***
После недолгого разговора с Аваддоном Ева весь день была как на иголках — она никак не могла дождаться ночи, но время, как назло, шло невероятно медленно, будто в насмешку над ее любопытством. Заняться ей тоже было нечем — книгу об ангелах смерти девушка уже прочитала, но чувствовала, что этой информации катастрофически мало для полного понимания того, кем они являются на самом деле. Больше Ева могла узнать лишь от Асмодея или одного из тех, кем она интересовалась — первое было определенно проще осуществить и не воспользоваться такой возможностью казалось настоящим кощунством. Предстоящий ужин в компании демона был как нельзя кстати, к тому же он, судя по всему, находился в хорошем расположении духа и действительно мог поделиться чем-то любопытным. Дождавшись нужного времени, Ева переоделась в атласное темно-синее платье с длинными рукавами и в сопровождении Себастьяна направилась в обеденный зал. Асмодей уже ждал ее, как впрочем и всегда — он никогда не позволял себе прийти позже, несмотря на то, что большую часть времени был завален делами, связанными с управлением его герцогством и торговлей. Только вот в этот раз Ева заметила, что демон выглядит немного иначе, чем обычно — в свете свечей его кожа выглядела невероятно бледной, а под глазами залегли глубокие темные тени. Даже его привычная насмешливая ухмылка пропала с лица, уступив место непроницаемой маске. — Вы здоровы? — спросила Ева у него вместо приветствия, когда Асмодей отодвинул для нее стул, а сам как-то неловко и слегка хмурясь сел напротив. — Вы сегодня… выглядите уставшим. — Дел много накопилось, все в порядке, — покачал он головой и разлил по бокалам вино. Девушка тут же обратила внимание, что его рука сильно дрожит, будто ее схватила судорога. — При виде вашего милого личика мне стало намного лучше. Обычно его выражение такое кислое, что им можно рыбу поливать… А сегодня вы даже улыбнулись. — Насколько же много должно быть дел, что даже у такого сильного демона как вы не осталось после них сил на нормальные шутки? Мне правда непривычно видеть вас таким. — Даже бессмертные могут устать, принцесса. Это вполне нормальное явление. Уверен, вы тоже иногда чувствовали нечто подобное. Сразу после ужина я планировал лечь спать и как следует отдохнуть. — Хорошая идея, а то сляжете еще, — кивнула Ева и посмотрела себе в тарелку — к ее огромной радости в этот раз им снова подали то, что она готова была съесть с большой охотой. Нацепив кусочек рыбы на вилку, девушка с удовольствием отправила ее себе в рот, сразу оценив ее аромат и вкус. — Бесподобно, обожаю рыбу в специях с овощами. — Вы за меня правда беспокоитесь? — вдруг спросил Асмодей, проигнорировав ее лестные слова в сторону поданной еды. Подняв на него глаза, Ева удивленно замерла с вилкой в руке, которая не успела достигнуть рта. Демон смотрел на нее настолько уставшим взглядом, что его даже захотелось пожалеть. — Только не говорите, что это была просто вежливость, а то мне станет неловко. — Нет, я просто… Скажем так, я не буду наслаждаться осознанием того, что вы доверились мне и показали свою уязвимость. Мне не доставляют удовольствия чужие проблемы. — Вы такая дипломатичная. Всегда найдете подходящие слова, чтобы не обидеть. Я почти тронут этим. — Все с вами ясно, — фыркнула Ева и вновь приступила к поглощению еды на своей тарелке. — Я дочитала ту книгу, которую брала у вас в библиотеке. Та, что про ангелов смерти. Чувствую, что информация в ней… слишком поверхностная, мне ее действительно мало. — Ваш интерес к этим существам мне вполне понятен, — пожал плечами Асмодей и залпом осушил свой бокал. — Но дело в том, что они ведут весьма скрытный образ жизни и существуют обособленно. Они не подчиняются законам Небес и Ада, у них свои правила и некоторые из них весьма жестоки. По сути своей ангелы смерти являются изгнанниками, не принадлежащими привычному нам бытию. Их все боятся, хоть в этом и нет никакого смысла, ведь они приходят лишь за теми, кто должен умереть. Это их единственная работа и смысл существования. Они не зло, но и не добро, конечно же. Их можно отнести к силе, что стремится к балансу. — Не вижу в этом ничего плохого, но в вашем тоне слышу… долю сомнений. Отчего так? Точите на них зуб? — Не совсем так, просто я не в ладах с парочкой ангелов смерти. Ничего особенного. — Ничего особенного? — удивленно вскинула брови Ева и слегка прокашлялась. — Для этого должна быть причина. Могу я о ней узнать? — Ангел смерти по имени Ригель как-то раз орудовал на моей земле несколько месяцев, — без особого желания ответил Асмодей и удрученно вздохнул. — Распугал моих воинов и диких животных в лесу. Они все рванули в сторону замка, та еще напасть была… Гончие Ригеля — невероятно опасные твари и слушаются только его. Потребовать его убраться я был не в силах — когда этот ангел смерти где-то слоняется, ему никто не указ. В итоге он ушел лишь после того, как поймал сбежавшую душу, а я разбирался с последствиями. — Ладно… Это один ангел смерти, а кто другой? — Не имеет значения. Главное лишь то, что среди них есть те, кто мне не нравится. На этом пока остановимся. Не хочу во время еды в вашей компании их обсуждать. — О чем же вы предпочитаете говорить? — спросила Ева, смирившись с тем, что Асмодей не хочет продолжать эту тему. — О, знаю. Как насчет того, чтобы я станцевала для ваших гостей на балу? Обычно это помогает расположить гостей ко мне и создать приятную обстановку, так что… — Ни в коем случае! — выпалил Асмодей, но тут же осекся, осознав, что сказал это слишком громко. — Кхм, принцесса… Возможно нравы в Виктуаре позволяют подобное, но я… не хотел, чтобы вы развлекали гостей своими танцами. — По вашему мнению я недостаточно хороша? Или жителям Ада не по душе танцы? — Вы чудесно танцуете, но я предпочел бы… Просто оставьте эту затею, ладно? Я не хочу, чтобы вы танцевали для кого-то, так понятнее? Особенно для толпы демонов, у которых в голове вечно стоит хмельной туман. — О, так вы переживаете за то, как я буду выглядеть в их глазах, — осознала Ева и с ее губ сам собой слетел короткий смешок. — Или вы просто ревнуете. Как это банально. — Вы здесь со мной, я имею право устанавливать правила в собственном доме, — хмуро произнес Асмодей, посмотрев ей прямо в глаза. — Вы разве забыли, что я сказал вам в первый день? — Вы здесь самый главный, да-да, я прекрасно помню. Ваше хрупкое эго треснет, если вы перестанете мне об этом напоминать? Если вам это нравится, тогда почему официально не дадите мне статус пленницы? Закуйте в цепи, вы же об этом мечтаете. — На это есть много причин. Первая — я не хочу ввязываться в войну с вашими родителями, а вторая — я не хочу, чтобы вы были пленницей. И я не мечтаю заковать вас в цепи, это слишком вульгарно. — Это странно, ведь вы делаете все для того, чтобы я себя ею чувствовала, — холодно произнесла Ева и неторопливо поднялась со своего места, положив приборы на полупустую тарелку. — Я наелась. Спасибо за ужин, герцог. — Сядьте, пожалуйста, принцесса, — как можно спокойнее попросил Асмодей, но в глазах его начал плясать уже знакомый ей бешеный огонь, не сулящий ничего хорошего. — Я не сказал ничего дурного, так почему вы сразу же рассердились? — Я не сержусь, я просто хочу вернуться к себе и лечь спать. — А я хочу, чтобы вы остались со мной. Как печально, что наши желания не совпадают. — Я же сказала… — нетерпеливо начала Ева, но не смогла договорить, потому что внезапно ощутила легкое жжение на правой ладони. Посмотрев на нее, она увидела, как клеймо, которое уже успело позабыться, загорелось ярко-оранжевым светом и, словно цепь, еле ощутимо впилось в ее кожу. Подняв на Асмодея сердитый взгляд, Ева на мгновение растерялась, но спустя пару секунд смогла взять себя в руки. — Так и знала, что у этого будет побочный эффект… — Все это время я не заставлял вас, но вы должны помнить, что я могу это сделать, — тихо произнес демон и, как ей показалось, побледнел еще сильнее. Его глаза, которые обычно игриво блестели, источая яркое желтое сияние, теперь больше напоминали взгляд зверя, наблюдающего из темноты. Ева пыталась сохранить самообладание, но от этого зрелища ее руки сами собой стиснулись, а ноги перестали слушаться, превратившись в хрупкие тонкие палочки, на которых было невозможно нормально стоять или двигаться. — Почему вы… не видите, что я стараюсь с вами поладить? — Разве мы можем поладить после всего, что вы натворили? — А если я исправлю это? Если я заглажу вину? — Зачем вам это? — почти истерично хихикнула Ева, вновь опустившись на стул, растеряв остатки моральных сил. Аура, исходившая от Асмодея была настолько сильной, что голова у нее шла кругом, а эмоции, что она вызывала, не смог бы распознать даже самый сильный из эмпатов. Девушка чувствовала слишком много всего и сразу, так что могла описать это одним лишь словом — «безумие». — Вы, кажется, не в себе… Мне позвать Пенелопу? — Contra spem spero… Ничего не нужно, принцесса, — вяло покачал головой Асмодей и прикрыл глаза. — Идите к себе. Не смею вас задерживать. Вполне ожидаемо, что наши совместные трапезы будут проходить так. Вы мне не