Несущие Равновесие: Полукровки.

Да будет свет, когда душа во мраке! (Уильям Шекспир — «Ромео и Джульетта»)       Опустошив очередную склянку с приготовленным для него Алтеем образцом противоядия, Асмодей провел ладонью по лбу и почувствовал, как тот начал покрываться липкой ледяной испариной. Яд действовал невероятно быстро даже на него, так что ему стало жутко не по себе от мысли, что случилось бы в таком случае с Евой, если бы его приняла именно она. Поборов очередной приступ тошноты, демон поднялся со стула и угрюмо посмотрел на лекаря, который выглядел очень озадаченным, перебирая все баночки с образцами многочисленных видов отравы на своих полках.       — Сколько у тебя уйдет времени на то, чтобы узнать, какой яд был использован? — спросил у него Асмодей, в действительно уже зная, что ответ его точно разочарует.       — Я должен провести некоторые тесты, так что… по меньшей мере несколько часов, — неуверенно ответил Алтей, с опаской покосившись на демона. — У вас… появились новые симптомы?       — Вроде бы нет. Лишь озноб, тошнота и головокружение.       — Значит, ваш организм еще пока сопротивляется. Проблемы начнутся, если появится кровохарканье… Постарайтесь продержаться столько, сколько сможете, а я буду работать над противоядием.       — Хорошо… Я должен вернуться в зал. Нужно убедиться, что всех потенциальных виновных уже взяли под стражу, — стараясь сохранять голос твердым, тихо произнес Асмодей и почти бегом покинул кабинет лекаря, направившись к танцевальному залу так быстро, как только позволяло ему его нынешнее состояние. Демон понимал, что обязан как можно скорее принять несколько важных решений, пока его разум не начнет сдавать из-за воздействия яда и, судя по всему, это могло случиться намного раньше, чем он предполагал.       Миновав лестничный пролет до первого этажа, Асмодей прислонился к стене, чтобы немного отдышаться. Стоило ему покинуть кабинет Алтея, как у него появился новый симптом — это были сильные кратковременные судороги, от которых у демона темнело в глазах. Осознав, что ему нельзя появляться перед гостями в таком виде, демон пытался быстро сообразить, как стоит поступить дальше. Первой мыслью было вернуться обратно к Еве, но ему совершенно не хотелось, чтобы она увидела его в таком плачевном состоянии. Он хотел, чтобы девушка оставалась спокойной, но ее мягкосердечность могла этому помешать. К огромному облегчению Асмодея, в коридоре, в котором он остановился для недолгого отдыха, появился Себастьян. Увидев своего господина почти в бессознательном состоянии, он бросился к нему и помог выпрямиться, взяв его за плечи.       — Плохо выглядите, Ваша Светлость, — не стал врать дворецкий, спокойно посмотрев демону в глаза. — Нельзя выходить к гостям в таком виде… Алтей еще ничего не придумал?       — Он как раз… занимается противоядием, — ответил Асмодей и зашипел от резкой жгучей боли, которая скрутила его внутренности. — Вот же дрянь… Мне теперь даже интересно, что это за отрава. Нужно будет запастись такой же…       — Любой бы умер от нее за несколько минут. Вы живы лишь благодаря тому, что тренировали свою устойчивость к ядам, но все же…       — Если я умру…       — Ваша Светлость, даже не думайте…       — Если я умру, договор с принцессой перестанет действовать, и она… сможет уйти отсюда, — упрямо продолжил Асмодей и, потеряв остатки сил, устало сполз по стене, несмотря на поддержку дворецкого. Все внутри него горело от боли, а дышать становилось все труднее с каждой минутой. — Пошлешь… письмо ее отцу. Если он захочет забрать ее, устрой это, а если она решит вернуться домой самостоятельно, то сделай все, о чем она попросит…       — Господин, вам еще рано умирать, — твердо произнес Себастьян и вновь поднял демона на ноги. Дыхание его ослабело, но он упорно продолжал держать глаза открытыми.       — Нужно наказать тех, кто хотел отравить Ее Высочество. Вы ведь не забыли об этом?       — Не забыл… Я говорю просто на всякий случай.       — Никаких всяких случаев быть не может. Вам ведь дорога эта девушка, не так ли, господин? Если вы умрете, она окажется в ужасной опасности, а я не уверен, что смогу обеспечить ей полную неприкосновенность. Защищайте ее, это ведь был ваш план.       — Да… Да, ты прав, — немного приободрился Асмодей и похлопал дворецкого по плечу ослабевшей ладонью. — Я должен… ее защищать. Я хочу вернуться к ней. Сейчас же.       — Конечно, я вам помогу. Ну же, Ваша Светлость… Вас протыкали десятком копий и мечей, вас чуть не сожрала гидра, вы вступали в схватку с Адскими гончими… Подумаешь, яд. Стыдно будет помереть от такой малости, — усмехнулся Себастьян и, приобняв своего господина за талию, повел к комнате, в которой они оставили Еву.       Несмотря на то, что демону было трудно шевелить ногами, слова верного дворецкого все же возымели на него эффект и теперь он двигался куда более уверенно, чем до этого. Гордость Асмодея была слишком велика, чтобы позволить какому-то яду просто так свалить его и это придавало ему немало сил для сражения с ним. Он чувствовал физически, как отрава распространяется по его телу, поэтому старался оставаться спокойным, чтобы биение сердца не толкало ее вместе с кровью по сосудам. Это был один из приемов, которому он научился благодаря Вергилию — ангел показал, как можно замедлить распространение яда, успокоив свой пульс. Сейчас это умение пришлось как нельзя кстати и Асмодей послал своему заклятому другу мысленную благодарность.       Добравшись до нужной комнаты и не обнаружив рядом с ней охраны, демон почувствовал, как его сердце пропустило пару ударов и почти ввалился внутрь, толкнув дверь всем телом. К своему ужасу, Еву он здесь не обнаружил и лишь ее кружевной веер намекал на то, что она вообще когда-то здесь находилась. Маленькая надежда на то, что девушка может просто где-то прятаться, очень быстро испарилась, когда Асмодей увидел приоткрытое окно рядом с книжными полками. Это не сулило ничего хорошего, но он упрямо продолжал надеяться на лучшее.       — Где чертова охрана?! — заорал демон и Себастьян, решив не искушать судьбу, мигом выбежал из комнаты, чтобы попробовать отыскать воинов, которые должны были охранять дверь.       Искать долго не пришлось — оба воина лежали без сознания в одной из подсобных помещений неподалеку. Осмотрев их, дворецкий не обнаружил никаких следов нападения, но, приглядевшись как следует, заметил на их умиротворенных лицах следы серебристой пудры. Проведя пальцами под носом у одного из воинов, Себастьян присмотрелся к веществу внимательнее и опустошенно прикрыл глаза — он понимал, что ему придется вернуться к господину с очень плохой новостью. Не теряя времени, он побежал обратно в комнату, застав Асмодея в крайне взбешенном состоянии — казалось, он и думать забыл о своем отравлении, ведь куда сильнее яда его переполнял гнев.       — Охрану усыпили, — как можно спокойнее произнес Себастьян, посмотрев в красные от злости глаза своего господина. — Выводы напрашиваются сами.       — Отправь всех, кто не охраняет танцевальный зал на поиски, немедленно! — взревел он и в приступе ярости швырнул один из подсвечников в окно, разбив его вдребезги. Тяжело дыша от переполняющих его эмоций, Асмодей опустил взгляд на пол и заметил две небольшие темные капли рядом с книжной полкой. Присев на корточки, демон коснулся их пальцами и, разглядев получше, крепко стиснул зубы — это была кровь. Не помня себя от гнева, он быстро поднялся на ноги и снял с себя пиджак, швырнув его прямо на пол. — Если обнаружите хоть кого-то в комнатах, отправляйте сразу в темницу. Если будут оказывать сопротивление, вырубайте, но без убийств. Мне нужно выяснить все до малейшей детали.       — Да, Ваша Светлость, — кивнул Себастьян и быстро покинул комнату, перед уходом почувствовав, как в комнате резко упала температура. Он знал, что в данный момент находиться рядом с господином может быть смертельно опасно и не собирался провоцировать его на новую вспышку ярости лишними словами или бесполезными вопросами.       Посмотрев на следы крови, которые остались на его пальцах, Асмодей ощутил, как его охватывает сильная дрожь по всему телу. Боль от яда не шла ни в какое сравнение с теми чувствами, которые он испытывал в данный момент — ослепляющая ярость, огромная вина и непривычный ему страх сплелись воедино, превратившись в клубок шипящих от гнева и огорчения змей, впивающихся клыками глубоко в его сердце. Крепко сжав руку в кулак, Асмодей вышел из комнаты и с такой силой хлопнул дверьми, что по ним побежали мелкие трещины. Демон не собирался просто сидеть и ждать, пока воины или Себастьян отыщут Еву — он знал, что она где-то совсем рядом, как и та, что посмела покуситься на ее жизнь. Коснувшись серьги на мочке своего уха, Асмодей впервые за долгое время выпустил на волю свои большие черно-изумрудные крылья и выпрыгнул в открытое окно, быстро исчезнув в кромешной темноте, окружавшей затихший перед разрастающейся бурей замок.

