***
Офицер связи СБР Орана Тентола, работающая на станции уже полгода, сразу же насторожилась, когда связь между сотрудниками внезапно прервалась. Сначала шли сильные помехи, сквозь которые пробивались отдельные слова, но буквально через пару секунд связь вообще исчезла. Орана попыталась связаться с начальством, но это тоже не принесло результата. А отсутствие доступа в Экстранет окончательно подтвердило, что на станции случилось что-то неладное. Орана успела передать пост своему помощнику, а сама направилась в узел связи, чтобы проверить системы, но в этот момент из лифта, которым обычно пользовались сотрудники службы безопасности, вышли не кто-нибудь, а настоящие геты! Тентола даже на миг потеряла дар речи – так сюрреалистично оказалось увидеть гетов спустя десять лет после их полного уничтожения! «Внимание! Идет операция по обороне станции от преднамеренного захвата третьими лицами! Не сопротивляйтесь! Сложите оружие и пройдите за нами!» – сразу же стал транслировать запись чьего-то голоса один из гетов, но Орана, разумеется, и не думала слушать. Она тут же заняла укрытие и вытащила пистолет, крикнув помощнику предупреждение. Возможно, это его и погубило. Он взялся за оружие и принялся стрелять, и геты, а их было семь платформ, тут же изрешетили его длинными очередями. Запись снова начала повторяться, и геты, подчиняясь неизвестно чьим приказам, принялись осматривать пункты связи. Орана, не желая повторять судьбу помощника, заползла под стол и затаилась, наблюдая за действиями неожиданного противника. Связи не было, до лифта не добраться, а запасный выход находился позади пунктов связи. Если незаметно туда пробраться… Двое гетов продолжали осматривать помещения, но действовали как-то странно, не особо досконально. Заглянули в шкаф и под скамью, но не додумались проверить под столами. Откуда они вообще взялись?! Здесь, да еще и функционирующие? Сглотнув пару раз и убедившись, что геты удовлетворились проверкой и занялись каким-то оборудованием, Орана стала медленно ползти в сторону выхода. Одна-единственная мысль гудела в голове: выбраться как можно тише и предупредить остальных! Почти в трех метрах от двери, ведущей к выходу, она снова затаилась и во все глаза стала наблюдать, что же геты там делают. Оказалось, они собирали большую глушащую антенну и явно намеревались установить её на пунктах. Другая часть гетов собирала, работая крайне методично и четко, большой кодировщик связи. Это было логично. Если геты хотели захватить станцию, а в их намерениях Тентола не сомневалась уже, им нужно было как можно быстрее заглушить связь на всех её объектах и закодировать исходящие и внутренние сигналы, чтобы СБР не смогли отслеживать их перемещения. Но тянуть больше было нельзя. Орана очень медленно, так как три метра до спасения были самыми опасными и проходили через открытое пространство, стала на корточках пробираться к двери, молясь, чтобы геты её не заметили, а её рука уже потянулась к электронному замку, чтобы разблокировать его… Но в этот момент дверь сама открылась, и створки разъехались в сторону, обнажая еще одного незваного гостя, от которого у Ораны, почти столкнувшейся с ним лицом к лицу, сразу же перехватило дыхание от ужаса. Это был огромный черный гет. Кажется, Прайм. С такими она никогда не сталкивалась. Да она вообще никогда не сталкивалась с гетами! Орана даже не подумала сопротивляться. Тут же бросила оружие, так как Прайм неподвижно и почти угрожающе наблюдал за нею, подняв мощную винтовку, и подняла руки вверх. — Я сдаюсь! Сдаюсь!.. Гет какое-то время анализировал её поведение. Потом вновь активировал уже слышанную ранее запись, однако теперь на родном для Тенталы, азарийском языке: «Внимание! Идет операция по обороне станции от преднамеренного захвата третьими лицами! Не сопротивляйтесь! Сложите оружие и пройдите за нами!» Один из гетов, очевидно, получив приказ, который Тентола и не слышала, ведь гетам для передачи приказов не нужно было озвучивать его, прервал работу, подошел к ней и, отобрав оружие, указал на лифт. Тут