доверяете. — И не смогу доверять. Я прощаю вас за то, что вы сделали мне, но то, что вы доставили проблемы моим близким, я простить не могу… Спокойной ночи. Скрепя сердце, Ева на ватных ногах поднялась со стула и покинула обеденный зал так быстро, как только смогла, изо всех сил стараясь на смотреть Асмодею в глаза. Она сама не понимала, чего так боится и было ли это чувство в самом деле страхом, но испытывать его для нее оказалось слишком невыносимым. Смесь злости и сочувствия, а также эмоции самого демона перемешались внутри девушки и не давали ей мыслить здраво. Именно поэтому лучшим решением для нее стало просто уйти от него как можно скорее, чтобы не довести ситуацию до чего-то странного или даже постыдного. Пробежав мимо удивленного Себастьяна, Ева опрометью бросилась в свою комнату и буквально ввалилась в нее, заперев дверь на замок. Посрывав с себя все украшения, она плюхнулась на пол и спрятала лицо в ладонях, впервые за несколько дней дав волю слезам. Она даже не понимала, почему ее сердце раздирает на части от этой невыносимой боли, поэтому просто позволила себе выплеснуть все эмоции, уже не разбирая, кому точно они принадлежат. Лишь вдоволь нарыдавшись, Ева кое-как смогла умыться и переодеться в ночную сорочку, после чего забралась в постель, накрывшись одеялом с головой. Уже давно она не чувствовала себя настолько скверно — ей казалось, что уж лучше получить открытые раны на арене, чем лежать вот так в полном одиночестве, не имея возможности побыть рядом с теми, по кому она так сильно тосковала. Ева думала о том, каково сейчас приходится родителям, особенно маме, которая ждет малышей, о Клео, оказавшейся в столь опасной ситуации, а еще об Арее и… — Вергилий… Я ужасно скучаю по тебе, — прошептала девушка, сильнее сжавшись в клубочек. — Я так хочу тебя увидеть, я больше не могу быть далеко от тебя… Это ужасно больно! Черт побери… Когда же это закончится? Проклятый Асмодей! Ненавижу! Продолжая молотить подушку и выкрикивать ругательства, Ева даже не заметила, как уснула. Возможно, что виной всему было нервное истощение, но стоило слезам прекратиться, как ее глаза сразу же стали слипаться. Сначала ее окружала лишь приятная убаюкивающая пустота, заполненная мягкой темнотой, но вскоре девушка ощутила уже знакомое ей прохладное прикосновение ко лбу и открыла глаза. Увидев перед собой спокойные серые глаза и красную копну волос, Ева протерла глаза, дабы убедиться, что их обладатель не является плодом ее воображения. — Ави, это вы! — радостно прошептала она, будто увидела лучшего друга. На самом деле она действительно была счастлива встретить его вновь — он был ниточкой, связывающей ее с Вергилием, а это дорогого стоило. — Я совсем забыла, что вы должны были вернуться, простите… — Ничего страшного, даже хорошо, что вы так крепко уснули, — покачал головой Аваддон и внезапно нахмурился сильнее обычного. — Что с вашими глазами? Вы плакали? Этот мерзавец что-то вам сделал? — Не совсем… Мы просто не можем найти общий язык, а он по какой-то причине этого очень хочет. Ничего особенного, не стоит переживать. — Ладно, тогда слушайте. Если не боитесь, то просыпайтесь и идите в самую высокую башню, которая расположена в этом крыле замка. Туда можно попасть по лестнице в конце коридора. Идите все время прямо и никуда не сворачивайте. В конце лестницы в башне будет дверь, ключ найдете сверху на косяке. — Что же меня там ждет? — стараясь не выдать своего волнения, тихо спросила Ева. — То, что поможет вам узнать слабость герцога, — ухмыльнулся Аваддон, но без особого коварства, а скорее мрачно и напряженно. — Вы сильная девушка, принцесса. Ваш любимый уже в пути, ждать осталось совсем недолго. Наберитесь терпения. Если будет очень страшно, используйте мой подарок. Он поможет вам. — Если сможете, передайте Вергилию, что я в порядке и очень его жду… А еще скажите ему, что он должен быть осторожен. Я очень переживаю за него… — Передам обязательно, принцесса. А теперь… просыпайтесь. С этими словами Аваддон протянул ладонь ко лбу Евы и, стоило ему коснуться его пальцами, она тут же открыла глаза, оказавшись на своей постели в уже пустой комнате. Поборов легкий приступ одиночества, девушка быстро подскочила на ноги и выхватила из шкафа первую попавшуюся одежду, которой оказался темно-синий ханьфу. Наспех одевшись, Ева тихо открыла дверь и осмотрелась, чтобы проверить, нет ли никого в коридоре. Прислуги в замке было немного, но те немногочисленные работники, что здесь обитали, обладали невероятной способностью оказываться там, где происходило что-то, требующее их пристального внимания. Убедившись, что поблизости никого нет, девушка быстрым шагом направилась дальше по коридору к нужной лестнице, что вела в восточную башню замка. Здесь Ева никогда раньше не бывала, так как не видела в этом смысла, но теперь удивлялась самой себе, что ни разу не испытала любопытства, которое так часто приводило ее туда, где ждали как неприятности, так и интересные открытия. Оказавшись в башне, девушка немного удивилась тому, что она не выглядела заброшенной — здесь оказалось достаточно чисто и светло благодаря канделябрам, прикрепленным к стенам, так что лестница не утопала в темноте, на которую рассчитывала Ева, отправляясь сюда. Она поняла, что все было сделано так, чтобы не привлекать к себе никакого внимания и это бы легко сработало — место не выглядело особенным или таинственным, а казалось самой обычной частью замка. Как говорится, лучше всего прятать что-то на виду, тогда это будет сложнее обнаружить — видимо, Асмодей использовал именно эту хитрость, чтобы спрятать нечто важное от посторонних глаз. Лестница оказалась намного больше, чем предполагала Ева — бесчисленные ступени и не думали заканчиваться, увлекая ее все выше и выше. Когда девушка выглянула в небольшую бойницу, она поразилась открывшемуся перед ней пейзажу. Так высоко она до этого забиралась лишь благодаря крыльям и от этого чувства у нее мгновенно перехватило дыхание, несмотря на то, что никакой опасности она здесь не ощущала. Ева увидела верхушки самых высоких деревьев и пики гор, которые теперь будто бы находились почти вровень с ней, мысленно отметив, что замок Асмодея располагается в воистину прекрасном месте, непохожем ни на что другое. Но долго любоваться видами она не могла, так что продолжила шагать вверх по лестнице, напряженно гадая, что же такое важное могло ждать ее наверху. Добравшись до конца ступеней, Ева замерла перед дверью и, вспомнив слова Аваддона, поднялась на цыпочки, чтобы достать спрятанный ключ. Он оказался совсем небольшим, но довольно старым, как и замок, для которого он предназначался — было очевидно, что им начали пользоваться очень давно. Как можно тише провернув ключ в замочной скважине, Ева отперла засов и прошла внутрь, мгновенно очутившись в кромешной темноте. — Черт возьми, что это за место такое? — пораженно подумала она, осмотревшись. В отличие от ухоженной винтовой лестницы, просторный коридор, в который попала девушка, оказался действительно мрачным и темным, словно это было не жилое помещение, а какая-то темницы или что похуже. Все окна были обиты толстыми металлическими решетками, будто здесь содержали какое-то опасное существо, которое постоянно стремилось вырваться наружу. Сделав несколько неуверенных шагов по коридору, Ева в ужасе замерла от внезапно донесшегося до нее крика. От него кровь в ее жилах словно застыла и она поняла, что не может даже пошевелиться от страха — этот звук был по-настоящему душераздирающим и игнорировать его было просто невозможно. — Неужели… Асмодей держит здесь пленника? Здесь кого-то пытают? Испытав прилив адреналина, Ева рванула в ту сторону, откуда услышала крик и наткнулась на еще одну дверь, но на этот раз металлическую и, судя по всему, невероятно тяжелую. С трудом подняв засов, она приложила все силы, которые в ней были, чтобы открыть ее, ожидая оказаться в какой-нибудь пыточной комнате, но перед ее глазами предстала совершенно иная картина. Это была обычная комната, да только выглядела она так, словно по ней пронесся ураган — поломанная мебель, порванные портьеры, разбитое зеркало… — Ваше Высочество! — вскрикнула появившаяся из соседнего помещения Пенелопа и прикрыла ладонями рот. И так бледная словно мел домоправительница подбежала к Еве и вцепилась в ее руку, явно намереваясь вывести ее отсюда как можно скорее. — Вам нельзя здесь находиться, вы должны уйти как можно скорее! — Что здесь… — собиралась спросить девушка, но ее прервал на полуслове раздавшийся из второй комнаты оглушительный крик, больше напоминавший вой раненого зверя. — Что происходит? — Как вы сюда попали, Ваше Высочество?! — Я… услышала крики и решила узнать, в чем дело. Кто это кричит? Что с ним делают?! Пенни, говорите же! — Вам нельзя здесь быть, как вы не понимаете? Умоляю вас, госпожа, вам нужно уйти, я уведу вас, — взмолилась Пенелопа, но Ева сердито посмотрела на нее, давая понять, что сдвинуть ее с места будет сложнее, чем оседлать дракона. — Герцог меня накажет за это… — Я не позволю ему вас за это наказать! — твердо произнесла девушка и, обойдя чуть ли