных драконов, ведь именно это ему в ней и нравилось больше всего на свете, помимо ее притягательной и невинной очаровательности. Она совершенно его не боялась и смело смотрела ему прямо в глаза, гордо расправив плечи и приподняв подбородок. На самом деле Асмодею хотелось прямо сейчас содрать с Евы платье и осыпать все ее тело горячими поцелуями, но что-то не позволяло ему этого сделать — возможно, это была его собственная гордость, ведь демону никогда не нравилось принуждать женщин к чему-то подобному. — Я, пожалуй, пойду… Приятного вам ужина, — торопливо попрощалась с ними Пенелопа и быстро удалилась, благодаря высшие силы за то, что Асмодей все-таки не выломал дверь, как обещал. Дождавшись, пока домоправительница скроется за поворотом, он протянул Еве локоть, намекая на то, чтобы она взяла его под руку. Тяжело вздохнув, девушка все же сделала это и демон, довольно улыбнувшись, повел ее по коридору в сторону гостиной, где для них был накрыт стол. — Люблю, когда вы слушаетесь, пусть и сопротивляетесь до последнего, — тихо произнес Асмодей, чуть наклонившись к ней. — Вы делаете это не так уж часто и оттого подобное даже ценнее. — Не обольщайтесь, я лишь хочу услышать, что вы мне расскажете, — холодно отозвалась Ева, дернув плечом от его горячего дыхания, коснувшегося ее кожи. — И больше не смейте угрожать мне тем, что выломаете дверь. Уважайте личные границы. — А вы не забывайте, что находитесь в моем замке. Я здесь — судья, бог и надзиратель, принцесса. Вам стоит усвоить это и как можно скорее. — Ваше эго заполняет коридор быстрее, чем удушающий газ… Вы же вроде как демон-обольститель, но ведете себя, как подросток в самом разгаре кризиса личности. Как-то совсем не солидно. Не найдя, что на это ответить, Асмодей слегка дернул Еву за руку, заставив ее встать к себе поближе и уже молча повел в гостиную, где их уже ждал приятный на вид дворецкий среднего возраста — он как раз разливал вино по бокалам, видимо, получив отмашку от Пенелопы, что совместный ужин все-таки состоится. Отодвинув для Евы стул рядом со своим местом во главе стола, Асмодей отпустил дворецкого и одним махом опустошил свой бокал, вызвав этим у девушки небольшой смешок. — Что на этот раз? — недовольно спросил он, морально приготовившись к новой порции язвительных замечаний. — Вы так нервничаете, это очень забавно, — улыбнулась Ева и присмотрелась к еде на своей тарелке, которая выглядела невероятно аппетитно и пахла так, словно ее готовил лучший повар на свете. — Она отравлена? — Обязательно, а как вы хотели? Я лично проследил за тем, чтобы повар добавил в вашу еду капельку яда, моя дорогая. — Это было совсем необязательно, вы и так достаточно ядовиты сами по себе. — Вам нравится, что я называю вас «моя дорогая»? — тихо спросил Асмодей, сев на свое место по правую руку от Евы во главе стола. — Если да, то я буду обращаться к вам так все время. — Скажем так, пока что я просто делаю вид, что этого не замечаю, — мрачно отозвалась девушка и без всякого интереса нацепила кусочек мяса на вилку — несмотря на великолепный вид еды, аппетита она у нее совсем не вызывала. Ева раз за разом прокручивала в голове все терзающие ее мысли и не могла положить ни единого кусочка себе в рот — ей казалось, что от переживаний ее может просто стошнить. — Вы не голодны? — спросил Асмодей, заметив, что девушка без интереса перекатывает маленькую круглую капусту по своей тарелке. — Может, хотите что-нибудь другое? Я попрошу повара приготовить все, что пожелаете. — Нет, у меня нет аппетита, — холодно отозвалась Ева и все же решила попробовать хотя бы мясо — оно оказалось нежным и сладким, но на большее ее не хватило, так что она в итоге отложила вилку и нож в сторону, уставившись прямо перед собой. В любое другое время девушка с огромным удовольствием бы осмотрелась вокруг, чтобы оценить интерьер и интересный декор, но сейчас ее это совершенно не волновало — она могла думать лишь о родителях, Арее, Клео и, конечно же, о Вергилии, судьба которого не давала ей покоя. — Я же говорила вам, что не хочу есть. — Тогда задайте ваш вопрос, — предложил Асмодей и тоже