активировалась новая запись: «Пожалуйста, пройдите за этим гетом. Вы теперь в безопасности, если не будете оказывать сопротивление. Оказание сопротивления будет расцениваться как признание своей причастности к преднамеренному захвату станции третьими лицами». — Что? – не поняла Орана, нахмурившись, но и не думая сопротивляться. – Я никого и ничего не захватываю! Я тут работаю!.. Но гет уже повел её к лифту. Она провела в настороженном ужасе рядом с этим существом целых пятнадцать секунд. Датчик лифта указал, что уровень ниже был достигнут. Там, как знала Орана, находились офисы «бумажных крыс» СБР, как называли их офицеры-люди. За время поездки Тентола раз сто пожалела, что так и не освоила врожденные биотические способности, считая это проявлением малодушия. Куда больше ей хотелось служить, как и все остальные. Теперь же она поняла, что это было так глупо. Едва створки открылись, как у Ораны перехватило дыхание дважды. На нижних уровнях царил хаос. Повсюду были геты, которые, включая вторую запись, сопровождали перепуганных сотрудников, которые даже не имели в офисах оружия. — Орана! – крикнул её коллега, которого один из гетов вежливо, но настойчиво толкал вперед. – Что происходит?! Если бы она знала! Но она была тут единственным старшим боевым офицером, пусть и по связи, поэтому все головы поворачивались к ней в поисках надежды. Но видя, что её тоже ведут в общий строй, головы поникали. «Вы в безопасности. Вы в безопасности, — повторялась запись от гетов вокруг. – Соблюдайте наши приказы и не пострадаете. Оказание сопротивления будет расцениваться как признание своей причастности к преднамеренному захвату станции третьими лицами». — Но кто? – вдруг спросил кто-то, осмелев. – Кто захватывает станцию? Разве не вы?! «Мы – охранные платформы, управляемые сотрудниками безопасности станции Реновацио. Просим вас подчиняться и следовать нашим приказам». — Какие еще к черту охранные платформы, — прошептал кто-то позади. Орана, шагая в широком ряду заложников, старалась не отставать от впередиидущих, но и не слишком торопиться. Их явно вели в переговорную комнату, она была самой большой из всех. – На Ренове никогда не было таких моделей!.. — Может, в какой-то части они хранились, — шептал кто-то второй. – И где же группы реагирования СБР?.. Что происходит?.. Оране трудно было уловить все слова, так как в основном офисные работники не имели настоящего боевого опыта и теперь большая часть из них то ли стонала, то ли плакала. Раньше в СБЦ никогда не принимали тех, кто не проходил подготовку. Теперь бюрократический аппарат настолько расширился в СБР, что обучать хотя бы элементарным правилам поддержания спокойствия в экстренных ситуациях всех не получалось, а если и обучали, то больше для «галочки». Оставалось надеяться на группы быстрого реагирования в СБР, но здесь никакого боя не наблюдалось. — Мы же не знаем, какие части Цитадели тут остались, есть и закрытые зоны. Геты могли появится оттуда… — После стольких лет?.. «Просим вас сохранять молчание! – раздалась очередная запись, уже человеческого голоса и по-человечески, и встроенный имплантат Ораны в ухе переводил все слова. – Это ради вашей же безопасности!..» Их всех, около пятидесяти сотрудников, ввели в переговорную. Потом затемнили окна и заблокировали двери. Два гета остались внутри, но больше не предпринимали никаких попыток ни двигаться, ни проигрывать записи, как будто вошли в режим ожидания. Сотрудники, сообразив, что пока убивать их не собираются, немного успокоились. Расселись кто где и принялись ждать. Орана не была исключением.***