не плачущую женщину, прошла в соседнюю комнату, ожидая увидеть там все, что угодно, кроме того, что ей предстояло в действительности. На покрытой царапинами кровати с изодранным балдахином к ней спиной на боку лежал обнаженный по пояс Асмодей. Даже на пороге Ева могла услышать, как тяжело он дышит и тихо стонет в подушку, словно пытаясь заглушить отчаянный крик. В этот момент до нее дошло, что она слышала вовсе не пленника, которого подвергают пыткам. Это был тот, кому она совсем недавно желала всего самого худшего на свете, а теперь, увидев его в таком состоянии, девушка мгновенно пожалела о своих дурных мыслях. — Пенни… Ч-что с ним? Я не понимаю… — Я обязана держать это в секрете, Ваше Высочество, — всхлипнула Пенелопа и в отчаянии посмотрела девушке в глаза. — Ох, не сносить мне теперь головы… Вам нельзя было это увидеть, герцог будет ужасно зол! — Расскажи мне, что с ним. Я обещаю, что он и пальцем тебя не тронет. Прошу, ну пожалуйста, Пенни. Ему больно? Он чем-то болен? — Да, болен, Ваше Высочество… Но недуг этот нельзя излечить травами или зельями. Герцога… прокляли, принцесса. Уже давно… — Кто проклял? Почему? — нахмурилась Ева, которой в жизни ни разу не приходилось сталкиваться ни с чем подобным. Самым страшным проклятием, которое она знала, была ликантропия и с единственным ее носителем она встретилась абсолютно случайно. — Как можно было проклясть могущественного демона? Я не понимаю. — Об этом мне правда ничего не известно, герцог не рассказывал, — удрученно покачала головой Пенелопа и вновь горько всхлипнула, посмотрев на Асмодея, который вновь стал метаться на кровати в новом приступе боли. — Это начинается внезапно и также внезапно заканчивается… Господина мучает невыносимая агония и он перестает себя контролировать. Именно поэтому он запирается здесь, когда это происходит. Ох, Ваше Высочество, вы бы знали, как страшно находиться с ним рядом в такие ночи! Я ужасно боюсь за него, но ничем не могу ему помочь! Что бы я не делала, это просто бесполезно… Раньше его мог успокоить ангел, который жил в замке, он был его другом… Но теперь ему некому помочь. — А что… делал тот ангел? Как он помогал Асмодею? — Вы не поверите, но… он ему пел, представляете? Одного этого было достаточно, чтобы господину немного полегчало. Он мог сидеть рядом с ним несколько ночей подряд, а еще все это время пел или играл на фортепиано. Только это и помогало… Я бы так хотела облегчить муки господина, но я обычная служанка, я не обладаю большой силой, так что просто нахожусь рядом, обтираю его влажным полотенцем, когда ему жарко, согреваю, если ему холодно… Но этого ведь недостаточно. Мы с Себастьяном предлагали обратиться к лекарям, но господин так на нас накричал, что мы перестали его упрашивать. — Это вполне в его духе, — закатила глаза Ева, но стоило ей посмотреть на трясущегося в агонии Асмодея, как все ее раздражение мгновенно улетучилось. Сейчас он был сильно болен, так что их разногласия временно отошли для нее на второй план. Когда Арей лежал в постели после сильных ран, полученных на тренировках, она всегда заботилась о нем наравне с родителями, повинуясь своему повышенному чувству сострадания, так что и эта ситуация не могла стать для девушки исключением из правила. — Пенни, идите к себе и как следует отдохните. Вам туго пришлось. Я позабочусь о вашем господине. — Ваше Высочество, это очень опасно! — испуганно вскрикнула Пенелопа и схватила Еву за руки. — Нет, я не могу вас тут бросить. — Вы не понимаете. Я достаточно сильна и смогу себя защитить. Думаю, вам здесь оставаться намного опаснее, чем мне. Если переживаете, можете приходить сюда время от времени, чтобы проверить меня. Клянусь, что все будет в порядке. Я кое-что знаю о способностях Асмодея и готова к тому, что он может вытворить. Не бойтесь за меня. — Ох, Ваше Высочество… Вы слишком добры ко всем нам. Мы этого не заслуживаем. — Не нужно всего этого, Пенни — улыбнулась ей Ева и осторожно высвободилась из ее рук. — На тебе лица нет. Лучше иди на кухню и выпей горячего чаю. В этой комнате ужасно холодно, ты наверняка замерзла. — Вы слишком хорошо умеете убеждать, — слабым голосом произнесла Пенелопа, но все же согласно кивнула, обеспокоенно посмотрев на Асмодея. — Я зайду чуть позже и принесу вам чего-нибудь теплого поесть или попить. Кричите, если что-то случится, хорошо? — Обязательно, буду кричать так громко, как только смогу. Идите же, вам правда нужен отдых. Еще несколько раз поблагодарив Еву и проверив температуру тела Асмодея ладонью, Пенелопа неохотно покинула комнату, оставив девушку один на один с ним. На самом деле она не совсем понимала, что нужно делать, но оставлять несчастную домоправительницу рядом с опасным демоном, не контролирующим себя из-за боли, ей совершенно не хотелось. Неуверенно подойдя к постели, Ева присела рядом с Асмодеем и коснулась пальцами его лба — он оказался холодным, словно кусок льда. — Это ненормально, — ужаснулась девушка и попыталась натянуть на него одеяло, но демон тут же отшвырнул его в сторону, прорычав что-то нечленораздельное. Было очевидно, что в таком состоянии он не был способен понять, что происходит и кто находится с ним рядом. — Не упрямьтесь! Живо под одеяло! Вторая попытка оказалась более удачной, но для этого Еве пришлось приложить всю свою силу. Укутав Асмодея с шеи по пятки, она села на край одеяла, чтобы он не смог от него избавиться, и принялась направлять горячий воздух в его сторону, чтобы хоть немного поднять температуру. Делать это нужно было очень осторожно — контролировать себя, не создавая огонь и ограничиваясь лишь теплом, ее научили еще в детстве, но девушке не часто приходилось применять этот навык на практике. К тому же, сил на это уходило очень много, так что Еве приходилось время от времени делать небольшие передышки, но успокоилась она лишь тогда, когда в комнате стало относительно тепло в сравнении с тем пробирающим до костей холодом, что стоял здесь, когда она только пришла. — Кто же вас проклял? — задумчиво спросила вслух девушка, зная, что ответа на этот вопрос она не получит. — И самое интересное — за что? Однозначно ведь, что вы что-то натворили… Кто был так силен и при этом обижен на вас? Новый приступ боли не заставил себя долго ждать. Вскоре Асмодей вновь стал кричать так, что у Евы каждый раз душа уходила в пятки, стоило ему открыть рот. Ей было сложно представить, какой была боль, заставлявшая демона, прошедшего не одну тяжелую битву, так отчаянно рвать себе горло. Гремучая смесь жалости и гнева раздирала девушку на части, но обещание, данное Пенелопе она точно нарушать не собиралась. Собрав волю в кулак, она подсела к Асмодею чуть ближе и положила его голову себе на колени, словно мать, утешающая своего маленького ребенка. — Ну же, вы не одни, я побуду с вами столько, сколько будет нужно, — ласково прошептала Ева, чувствуя себя полной идиоткой. В ее голове тут же промелькнули странные фантазии о том, что Вергилий также когда-то сидел на постели Асмодея и утешал его, пока ему не станет лучше. — Мой голос вам точно не подойдет. До него мне далеко, так что придется вам обходиться тем, что есть. Дождавшись, пока он немного успокоится и затихнет, Ева осторожно встала с постели, чтобы немного осмотреться в комнате — одного одеяла было явно маловато, чтобы нормально согреться, так что она решила поискать что-нибудь теплое до прихода Пенелопы. Полуразрушенная комната оказалась не особо богата вещами — видимо, это было сделано специально, чтобы не давать Асмодею возможность устраивать более разрушительные погромы. Теперь Ева понимала причину такого мрачного настроения у него за ужином — видимо, первые признаки боли дали о себе знать еще тогда, но демон, конечно же, попытался их скрыть, чтобы не показывать свою слабость. — Какой гордый, — фыркнула девушка, но сразу отвлеклась от желания немного поворчать, когда случайно бросила взгляд на небольшую круглую шкатулку, которая стояла на одной из полок того, что осталось от изящной деревянной этажерки. Взяв ее в руки и разглядев внимательнее, Ева поразилась тому, насколько эта вещица оказалась дорогой — сама она была сделана из сияющего белого металла, а украшением служили прекрасные бриллианты, сапфиры и голубые топазы. Девушка за свою жизнь повидала много дорогих вещей, но эта шкатулка показалась ей по-настоящему особенной и ценной. Взяв ее с собой, она вернулась к Асмодею, который снова начал в очередном припадке метаться по постели. На этот раз к неприятным симптомам прибавился еще и ледяной пот, градом стекающий по его лбу, шее и плечам. Взяв сухое полотенце, оставленное здесь Пенелопой, Ева принялась вытирать кожу демона, стараясь не касаться его — ей и без того было неловко, так что усугублять свое неловкое положение она не собиралась. — Вы доставляете Пенни и Себастьяну много проблем, глупый герцог. Прямо как маленький ребенок… Вам нянька нужна, а не толпа любовниц. Пф, слышали бы вы меня сейчас. Наверное, сказали бы в ответ какую-нибудь едкую колкость, как и всегда. В этом вы мастер. Хотя, сейчас я бы лучше послушала ваши неуместные шутки, а не это… Следующие