***

      Очнулась Ева от резкого удара — на этот раз кто-то сильно хлестнул ее по щеке и звон от этого шлепка заставил девушку вздрогнуть и медленно приоткрыть глаза. Она поняла, что лежит на полу со связанными сзади руками и, не теряя драгоценного времени, стала осторожно оглядываться в поисках хоть чего-то острого, чтобы высвободиться из явно магических пут, но очень быстро поняла, что на это рассчитывать не стоит, ведь в комнате помимо нее оказались те самые фигуры в плащах, которые были ответственны за ее плачевное состояние.       — Она очнулась, мадемуазель, — тихо произнес мужской голос из-под капюшона и его обладатель, схватив Еву за плечи, усадил ее на стул в центре комнаты. Девушка пока решила не сопротивляться — на это у нее пока что не хватало сил, да и возможно оказались весьма ограничены. Сперва она должна была узнать, кто точно стоял за всем этим, а уж потом начать действовать. Увидев складки черного платья, Ева подняла взгляд и тихо выругалась себе под нос — перед ней стояла Доротея собственной персоной.       — С пробуждением, дорогуша, — мягко улыбнулась она, определенно довольная собой и тем, что смогла все это провернуть. — Как самочувствие?       — Было лучше, пока не увидела твою крысиную физиономию, — холодно процедила Ева сквозь плотно стиснутые зубы. — Решила поиграть в игры со связыванием? Если тебе этого так хотелось, могла бы просто предложить.       — Леди с милым личиком и острым язычком. Но герцога ты к себе привязала не благодаря этому, не так ли? Даже интересно, чем таким ты его зацепила…       — Так все это из-за него что ли? Неужели ради мужика пошла на такую откровенную хрень?       — Ты идиотка, если не понимаешь, в чем причина, — закатила глаза Доротея и наклонилась к Еве почти вплотную. — Брак с ним был для меня всем, мерзкая ты дрянь… У меня все было схвачено, он должен был со дня на день объявить о нашей помолвке, но ты все испортила, тупая сука!       — Если он тебя время от времени пускал в свою постель, это не значит, что он должен был на тебе жениться. Кто из нас тут еще тупая? — рассмеялась девушка демонице в лицо, довольная тем, что хотя бы может еще немного ее позлить. — Ноги раздвигать — это еще не женить кого-то на себе.       — И что он в тебе вообще нашел? Простушка без манер, никакого благородства и изящества…       — Может, ему просто со мной не так скучно, как с унылой соплей, у которой мина кислее лимона?       — Можешь плести эту чушь сколько угодно, меня это больше не волнует, — прорычала Доротея и со всей силы потянула Еву назад за волосы, впившись ногтями в кожу на ее голове. — Какого черта ты еще не корчишься в муках?       — Ты о яде? — спросила она и тихо рассмеялась, несмотря на неприятные ощущения. — Меня не так просто отравить, тупица. Засунь себе свой яд куда-нибудь поглубже и попробуй сделать что-нибудь поумнее.       — Она выпила яд? — Доротея брезгливо отпустила девушку и повернулась к одному из тех, чьи лица были спрятаны под капюшонами. — Ты точно это видел?       — Да, я видел, как она выпила шампанское вместе с герцогом, — Ева резко подняла глаза на обладателя знакомого голоса и еле удержалась от того, чтобы не заверещать от гнева. Убрав капюшон с головы, перед ней предстал тот, с кем она танцевала свой последний танец этим вечером — это был Кас. Подойдя к Доротее, он по-хозяйски притянул ее к себе за талию, не сводя васильковых глаз с Евы, которая ответила ему самым убийственным из всех взглядов, на который она была сейчас способна. — Может, ее готовили к подобному, детка? Вырабатывали сопротивляемость к яду. Это многое бы объяснило.       — Посол доброй воли? — хмуро обратилась к Касу девушка, еле справляясь с желанием плюнуть демону прямо в лицо. — И кто ты на самом деле?       — Тот, кто вырубил охрану у твоих дверей, — просто ответил он, а затем быстро чмокнул Доротею в губы, вызвав у Евы приступ тошноты. — Готов признать, интуиция у тебя прекрасная, но ты все равно была готова мне немного поверить, принцесса.       — Вы все знаете?       — Теперь да, мы все знаем, — усмехнулась Доротея, переведя взгляд, полный обожания, с Каса на девушку. — Наследница трона Виктуара, Небес и Ада, жена наследника трона Сатаны, сбежавшая вместе с герцогом Циниса… У тебя интересная жизнь, дорогая, я даже немного завидую. Я слышала, что у тебя в животе дитя, да только чье оно, не расскажешь? Мне ужасно интересно.       — Она… беременна? — удивленно спросил Кас, видимо, впервые услышавший подобную информацию. Неуверенно посмотрев на Доротею, а затем на Еву, он нахмурился, видимо, пытаясь понять, правда это или ложь.       — Да, видимо, так и есть, но мне интересно лишь то, кто является счастливым папочкой. До меня разные слухи доходили, но есть ли среди них правда? Отвечай, чей он — сына Сатаны или герцога?       — А ты попробуй сама догадаться, — холодно отозвалась Ева. — Хотя постой… Я отвечу, если ты расскажешь мне кое-что.       — А какое это имеет значение? — почти ласково улыбнулась ей Доротея и, погладив девушку по волосам, посмотрела ей прямо в глаза. — Ты ведь скоро умрешь, принцесса.       — И как ты собираешься выпутываться из этого? Герцог может обо всем догадаться.       — Не думаю, что кто-то заметил мое отсутствие в зале. Отец находится в сопровождении одной из моих фрейлин, которая переоделась в мое платье и называется моим именем. Я знаю этот замок и достаточно хорошо здесь ориентируюсь для того, чтобы остаться незамеченной. Когда все будет сделано, я просто вернусь в зал тайным ходом и герцог даже не поймет, кто за всем этим стоял. А там уж дело остается за малым — утешить его скорбь и стать невестой вновь.       — Ты идиотка, если действительно в это веришь, — усмехнулась Ева, стараясь не выдать легкой паники, которая с каждой секундой все сильнее нарастала в ее сердце. — Асмодей на это не купится.       — В таком случае можно просто повести его по ложному следу, — пожал плечами Кас, продолжая спокойно улыбаться девушке. — Подкинуть улики, которые сделали бы виновником кого-то другого не так уж сложно… Выбор у нас предостаточный.       — Раз уж мы закончили болтать, пора действовать, — нетерпеливо произнесла Доротея и быстро глянула на демона. Ее теплые зеленые глаза мгновенно стали почти ледяными и непроницаемыми, будто она на что-то решилась. — Возвращайся в зал и используй лестницу, которую я тебе показала. Если Асмодей уже хватился ее, он мог отправить на поиски всех своих воинов, так что это твой шанс вернуться незамеченным. Если тебя схватят, не упоминай меня и прикинься идиотом, ясно?       — Как скажешь, дорогая, — кивнул Кас и, поцеловав руку Доротеи, вышел из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь, рядом с которой тут же встали остальные прихвостни демоницы.       — Ты ведь и надеешься, что его схватят, не правда ли? — предположила Ева, злобно посмотрев на нее. — Это и есть твой план?       — Умная принцесса, — насмешливо похвалила девушку Доротея и пару раз хлопнула в ладони. — Даже немного жаль тебя убивать, но выбора нет. Ты слишком сильно мешаешь моей семье.       — Было приятно стать иглой под твоим ногтем, идиотка.       — Храбришься изо всех сил. Это похвально, но ничем тебе не поможет, — отмахнулась от ее слов демоница и, повернувшись к своим подельникам, указала пальцем на Еву. — Вырвите ей крылья.       — Ты больная на всю голову, — прошипела девушка и крепко стиснула зубы, когда к ней подошли одетые в плащи бессмертные. — Думаешь, при виде моего изувеченного трупа Асмодей ни о чем не догадается?       — Именно поэтому я сожгу тебя дотла.       Собравшись с духом и сделав глубокий вдох, Ева закрыла глаза и почувствовала, как один из подельников Доротеи коснулся ее серьги, вернув обратно ее крылья. У нее была всего секунда, чтобы приготовиться к последующей за всем этим боли, но этого времени никак могло хватить примирения с тем, что она ощутила — резкий рывок за спиной и оглушительный треск заставили Еву закричать, но ей тут же закрыли рот и так дали по лицу, что почти вышибли из нее все чувства и эмоции. Эту боль нельзя было сравнить ни с одной другой, которую девушка испытывала в своей жизни — она буквально ослепила ее, заставив все тело содрогнуться и задрожать, а сердце почти выпрыгнуть из груди от невыносимого ужаса. Приоткрыв глаза, Ева увидела перед собой только Доротею и ее ладонь, на которой горело ярко-оранжевое пламя, из-за чего зеленые глаза демоницы теперь выглядели невероятно зловеще и почти безумно. Схватив девушку за горло и надавив на него пальцами, она с улыбкой посмотрела ей в глаза и сделала вздох, полный спокойствия и удовлетворенности.       — Было приятно, познакомиться, принцесса, — тихо сказала она и, отпустив ее, подошла к выходу из комнаты, а затем швырнула пламя на своей ладони прямо Еве под ноги. Вновь закрыв глаза, она услышала лишь легкий стук закрывающейся двери и то, как провернулся ключ в замке, означающие, что девушка осталась одна.       — Дерьмо… — устало прошептала она и насильно заставила свои веки подняться. Ковер у ее ног уже охватило яркое пламя и теперь оно начало плясать прямо по подолу платья, грозясь поджечь легкую ткань, как факел. Жгучая боль в спине не позволяла Еве двигаться достаточно быстро, но она все же сумела кое-как встать со стула, чтобы отодвинуться от огня как можно дальше. И все же, надолго ее не хватило — ей было так больно, что даже страх смерти едва ли толкал ее вперед. Она и подумать не могла, что терять крылья именно так окажется настолько мучительно. Никакая из тренировок не могла подготовить ее к этому, да и надеяться на кого-то не было смысла — она осталась совсем одна, а значит, спасаться ей придется самостоятельно. — Надо просто… ползти. Давай же!       Приподнявшись на руках, Ева увидела, как ее белоснежное платье окрасилось в красный цвет и увидела его источник — под ней расползалась огромная лужа крови и именно ее потеря не давала девушке нормально соображать и быстро двигаться. Осознание этого было еще более мучительным, чем та боль, которую она испытывала. Ей снова приходилось бороться за свою жизнь и опять она осталась совсем одна… Эта тяжелая мысль злила и пугала ее, но времени на это у Евы не оставалось — пламя в комнате распространялось с ужасающей скоростью и вскоре дым охватил все помещение, не давая нормально разглядеть происходящее вокруг. Совершив над собой невероятное усилие, девушка снова смогла приподняться на руках и, несмотря на невыносимую боль, отползла от огня к дивану, за которым находилось окно — оно было ее единственным шансом на спасение. Перестав дышать, чтобы не наглотаться едкого дыма, Ева продолжала ползти, оставляя за собой темный след крови на бежевом ковре, но ее потеря волновала девушку меньше всего остального — самым страшным сейчас был только демонический огонь Доротеи, ползший вверх по портьерам и книжным полкам, которые горели так хорошо, будто только для этого и были созданы. В ужасе посмотрев на пляшущее рядом с ней пламя, девушка решилась на то, что должно было немного помочь ей, но определенно принесло бы новую сильнейшую боль — повернувшись к огню, пожирающему обивку кресла, она сунула связанные сзади руки прямо в него, чтобы избавить себя от пут. Это оказалось настолько невыносимо, что Ева даже закричать не смогла — из ее груди вырвался лишь полный агонии стон, от которого у любого похолодело бы сердце. Тяжело дыша, девушка избавилась от остатков веревки и оглядела свои руки — кожа на них полопалась от высокой температуры и начала кровоточить, но жалеть себя у нее не было времени. Почти добравшись до окна, Ева уцепилась пальцами за край письменного стола и смогла немного приподняться, как вдруг услышала за спиной громкий треск. Обернувшись, девушка с ужасом осознала, что являлось его источником — на одной из тумб стояло несколько пузатых бутылок глифта, к которым неумолимо подбиралось беснующееся пламя. Испуганно вздохнув, Ева в последний момент успела лишь прикрыть глаза, когда раздался оглушительный взрыв — алкоголь бессмертных, смешавшись с демоническим пламенем, превратился в бомбу, которая разорвалась с оглушительным звуком, заставившись девушку оглохнуть и на пару секунд отключиться. На самом деле она уже успела попрощаться с жизнью, но, когда открыла глаза, к своему облегчению и радости увидела, как вокруг нее появился почти невидимый золотистый барьер — это был ее щит!       — Силы Небесные, вы меня услышали, — прошептала Ева и с трудом приподняла над головой обожженные руки, осознав, что этот барьер отныне является ее единственным шансом на выживание — огонь яростно полыхал вокруг него, но никак не мог подобраться ближе. Будь у нее крылья, девушка бы уже давно выбросилась в окно, но оставшись без них, она будто лишилась ног и огромной части своих сил. Скорее всего, так оно и было, потому что Ева ощущала себя опустошенной и еле сдерживала слезы отчаяния и боли. Она и сама не до конца понимала, что заставляет ее держать отяжелевшие из-за кровопотери руки, но в голове ее то и дело мелькало одно-единственное светлое лицо, благодаря которому девушка и оставалась на плаву. — Я не сдамся, Вергилий… Не сдамся, пока не увижу тебя.       Слепая решимость и мысли о нем не давали Еве ослабить щит даже на секунду, пусть это и отнимало у нее все оставшиеся силы. Ей было невыносимо жарко, но, чтобы поддерживать нормальную температуру тела, пришлось бы ослабить защиту, а это определенно грозило ей смертью в огне, так что девушке пришлось смириться с тем, что ее кровь буквально закипала под кожей, а глаза были готовы лопнуть от жара. Слезы злости и усталости текли по щекам Евы, а гнев и страх разъедали сердце. Ей было страшно умирать вот так, ведь тогда от нее даже тела не останется, которое ее родители смогли бы достойно похоронить. К тому же, если она умрет в герцогстве Асмодея, отец ни за что не простит ему этого и тогда начнется война между Виктуаром и Цинисом, что грозит смертью множеству невинных жителей… От одной мысли об этом, Еву будто обдало ледяной водой. Нет, ей ни в коем случае нельзя здесь умирать!       Но вскоре даже всей этой решительности оказалось недостаточно. Ева чувствовала, что сознание по капле утекает из нее вместе с кровью. Несмотря на сильнейший жар, она стала чувствовать в теле неприятный холод, не сулящий ничего хорошего. Вместе с ним появилась сильная слабость в руках — они дрожали от натуги и то и дело хотели безвольно упасть девушке на колени. Несмотря на то, что это могло сулить лишь ей смерть, Ева поняла, что больше не может сопротивляться — на это у нее просто не осталось никаких сил. Мокрыми от слез глазами она посмотрела на охваченную пламенем комнату и уже собиралась опустить руки, как вдруг все помещение будто взорвалось — пожранные огнем двери слетели с петель и почти потерявшая сознание Ева почувствовала резкий поток холодного ветра, который подарил ей небольшое облегчение. Пламя вокруг нее начало стихать, а вместо дыма в воздухе появились маленькие снежинки, не тающие от оставшегося жара. Обессиленно опустив руки, девушка повалилась на бок, но, прежде чем устало закрыть глаза, увидела пару голых ступней, а затем и чьи-то руки, тянущиеся к ее лицу. Кто-то очень сильный и прохладный приподнял ее и прижал к себе, начав звать по имени. Собрав оставшиеся крупицы сил, Ева приподняла веки и увидела знакомое лицо, выглядящее непривычно бледным и до смерти перепуганным. Посмотрев в потемневшие зеленые глаза, девушка выдохнула с облегчением и прижалась лбом к груди своего спасителя.       — Это вы… — прошептала она и стиснула обожженными пальцами рубашку на плече Асмодея. — Я, кажется, правда умираю… Черт…       — Простите меня, простите, — оглядев Еву с ног до головы, демон чуть не закричал от боли и ужаса — все ее тело было изранено огнем, изо рта, носа и спины текла кровь, а маленькие ладони и пальцы на руках превратились в месиво. Вытащив из кармана платок, Асмодей, с трудом продолжая сохранять самообладание, вытер им кровь с лица девушки и крепко стиснул его в кулаке, содрогаясь от ярости, клокотавшей в его теле. — Все будет хорошо. Вы не умрете, я обещаю… Что с вашей спиной?       — Мои… крылья. Она приказала вырвать их.       — Как же это… Нет… НЕТ!       Потерявшая сознание Ева уже не могла слышать душераздирающий крик, который вырвался из груди Асмодея. Поднявшись вместе с ней на ноги, демон крепко, но очень бережно прижал девушку к себе и вынес из комнаты, не отрывая взгляда от ее посеревшего и обожженного лица. Кровь Евы быстро пропитала всю его одежду и, чтобы хоть немного остановить ее, он одним движением сорвал висящие в коридоре портьеры и плотно укутал ими Еву с ног до головы, потуже завязав пару узлов на спине. Ни одно сражение, ни одна война не смогла подготовить Асмодея к тому болезненному страху, что теперь сковывал его сердце и распространялся по телу быстрее яда, которым он был отравлен. При виде израненной и еле живой девушки он напрочь позабыл о собственной боли, ведь сейчас куда важнее было спасти ее — только она отныне имела для него хоть какое-то значение.       — Я не дам вам умереть, слышите? — опустошенно прошептал Асмодей и коснулся дрожащими губами лба Евы, сходя с ума от ярости и бессилия. — Даю вам слово.

