Mafiosi as... Guardians?

День пролетел довольно незаметно, стоило Дазаю с Накахарой вспомнить о том, что если они дома, это не значит, что можно ничего не делать. А вы думаете, что те бумаги, которые они не дописали вчера, потому что уехали с Кюсаку домой, им простили и разрешили не писать? Осаму с Чуей хотелось бы думать так же, но пришлось сесть и заняться этой, наверное, бесконечной писаниной. Правда, только после обеда, когда они разобрались ещё с парочкой дел. Стоило закончить с отчётами, как раздался звонок в дверь. Мафиози переглянулись, и Накахара пошёл смотреть, кто же такой решил посетить их, когда уже давно настал вечер. За дверью стояли несколько сотрудников Мафии с, без преувеличения, кучей пакетов в руках, что тут же были переданы не совсем понимающему, что происходит, Чуе. Выполнив довольно нетипичное для себя поручение, парни поспешили уйти, оставив двух мафиози наедине со всем тем, что они принесли. Перенеся всё это в гостиную и вновь расположившись на диване, Дазай с Накахарой принялись разбирать многочисленные сумки. Оказалось, что в основном это детская одежда, обувь, полотенца и всякие средства личной гигиены, типа зубной щётки, пасты, шампуня, геля для душа и дальше по списку. Кстати, оказалось, что вся одежда новая. Это можно было легко понять по биркам, которые остались на некоторых вещах. Да даже те, на которых не было бирок, выглядели совсем новыми и это заставило обоих мафиози задуматься. Зачем этому ребёнку купили несколько пакетов новой одежды? У него что, не было своей? Тогда в чём он ходил раньше? Об этом думали оба парня, но вслух они решили не задавать этих лишних, по крайней мере, сейчас вопросов. Этим добром наполнены практически все пакеты, кроме одного. В нём оказались: альбом для рисования, детская раскраска с персонажами из одного популярного мультсериала. И не спрашивайте, откуда Дазай с Чуей знают об этом. Упаковка цветных мелков с прикреплённым жёлтым стикером, на котором красовалась нарисованная красным мелком голова девочки с бантиком в волосах и надписью: «От Элис-чан •ᴗ•», зная любовь девочки к рисованию, это было очень мило с её стороны. Дальше были какие-то детские, опять же новые, книжки. – У меня создаётся очень стойкое ощущение, что со всем этим набором его оставят с нами надолго, – проговорил мысль вслух Дазай, комкая очередной полиэтиленовый пакет в руках. Ему сразу же вспомнились слова наставника о том, что Кюсаку поживёт с ними какое-то время. «Какое-то время» — срок неопределённый и уверенности не внушает совершенно. Чуя думал примерно так же, смотря на одежду для любой погоды и сезона. Хоть летние шорты с футболками, хоть куртки с шапками. С обувью, до которой они добрались только сейчас, та же история. Такое ощущение, будто бы мальчика у них собрались оставить минимум на год. А что если так и есть? А что если... – Всё такое маленькое, – проговорил Осаму в полголоса, держа в своих руках пару крохотных детских ботинок. Дазай мог припомнить, как видел кукол в одежде такого же размера. Такие вроде есть у Элис. Правда, Дазай очень сомневается, что она играет хоть с чем-то из того склада игрушек, что ей покупает Мори-сан. Она просит их купить исключительно из-за капризов, а не из большого желания поиграть очередной очень недешёвой куклой. Накахара посмотрел на эту пару обуви, что легко помещалась на одной ладони напарника. Всё, что здесь есть, действительно очень миниатюрное. – Какой ребёнок, такие и вещи, – перед тем, как оторвать бирку от очередной кофточки, рыжеволосый обратил внимание на надписи. Если верить бирке, то эта вещь предназначена для мальчика четырёх-пяти лет. Значит, им обоим не показалось, что Кюсаку совсем не дотягивает до своих сверстников. Дазай взглянул на электронные часы, расположившиеся недалеко от них на небольшом столике. Оказывается, уже вечер. – Его случайно не пора будить? – задался вопросом Дазай, считая в голове, сколько Кюсаку уже спит, не подавая признаков бодрости. – Уже поздно, – маленькая пара обуви отправляется обратно в коробку. Накахара тоже взглянул на время, немало удивившись. Юмено не показывался с тех пор, как Дазай отнёс его в