несколько минут Еве было не до шуток — Асмодей снова стал кричать так, словно его резали раскаленным ножом. Обезумев от боли, он со всей силы пнул опору балдахина и по несчастному дереву пошла огромная трещина. Была бы кровать менее прочной, она бы точно развалилась на части от такого удара, так что девушка невольно вздрогнула, мысленно прикидывая, как скоро один из таких пинков будет адресован именно ей. — Не надо кричать, я с вами, — дрожащим голосом прошептала Ева и, забыв о всякой осторожности, схватила Асмодея за плечи и заставила его лечь как и в первый раз на свои колени. Он был очень тяжелым, но это казалось лучшим, чем пытаться раз за разом уложить его одного — по какой-то причине демону становилось легче, если девушка устраивалась рядом с ним. — Вам не по себе, когда вы один? Наверное, вам правда одиноко… Хотя вы, наверное, и заслужили это, сегодня мне нужно быть с вами подобрее, так что… Внезапно крышка шкатулки, которую Ева все еще держала в руке, открылась от легкого нажатия на кнопку, спрятанную в одном из драгоценных камней. Удивленно посмотрев на нее, девушка завороженно улыбнулась — эта шкатулка оказалась не простой, а музыкальной! Ласковая и чуть печальная мелодия, которая полилась из нее, заполнила собой комнату и Асмодей, который буквально минуту назад кричал от мучительной боли без остановки, неожиданно затих и немного успокоился. — Вам нравится эта музыка? — догадалась Ева и поставила шкатулку на тумбочку рядом. — Не удивительно, она правда очень красивая… Я запомню ее и буду подпевать. Может, так вам станет еще лучше… Хоть бы это правда помогло. — Вер…гилий… Вергилий… — слабым голосом простонал Асмодей и стал водить дрожащей рукой в воздухе, словно пытался дотянуться до того, кого он так отчаянно звал. От того, как он произнес имя ее любимого, все внутри Евы замерло, а на сердце появилось странное тянущее чувство, от которого ее начало тошнить. Наверное, это была ревность? Она и сама точно не знала, но понимала, что не только в ее душе Вергилий занимает важное место. Какой бы сильной не была обида у Асмодея на своего друга, в бреду он звал именно его. — Простите, но здесь только я, — прошептала Ева и принялась гладить его по волосам, осторожно перебирая черные, словно вороново крыло, пряди дрожащими пальцами. — Я знаю, что мне его не заменить, но я попробую. Несколько раз прослушав мелодию, звучавшую из музыкальной шкатулки, девушка начала тихо ей подпевать, одновременно с этим поглаживая Асмодея по голове и убаюкивая его, словно ребенка. Это было невероятно странно — делать все это со взрослым мужчиной, который был больше нее в два раза, но все смущение и злость испарились, стоило Еве начать вглядываться в его изможденное красивое лицо, на котором читалось так много боли и тайных печалей. Сейчас Асмодей был слишком уязвим, чтобы этим хотелось воспользоваться себе во благо и девушка знала, что у нее нет того, что позволило бы ей упиваться его страданиями. — Тише… Вам не будет легче, если продолжите кричать, — утешающе произнесла Ева, когда демон вновь принялся дергаться в ее руках. — Слушайте мой голос… Представьте, что вы находитесь на поляне и вся она осыпана цветами лаванды, маргаритками и незабудками. А еще там есть пруд, в который по камням сверху стекает чистая свежая вода… Она такая голубая и сверкающая, что дух захватывает. Вам такое точно должно понравиться, правда? Или, может быть, вам больше нравится море? Бескрайние синие волны, в которых отражается яркое солнце… Бурная пена и соленая вода бьются о темные скалы, сияющие в солнечных лучах. Вы сидите на них и смотрите на прекрасный горизонт, алеющий на закате. Вам тепло, спокойно… — Н-не… уходи от… м-меня, — прошептал Асмодей и впервые за все время чуть приоткрыл покрасневшие веки. Его ресницы задрожали и он с силой прижал Еву к себе, выдавив весь воздух из ее легких. — Я… без тебя умру. — Не умрете, вы же такой сильный. Да и куда я от вас сейчас денусь? — покачала девушка головой и погладила демона по щеке пальцами. Прильнув к ее ладони, он, наконец, расслабился и вновь плотно закрыл глаза, издав облегченный вздох. — Вы в самом деле как ребенок… Услышав шаги в соседней комнате, Ева решила, что это вернулась Пенелопа и оказалась права. Домоправительница зашла в спальню с большим подносом в руках, на котором оказались небольшая супница и чайник с чашками — девушка тут же ощутила приятный запах и в животе у нее все сжалось от приступа голода, ведь за ужином она так нормально и не поела. — Ваше Высочество… — пораженно воскликнула громким шепотом Пенелопа и чуть не выронила поднос из рук. Она радостно посмотрела на мирно спящего на коленях у Евы Асмодея и, чуть не плача, подошла к постели. — Вы смогли успокоить господина? Вы сокровище, принцесса, настоящее сокровище… Как же у вас получилось? — Включила ему музыкальную шкатулку и просто с ним разговаривала, — пожала та плечами и ободряюще посмотрела на женщину, глаза у которой были на мокром месте. — Как давно он нормально ел? За обедом и ужином он почти не притронулся к еде. — Перед приступами у господина пропадает аппетит, так что… неделю назад, я думаю. Я знаю, что и вы за ужином сегодня мало съели, так что принесла вам небольшой перекус. — Как думаете, его стоит попробовать покормить? Может, сил побольше будет и он легче выйдет из этого состояния? — Не уверена, что он сможет, — расстроено покачала головой Пенелопа и вытерла глаза платком. — Обычно он только напивается, когда его начинает мучить боль. Господин думает, что это ему помогает… Может быть, это и облегчает страдания, но разве это выход? У господина много тайн и я в них не лезу, но… я беспокоюсь, что они отравляют его жизнь. Это проклятье не только причиняет боль — оно заставляет его раз за разом проживать самые ужасные моменты из прошлого. Возможно, господин видит нечто действительно ужасное… — Я знаю, что Асмодей много воевал в прошлом, — кивнула Ева, вспоминая их немногочисленные разговоры о тех временах его жизни. — Еще он упоминал, что потерял много товарищей на поле боя, но не сильно вдавался в подробности. — Вам нелегко найти для него сочувствие, Ваше Высочество, это я понимаю. И все же вы пытаетесь его понять… У вас действительно большое сердце, раз вы нашли в нем для господина немного сострадания. Не знаю даже, как вас отблагодарить. — Ты скрашиваешь мою жизнь здесь, а большего мне пока и не нужно. Как видите, я смогла с ним управиться, так что перестаньте переживать и отдыхайте. Я буду с Асмодеем, пока ему не станет лучше. — Думаю, после такого господин точно от вас не отстанет, — горько улыбнулась Пенелопа и тяжко вздохнула. — Будьте осторожны, Ваше Высочество. Я зайду утром, чтобы вас проведать. Обязательно поешьте, я приготовила то, что вам нравится. — Спасибо, я обязательно попробую, — поблагодарила ее Ева и смущенно поджала губы. — А насчет того, что вы сказали… Не думаю, что Асмодей что-то вспомнит. Ему слишком тяжело, чтобы заострять внимание на том, кто о нем заботится. Это совершенно не имеет значения. — Как скажете, Ваше Высочество… Еще раз спасибо вам за помощь. Дождавшись, пока Пенелопа покинет комнату и закроет за собой дверь, девушка взяла с подноса небольшую пиалу и налила в нее немного супа, от которого исходил пряный аромат ее любимых специй. Это был бы самый спокойный и приятный вечер за последнее время, если бы не одно большое и тяжелое «но», мирно сопящее у нее на коленях. Несколько раз Ева пыталась выбраться из-под Асмодея, но тот каждый раз начинал ворчать и хныкать, стоило ей хотя бы немного шевельнуться. Вцепившись в нее, словно дитя в свою мать, он что-то бормотал во сне и постоянно морщился, будто ему снился очень неприятный кошмар. Оставив попытки освободиться, девушка смиренно опустошила пиалу и вновь стала напевать под музыку из шкатулки. — Если бы здесь был Силли, он наверняка придумал бы под нее красивые слова, — улыбнулась себе под нос Ева, искренне наслаждаясь трогательной и деликатной мелодией. — Получилась бы чудная колыбельная… Я могла бы попробовать, но я не особо в этом сильна. Хорошо, что вы меня не слышите, а то я болтаю какую-то ерунду. Уж извините, мне просто очень скучно, а так я хоть немного себя развлекаю… Я даже книгу с собой сюда не взяла! Ваша сонная болтовня совсем не похожа на разговор, но можно ведь делать вид, что мы беседуем, как обычно… Эх, что я вообще несу? — Пить… Хочу пить… — еле слышно пробормотал Асмодей и громко застонал из-за нового приступа боли. — Пенни, дай… виски… — Никакого виски! — сердито проворчала Ева и, с трудом перевернув его на спину, приподняла ему голову и стала понемногу вливать демону в рот теплую воду. — Осторожнее, а то подавитесь. Вам сейчас нельзя пить алкоголь. Напьетесь потом, когда встанете на ноги, ладно? Чувствую, мне тоже понадобится выпить после всего случившегося… Я опустошу ваш бар, ясно? — Ммм… Как хочешь, — вяло отозвался Асмодей и снова устроился у Евы на коленях, обняв ее за талию. Это было максимально некомфортно, но девушка, плотно стиснув зубы, даже не пошевелилась, решив, что уж лучше он будет спокойно спать, чем кричать и крушить все, что попадалось ему под руку. — Мягко… — Как бы мне хотелось положить вам на лицо подушку и подержать так минут пять…***