***

      Испуганно озираясь по сторонам и пытаясь вернуть себе самообладание, Доротея искала взглядом своих фрейлин и отца в переполненном гостями зале, но никак не могла найти их. Обстановка на празднике окончательно испортилась и теперь демоны лишь вслух гадали, что же такое могло произойти, из-за чего герцог выставил у основного входа вооруженную охрану, которая не давала никому выйти. Предположения были самыми разными и Доротея на всякий случай прислушивалась к ним, чтобы выудить хоть крупицу нужной информации, которая могла бы ей пригодиться. Сама она вернулась в зал тайным ходом, спрятанным в одной из стен за гобеленом, а затем быстро смешалась с толпой. Пока что все шло согласно ее задумке, но оставалось сделать только самое главное — подставить Каса, переведя внимание Асмодея на него, пока проницательный герцог не стал подозревать кого-то еще. Именно поэтому она оставила в подожженной комнате серебряную табакерку, которую стащила у своего подельника накануне и подсунула в его вещи второй пузырек с ядом — это и будут те самые улики, которые приведут его к гибели и очищению ее самой в глазах Асмодея.       Поспрашивав у других гостей, не видели ли они ее отца, Доротея вновь стала быстро ходить по залу, начиная немного нервничать — ей совсем не хотелось, чтобы в ее план затесалась какая-нибудь даже самая незначительная ошибка, способная помешать его осуществлению. По ее предположениям, принцесса уже должна была сгореть в той отдаленной комнате на пятом этаже, от которой она смогла раздобыть ключ во время прошлого посещения замка. Если бы все пошло не по ее задумке, она могла потерять все — Доротея и так слишком много поставила на кон, чтобы оставаться на плаву. Бездарный отец, ничего не смыслящий в политике и сделавший ставку лишь на то, что сможет затолкать дочь в постель богатого землевладельца, нищий маркизат, не производящий почти ничего полезного, долги перед опасными во всех смыслах родственниками — вот и все, что имела Доротея на данный момент, а ей очень хотелось большего. Она мечтала вернуться обратно в жизнь, полную достатка и роскоши. Пусть даже герцог и не женится на ней, у нее все еще останется поддержка знатного семейства, а ради этого можно было и убить. В Аду вопросы часто решались именно таким образом, так что демоница не видела в этом ничего дурного. Жизнь одной-единственной девчонки ничего не значила для нее, пусть даже она и была принцессой.       К облегчению Доротеи, среди гостей она, наконец, отыскала взглядом Каса, который стоял в отдалении от остальных и поглядывал на золотые часы, прикрепленные цепочкой к его ремню. Подойдя к нему, она быстро улыбнулась, довольная тем, что все шло согласно ее плану — осталось только заманить дурачка в ловушку.       — Где остальные? — тихо спросила она, спрятав лицо за веером.       — Переоделись и разошлись по залу, — спокойно ответил Кас, убирая часы в карман брюк. — Они дежурят на случай непредвиденной ситуации, но, как мне кажется, все идет хорошо. Возможно, что герцог уже обнаружил свою драгоценную пропажу, так что постарайся сохранять спокойствие.       — Я никак не могу найти отца и девочек. Куда они могли запропаститься? Нашли время слоняться…       — Я уверен, что они где-то здесь, но не стоит сейчас носиться по залу в поисках. Это привлечет ненужное нам внимание. В любом случае ты должна быть готова бросить их в пасть дракона, если понадобится. Ты же сама так говорила.       — Я помню, что говорила это, но не хочу, чтобы они взболтнули лишнего, если их на чем-то поймают, — безразлично проворчала Доротея. — Отец — поганый актер, он выдаст себя с потрохами, если на него начнут давить.       — Мне нравится твоя жестокость, — ласково произнес Кас и погладил ее по обнаженной коже на спине, вызвав у демоницы довольную ухмылку. — Не думал, что ты все же решишься на подобное. Твое стремление получить желаемое вызывает у меня восхищение.       — И ты тоже получишь все, что захочешь. Даже если герцог не женится на мне, мы будем обеспечены на многие столетия вперед. И все же я постараюсь выйти за него замуж. Я приложу для этого все свои силы.       — Я в этом не сомневаюсь, дорогуша.       — Почему ты все время смотришь на часы? — раздраженно спросила Доротея, когда Кас вновь достал их из своего кармана и внимательно посмотрел на циферблат. — Что ты там разглядываешь?       — Да так… Смотрю, сколько у тебя осталось времени. Точнее, пытаюсь прикинуть, — медленно произнес демон и поднял на демоницу васильковые глаза, в которых теперь плясало жгучее пламя. Это было совсем непохоже на то, как он обычно смотрел на нее и Доротея сглотнула подступивший к горлу ком. — Ты все еще не сообразила? Рассчитывала на то, что я идиот, верно?       — О… о чем это ты говоришь?       — Где твой пустоголовый отец, где твои бесполезные фрейлины… Помимо парочки прихвостней тут больше нет никого, кто мог бы за тебя постоять. Начинаешь соображать, дорогуша?       — Что все это значит?! — завопила Доротея, совершенно забыв о скрытности, которую так старалась сохранять. Некоторые гости, стоявшие поблизости, удивленно посмотрели на нее и начали шептаться, даже не догадываясь о том, что вот-вот должно было случиться прямо у них под носом. Посмотрев Касу в глаза, демоница не разглядела в них ни капли той страсти и обожания, которые она привыкла в них видеть — он смотрел на нее холодно, жестко и абсолютно безразлично. — Ты… ЧЕРТОВ ПРЕДАТЕЛЬ!       — Беги и не оглядывайся, — звенящим шепотом произнес демон и указал взглядом на дверь, ведущую в сад. — Твои подельники не спасут тебя от гнева хозяина Ледяной Цитадели, но я очень хочу посмотреть на то, как ты в страхе бежишь, надеясь спастись. Давай же, топ-топ, глупышка.       Не помня себя от ужаса, Доротея попятилась прочь от Каса, который продолжал холодно смотреть прямо ей в глаза, сложив руки на груди. Теперь она не могла поверить, что купилась на его сладкие речи, обещания и красивое лицо. В одно мгновение все это испарилось и перед ней предстал некто совершенно другой — кто-то неузнаваемый и хитрый, словно дьявольская лисица. Подбежав к своим переодетым в гостей подельникам, демоница указала им на дверь, ведущую в парк.       — Выведите меня отсюда и защищайте, если придется! Всем ясно?! — закричала она, вызвав уже не просто легкие шепотки среди других демонов, а настоящий переполох. — Мне нужно добраться до нашего дракона немедленно! Откройте чертову дверь!       — Что происходит?       — Почему она кричит?       — Я что-то пропустила?       Гости стали напропалую окружать ее со всех сторон, желая выяснить причину такого поведения дочери маркиза, но Доротея лишь расталкивала всех наравне со своими охранниками, пытаясь добраться до двери как можно скорее. В последний момент глянув на Каса, она увидела, что он останавливает стражу, которая намеревалась ее схватить. Со стороны могло даже показаться, что он действительно решил немного ей помочь, но демоница больше не собиралась обманываться. Она даже забыла, что сама собиралась его подставить и была в шоке от того, что ее любовник посмел оказаться предателем. Последней каплей оказался момент, когда Кас игриво махнул ей ладонью, будто в знак прощания, а затем указал на свои часы, намекая на то, что у нее осталось совсем мало времени. Это издевка окончательно вывела Доротею из себя и, забыв о том, что она приказала своей охране просто открыть для нее дверь, демоница метнула в стекло огненные шары, появившиеся на ладонях, а затем под шокированные возгласы гостей бросилась наружу в сопровождении своих немногочисленных подельников. Высвободив спрятанные абсондерами крылья, все они взлетели и направились к границе территории замка так быстро, насколько им позволял ледяной ветер.       — Госпожа, а как же ваш отец? — вдруг спросил у нее один из них, когда они пронеслись мимо прекрасных ледяных статуй, чуть не снеся их потоком воздуха от крыльев.       — Плевать на него! Я должна спасти хотя бы себя! — завопила Доротея в ответ, едва удержавшись от того, чтобы не швырнуть в него огненный шар. — Забудьте о маркизе! Считайте, что он уже мертв!       Совершенно не удивившись проявлению подобной жестокости, слуги демоницы лишь кивнули в знак согласия и продолжили полет в темноте, время от времени оглядываясь назад. Надеясь, что столь поспешное бегство дало ей приличную фору, Доротея летела так быстро, как только могла. Она оставила отца и подруг позади, но волновало ее это действительно мало — у нее уже давно вошло в привычку уметь жертвовать абсолютно всем ради собственной выгоды. Сейчас демоница надеялась лишь на то, что у нее хватит времени добраться до дракона и улететь из Циниса куда подальше, а затем на долгие годы залечь на дно, пока все не утихнет. За это Доротее полагалась достойная плата и она смягчала сильную досаду от поражения.       Внезапный порыв холодного ветра вперемешку с ледяными кристаллами, разрезавшими воздух, словно тысяча ножей, пронесся над головами демоницы и ее свиты, заставив их крылья задеревенеть и покрыться инеем. Испуганно посмотрев назад, она еле подавила в себе вопль ужаса и попыталась ускориться, как и все остальные — внезапно ночная темнота засияла ярко-зеленым светом, исходящим от пламени того, кто их преследовал. Крик сотни птиц раздавался у них за спинами — это были большие черные вороны, верные спутники Асмодея, которых он всегда призывал для того, чтобы напугать до смерти своих врагов. Громкое карканье заставило Доротею попытаться лететь быстрее, чтобы оторваться от птиц, но ее крылья, покрытые тонким слоем льда, отказывались ей подчиняться, и вскоре она вместе со своими приспешниками, рухнула в снег прямо у подножия высокой стены, ограждавшей территорию замка от бесконечных ледяных равнин и массивных гор. Окружив свою госпожу, демоны зажгли на ладонях пламя и принялись метать его в неумолимо подступающего к ним Асмодея, но тот, закрываясь от него лишь могучими изумрудно-черными крыльями, стремительно приближался к Доротее. Трясясь от страха, она стала оглядываться по сторонам, надеясь обнаружить хоть какой-то путь к спасению, но увидела лишь рассевшихся на ветках деревьев воронов, глаза которых сияли мрачным зеленым светом, предвещающим ее скорую гибель. Подняв глаза вверх, она увидела летящего к ним Асмодея, отражающего удары ее верных демонов без особых усилий, и поняла, что нет смысла прятаться от него — ни один из ее приспешников не смог бы укрыть Доротею от его гнева и она прекрасно это понимала.       Герцог приземлился в нескольких метрах от них, тихо сложив крылья у самой поверхности земли, а затем стал медленно шагать вперед босыми ногами по снегу, который таял от ярко-зеленого пламени, исходящего от его тела. То, как спокойно он двигался и каким холодным было выражение его лица, напугало Доротею еще сильнее, так что она даже не попыталась подняться на ноги, чтобы попробовать убежать, но и отдать приказ прекратить атаки своим помощникам не смела — они были единственной преградой между ней и Асмодеем, который, очевидно, страстно жаждал ее крови.       — Вы все умрете медленно и мучительно, если не закончите этот цирк, — тихо произнес он и посмотрел прямо Доротее в глаза. В его взгляде не оказалось ничего, кроме холодной решимости прикончить всех прямо здесь и сейчас, но по какой-то причине демон не торопился приводить приговор в исполнение. — Сдавайтесь и тогда ваша смерть будет быстрой и легкой.       — Ты не можешь убивать знатных демонов направо и налево! — заверещала в ужасе демоница, вцепившись пальцами в колючий снег, который мгновенно исцарапал ее нежные пальцы в кровь. — Ты не посмеешь! Я — дочь маркиза! Меня нельзя убивать без суда и следствия!       — Давай проверим, дочь маркиза, — спокойно предложил Асмодей и, когда очередная порция огненных шаров полетела в его голову и крылья, смел их одним движением руки. Плотно стиснув зубы, он сжал ладони в кулаки и снег, окружавший его, поднялся вверх, быстро обратившись длинными ледяными пиками, которые теперь нацелились прямо в противостоящих ему демонов. Переглянувшись, они зажгли новую порцию огненных шаров и метнули их в Асмодея одной большой волной, что стало для них роковой ошибкой — ловко уклонившись от нее, он метнул пики в их руки и ноги, нанеся не смертельные, но разрушительные удары. Кровь из глубоких ран хлынула на снег и темноту разрезали оглушительные крики, полные боли и ужаса. Доротея, находившаяся в центре этой агонии, прижала ладони к губам и задрожала всем телом при виде той тошнотворной картины, что предстала перед ней.       — Где мой отец?! — крикнула демоница, изо всех сил стараясь на отводить взгляда от глаз герцога, сияющих опасным ярко-изумрудным огнем, грозящимся спалить ее тело и душу дотла. — Что ты с ним сделал?!       — Спросишь у Каса, если тебе так интересно, — с неприкрытой издевкой в голосе отозвался Асмодей и одним быстрым взмахом рук отшвырнул обездвиженных демонов в стороны — их тела тут же изогнулись в совершенно немыслимых позах, издав мерзкий хруст переломанных в труху костей. Вороны, сидящие на ветках, тут же закричали, нетерпеливо замахали крыльями и принялись щелкать клювами, будто в ожидании того, что им перепадет хотя бы кусочек пока еще теплого мяса, но без команды своего хозяина не смели сорваться с мест. Не смевшая посмотреть по сторонам Доротея задрожала еще сильнее, но вовсе не из-за страха за своих подчиненных — она просто осознала, что тоже самое может произойти и с ней, если ей не удастся прямо сейчас ничего предпринять. — Я очень рад, что он дал мне возможность загнать тебя в угол и наблюдать за тем, как ты корчишься от страха при виде меня, будто трусливая крыса. Я сперва даже немного усомнился в нем — он действительно прекрасный актер.       — Чего ты хочешь?! Проси у меня все, что пожелаешь! Только не убивай, я не хочу умирать!       — Правда не хочешь? Твой идиотский план говорит о другом. Так тщательно все продумала… Если бы не Ева, мне бы не удалось поймать тебя так легко.       — Я не знала, кто она, клянусь! — решила прикинуться дурочкой Доротея и с мольбой в глазах посмотрела на герцога, надеясь уговорить его хоть на какую-то поблажку. — Я действовала не по своей воле, я всего лишь выполняла условия, в которые меня загнали! И еще Кас! Это Кас меня уговорил пойти на это! Он использовал меня! Он дал мне яд и…       — Ах, не знала? Кас подговорил? Бедняжка… — губы Асмодея искривились в зловещей ухмылке, когда он подошел к ней еще ближе, чтобы демоница смогла разглядеть его одежду, лицо и руки — все они были залиты кровью, уже успевшей засохнуть и превратиться в жуткие бордовые пятна. Заметив, куда обращен ее взгляд, демон раскрыл перед ней ладони, демонстрируя запекшуюся кровь, которой они были покрыты. Лишь из-за собственного страха Доротея не смогла разглядеть едва заметную мелкую дрожь, охватившую все его тело. — Посмотри, что ты сделала. Откуда… это в тебе взялось? Если ты выполняла чужое поручение, зачем проявила такую жестокость?! Ты так ненавидишь ее?!       — Клянусь, я не знала, что Ева — принцесса! Я думала, что она обычная бессмертная! Если бы я знала, кто она такая, я бы ее и пальцем не тронула!       — Да будь она хоть нищей оборванкой, ты не достойна и пряди ее волос! Ты забыла, что она моя гостья?! Разве я не показал, насколько она важна для меня?! Кто позволил тебе тронуть ее прямо у меня под носом, в моем замке?!       — Умоляю, пощади! — растеряв остатки гордости, Доротея бросилась Асмодею в ноги и вцепилась в его брюки ногтями, обливаясь слезами. — Я сделаю все, что ты захочешь — только пощади меня!       — ЗАКРОЙ СВОЙ ГРЯЗНЫЙ РОТ! — заорал демон и со всей силы схватил ее за волосы, заставив громко вскрикнуть от боли. Обычно он никогда не поступал так с женщинами, но с ней он не мог вести себя никак иначе — его охватил настолько сильный гнев, что он с трудом сдерживал себя от того, чтобы не убить Доротею прямо здесь и сейчас без суда и следствия.       — Не у меня ты должна просить пощады… Ты будешь умолять ее.       — Прин… Принцесса ж-жива?       — Да… Жива. Не забывай, кто она такая, полоумная тупица. Принцесса — полукровка, дочь Мальбонте, победившего Шепфа и его жены-богини, не сгоревшей в пламени Ада! Куда тебе до такой, как она? Твой грязный предательский огонь не смог убить ее! Она слишком сильная, чтобы умереть так глупо… Ты встретишься с ней и именно она будет решать, что с тобой делать. Ты поняла меня?!       — Д-да… — пролепетала Доротея и обессиленно рухнула обратно в снег, когда Асмодей брезгливо отпустил ее волосы, будто избавившись от мерзкого таракана, усевшегося ему на руку. Больше она не смела поднимать головы и осталась в таком положении до тех самых пор, пока за ней не явилась стража, чтобы заковать ее в кандалы.       Разобравшись с Доротеей, Асмодей вернулся в замок. Никто из собравшихся гостей не смел подойти к нему, чтобы разузнать, что же случилось на самом деле — все они были напуганы до смерти его внешним видом, да и многие слышали, в каком отчаянии кричала схваченная им демоница, которую стражники, словно в назидание другим, волочили по полу до самой темницы. Поручив Себастьяну гостей и их отправку по домам, Асмодей, не умывшись и не переодевшись в чистую одежду, направился в комнату Евы, где о ней уже заботились Пенелопа и Алтей. Женщина выглядела так, будто в ее лице не осталось ни единой капельки крови. Она не причитала, как обычно, и даже не плакала, а просто с ужасом наблюдала за тем, как лекарь обрабатывает тяжелые раны на теле девушки, которая так и не приходила в себя.       — Как она? — тихо спросил Асмодей, уставившись на обожженные пальцы Евы, которые перевязывал Алтей. — Говори!       — Состояние принцессы тяжелое, ведь она потеряла много крови, но кризис миновал, — ободряюще ответил тот и устало посмотрел на герцога. — Вам стоит и о себе подумать. Яд все еще в вашем организме.       — Иди и займись противоядием. Я смогу сам о ней позаботиться.       — Но, господин… Вы же с трудом на ногах стоите, — запротестовала Пенелопа. — Я бы могла взять на себя заботу о Ее Высочестве…       — Нет, Пенни, я ее больше не оставлю даже на одну чертову минуту, — покачал головой Асмодей и кивнул в сторону двери. — Ты иди к себе и выспись. Мне нужно, чтобы ты отдохнула. Алтей — ты занимайся противоядием. Больше ни слова. Оставьте нас.       Не посмев перечить господину, который находился в столь непривычном для него угнетенном расположении духа, Пенелопа и Алтей лишь взволнованно переглянулись и молча удалились из комнаты, оставив Асмодея и Еву одних. Глянув на свои окровавленные ладони, он все же нашел в себе силы, чтобы умыться прежде, чем приблизиться к девушке. Измученный отравлением и долгой ночью, демон сел рядом с ней на постель и вгляделся в ее бледное лицо, на котором были слишком хорошо заметны ожоги и ссадины, оставшиеся после ее тяжелой борьбы за собственную жизнь. Взяв с тумбочки миску с раствором для обработки ран, Асмодей принялся очень бережно обмывать их чистой тряпкой, стараясь не пропускать ни единого сантиметра обожженной кожи. Ева никак не реагировала на его манипуляции и дышала так тихо, что это даже пугало. Демон пытался понять, как она сумела продержаться так долго посреди бушующего в комнате демонического пламени, но вскоре поймал себя на мысли, что это не имеет для него большого значения — он был просто счастлив от осознания, что она осталась жива и что он успел найти ее, пока не стало слишком поздно. Его собственная боль теперь казалась Асмодею совершенно незначительной — он был готов испытывать ее хоть сотню раз, если бы это каким-то образом могло помочь Еве прийти в себя как можно скорее. Обычно сильная и упертая, сейчас она казалась ему настолько маленькой и хрупкой, что ему было страшно даже просто прикасаться к ней, будто принцесса могла в любое мгновение рассыпаться на миллион осколков в его руках. В голове Асмодея сразу всплыли не самые приятные воспоминания о том времени, когда он также заботился о Вергилии — израненный и истощенный ангел был настолько слаб, что еле держался за свою жизнь ценой невероятных усилий собственного духа, благодаря которым и смог выкарабкаться. Забота демона была лишь небольшой помощью в этом, но Вергилий ценил его так, словно только благодаря Асмодею он смог выжить, а он в свою очередь бесцеремонно этим пользовался. В глубине души он понимал, что заслужил в итоге остаться в одиночестве, но гордыня не позволяла ему с этим согласиться даже в собственных мыслях. Вот и сейчас демон чувствовал ровно тоже самое — Ева однажды покинет его, как бы он ни старался это предотвратить. Никакая забота о ней не поможет ему остановить ее от ухода.       — Но я не хочу быть без вас, — обреченно подумал Асмодей и коснулся пальцами ее бледной щеки, пылающей из-за полученных ожогов. — Что мне нужно сделать, чтобы вы остались? Вы же… верите в любовь, не так ли? Тогда просто… полюбите меня.       Прокрутив все эти мысли в голове, демон дернулся всем телом от того, насколько жалким он показался самому себе. Полюбить? Кого полюбить — его? Какой фантастический бред! Да нет на свете настолько отчаянно глупого существа, который сможет найти внутри себя хоть какие-то чувства к нему. Асмодей не представлял, каким образом другие понимают, что кого-то любят. Как это происходит? В какой момент кто-то осознает эту самую чертову любовь? Что он при этом испытывает? Возможно ли это непонятное чувство осознать, проследить или увидеть? Лишенный всех этих простых знаний, демон не находил ответов на все эти сложные для него вопросы, так что ему оставалось лишь гадать и бродить в этом незнакомом пространстве, словно неразумному глупцу.       