***
Считая, что заезжать домой смысла нет, ведь день испоганен дальше некуда, и вряд ли кому-то дело есть до того, во что он одет, Чимин вызывает такси, озвучивая адрес знакомого бара. Желание убить Джина присутствует в его списке, правда на данный момент пока лишь на третьем месте, потому что лидирует алкоголь и казнь Юнги. Причём желательно поизощреннее. Например, на кол посадить, и пусть получит максимальное удовольствие и забудет о своей первоначальной проблеме. Конечно, эта идея пока в статусе виртуальной игры, но мысли о том, чтобы напиться и мысленно засадить в заднее отверстие кусок металла этому стукачу-геморройщику греют душу. Вот за что с ним боженька так, а? Нет, Пак вообще не кровожадный чувак. Просто ну что он такого сделал, чтобы подкидывать ему такие испытания и все в один день? Вроде всегда молился богу, бедным денюжку давал, был весьма вежлив и учтив с коллегами. Поэтому и невдомек, за что карма подъехала? Немного изнасиловав мозг в попытке разгадать тайну века (или мирового заговора против доктора Пака), Чимин всё-таки останавливается на том, что попал под разнос случайно. А че? Может вверху списки штрафников попутали, и он оказался как раз в одном из них. Немного успокоив себя этими мыслями и даже посмотрев на ситуацию в позитивном ключе, молодой человек поглядывает в окошко на светящиеся улицы и улыбается, как долбоёб. Присущая наивность формирует ложное убеждение, что на этом его муки закончились. Ну не бывает так много «ахуенных» событий в один день. А посему, сунув таксисту крупную купюру, (мелочь носить в кошельке не по феншуй), Пак долго ждёт сдачи, пока горе-водила рыскает по всем карманам, пытаясь насобирать нужную сумму. Видимо, этого становится вполне достаточно, чтобы забыть о позитивном мышлении и вернуться в первоначальный статус скрытой агрессии. Нервы снова натягиваются как струна, а желание кого-то припечатать преобладает и начинает отодвигать на второй план алкоголь. — Вот, возьмите, — протягивает сдачу водитель как раз в тот момент, когда Пак уже обдумывает, где взять пистолет. Счастливчик водила, ей-богу. А так Пак вообще очень хороший и добропорядочный гражданин, который исправно платит налоги. Но вот сегодня с ним случился один маленький пиздец и один бухгалтерский крыс. Или лис… Или кот… Хрен знает, кто тот по натуре и в какие костюмы предпочитает переодеваться во время ролевых игр, но то, что он не человек, а белобрысая тварь — факт неоспоримый. Бар встречает стойким запахом спиртного и сигарет, что уже раздражает ноздри, ведь в этом заведении всегда исправно работал кондиционер, а у Чимина сегодня и так нервы ни к черту. Джин сидит за столиком, зажатый с двух сторон девицами, и улыбается во все тридцать два, сука длинноногая. Где Кёниль и на кого этот герой-любовник оставил ребенка? Несмотря на обиду, этот вопрос возникает у Пака в голове в первую очередь. Каким бы малой не был оторвой, он всё-таки любит его, и раз с отцом у пацана не сложилось, то должно было повезти хотя бы с крестным отцом. — Рюмку коньяка, пожалуйста, — сквозь зубы цедит Чимин, подойдя к барной стойке и, щелкнув пальцами, подзывает бармена. Взгляд устремлён на Джина, что уже перешел к предварительным ласкам и, судя по увлечению девицами, друга не ждёт. — Плох тот врач, который сам себе покупает коньяк, — звучит знакомый голос, от которого Пак чуть не валится со стула, а когда поворачивает голову в сторону натыкается взглядом на пиздапротивную рожу, забывая о тревоге за крестника. Что за? — Да ладно! Ты чё, преследуешь меня? Придурок, — рычит, на