⤟ ELEA ⤠
[Милосердный]
Покажи, если любовь твоя способна Выжечь имя моё в алом багрянце, Пересечь сердце моё и вернуться обратно.Я жажду королевства, что выдержит мою любовь, Покажи, если любовь твоя способна на это.
***
К нависшему, в стенах зала, напряжению можно даже прикоснуться, ибо ощущается оно до неуютного материальным. Сидящие за столом мужчины обмениваются короткими взглядами, каждый выжидая, когда кто-то начнёт разговор, либо же — достанет оружие. И лишь один викинг не отводит глаза от младшего наследника, который, находясь в своём дворце, по-праву, должен был сидеть во главе стола для переговоров, но предпочёл сесть рядом с братом, оказавшись напротив ярла. Тойя постукивает ногтем по головке металлической змеи, переводя взгляд, с черноволосого воина напротив, к ярлу, иногда смотря и в сторону третьего викинга, который так и остаётся стоять у колонны недалеко от двери, после и вовсе покидает зал. Арен изучает будущего короля Англии и находит в чужом, направленном в его сторону, вопросительном взгляде и ухмылке что-то мрачно-родное, улыбается слабо, сцепляя пальцы в замок и ставя их на стол. Тойя, поняв намёк гостя, вздыхает, откладывая трость в сторону и скрещивает руки на груди, показывая, что и у него нет дурных намерений. Шото наблюдает за этим пристально, скорее, чтобы избежать проникающего под кожу взгляда ярла, нежели из интереса. Энджи никогда не был тем, кого Мерфи́ младший считал примером для подражания, однако, сидя за общим столом с человеком, присутствие которого заставляет все внутренности сжаться, он думает именно об отце: как бы он поступил в данной ситуации? Эндевар бы никогда не дал своим личным чувствам взять верх над своим статусом. Точно, он больше не пленный, не раб и даже не офицер: ему нельзя показывать слабость или колебания. — И так, — Шото возвращает взгляд к ярлу, понимая, что переговоры, в первую очередь, ведутся именно с ним. — Я не знаю в ходе каких обстоятельств так получилось, что ярл Канг не приехал, ибо он, более или менее, был уже знаком с целью встречи, так что… — Он не смог, — Кацуки улыбается лениво, обводит взглядом зал, оценивая богатство дворца. — Мертвецы не ходят, милорд. — Он был убит в честном бою, а титул был передан тому, кто одолел его, — поясняет Арен, отвечая на немой вопрос наследников, следом, добавляя с забавой в голосе: — Такие уж варварские законы у нас. Младший наследник смотрит внимательно на воина, после на ярла, и хочет спросить почему тот сделал это, но сдерживается, стараясь свести общение к минимуму — вне переговоров. — Звучит весело, я бы посмотрел, — Тойя хмыкает на слова викинга, вызывая у того слабую улыбку. — Возвращаясь к цели этой встречи, — Шото прокручивает вокруг пальца кольцо, в попытке справиться с волнением, которое внешне и не заметить, — уверен, что вы знаете какую политику с викингами вёл Уэссекс до этих пор. Несомненно, вы также осведомлены о трагедии Короны Уэссекса. А, с недавних пор, также, перестало быть секретом и моё существование — последнего, на данный момент, из династии Мерфи́, кто может претендовать на трон. Коронация будет в конце месяца, когда в Уэссекс прибудут все наши союзники. Среди которых я хочу увидеть и наших северных соседей. — Удостойте нас чести выражаться яснее, Ваша светлость, — черноволосый викинг подносит скрещенные пальцы к лицу, чтобы опереться о них подбородком, направляя взгляд в сторону Мерфи́. Он уверен, что Кацуки не будет возражать его вопросам, ведь, хоть тот и не сказал этого вслух, Арен знает, что ярл взял его с собой не только потому, что может доверить прикрыть ему спину, в случае чего, а ещё и потому, что он разбирается в политике куда лучше Кацуки, который только-только начал изучать это вязкое болото. — Я предлагаю заключить договор о мире и союзе, — спокойно проговаривает Шото, следя за реакцией гостей. — Вы ведь тоже понимаете, что это на руку как нам, так и вам. — Вам? — Кацуки кивает в сторону Тойи и возвращает взгляд на офицера. — Мне было просто скучно и я решил послушать, не отвлекайтесь на меня, — старший наследник бросает эти слова как оскорбление, будто приехавшие гости и не представляли из себя угрозу королевству, а просто развлекали его. Следом, он встаёт и идёт к двери. — Ах да, и не впутывайте в переговоры Корону Англии, пока не придёте к соглашению, — Тойя открывает дверь, подзывает кого-то из слуг и, сказав пару слов ему на ухо, кивает, вновь прикрывает её, дабы вернуться к столу. — А англичане знают, что у них будущий король немного поехавший? — Арен шепчет эти слова на ухо ярлу, наклонившись ближе, но Шото всё равно слышит их, переводя мрачный взгляд на темноволосого воина, на что тот лишь улыбается беззлобно. — И что вы можете предложить нам? — Кацуки удачно игнорирует как слова Тойи, так и викинга рядом, не отвлекаясь ни на кого. Всё ещё удерживая внимание на Мерфи́, ведь остальные и не имеют значения. — Обмен знаниями и опытом в военной области, связи, чтобы вы могли поторговаться на нашей территории и выйти на диалог с королевствами, которые граничат с Уэссексом, а также земли, на случай, если вы захотите заниматься земледелием у нас. Ваш народ весьма опытен в этом, а у нас прекрасная земля, — военный кладёт на стол сразу все карты, решив, что незачем тянуть и предлагать их одну за другой, как куски мяса хищнику. — Взамен на что? — звучит незамедлительно, показывая, что этот вопрос был бы задан вне зависимости от всего перечисленного наследником. — На всё то же самое — только с вашей стороны. Но так как северные земли не принесут нам прибыли, в связи с их качеством и климатом местности, то пункт, отвечающий за землепользование, вы будете компенсировать собой, — Шото делает паузу, давая ярлу обдумать всё. Тишину нарушает звук двери, которую открывают, пропуская внутрь слуг, а те, в свою очередь, ставят на стол кувшин и, уже наполненные вином, бокалы перед гостями с наследниками, сразу же после, покидая зал. Арен дотрагивается до бокала, изучая высококачественное серебро, и переводит взгляд на Кацуки, который отодвигает предмет посуды в центр стола. Не выдержав больше, черноволосый викинг