Тусклые солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь заколоченное окно, упали на лицо Асмодея и вынудили его перевернуться на другой бок. Еще немного поворочавшись, он понял, что уже больше не сможет уснуть, но уставшее от боли тело не дало ему так просто подняться с кровати. И все же, на этот раз ему было определенно лучше — никаких открытых ран, постель не заляпана кровью, одежда цела… Удивленно оглядевшись, демон осознал, что даже ничего не сломал в этот раз. Не то чтобы его это сильно волновало, но добавлять лишних хлопот Пенелопе ему не хотелось. Только подумав о ней, Асмодей вдруг услышал торопливые шаги в соседней комнате и уже через секунду женщина зашла в спальню с большим подносом, на котором его ждал полноценный завтрак из нескольких блюд. От дивного аромата свежей выпечки в желудке демона тут же все свело от нестерпимого голода. Он уже давно нормально не ел и теперь аппетит вернулся к нему с такой силой, что, если бы ему подсунули неразделанную тушу животного, он запросто съел бы ее даже без соли и специй. — Рада, что вы очнулись, не зря еду принесла, — облегченно вздохнула Пенелопа и поставила поднос на прикроватную тумбу. — Как себя чувствуете, господин? Может, сначала хотите принять ванну? — Да, наверное… — кивнул Асмодей и сонно протер глаза. — Который час? Сколько прошло дней? — Раннее утро, господин. Вы пробыли здесь три дня. — Хм, на этот раз все не так плохо. Хорошо… Мне нужно готовиться к приему. Я должен согласовать с поварами меню и выслать приглашения. — Я составила несколько вариантов меню, а Себастьян разослал всю подготовленную почту, — улыбнулась Пенелопа и чуть устало прикрыла глаза. — Платье для принцессы мы заказали в Ворацесе, а костюм для вас уже готов, как вы и просили. Сейчас часть прислуги занимается генеральной уборкой замка, а другая отвечает за украшения. Если вы вдруг не решили выбрать другую тематику, то вам не о чем переживать. — Нет, не передумал. Что бы я без тебя делал, Пенни, — довольно произнес Асмодей и неуверенно посмотрел в сторону подноса с едой. — Спасибо за завтрак, но… я бы хотел поесть в компании принцессы. Уверен ее общество придаст мне немного сил. Она еще не проснулась? — Эм… Тут такое дело, господин… Ее Высочество уснула всего пару часов назад. Это она помогала мне с организацией всех приготовлений. Без вас я не решалась приступить к делам, но она взяла все на себя. Принцесса упаковала все приглашения в конверты и отправила Себастьяна их рассылать, а потом собрала всю прислугу и распределила работу поровну, чтобы никто не был нагружен больше или меньше. У нее хорошие организаторские способности, господин. — Что? Ты позволила ей работать?! Зачем? Она не должна была этим заниматься! — Простите, господин, Ее Высочество была очень настойчива, — чуть обиженно ответила Пенелопа. — Мне бы вы такое не доверили, так что принцесса решила помочь нам с Себастьяном, а еще просила передать, чтобы вы не смели на меня за это кричать. Вот так. — Тогда я подожду, пока она проснется, — упрямо пробурчал Асмодей, скрестив руки на груди. — Буду есть только вместе с ней. — Не думаю, что принцесса проснется в ближайшее время, господин. Она была так измотана, когда вернулась в свою комнату… Думаю, что лучшим будет ее сейчас не беспокоить. Вам решать, конечно, но я бы посоветовала дать Ее Высочеству отдохнуть. — Пенни… — Д-да, господин? — взволновано отозвалась та и, увидев, какими стали глаза Асмодея, уже была готова бежать из комнаты без оглядки. — Вам что-то нужно? — Где моя шкатулка? — очень тихо и с нажимом на каждое слово спросил Асмодей, мрачно уставившись на нее. — Говори, где она?! — Возможно, она закатилась куда-нибудь? Вы же знаете, что устраиваете каждый раз в этой комнате полный погром… Она наверняка где-то здесь, я поищу ее. — Она всегда стоит на той полке. Всегда! Я ее там не вижу. Где она?! — Простите меня, но… ш-шкатулка… у Ее Высочества, г-господин… — опустошенно призналась Пенелопа и отступила на пару шагов, увидев, что демон с силой сжал края одеяла, ткань которого жалобно затрещала в его руках. — Простите меня, господин… Я ничего не говорила принцессе, клянусь вам. Она сама нашла эту комнату, сказала, что услышала крики и решила, что вы кого-то пытаете в башне. Бедняжка, наверное, испугалась, но все же пришла сюда и… увидела вас. — Так мне не показалось, что я ее слышал… — хмуро пробормотал Асмодей и полными гнева глазами уставился на Пенелопу. — Она видела меня в таком состоянии! КАК ТЫ ЭТО ДОПУСТИЛА?! Она теперь наверняка даже не подойдет ко мне и будет бояться еще больше! Мне и так тошно, а теперь еще и это? ЧТО МНЕ ТЕПЕРЬ ДЕЛАТЬ?! — Не кричите так, господин, а то принцесса решит, что у вас очередной припадок. Вы же не хотите ее пугать, правда? — Что она теперь будет обо мне думать?! Мало того, что я в ее глазах мерзавец, так теперь еще и больной?! ПЕННИ! — Да что с вами такое?! Господин, вы ведете себя, как маленький ребенок! — не выдержала Пенелопа и сердито посмотрела Асмодею в глаза, уперев руки в бока. — Вы боитесь, что теперь будете выглядеть слабым в глазах принцессы? Это единственное, что вас беспокоит? Как вам не стыдно, господин? Ее Высочество все три дня заботилась о вас, не смыкая глаз! А знаете почему? Вы вцепились в нее, как малое дитя в мамку и даже отпускать не думали! Поздно думать об образе соблазнителя, который вы на себя нацепили! Теперь вы в долгу перед принцессой, потому что я еще ни разу не смогла вас нормально успокоить за все эти годы, а у нее получилось! Благодарите высшие силы за то, что они послали вам это милое и доброе дитя! Эй, вы куда собрались? Я еще не все вам сказала! Не видя ничего перед собой и больше не слыша гневных криков Пенелопы в свою спину, Асмодей схватил рубашку, лежащую на спинке кресла и бросился прочь из башни, кое-как на бегу застегивая пуговицы непослушными после болезненных припадков пальцами. Чувство собственного достоинства и ощущение невероятного стыда в этот момент перестали иметь для него хоть какое-то значение. В действительности он даже не совсем осознавал, что испытал в тот момент, когда Пенелопа вывалила на него все о событиях прошедших дней — Асмодей лишь чувствовал необходимость увидеть Еву и убедиться, что она в порядке после трех ночей, проведенных в опасной близости с ним. Он знал, что мог навредить ей, сам того не желая, и этот невыносимый и незнакомый ему до этого момента страх, сковал его сердце сильнее самых крепких тисков. Преодолев лестничный пролет и пробежав по коридору, распугав проходящих мимо слуг, демон остановился лишь у двери, которая вела в комнату Евы. Впервые он так сильно медлил и боялся ошибиться не из-за каких-то долгосрочных выгодных планов, а просто потому что не хотел видеть страх или жалость в ее глазах. Теперь Асмодей знал, что ему не показалось, что он слышал ее голос — она действительно была рядом с ним, это не являлось лишь плодом его больного ума, это правда был ее голос! От осознания этого в его груди разлилось приятное тепло, которое прогнало остатки боли, что плотно засела в ней крепким узлом за несколько дней безостановочных мучений. Все еще чуть непослушной рукой демон очень осторожно повернул ручку двери и как можно тише приоткрыл ее, чтобы заглянуть в комнату. Ему было не по себе от того, что он так вламывается сюда, но Асмодей просто не мог ничего с собой поделать — ему слишком сильно хотелось увидеть Еву и убедиться, что с ней правда все в порядке. К его огромному облегчению, девушка действительно просто уснула после трех бессонных ночей. Ее лицо было чуть бледнее обычного, но в остальном она была в полном порядке. Свернувшись калачиком на своей постели и прижав к себе подушку, Ева спокойно спала, от сильной усталости совершенно забыв про одеяло. Чуть помедлив, Асмодей отыскал его взглядом на полу и осторожно укрыл девушку, стараясь не касаться ее обнаженных плеч. До этого ему не приходилось видеть ее такой умиротворенной и, невольно заглядевшись, он опустился на ковер рядом с кроватью, не отрывая от Евы глаз. Теперь, когда он смог застать ее такой, демон в самом деле понял, какой она была юной и невинной — словно нежный и еще нераспустившийся бутон розы, на который он по какой-то причине посмел покуситься. И все же, несмотря на это, Асмодей страстно и безумно желал ее каждой клеточкой своего тела. Все те дни, что девушка провела в его замке, он изо всех сил сдерживал темные порывы, не позволяя своей испорченности выползти наружу, но желания и фантазии, блуждающие в его душе, демон обуздать не мог. Да и как мог он, такой несдержанный и порочный от макушки до пят, перестать представлять эту красавицу в своих объятиях? Только вот еще одно чувство, разгорающееся внутри Асмодея, не позволяло ему сделать ничего из того, чего он так страстно желал. С недавних пор он думал не только о том, как бы очаровать Еву и сделать ее своей — теперь ему хотелось, чтобы она почаще улыбалась и имела все, чего только могла пожелать. Демон знал об ее главном желании — девушка хотела