последнем слове делая голос тише. Кого-кого, но встретить в этом богом забытом баре свой самый страшный кошмар он точно не ожидал. — Что такое, док? Выпиваем? — тот бесцеремонно присаживается за соседний стул. — Или уже напиваемся? А… уволили, небось? — «бухгалтер» с наглой рожей, по которой так хочется заехать, подаёт бармену знак, даже не глядя на возмущенного проктолога. — Самбуку, пожалуйста. — Я так и знал, что ты пассив, — ухмыляется Чимин, идентифицируя предпочтения дрочера на цифры по алкогольному напитку. — Так бы и сказал, а то геморрой, бухгалтер… Я таких за версту чую! Не нужно лапшу вешать на уши профессионалу. — Не нужно плеваться ядом, доктор Пак. У вас он ещё не закончился? Я думал, главврач поубавил ваш пыл, но, видимо, таких экземпляров ничего не берет, — Юнги дожидается, пока бармен подожжет прозрачную жидкость и, болтая её в стакане, наслаждается зрелищем, ждёт, когда она потухнет. — Разве что вручную яд из Вас высосать. Но лично я не стану за это браться. Слишком много чести. — Так я погляжу вы не только профессиональный бухгалтер, а ещё и умелый сосун оказывается? Чудесно! И задница вижу, у вас уже не болит, раз так успешно приземлили свой бампер на твердую поверхность? — внутренний вулкан бушующего гнева и злости будто опять норовит сделать извержение, а из ушей почти валит дым, имитируя дымоход у бабушки в частном доме. Яд из него, видите ли, высосать нужно! Ага, сейчас, отсоси! Чимин, ей богу, сегодня не планировал больше никому грубить. Он просто жаждал напиться, возможно, даже в зюзю, а потом уйти отсюда в приятной компании с перспективой снять стресс. Но, видимо, тот брейнсторминг про карму был не очень удачным, а она упрямая штука (или сука), и на сегодня он ещё не усвоил урок. Юнги, тот, что скотина очкастая и любитель БДСМ, и есть его карма на сегодняшний день. Как же жаль, что он не прихватил с собой плеть потолще (будто она вообще у него есть). Ну или хотя бы книжку по абстрактной алгебре (а вот это точно есть! Со школы осталось). Такую сессию лютую можно было бы замутить. — Я, вообщ… — бухгалтер не успевает произнести очередную порцию какой-то херни, как тяжелая рука заставляет ойкнуть и повернуть голову. — А вы что, знакомы? — повисший на их плечах Джин улыбается пьяной улыбкой, прижимая парней за головы к себе. — В смысле? — звучит одновременно от обоих. А потом и Чимин и Юнги, кажется, начинают догонять, что этот дылда — их общий знакомый. Вечер перестает быть томным. Вечер претендует на звание «Вечер года», потому как столько совпадений, может и бывает, но это реальный джек-пот. Всё это начинает понимать Пак, как только слышит, кто именно отправил Юнги к нему на приём. А еще дылда и карлик вместе работают. Флешбеки утра и прожитого в эмоциональных качелях дня замыкаются на одном человеке, и оба (и врач, и главбух) искоса поглядывают на пьяного друга, видимо, продумывая уже групповое убийство. — Так я не понял, — очевидно, отойдя от ахуя, подает голос Юнги. — Так ты с его малым утром в автобусе ехал? — Ну да! Я его крестный отец. А этот, — Пак на пару секунд замолкает, пытаясь подобрать более красноречивые для данного объекта слова. — Не очень ответственный родитель его на меня часто сбрасывает. Кстати, Джин, гляди, чё Кёниль мне сделал! — показывает на свои волосы и кривится в недовольстве. — То-то я думаю, зачем он меня розовый тоник просил прикупить, — Джин заливается хохотом, даже не подозревая, что реально рискует жизнью. Потом резко перестает ржать, закатывает рукав в поисках часов и будто трезвеет в моменте. — Ребята, я о малом забыл!***