заливается тихим смехом, привлекая внимание братьев. — Серьёзно думаете, что мы выпьем это, после того, как вы ядом прикончили предыдущего короля? — Арен берёт бокал в руки и выливает содержимое на пол, после придаёт лицу выражение наигранного сожаления, смотря на младшего наследника. — Ох простите, как некрасиво вот так вслух говорить о том, что Ваш отец прикончил Вашего дедушку. Шото кладёт руку на предплечье брата и сжимает слабо, заметив, как тот приподнялся, на что Тойя лишь кивает отрицательно, показывая, что не собирается делать ничего дурного. Будущий король подходит к стулу викинга со спины, кладёт руку на его плечо, взяв кувшин, чтобы налить новую порцию. Кацуки безучастно следит за ними, переводя внимание на Шото, когда тот неожиданно берёт его бокал, чтобы сделать глоток и вернуть обратно: демонстрировано показывает, что напиток не отравлен. Арен наблюдает, как будущий король наполняет опустевший бокал вином, уже почти дотрагивается, но его отодвигают. Тойя ставит чужой бокал чуть поодаль, после тянется к своему и мягко бросает: — Позвольте, — он не ждёт никакого разрешения, сжимает под пальцами затылок викинга, чтобы приподнять его голову и напоить, из своего же бокала. Арен кашляет коротко, когда рука на шее исчезает, и смеётся тихо на такую несдержанность старшего наследника, пока вытирает остатки напитка с подбородка, а бокал ставят обратно перед ним. Шото смотрит перед собой, ему и не нужно видеть, чтобы знать — у них с братом никогда не совпадали методы коммуникации. Ярл берёт свой бокал, большим пальцем водит по ободку, который не успел остыть после контакта с чужими губами, ухмыляется слабо, чувствуя на себе внимательный взгляд офицера, и подносит серебро к губам, отпивает немного. Старший наследник так и не возвращается на своё место, кладя руки на спинку стула викинга, чтобы, опершись на него, нарушить общее молчание: — Теперь, когда мы доверяем друг другу чуточку больше, мы бы хотели услышать ваши мысли насчёт предложенных условий. — Позвольте уточнить, — Кацуки выдыхает под тяжестью мыслей и подаётся вперёд, всматриваясь в глаза наследника трона Уэссекса. — Вы предлагаете нам связи, знания, земли, требуете от нас то же самое, за исключением, что вместо земель будут наши жизни? — Получается так, — кивает Шото, наконец-то тоже взявшись за свой напиток. — И не готовы дать того же взамен. — Что Вы имеете ввиду? — Давайте предположим, — ярл потирает пальцами переносицу, пытаясь собрать мысли воедино, — что на вас напала Мерсия — ваши соседи. По-договорённости, викинги должны будут сражаться на стороне Уэссекса, так? — Кацуки дожидается кивка, после продолжает: — Но этот пункт работает только по отношению к нам, как стало понятно из Ваших слов. То есть, если завтра Англия решит объявить нам войну, вы будете стоять в сторонке и наблюдать. Я Вас правильно понял? — Корона Уэссекса никогда не будет воевать против Англии, на стороне викингов. Несмотря на всё сказанное, Вы и сами должны прекрасно понять, что Англию и Уэссекс объединяет нечто большее, чем просто соседство или взаимовыгодные договоры, — военный смотрит в глаза ярла, надеется, что сможет избежать объяснений, но Кацуки лишь выгибает бровь, добиваясь этих слов из уст наследника. — Мы христиане. Вы — язычники. — Но вместе с тем, Вы предлагаете, чтобы мы сражались на стороне христиан. — Вместе с тем, я готов принять у себя язычников. Предлагая вам земли в Уэссексе, я не проронил и слово о том, что вы должны будете отказаться от своих обычаев, не так ли, ярл? Ваше сражение отличается от нашего, потому что наше сражение — это позиция всей Короны, ваше сражение — это ваша воля. Я готов открыто признать, что у армии наших королевств нет того потенциала в бою, что есть у викингов. Это не значит, что вы непобедимы, но ясно и то, что ваша грубая сила рассматривается как ресурс. Оцените и риски, которым каждая из сторон подвергается: Вы сейчас сидите с наследником, решение которого будет влиять на всё королевство, мы же — с ярлом, который отвечает только за определённую территорию ваших королевств. Я и не ждал сразу же получить утвердительный ответ, поэтому запросил встречу не с конунгом, а с ярлом, ибо в таком случае, вы бы убедились, что мы готовы идти на уступки и что наши намерения бескорыстны: мы предлагаем не меньше, чем требуем. Старший наследник улыбается слабо, абсолютно довольный услышанным и опускает руки на плечи норманна, похлопывая слабо. — На данный момент, я не могу дать обещаний от имени Короны Англии, — Тойя слабо сжимает плечи Арена, наклоняясь к его уху, оказываясь между двумя воинами, чтобы тише добавить: — Но от ваших отношений с Уэссексом, будет зависеть и наша позиция, — будущий король выпрямляется, а Шото возвращает взгляд к ярлу, который внимательно смотрит в свой бокал, раскачивая в нём алую жидкость. — Вам бы ещё дожить до своего правления, Эндевар, — Арен прячет ухмылку в поднесённом к губам серебряном сосуде, ощущая, как чужое кольцо царапает шею. — Не терпится поцеловать королевскую правую? — Тойя улыбается снисходительно тому, что повёлся на такую банальную провокацию, будто бы викинг напомнил ему о детстве, когда он считал своим святым долгом не оставаться в ответе. Он возвращается на своё место и наливает себе вина, после садится, чтобы следить за ходом переговоров. — Вы только приехали, должно быть, устали от дороги. Я не могу отправить вас обратно сейчас, вы мои гости. Как и не буду требовать незамедлительного ответа. Ярл Кацуки. — Шото с трудом даются последние слова, но он пытается не выдать то, насколько непривычно это произносить. — Я знаю, что снаружи выжидают Ваши воины. Их не так много, что указывает на то, что Вы пришли сюда с добрыми намерениями, а не ради битвы. Я хочу в это верить, по крайней мере. О Ваших воинах позаботятся, можете не волноваться. И вам тоже предоставят комнаты, чтобы вы смогли отдохнуть и подумать над условиями. До коронации ещё месяц, ровно столько же времени и у Вас. Я не смогу разглашать о нашей встрече, пока не получу Вашего ответа. Наследник останавливается, ожидая ещё каких-нибудь вопросов, но ярл только