***
Советник Виктус, стоя на мостике личного турианского крейсера «Честь Тарквина», с удовлетворением наблюдал, как его команда знакомится с материалом, выложенным Режиссером в Экстранет несколько часов назад. Это была очень хорошая речь, и Виктус был доволен. Коммандер Шепард, несмотря на свою сдержанную злость, пробивал, выковыривая из нутра каждого именно то, что отделяло любого бесстрашного воина от трусливого – страх. Шепард с проекции был готов жертвовать, сражаться до последнего, держать линии фронта. И герой просил о помощи, взывая к героизму каждого, кто был готов идти за ним. Что Вакариан, что доктор Т’Сони, что остальные – они говорили от души, их взгляды пробирали до дрожи, слова западали, вертелись в мыслях, вызывая вопросы к самому себе: достоин ли я? Смогу ли я? Разве я не должен? — Надеюсь, это хотя бы частично сработает, — проговорил адмирал Саяки рядом. – Хотя доблестному воину не нужно напоминание о том, что он должен быть воином. — Не все так просто, адмирал, — покачал головой Виктус. – Можно заставить воина сражаться только приказом, но это будет слабый воин, и он быстро погибнет. А можно дать воину понятную цель, сторону и чувство поиска справедливости и одухотворенности – и тогда один такой воин будет стоить десятка предыдущих, тех, что сражаются ради приказа. — Возможно. Но я сомневаюсь, что Коммандер Шепард способен вдохновлять. Лишь убивать, — упрямо заявил адмирал, поджав губы. Виктус тихо засмеялся. — Почему вы его так недолюбливаете, адмирал? Саяки недолго молчал, потом ответил: — Мой народ не любит ослушание. Не любит дерзость и хамство. Шепард – олицетворение всего, что не любит мой народ. Поэтому он мне никогда и не нравился. Но я не могу не видеть, насколько он эффективен. И куда эффективнее его образ, помогающий молодым солдатам служить доблестно и честно. Но сам Шепард откровенно ужасен, как офицер и человек. — Герои не обязаны быть святыми, — мудро рассудил Виктус. – Духи не позволят соврать: я никогда еще не встречал героя, который был бы святым. Святыми и безгрешными их делают истории, написанные в наших датападах. — Что передает матриарх Этита? — Этита связалась с Республиками после выхода заявления Шепарда. Как и далатресса Эшил. Но ответа пока от них нет, и не стоит ждать его скоро. Быть может, в ближайшие часы мы и узнаем. — Главное, их пережить. — Тут вы правы, — вздохнул Виктус. Потом набрал один из контактов. – Миз Брайсон… как расположились наши гости? Как они себя чувствуют? — Все в порядке, — заверила та отстраненным голосом. – Немного тесновато, но мы привыкли к тесным помещениям. И мы готовы. — Отлично, — одобрил такую солдатскую лаконичность Виктус. – Скоро мы начнем. Выждем лишь еще немного времени, чтобы полковник завершил свою часть. — Никогда бы не подумал, что я буду действовать в дуэте с криптом, — пробормотал Саяки. — Это меньшее, что должно вас беспокоить, адмирал. Как вы думаете, у нас есть шансы? Тот внезапно странно сложил свои небольшие ручки с аккуратными ногтями, всегда кажущимися Виктусу довольно забавными у людей, вместе и слегка поклонился в пустоту. Потом сказал: — Мои предки были самураями, бесстрашными воинами. Я осмелился считать себя самураем. А мы лучше умрем в сражении, чем сдадимся. — Мои предки были воинами много столетий, — ответил Виктус. – Я разделяю эту точку зрения. Главное, чтобы сражение вообще состоялось. Если крипт, который вам так не нравится, не сможет выполнить свою часть плана, мы проиграем, даже не начав наше сражение. А если Шепард, который не нравится вам сильнее, не сделает то, что должен, скоро мы потеряем свою воинскую честь, став всего лишь рабами… Уж лучше сразу погибнуть в сражении, не находите? Нам остается уповать лишь на то, чтобы чудо Окты случилось в очередной раз.***
— Как красиво, — проговорил Гаррус, глядя, как лучи солнца, соединившись с поверхностью воды, как будто закипели слегка, а потом разлились золотом по морю. – Столько воды. На Палавене меньше, но мой народ не очень любит плавать. — И поэтому ты решил взвалить на себя эту задачу, прямо за всех, хотя даже плавать не умеешь? – улыбнулась Хелли, подходя ближе и беря его за руку. Её прикосновение было теплым, почти родным, и Гаррус сразу же почувствовал себя намного лучше. — Иногда приходится делать то, что не нравится, — пожал он плечами. Солнце вдалеке стало стремительно прятаться за горизонтом, меняя яркое свечение на более темные тона. – Но ради этой минуты стоило рискнуть. Райз, довольная его словами, положила голову ему на плечо. Не достала, конечно, положив голову на предплечье, так как разница в росте, поначалу весьма мешавшая им вообще взаимодействовать и причинявшая некоторые неудобства, теперь казалась вполне нормальной и даже необходимой. Ведь Гаррусу было так приятно чувствовать себя сильным и почти непобедимым. Турианки, которые у него были, не давали ему этого чувства. Земная женщина же оказалась настолько потрясающим лекарством для его потерянной и почти опустошенной души, которую не могли заполнить даже приключения с Шепардом, что теперь, когда близился финал всего этого приключения, затеянного много