спальню. Действительно, стоит идти будить его, заодно начиная заниматься другими делами. Нужно отправить его в ванную, обработать рану с синяками, переодеть и, наверное, накормить. Всё-таки он съел только тот несчастный кусочек омлета ещё утром. Вряд ли это очень хорошо. Так или иначе, сначала следует вытащить его из кровати, и желательно не напугать при этом. А вот это уже будет сложнее. Юные мафиози в ускоренном темпе разложили всё по стопкам и пакетам, отправив куртки с обувью и тёплыми вещами в шкаф, расположившийся в коридоре. Там как раз весит верхняя одежда с обувью. С этого дня этих вещей там прибавится. Причём значительно. Вернувшись в гостиную, Дазай снова сел на диван, оперевшись на руки сзади, а Накахара принялся собирать ранее оторванные бирки с упаковками, чтобы отправить их в мусор. – Откопай здесь какую-нибудь пижаму, чтобы он переоделся, – Чуе хотелось как можно быстрее избавиться от того комплекта, что сейчас был на мальчике. Среди этих вещей, которые желательно отправить в тот шкаф, что стоит в спальне мальчика, Чуя вроде бы видел что-то похожее на пижаму. Дав напарнику небольшое задание, Накахара направился прямиком в спальню Кюсаку, по пути завернув на кухню, выбросить мусор и запихнуть в ящик с пакетами новые пакеты. У каждого ведь есть свой пакет с пакетами и ящик для них? Вот и у Осаму с Чуей такой имеется. Справившись с этим делом, Чуя заглянул в спальню, что с одного нажатия выключателя озарилась белым светом. Кукла уже здесь, сидит на полу, оперевшись спиной о кровать, и всё так же зловеще улыбается. Желание выбросить эту вещь у Накахары так и не пропало. Увы, способность ребёнка напрямую зависит от этой куклы. Чуя столкнулся с почти идентичной картиной, что сегодня утром застал Дазай. Со стороны можно подумать, что Кюсаку здесь вообще нет, но стоит хорошенько присмотреться, как на глаза попадётся небольшой бугорок. Он снова залез под одеяло. Правда, зачем? Накахара присел на кровать и стал думать, как лучше поступить, ведь Кюсаку, судя по всему, ещё спит, что для ребёнка странно. Пока Чуя решил просто снять с него одеяло, что, собственно, и сделал, явив миру прелестную картину. Он взаправду как маленький котёнок. За то время, что он спал, Кюсаку успел лечь вдоль кровати и сейчас упирался спиной в подушки. Ноги он поджал к себе, так же как и руки, на которых задрались рукава рубашки, едва позволив Чуе заметить что-то белое на правой руке. Видимо, это и есть повязка. А вот на второй ручке, чуть выше запястье, красовалось приличное количество царапин с тем самым укусом. Все крохотные пальчики на руках намертво вцепились в простынь, сминая её. Голову Кюсаку положил так, что Чуя смог разглядеть его спящее личико с довольно миловидными, хоть и чересчур заострёнными для ребёнка чертами. На бледное лицо упали двухцветные прядки, немного шевелящиеся благодаря дыханию. Он выглядит таким малюсеньким и беззащитным. Увесистые пятна под глазами, тёмные реснички, бледная кожа, едва заметные детские щёчки, бледно-розовые, напрочь искусанные губки со следами запёкшейся крови и так и не исчезнувшие дорожки от слёз. Чуе даже как-то жаль будить это создание, напоминающее махонького ангела, как бы приторно это не звучало. Но прервать его сон уже и правда нужно. Так что Накахара потянул к нему свою руку, ныне освобождённую от кожаной перчатки. Раньше он не снимал их даже дома, делая исключения лишь для сна, готовки и водных процедур. Когда они с Дазаем съехались, Накахара ощутил некое спокойствие, позволив себе снимать перчатки чуть чаще, ведь если что, Осаму сможет остановить его, обнулив способность. Иногда Чуе всё же спокойнее ходить в них, но сейчас они были бы ни к чему. Ладонь Чуи опустилась на тонкую спинку, а сам парень заметил, как Кюсаку слегка свёл брови к переносице, сжимая простынь в пальцах сильнее. Он ещё даже не проснулся, а уже чувствует, что что-то не так. Накахара не придумал ничего лучше, чем просто провести рукой вдоль его спины, что и сделал, ощутив через тонкую ткань выпирающий хребет. Мальчик проснулся моментально, распахнул глаза и посмотрел на Чую. Пальцы на руках сжали простынь почти до треска