От тяжелых мыслей Асмодея отвлек новый приступ боли — из-за собственных переживаний он совсем позабыл о том, что нужно сохранять спокойствие, чтобы яд распространялся медленнее, так что теперь он вновь атаковал его с новой силой, добравшись до грудной клетки. Сделав глубокий вдох, демон коснулся груди и стиснул зубы — не было смысла тратить силы на мысли об этом, пока Алтей не создаст полноценный антидот, так что он решил переключить внимание на заботу о Еве и ее ранах, ведь они требовали этого прямо здесь и сейчас. Полностью очистив каждую из них, Асмодей нанес на ожоги заживляющую мазь и тщательно их забинтовал, а затем проверил пульс девушки, который продолжал оставаться очень слабым, как и ее дыхание. Боясь, что с ней может в любое мгновение что-то случиться, демон не смел даже на долю секунды прикрыть слипающиеся от усталости глаза — он продолжал смотреть на лицо Евы и держать ее за руку, чтобы ощущать еле заметные изменения в состоянии, потому что только так сам Асмодей мог оставаться относительно спокойным.       — Пусть вам приснится сон, — тихо произнес он и коснулся губами горячей ладони девушки. — Я хочу, чтобы в нем… вы увидели меня.       Легкая зеленая дымка медленно окружила тело Евы и свернулась кольцами у нее на груди подобно маленькой змейке, ищущей тепло. Стоило девушке сделать несколько вдохов, она растворилась и оказалась внутри ее тела, которое мгновенно отреагировало усилившимся сердцебиением, заставившим ее бледные щеки налиться еле заметным румянцем. Облегченно вздохнув, Асмодей еще крепче сжал руку Евы и прижался к ней лбом, изо всех сил стараясь не заснуть. После всего случившегося сон был для него непозволительной роскошью, так что он продолжал бодрствовать до самого утра, не смыкая глаз, и эта ночь оказалась самой длинной в его невероятно долгой жизни.

***

      Устало вздохнув, Вики отвернулась от окна, в которое молча смотрела уже около пяти минут и перевела взгляд на Мими — она терпеливо ждала, когда та начнет разговор, не желая мешать ее размышлениям, но подавленное состояние подруги заставляло ее испытывать сильнейшее напряжение. Они сидели в кабинете лишь вдвоем и она прекрасно понимала, что ее ждет некий серьезный разговор, который не полагалось слышать никому — даже Мальбонте.       — В последнее время я чувствую, что все идет по наклонной, — наконец, тихо произнесла Вики и взволнованно погладила свой живот. — Все будто… повторяется. Я беременна и опять не вовремя. Мне нужно быть активной, а я даже передвигаюсь с трудом.       — Не говори так, ты ни в чем не виновата, — покачала головой Мими, сочувствующе посмотрев ей в глаза и слабо улыбнувшись. — Нельзя говорить такое с детьми в животе. Они же все чувствуют, особенно твои.       — Ты права, но… я не могу перестать думать о том, что происходит вокруг. Я не в состоянии загнать себя в кокон даже ради малышей. То, что случилось с Ливией… меня испугало. Она ведь совсем дитя, а уже пошла на такое… Мне стало так страшно, когда я обо всем узнала. Не понимаю, как до такого дошло.       — Даже боюсь представить, что чувствуют Люцифер и Каллисто сейчас. Если бы моя Иззи сделала такое, я бы от нее ни на шаг не отходила.       — Чем больше я думаю об этом, тем страшнее мне становится за Еву, — тихо произнесла Вики и спрятала лицо в ладонях, стараясь совладать с собой. — Мне горько и тошно от того, что я ничего не знаю. Это меня угнетает… Я хочу увидеть ее, поговорить с ней, обнять… Мальбонте тоже ужасно переживает, хоть и старается этого не показывать. Он скрывает свои чувства, но я вижу, что решение отослать Ливию далось ему нелегко.       — Он определенно ставит себя на место Люцифера, — кивнула Мими и удрученно вздохнула. — Но на то он и правитель, чтобы принимать такие сложные решения. И это еще не самое худшее. Ливия ведь жива.       — Да… И теперь нам нельзя допустить, чтобы пострадала еще одна невинная душа. Послание Арея не принесло мне большого облегчения, но так мы хотя бы немного знаем, что стоит предпринять… Да и я была рада узнать, что он и Вергилий в порядке.       — Они вернут Еву домой, милая. Я в этом нисколько не сомневаюсь. Вот увидишь — скоро они все вернутся домой в целости и сохранности.       — Об этом… я и хотела поговорить с тобой, если честно, — призналась Вики и ненадолго прикрыла глаза, чтобы собраться с мыслями. — Меня уже какое-то время не покидает странное чувство и мне не с кем было этим поделиться… С Мальбонте этот разговор я даже боюсь начинать — стоит только представить его реакцию, как язык тут же в узел завязывается.       — Не бойся, это останется только между нами, — уверенно пообещала Мими. — Так в чем же дело? Это как-то связано с Евой?       — Да… А еще с Асмодеем и Вергилием. Не знаю почему, но я… думаю, что их троих что-то связывает. Что-то большее, чем вся произошедшая ситуация. Чем больше я об этом думаю, тем сильнее нервничаю, но я не могу перестать это делать. Я просто нутром чувствую.       — Так и… в чем же по-твоему дело?       — Что я только не надумала себе на все это время, — обеспокоенно прошептала Вики и прикусила ноготь большого пальца. — А что если… Ева и Асмодей находятся в неких… отношениях? Вдруг она просто… воспользовалась всей этой ситуацией, чтобы сбежать вместе с ним?       — Ч-что?! Они… вместе?! — пораженно округлила глаза Мими и прикрыла рот ладонью, осознав, что прозвучала слишком громко. — Нет, милая… Я сомневаюсь в этом. Мне не кажется, что Ева заинтересована в Асмодее. Это… просто невозможно.       — Стоило мне начать говорить о них с Вергилием, как он сразу занервничал, а ведь обычно он невероятно спокойный… Это определенно что-то значит, я уверена. Он точно скрывает нечто важное, я готова поклясться в этом. Моя дочь как-то связана с ними обоими и я обязана выяснить, как именно.       — Я не сомневаюсь в твоей интуиции, но… вдруг ты просто надумала себе лишнее из-за стресса? Неужели Ева не рассказала бы тебе о чем-то настолько важном?       — А вдруг она боялась, что я ее осужу? — дрожащим голосом спросила Вики, испытав огромное чувство вины за свои сомнения. — Если ее и Асмодея связывают… некие чувства, то я могу понять ее сомнения. Не стану врать, я была бы в шоке.       — Не спорю, ситуация странная, — согласилась Мими и напряженно поджала губы, глядя на то, как ее подруга продолжает грызть ногти от волнения. — Но я все же не думаю, что Ева влюблена в Асмодея. Хотя… не могу отрицать, что сам он определенно ею заинтересовался. Я бы скорее поверила, что наша девочка влюблена в Вергилия, чем в этого змея…       — В Вергилия?! Ох, силы небесные… Вот видишь, чем дольше мы это обсуждаем, тем невероятнее выводы, черт возьми… Теперь ты понимаешь, почему я не могу обсудить это с Мальбонте?       — Да, прекрасно понимаю, дорогая… Он так трепетно относится к Еве, что это привело бы его в шок. Ему сейчас ни к чему подобные сомнения, так что оставим этот разговор между нами. Лучше обсуди это с дочерью наедине, когда она вернется. Это очень… деликатная тема.       — Разумеется, я собираюсь поступить именно так, — согласно кивнула Вики и тихо застонала от чувства бессилия. — Мои дети так далеко от меня и я каждый раз не могу сомкнуть глаза до самого утра… Я переживаю за Арея, я не могу перестать думать о том, что ему сейчас, возможно, очень тяжело или холодно… А вдруг они с Вергилием попали в беду или замерзают на морозе? Я постоянно думаю об этом и представляю себе всякие кошмары. Это меня с ума сводит.       — Арей сильный парень, а Вергилий — один самых могущественных бессмертных в мире, — улыбнулась Мими и, присев рядом с подругой, ободряюще приобняла ее за плечи. — Уж эти двое о себе смогут позаботиться, я тебе гарантирую. Сейчас тебе стоит сконцентрироваться на том, чтобы выполнить просьбу Евы — позаботиться о Клео. Данталиан все еще в городе… Роберт говорит, что он почти не высовывается из своего особняка, но это еще ничего не значит.       — Если бы можно было как в старые добрые времена просто насадить его голову на пику, я бы чувствовала себя лучше. Ева часто высказывала сомнения по поводу решений Мальбонте в отношении Парламента и… я начинаю ее понимать. Я не хочу ставить под сомнения его либеральный настрой, но… в такое время это словно нам только мешает. Неужели мы с этим немного поторопились?       — Конечно, было бы проще казнить Данталиана под каким-нибудь предлогом, но теперь в этом уравнении слишком много переменных. Это та цена, которую любые правители платят за кардинальные изменения. На Данталиана действительно трудно что-то откопать… Все его отвратительные поступки плавают на поверхности, но найти зацепку очень сложно. Он мастер заметать за собой следы.       — Он определенно попробует воспользоваться этой ситуацией, когда Ева вернется, — злобно процедила Вики сквозь зубы. — Начнет говорить всякий бред… Я ведь поэтому и начала сомневаться. Вдруг моя девочка действительно просто… влюбилась? Вдруг она откажется возвращаться домой? Что нам тогда делать?       — Она не откажется, — покачала головой Мими и крепко сжала ее руку в своей. — Ева совсем не такая. Будь она хоть безумно влюбленной, ее семья и друзья для нее превыше всего. Я согласна с тем, что Данталиан попытается уцепиться за эту возможность, но и мы в стороне не останемся. Роберт следит за каждым его шагом и, если этот червяк хоть где-то оступится, мы первые об этом узнаем. Пусть только повод даст, и его голова с плеч полетит. Жду не дождусь этого момента.       — Твоя кровожадность даже забавляет. Хотя, судить тебя я за это не собираюсь — я и сама чувствую ее, когда дело касается моей семьи.       — Тогда… позволь задать один вопрос, раз уж мы начали обсуждать подобные темы. Он будет сложным, предупреждаю.       — Хм… Конечно, задавай, — кивнула Вики, но внутренне немного напряглась от непривычной серьезности подруги. — Что ты хочешь знать?       — Если окажется, что Ева… правда влюблена в Асмодея, что ты будешь делать? — на одном дыхании выпалила Мими и выжидающе посмотрела ей в глаза. — Я в этом, конечно, сомневаюсь, но все же…       — Это будет очень сложно принять после всего, что случилось. Но мне придется это сделать, не так ли? Мой выбор когда-то тоже осуждали, хотя… я не считаю это реальным выбором. Мы просто любим и ничего не можем с этим поделать.       — И то верно… Мы не выбираем — обычно это делается за нас. Чем старше дети, тем больше проблем — первые разочарования в любви, разбитое сердце… Хорошо, что Изабель еще пока такая маленькая и ее детская влюбленность не причиняет боль.       — Ты о Вергилии? — хихикнула Вики, вспомнив, как девочка каждый раз не давала ангелу прохода, стоило ей его увидеть. — Если она потом всех по нему мерить будет, то ты не скоро бабушкой станешь.       — Это даже к лучшему, — махнула рукой Мими. — Рано мне бабушкой быть, еще лет триста готова подождать спокойно… Ох, кажется, что только вчера мы с тобой шмотки обсуждали, а теперь о внуках рассуждаем. Как время летит… Вот, что такое старость, да?       — Ты ни на секунду не постарела. Все такая же хитрая девчонка, как и в первый день нашего знакомства.       — Сочту это за комплимент. Я вот и подумать не могла, что через сорок лет буду сидеть рядом с тобой гладить твой живот. Кстати об этом, вы уже придумали имена?       — Нет, с этим пока… туго, — покачала головой Вики и устало вздохнула, подперев щеку ладонью. — Мне хочется уже поскорее родить, я ужасно устала быть настолько физически бесполезной. Пусть Мальбонте только попробует меня опять на это уболтать… Никаких детей еще лет сто он не увидит.       — Ничего, совсем чуть-чуть осталось, — попыталась утешить ее Мими и легонько ткнула пальцем подруге в живот. — Что тебе говорят по поводу сроков?       — Что могу родить немного раньше, но переживать об этом не стоит. Дети уже достаточно крупные, так что преждевременные роды не отразятся на их состоянии. Эрелим сказал, что в них уже очень много энергии и переживать не о чем. Они будут здоровыми и сильными. Надеюсь, что Ева, Арей и Вергилий вернутся раньше, чем они родятся… Не хочу, чтобы они были далеко в такое важное время.       — Не переживай из-за этого. Они точно вернутся раньше и будут с тобой… Иди ко мне, милая, объятия тебе сейчас определенно не помешают.       Тихонько шмыгнув носом, Вики прильнула к Мими и прикрыла глаза, наслаждаясь коротким мгновением хрупкого покоя. Ей хотелось хоть ненадолго перестать думать обо всем, что происходило в их жизни, но тоска по детям не давала ей успокоиться даже на мгновение. Мальбонте с каждым днем становился все молчаливее, даже больше, чем обычно. Вики знала, что его гнетет случившееся с Ливией и не хотела развивать эту тему, чтобы не причинять себе и ему лишних страданий, но ситуация продолжала висеть в воздухе и давила на них обоих. Она понимала, что ее муж просто не хочет добавлять ей переживаний, но гадать о том, что он скрывает, казалось худшим, чем узнать правду, какой бы неприятной она не была. Сделав глубокий вдох, Вики решила для себя, что при следующем разговоре с Мальбонте она обязательно все у него узнает, чего бы это ни стоило.

***

      Сильнее укутавшись в теплый плащ, Арей устроился на трухлявом пне рядом с ярко пылающим костром и с облегчением почувствовал, как огонь стал согревать его продрогшие кости. Как и обещал Вергилий, переход через горы, прятавшие границы Циниса, занял у них примерно неделю, а точнее пять дней, и они оказались самым трудным испытанием в жизни Арея. Он наивно полагал, что тяжелое существование на улицах подготовило его ко всему, но оказалось, что это были лишь цветочки. Даже вечно спокойный и терпеливый Вергилий выглядел невероятно уставшим после такого перехода и стал спать намного дольше, чем обычно, а это говорило о многом. Вглядевшись в белую равнину, окружавшую их маленький лагерь, спрятанный под деревом, Арей не мог не признать, что этот ледяной край действительно завораживает своим величием — казалось, сама местная природа ревностно оберегает замок герцога от незваных гостей, преподнося им невероятно суровые испытания. И все же, Арей любовался ею, ведь до этого он еще никогда не бывал в подобных местах. Вытащив руку из кармана, парень посмотрел на перстень, подаренный Клото — как она и обещала, он действительно согревал его даже в такую лютую стужу, не давая ему сильно замерзнуть во время охоты. Алый камень постоянно мерцал, словно в нем был сокрыт маленький огонек, и тепло, что он излучал, разливалось по телу подобно горячей жидкости. Арей несколько раз пытался всучить перстень Вергилию хотя бы на время, но тот упорно продолжал отказываться от него, убеждая, что не нуждается в дополнительном согреве. Парень не ставил это под сомнение, но постоянно переживал за ангела — ему совсем не хотелось, чтобы тот внезапно слег с какой-нибудь хворью.       Решив, что стоит подкрепиться, пока окончательно не стемнело, Арей достал из мешка несколько подстреленных им птиц и принялся быстро избавлять чахлые тушки подмерзшие от перьев. Еду по большей части он добывал только для себя, так как Вергилий не ел ничего мясного, предпочитая обходиться лепешками и кореньями, которые с большим трудом находил в рощах или под толстым слоем снега. Арей немного раздражался из-за этой привычки ангела, но старался с ним не спорить и разделывал туши, пока тот отсутствовал или спал. В последние дни они завели новое правило отдыхать по очереди, ведь по словам Вергилия эта ледяная местность только с виду казалась пустынной и почти необитаемой. Ангел обычно дежурил по ночам, так как ему не нужно было зрение для того, чтобы хорошо ориентироваться, а Арей брал на себя эти обязательства днем, отлучаясь совсем ненадолго, чтобы поохотиться.       Разрезав птичьи тушки, парень бросил их в котелок с водой и какими-то чахлыми кореньями, напоминавшими замерзшую репу, чтобы сварить нечто наподобие супа. В итоге вышло совсем неплохо и запах оказался на удивление приятным — все же, Арей хорошо умел готовить и был способен даже из скудных ингредиентов придумать что-то достаточно съедобное. Для него главным было то, что приготовленная еда была сытной, но и о вкусе он старался не забывать, потому что пресное варево не способствовало поддержанию его морального духа. Набрав из котелка в походную кружку готового супа, Арей с большим удовольствием прикончил горячее блюдо и мгновенно почувствовал себя немного счастливее.       — Как не проснусь, ты всегда ешь, — раздался голос Вергилия у него за спиной. Повернувшись, парень увидел выходящего из их палатки ангела, спешно натягивающего на себя теплый плащ с меховым капюшоном. — Такими темпами тебя в Цинис катить придется, дружок.       — Ха-ха, как смешно, — недовольно протянул Арей, на самом деле не почувствовав и капли раздражения от его слов. — Я вообще-то еще расту, в отличие от такого старика, как ты. Вот почему я много ем.       — Да, и то верно… Далеко уходил сегодня?       — Не очень. Я стараюсь быть поблизости, чтобы видеть палатку. Нашел недалеко отсюда открытый источник и набрал там воды. Это лучше, чем снег топить, да и она вкуснее… Ты голодный?       — Нет, не люблю есть сразу после пробуждения, — покачал головой Вергилий и немного сонно зевнул, словно еще не до конца проснувшись. — Не беспокойся, я могу подолгу обходиться без еды. А вот ты молодец, что поел перед сном. Сегодня будет очень холодная ночь. Грядет сильная буря.       — Тогда… тебе нельзя оставаться снаружи, — покачал головой Арей и нахмурился, увидев, что ангел как-то неопределенно пожал плечами. — Даже не думай… Нет смысла быть вне палатки, раз сегодня действительно будет буря. Ни одно живое существо не посмеет высунуть нос из своего убежища, если ты окажешься прав насчет погоды.       — Посмотрим… В любом случае поспать нам этой ночью скорее всего не удастся.       — Тогда будем не спать вместе.       Хоть Арей и с некоторым скепсисом относился к словам Вергилия о приближающейся буре, стоило хмурому солнцу опуститься за горизонт, как погода действительно начала быстро портиться. Колючий ветер усилился, а вместе с ним пришел и достаточно обильный снегопад, поэтому вскоре палатка под деревом превратилась в большой белый холмик. Развести костры в подобных условиях оказалось невыполнимым делом и Арей вскоре бросил это пустое занятие. Не раздеваясь, он и Вергилий залезли в палатку и разложили внутри нее небольшую печку, которую им ранее еще не приходилось использовать — работала она от особых кристаллов, которые горели слабо, но зато очень долго. Отвечал за нее Арей, так как созданное им пламя было намного стабильнее огня Вергилия, который больше напоминал слепящий солнечный свет. Сев друг к другу поближе, они оба укутались потеплее и почти вплотную прижались к печке, чтобы согреться — палатка хоть и защищала от порывов ветра, но от мороза Циниса она их спасти никак не могла. Просидев так около часа, Арей внезапно услышал где-то вдалеке странный звук, похожий то ли на стон, то ли на крик раненого животного. Прислушавшись к нему получше, парень слегка задрожал, но вовсе не от холода — теперь он был готов поклясться, что это кто-то отчаянно кричит от сильной боли или страха. Этот жуткий звук буквально сковал все его тело, а вместе с ним и сердце, бешено бьющееся в груди.       — Не слушай, — тихо произнес Вергилий, почувствовав испуг Арея. — Старайся не обращать внимание. Это банши.       — Банши? — переспросил он, удивленно уставившись на ангела. — Кто это такие?       — Древние существа, почти позабытые в наше время. Они выглядят как женщины с длинными белыми волосами, одетые в лохмотья. Никто точно не знает, откуда они взялись, но ходят легенды о том, что когда-то они были бессмертными, которые познали настолько невероятную боль, что она уничтожила их крылья и превратила в созданий, предсказывающих чью-то гибель. Не уверен насчет последнего, но банши отлично чувствуют чужую боль, потому что ею они и питаются. Именно поэтому старайся не прислушиваться к их крикам и плачу.       — Странное они место для жизни выбрали — здесь же никого нет. Им нечем тут питаться.       — Когда-то они жили на том месте, где сейчас находится Ледяная Цитадель — замок Асмодея. В те времена город рядом с ним был полон демонов и банши терроризировали их своими криками и слезами. Бессмертные, шедшие на них, исчезали бесследно и никто больше никогда их не видел. Асмодею это надоело и однажды ночью он отправился к ним, после чего банши покинули его территорию и обосновались на окраинах.       — Звучит как детская страшилка, — усмехнулся Арей, но все вздрогнул всем телом от мрачных картинок, которые рисовала ему разбушевавшаяся фантазия. — Но почему банши выглядят только как женщины?       — Потому что по легенде только женщины могут превратиться в банши, — тихо ответил Вергилий, расстроенно нахмурив брови. — Они более эмпатичны и зачастую им приходится перенести куда больше эмоциональных страданий на своем веку, чем мужчинам.       — С этим… трудно поспорить. Так значит, они могут… явиться сюда?       — А ты сам как считаешь? Конечно, могут. Никто просто так не слышит крик банши. Если услышал — они это почувствуют. Здесь в самом деле нечем поживиться, так что они не упустят такую возможность.       — Но мы же справимся с ними? — неуверенно спросил Арей, который совершенно не понимал, как сражаться с подобными существами. — Их можно убить?       — Я никогда этого не делал, — покачал головой Вергилий и повернулся в сторону вновь донесшегося до палатки отдаленного крика, полного боли и печали. — Даже Асмодей их не убивал, а просто прогнал… Надеюсь, они не заявятся сюда в такой буран.       