отложил приборы в сторону. — Я же обещал вам. Что вас интересует? — Хм, ладно… Вы… планировали все это с самого начала или я ошибаюсь? — Что конкретно вы имеете ввиду? — То, что я оказалась здесь, — раздраженно уточнила Ева и выжидающе посмотрела демону в глаза. — Это был ваш изначальный план? — Нет, конечно, я не собирался заниматься ничем подобным, — ответил Асмодей также спокойно, как если бы говорил о погоде. — На самом деле я поставил себе эту цель неосознанно, но со временем понял, что… не могу думать ни о чем другом. Из-за этого я иногда вел себя необдуманно. — Как в тот момент, когда вы сказали, что я вам нравлюсь? — Нет, я сказал это нарочно, чтобы посмотреть на вашу реакцию. — Как забавно, я научилась понимать, когда вы откровенно врете, — усмехнулась Ева, но совсем не весело. — Вы обещали мне не лгать. — Вы спросили, планировал ли я все это с самого начала и я дал вам честный ответ, — жестко произнес Асмодей и подлил в свой бокал еще вина. — Остальное уже на ваше усмотрение. Вы сможете задать еще один вопрос, если кое-что для меня сделаете. — И что же это? Страшно представить, что это может быть. — Вы не приняли мой подарок. Мне это не понравилось. — Так значит, я просто должна нацепить на себя ту побрякушку, которую вы для меня приготовили? — закатила глаза Ева и пожала плечами. — Ладно, если вы пообещаете ответить честно. — Разумеется, я буду откровенен, — кивнул Асмодей и, поднявшись с места, взял брошенный им до этого на стол бархатный футляр. — Можно вашу ручку? Обещаю, что кусаться не буду. Позволив демону взять себя за руку, Ева встала из-за стола и пошла следом за ним к камину, сбоку от которого висело большое зеркало в изящной золотой раме. Отпустив ее, Асмодей достал из футляра массивное колье, которое вскоре оказалось у нее на шее, обдав тонкую кожу неприятным холодом. Оно, очевидно, стоило целое состояние из-за множества идеальных бриллиантов, похожих на звезды, но подобные украшения Еве никогда не нравились — слишком уж вычурно они выглядели. Но главным звеном этого колье оказался массивный аметист лавандового цвета в форме капли, грани которого мягко мерцали в свете пламени, полыхающего в камине — при виде этого камня внутри девушки все перевернулось, а к горлу подступил неприятный комок, ведь он был невероятно похож на тот самый, что украшал подаренный Вергилием кулон в форме сердца… — Вам нравится? — тихо спросил Асмодей и застегнул цепочку, не упустив возможности коснуться пальцами ее шеи. — Как по мне, сапфиры вам больше подходят, но мне кажется, что аметисты имеют для вас особую ценность. — Где… где мой кулон? — глухо произнесла Ева дрожащим голосом и повернулась к демону лицом. — Та простенькая безделушка вам больше не нужна. Разве это ожерелье не красивее? — Нет, в нем нет ничего особенного. Оно самое обычное. Вульгарная побрякушка — не более того… Теперь отвечайте — где мой кулон? — В надежном месте, — спокойно ответил Асмодей и, протянув ладонь к щеке девушки, осторожно провел по ней пальцами, словно проверяя, как много он может себе позволить. — Если бы он все еще был у вас, то я бы не смог вас коснуться. Вергилий поставил на него мощную защиту — из-за этой безделицы я каждый раз ощущал такую сильную боль, которую даже врагу не пожелаешь… Я не могу отдать вам его, иначе все перестанет иметь смысл. — Как вы… Как вы забрали его? Когда? — задыхаясь от гнева, спросила Ева, еле сдерживая себя от того, чтобы не впиться демону ногтями в шею. — Одна маленькая птичка мне помогла. Вполне очевидно, что вы не воспринимали ее как потенциального врага и ей удалось украсть кулон прямо у вас из-под носа. По моей просьбе, разумеется — сама она бы на такое никогда не решилась. Это была Ливия. Она сказала, что он лежал на видном месте… Вы его даже не спрятали, так что у нее ушло на это буквально несколько секунд. Какая фатальная неосмотрительность. — Я вам не верю… Она не стала бы этого делать! Зачем ей это? — Я бы не смог ее заставить, если бы Ливия сама не подставилась и не дала мне возможность себя шантажировать, — пожал плечами Асмодей и театрально вздохнул. — Вы, должно быть, даже не