Сжечь дотла

Разрушитель миров — это не просто прозвище. Локи — воин в душе. Борьба у него в крови, как и у любого другого асгардца, даже если он не совсем один из них. Но он также прагматичен и понимает, что они не победят в этом бою. Земля трясется под его ногами, и Локи двигается с ловкой точностью, описывая широкий дуговой удар клинком по груди противника и нанося второй удар прямо в горло кретина. Яркое свечение на периферии его зрения заставило его нырнуть в кувырок, в результате чего горящий обломок пролетел мимо его черепа всего на дюйм. Принимая предложенную Тором руку, Локи снова встает на ноги, движением запястья подбрасывает кинжал и вонзает клинок во врага, идущего на его брата сзади. — Эта игрушка меня не остановит, — смеется треллианский разведчик, глядя вниз на гладкое оружие, застрявшее в кольчужных звеньях его нагрудника. Скользкие щупальца безуспешно пытаются вытащить кинжал. — Возможно, нет, — соглашается Локи с жестокой ухмылкой, — но это сможет. Он сжимает кулак быстрым движением вниз, лезвие потрескивает зеленым сейдром, а затем взрывно пульсирует наружу. Быстро брошенный щит спасает Тора и его самого от внутренностей существа. Вонь однако…  — Норны, это мерзко, — морщится Тор. — Самки пахнут хуже, — предлагает Локи, игнорируя вопросительный взгляд Тора и быстро оглядываясь. То, что он увидел, было так же ужасно, как он и опасался. Биврест снова разрушен. Обсерватория представляет собой одни руины. И больше всего отвратителен корабль Таноса, яркое зрелище в полуденном небе. Массивное чудовище нависает над Асгардом, словно хищная птица, ожидающая, чтобы полакомиться трупами его народа. Отдав приказы трем воинам, Сиф и генералам Одина соответственно, Тор вместе с Мьёльниром вылетел на передовую, а Локи взялся за усиление щитов. С самого начала было ясно, что Танос использовал свои воспоминания о защите Асгарда при планировании этой атаки. Генераторная камера, которая питала щиты, уже была заполнена Аутрайдерами. Затем Локи изменил директиву, приказав солдатам под его командованием рассредоточиться по окрестностям и эвакуировать мирных жителей в безопасное место во дворце, поскольку отсрочки вражеской воздушной атаки не будет. Оттуда битва превратилась в чистый хаос. Встретившись с Тором на территории дворца, они (в кои-то веки договорившись) решили, что мало что можно выиграть, если они не будут знать о численности и текущем положении врага. Вместе они пробились к восточной сторожевой башне, самой высокой точке обзора, обращенной как к городу, так и к гавани, чтобы оценить ущерб и продвижение врага. Зрелище, которое их встретило, было настолько ужасно, как и опасался Локи. А возможно, и хуже. Гвардия изо всех сил пытается удержать оборону, но атакующие безнадежно превосходят численностью. Атаки с неба опустошают город, и от воинов и воительниц требуется больше усилий, чем можно разумно потратить, чтобы доставить перемещенных гражданских в безопасный дворец. И этого будет недостаточно. У них нет прогресса, и они не смогут спасти всех. Силы Одина могут удерживать оборону какое-то время, но не бесконечно. Нет, если только они не вернутся во дворец. Как бы ужасно это ни было, невинные умрут. Пора подводить потери. Залп тайных ракет начинает сыпаться дождем, и Тор хватает Локи, отбрасывая их обоих обратно в укрытие сторожевой башни. Среди падающей пыли и крошащегося камня Локи видит, что Тор встревожен. Что ж, на этот раз он и его брат могут быть на одной волне. — Тор… — Локи колеблется, его сообразительность подводит его, когда он озвучивает один из своих кошмаров. Такое ощущение, что говоря, что это сделает его неизбежным. Но когда врезается еще