покинуть его и вернуться домой, но одна лишь мысль о расставании с ней сводила его с ума и причиняла боль. Будь его воля, он бы никогда не отпустил ее от себя даже на расстояние вытянутой руки, но в глубине души Асмодей понимал, что это неправильно. — Останьтесь со мной… Прошу, просто останьтесь, — мысленно взмолился он, ощущая себя крохотным и жалким из-за своего эгоистичного желания. — Если бы вы только согласились, я сделал бы для вас все, что угодно, все, что вы могли бы пожелать… Не удержавшись, Асмодей взял в ладонь одну из прядей волос Евы и прижался к ней губами, сразу ощутив тонкий аромат полевых цветов и еле различимую нотку ванили — именно этот запах, словно наваждение, преследовал его с того самого момента, как они впервые встретились во дворце. Тогда демон и представить не мог, что эта гордая и острая на язык девушка полностью заполнит его засохшее, словно старое дерево, сердце, не оставив в нем места ни для кого другого. Признавшись себе в этом, Асмодей ощутил боль, с которой не смогла бы сравниться ни одна из пережитых им за все прошедшие столетия. И все же, эта боль оказалась слишком сладкой, чтобы он мог от нее отказаться… Еще немного посидев рядом с Евой, демон насильно заставил себя подняться и выйти из ее комнаты. Он и так слишком много позволил себе, вломившись к девушке, пока она спала, так что твердо решил не искушать судьбу еще сильнее — ему было важно вернуть ее доверие и он собирался это сделать любой ценой. К тому же, от Пенелопы Асмодей узнал, что, пока он был не в себе, Ева взяла многие обязанности по подготовке к приему на себя и теперь не хотел, чтобы ее усилия пропали даром. Ему еще многое предстояло сделать, чтобы все прошло согласно его плану, но для этого было нужно довести все до идеала, чем демон и собирался заняться без промедлений. Вернувшись к себе в кабинет, Асмодей сразу вызвал Себастьяна, который уже узнал от Пенни о том, что их господин не в себе из-за всего произошедшего, так что ожидал наказания, но по задумчивому взгляду господина понял, что ему предстоит нечто другое. — Как скоро вы закончите все приготовления? — спокойно спросил демон, посмотрев на склонившего перед ним голову дворецкого. — В ближайшие пару дней все будет готово, Ваша Светлость. Большой зал для приемов уже украшают, в парковой зоне сегодня установят ледяные скульптуры, мраморный фонтан для шампанского начнут собирать уже завтра. Некоторые приглашенные гости уже прислали ответ с согласием присутствовать на приеме. — Платье для принцессы заказали по моим эскизам? — Разумеется, господин, вы ведь сказали, что это чрезвычайно важно, — кивнул Себастьян и одним пальцем заправил выбившиеся из хвоста пряди за ухо. — Мне сообщили, что платье будет в замке утром в день приема. Его доставят в сопровождении двух воинов, как вы и приказали. — Прекрасно. Мне важно, чтобы принцесса выглядела идеально на приеме. — Позвольте сказать, Ваша Светлость, Ее Высочество в любом наряде будет прекрасна. — Разумеется, это так, — улыбнулся Асмодей, но глаза его остались серьезными. — Но мне важно, чтобы она затмила всех присутствующих. Хочу, чтобы она выглядела, как королева… Нет, как богиня, спустившаяся на землю. На меньшее я не соглашусь. — Не думал, что вы такой романтик, господин, — удивленно приподнял брови Себастьян, но тут же взял себя в руки. — Все будет устроено. Я отправил прошение герцогине Джахи, чтобы она порекомендовала несколько горничных, которые могли бы прислуживать Ее Высочеству. — Давно пора. Нельзя, чтобы принцесса каждый раз сама одевалась и делала себе прически. Пенни и так завалена работой, хватит ей этим заниматься. — Пенелопа считает честью и радостью прислуживать принцессе, Ваша Светлость. Она очень к ней привязалась за это время… Не отнимайте у нее то, что ей нравится. Оставьте хотя бы какие-нибудь поручения. — Хм… Так и быть, ты прав, — согласился Асмодей и пододвинул к себе лист бумаги с чернильницей. — Отправьте герцогине Джахи подарки в благодарность за ее помощь. Пусть это будет… изумрудное колье с бриллиантами и несколько брошей из бирюзы и лунных камней. Я напишу ей письмо, его нужно отправить как можно скорее. И еще кое-что… — Приказывайте, господин, — тихо отозвался Себастьян, сразу почувствовав, как изменилась атмосфера в кабинете. — Исполню в лучшем виде. — Сообщи в казармах, что я скоро зайду и отберу пятьдесят самых лучших воинов для одного важного дела. Пусть приведут себя в порядок. Если обнаружу хоть пятнышко на одежде, шкуру с каждого спущу. И еще… Мне нужно, чтобы ты написал записку с определенным текстом, но не своим почерком. — Тогда каким, господин? — Вот, возьми как образец, — Асмодей протянул Себастьяну небольшой клочок бумаги, свернутую в трубочку. — То, что требуется написать, вложено внутрь. Постарайся как следует, будь внимателен к каждой букве. Не оплошай, это чрезвычайно важно. Записка должна быть готова к сегодняшней ночи. — Будет сделано, господин, — коротко кивнул дворецкий. — Я могу приступить к ней после того, как выполню остальные поручения. — Да, ступай прямо сейчас. Если будут какие-то проблемы, сообщай мне сразу без промедлений. Откланявшись, Себастьян вышел из кабинета и Асмодей остался наедине со своими мыслями и небольшими тревогами, которые, однако, не могли украсть у него хорошее настроение. Помимо них он испытывал еще одно чувство и его можно было описать одним словом — «предвкушение».***
Ощущая сильную боль в мышцах после невероятно долгого полета без остановки, Арей устало плюхнулся на землю рядом с установленной палаткой и ненадолго прикрыл глаза. Все тренировки в Академии показались ему детским лепетом по сравнению с тем расстоянием, которое им с Вергилием пришлось преодолеть за трое суток без сна и отдыха. Возмущаться он не собирался — ему и самому хотелось как можно скорее добраться до нужного Разлома. И все же, этот путь дался ему нелегко. Ангел, в отличие от него, чувствовал себя несколько лучше, так как привык путешествовать и терпеть множество ограничений. Пока они летели, никто из них не пытался начать хоть какой-нибудь диалог и Арея это вполне устраивало, но теперь, когда они разбили лагерь посреди леса и реки, ему стало откровенно неловко от гробовой тишины, повисшей в воздухе. Вергилия же это нисколько не волновало и он спокойно разводил костер, чтобы приготовить на нем немного еды на ужин — все же, им были нужны силы для дальнейшего путешествия, а на голодный желудок лететь оказалось весьма тяжело. — Тебе пожарить рыбу, которую ты поймал? — вдруг предложил ангел, наконец, нарушив молчание. — Нет, я и сам могу, — чуть помешкав, ответил Арей и, взяв котелок, в котором лежало несколько рыбин, присел рядом с ним на побелевшее на солнце бревно. — Ты будешь? — Нет, я не ем мясо, если ты забыл. — Тогда зачем предложил ее пожарить? — Забота о ближнем, — усмехнулся Вергилий и немного поворчал угли в костре толстой веткой, которую нашел на берегу. — Я знаю, что ты очень устал, так что решил помочь. Тебе приходилось до этого так долго лететь? — Нет, никогда… Но руки у меня на месте, так что я могу о себе позаботиться, — проворчал Арей, но тяжкий вздох, невольно вырвавшийся из него, вновь дал ангелу знать, что парень практически на пределе. — На тренировкам мы летали по несколько часов без остановки, но, видимо, этого недостаточно… Надо будет восполнить этот пробел в моем обучении. — В следующий раз будет легче. Нам еще много раз предстоит лететь так долго, так что ты привыкнешь. Используй сегодняшнюю ночь, чтобы как следует отдохнуть. Ложись спать сразу, как солнце ляжет. — Ты моя мама что ли? Не веди себя так, словно ты мой опекун. — Вики укладывает тебя спать? Как мило, — хихикнул Вергилий и улыбнулся так очаровательно, что вся злость Арея от его слов мгновенно испарилась. — Прости, я просто пошутил. Хотел разрядить обстановку, но вышло не особо удачно… — Забей. Ты не обязан меня развлекать, — отмахнулся парень и разместил прут с рыбинами над костром. — Мы оба знаем, что у нас не получится поладить, даже если мы будем очень стараться. — Из-за Евы? Если будешь излишне упорствовать, она может разозлиться. Ты ведь ее знаешь. — Да, знаю, причем намного лучше тебя. Даже не думай, что можешь с этим поспорить. — Я и не собирался, это ведь правда, — чуть печально улыбнулся Вергилий и тихо вздохнул, будто признавая поражение, но уже через пару секунд на его лице вновь появилась слегка загадочная ухмылка. — Но я тебе ее не отдам, как не старайся. Выбор, конечно, всегда за ней, но я не буду стоять в стороне, если ты начнешь действовать. — Я и не сомневался, — фыркнул Арей, немного удивившись тому, как легко изменилось настроение ангела. — Знаешь, я по природе очень упертый… Я просто так не сдамся. Никогда. — Она тебе так сильно нравится? — «Нравится»? Пф, это слишком примитивное слово. Я ее люблю. Не смей называть мои чувства к Еве словом «нравится». — Что ты тогда подразумеваешь под словом «люблю»? — серьезно спросил Вергилий и посмотрел на парня своими белыми глазами так, что по его телу пробежали мурашки от странного чувства, будто тот может видеть его насквозь, даже будучи слепым. — А я