Сука длинноногая (новое погоняло Джина) успевает улизнуть первым из бара и даже остановить проезжающие такси, пока Чимин оглядывается по сторонам в поиске какого-нибудь тяжёлого предмета. Быстро расплатившись с барменом, Пак и Мин следуют на выход, догоняя папашу года, и уже через минуту Чимин запихивает Джина, изрядно матерясь, совсем не подбирая слов. На низкорослого бухгалтера он внимания не особо обращает, хотя изредка и косит взгляд в поисках поддержки. Тот будто улавливает цель игры в гляделки и подпиздивает с другой стороны, ругая Кима за его родительскую позицию. — Если у него на этой почве будет психологическая травма, я тебя своими руками придушу, — Чимин дает Джину очередную лычку, а Юнги оглядывается с переднего сиденья, добавляя масла в огонь. — А почему только я виноват? — куксится Джин. — А ты, Чимин, куда смотрел? Вот тебе и крёстный отец. Никакой ответственности. Приехали… Никакой ответственности? Это у него-то? И вот как на это реагировать? Дать в морду или да? Или может сначала дать в морду, а потом ещё раз с ноги между глаз? С какой стороны не посмотри, а мордобою похоже сегодня быть. Интересно, а бухгалтер при допросе в полиции на чьей стороне будет? Явно же не на его. — Знаешь, Ким, я определенно был о тебе другого мнения. И кстати, Чимин прекрасный крестный отец. Я сегодня утром в этом лично убедился, — а тут ахуй ловит Пак, пытаясь сканировать искренность данных слов или подъеба, но видит вполне адекватный взгляд Мина, выражающий одобрение. Похоже свидетель гипотетического преступления всё же на его стороне. — Что вы двое на одного напали? Я реально замотался и забыл о своем малыше, — когда подъехали к школе, Джин фактически выпрыгивает на ходу из такси, сломя голову несясь к воротам школы, которые странным образом закрыты. Он дергает их, истерично выкрикивая имя ребенка, в то время как Чимин вываливается кубарем из такси. — Кёниль! Кёниль, где ты, сынок? — безустанно вопит Сокджин, наворачивая у ворот круги, как та старая сломанная юла, которую постоянно клонит в один бок. — Ты хоровод водить удумал или ребёнка искать? — отзывается где-то сзади Юнги, в то время как Пак замирает на месте, прокручивая в голове самые страшные варианты развития событий. В данный конкретный момент ему абсолютно нет дела до стоящего за спиной человека, которого он ещё час назад планировал на кол посадить. Сейчас фокус внимания на папашу-смертника, что нервно трясёт железные прутья ворот и че-то орет: — Так я и ищу! — Кружась на месте? — снова язвит Юнги. — Ты вроде бухгалтер, а не шаман. — Сокджин, если с головы Кёниля упадёт хоть один волосок, я из тебя… из тебя… — от гнева запинается Чимин, взглядом совершая то самое столь долгожданное особо жестокое убийство. Если так пойдёт и дальше, им точно придётся прятать труп. — Дебет и кредит вычтешь? — подпиздивает подошедший ближе Юнги. — Как минимум! — Хватит орать! Всех разобрали, все разошлись, — слышен хриплый голос сонного сторожа, что выглядывает на ор из своей кабинки. — Вообще оборзели эти родители, жизни от вас никакой. Нарожают детей, а потом ищут по городу. А ну идите отсюда, окаянные. Ишь, порядочным людям спать не дают. — Как разобрали? — замирает на месте Сокджин. — Когда разобрали? — Школа работает до шести вечера, идиот, — шипит Чимин, лишь чудом почувствовав вибрацию телефона в кармане брюк. Кто там так невовремя? Двумя пальцами достав телефон и быстро разблокировав его, Чимин громко и с явным облегчением читает:Малыш
«Чими, можешь приехать?