— О, Калисса… — О Серж! — О Калисса, твоя аура просто сияет! — Продолжай, Серж! Наполни меня своей благодатью!.. — Калисса! – внезапно вломился в комфортную каюту её продюсер Холланд, но, увидев, чем они с Сержем занимаются, густо покраснел и отвернулся. — Какого черта, Холланд?! – закричала она, тут же прикрывшись. – Тебя не учили стучать? Хочешь, чтобы я перешла обратно в «Вестерландские новости»? После интервью с Коммандером Шепардом Калисса совсем не боялась угрожать Холланду по этому поводу теперь уже не десятки, а по сотни раз в день. Это не было пустословием, её постоянно звали на другие ресурсы и каналы, предлагая вполне приличные кредиты. Когда кто-то предлагал ей больше, она демонстрировала это Холланду и требовала увеличить зарплату. Тот, не желая упускать с канала главное лицо новостей, слухов и скандалов, постоянно уступал. Зачастую Калисса даже просила знакомых редакторов из мелких агентств присылать ей подобные фейковые предложения, чтобы Холланд увеличивал ей гонорар, а потом платила им небольшой процент за мелкий обман. Холланд, возможно, и догадывался об этом, но не собирался упускать с канала такую знаменитость. А она была знаменитостью! Иногда поболее, чем сам Коммандер Шепард! — Срочно! Выходим в эфир! — Что? – поразилась она. – Ты совсем сбрендил? Я что, буду рекламировать свое новое белье или усы Сержа? — Реклама моих усов стоит дорого, милая Калисса, — важно проговорил тот, без стеснения одеваясь. – Дороже, чем три сеанса по очищению твоей ауры от благодати мелких бизнесменов. — Там такое происходит! – воскликнул Холланд. – Скорее, в рубку! Он быстро убежал, весь взволнованный и взмокший от предвкушения. Калисса поспешила надеть халат, а потом выбежала в салон, не обращая внимания на любопытные взгляды стюардесс. Серж, полураздетый, прошествовал к столу и потребовал лучшего шампанского. Калисса вбежала в пилотную рубку. С тех пор, как Холланд арендовал эту яхту для её перелетов, она ни разу не посещала это место, считая его почти плебейским и заразным, но сейчас пришлось смириться. — Гляди! – продюсер указал куда-то в иллюминатор. Там все еще маячила станция Ренова, огромная её часть, оставшаяся от лепестка Цитадели и не помещающаяся в обзор. А все дело в том, что яхта только покинула станцию, направляясь к Земле, а Серж был так настойчив, что тут же закрылся с ней в каюте, предлагая свою благодать. — Видишь?! – спросил Холланд, но Калисса ничего не понимала. Обычный вид уродливой станции. Только приглядевшись, она поняла, что на станцию повсюду скидывается какой-то груз. Большие ящики с неизвестным содержимым и небольшим двигателем, который направлял их в нужную точку на поверхности, будь то здание или промышленный сектор, и ящики, подлетая к поверхности, тут же умело прилипали к ней. Один из ящиков находился в видимой доступности, сброшенный уже ранее каким-то транспортом, и яхта, медленно передвигаясь поблизости, смогла развернуться так, чтобы увидеть его содержимое. Он был открыт. И оттуда стройным неестественным рядом выходили… — Серж благословенный! — выдохнула Калисса. – Это что, геты?! — Это снова Властелин! – перепугался Холланд, хватаясь за голову. – Надо срочно это снять! И срочно уходить! Калисса, прямой эфир! — Вот так, в халате?! — Какая разница, в чем! Хоть голая, даже больше внимание привлечем и просмотров! Передаешь экстренные новости, говоришь о том, что мы проводили расследование и наткнулись на начало захвата станции «Властелином 2»! — А что, если это не захват станции, а какие-то учения? – озадаченно спросил пилот. – Или это не «Властелин»? — К тому времени, как мы это узнаем, мы уже побьем все рекорды по рейтингам и нам будет плевать! – не смутился Холланд. – Ну что, где твой чертов дрон-оператор?! Маленький дрон тут же активировался и влетел в рубку. Калисса пригладила волосы, плотнее закрыла халат на груди, но потом, подумав, слегка раскрыла, и приготовилась к съемке. Дрон должен был охватить углом камеры и её саму, и происходящее в иллюминаторе. Но тут внезапно загорелся датчик отсутствия связи. — Что? Не может быть! – раздосадовано выдохнул Холланд. — Связь заглушена, — проговорил пилот. – И вот еще, пришла какая-то запись, — он её включил, и по рубке разнесся человеческий, но совершенно не эмоциональный голос: «Внимание! Всем судам поблизости станции Реновацио, получившим это сообщение, немедленно отойти от станции на расстояние не менее трехсот километров. Станция теперь под военным контролем Триумвирата Свободы. Отказ от выполнения