кивает, вставая. Его примеру следует и Арен, который, заметив свой пустой сосуд, тянется к бокалу Тойи, буднично бросив: — С Вашего позволения, милорд, — норманн одним глотком опустошает его и возвращает обратно на стол, вызвав усмешку со стороны старшего наследника. Шото никак не реагирует на непринуждённые взаимные колкости между братом и викингом, не в силах отвести взгляда от ярла, который при тёплом свете фонарей кажется насколько величественным, настолько и опасным в своём величии. Он медленно встаёт из-за стола, держится спокойно, когда ярл подходит ближе, хоть память тела и бьёт тревогу о том, что стоит отступить. — У Вас всё, Мерфи́? — Так как вы останетесь тут на пару дней или больше — это уже на ваше усмотрение, то я хотел бы, чтобы завтра… — наследник замолкает, неуверенный в том, что мелькнувшая идея удачная, но вместо него договаривает Тойя: — Чтобы завтра вы присутствовали на собрании при королевском дворе. Это будет первое публичное появление наследника трона Уэссекса. Будут присутствовать дворяне, члены Совета и прочая знать. Мы также приглашаем и вас. Пообщаться с гостями вы вряд ли сможете, да и придётся переодеть вас, чтобы смогли слиться с народом, ведь ваше нахождение в этих стенах всё ещё остаётся в секрете. Однако, это хорошая возможность увидеть быт и менталитет местных. Считайте это частью культурного обмена, — Арен хмыкает тихо при последних словах старшего наследника, привлекая его внимание. — Как я уже подметил, на собрании будут присутствовать значимые и важные для Короны люди. Выкинете какую-нибудь глупость, и мы примем это за ваш ответ на переговоры. Надеюсь, мы поняли друг друга. — Конечно, — с усмешкой отзывается черноволосый воин. Ярл лишь кивает на чужие слова, переводя взгляд на своего товарища, который подходит к ним и кладёт руку на плечо Кацуки, слабо сжав. — Могу ли я поговорить с ним? На пару слов. Кацуки смотрит на него долгим, предупреждающим взглядом, после отходит к Эндевару, который лениво шагает к дверям. — Давно не виделись, солдат, — Арен улыбается слабо, скрестив руки на груди и встав напротив младшего наследника. — Что ж, я и не ожидал увидеть тебя здесь, Арен, — Шото изучает лицо викинга, заметив новый шрам на скуле. — Надо же. Ты наконец-то ответил мне. Если бы ты сделал это ещё тогда — в деревне, мне бы не пришлось пойти на… — викинг поднимает руку, дабы указать на левую сторону лица наследника. — Мне жаль. — Ты это хотел сказать? Не похоже на тебя, — Шото хмыкает, сцепив пальцы за спиной. — Да брось, я не такой уж и плохой, — воин смеётся тихо и водит по собственному шраму. — Хоть и отплатил за него уже, но, на случай, если эти переговоры закончатся хорошо, я бы не хотел носить на себе гнев наследника Уэссекса. — Всё в порядке, — Мерфи́ делает жест рукой, будто отгоняя неприятные воспоминания. — Я был пленным, было ожидаемо, что со мной будут плохо обращаться. Воин замечает, как голос Мерфи́ переходит почти в шёпот к концу предложения, и переводит взгляд в сторону ярла, который, хоть и общается со старшим наследником, но не отводит глаза от офицера. Норманн вздыхает тихо, возвращая внимание к Шото, который протягивает ему руку. Он несколько секунд смотрит на неё, после неуверенно дотрагивается, чтобы слабо сжать. — Надеюсь, мы будем сотрудничать. Я буду признателен, если ты сможешь объяснить ярлу все преимущества предложенного договора. — Несомненно. Спасибо за приём, Ваша яркая светлость, — черноволосый викинг улыбается слабо, расслышав тихий смех наследника на подобное обращение. — К чему это сейчас было, Арен? — У тебя брат мрачный, мне не по себе от него, — воин легкомысленно пожимает плечами, также направляясь в сторону двери, на ходу обращаясь к Тойе и ярлу. — Не помешали? — При нашей последней встрече, я обещал ярлу, что в следующий раз мы встретимся либо за одним столом, либо на поле боя. Мы говорили о том, что нам обоим жаль, что сегодня так вышло, ибо… — Разъяснять подобного рода разногласия будете на своих территориях и никак не под моей крышей. Оба. — стальной тон Мерфи́ младшего заставляет всех удивлённо уставиться на него, ведь за весь вечер он ни разу не перешёл на подобную манеру речи, вплоть до этого момента — когда речь зашла о их вражде. — Надо сказать слугам, чтобы они позаботились о наших гостях. Все свободны, господа. Шото прикрывает за спиной дверь и опирается о неё же, ибо ноги ощущаются ватными, выдавая всё пережитое, за столом переговоров, волнение и напряжение. Он не сбежал и это не было даже стратегическим отступлением: он просто исчез в темноте коридора, как только они вышли из зала встречи, на ходу позвав кого-то из слуг за собой, чтобы дать распоряжения. Военный ощущал тяжёлый взгляд, направленный в свою спину, чувствовал, как чужая тень вот-вот накроет его, слышал шаги вслед за собственными, но, в реальности, всё это было лишь в голове. Наследник и не уверен — боялся ли он такого развития событий или желал, чтобы это произошло. Стоило закрыть дверь покоев и всё встало на свои места, пускай викинг и находится с ним в одном дворце.***
Время давно за полночь, а в тихом коридоре слышен только шелест одежды и почти беззвучные шаги, которые двигаются медленно, наслаждаясь «прогулкой». Норманн касается холодных стен дворца, всматривается в узоры на полотнах по всему коридору, освещенных огнём факелов. Арен водит пальцами по скульптуре, что стоит во весь рост в углу, и поглаживает щеку девы, которая смотрит своим каменным взглядом, выражающим ничего: ему так и не удаётся понять улыбается ли та или находится в печали. Пальцы вздрагивают, когда на плечо опускается чужое предплечье, рука обвивается поперёк груди, а трость давит на шею, вынуждая чуть откинуть голову назад. — Опасно бродить по коридорам ночью, — голос Тойи не кажется сонным, а воину сложно понять почему тот не спал до такого часу. — Задаётся вопрос — тогда что Вы тут делаете, Ваша милость? — Торград про себя подмечает, что хоть он и крупнее, но старший наследник одного с ним роста, судя по тому, как легко тот наклоняется ближе и кладёт подбородок на его плечо. — Ах, так мне нужно было уточнить, — будущий