Услышав в голосе ангела сомнение, Арей настороженно прислушался к окружавшим их звукам, но услышал лишь завывания ветра за стенками палатки. В этом шуме ему быстро стали мерещиться крики и голоса, но парень изо всех сил старался не поддаваться неприятному ощущению чьего-то близкого присутствия. Сейчас он был очень рад, что оказался здесь не в полном одиночестве, а рядом с очень сильным и спокойным Вергилием, который умудрялся сохранять самообладание даже в самых тяжелых ситуациях. Вскоре глаза Арея из-за сытости и нахождения в теплой палатке стали понемногу слипаться. Сначала он пытался этому сопротивляться, но спустя полчаса все же задремал, устроившись у ног Вергилия, который, в отличие от него, не собирался смыкать глаз — вместо этого ангел сидел в привычной для него позе лотоса и очень внимательно прислушивался к звукам снаружи. Хоть он и не боялся банши, но их присутствие где-то поблизости не могло его не тревожить — ему еще никогда не доводилось вступать с подобными существами в бой, поэтому расслабляться Вергилий не спешил. Услышав, что Арей стал дышать медленнее и спокойнее, ангел положил ладонь ему на грудь и на несколько секунд прикрыл глаза, чтобы сосредоточиться на своих ощущениях. Как и в прошлый раз, он почувствовал в энергии парня странную брешь, но причины ее обнаружить все также не мог. Казалось, она взялась из ниоткуда и исходила откуда-то изнутри, будто нечто неведомое медленно съедало его духовные силы. Направив собственную энергию Арею в грудь через ладонь, Вергилий стал очень осторожно вливать ее в него, надеясь хоть так попробовать ему помочь. К его радости, это возымело некоторый эффект и брешь через несколько минут стала не такой ощутимой, как до этого. Правда, обманываться этим успехом ангел не собирался — его действия могли помочь лишь на время, так что ему еще предстояло обнаружить настоящий источник проблемы. Испытав прилив энергии, Арей сделал глубокий вдох, но продолжил спокойно спать, чего и добивался Вергилий — парень был нужен ему отдохнувшим и полным сил, чтобы завтра продолжить путь по суровой местности.       Решив немного передохнуть после работы над «починкой» бреши в энергетике своего уснувшего спутника, Вергилий убрал руку от его груди и сделал глубокий вдох, как вдруг почувствовал взявшуюся из ниоткуда боль в груди такой силы, что с его губ невольно сорвался тихий стон. Схватившись за ворот плаща, ангел сорвал его с себя, потому что ему начало казаться, что из-за него он не может нормально дышать, но это совсем не помогало — боль лишь продолжала усиливаться, вызывая у Вергилия сильнейшие волны паники и самого настоящего отчаяния. Его голову стали разрывать яркие картинки, в которых он почти не мог разобраться — ангел видел вспышки, похожие на разгорающееся пламя и ощущал сильнейший жар, разливающийся по его телу, словно раскаленная лава. Среди всей этой агонии он, наконец, разглядел то, что заставило его испытать ни с чем не сравнимый ужас — ярко-синие глаза, наполненные слезами и подступающий к искалеченным ладоням огонь.       — Ева! ЕВА! — словно обезумев, закричал Вергилий и, совершенно позабыв об опасности, таящейся снаружи, выскочил из палатки без теплого плаща, оказавшись в центре обрушившегося на нее снежного бурана. Вскоре его одинокая фигура полностью растворилась во мраке, а в воздухе повисла мертвая тишина, нарушаемая лишь порывами ледяного ветра.       Арей, мгновенно проснувшийся от столь громких криков, поднялся с постели и сонно огляделся вокруг, все еще не до конца придя в себя. Не обнаружив рядом с собой ангела, он, не долго думая, быстро накинул на себя верхнюю одежду и бросился следом за ним, мгновенно ощутив на себе всю свирепость местной погоды. Протянув руку вперед, парень уже с трудом мог ее различить, поэтому не стал испытывать судьбу и сорвал с груди брошь в виде скорпиона, которая в то же мгновенно обратилась мечом. Стиснув рукоять, Арей, приложив небольшое усилие, создал ярко-голубое пламя и оно мгновенно охватило лезвие Ишимады, разогнав кромешный мрак вокруг него. Хоть это и не сильно помогло как следует оглядеться, теперь парень хотя бы видел, куда идет и не боялся случайно потерять заметенную снегом палатку из виду.       — Вергилий! — начал звать он его, забыв о всякой осторожности — сейчас она оказалась на втором месте, потому что найти ангела было делом первостепенной важности. — Вергилий, где ты?! Черт возьми… ВЕРГИЛИЙ!       Арей уже начинал подумывать о том, что ему придется потратить на его поиски добрую часть ночи, как вдруг заметил впереди две светящиеся в темноте точки — они напоминали двух светлячков, которые по какой-то причине зависли в воздухе на одном уровне, но свет их был не ярко-желтым, а бледным, словно потускневшее лунное сияние. Пробежав немного в их сторону, Арей замер на месте, словно оледенев, когда, наконец, увидел источник этого потустороннего свечения — то, что он сравнил со светом, исходящим от светлячков, оказалось парой глаз на белом худом лице, принадлежащем одетой в выцветшие лохмотья высокой женщине со спутанными белыми волосами по пояс, которые развевались на ветру, словно легчайшая паутина. Глядя на Арея взглядом, полным боли и гнева, она продолжала сжимать в когтистой руке шею Вергилия, приподняв его над землей. Ангел выглядел полностью дезориентированным и совершенно не сопротивлялся схватившей его женщине — его лицо казалось абсолютно потерянным, а из глаз лились блестящие в свете голубого пламени слезы. Арею не пришлось слишком долго думать, кем являлось это жуткое потустороннее существо, но легче от этого знания ему не стало.       — Отпусти его! — заорал парень на банши и выставил меч в ее сторону. — Или я разрублю тебя на куски! Отпусти его, я сказал!       Посмотрев на него почти осмысленным взглядом, она немного оскалилась, обнажив острые, как бритва, зубы, но уже через секунду, словно забыв о присутствии Арея, вновь повернулась к Вергилию и, швырнув его на снег спиной, уселась сверху, а затем оглушительно закричала прямо ему в лицо. Глаза ангела распахнулись от ужаса и вновь наполнились слезами — казалось, крик банши его не то, что пугал, а вызывал нестерпимую боль, которая не давала ему даже пошевелиться, чтобы попытаться спастись. Существо продолжало вопить и стонать, будто в агонии, а затем из ее светящихся белых глаз вместо прозрачных слез вдруг полилась алая кровь — она заливалась банши в рот и та принялась жадно глотать ее, словно живительную влагу, дарующую спасение. Чем больше она кричала, тем бледнее становилось лицо Вергилия и Арей понял, что больше медлить нельзя.       — Отойди от него, тварь! — закричал он и бросился на существо, нацелив меч прямо ему в голову. Оторвав пустой взгляд от ангела, банши сорвалась с места и взлетела в воздух, а затем очень медленно приземлилась голыми ступнями на снег в нескольких метрах от Вергилия, которого Арей теперь пытался поднять на ноги. Словно дикий зверь, она стала наворачивать вокруг них большие круги, скаля окровавленные зубы и время от времени издавая глухие стенания, похожие на плач глубокого сожаления. Прижав ангела к себе за плечи, парень выставил меч перед собой в сторону банши. — Не смей трогать его. Уходи!       Казалось, угрозы Арея ее вообще нисколько не трогали — теперь она смотрела на него более осмысленно и почти с любопытством, будто изучая, насколько он может быть опасен для нее. Парень изо всех сил старался не смотреть в ее белесые глаза, но они все равно притягивали его, словно магнит, не давая ему сфокусироваться на том, чтобы увести Вергилия обратно в палатку — голова Арея раскалывалась от боли из-за криков, а руки и ноги словно налились тяжелым свинцом, тянущим их к земле. Усевшись на снег рядом с Вергилием, он укутал его в свой плащ и продолжил держать горящий синим огнем меч перед собой, но чувствовал, как силы в его руках постепенно тают. Стоило ему ненадолго прикрыть глаза, как банши тут же бросилась на парня, намереваясь вырвать ангела из его объятий, но он успел выставить меч перед собой и от силы их столкновения Вергилия и Арея швырнуло в разные стороны, словно пушинки одуванчика на ветру. Даже атаки Мальбонте во время их совместных тренировок не могли сравниться с тем, как это вопящее во всю глотку существо яростно бросалось на него, желая оторвать руку или ногу. Цепляясь за свежевыпавший рыхлый снег, парень с трудом держался за свой клинок, прекрасно понимая, что упустив его, он может лишиться и собственной жизни. Оперевшись на Ишимаду, Арей поднялся на ноги и увидел, что банши, которая напала на них, теперь была не одна — еще как минимум десять женщин, похожих на нее белыми спутанными волосами и горящими в темноте глазами, стояли чуть в отдалении, намереваясь на этот раз атаковать уже группой. Они напоминали волчью стаю, загонявшую свою жертву в угол, не давая ей ни единого шанса на спасение, а уже потом раздирающую ее до смерти. Арей стиснул эфес своего меча обеими руками и попытался разглядеть Вергилия, но тот был абсолютно недосягаем для его поля зрения из-за метели. Парень понимал, что ему жизненно необходимо защитить ангела любой ценой, иначе без него он в этом ледяном аду попросту не выживет.       Внезапно одна из осмелевших банши бросилась в его сторону и ее острые когти прошли в нескольких сантиметрах от онемевшего на холоде лица Арея. Казалось, этих существ вообще не волнует меч в его руках, будто в действительности он не представлял для них никакой угрозы. Почти не надеясь на удачу, парень сделал глубокий вдох и направил всю оставшуюся в нем энергию прямо себе в живот, а на выдохе выставил Ишимаду перед собой. В это мгновение он услышал громкий треск, а затем мрак вокруг Арея рассеялся из-за охватившей лезвие меча ярко-голубой молнии. Впервые сумевший это сделать, он даже на мгновение растерялся, а вот банши, подступавшие все ближе, в страхе отступили на несколько шагов.       — Не нравится? — злобно процедил парень сквозь зубы и, заставив себя позабыть о страхе хотя бы на мгновение, бросился прямо на них. — Пошли вон!       