данного требования будет расценен как акт агрессии, и вы будете уничтожены. У вас ровно три минуты для отхода. Внимание…» — Триумвират чего? – не понял пилот. Потом вдруг забеспокоился: — Защитные орудия на станции пришли в движение! Они наводятся на суда! Нужно срочно отходить! — Но как же репортаж? – не хотела Калисса упускать рейтинги. — Кажется, твоей аурой завладел туман страха, — проговорил Серж, входя в рубку с бокалом шампанского. – Советую срочно отходить, иначе наши ауры превратятся в космическую пыль. А мне нельзя умирать: я еще не всех наделил своей благодатью… — Они навелись на нас! – пилот указал на датчики, предупреждавшие красным. — Уходим! – перепугался Холланд. – Уходим! Летим быстрее на Землю! Но как только сядем, сразу же в эфир! Калисса, не снимай халат! Пусть все знают, что мы только что геройски покинули станцию и даже не успели одеться!..***
Дарма’Тим только что принял очередную дозу иммуномодулирующего препарата, уже зная, что от него будет тошнить и слегка кружиться голова. Его сын Ра’Тим уже сладко спал в пузыре, не подозревая, какие тяжелые мысли роятся в голове отца. Дарма не хотел умирать. Никто не хотел умирать. Но лишь единицы могли похвастаться, что их смерть была не напрасной, и Дарма собирался быть в этом числе. Даже несмотря на то, что препарат, который по контракту ему продолжали колоть, медленно убивал его иммунную систему – несмотря на это ничего не было зря. На основании полученных данных от изучения организма Дармы кварианские ученые смогут создать препарат следующего поколения, улучшить его, убрать недостатки. В кварианском обществе его уже считали героем. Пресса здесь, на Реновацио, не понимающая, что значит жертвовать одним ради блага всего народа, не вникающая в суть борьбы его народа и надежд, которые они испытывали, вернув себе Раннох, называла его и таких, как он, «жертвами неудачных испытаний». Другие, менее тактичные – «лабораторными жмутами». Но Дарма не был ни жертвой, ни жмутом. Он считал себя освободителем. Каждый укол препарата делал его слабее. Но все же не было ничего восхитительнее, чем смотреть на мир вокруг собственными глазами, не закрытыми стеклом шлема, и чувствовать собственными пальцами поверхность стола, кожей — мягкость больничной постели, а языком – кусочки настоящих фруктов, а не питательные смеси через трубки. Это стоило того. А еще его решение подарило ему Тали’Зору. И Ра’Тима. Так что он готов был считать, что его жизнь удалась и была прекрасной. Головокружение и тошнота от новой дозы не обошли его стороной и в этот раз. Поэтому, услышав странные звуки, Дарма сначала принял это за галлюцинацию. Лишь потом все внутри напряглось от страха: это были звуки войны, долгое время преследовавшие его в кошмарах. Он сразу, приложив все усилия, на которые был способен, слез с кровати и подошел к окнам своей большой палаты. Неподалеку в пузыре его сын видел какой-то приятный сон, отчего улыбался и тихо хихикал. Дарма нашел панель управления окнами и отключил затемнение стекол. Но тут же включил обратно, чтобы его не заметили. То, что он заметил за пару секунд, заставило его ринуться к дверям и заблокировать их. А потом и забаррикадировать с помощью стула, стола и всего, что попадалось под руку. От таких шумных действий его сын в пузыре проснулся и стал с удивленным любопытством наблюдать за действиями отца. Закончив с баррикадой, значительно ослабев, Дарма стал лихорадочно оглядываться и искать хоть какое-нибудь оружие. Но это была больничная палата, а не полигон для стрельбы! Ничего тут не было вообще, кроме обычных предметов обихода, отсутствовала даже вилка или ложка, поскольку еду всегда приносили и уносили медсестры. Взгляд Дармы упал на ванную комнату, он быстро добрался туда, пошарил руками в шкафах, ощутив при этом страшное головокружение. От таких действий тело молило об отдыхе. Оно вообще стало слабым и непослушным, а ведь раньше он был одним из лучших бойцов-кварианцев! Но с тех пор прошло уже много лет, и даже не время его подкосило, а мучительное желание помочь своему