одна ракета, за которой следует еще один сотрясающий землю взрыв, он вынужден констатировать очевидное. — Брат, Асгард потерян. Мы должны запереть дворец и подготовить «Охотника за зарей». Эвакуация — единственный выход сейчас. — Отец сказал… — Тор сглатывает, сжимая Мьёльнир так крепко, что чудо, как рукоятка не разбивается. Он делает глубокий вдох и пытается снова. — Отец никогда не сдастся. — Тогда Один — дурак! Он убьет нас всех! — Ты бы бежал, а не дрался? — Тор сердито возражает, воинственность и разбитое сердце заполняют его выражение лица. Но больше всего жалит прикосновение разочарования: — Брат, как ты можешь предлагать нам покинуть наш дом? Дом… Асгард перестал быть домом много лет назад, не то чтобы Тор мог понять. Он и не стал бы пытаться, будучи ослеплен сентиментами. В конце концов, Асгард был не более чем местом. Силу и дух ему придавали люди. В то время как Асгард может пасть, асгардцы будут сражаться и будут процветать, независимо от того, где будет их дом. Как заставить Тора видеть? — Я объясню это как можно проще. Что глупее? Гарантировать, что наш народ будет жить, чтобы сражаться в другой день, или защищать это царство, чтобы оно могло стоять как памятник мертвой расе, уничтоженной до полного исчезновения? Потому что это варианты. Глаза Тора зажмуриваются, и он тяжело вздыхает, звук теряется в реве еще одного взрыва. Когда он оглядывается на Локи, его улыбка ломается. — Не в моем характере признавать поражение, — неохотно уступает он. — И не в моем характере умирать, — язвит Локи, и этот противный тихий голосок в его голове только и хочет добавить; хотя и не из-за отсутствия попыток. Он знает момент, когда его брат принимает решение. Тор внимательно выглядывает из-за входа, затем жестом приглашает Локи следовать за ним. — Идём. Нам нужно расчистить путь, чтобы доставить всех на корабль. Самый быстрый путь к отсеку космических кораблей — через дворец. Они двигаются быстро, уклоняясь от воздушной артиллерии, но, попав в позолоченные стены, не нужно много времени, чтобы понять, что что-то пошло не так. Следуя за трупами охранников и мирных жителей, Локи закипает от гнева. Возможно, ему мало пользы от чести, но он никогда намеренно не искал смерти женщин и детей. Это вызывает отвращение, и скрытый страх, который затмевает каждый его вздох, обостряется, превращаясь в сосульки, которые подрывают его внимание. Он в ужасе от того, что Дарси может быть среди мертвых. Когда ее не находят, возникает извращенное чувство облегчения. Внезапно призраки начинают истекать кровью со стен, превращаясь в гротескные формы назрианских убийц. Любимые питомцы Таноса — слабые бойцы, и они храбры на поле боя только для того, чтобы собирать мертвых для пропитания. Само их присутствие означает, что битва проиграна. Ярость Локи воспламеняется, останавливая панику, которая пытается поглотить его. Он не уступит поражение этим дебилам! Столкновение стали может быть бесполезным сейчас, но у серебряного языка может быть шанс. Поспешно составляя план, он наклоняется близко к уху Тора, позволяя своему брату краткое предупреждение. — Остальное предоставь мне. Быстрым ударом Локи выбивает Мьёльнир из руки Тора и прижимает клинок к горлу брата. Ухмыляясь высоким змееподобным существам, он бросается в роль, которую, как ему кажется, ему суждено сыграть. Всегда и везде злодей стремился подорвать величие Тора. Голосом, полным фальшивой бравады, он командует: — Отведи меня к своему хозяину. Мне нужно доставить подарок. Явный лидер скользит вперед с голодными прищуренными глазами. Его челюсти раздвигаются в углах, когда он обнажает покрытые ядом клыки, и Локи чувствует, как Тор вздрагивает, когда