Разрубив мечом воздух, Арей снова выдохнул через нос и вспышка молнии, пройдя через его ладонь и лезвие, попала прямо в одно из существ, которое тут же завопило от боли — электричество прошло по всему ее телу и заставило дергаться в конвульсиях. Другие банши, увидев ее страдания, закричали как безумные и бросились на парня, словно пытаясь отвлечь его внимание от нее. С трудом уклоняясь от мощных когтей, Арей наотмашь наносил удар за ударом и яркие вспышки молний следовали за каждым из них, наполняя ледяной воздух запахом озона. Существа были невероятно быстрыми и проворными, поэтому за ними оказалось очень трудно уследить, но парень теперь и не пытался этого делать — он полностью доверился своим рефлексам и сконцентрировался на дыхании, которое старался сохранять очень спокойным, ведь только благодаря этому его молнии продолжали следовать за мечом. И все же, численное превосходство нападавших на него банши играло большую роль — пока Арей тратил свои силы, они нападали стаей, заставляя его тратить их порой абсолютно впустую из-за того, что он попросту почти ничего не видел перед из-за снега, застилавшего ему весь обзор. Стоило парню замешкаться, как одна из существ, дождавшись нужного момента, бросилась на него и повалила на землю, а затем вцепилась в руку, сжимавшую меч, и разодрала ее в кровь. Лишившись оружия, Арей принялся бить ее кулаками и пинать ногами, но оглушительный крик, который вырвался из горла банши, заставил его прекратить всякие попытки защититься — он замер в ужасе и глянул в ее белое, словно снег, изможденное лицо, а она в свою очередь посмотрела на него в ответ. Только разглядев существо вплотную, парень увидел таящуюся в блестящих глазах невыносимую печаль — они оказались влажными и красными от слез, будто банши, напавшая на него, и сама страдала от того, что делала с ним. Теперь Арей понимал, почему Вергилий не сопротивлялся ей, ведь все, на что уходили оставшиеся в нем силы, была невероятно сильная печаль, разрывавшая его сердце. Перед глазами парня на мгновение появилось лицо Евы, а в ушах раздался ее крик, полный боли и разочарования в нем. Через секунду они растаяли, словно дымка, но этого оказалось достаточно, чтобы прекратить все попытки защитить себя.       — Я не хотел… Я не хотел сделать тебе больно… Прости меня, — прошептал он и теперь уже его собственные глаза наполнились горячими слезами. — Умоляю… Прости меня за то, что я сделал… Я не должен был, я…       Уставившаяся на него банши приблизилась вплотную к лицу Арея и теперь, вместо нее он увидел Еву наяву — ее ярко-синие глаза сияли потусторонним светом, а пухлые алые губы, искусанные в кровь, дрожали от подступающего к горлу крика, который через секунду разрезал воздух, заставив парня затрястись всем телом, но не от страха, а от нестерпимой боли, разрывавшей его быстро колотящееся сердце на куски. Этот вопль, полный агонии, был хуже любого удара, невыносимее каждой из полученных им ран, и Арей понял, что не может причинить новую боль тому, кто так отчаянно кричал и плакал о ней.       — Я больше… не буду, — тихо прошептал он и закрыл глаза, лишившись последних сил. Банши тут же замолчала, а затем крепко стиснула пальцами его шею и приблизилась вплотную к обескровленным губам парня своими, чтобы вдохнуть воздух, выходящий из его легких. Он интуитивно понимал, чем это может ему грозить, но сил на сопротивление у него попросту не осталось. Единственное, о чем Арей мог думать — это Вергилий, лежащий где-то поблизости и нуждавшийся в его помощи, которую он не смог ему дать. Он должен был помочь ангелу хотя бы ради Евы, но у него не осталось на это сил и слезы сожаления подступили к его глазам. — Не трогайте… его. Прошу…       Когда когтистые пальцы банши плотнее сомкнулись на его шее и парень уже был готов распрощаться со своей жизнью, внезапно он ощутил невероятное тепло, окутавшее его тело, словно мягкое одеяло. Его было трудно сравнить с чем-то определенным, ведь оно согревало вовсе не тело, а проникало прямо туда, где билось сердце, отчаянно цеплявшееся за жизнь. Услышав крик банши, на этот раз звучавший очень испуганно и растерянно, Арей почувствовал, как ее хватка ослабла и он, наконец, смог сделать долгожданный глубокий вдох, а затем и открыть глаза, которые тут же ослепило яркое белое сияние. Прикрыв их ладонью, парень посмотрел на его источник и завороженно приоткрыл рот, увидев от кого он исходит — это был Вергилий, охваченный золотисто-белым светом, при виде которого все банши до единой в ужасе бросились в разные стороны и попрятались за деревьями, злобно шипя и размахивая руками. Даже не обнажив свой меч, он выглядел опаснее, чем любое другое существо, которое когда-либо встречал Арей на своем веку, но вопреки этому, страха он совсем не чувствовал — в отличие от банши, которые испуганно шипели и стонали при виде Вергилия, парень ощущал невероятный покой и защищенность, наблюдая за тем, как он подходит к нему, словно появившись из другого мира. Подав ему руку, ангел потянул его к себе и, подняв на ноги, сжал в крепких объятиях, которые подарили Арею ни с чем несравнимое облегчение. Уткнувшись ему в плечо, он прикрыл глаза, чувствуя как мягкий свет медленно обволакивает его, ласково утешает и замедляет обезумевшее от страха сердце.       — Ты защищал меня, — тихо произнес Вергилий и его красивый голос, будто превратившись в нежный бальзам, проник парню в грудь. — Спасибо… Ты, наверное, здорово испугался?       — Да, я чуть от страха не помер, — усмехнулся Арей сквозь непрошенные слезы, которые стекали по его щекам. Он был удивлен тому, что впервые ни капли их не стыдился и даже не пытался им сопротивляться — казалось, плакать сейчас было самым нормальным делом из всех возможных. — Видишь, ною как ребенок…       — Нет, это значит, что ты в порядке. Я бы переживал больше, если бы ты этого не делал. Слезы — лучшее лекарство после встречи с такими существами. Пусть боль выходит, а не сидит в груди.       — Хорошо, что меня больше никто не видит… Черт, тебе надо в палатку! Ты так скоро совсем околеешь!       — Не переживай из-за меня, — покачал головой Вергилий, а затем, взяв уставшего после сражения Арея за руку, повел его в сторону их почти неразличимого в метели укрытия. Сияние, которое исходило от ангела, постепенно начало исчезать, но теперь банши, попрятавшиеся от него, не смели приблизиться к ним ни на шаг. Вернувшись в палатку, Вергилий сразу укутался в свой плащ и изможденно провел ладонью по лицу. Только сейчас Арей смог увидеть, каких усилий ему стоило прогнать всех существ — ангел выглядел еще бледнее обычного, а его губы приобрели неприятный сероватый оттенок.       — Этот свет… Я никогда не видел ничего подобного, — восторженно прошептал парень и коснулся своей груди ладонью, все еще ощущая внутри странное, но приятное чувство, согревающее каждую клеточку его тела. — Почему ты не сделал этого раньше?       — Потому что… на несколько минут я потерялся, — искренне ответил тот и тихо вздохнул. — Это оказалось очень тяжело, я такого совсем не ожидал. Я выбежал из палатки, но даже не помню, как это произошло и почему. Я подверг тебя опасности… Мне очень жаль.       — Пустяки. Зато я смог впервые провести молнию через меч. Отличный вышел урок, да?       — С каких пор ты стал таким оптимистом?       — Нет худа без добра, — пожал Арей плечами и поморщился от вернувшейся к нему боли в руке. — Эти банши оказались опаснее, чем я думал. А мне казалось, что драконы страшные… Нет, эти твари хуже.       — Они атакуют дух, а не тело — вот почему они так опасны, — пояснил Вергилий и мягко перехватил запястье парня холодными пальцами, заставив его тихо выругаться. — Ты ранен. Надо перевязать.       — Это мелочь… Мне даже не больно.       — И все же я хочу позаботиться о моем защитнике. Ты проявил огромную смелость. Я у тебя в долгу.       — Нашел смельчака, — фыркнул Арей и смущенно поджал губы из-за того, насколько ласково и искренне звучали слова ангела. Достав из походного мешка все необходимое для обработки и перевязки ран, он стал аккуратно очищать разорванное запястье парня, стараясь делать это как можно более безболезненно. — Но почему ты выбежал из палатки?       — Я… увидел Еву, — немного помедлив, ответил Вергилий и на секунду плотно сжал веки, словно это все еще причиняло ему боль. На самом деле так оно и было — видение все еще вызывало у него ужас. — Она была в опасности, окруженная пламенем со всех сторон… Я даже не знаю, правда ли это, увидел ли я будущее или прошлое… Возможно, что банши просто наслали на меня кошмар, но… я не могу перестать об этом думать.       — Я тоже ее видел, когда… банши набросилась на меня. Возможно, что это правда всего лишь кошмар. Я не хочу верить, что это было настоящее видение. Ева сильнее какого-то там огня.       — Меня утешает лишь то, что Асмодей не позволит, чтобы с ней случилось непоправимое. Пока что это моя единственная надежда. О другом я даже думать не смею.       Сказав это, Вергилий замолчал и продолжил обрабатывать рану Арея, который тоже не смел произнести ни слова. Они оба думали об одном и том же, но озвучивать свои опасения означало бы смириться с тем, что все это могло быть правдой. Закончив с очисткой царапин парня, ангел наложил ему на запястье аккуратную плотную повязку и, удовлетворившись результатом, слабо улыбнулся.       — Значит, смог создать молнию, — вспомнил Вергилий, желая сменить тему. — И как? Что почувствовал, когда у тебя получилось?       — Я и раньше ее создавал, но на этот раз… я почувствовал, что действительно могу ею управлять, — воодушевленно произнес Арей, вспоминая свои ощущения. — Это было невероятно. Будь я немного сильнее, банши бы отступили, но их оказалось так много… Мне нужно больше тренироваться, чтобы подобное не повторилось.       — Но для начала твои раны должны затянуться. Они были нанесены банши, а значит, на это потребуется какое-то время.       — Как думаешь, они не попробуют снова на нас напасть?       — Нет, мы их достаточно напугали, чтобы они оставили нас в покое, — покачал головой Вергилий и устало потянулся. — Банши опасны, но не вовсе бесстрашны. Сегодня мы можем спокойно отдохнуть, а завтра продолжим путь. Ты ведь сможешь уснуть? Тебе это необходимо.       — Я ужасно устал, — признался Арей и плюхнулся на свой спальный мешок. Все его мышцы ныли от напряжения, и он был готов отрубиться в любую минуту, но желание еще немного поболтать с Вергилием пересиливало. — Знаешь, я знаком со многими ангелами, но… никогда еще не видел, чтобы кто-то из них мог создать такой яркий свет. Даже Дино на такое не способен, а ведь он один из самых сильных воинов Виктуара.       — Я просто старше, вот и все. Подобные навыки — это дело времени. С годами сила любого бессмертного растет. Лет через двести ты будешь способен на такое, чего сейчас даже представить себе не можешь, особенно если не станешь пренебрегать тренировками.       — Ладно… Раз не хочешь говорить, то не надо. Я сам со временем разберусь.       — Не в чем разбираться, не трать время попусту, — спокойно произнес Вергилий и тоже лег на свой спальный мешок, положив руку под щеку. — Лучше сосредоточься на себе. Ты должен отдыхать.       — Не надо относиться ко мне, как к ребенку, — недовольно пробурчал Арей несмотря на то, что он был согласен с этим, по крайней мере частично. Повернувшись на бок лицом к ангелу, парень пристально вгляделся в его лицо, будто это могло помочь ему что-то понять, но это и правда оказалось пустой тратой времени — Вергилий просто закрыл глаза и, сладко зевнув, укутался в свой спальный мешок, больше не сказав ни слова.       Уверенный, что он просто притворяется спящим, Арей раздраженно наморщил нос, но решил не продолжать бессмысленный разговор — ему и так было ясно, что ангел не собирается ничего ему говорить. На этот раз парень не был настроен ссориться или спорить, потому что благодарность за сохраненную жизнь пересиливала нарастающее в нем любопытство.