король давит на горло язычника сильнее. — Опасно ходить вам — викингам. Вы всё ещё на нашей территории, и мы всё ещё не друзья, ты ведь не мог об этом забыть, не так ли? — Даже не знаю в чём больше чести: в том, чтобы быть Вашим другом или…? — Тебе не понравится роль врага, воин, — Эндевар отстраняет трость, позволяя викингу вдохнуть глубже и повернуться к нему лицом. — Меня должен напугать гнев Короны Англии? — Арен ухмыляется слабо, будто они этот «урок» проходят каждый чёртов день, ведь кому, как не ему, знать о том, какие между их королевствами отношения. — Никто и не говорил о Короне. Тебе не понравится быть моим врагом, — Тойя акцентирует последние слова, заводит руки за спину, пальцами незаметно цепляет металлическую змею, уловив проскользнувший в чужих глазах настораживающий огонёк. — Вы же не на самом деле так узко мыслите, чтобы свести всё к двум вариантам — либо друг, либо враг. Должно же быть что-то ещё, милорд. В конце концов, именно с этой целью Вы присутствовали на переговорах. Вы не собираетесь стать нашими друзьями, но и не хотите более враждовать, потому что и Вы знаете — вам не выгодно быть нашими врагами. Или я ошибаюсь? Шаги норманна осторожные, не намекают ни на какую резкость и наследник ошибочно вслушивается в его слова, упустив момент. Тойя приходит в себя слишком поздно, не успев вынуть клинок и даже не в состоянии свободно двигать руками, которые встречаются с холодной поверхностью, через боль удерживая трость, когда тело впечатывают в стену. — Чёртов дикарь, — наследник издаёт тихий смешок, чувствуя чужие пальцы на шее и на запястье с левой стороны, где находится головка трости: видимо, воин ожидал, что представитель голубой крови сделает нечто подобное. — Убери свои грязные руки, викинг. — Не строй из себя всего такого важного, будто тебя нельзя ударить, — с насмешкой отзывается язычник. — Именно, — холодно вставляет будущий монарх, пристально глядя в серые глаза. Арен считает, что услышал достаточно, учитывая и то, что за их недолгое знакомство, наследник уже успел вывести его из себя несколько раз, хоть воин и не показывал этого в зале переговоров. Чужая безнаказанность и неприступность раздражает, ведь потомок Эндевар смотрит на него свысока, ведёт себя так, будто и не простой смертный вовсе: будто его нельзя касаться, будто из него не прольётся кровь, если ударить и будто бы даже боль не подчинит его. Викинг уверен — не подчинит. Рука передвигается, но удара, что с таким наслаждением готовил для него воин, не следует. Пальцы опускаются на затылок, большим он давит на подбородок будущего монарха, заставляя поднять голову выше, чтобы увидеть застывшее в голубых глазах презрение, и спустить внутреннего зверя с цепи, с командой «можно». К нему действительно можно прикоснуться. Кожа у него тоже совершенно человеческая, тело отдаёт теплом, как и у любого живого, лишь губы обжигают. Он точно человек, но что-то, в близости с ним, ощущается абсолютно выдуманным. Арену почти больно его целовать, но боль далеко не физическая: наследник мастерски выжигает его душу — оправдывая своё прозвище, пока медленно отвечает на поцелуй, заставляя пальцам викинга ослабеть, а разуму — терять бдительность. Он собирался унизить этой близостью, показать, что наследник не настолько возвышенный, как ему самому хочется думать, но отчего-то ни одна из этих целей не ощущается достигнутой. Воин только и успевает сделать вдох, как его сразу же выбивают у него из лёгких, резко прижав спиной к той самой стене, у которой, секундой ранее, стоял англичанин. Натренированное, в условиях жестоких битв, тело реагирует раньше, чем разум успеет понять чужие намерения, у самой шеи схватив руку, в которой Эндевар держит трость, на что тот лишь улыбается хитро, шепча в губы викинга: — Правда думал, что я попадусь на это во второй раз? Торград переводит взгляд в сторону, в секундной тишине расслышав свист металла в воздухе, наблюдая, как бледные пальцы с ловкостью крутят в руке оружие, схватив за клинок, и только сейчас воин замечает, что, в схваченной им руке, наследник держит пустые ножны. Удар приходится по щеке, и хоть не был нанесён острием, по коже всё равно катится алая жидкость, окрашивая собой длинные клыки металлической змеи. Викинг хмурится от боли, после смеётся тихо, возвращая взгляд к наследнику, чтобы найти в чужих кристальных глазах удовлетворение, вместе с, непонятным воину, наслаждением от происходящего. — Ты ведь знаешь, что я тебя не трону. Упадёт с твоей головы волосок и наше нахождение тут рассмотрят как угрозу Короне Англии. Используешь влияние этих стен, зная, что тебе с рук сойдёт твоя вседозволенность? — норманн бросает эти слова с издевательством, не намереваясь ответить наследнику грубой силой. Тойя запускает пальцы в чужие волосы, наклоняется ближе к его лицу, чтобы языком пройтись по порезам, собирая с них остатки крови, не разорвав зрительного контакта. Арен не отводит взгляда, дышит неслышно и борется с демонами, чтобы те прекратили это искушение. Будущий монарх улыбается слабо чужой выдержке, отступает, чтобы поднять, упавшую в ходе действий, трость и спрятать клинок обратно в неё, направив шаги вглубь коридора, не удостоив викинга ответом на вопрос. — Спокойной ночи, Арен.***