существо проводит своим раздвоенным языком по его щеке, слишком близко, чтобы чувствовать себя комфортно. — Этот пахнет бурями и силой. А ты, предатель, пахнешь ложью. Я отведу тебя к хозяину, и когда он закончит, я сожру твои останки. — Да, ну, давай, продолжай, — огрызается Локи, знакомое чувство сомнения заставляет его еще раз усомниться в своих способностях. Либо его ложь сработает, либо погибнут самые дорогие ему люди. Он сделает все, что должен, чтобы Тор и Дарси были в безопасности, даже если ему придется добиться такого исхода их враждебностью. Существо издает рычащее шипение, жуткий звук, от которого волосы встают дыбом, который всеязык не может интерпретировать. Их окружают назрийцы, созданные кругом убийства, и Локи не осмеливается останавливаться на том, чему он был свидетелем. Когда они начинают двигаться с тревожной синхронностью, Локи приходится толкнуть Тора, чтобы заставить его идти. Низкий и унылый, тон Тора столь же резок, как любой клинок, когда он говорит: — Кажется, они хорошо тебя знают. Меня это не должно удивлять, и все же я удивляюсь. Разочарование жалит, и Локи ненавидит его после всего; ложь, ревность, кровь и синяки, затянувшееся унижение каждый раз, когда Тор говорил ему, чтобы он знал свое место… он ненавидит это глупое чувство, которое все еще правит его сердцем, когда дело касается его брата. — Подобное притягивает подобное и все такое прочее, — беспечно возражает Локи. — Или ты думал, что я провел время в пустоте в покое? Тор больше ничего не говорит, пока они идут в большой зал. Однако то, что они находят, заставляет Локи бормотать проклятия. Выжившие асгардцы собраны в поддающиеся сдерживанию группы, которые держат под прицелом солдаты Черного Ордена. Пол залит кровью и усеян телами павших. То, что осталось от элитных Эйнхериев Одина, было сложено в груде трупов перед царским троном; оскверненное подношение. Позолоченный стол перевернут в нескольких ярдах левее, а на престижном сиденье сидит не кто иной, как сам безумный титан, Гунгнир в одном массивном кулаке и золотая перчатка, украшающая другой. Почти так же быстро, как это замечается, Локи узнает треллианских служанок, стоящих за самодельным троном, и головы, украшающие пики, которые они держат по стойке смирно. Короткая секунда противоречивого чувства, когда среди ужасного и деморализующего представления нет никаких признаков Одина. Что-то неприятное сжимается в груди Локи, когда он видит, что Огуну не так повезло. Имя Дарси — это мантра, которую он шепчет между каждой своей мыслью, но он не видит ее ни среди живых, ни среди мертвых. Одно это сдерживает его собственное безумие. Тор издает крик ярости, вырываясь из объятий Локи. — Убийца! Что ты сделал со Всеотцом? Танос игнорирует вопрос, его жестокие глаза прожигают Локи. Когда титан улыбается, безжалостное и уродливое существо, желудок Локи скручивает, а горло обжигает желчь. — Мы снова встретились, маленький принц, — говорит Титан с вежливой угрозой. — Я знал, что так будет, — выдавливает Локи, едва не задыхаясь от настоящей паники. Тор борется с его хваткой, опрометчиво пуская кровь из острия ножа, прижатого к его шее. Под нос Локи шипит: — Отойди, иначе нас обоих убьют. Предупреждение игнорируется, потому что истинный сын Одина вне разума. — Слушай меня внимательно, Титан. Я уничтожу тебя и всех, кто достаточно глуп, чтобы присягнуть тебе на верность! Понятно, для кого предназначена более поздняя часть этого предупреждения, и Локи переносит неверие с привычным бесстрастием. Предвидя, что Тор вызовет Мьёльнир, Локи произносит связывающее заклинание, которое фактически делает упрямого болвана неспособным к произвольным