догадывались, что эта девочка все эти годы страдала от, хм… неразделенной любви. Именно из-за этой глупости Ливия пошла на договор со мной. Взамен на услугу я сказал ей, что однажды попрошу ее кое-что сделать. Моей просьбой стала кража вашего кулона. — И вы посмели воспользоваться ее чувствами? — с нескрываемым отвращением в голосе спросила Ева и горько усмехнулась. — Это слишком низко. — А как иначе? Чего вы еще от меня ожидали? Использовать ее влюбленность было слишком выгодно. Она хотела его, я дал ей шанс — что в этом такого ужасного, если посмотреть на все с моей точки зрения? Я мерзавец, что дальше? Поругаете меня? Давайте, я с удовольствием послушаю ваши нотации или слова презрения. — Из-за кого… она пошла на все это? — нахмурилась Ева, с презрением посмотрев демону в глаза. — И что вы сделали? Чем ее подкупили? — Дал ей свою кровь, — честно признался Асмодей и закатил глаза, увидев, как скривились ее губы. — У моей крови интересные свойства. Проще говоря, она может на время одурманить сознание и усилить желание. А хотела она быть с вашим отцом, представляете? Какая наивная дурочка… — Нет… Я не верю вам. Как… как вы могли?! Этого… этого не может быть. Ливия же… Она ведь… Совершенно потерявшись в собственных мыслях, Ева попятилась назад от демона и уперлась в стол, уронив на пол бокал вина. Ярко-красная жидкость медленно, но верно пропитывалась в светлую поверхность ковра, становясь похожей на алые лепестки лилии… Неясный образ совершенно незнакомой обстановки промелькнул перед глазами Евы — темная комната, тусклый фонарь, испускающий крохотное сияние, чьи-то крепкие руки, сжимающие почти разорванный клочок бумаги… Она услышала, как кто-то плачет и отчаянно кричит в этой удушающей темноте, а затем почувствовала пронзающую боль в своем сердце, от которой стало невозможно сделать ни единого вздоха. Ноги девушки подкосились и уже наяву, а не в странном мираже, она рухнула на пол, повалив следом за собой серебряные столовые приборы. К своему ужасу Ева поняла, что даже не может потерять сознание от боли — она просто лежала и задыхалась от нее, не имея возможности хотя бы заплакать. Это длилось так мучительно долго, что лучшим было бы просто умереть и перестать страдать. Эта внезапная боль, однако, показалась девушке знакомой, словно однажды она уже чувствовала ее, но никак не могла вспомнить, что же стало ее причиной. — Ева, откройте глаза! Вы меня слышите? — подбежавший к Еве Асмодей растерянно осматривал ее с ног до головы, но никак не мог понять, почему девушке внезапно стало так плохо. Подняв ее на руки, демон быстро перенес ее на диван и распахнул одно из окон настежь, впустив в помещение свежий холодный воздух. Сев рядом с Евой, он взял ее за руку и нащупал пульс, который оказался сильно учащенным, словно она была чем-то испугана или испытывала сильную боль. — Черт побери… Себастьян! Вбежавший в гостиную дворецкий, лишь только глянув на лежащую без сознания Еву и испуганное лицо своего господина, без лишних слов развернулся и помчался за лекарем в его кабинет. Убрав с лица девушки влажные от ледяного пота волосы, Асмодей крепко сжал ее руку в своей, словно желая выдернуть ее из этого странного состояния, причины которого ему было неведомы. Неужели это он своими словами довел ее до такого? Еве стало плохо сразу после того, как он рассказал ей правду — это означало, что виноват может быть только он один. Глядя на побледневшую девушку, Асмодей невольно вспомнил тот день, когда впервые встретил Вергилия, находившегося на грани помешательства. В тот момент ангел казался таким беззащитным и слабым, что даже ледяное сердце демона дрогнуло — тогда он впервые испытал к кому-то самое настоящее сочувствие, а не просто жалость. Сейчас же это было даже не просто сочувствие, а что-то совершенно иное — нечто такое, что причиняло боль и ему самому. — Простите меня… Я не мог поступить иначе, — хриплым голосом извинился Асмодей, которому было все равно, слышит ли его Ева сейчас или нет — он чувствовал, что должен был сказать хоть что-то, чтобы унять эту ноющую тяжесть в своей груди, от которой не было никакого