Утро следующего дня встречает гостей непривычной для них суетой. Весь дворец готовится к собранию королевского двора, на котором будут присутствовать и значимые фигуры с севера. Потратив бóльшую часть дня на осмотр дворца, Арен и Кацуки возвращаются в свои комнаты ближе к вечеру, как передали — по просьбе наследника. Принца Мерфи́ ярл так ни разу не увидел за всю прогулку по дворцу, хоть она его и не особо интересовала. Вскоре, после возвращения в комнаты, Кацуки слышит стук в дверь, следом, её неуверенно открывают. Служанка ещё несколько секунд стоит и нервно рассматривая каменные плитки, выставив руки вперёд, на которых слоятся дорогие, даже на вид, ткани. Кацуки понимает, что та просто не может словами объяснить зачем пришла, и ярл находит это по-своему забавным. Он встаёт, чтобы подойти к служанке, и замечает, как она вздрагивает, когда викинг открывает дверь шире. Правильно, ведь они варвары для местных, и не то чтобы Кацуки не понимает причину такой реакции. Он вздыхает тихо, рукой делая жест и отступая, пытаясь хотя бы так показать, что не собирается делать с ней ничего плохого. Та лишь кивает, шепчет что-то, что викинг так и не сможет понять, и проходит внутрь, дабы оставить одежду на кровати, следом быстро покинув комнату. Ярл прикрывает дверь, после обходит ложе, дотрагивается до красного кафтана, с узорами из ниток цвета бронзы — такого же, что и остальная часть одеяния. Ткань под пальцами мягкая, вызывает непонятное противоречие, когда ярл начинает переодеваться, ведь на севере подобное не носят, а одежда у них грубая и плотная по текстуре. В конце коридора он встречает Арена, который смотрит на него хмуро, с какой-то детской обидой в глазах, эмоционально проговорив: — Мы выглядим как какие-то шуты, Кацуки. — Что-то мне подсказывает, что ты не думал того же, когда смотрел на наследников, — ярл шагает вслед за стражей, которая провожает их в зал для собрания. — Это не то же самое, — с нажимом отвечает друг. — Для нас это неестественно. Мы викинги. Кацуки боковым зрением смотрит на товарища, которого одели в синие тона, подмечает про себя, что выбор был весьма удачным, после бросает буднично: — Зато он будет под впечатлением. — О чём ты? — Брось, ты со вчерашнего дня только и делал, что огрызался на любое слово старшего наследника, — Кацуки издаёт тихий смешок, заметив раны на щеке товарища, не выбирает слова, ведь стража всё равно не понимает их, но избегает имён: они звучат одинаково и на их языке. — Это от него подарочек? Мы пробыли здесь всего ночь, а ты уже успел вывести кого-то из себя. — Давай не будем. Как я и говорил — Корона Англии будет в руках больного. — Все правители немного сумасшедшие, — ярл ухмыляется слабо, зачесав светлые пряди назад, чувствуя, как мысли отравляют осознание: Шото не похож на своего брата, и лучше бы он тоже бил, угрожал и оставлял на нём шрамы, чем это — молчание. — Меня раздражает, что они видят в нас чуть ли не животных, которые не знают ничего о жизни и манерах. — И может именно поэтому тебе стоит перестать вести себя так, будто в том, что ты одет не в доспехи, есть какая-то тёмная магия. — И это говоришь мне ты? — Арен смеётся с искренней забавой, спускаясь по лестнице, вслед за стражей. — Ты слишком много болтаешь сегодня, — Кацуки толкает викинга в плечо, вынуждая того шагать перед ним, тем самым показывая, что не хочет продолжать разговор. Обширный холл впечатляет своими размерами и богатством, а ярл про себя подмечает, что на фоне других дворян, они одеты даже скромно, что не может не радовать: он бы не выдержал столько блеска и ткани на себе. Интерес к аристократам он теряет спустя минуту, взяв со стола у колонны один из, наполненных вином, бокалов, чтобы направить шаги вглубь холла, бросив товарищу тихое «Я скоро», преследуя всё ту же цель — найти его. Арен провожает ярла взглядом, после возвращает внимание к рассматриванию местных. Норманн засматривается на всё вокруг, понимая, что дело не только в военной мощи, языке или религии. С горечью он признаётся себе, что Кацуки был прав: им не хватало того невидимого, что витало в этих стенах — цивилизованности. — Напитки не отравлены. Чужой голос раздаётся где-то со стороны, викинг лишь хмыкает тихо, поворачиваясь к старшему наследнику, чтобы взять предложенный бокал. — Какое гостеприимство, милорд, — взор бегло проходится по чужой фигуре, подметив цвет одеяния — королевский пурпурный. — Наслаждайся им, пока есть возможность. Навряд ли ты получишь его под моей крышей, — Тойя не дожидается ответа, направляя шаги в противоположную сторону зала. Викинг лишь улыбается криво на его слова и подносит бокал к губам, услеживая за ярлом, который возвращается обратно. — Не нашёл своё сокровище? — Арен переводит взгляд на толпу, пытаясь не упустить ничего. — Заткнись, — Кацуки выдыхает устало, но глаза всё равно продолжают бродить по разным углам помещения. — Ты пожалел бы об этих словах, знай — что я собираюсь сказать тебе, — черноволосый воин улыбается коварно на реакцию ярла, медленно допивает вино и ставит бокал обратно на стол, испытывая чужое терпение. — У входных дверей строится стража. Думаю, скоро и он появится. Кацуки собирается что-то ответить, но звон, с противоположной стороны холла, привлекает всеобщее внимание. Взгляд цепляется за наследника Эндевар, который стучит металлической головкой трости по серебряному бокалу ещё пару раз, призывая всех к тишине, затем жестом руки указывает в сторону входных дверей и произнести: — Уважаемые господа. Принц Мерфи́. Все взгляды обращаются к дверям, которые плавно открываются, будто давая всем время подготовиться к встрече с будущей Короной Уэссекса. Шаги Шото бесшумные, по плиткам скользит подол длинного плаща цвета серебра, а белые одеяния делают его совершенно выделяющимся в тёмных стенах зала. На голове покоится серебряная корона: Кацуки догадывается, что её до него носил убитый, не так давно, наследник. Мерфи́ младший останавливается посреди зала, и под высокими потолками раздаётся мягкий голос: — Рад приветствовать вас всех, господа, — он быстрым взором обводит присутствующих. — Нахождение каждого из вас в этом зале означает, что вы благородно служили Короне Уэссекса, за что я выражаю свою благодарность и надеюсь, что ваша верность будет неизменна в эти тяжёлые для всех нас времена. Скорбь Короны не будет забыта, как и преданность тех, кто стоял на страже справедливости. Давайте же восстановим её вместе. Тишина длится секунду, прежде чем все успеют взять свои бокалы, а глава Совета пройдёт в центр, чтобы поднять свой, и громко произнести: — Слава принцу Мерфи́! Народ единогласно повторяет слова мужчины, сразу же после — заливаясь общим радостным шумом, какого давно не было в стенах этого дворца. В общем ажиотаже голосов можно расслышать благословения, адресованные принцу, внимание которого, от народа, отвлекает подошедший глава Совета. Мужчина приобнимает принца свободной рукой, тихо проговорив: — Добро пожаловать домой, Шото.***