движениям и речи. Взгляд Тора зловещий, выражение его лица застыло в яростной гримасе. — Смелые слова, — усмехается Танос. — Они ничего не значат для меня. Я пришел, чтобы восстановить баланс в вашем царстве и получить то, что мне причитается от шута. Смачивая губы, Локи выдавливает мягкую улыбку. — Тебе очень не повезло. Кажется, у меня больше нет камней бесконечности. Возможно, вместо этого я могу предложить тебе сына Одина, — шутит он, толкая Тора еще на шаг вперед. Разоблачать блеф Таноса рискованно. Локи не совсем уверен, что он будет делать, если титан сделает ход против Тора. Но если игра бездушного, ревнивого брата и сестры вызволит его брата живым, пусть будет так. Однако Танос игнорирует гамбит. — Мне нужен еще один бесполезный принц? Признаюсь, я ожидал вызова от мощи Асгарда. Это, — усмехается он, указывая на окружающее разрушение смерти, — жалко. Для самопровозглашенных богов асгардцы ослабели. — Какое счастье, что я не асгардец, — шутит Локи, намеренно пытаясь разжечь гнев Титана. — Ты силен, — соглашается Танос. — Я думал, что ты однажды был сломлен. Я не совершу эту ошибку дважды. Теперь я вижу, что твоя воля действительно сильна. Цель, которую я даровал тебе. Выговор достигает цели, когда Локи вспыхивает. — Если бы ты дал мне выбор, я, возможно, был бы более склонен к сотрудничеству. — Глупый мальчишка! Я предложил тебе перерождение и место среди моих детей! Тебе нужно было только повиноваться! Танос в ярости, страстный и праведный, как будто потеря другого подхалима причинила ему боль. — Это был твой способ поприветствовать меня в стаде? — спрашивает Локи, недоверчиво приподняв брови. — Прости, мне было трудно сказать это из-за боли, когда мой разум и тело были разорваны на части. — Нет перерождения без боли. Без жертв, — говорит Танос, фанатично абсолютный. — Я получу свой фунт плоти за твою неудачу, и звук твоих криков будет эхом разноситься по всем мирам, когда я буду сдирать его с твоих костей. Но я милостив. Отдай тессеракт и будешь жить. Несмотря на все безумие Титана, он также является рабом своей жадности. Он собирает своих «детей» и оставляет за собой след из уничтоженных миров. Параллель с Одином не потеряна для Локи. Нет и знакомого желания большего. Всегда, всегда больше. Идея начинает разворачиваться, совершенно безрассудная и обязательно приведет к хаосу.  — Сколько стоят мои страдания? — осторожно спрашивает Локи. — Побереги дыхание. Ты не можешь торговаться, чтобы избавиться от долга, который у тебя есть. — Ты уверен? Я думаю, что мог бы купить помилование за… О… я не знаю… возможно, твой выбор оружия в хранилище Одина, — предлагает Локи, делая вид, что он использует обездвиженное тело Тора в качестве щита. Танос смеется над предложением. — Я планирую совершить набег на хранилища и без твоей помощи. — Тебе никогда не попасть внутрь, — предупреждает Локи. Когда глаза Таноса сужаются, а его рука в перчатке сжимается в кулак, Локи понимает, что задел нерв. Итак, солдаты безумного титана уже пытались взломать хранилище, но безуспешно. Это отступление, которое он может использовать, и, осмелев, он давит дальше. — Это небесные обереги. Даже твое некротическое колдовство не сравнится с ними. Там находится тессеракт вместе с обширной коллекцией древних и могущественных реликвий. И давайте не будем забывать о множестве оружия, которое считается слишком мощным, чтобы оставаться в руках врагов Асгарда. С содержимым хранилища, которое поможет вашему крестовому походу, вас будет не остановить. Разве это не справедливая плата за твою месть?  — Меня можно было бы убедить, — отвечает Танос с кивком и угрожающей ухмылкой, — если бы я верил, что ты сдержишь свое слово. — Очевидно, что у вас здесь преимущество. Как я могу предать тебя? Локи усмехается. — Так же, как и ты, когда удержал Землю и Тессеракт от меня, — упрекает титан. Осознание того, что Танос знает правду, вызывает у него холодный приступ страха. Он цеплялся за уловку неудачи и некомпетентности, надеясь, что это вызовет милосердие там, где допущение преднамеренного саботажа ничего не даст. Он вынес гнев Одина, разочарование Тора, горе Фригги и презрение Асгарда, потому что добился того, чего хотел, не так ли? Скипетр и Тессеракт были отобраны у Таноса, и он был возвращен в Царство Вечное, в безопасности и вне досягаемости его мучителей. Цена, однако, была другим набором цепей и гораздо более приятной ячейкой. Из чистой злобы он с радостью пошел бы на смерть, и никто не был бы мудрее. — Мне льстит, что ты считаешь меня таким умным. Улыбка Локи откровенно мошенническая, поскольку он не признает и не отрицает претензии титана. — Боюсь, тебя выдал отказоустойчивый механизм, который ты встроил в портал. Если бы я сам следил за твоим прогрессом, а не оставлял тебя Другому, я бы увидел твои мотивы, пока не стало слишком поздно, — отвечает Танос, толстая кожа беспокойно сморщилась. — Интересно, какой у тебя мотив на этот раз, маленький принц? Кажется, сейчас самое подходящее время, чтобы солгать честно. — Прежде всего и всегда я стремлюсь выжить. Пощадите мою жизнь, и хранилище будет вашим. Мы достигли соглашения? Танос двигает своей перчаткой, суставы пальцев лишены сверкающих камней. Среди его солдат происходят перемены, и в расступающихся рядах появляется несколько знакомых лиц. Вперед выходят любимые дочери Таноса, впереди Гамора с Одином, за ней следует Небула, насильно сопровождающая Сиф. Один всегда король, царственный и властный, даже с металлическими кандалами на шее. Сиф не пытается освободиться, но ее движения отрывочны, и Локи знает, что это не из-за какой-либо травмы. Она в ярости. Локи ненавидит, как его грудь сжимается от облегчения, когда он находит их обоих живыми, несмотря на полученные раны. Но это чувство недолговечно, когда Эбони Мо замыкает процессию вместе с Джейн и Дарси, обе скованы наручниками и цепями. Он чувствует себя разбитым; его Дарси жива, и это облегчение почти осязаемо, но ее лицо в синяках, а губы в крови, и ему трудно обуздать ярость и сохранить самообладание. В то время как другие стараются не встречаться глазами — очевидно, они были посвящены в эту аудиторию и больше всего на свете хотели бы увидеть, как он медленно и мучительно умирает, как и подобает трусу, — глаза Дарси сверкают, сверля его. Ее взгляд непостижим, и, возможно, все, что она видит, это чудовище, перешедшее на сторону врага и обменивающее жизни своей семьи. Правда в том, что для нее он сделает именно это и даже хуже. Он также возьмет на себя ее презрение, если придется. Она жива. Вот что действительно важно. При ее внимании к нему шаги Дарси бессознательно замедляются, и ее похититель злобно дергает ее за руку, заставляя ее споткнуться, когда она испускает болезненный крик. — Безобразная грязь, — рявкает Эбони Мо. — Да пошел ты, Волан-де-Морт! Дарси отвечает, вырвавшись из хватки существа и отшвырнув его руку, насколько это возможно со связанными запястьями. Со своего места воображаемого величия Танос с удовольствием наблюдает за происходящим. — Это тот самый? Бездушный взгляд Эбони Мо перемещается на Локи, вглядываясь в предателя и нездорового принца, которого он держит на острие ножа с полным пренебрежением. — Да, господин. Запах предателя повсюду. — Удивительно, как ты можешь унюхать что-то с таким плоским месивом, которое ты называешь