ткани. Пальцы на ногах, всё ещё немного прикрытых одеялом, тоже сжались. По спине прошла дрожь, почувствовав которую, Накахара поспешил убрать руку. Не хватало ещё одной панической атаки. – Не бойся, – проговорил Чуя в полголоса, дабы не напугать подопечного. Внутренне Накахара испытывал дикое напряжение. Он не знает, как общаться с обычными детьми, а уж с таким, как Кюсаку... Накахару немного раздражает тот факт, что рядом с этим ребёнком он едва может связать два слова. И почему он как утром не отправил к нему Дазая? Кюсаку принял сидячее положение и немного отполз от Чуи, стараясь не смотреть на него. Он снова притянул колени к себе, обняв их тонкими руками. Волнение внутри мальчика нарастало с каждой секундой, пока Накахара пытался подобрать слова. Вот почему у Дазая всегда всё так легко получается? Юмено тем временем привычно приблизил руку ко рту с намерением прикусить кожу, чтобы хоть немного отвлечься и прийти в себя. Только он не учёл, что его может заметить Накахара. – Не делай так, – чуть хмурясь, проговорил Накахара, собираясь приблизить свою руку для того, чтобы помешать вредной привычке Юмено. Но этого не понадобилось. Кюсаку сам прямо-таки отдёрнул руку ото рта, тут же убрав её за спину и замерев, словно статуя. Глаза он снова опустил на свои колени, не решаясь смотреть на Чую. Эти фраза с действием были ему слишком знакомы. Слишком. Раньше делали то же самое, только более грубо, пытаясь заставить его перестать царапать и кусать себя. Но эффект был обратным. Юмено переставал травмировать себя на время, пока за ним велось пристальное наблюдение, а потом снова вцеплялся ногтями в кожу. Кусать себя он действительно стал реже. Теперь это в основном ночная привычка, хоть иногда он и делает так как сейчас. Зато Кюсаку начал раздирать кожу на руках и ногах до кровавых ран, вид которых уже давно не пугал. Ругань и наказания за это всегда были ужасом для Кюсаку. Но он всё равно не останавливался, становясь всё более нервным и замкнутым. – Простите... – едва слышно прошептал ребёнок дрогнувшим голосом. – Просто не делай так больше, ладно? – Накахара не понял, за что он должен был простить его, и потому просто решил проигнорировать это. Кюсаку моргнул пару раз, так и не отмерев. Он не понял, что произошло. Почему всё прошло так просто? Раньше на него бы накричали, сказав, какая это мерзкая привычка и что он должен поскорее от неё избавиться. Но этот человек не сделал этого. Он вообще ещё не сделал ему ничего плохого. Это странно... – Тебе нужно принять ванну, – прозвучало вполне спокойно, хоть и обладатель голоса начал чувствовать себя идиотом ещё больше. – Пойдём, – Накахара встал на ноги и сделал несколько шагов от кровати, давая понять, что им нужно идти. Кюсаку поспешил спуститься вниз, последовав примеру Чуи. Оказавшись на полу, мальчик вновь ощутил, как темнеет в глазах, а держать равновесие становится выше его сил, в связи с чем Кюсаку начинает падать, толком не видя ничего вокруг. Недоедание с другими проблемами дают о себе знать. Юмено зажмурился, уже успев мысленно представить, какую боль испытает, как только его тело соприкоснётся с полом или твёрдой мебелью. Но этого не случилось. К его счастью, Накахара успел заметить, как он потерял связь с реальностью, и быстро среагировал. Поэтому Чуя сидел на одном колене, вновь прижимая Кюсаку к себе. Что за проблемный ребёнок? – Ну что с тобой делать? – с небольшим облегчением проговорил Чуя, проведя ладонью по спине Кюсаку. Возможно, прозвучит абсурдно, но Накахара и впрямь не знает, что делать с этим ребёнком. И почему с детьми так трудно? Ещё и это чувство, которое Накахара испытал, когда заметил, что Кюсаку начал падать. Это... волнение? Маленький эспер, всё-таки решившийся открыть глаза, к своему удивлению не испытал ничего неприятного или болезненного, как ожидал. Скорее наоборот. – Вы такой тёплый... – неосознанно прошептал Кюсаку, невольно вспомнив, как засыпал на руках этого человека. Это было так... так... хорошо. Хорошо, тепло, безопасно и спокойно, как не было, наверное, никогда за все эти семь лет, которые ему не даст ни один человек, хотя бы раз в жизни