должен отвечать? — скривился Арей, мысленно умирая от смущения. — Я не тебе об этом должен говорить, а ей. — Значит, нечего сказать… Так и думал. — Думай, что хочешь. Мне все равно. Дай поесть спокойно. — Нужно разжечь еще пару костров на ночь, — моментально перевел тему Вергилий и поднялся с бревна. — В этом лесу водятся достаточно опасные животные, например, черные вепри и мантикоры. Будет неприятно проснуться от того, что огромное жало вопьется кому-то из нас в ногу. — Никогда не видел мантикору вживую, — пораженно произнес Арей и тут же стал оглядываться вокруг, словно это опасное существо могло в любой момент оказаться поблизости. — Они действительно такие огромные, как их описывают? — Смотря, сколько животному лет. Если детеныш, то примерно с тебя, а вот взрослая особь может достигать размеров пятимесячного дракона. Прилично, да? — Весьма… И огонь поможет их отогнать? — Если сжигать в огне определенные травы, то запах от дыма станет для них неприятен, — спокойно ответил Вергилий и свалил кучу дров с хворостом слева от палатки. — Листья аконита и цветы амаранта растут здесь на каждом шагу, их мы и используем. Нам они не навредят, а вот хищников отпугнут. — Ты что, реально все знаешь? — невольно улыбнулся Арей и метнул пламя, которое создал на кончике пальца, в сухой хворост. Он и поленья тут же разгорелись, превратившись в приличный костер. — Или тебе часто приходилось спасаться от дикий зверей? — Когда я путешествовал, то всегда был один. Осторожность не помешает. Для того, чтобы не истечь кровью от ран после схватки с волшебным существом, нужно предупредить беду заранее. Мантикоры опасны для бессмертных. Яд в жале их хвоста вызывает мучительную боль и, если не достать противоядие, можно даже умереть. — А что является противоядием? — Сыворотка, приготовленная из нескольких редких ингредиентов, — задумчиво ответил Вергилий и, присев на корточки, принюхался к воздуху. — Выжимка из спорыньи, дурмана и листьев бешеной вишни. Так, неподалеку есть аконит… Я пойду за ним, а ты следи за своей рыбой. Кажется, она начинает подгорать. Вернулся ангел, когда солнце уже опустилось за горизонт, а Арей закончил ужинать. С собой он принес два больших букета нужных растений и сразу же бросил их в костры по бокам от палатки — от них тут же стал исходить сизый дым, который быстро распространился по округе, заполнив воздух терпким запахом жженых листьев. — Пахнет нормально, — облегченно вздохнул Арей, все это время переживавший, что дым от костра не даст ему нормально выспаться. — Я думал, что будет адская вонь. — Если надо, я могу устроить, — невозмутимо предложил Вергилий и глаза его задорно блеснули в свете разгоревшегося пламени. — Любые запахи после этого тебе покажутся ароматом роз. — Пожалуй, обойдусь… Я пошел спать. — Я тоже. Или ты предпочитаешь засыпать в одиночестве? — Мне плевать, — закатил глаза Арей и, разувшись у палатки, залез внутрь и плюхнулся на тонкий матрац, уже предвкушая хороший крепкий сон. Вергилий вскоре присоединился к нему и лег рядом, сразу закрыв глаза. — Палатка слишком тесная. Теперь я жалею, что не взял ту, что побольше. — Ты беспокоишься по пустякам, — миролюбиво отозвался ангел и едва слышно усмехнулся. — Обещаю, что не буду тебя обнимать во сне. Я сплю спокойно и не сильно ворочаюсь. Хотя, когда мы попадем в Цинис, ты начнешь думать, что это не такая уж плохая идея. Дворец Асмодея и близлежащая территория защищены куполом, который сдерживает холод, но остальная местность смертельно опасна из-за невероятно низкой температуры. — Странно, что в Аду есть такое холодное место. Там, где я бывал раньше, было жарковато. — Один смертный поэт написал весьма известную поэму о путешествии по загробному миру. Там описывался и Ад, разделенный на девять кругов, а самым последним был тот, что предназначался для предателей. Он представлял из себя ледяную обитель с замерзшим озером Коцит. Как видишь, некоторые люди считали, что холод страшнее жара. — Интересно… Возможно, они правы, — кивнул Арей и с неподдельным интересом посмотрел на Вергилия. — Ты много где побывал… Расскажи мне о самых интересных местах в Аду и на Небесах. Я мало, что видел, а воспоминания из детства почти стерлись из памяти… — Хм, дай-ка подумать… Одно из самых страшных мест в Аду — это Горящие пески, — вспомнил ангел и слегка нахмурился. — То еще местечко… Бескрайняя пустыня без оазисов. Просто огромная миска, до краев наполненная песком, без капли воды. Туда опасно соваться, но я там все же побывал из интереса. Чуть не расстался с рукой, потому что меня ужалил один из ядовитых скорпионов, что живут там. Я отходил от отравления примерно месяц. Но это еще не самое страшное, что там можно повстречать. В этой пустыне постоянно идут огненные дожди и от них приходилось прятаться в маленьких пещерках по несколько дней… Еще я бывал на реке Флегетон — это река, вода в которой всегда горит. В ней нет жизни, она опасна для бессмертных. Туда приходят уставшие от бесконечно долгой жизни демоны, чтобы умереть. — А зачем… ты там бывал? — Хм… Я же сказал, что мне просто было интересно. — Ты же не думал о смерти, когда был у нее? — прищурился Арей и внимательно посмотрел на Вергилия, пытаясь разглядеть на его лице какие-нибудь подозрительные эмоции, но тот остался абсолютно спокойным. — Хотя, какое мне дело… Расскажи еще. — Ты что-нибудь слышал о Лимбе? — поинтересовался ангел, на что парень лишь растерянно помотал головой. — Не удивительно. Среди бессмертных это почти запретная тема, детям о таком в школе не рассказывают… Лимб — это место, куда попадают души, обреченные на забвение. Иногда туда отправляют ангелов смерти, которые нарушили правила. Это наказание считается не самым жестоким, но, возвращаясь оттуда, они уже ничего не помнят о том, что с ними было до этого. Один день в Виктуаре равен примерно месяцу в Лимбе. За это время попавшие туда уже начинают забывать свое прошлое, но продолжают чувствовать сожаление и скорбь. — Ну, раз ты все помнишь, значит, ты там точно не бывал. — Нет, конечно. Этого места боятся многие бессмертные и не зря. Я его тоже боюсь. Уж лучше гореть в Адском пламени, чем пробыть там хотя бы день. — Что бы еще такое спросить… — задумался Арей и перевернулся на бок лицом к Вергилию. — А каким было самое прекрасное место, в котором ты побывал? — Елисейские поля, — ответил Вергилий и на его лице появилась умиротворенная, почти блаженная улыбка. — Там всегда весна, нет дождей и снега, дует легкий приятный ветерок… Прекрасное место, чтобы очистить разум от всего, что мешает жить. Там растут Деревья света, лежа под которыми можно увидеть прошлое, настоящее и будущее, но только не свое, а целого мира. Только вот мало кто может до них добраться. Я пробыл там какое-то время и тоска, которая свойственна всем древним бессмертным, отступила. — Я слышал что-то об этом, но не совсем понимаю. Разве долгая жизнь — это так плохо? Можно успеть столько всего сделать, увидеть, испытать… Почему же появляется эта тоска? — Она бывает не у всех бессмертных. Те, у кого жизнь наполнена эмоциями и чувствами, редко с ней сталкиваются. Твоим родителям она, например, точно не грозит — у них слишком много привязанностей и забот. Когда ты живешь слишком долго, суета жизни отходит на второй план. У тебя не остается того, за что ты мог бы держаться и ты впадаешь в уныние. Пребывание на Елисейских полях может помочь на какое-то время, но любому нужно то, за что он может уцепиться. — И ты уцепился за Еву, я прав? — мрачно поинтересовался Арей и на этот раз увидел, как эмоции все же проступили через маску спокойствия, которую Вергилий нацепил на себя. Его лицо выглядело печальным, словно ангела съедала какая-то тайная печаль, понятная только ему одному. — Я это… сразу заметил. Как только ты попал во дворец, я сразу это почувствовал. Ева не сразу призналась, но я быстро догадался, в чем дело. — Тогда у тебя звериное чутье, — пожал тот плечами, даже не думая ничего отрицать. — Стоило мне с ней встретиться, я понял, что больше не смогу быть далеко от нее. Уверен, ты меня понимаешь. — Нет, мы с тобой разные. Я с Евой почти всю жизнь, а ты явился на все готовое. Мне плевать на твои чувства, плевать, что ты сделал в прошлом. Это не позволяет тебе приходить и… — Ты так часто говоришь «плевать», а это значит, что на самом деле ты чувствуешь что-то другое. Ведешь себя как ворчливый старик, а ведь ты совсем молод. Тебе это не идет. — Это дико странно — только с тобой я могу показать себя настоящего, — вдруг рассмеялся Арей, удивившись самому себе. — Я на самом деле именно такой — нервный, язвительный и ворчливый. Я кажусь всем спокойным и собранным, но это… просто образ, в котором мне удобно. — Тогда рядом со мной можешь быть самим собой, — предложил Вергилий и добродушно улыбнулся. — Я на самом деле хорошо понимаю то, что ты чувствуешь. Я тоже… не совсем такой, каким кажусь большинству. Многие считают меня спокойным, терпеливым и всепрощающим, но на деле все не так. Я могу быть совсем другим… иногда. Грубым и даже жестоким. — Когда мы боролись в последний раз, я это почувствовал. Я знаю, что ты на