— Дьявол, ничего не понятно, но вроде бы увлекательно, — Арен приподнимает свой бокал, который успел налить снова, в знак одобрения всему происходящему. — Кацуки? Ярл приходит в себя, отводя от принца пристальный взгляд, чтобы повернуться к товарищу. — Ты что-то сказал? — Много чего, вообще-то, — викинг хмыкает тихо, плечом опершись о колонну. — Ты должен сделать кое-что. — Мне не нравится этот тон, — товарищ отпивает немного напитка. — Что, если я откажусь? — Тогда я прикажу это тебе. Как твой ярл, — Кацуки смотрит на него со сталью во взгляде, чувствуя накатившее раздражение, и силой заставляет себя успокоиться: причиной этого гнева не является Торград. — Ты мой друг. Не заставляй меня применять своё положение по отношению к тебе, — молчание и задумчивый кивок викинга служат соглашением. — В определённый момент, мне нужно, чтобы ты отвлёк внимание Эндевара. — Такой себе план, если хочешь избавиться от меня, — он прячет улыбку в ободке бокала. — Он меня на дух не переносит. — Вы отлично ладите. Я это даже сейчас вижу, когда ты таращишься в его сторону, пока я разговариваю с тобой, — он хмыкает тихо, не сдержавшись от колкости. Воин возвращает взгляд к ярлу, улыбается как-то по-своему, отталкиваясь от опоры и, оставив свой бокал, сливается с толпой. Кацуки сложно сказать сколько времени прошло: час, может чуть больше. Как и сложно не следить за фигурой в белых одеяниях. Принц шагает от одной толпы дворян к другой, обменивается любезностями, но ярл это может только предположить, ибо их непонятный язык, если уже и не режет слух, всё равно чужд как неизведанная земля. Вот-вот и бокал согнётся в ладони, по мере того, как всё труднее удаётся держать себя в руках и, наплевав на всё, утащить принца за собой, чтобы тот наконец-то посмотрел ему в глаза. Наследник Мерфи́ улыбается мягко на очередные благословения, хоть и держится с трудом, под тяжестью общего внимания с давлением плаща на плечах. Быстрым взором он обводит зал, чтобы облегчённо выдохнуть тому, что уже не ловит взгляды в свою сторону, а дворяне увлечённо беседуют между собой. Шото уверен, что никто и не заметит, если он отойдёт ненадолго: все уже увидели то, для чего пришли. Наследник пересекает зал незаметно, стараясь держаться у теней колонн, и лишь один единственный взгляд провожает его, не упустив из вида ни одного его шага. Ярл впихивает свой бокал в руки проходящего мимо слуги и шагает к входным дверям, параллельно уловив взгляд товарища и кивнув ему коротко. Арен цокает тихо, направляясь прямиком в сторону старшего наследника, который уже начал оглядываться, в поисках брата. — Я хотел спросить, — Тойя поворачивается к голосу, смотрит на норманна с вопросом в глазах, — так как мои вчерашние планы осмотреть дворец не увенчались успехом, не могли бы Вы составить мне компанию? Вы же не оставите своего гостя на произвол судьбы, во дворце, полным народом Уэссекса, а я совершенно не понимаю Ваш язык. — С чего бы мне прогуливаться с тобой, язычник? — Тойя ставит свой бокал на стол, подходит ближе к викингу, чтобы язык разговора не услышали посторонние. — Потому что в Ваших же интересах, чтобы наше присутствие в этом дворце оставалось в тайне. В противном случае, это дурно скажется на репутации Вашего брата. — Это угроза? — на губах наследника появляется слабая ухмылка. — Это приглашение на прогулку. Не усложняйте вещи, милорд. — Интересно, — Тойя издаёт тихий смешок, кивает своим же мыслям и идёт к массивным дверям, которые с готовностью открывают перед аристократом. Арен молча шагает вслед, не возражая, когда они сворачивают в сторону слабо освещенного коридора. Тишина между ними всё ещё окутывает пространство, когда старший наследник хватает факел у одной из стен, после толкает тяжёлую, деревянную дверь в конце коридора, и та отзывается скрипом, принимая гостей. — Что это за место? — воин осматривается, прикрыв дверь, при тусклом свете подметив ряд полок с непонятными предметами: скрученный вокруг дерева материал, на вид напоминающий ткань, и стопки бумаг. — Библиотека, — коротко отвечает Эндевар, опуская факел в металлический держатель. — Опять что-то цивилизованное… Вижу, — Торград кивает своим же словам, возвращая взгляд к Тойе. — И так. Что такого важного он хотел обсудить с Шото? — наследник поясницей опирается о стол сзади себя, скрещивая руки на груди. — О ком мы сейчас говорим? — У тебя слишком умное лицо для таких глупых вопросов. Зачем ему понадобилось поговорить с моим братом без нашего присутствия? — По той же причине, по которой я бы хотел остаться с тобой наедине, — викинг подходит ближе и встаёт напротив, дав тёплому свету упасть на своё лицо. — Почему ты оттолкнул меня вчера? — Надо же, ты правда решил заговорить об этом? — аристократ смеётся тихо, будто слова воина действительно позабавили его. — Именно. Можешь притворяться сколько хочешь, твоя милость. Я не отрицаю то, что ты планировал удар, но когда ты отвечал мне — не было частью твоего плана, не так ли? — Как будто ты можешь это знать, — сорвавшаяся с губ усмешка звучит искусственно, даже для самого Эндевара. — Такие вещи не обязательно «знать». Можно почувствовать, — Арен останавливается в шаге, держит руки за спиной, чтобы не напрячь наследника. — И всё же: почему ты сделал это? — И кто ты такой, чтобы я позволил сойти подобное тебе с рук? Этого невозможно допустить, — в голубых глазах скользит эмоциональная усталость. — Я спрошу иначе: почему это невозможно? — Потому что ты не родишь мне наследников. Знаешь, таких маленьких Эндеваров. — Тойя опускает руку, чтобы указать рост ребёнка, который только начинает ходить. — Зато для тебя это сделает любая другая женщина в твоём чёртовом королевстве, — воин сжимает пальцы в кулаки, откровенно раздражаясь от святых правил христиан, для которых нет другой перспективы, кроме как той, что благословит их бог. — И что ты можешь дать мне, что не даст любая другая женщина в моём чёртовом королевстве? — наследник парирует чужие слова с искренней забавой, наслаждаясь спектром эмоций на лице северянина. — Удовлетворение, — викинг делает последний шаг, сокращая дистанцию, чтобы положить руки на стол за спиной Эндевара. — Понимание. — И тебя не смутит положение любовника короля? — Тойя всматривается в пасмурное небо серых глаз. — Как и тебя не будет смущать то, что ты будешь лежать под язычником. Арен не ожидал подвоха, но с этим человеком, наверняка, стоит привыкнуть, когда тебя уже во второй раз за сутки переигрывают. Тойя хватает норманна за кафтан и резко меняет их положение, придавив того лопатками к столу и приставив к горлу излюбленную трость, но не с обнажённым клинком. — Не обольщайся. Мы успеем это обсудить, — наследник опускает взгляд к хитрой улыбке на чужих губах, после отталкивается от стола, выпрямляясь, погладив лёгкую щетину на его скуле, и бросив напоследок: — Будь хорошим викингом.***