видевший нормального семилетнего ребёнка. Накахара уже было хотел ответить, но остановился, как только почувствовал, что Кюсаку прижался к нему почти так же, как сегодня утром. Он снова ухватился пальцами за всё ту же помятую чёрную майку и уткнулся носом в горячую шею, освобождённую от привычного чёрного чокера. Так хорошо. Юмено так и оставался холодным, что удивило Накахару. От мальчика совсем не исходило тепло, да и сам он выглядел хрупким и продрогшим. Видимо, он мёрзнет во сне, вот и зарывается в одеяло с головой, скручиваясь под ним в маленький клубочек. Ещё и эта ужасно тонкая и выстиравшаяся одежда, напоминающая дешёвую больничную робу. Кюсаку внезапно осознал, что он только что сделал, и поспешил вырваться из объятий Накахары, пытаясь отпихнуть его от себя. Чуя, пришедший в себя, развёл руки в стороны, позволив ему отстраниться. Накахара бы сказал, что они оба не совсем поняли, что сейчас произошло, но хоть это и было довольно странно, ничего неприятного от такого неожиданного прилива нежности он не испытал. – П-простите... – Кюсаку снова отвернулся от Чуи, комкая в руках ткань рубашки. – Я... я больше не буду этого делать, – наспех проговорил мальчик, успев несколько раз запнуться, пока пытался сделать шаг назад на всякий случай. Кюсаку не понимал, зачем сделал это. Просто в один момент ему захотелось прижаться к Накахаре и не отходить от него, ведь с ним так тепло. К тому же этот парень был первым, кто не стремился поскорее уйти от него или сделать что похуже. – Не извиняйся, – Чуя поднялся на ноги. – В этом нет ничего плохого, – поспешил добавить голубоглазый, желая дать понять, что Кюсаку не сделал ничего такого, за что его будут ругать или наказывать. Юмено не повернулся к нему, но направил вопросительный взгляд. Хорошо, теперь он хотя бы не паникует, как в прошлый раз. – Что... это? – неуверенно спросил Кюсаку, обняв себя за плечи. Он не привык задавать взрослым вопросы. Только отвечать на них. А вопросов в его жизни было очень много, и на каждый из них от ребёнка требовался ответ, чаще всего записываемый в блокнот. Чуя, услышав такой, на его взгляд, странный вопрос, решил ответить, толком не понимая, правильно ли понял мальчика. – Это объятия, – ответ короткий, но вполне понятный и, озвучив его, Накахара всё-таки направился в сторону выхода из комнаты. – Ты идёшь? – через плечо спросил эспер, поглядывая на вновь замершего мальчишку. Кюсаку кивнул и, подобрав куклу, медленно поплёлся за Чуей, обдумывая его слова. Объятия. Странное слово, но его значение определённо было приятным и непонятным мальчику одновременно. Кюсаку даже на мгновение задумался. Сможет ли он когда-нибудь снова получить эти объятия от кого-нибудь или... Он едва не врезался в спину парня перед собой, но вовремя остановился. А ведь это было так близко. Накахара открыл дверь перед ними и зашёл в уже знакомое мальчику помещение, обитое плиткой. Только оно выглядело гораздо приятнее чем те, что он видел раньше. Здесь чисто, на полочках стоят какие-то баночки с бутылочками и прочей мелочёвкой, характерной для ванной комнаты. И нет этого запаха хлорки с моющим средством, заставляющим ноздри печь. Очень необычно. – Справишься сам? – Накахара надеялся, что ответ будет положительным, и ему не придётся помогать ребёнку с таким деликатным занятием, как мытьё тела. Почему Чуя вообще решил, что даже если да, то именно он будет этим заниматься, он задумался позже. Он почему-то ощущал, что должен это сделать. Обязан помочь мальчику, если что, но Юмено кивнул. Так будет даже лучше. – Вот и хорошо, – проговорил парень, шагнув за пределы ванной комнаты, и уже было закрыл дверь, но тут кое-что вспомнил. – Дазай принесёт тебе сменную одежду, – а сам Чуя сейчас пойдёт и поторопит его, ибо Скумбрия что-то слишком долго вошкается. Потратив не так много времени на то, чтобы добраться до гостиной, Накахара застал напарника, смотрящего на две вещи в своих руках. Судя по задумчивому выражению лица, он тщательно всё обдумывал. Рыжеволосый подошёл ближе, оставшись незамеченным, и щёлкнул пальцами перед лицом напарника. Дазай, наконец, очнулся и взглянул на Чую. – И