лицом, — возражает Дарси, краснея от намека на оскорбление. Смущенный неспособностью подчинить себе смертную в присутствии своего хозяина, Эбони Мо хватает ее за лицо, его длинные серые пальцы резко впиваются в обескровленную кожу Дарси. Не обращая внимания на Джейн, когда она пытается втиснуться между ними, он притягивает Дарси к себе, нависая над ней с едва сдерживаемым гневом. — Мне снова заставить тебя замолчать? Сердце Локи выпрыгивает из горла, гордость борется с ужасом, когда Дарси плюет существу прямо в лицо. Сломать ей шею было бы несложно. Прежде чем мысль полностью обработается, Локи уже отталкивает Тора в сторону и делает шаг вперед, вытаскивая второй кинжал и определяя лучший угол, чтобы нанести наибольший урон гротескному прихвостню Таноса. Ему нужно всего лишь мгновение, чтобы телепортировать ее в безопасное место. — Отойди! — Голос Таноса эхом разносится по огромному залу, как удар хлыста. — Я хочу девушку живой. Она будет сопровождать нас в хранилище. Эбони Мо вытягивается, отпускает Дарси и кланяется своему хозяину. Он поражает Локи сразу; завуалированная угроза в словах Танона, его опрометчивая реакция, которая раскрыла больше, чем простые слова могли когда-либо иметь, испуганный взгляд Дарси, когда Танос смотрит на нее с тревожной напряженностью. Это жалкая попытка, но Локи проглатывает подступающую к горлу едкую вину и произносит те самые слова, которые могут полностью его проклясть. — Ты тратишь свое время, приводя ее с собой. Девушка мидгардка. Она ничто. — Я вижу привлекательность, — вслух размышляет титан, как будто Локи и не говорил. — Такое неповиновение. Она станет прекрасным дополнением к моим детям. Нет! Нет нет Нет Нет… — Простая смертная? Конечно, ты можешь лучше, — усмехается Локи. Отчаяние сжимает его грудь, пренебрежительные слова разрывают его, даже когда они слетают с его губ. Что еще он может сделать, кроме как попытаться направить интерес Таноса по ложному пути? Норны, он надеется, что Дарси понимает. — Отец приветствует любого, кто подчиняется, — усмехается Небула. — Точно так же и девушка ничего не значит. Сомневаюсь, что человек выжил бы после такой обработки, — жестоко ухмыляется она. — Эй! Я здесь, придурки! — Дарси злится, шагая вперед, насколько позволяют цепи. — Послушай, я уверена, что твоя семья замечательная и все такое, но у меня уже есть один бездельник папа. Не ищу другого, спасибо. Эм, да. Так что я… я упущу шанс присоединиться к вашему маленькому культу смерти. Храбрость Дарси похвальна, но глаза у нее дикие, а грудь вздымается, как будто она пробежала марафон. Слишком легко Локи может представить, что они с ней сделают, какие ужасы и боль они ей причинят, пока ее разум не сломается. И хотя он никогда не рассказывал ей о кошмарах, которые он пережил от рук Другого, она достаточно умна, чтобы сделать свои собственные выводы. Отдергивая Дарси за кандалы, натирающие ее запястья, Эбони Мо ругается: — Танос предлагает тебе подарок. Ты будешь радоваться и греться в лучах Его славной цели. Паника начинает охватывать Локи, прошлое и настоящее сливаются в оцепеняющую муку, которая вторит его учащенному пульсу хором: моя вина, моя вина, моя вина… Дарси была бы в безопасности в Мидгарде, если бы не он. Моя вина … Танос не смог бы так эффективно проникнуть в Асгард, если бы знание не было в самом разуме Локи. Моя вина … Он навлек на них все это. Моя вина … Были ли Ванирские ведьмы правы, когда восхваляли запасного наследника Одина как предзнаменование перемен? Асгардцы шептались себе под нос о выскочке и возмутителе спокойствия, но, возможно, смертные имели на это право. Они провозгласили его вестником Рагнарека и затаили дыхание, когда