народу. Надо же было такому случиться, что именно тогда, когда ему только ввели препарат, на больницу нападают невесть откуда взявшиеся геты! Дарма на пару мгновений замер. Может, это всего лишь галлюцинация? От препарата? Эта мысль его поразила, поскольку очень напоминала правду. Вероятность такого была куда выше, чем то, что геты внезапно снова обрели единый разум, высадились на станцию и теперь стали нападать на больницу, убивая охранников и сгоняя гражданских куда-то! Дарма активировал свой простенький инструментрон, разрешенный в больнице, и попытался выйти с кем-то на связь. Но ничего. Глухо, одни помехи. Если это галлюцинация, почему связи не было? Ведь при захвате станции это было бы первое, что сделали бы геты. Значит, это все же правда. В шкафчиках ничего полезного не было, кроме уборочного дрона. Внезапно освещение вырубилось. Какие-то мгновения стоял полумрак, потом заработал автономный источник энергии в больнице, осветив лишь важные объекты, вроде ламп эвакуации или аппаратуры, и, конечно, пузыря. Но на сколько хватит этой энергии? И как ему быть с сыном, которого нельзя было перевозить без пузыря? Этот стерильный пузырь был слишком большой, он не мог быть перемещен. Однако в кабинете главного врача посольской больницы находилась мобильная медкапсула. Если уложить Ра’Тима туда, то Дарма мог бы сбежать с ним из больницы. Но для этого придется оставить сына одного, попробовать пробраться к кабинету, а ведь там повсюду геты. Не зная, что же делать, Дарма взял уборочного дрона, ныне отключенного от сети, потом добрался до закрытых окон, уже не внутренних, а внешних, за которыми обычно любил наблюдать за жизнью станции. Вид был не ахти, всего лишь тысячи летающих аэрокаров по гравишоссе, неподалеку располагалась магистраль, да и россыпь безликих башенок – и все же Дарма любил наслаждаться этим видом, мечтая, что когда-нибудь и на Раннохе они смогут отстроить свою цивилизацию заново. Сейчас этот вид мог многое подсказать, так что Дарма все же раскрыл окна и ужаснулся: на улицах станции начиналась паника. Жители, кто не успел закрыться в домах, бежали кто куда. Местами вспыхивали очаги перестрелок, где геты сталкивались с эсбээровцами. Невдалеке концентрация гетов была особенно сильной, и Дарма с оцепенением различил не только обычные модели, но и Праймов, и Разрушителей, и даже тяжелую технику. На секунду ему показалось, что геты действуют как-то странно, но думать над этим не было времени: Дарма, сев у пузыря, принялся стремительно разбирать уборочного дрона. Его сын, приложив ладони к стенкам пузыря, спросил: — Па-а-а-п, — спросил он, и специальный коммуникатор, усилив голос, вывел его сквозь пузырь. – Ты что делаешь? — Тихо! – приказал Дарма, быстро работая руками. От такой концентрации конечности заныли, тело покрылось дрожью, замерзло, ведь одет он был в один лишь больничный халат. – Пока тихо! Сын послушался. Кварианцы умели воспитывать детей так, что слово старшего было для них законом. В отличие от человеческих детей, которые иногда забредали в больницу с родителями и вместо послушания демонстрировали настоящие акты бешенства. Раскрыв корпус дрона, Дарма порылся в микросхемах и нашел нужное: это был небольшой блок питания, на тот случай, если дрон лишится подключения к общей сети, такими снабжали все модели. Но поскольку на станции никогда не было перебоев с освещением, блок должен быть полностью заряжен. Взяв его, Дарма быстро нашел и другие необходимые компоненты, разобрав попутно еще пару предметов скромного больничного обихода, и в итоге смастерил небольшой станнер. Сжал его в руках. В больнице стало тише, намного. Если раньше доносились звуки стрельбы и крики перепуганных посетителей, то сейчас слышались лишь отдаленные шаги гетов, не похожие ни на что другое, но Дарма слишком хорошо знал этот звук. Он много лет сражался с гетами еще до войны, в Вуали Персея, разведывая их перемещения по системе. И на войне, когда геты подчинялись Жнецам, до того, как Шепарду удалось примирить два народа. Но сегодня эти геты не хотели