долго ты будешь гипнотизировать это? – изогнув бровь, спросил Накахара, продолжая глазеть на напарника, обратившего на него своё внимание. – Как ты думаешь, что из этого подойдёт? Это? – Дазай приподнял правую руку с какой-то зелёной вещью. – Или это? – шатен скорчил самое задумчивое выражение лица в своей жизни, что исказилось буквально в следующую секунду, стоило Накахаре хорошенько треснуть рукой по тёмной макушке. – Ай... – были бы руки свободны, он бы потёр макушку. – Давай быстрее, – Чуя посмотрел вглубь коридора, заметив, что Кюсаку так и стоит на месте. – Ладно, согласен, – Дазай откинул, судя по виду, зелёную футболку на диван. – Это ему не подойдёт, – с лицом а-ля: я дизайнер мировой моды, Осаму встал с дивана с тем, что у него осталось, едва не получив ещё один пинок от напарника. Всё же этот комплект, что остался в его руках, больше походит на пижаму. Во всяком случае, спать в этом должно быть удобно, как надеется Дазай. Оказавшись на пороге ванной комнаты, Осаму встретил Кюсаку, так и не сдвинувшегося с места. Кукла, конечно, тоже с ним, куда же без этого. – Кюсаку, – Дазай щёлкнул пальцами, переложив одежду на одну руку. Мальчик очнулся. Глаза поднимать он так и не стал, но был готов внимательно слушать опекуна. – Думаю, объяснять, как и что здесь работает, тебе не нужно, – Дазай сомневается, что Кюсаку не знает таких элементарных вещей, но ещё просто не горит желанием объяснять это. – Ванная или душевая на твой выбор, – шатен махнул рукой, опустив одежду на стиральную машину ближе к краю, чтобы он смог взять её. – Вопросы? – руки отправились в карманы домашних штанов, а их владелец сделал несколько шагов в сторону двери. Со стороны можно подумать, что Дазай вообще не заинтересован в этом ребёнке и только ждёт момента, чтобы поскорее уйти от него, не доставляя себе лишних хлопот. Дазай бы сказал, что частично так и есть, ведь особого желания играть в няньку он лично у себя не наблюдает и детей не переносит, предполагая, что они просто проблемные существа, которых нужно перетерпеть. Но с другой стороны, Дазай сам признаёт свой проснувшийся интерес к этому мальчишке. К тому же ему предстоит выяснить ещё кое-что, касающееся того, что случилось с Кюсаку сегодня. Если это была обычная паническая атака на фоне страха и внутренней тревоги, то это, несомненно, плохо, но будет гораздо хуже, если мальчик страдает от регулярных приступов паники. В таком случае ему потребуется помощь врачей, потому что панические атаки — это не шутки, а если они случаются на постоянной основе, то со временем это может в значительной степени отразиться на моральном состоянии ребёнка. Жить с ощущением постоянного животного страха, возникающего буквально на ровном месте, свыше сил человека, что хочет сохранить свою психику в целости и сохранности. Триггером таких приступов может стать просто-напросто что угодно. Слишком горячая вода, лай собаки на другом конце улицы, острая или горячая пища, громкий неожиданный звук, малейший стресс и тому подобные мелочи способны заставить любого человека, подверженного таким атакам, трястись от страха, от которого, как им кажется, нет никакого спасения. На тех двух несчастных листиках, что им выдал босс, нет ни слова, затрагивающего тему здоровья Кюсаку, что очевидно даже человеку, не имеющего хоть малейшего познания в медицине, держится непонятно на чём. И это не учитывая явное физическое отклонение от нормы в виде того же недовеса. Со всем этим предстоит разобраться и, прежде всего, выяснить хоть что-то. Раз уж Мори-сан решил пожадничать информацией, придётся копаться самостоятельно, несмотря на явный, хоть и не озвученный запрет. Работы им всем предстоит много. Кюсаку помотал головой на речь Дазая, тем самым говоря, что вопросов у него нет. Если бы таковые имелись, он бы не осмелился задать хотя бы один. Дазай кивнул, ещё раз оценивающе осмотрев мальчишку и, в конце концов, развернулся с намерением уйти. – Помоешься — не забудь переодеться в это, – парень тыкнул пальцем на стиральную машину. – И когда закончишь, иди в гостиную. Чуя поменяет тебе повязку, – предупредил Дазай и почти сразу скрылся из виду.