самом деле скрываешь кучу всяких странных вещей. Меня бы это не волновало, но Ева не должна от такого пострадать. Если ты причинишь ей вред, я тебя убью. — Договорились, я согласен на это… А теперь давай спать. Мы вылетаем рано утром. Арей был недоволен тем, как резко Вергилий оборвал разговор. Он хотел задать ему еще несколько вопросов, но ангел повернулся к нему спиной и был не намерен отвечать на них, так что парень решил сдаться и попробовать уснуть. Оказавшись в полной тишине, он стал прислушиваться к звукам снаружи и фантазировать о том, кто мог прямо сейчас быть неподалеку от их палатки. Внезапно донесшиеся откуда-то издалека рычание и скрип поваленного дерева заставили Арея сильно вздрогнуть — он уж было подумывал попробовать разбудить Вергилия, но потом вспомнил, что слух у того отменный и, раз уж он продолжает спокойно спать, значит им точно ничего не грозит. Парень снова лег на спину и попытался закрыть глаза, но навязчивые мысли продолжали лезть к нему в голову, не давая расслабиться. Это было так мучительно, что он стал кататься с боку на бок, чтобы хоть как-то отвлечься, но помогало это плохо. Арей ужасно завидовал Вергилию, который все это время спал, словно сытый младенец после маминой колыбельной. Ему хотелось «случайно» пихнуть его в бок, чтобы не мучиться одному, но даже для их холодной войны это было бы слишком эгоистичным поступком, ведь тот был не виноват, что он не может уснуть. — Видимо, я просто отвык спать вне дома… — удрученно подумал Арей и издал тяжелый вздох, положив руки на грудь. — Придется как-то к этому привыкать… Когда-то я спал на голой земле, а сейчас у меня даже палатка есть. Нечего жалеть себя, бывало и хуже. Нельзя, чтобы я стал обузой, я ведь пообещал родителям, что со всем справлюсь…***
Если бы не настойчивые просьбы Клео, Габи ни за что не сунулся бы на арену — он хоть и не считал себя самым умным на свете, но подставляться даже под тренировочный меч Криса ему было неохота. Пройдя через деревянные подпорки, на которых держались трибуны, он увидел его напротив манекена — ангел отрабатывал на нем рубящие и колящие удары, от которых он шатался и сыпал на землю мелкие опилки. Решив, что не стоит тянуть с разговором, Габи набрал в грудь побольше воздуха и вышел на арену, стараясь двигаться как можно более шумно — тренирующегося мечника ни в коем случае нельзя было пугать из-за спины. Но застать врасплох Криса все равно бы ни вышло — услышав звук шагов, ангел резко развернулся и удивленно посмотрел на того, кто к нему пришел, а затем вновь отвернулся, спрятав растерянный взгляд. — Зачем пришел? — спросил он и рубанул манекен мечом так, что тот треснул с одного края. — Решил потренироваться? — Моя беременная женщина убьет меня, если я не вернусь к ней, не поговорив с тобой, — неловко улыбнулся Габи, не решаясь подойти еще ближе. — Поэтому я здесь. — Только поэтому? А сам бы не пришел? — Пришел бы, но… намного позже. Ты же знаешь, у меня плохо выходит объясняться. Я не особо в этом силен. — Раз уж тебя послала Клео, мы поговорим, — согласился Крис и повернулся к Габи лицом — он не выпустил меч из руки, но все же опустил его вниз. — Я тебя выслушаю. — Ну, ты и так знаешь, о чем я хочу поговорить… — неуверенно начал он и тяжело вздохнул, ощущая себя полным неудачником. — Я должен… Нет, я хочу извиниться перед тобой за то, что… наговорил тогда. И за то, что ударил. Ты такого не заслужил, а я просто… вспылил и повел себя, как настоящий придурок. Я думал об этом каждую минуту после того дня и… осознал, как это было неправильно. Кто я такой, чтобы судить тебя? — Ты не меня обидел, а Силли. Ты усомнился в его зрелости, когда посчитал, что я им просто играю. Можешь думать про меня, что угодно, но… не втягивай в это своего брата. — Это так, но… Посмотри на все моими глазами. Я ведь знаю, что у тебя было много отношений. Ты начинал встречаться с девушками, а потом бросал их через пару месяцев. Ты казался мне очень ветреным и я испугался за брата. Я не хочу, чтобы он прошел через тоже самое. И еще… я сомневался в тебе. Ты ведь никогда не был в отношениях с парнями, поэтому для меня стало полной неожиданностью, что ты сошелся с Силли. Я думал, мужчины тебя не интересуют. — Если я не говорил о таком, то это еще ничего не значит, — недовольно произнес Силли и швырнул меч на землю. — Ты сам только недавно узнал, что твой брат предпочитает парней. Я уже… давно его люблю, просто не решался об этом сказать. Да, мне раньше нравились и девушки, я не могу этого отрицать. Когда-то мне нравилась Ева, но это было очень давно. Я тоже сглупил, что все не рассказал Силли еще тогда, когда что-то почувствовал к нему. Если бы не эта неуверенность, я бы не причинил ему столько боли, поэтому сейчас я не позволю никому заставлять его страдать! — Почему ты встречался с девушками, если тебе нравился Силли? — удивленно округлил глаза Габи. — Зачем ты это делал? — Я вел себя как глупый ребенок и пытался заставить его ревновать, но он будто не обращал на это внимание… Теперь я знаю, что это не так и от осознания этого мне еще больнее. Сейчас я делаю все, чтобы искупить свою вину, так что… даже не думай мне мешать. Силли любит меня, а я его, так что просто смирись и живи дальше. — Я и не собирался вам мешать, я же сказал, что уже все понял! Если честно, я пожалел обо всем почти сразу же… Мне правда жаль, поверь мне! Пожалуйста… Я просто хочу, чтобы все было, как раньше. Хочу видеть на лице Клео настоящую улыбку, а не фальшивую, хочу тренироваться вместе с тобой и Силли, хочу сидеть у костра со всеми вами, как прежде, петь песни и говорить о всяких глупостях, хочу, чтобы Ева, Арей и Вергилий вернулись поскорее… Но все не так. Я ошибаюсь раз за разом и не могу выкарабкаться, я причиняю столько проблем, что это уже даже не смешно. Почему я такой бестолочь? — Габи… — губы у Криса задрожали и он, забыв обо всех обидах, бросился к другу и заключил его в самый крепкие объятия, на которые только был способен. Тот в ответ уткнулся ему в плечо и вздохнул так тяжело, будто был готов разрыдаться. — Ну, чего ты? Не надо рвать себе душу, ты не можешь нести ответственность за все, что происходит, дело ведь не только в тебе… — Нет, я должен был уберечь Клео от всех этих интриг! — дрожащим голосом прошептал Габи и еще сильнее вцепился в Криса, словно он был его единственной спасительной соломинкой. — Она так плохо себя чувствует, а я не могу ей помочь… Лекари не понимают, что с ней, я все время боюсь за ее здоровье и безопасность. Ева бы убила меня, если бы узнала, что я не могу позаботиться об ее подруге… — Я не могу понять все, что ты чувствуешь, но кое-что все же способен. Знаешь… Было нелегко принять то, что Ева отдала себя в руки этому мерзавцу, чтобы защитить меня. Я знаю, что дело было не только во мне, но от этого не легче. Я так хотел помочь вызволить ее из Циниса, а вместо меня отправились Вергилий и Арей… Для меня это настоящий позор. Как мне смотреть Еве в глаза, когда она вернется? — Это так смешно… Мы стоим здесь и просто хнычем, как маленькие дети. Кто бы мог подумать, да? Несколько месяцев назад все было так легко. Такое чувство, словно это происходило многие годы назад. Я никак не могу привыкнуть к тому, что все так сильно изменилось. — Ничего такого на самом деле. Я встречаюсь с твоим братом, а ты скоро станешь папашей, — рассмеялся Крис и игриво взлохматил другу волосы. — Устроим соревнование, кто быстрее устроит свадьбу? — Ты что, хочешь… с Силли? Ну, эээ… — Габи так смутился от внезапного заявления, что даже потерял дар речи. — Это правда? Ты не шутишь? — Нет, конечно. Когда Силли закончит учебу, я сделаю ему предложение как полагается. Он наверняка сильно смутится… Уже хочу увидеть его красное лицо, когда я встану на одно колено. — Так ты правда серьезно… Прости, мне все еще сложно к этому привыкнуть, но я обещаю исправиться. Я больше не заставлю Силли переживать из-за этого и поддержу вас обоих, когда придет время рассказать все родителям. Даю тебе слово! — Вот и умница, — улыбнулся Крис и потрепал Габи по плечу, чувствуя огромное облегчение. Груз невысказанных слов будто спал с его плеч и он, наконец, мог нормально дышать. — Я слышал, что ты не выпускаешь Клео на улицу из-за того, что боишься за нее, но она все же беременна. Ей нужны свежий воздух и солнышко, а то она совсем зачахнет… Силли? Что ты здесь делаешь? Что… случилось? — Что? — удивленно спросил Габи и заозирался по сторонам. Посмотрев туда же, куда смотрел и Крис, он увидел, что его брат стоит на входе в арену, вцепившись пальцами в рубашку на груди, а лицо его перекошено от ужаса и залито слезами. — Сил… В чем дело? — Н-не… могу дышать… — еле выговорил Силли и почти рухнул на землю. Испугавшись за его состояние, Крис и Габи бросились к нему и помогли устоять на ногах, придержав парня за плечи. Он трясся так сильно, что его дрожь передалась и им, но было очевидно, что он пытается заставить себя что-то сказать. Посмотрев на брата глазами, полными слез и отчаяния, Силли схватил его за плечи и разрыдался еще пуще прежнего. — Г-габи! Габи, наша Лив! Л-ливия… Кто-то пытался ее убить!