спасения. — Вы бы… никогда не оказались здесь, если бы я не пошел на все это… Вы бы никогда меня не выбрали. — Господин, я привел Алтея, — сквозь пелену мрачных мыслей до демона донесся спокойный голос его дворецкого, а затем рядом с Евой в кресло присел молодой светловолосый лекарь с большим саквояжем в руках, который был наполнен всеми возможными медицинскими принадлежностями для оказания первой помощи. — Какие симптомы? — быстро спросил он и поднял пальцами плотно закрытые веки Евы. — Суженые… — Она внезапно просто упала, стала очень бледной… У нее учащенный пульс, — стал перечислять Асмодей, отодвинувшись от девушки, чтобы не мешать Алтею работать. — Это ведь не опасно? — Не думаю, что ее жизни что-то угрожает, но ее состояние весьма необычно для бессмертной. Кожные покровы белые, сердцебиение прерывистое с замиранием на секунду… Вы не давали ей свою кровь, господин? — Нет, я этого не делал, — Асмодей с вызовом посмотрел лекарю в глаза, словно тот пытался обвинить его в чем-то совершенно неприемлемом. Тот сразу стушевался и прикусил язык, не решаясь дальше продолжать расспрос. — Мы просто… немного поспорили. — Понятно… В целом ее состояние не вызывает у меня сильного беспокойства. Могу посоветовать только полный покой и никаких стрессов для этой юной леди, — пожал плечами Алтей, убирая обратно в саквояж статоскоп. — Это не физический недуг. Видимо, бедняжка пережила большое потрясение. Ей будут полезны успокаивающие отвары и прогулки на свежем воздухе. В принципе, это все рекомендации, которые я могу дать. — То есть… у нее просто стресс? Ты уверен? — Да, господин, абсолютно. Бессмертным, знаете ли, тоже бывает морально тяжело. Проявите терпение и заботу — это будет лучшим лекарством. Справитесь? Я могу поговорить с Пенелопой и Себастьяном, чтобы они… — Нет, я сам, — покачал головой Асмодей и махнул рукой в сторону двери. — Ступай. Спасибо за помощь. — Это мой долг, господин. Выполняйте рекомендации и юная леди быстро пойдет на поправку… Зовите, если появятся какие-то новые симптомы, — простодушно отозвался Алтей и, поклонившись демону, быстро удалился из гостиной, оставив после себя легкий запах медицинских трав. Вновь придвинувшись к Еве поближе, Асмодей наклонился к ее лицу и прислушался к дыханию, которое все еще оставалось очень учащенным и тяжелым, будто что-то сдавливало ее грудь. Просто наблюдать за девушкой, когда она была в таком состоянии, оказалось очень неприятно, ведь он совершенно не понимал, как ей помочь прямо сейчас. Если бы у нее была видимая рана, для Асмодея не составило бы никакого труда это сделать, но в подобных ситуациях он всегда оказывался бессилен, ведь дара целителя у него не было. — Зато Вергилий такое умеет, — мрачно произнес демон вслух. — Он способен прогнать любой кошмар, принцесса… Мой уж точно. Подождав еще немного, пока непривычные для него эмоции немного улягутся, Асмодей осторожно поднял Еву на руки и удивился тому, насколько она оказалась легкой — в первый раз он даже не успел этого осознать из-за охватившей его минутной паники. Бережно прижав девушку к себе, демон вышел из гостиной и неторопливо направился в ее комнату, мысленно отметив, что нести Еву на руках было очень приятно. Как он и предполагал, Пенелопа сидела на диванчике в коридоре, рассчитывая на то, что их гостье после ужина может что-нибудь понадобиться. Она, по своему обыкновению, что-то вышивала на небольшом отрезе белой ткани и напевала себе под нос тихую мелодию. Подняв взгляд и увидев Асмодея с Евой на руках, женщина тут же подскочила с места, уронив на пол пяльцы, и всплеснула руками. — Создатель помилуй, что произошло? Господин, что вы натворили? — запричитала она при виде ее бледного лица. — Ей плохо? Лекаря вызывали? — Пенни, прекрати задавать тысячу вопросов, мне сейчас не до этого, — раздраженно прервал ее демон и пинком открыл дверь, ведущую в спальню, заставив женщину вздрогнуть от резкого звука. — Быстрее расстели постель. — Вы так и не ответили на мой вопрос, господин. — Принцессе немного нездоровится — вот и все. — Конечно, нездоровится, как же! — проворчала Пенелопа и принялась