Я дома один и кушать хочу»
— Сокджин, кажись ты будешь жить, — качая головой, говорит Юнги, выходя на дорогу и пытаясь поймать проезжающее мимо такси.***
Ввалившись в двухэтажную квартиру Джина и протолкнув этого горе-батю вперед, пользуясь подручным способом (носком туфли), Чимин слышит повисший в помещении запах гари. Мысли о пожаре от разжигания костра посреди гостиной — первое, что лезет в голову. Вторая — о голодном малыше, что хотел покушать, пытался сам чё-то там сварганить и кухню спалил. Мозг рисует неблагоприятные картинки с замурзанным, но, слава богу, живым Кёнилем в главной роли, наталкивает на грандиозную идею посадить Джина на соседний кол от Юнги (ну или на большой длинный толстый член, что куда обиднее будет такому ярому натуралу, как Сокджин). Вот чё за батя такой? Сплошные гульки в голове, а о несчастном ребёнке позаботиться некому. — Сынок, — орёт, как петух-резанный Ким, обувь не снимает, а сразу вбегает (в контексте полученного подсрачника влетает) в гостиную и, как истинный следопыт, рыскает взглядом по комнате. — Где ты, малыш? — его голос становится тише, а злость Чимина больше. — Придурок, — по голове Кима прилетает смачный подзатыльник от Юнги, что в критической ситуации, видимо, решил объединиться со своим другом-недругом. — Тебя за это надо социальным службам сдать, — очевидно, начиная питать искреннюю симпатию к Паку за то, что тот возится с чужим дитём. — Чими, ты приехал? — в следующую секунду на Пака налетает заплаканный ребенок и, ухватив его за ноги, утыкается ему головой в пах. — Я…я, — захлебываясь слезами. — Я хотел яичко пожарить, но оно загорелось на сковородке, когда я его белой водичкой из папиной бутылки полил. — Всё нормально. Успокойся. Сейчас я что-нибудь приготовлю. Потом мы с тобой покушаем, помоем ножки, и я уложу тебя спатки, — ласково лепечет Чимин, не переставая обнимать ребёнка. Что там за бутылка такая с «водичкой» была и почему она не в баре? Джин, Джин, Джин… ну вот как его не препарировать? Глядя на то, как жмется к нему расстроенный ребенок, он забывает про утренний инцидент и несанкционированную покраску. — Кёниль, прости меня, сынок, — подаёт голос Джин, пытаясь вернуть ребенка в свою френдзону. Распахивает свои культяпки в стороны, открывая объятия, но малыш демонстративно выставляет руку, не позволяя себя обнять. — А с тобой я вообще разговаривать не хочу. Ты снова меня забыл в школе! — Снова?! — в один голос выкрикивают Чимин и его несостоявшийся пациент, а потом поворачивают головы, удивляясь такой синхронности. — Значит, это уже не в первый раз?! — злится Пак, скаля зубы на друга. Сейчас его переполняют разного рода эмоции, и он понять не может, какие преобладают больше, чего не скажешь о мыслях. Порешить! — Если бы не госпожа Кристен, я бы так на лавочке и сидел. Теперь ты мне должен, иначе даже не подходи. Я список желаний уже составил и написал, всё, как Чими учил, — заплаканные глазенки смотрят на крестного, у которого одновременно пробуждается жалость и гордость за этого малыша. — Можешь пойти почитать, а ещё подумать о своем поведении, — добавляет Кёниль, а маленькие ручки снова имитируют сахарницу, в то время как Чимин присаживается на корточки, пытаясь сровняться с ребенком. Он вытирает влажные от слёз глаза ребенка, берёт его за щечки и, притянув к себе, нежно целует в лоб. Всё-таки прививаемый навык умения вести деловые переговоры — его рук дело. Хочется одобрительно выкрикнуть: «красавчик!», а ещё показать Джину фак, но Чимин тут вроде бы