проявлять признаков дружбы! Зажав самодельный станнер, Дарма дал сыну знак молчать и приблизился к двери. — Я найду капсулу, — проговорил он сыну тихо. – Жди тут, и ни звука! Я обязательно вернусь! Ра’Тим, испуганно вытаращив глаза, все же кивнул. Да и деваться ему все равно было некуда, пузырь из стерильного барьера защищал его сына от всех вредных бактерий, но и мог поглотить случайные выстрелы. Однако это было и защитой, и препятствием одновременно. Куда проще было бы зажать Ра’Тима под мышку и убежать. Но сейчас придется искать капсулу. Дарма прислушался. Шаги отдалялись. Тогда он начал потихоньку и очень тихо убирать свои же баррикады, чтобы сделать небольшую щель и выйти за дверь, но так, чтобы часть баррикад все же преграждала путь в палату. Однако тут он услышал звук шагов. Очень близко. Сообразив, кто направляется в эту сторону, прекратил работу, закрыл плотно дверь и спрятался неподалеку. К его ужасу, геты начали обыскивать помещения, когда увели всех гражданских. В соседней палате кто-то открыл дверь, звук шагов. Геты осмотрели палату, никого не нашли и вышли. Очередь пришла за той, где прятался Дарма с сыном. Столкновение было неизбежно, и Дарма, зажав станнер, призвал свитки предков, чтобы они помогли ему. Возможно, ему удастся разрядом ненадолго отрубить одного гета, или отвлечь его, забрать его импульсную винтовку и убить второго и всех, кто окажется рядом. Шансы были минимальны, он даже не был уверен, что его ослабевшим рукам удастся удержать тяжелую винтовку так долго, чтобы убить всех гетов, но он не сдастся. Иначе его сын погибнет, и Тали навсегда возненавидит его! Геты, столкнувшись с препятствием, начали выламывать дверь и баррикады. Дарма, дав сыну знак молчать и свернуться как можно сильнее и ниже, чтобы его сразу не заметили, спрятался за баррикадой, так, чтобы вошедший гет его не заметил сразу. Гет сильным ударом выломал себе проход, Ра’Тим от неожиданности вскрикнул, привлекая его внимание, и Дарма, зайдя сбоку, сразу же приложил станнер к высокой платформе, надеясь не то чтобы отключить гета – хотя бы вызвать его замешательство. Но сил все-таки было мало, да и разряд почти детский, так что, среагировав и оттолкнув его, гет, которому это почти не причинило вреда, лишь оцарапало щит, тут же поднял оружие. — Стой! – воскликнул Дарма, закрывая собой пузырь и поднимая руки. – Мы сдаемся! Мы всего лишь пациенты, мы не представляем угрозы! Гет с винтовкой, совсем не импульсной, какими они пользовались раньше, а военного образца Альянса, какое-то время оценивал услышанное. Потом неожиданно включилась какая-то запись с человеческим голосом: «Внимание! Идет операция по обороне станции от преднамеренного захвата третьими лицами. Не сопротивляйтесь! Сложите оружие и пройдите за нами!» — Что? – Дарма совсем растерялся. Геты никогда не общались таким образом, для связи между собой они использовали собственную сеть, а с другими расами практически не поддерживали связи, но, даже если так и было, как рассказывала Тали о неком гете Легионе, с которым даже успела найти общий язык, они никогда не воспроизводили запись чужого голоса. «Внимание! Идет операция по обороне станции от преднамеренного захвата третьими лицами. Не сопротивляйтесь! Сложите оружие и пройдите за нами!» — повторилась запись, как если бы гет, проанализировав заданный Дармой вопрос, нашел единственное решение – повторить. «Пожалуйста, пройдите за этим гетом. Вы теперь в безопасности, если не будете оказывать сопротивление. Оказание сопротивления будет расцениваться как признание своей причастности к преднамеренному захвату станции третьими лицами», — началась новая запись. — Нет, мы не оказываем сопротивление! – поспешил убедить Дарма. – Но мы не можем пройти за вами! Мой ребенок в стерильном пузыре, его невозможно перемещать! А я не уйду без него, я не знаю, на сколько хватит энергии! Пожалуйста, позвольте мне взять переносную медкапсулу из кабинета главного врача, чтобы поместить туда сына! Гет очень долго оценивал эти слова. Потом снова включил запись: «Пожалуйста, пройдите за этим гетом. Вы теперь в безопасности, если не будете оказывать сопротивление. Оказание сопротивления будет расцениваться…». — Постойте! – заволновался Дарма, поскольку гет не понимал, что ему говорят. И это тоже было очень не похоже на тех гетов, которые ему встречались. Даже если один гет не понимал ситуации, он отправлял данные всей группе или своему ИИ, тот быстро анализировал и направлял возможные решения обратно. Сейчас же получалось, что геты серьезно отупели, чтобы не понимать, что говорит Дарма? — Я еще раз объясняю, — терпеливо начал он, не отходя от пузыря и держа руки на виду. – Мы не причиним вреда. Не оказываем сопротивление. Но не можем пройти с вами, так как этот пузырь не подлежит перемещению, а вынимать ребенка нельзя… «Пожалуйста, пройдите за этим гетом. Вы теперь в безопасности, если не будете оказывать сопротивление…» — снова активировалась запись, и Дарма, понимая, что забрел в тупиковую ситуацию, серьезно занервничал. Видя, что его требования не выполняются, гет включил другую запись: «Это было последнее предупреждение. Если вы не выполните наши требования в течение пяти секунд, я открываю огонь. Пять, четыре…» — Нет, я выполняю! – быстро заговорил Дарма, уже отчаянно решив, что сейчас бросится на гета и попробует выбить оружие. – Но у меня ребенок в пузыре!.. — Три. Два… Еще мгновение – и Дарма бы бросился прямо на гета, несмотря на то, что скорее всего его тут же бы убили. Однако в этот момент прозвучала чья-то команда: — Отставить, платформа группы 132! — и гет, получив приказ, сразу же опустил оружие и замер. Дарма ничего не понимал. Он увидел, как в проеме появился какой-то человек в форме Альянса. — Извините за эту недоработку, – сказал солдат, кажется, лейтенант, судя по отметкам на бронекостюме. – Я прикажу принести сюда капсулу. Потом вы и ребенок пройдете с нами. — Что… что происходит? – спросил Дарма пораженный больше не тем, что встретил гетов, а тем, что гет послушался приказа человека, который к тому же был в форме Альянса! – Что за захват станции? Кто захватывает: геты или вы? — Мы не захватчики, — строго отрезал тот. – Мы лишь осуществляем защиту, геты под нашим командованием. — Но… я ничего не понимаю. Вы же солдат Альянса, вы не должны… — Мы не захватываем станцию. Мы предотвращаем её захват. — Путем захвата? – удивился Дарма, и этот вопрос солдату не понравился. Он скорчил лицо под шлемом. — Слушайте, у меня нет для вас ответов. Знаю только, что на станции заговор, готовился бунт. Мы его предотвращаем. Мне приказали – я выполняю. — Кто приказал? Под чьим вы командованием? — Советницы от людей Риос. И адмирала Михайловича. Короче, капсулу принесут. Проследуете потом за моим солдатом. Мне некогда тут вам что-то объяснять, у меня повсюду эсбээровцы, замешанные в заговоре и не желающие подчиняться требованиям. Мы и так стараемся свести жертвы к минимуму, но каждому объяснять – время тратить. Уверен, скоро вам всем все объяснят. Платформа группы 132, осуществлять поиск гражданских. «Принято», — послушно отозвался гет чужим голосом и начал проверять помещение, которое уже в принципе не надо было проверять. Лейтенант покачал головой. — Они слегка туповаты еще, — поделился он очевидным наблюдением, а потом, кивнув Дарме, оставил с ним солдата и поспешил дальше. Как и было приказано, Дарму сопроводили в кабинет главного врача и позволили ему взять медкапсулу. Вскоре он подключил капсулу к пузырю, велел сыну залезать, а потом и усыпил его. Так его сын был в безопасности. Его с капсулой проводили к остальным. Все гражданские, врачи, посетители и пациенты, кто на койках, кто с подключенной аппаратурой – все были собраны в кучу и размещены в большой столовой. По пути Дарма заметил еще несколько гетов, они послушно выполняли команды солдат Альянса, и это было странно, поразительно и одновременно пугающе! Что вообще происходит? — Внимание всем! – лейтенант, с которым недавно говорил Дарма, взобрался повыше и привлек к себе общее внимание. – Я лейтенант Гонзалес. И вы в безопасности теперь…