убирать с большой кровати многочисленные декоративные подушки. — Она сияла здоровьем, когда я видела ее в прошлый раз… Я ведь говорила, что вы должны вести себя с ней хорошо! — Ты снова решила меня учить? — недовольно отозвался Асмодей и осторожно положил Еву на приготовленную для нее постель. — У меня не так много терпения, Пенни. Я потратил все свои запасы за один лишь чертов вечер. — Я вас совершенно не понимаю, господин. Зачем вы привели ее в свой замок, если позволяете себе допускать подобное? — Пенни… Просто сделай, что я сказал. Я пойду на кухню, к моему приходу ты должна ее переодеть. И немного приоткрой окно — здесь не хватает свежего воздуха. Невероятно раздраженный многочисленными вопросами Пенелопы, Асмодей направился в сторону кухни, которая располагалась на первом этаже замка — в отличие от кухни Небесного дворца, эта была намного просторнее, но выглядела менее обжитой, так как хозяин замка чаще всего был единственным, для кого на ней что-то готовили. Времена бесконечных вечеринок давно прошли и повар, работающий у Асмодея по большей части занимался лишь тем, что перебирал продукты и избавлялся от тех, что уже пришли в негодность. С трудом вспомнив, где Пенелопа держит свои травы для настоев, демон взял маленький заварник, засыпал в него готовый успокаивающий сбор и залил его водой, которую он разогрел прикосновением ладони. Выполнив все необходимые манипуляции и добавив в получившийся отвар немного меда, Асмодей вернулся обратно в спальню. Пенелопа уже успела переодеть Еву в легкую хлопковую пижаму кремового цвета и теперь сидела около кровати, глядя на девушку с тревогой большой в глазах. При виде демона, взгляд женщины тут же переменился — в нем вновь появилось осуждение и непонимание. — Если ты будешь смотреть на меня так и дальше, то тебе лучше уйти, — устало произнес Асмодей, поставив чашку с отваром на прикроватную тумбочку. — Мне сейчас не до этого. — Нет уж, я не оставлю вас наедине с этой бедной девочкой, — упрямо процедила Пенелопа и положила себе на колени свое шитье. — Я буду сидеть здесь всю ночь и следить, чтобы вы вели себя как подобает джентльмену, господин! — Я ничего ей не сделал, Пенни! Да, мы поссорились, признаю, но на этом все. — Довели девочку, а теперь оправдываетесь. Ох, господин, когда же вы за ум возьметесь? Вам уже почти тринадцать тысяч лет, вроде немало прожили, а разумности так и не набрались. — Да уж, что бы я без тебя делал, — усмехнулся Асмодей и сел в кресло, стоящее по другую сторону кровати. — Если бы не твое постоянное ворчание, я бы уже давным-давно сошел с ума. — Вы сходите с ума от этой вашей добровольной изоляции, — фыркнула Пенелопа, но уже без прежнего недовольства — теперь в ее голосе можно было различить искреннее сочувствие. — Сами страдаете от одиночества и другим жить спокойно не даете. В этом замке все… пропитано им, как ядом. Я до сих пор скучаю по Вергилию… Такой славный ангел… Интересно, где он сейчас? — Думаю, что очень-очень далеко — там, где я не смогу его найти. На это у Пенелопы не нашлось, что ответить — по взгляду Асмодея она поняла, что не стоит продолжать говорить с ним о Вергилии. Эта тема давно стала запретной между ними и редкие вопросы о нем всегда заставляли демона надолго погрузиться в мрачное молчание, из которого он выходил очень долго. В такие моменты Пенелопа всерьез опасалась за его моральное здоровье — Асмодей мог запереться где-нибудь и не выходить оттуда несколько недель, забывая о еде и воде. Вот и сейчас она предпочла просто замолчать, чтобы не доводить своего господина до подобного состояния. — Она… очень красивая, — тихо сказала женщина, решив перевести тему. — Как увидела ее глаза, так дар речи потеряла. С трудом смогла к ней обратиться, когда в комнату зашла — сразу почувствовала, что не с простой девочкой говорю. — Я думал, что тебя этим уже не удивить, — ехидно улыбнулся Асмодей и посмотрел на Еву, которая заметно успокоилась и теперь дышала намного ровнее, чем раньше. — Ты успела повидать много красавиц. — Не мне судить, конечно, но таких я еще не видела. Налюбоваться на нее не могу — вот до чего