он прошел среди них. Моя вина… Рагнарёк? Он хотел заманить Таноса в хранилище в слабой надежде, что сможет каким-то образом использовать Шкатулку Древних Зим против титана. Но в хранилище было кое-что еще. Что-то, что питалось как жизнью, так и смертью. Все, что ему нужно было сделать, это разбудить спящего демона. Рагнарёк. Всплеск адреналина заставляет Локи переоценивать ситуацию с пугающей сосредоточенностью. В вихре мыслей сплетается запутанная паутина плана. Проецируя двойника на своды, Локи создает еще одного, который остается невидимым, и незаметно перемещает тень к лежащему Тору. Готовя почву для своего следующего трюка, Локи собирает всю свою силу, на которую он способен, и прочищает горло, эффектно привлекая к себе внимание. — Что ты решишь сделать со смертной, меня не касается. Теперь пойдемте. Я хочу покончить с этим неприятным делом. Его бестелесное «я» приседает рядом с Тором, предупреждая его. — Я могу дать вам только один шанс эвакуировать оставшихся в живых. Используй его с умом. Вы будете знать, когда действовать. Удовлетворенный тем, что он больше ничего не может сделать для своего брата, Локи снимает связывающее заклинание. Когда Тор проявляет сдержанность и поддерживает иллюзию связанности, он молча восхваляет норн и драматически выходит из зала. Следующий шаг его плана будет зависеть от того, кто последует за ним. Танос уверен в своей власти и поэтому доволен тем, что у него есть преимущество. Он оставляет своих дочерей поддерживать порядок в большом зале, а приказывает Эбони Мо следовать за ним с Дарси. Это безмолвное шествие по разоренным залам, ведущим к хранилищу. С каждым несчастным трупом, с которым они сталкиваются, желание повернуться и убедиться, что Дарси крепко держится, заставляет Локи сжимать кулаки. Каждый сделанный шаг отягощен грандиозностью того, что он собирается сделать, и опустошением, которое он собирается развязать. На сердце Локи тяжесть. Асгард больше, чем сумма его частей. Истинный дух Асгарда в самих асгардцах. Он так и сказал Тору. Царство может пасть, но это необходимая жертва, которая обеспечит смерть титана-геноцидника. Это единственный логичный ход. Это не значит, что Локи получит от этого удовольствие. Когда они достигают последнего коридора, повреждения вокруг входа в хранилище вызывают тревогу. Остатки мраморного пола завалены крошащимся камнем. Позолота, покрывающая массивные двери, местами оплавилась, но небесная печать осталась крепкой. Серебряно-малиновая руна видна Локи, но вряд ли остальным. Сейдр древний и неприступный. Поколения королей и их потомки передавали свою магию оберегу, усиливая печать. Символический ритуал и неотъемлемая часть первоначального предназначения хранилища; служить тюрьмой для самого изменчивого небожителя из всех. Локи кладет руку на печать, этот серебряный сейдр сливается с его зеленью. Магия Идун теплая и мирная, питающая магия небесного творения. Затем печать темнеет, и двери хранилища раздвигаются с оглушительным стоном искореженного металла. Прежде чем Локи успевает сделать шаг вперед, массивная рука обхватывает его шею, поднимая его с ног. Столкнувшись лицом к лицу с Таносом, он царапает толстое запястье титана, когда давление вокруг его горла становится мучительным. — Локи! — Дарси кричит, борясь, как дикая кошка, со своими оковами, чтобы добраться до них. — Прекрати! Пожалуйста остановись! Ты убиваешь его! — Я забираю жизнь, которая по праву мне причитается, — усмехается Танос, его пальцы сжимаются сильнее. Улыбка титана безмятежна, полностью противоречащая садистскому блеску в его глазах. — Спасибо, что разрешил нам войти, но, похоже, ты изжил себя, маленький принц.