Принц с чувством выдыхает, как только оказывается в своих покоях, и спешит скинуть с плеч плащ, чтобы почувствовать долгожданное облегчение. Едва он успевает опустить его на ложе, как шум, со стороны открытого балкона, заставляет обернуться, чтобы при лунном свете увидеть чёрную птицу, что опускается на каменные перила. Шото настороженно смотрит на ворона, надеется, что это совпадение и всё равно выходит на балкон, подходит ближе к птице, которая взмахивает крыльями, отлетая, а затем возвращается вновь, кружится над головой наследника и опускается обратно, позволяя увидеть символ на перьях, прежде чем сложить крылья. Вернер никогда не вызывал у офицера предчувствие чего-то опасного, но сейчас его вид заставляет отшатнуться назад, понимая — где Ворон, там и он. — Стра…! — договорить принцу не даёт чужая рука, что силой зажимает ему рот. Серебряная корона со звоном падает на пол и катится в сторону. — Тише, — ярл большим пальцем поглаживает щеку наследника и носом чуть зарывается в волосы за ухом. — Я уберу руку, а ты не будешь звать стражу, договорились? Кацуки чувствует его холодные пальцы на своих и медленно убирает руку, почти сразу же сожалея об этом, когда слышит низкий голос, что спокойно произносит: — Уходи из моих покоев. — Я снова проделал такой путь и ты снова отвечаешь мне тем же. — Потому что мне неприятно находиться в твоём обществе, — принц опускает руки и крутит вокруг пальца кольцо, пытаясь унять волнение. — Повторишь это глядя мне в глаза? — Слишком много чести, — Шото вздыхает неслышно, смотря куда-то на горизонт, зная и сам, что нагло врёт. Движения викинга всё такие же резкие, как и при их первой встрече. Тот хватает наследника за предплечье, заставляя повернуться, дабы встретиться с ним взглядом и постараться не утонуть в чужих разномастных глазах: и ведь куда легче было держаться в шторм, в треснувшем драккаре. — Повтори, — рука ярла водит по запястью, поднимается выше и медленно обвивает талию, притягивая ближе, с угнетением следя за тем, как при его касании почти незаметно вздрагивают чужие плечи. — Прекрати, — наследник предупреждающе кладёт руку на его грудь, просит и приказывает. — Почему бы тебе не ответить мне? — Кацуки давит рукой на спину, не давая отстраниться, свободной же — тянется к лицу, но её останавливает грубая хватка, а кольцо обещает оставить след герба Уэссекса на смуглой коже. — Перестань касаться меня, — в этот раз, норманна отталкивают силой, что заставляет того отступить на шаг, смотрят в глаза затравленно, напоминая, что перед ним не просто изнеженный дворцовой жизнью принц, а солдат и офицер. — Я хочу поговорить, — воин не наступает больше, дав наследнику отстраниться настолько, насколько тому потребуется. — Поговорим за столом переговоров, — Шото с трудом возвращает голосу прежнюю твёрдость, после обходит ярла, шагая обратно в комнату. — Я хочу поговорить с тобой, а не с наследником трона, — Кацуки следует за ним, понимая, что христианин возвысил перед ним стену. Принц запускает пальцы в волосы и выдыхает с чувством, не вслушивается в слова ярла, но сложно игнорировать чужое присутствие, когда его тень накрывает тебя, а тёплые пальцы вновь дотрагиваются до твоих. Сакс вырывает руку и идёт к креслу в углу комнаты, куда почти не доходит свет от свечей, что стоят в канделябре у кровати. — Я терпел это, когда был твоим рабом. Больше этого не повторится, — принц садится в кресло, поднимает взгляд к глазам викинга, с пугающей спокойностью добавляя: — Роли поменялись. Теперь король я. А ты тот, кто должен опуститься на колени. Мерфи́ говорит эти слова образно, не ожидая увидеть ухмылку на чужих губах, и успевает мысленно пожалеть о том, что выбрал такое неудачное место. Ярл подходит ближе и кладёт руки по обе стороны от него, не давая принцу встать. А Шото и не спешит, завороженный видом того, как колено воина сгибается, встречаясь с плиткой. Шок сковывает сознание наследника настолько, что он не сразу реагирует на осторожные поцелуи на шее, собирается оттолкнуть, но руки викинга придавливают к каменным подлокотникам его собственные. Кацуки отстраняется ровно столько, чтобы посмотреть в глаза принцу, найти там смятение и потерянность, но не ненависть. Лишь это придаёт ему решимости наклониться ближе и коснуться губ напротив. Поцелуй оставляет горькое послевкусие сожалений о всём том, что было сделано, и что не было исправлено. — Прости меня… — шёпот обжигает губы наследника, так же, как слова обжигают сознание: возможно, сегодня викинг произнёс это впервые. Шото не удаётся найти нужных слов, как не удаётся сдержать ответной реакции, когда его целуют вновь, мягко и жарко одновременно, совершенно не так, как тогда — на севере. Кацуки разрывает поцелуй нехотя, только чтобы они оба успели вдохнуть, но голос останавливает, когда он вновь тянется к его губам. — Не держи мои руки, — тихо требует христианин. Ярл смотрит на чужие опущенные ресницы ещё несколько секунд, наконец осознавая причину сказанного и осторожно убирает пальцы с запястий: понимает, что у сакса дурные воспоминания связанные с этим. Понимает, что виноват он. Руки опускаются на бёдра наследника, слабо сжимают, царапая дорогую ткань. Плитки касается и вторая нога, а ярл оказывается перед принцем именно так, как того требовал будущий монарх — на коленях. Шото склоняется над ним, дотрагивается до лица и осторожно водит по линии