хороша. — Вот и я… не могу перестать смотреть на нее. — Уж не влюбились ли вы часом, господин? — прищурилась Пенелопа и стала наблюдать за его реакцией на свои слова, но Асмодей даже бровью не повел. — Не мудрено — хороша она, да только слишком юная для вас. Ей бы полетать еще на свободе, повзрослеть… Даже если у птички золотая клетка, сердце ее все равно будет на волю стремиться. — Мне… нечего тебе ответить, Пенни, — пожал плечами демон — на самом деле он не знал, что можно сказать, чтобы не прозвучать как-то двусмысленно. — Ты ведь знаешь — я ничего не понимаю в таких вещах. Это просто глупости. Сказочки для наивных глупцов. — Как скажете, конечно, но… хотелось бы дать вам совет, если вы позволите, конечно. — Хм… И что же это за совет? Давай, мне интересно послушать. — Вместо того, чтобы давить на нее, лучше окружите ее чем-то интересным и по-настоящему красивым, — мягко произнесла Пенелопа, отложив свою вышивку в сторону. — И я не говорю про все эти бесполезные побрякушки — очевидно же, что они ей не нужны. Пусть это будет то, что заставит ее улыбнуться, порадоваться, удивиться… Женщины лучше запоминают эмоции, которые испытывают рядом с мужчинами, а не материальные вещи, которые от них получают. Это, конечно, тоже прекрасно и очень важно, но определенно не самое главное… Надеюсь, вы меня поняли, господин. — Ты хочешь, чтобы я ей понравился? — удивленно спросил Асмодей и тихо рассмеялся. — А мне казалось, что ты попытаешься оградить ее от меня. Разве нет? — Это бессмысленно, ведь вы тут господин, а я всего лишь служу вам. — Не прибедняйся, Пенни. Ты не просто служанка. Я никому не позволяю так со мной разговаривать — только одной тебе. — Я правда считаю, что нет смысла отгонять вас от нее, — тяжело вздохнула Пенелопа, поглядев на сладко спящую Еву, которая как раз спрятала лицо в подушках и пробормотала что-то неразборчивое. — Мне просто не хочется, чтобы она страдала рядом с вами. Так будет лучше и для нее самой, и для вас. Я уверена, что вы еще помните, как нужно вести себя с приличными дамами. — Помню, Пенни… Спасибо за совет. Асмодей не соврал ей, но и не мог быть до конца откровенным в том, какие чувства испытывал к Еве на самом деле. Его порочное и грязное, словно измазанное сажей, каменное сердце тянулось ко всему запретному и извращенному согласно его изначальной природе. Ему постоянно приходилось с этим бороться, чтобы сохранить лицо, которое было лишь маской, скрывающей истинное нутро. И вот теперь, когда демону довелось столкнуться с такой невинной и чистой душой, он почти перестал себя контролировать — ему хотелось обладать ею, забрать себе всю ее без остатка и спрятать от остального мира, чтобы наслаждаться этой красотой, словно дивным цветком, растущим лишь в его тайном саду, в который никому нет доступа. Каждый раз, когда Асмодей смотрел на Еву, он представлял, какими ее губы будут на вкус, если он однажды решится их коснуться, насколько сладкими окажутся ее стоны, о которых он столько раз грезил, доводя себя до исступления… Это сводило его с ума и заставляло раз за разом фантазировать о ней долгими ночами, которые он проводил без сна, мечась по постели, будто в лихорадке. Сначала ему хватало Ливии — он мог выместить на ней все накопившееся желание, но со временем ее стало недостаточно, да и ей самой надоело, что ее используют лишь как замену. Постепенно до Асмодея дошло, что он не может спать с ней, предварительно не напившись почти до беспамятства — это заставило его почувствовать себя жалким, а именно это чувство демон ненавидел больше всего на свете. И вот теперь, когда он, наконец, смог получить желаемое, такое ожидаемое удовлетворение к нему не пришло. Ева была так близко, но все равно казалась невероятно далекой — как бы Асмодей не пытался, он все еще не мог до нее дотянуться, словно она была мимолетным миражом в пустыне, который он принял за спасительный оазис. Сейчас демон даже сам себе не мог ответить на вопрос, чего он хочет на самом деле больше — сделать Еву своей во всех возможных смыслах или подчиниться ей и бросить свое замороженное сердце в обжигающее пламя ее теплых рук…