себе вернул моральный облик перед бухгалтером. Надо держать марку! — Давай мы потом это решим. Пойдем на кухню, ты мне все покажешь. Где там твоё яичко сгорело и что от него осталось, — подхватив малыша на руки, Пак уносит его по направлению к эпицентру зажигательных событий и вероятного пожара, даже не желая представлять, как или чем малый его потушил. Вспоминая историю, которую он ему рассказывал на днях, про то, как Чимин в летнем лагере тушил костер своим агрегатом, ибо других жидкостей под рукой не было, он искренне надеется, что малый не повторил его подвиг с загоревшимся яйцом.***
Убрав последствия пламенного возгорания (пытаясь не думать о детской моче в сковороде) Чимин приготовил ему ужин, пока тот в его телефоне шарился в ютубе. Бедный малыш, проглотив еду, немного пошатывается на стуле и сладко зевает, видимо измученный (как и Пак) сегодняшним днем. — Пойдем, я уложу тебя спатки, — беря ребенка на руки, Чимин направляется на второй этаж, но, проходя гостиную, натыкается на нагло развалившегося на диване Юнги. — О-па-ча, а чё этот дядька тут делает? Он нас преследует? Думал, раз снял очки и костюм, мы его не узнаем? Такая себе маскировка, дядя. Чимин, звони в полицию! — оживает малыш, что почти уснул на руках Чимина. — Нет-нет. Это коллега твоего папы, — говорит Чимин, только сейчас замечая, что бухгалтер и вправду без очков. Внимательность — это сегодня не к нему. — Его зовут Мин Юнги и, в принципе, он весьма послушный, пока у него рот закрыт. — Какой-то он подозрительный, — не унимается Кёниль, прищуривая глаза и о чем то задумываясь. — Не подозрительнее, чем ты, — кривится Юнги, с вызовом поглядывая на ребёнка. — Такого врунишку ещё поискать нужно. Не думал в политику пойти, когда вырастешь? У тебя явно есть политический стержень. — Политический, что? — теряется на мгновение Кёниль, переключая фокус внимания. — Стержень, — «любезно» повторяет Юнги, хотя по сути, снова по сучьи лыбится, как гиена (короче, видимо, у чувака натура такая). — Так, ладно, — встревает Чимин, не желая продолжения «банкета», и осуждающе зыркает на главбуха. — Пора мыться и спать. Это касается и вас, дядя Юнги. Судя по тому, как вы удачно приземлились на чужой диван, я так полагаю, вы домой сегодня уже не планируете уходить? — Если вы хотите, чтобы я остался, не нужно огородами заходить, — подмигивает этот горежоп, то ли флиртуя (бо подмигивает, сука), то ли вновь провоцируя конфликт. — День сегодня был очень тяжёлым. Я именно это имел в виду, — тут же поправляет себя Чимин, желая уйти от предполагаемого конфликта, но не тут-то было, доктор Пак. — Тяжёлым, говоришь, — скорее всего не до конца удовлетворив свою темную сторону, громко прыскает Юнги. Он очевидно, даже не задумывается о том, что и при ком собирается сказать, просто выпаливает: — Как же там было? В особо загруженные дни проктолог делает массаж простаты одновременно трём пациентам. Да? — Я должен посмеяться? — глаза Чимина мрачнеют. — Видимо, тебе полегчало. Смотрю, на попе ровно сидишь. А… Или ты это так тонко намекаешь, что хочешь быть тем самым третьим? — он медленно опускает малыша на пол и делает шаг вперед, чтобы возвыситься над Юнги. — А как доктор может осматривать сразу трех пациентов? — не догоняет прикола Кёниль, скорее всего, в голове прокручивая все свои познания о работе Чимина. — У него же всего две руки? — А твой крёстный волшебник, — многозначительно тянет Юнги и снова подмигивает (дабл сука). — Как увидит перед собой голую мужскую жопу, так сразу третью «руку» и обретает. — А этому что, в медицинском университете учат? Ну, типа колдовать, — явно не выкупает смысла Кёниль, искренне вовлекаясь в столь заманчивую тему перепалки. — Отчасти, — Чимин прыскает, а глазами бросает молнии в сторону главбуха. «Вырубить, связать и кастрировать» — крутится в голове, а в следующую секунду там, как мантра, всплывает клятва Гиппократа. — А папа говорил, что там только в морг водят на трупы смотреть. Ну, в смысле, на отдыхающих от жизни людей, — звучит весьма спокойный голос ребёнка, что в контексте сказанного вызывает у Пака ощущения пробегающего на затылке табуна насекомых. — Ну… твой крёстный явно по другим… отделениям ходил, — пожимает плечами Юнги, видимо, специально желая ответки Чимина. — Конечно, — нервно кивает тот. — Специальность же выбирается не на первом курсе. — Ага, на втором, — снова оголяет зубы Юнги, что, в принципе, доказывает неплохие доходы, ибо на такого стоматолога нужно выкинуть кучу бабла. — Как погляжу, ты очень опытный специалист. Прямо-таки виртуоз своего дела. Всё прошёл, и огонь, и воду, особенно тщательно медные трубы. — Это действительно так, — уже не выдерживая, рычит Чимин. — Я так сильно хотел сегодня посмотреть на твою норку хоббита. Быть может, даже Мистер Бэггинс оказался бы дома. Но ты позорно сбежал. Не забыв по пути нажаловаться Гэндальфу. — Под Мистером Бэггинсом ты же подразумеваешь геморрой? — Нет. Инородные предметы. — Опять ты за своё? — повышает голос Юнги. — Моя жопа девственна, как новая луна! — О чем вы говорите? Я связь потерял, — внезапно раздаётся писк ребенка, на что оба дебила (как их вообще ещё можно назвать?), синхронно поворачивают головы и замирают с ужасом на лице. — У вас какая-то игра? — У них у обоих сейчас будет проблема, — басит спустившийся со второго этажа Джин. — Пойдем, Кёниль, папа тебя уложит спатки, заодно и список твой обсудим, — берёт малыша на руки и уходит в сторону спальни. — А вы тут пока разберитесь с правилами ваших ролевых игр. Я так понял, у вас матч-реванш, — пухлые губы растягиваются в улыбке, а потом лицо Сокджина становится серьёзным. — Смотрите, не убейте друг друга! Кёниль оборачивается через плечо, машет крестному маленькой ладошкой, а сидящему на диване мужику показывает фак. Чимин лишь успевает открыть рот и перевести взгляд на Мина, что сидит с явно выраженным ахуем на лице. Комната вновь на несколько секунд погружается в тишину, которую разрывает голос Чимина: — Слушай, это у тебя такой способ пикапа? — В смысле? — с недоумением поднимает брови Юнги. — Ой, давай не будем. Я твоего брата столько повидал, что меня не обманешь. Как говорится, глаз — алмаз, — Чимин намеренно проходит мимо расставившего в стороны ноги главбуха, виляя обтянутой тканью задницей, хвастаясь своей главной гордостью. Он украдкой кидает взгляд, наблюдая слегка упавшую челюсть и приоткрывшийся рот. Однозначно впечатлен! Можно даже сказать: сражён наповал! — Предлагаю временное перемирие. Хотя бы на этот вечер, — очевидно, пытаясь глотнуть слюну, хрипит Мин. — Раз его нам придётся коротать вдвоем, надо всё-таки сходить в ночник и пополнить запасы. Смысла раздувать очередной спор Пак действительно не видит. Он устало выдыхает, делая небольшую паузу на подумать и взвесить все «против» и «за». Будучи человеком прагматичным с рождения, тем, кто в принципе, всегда идёт в стратегию win-win (за исключением ситуаций, где его пытается склеить пациент с геморроем), желание выпить и забыться перевешивает страх вероятного мордобоя.