подбородка, всматриваясь в винные глаза, понимая — положение ярла не поменяло ровным счётом ничего. Неважно, что на коленях стоит именно норманн, принц всё равно чувствует себя в его подчинении, потому что знает: у ног сидит дикий зверь, который может его как защитить — надев на его голову корону из костей врагов, так и выпотрошить — вылизав изнутри уже отсутствующее на внутренности тело. Губы воина прокладывают дорожку поцелуев от костяшек до запястья, пока пальцы гладят внутреннюю сторону бедра, добираются до пуговицы на нижней части одеяния и расстёгивают. Шото становится тяжело дышать с каждым действием язычника, но ещё сложнее заставить себя остановить его. Сражение — всё, что они когда-либо знали. Подобная близость чужда, как неопробованный плод. Пальцы забираются под белый кафтан, царапают мышцы напряженного живота, ведут вниз, чтобы потянуть за край брэ и спустить их слегка, открывая вид на бледные, но далеко не женственные бёдра: викинг знает, как под ними могут переливаться мышцы, но, в этот раз, это должно быть не из-за боли. — Кацуки… Внутри воина всё сжимается от тона, которым произнесёно его имя: в голосе было столько отчаяния и настороженности, что это доводит почти до ненависти к самому себе. Ярл целует раскрытые навстречу бёдра, рукой задирая выше подол верхней одежды, что мешает двигаться дальше. Сакс пытается дышать бесшумно, сдержать реакцию тела на ласки, но рваный, шумный выдох вырывается сам, когда напряжённой плоти касается чужой горячий язык. — Пожалуйста… Ярл хочет понять его — «пожалуйста» что? Пожалуйста остановись или пожалуйста продолжай, пожалуйста останься или пожалуйста уходи, пожалуйста держи меня или пожалуйся отпусти, пожалуйста люби или пожалуйста враждуй? Или может он вовсе обращается к своему богу, просит избавить его от выбора: позволить или оттолкнуть. Кацуки принимает реакцию тела за желанный ответ, вбирает плоть глубже, языком очерчивает каждую венку, слышит, как короткие ногти царапают подлокотники, видит, что наследник совсем не знает куда деть руки. Он отстраняется и слухом ловит ещё один выдох, но более потерянный, разочарованный. Рука христианина слабо вздрагивает, когда до неё дотрагиваются. Воин подносит её к своему лицу и невесомо целует в ладонь, хрипло проговорив: — Ты можешь касаться меня. Ответа ждать не приходится, ибо чужие пальцы, что сначала неуверенно зарылись в светлые волосы, теперь с силой сжимают пряди на затылке, по мере того, как движения Кацуки становятся всё быстрее, и всё коварнее испытывают выдержку наследника: происходящее ощущается как пытка над разумом и телом. Язычник добивается сдавленных стонов раз за разом, сжимает основание органа всякий раз, когда понимает, что христианин уже на пределе, заставляя того прикусить губы до крови, но тот всё равно молчит и не просит больше. В наследнике он нашёл именно то, что заставляет кровь вскипеть в венах от противоречивых желаний — подчинить или подчиниться. Гордыня. После случившегося на севере, воин думал, что уже невозможно желать его сильнее и насладиться его присутствием больше, чем когда он находился под ним, без единого лоскута ткани на мраморной коже, которую не портили даже шрамы. Тот вздыхал болезненно, плевал в лицо викингу, проклинал, оскорблял: делал всё, кроме одного — подчинения. Однако сейчас, когда его длинные пальцы покоятся в волосах, грудь вздымается с каждым вдохом, дрожат ресницы полуприкрытых век, а по шее скатывается прозрачная капля, он понимает: желать его всегда можно будет больше. Любоваться им он всегда будет по-новому, как впервые тогда — в лесу. И будет приносить в жертву всё, только чтобы холодное пламя в чужих глазах не погасло. Ведь именно это отличало его от всех, кого Кацуки когда-либо встречал. Боги знали лучше. Викинг чувствует, как пальцы сжимают волосы сильнее, оттягивают назад, наследник шепчет, чтобы тот остановился, но ярл не поддаётся. Он не двигается и тогда, когда чужие бёдра заходятся дрожью под пальцами, а с уголка собственных губ стекает вязкая, тёплая жидкость — остатки того, что не попало в горло. Он отстраняется медленно, хищно облизывает губы, большим пальцем вытирая влагу на подбородке и поднимая взгляд на христианина, которого ещё не отпустили ощущения. Ярл встаёт на ноги, поправляет его одежду и вновь опирается о кресло, нависая над принцем. Тот дышит тяжело, сжимает под пальцами холодную поверхность мебели, пытается прийти в себя, чтобы хрипло спросить, и может викингу лишь показалось, но в голосе проскользнуло опасение: — Что насчёт тебя…? — Тебе было приятно? — Кацуки носом утыкается в шею наследника и, вылизав с ключицы капли влаги, вдыхает аромат масел. — Если да, то на этом всё. Ты единственный, кто сегодня должен был наслаждаться происходящим. — Почему? — Шото задаёт очевидно лишний вопрос, но затянувшийся разговор позволит дольше почувствовать тепло викинга, пальцы которого плавно переплетаются с его. — Для этого, — воин, намекая, поглаживает тыльную сторону ладони принца. — Ты больше не вырываешься, — он оставляет последний мягкий поцелуй на виске, после выпрямляется. Принц внимательно следит за тем, как тот тянется к своей одежде и достаёт из-под неё шнурок, после снимает с шеи, чтобы, сев перед ним на корточки, опустить предмет в раскрытую ладонь. — Ты оставил это. — И ты возвращаешь? — наследник проводит пальцем по серебряному кресту, после смотрит на оберег посоха рядом. — Он напоминал мне о тебе всё то время, когда я не мог тебя видеть. Если тебе вдруг понадобится упоминание обо мне, то… — викинг не продолжает мысль, вместо этого прикрывает глаза и выдыхает. Он отходит от кресла и делает неспешные шаги по комнате. — Нам нужно уехать на рассвете. Шото наблюдает за ним и понимающе кивает, вставая и обматывая шнурок вокруг запястья, пока медленно подходит к воину. — Меня ждут внизу. Сакс шагает к ложе, с намерением взять свой плащ. Со стороны балкона доносится карканье, наследник подходит к дверцам, параллельно нацепив металлический замок плаща. Он открывает их, чтобы впустить Вернера в свои покои. Ворон крутится под потолком, когтями удерживая серебряную корону.