месяцев назад, Гаррус испытывал почти сожалению и досаду. Ему очень бы хотелось снова вернуться на «Нормандию» и научиться еще чему-нибудь, чтобы женщина в его объятиях снова застонала. Её стоны он считал лучшей наградой за свои старания, значащие для него куда больше, нежели признание его боевых заслуг. Но и добиться их было непросто: различная физиология доставляла им поначалу массу неудобств и неловких моментов. Но, духи, сейчас он был рад, что когда-то вообще осмелился заговорить с ней. Потому что стоять в одиночестве и глядеть на уходящее Солнце, которое земляне считали когда-то божеством, было бы не так приятно. И чувствовал бы он себя явно по-другому. Путь на Землю подарил им несколько часов вместе, но закончился подозрительно быстро, как будто ВИ намеренно перенастроил курс. Вакариан хотел бы провернуть ту же авантюру с курсом, что сделал недавно Шепард, но у них у всех было назначено свое время для наступления. Орловский начинал раньше, потом должен был послать сигнал Курту – и начинали они. Этот землянин Курт был вообще не особо приятным типом с этой россыпью расхлябанности и заросшей волосами физиономией, но Шепард ему доверял. Значит, Вакариан тоже мог довериться, хотя сделать это было нелегко: такие типы людей ему не нравились. Отъявленные бандиты, прожжённые убийцы, не умевшие жить по-другому. Когда-то он отстреливал таких на Омеге, но времена давно изменились. И теперь Гаррус понимал, откуда в Шепарде выросло столько жестокости, хотя он мало рассказывал о прошлом, тем более о детстве. Это было закономерным последствием уличного, беспризорного существования в банде. Все же именно Курт помог им удачно приземлиться на Земле, дав «на лапу», как они это называли, какому-то диспетчеру, который вовремя закрыл глаза на мониторы и отключил сканеры, поскольку оружия и взрывчатки на борту хватало. Маленький док, куда они сели на острове Гуам, был грязным и бесконечно вонючим, но никакой таможни или охраны там не было. Местность, куда они прибыли, называлась как-то странно… — Хелли, как называется эта местность? – спросил он. – Снова забыл. — Локвуд-Террас, — ответила она и усмехнулась. – Сложное слово? — Ты не поверишь, какое сложное. Мой переводчик даже сначала принял его за случайный набор букв и символов. — Ты же турианец, — напомнила она. – Вы же все должны знать общегалактический. Это нам, людям, приходится вставлять в ухо имплантат, чтобы понимать, о чем вы все вообще говорите. Но я бы послушала твой родной язык, Гаррус. — Не стоит, — покачал он головой. Солнце скрылось уже больше, чем наполовину, и уже стало заметно, как почернела вода по бокам и небо затягивалось синевой. Где-то сбоку на горизонте зрело что-то мрачное и еще далекое, словно притаившийся кламутус, подкрадывающийся к жертве, чтобы проглотить кусок еще яркого светила. На голову сверху упали капли. – Это что, дождь? — Как по-туриански звучит «дождь»? – спросила она, не желая менять тему. — Не так красиво, как по-человечески. Ваша речь похожа на мурлыканье жмута по сравнению с нашей. — Ты просто не все языки слышал, — хохотнула она. – Ну ладно тебе, Гаррус, скажи что-нибудь приятное на турианском. Вакариан задумался. Потом выдал короткую фразу, которая прозвучала для него вполне красиво. Райз же сморщилась. — О боже, это ужасно звучит, уж прости, — с улыбкой проговорила она, оторвавшись от его плеча. – И что это означает? Переводчик ничего не выдал. — Это древняя турианская фраза, — уклонился от ответа Гаррус, соврав. – Я сам не знаю, что означает. Но что-то приятное. — Буду надеться на это… — Эй, вы! Ксенофилики! Курт уже едет!.. Вакариан предпочел не обращать внимание на то, как их назвали. Солнце уже совсем скрылось за горизонтом, и теперь по воде растекались последние лужи света, словно не желающие сдаваться, но с каждым мгновением превращающиеся в ничто. Стало темнеть, дождь забористо забарабанил сильнее. Пришлось подождать еще пару минут у лагеря, прежде чем на дороге наконец появился какой-то транспорт. Это были две большие грузовые машины, очень старые, напомнившие Гаррусу каких-то неведомых чудищ, выбравшихся из древней, очень древней пещеры. Он с недоумением смотрел на их приближение, гадая, что же они такое и почему нельзя было взять современные виды транспорта. — Ого, — оценила Райз, усмехнувшись. От дождя короткие волосы, суть нахождения которых у людей Вакариан так и не понял, кроме одной – их было очень приятно перебирать пальцами – слиплись и облепили её виски, и Гаррус не удержался и поправил их. Хелли с признательностью поблагодарила, но слегка смутилась. Интересно, почему? Вакариан обвел взглядом толпы нанятых Куртом и Шепардом вокруг людей. Это были все мужские особи, довольно непривлекательные, но очень грозные на вид. Их было в этом лагере около пятидесяти, они обосновались небольшими группами, но каждый, кто стоял неподалеку, смерил их недовольными взглядами – и тут Гаррус понял. Это на «Нормандии» их отношения, хоть и вызывали любопытство, воспринимались как нечто нормальное. Но на Земле, где впервые встретили другую расу лишь сорок лет назад, пришельцы все еще воспринимались с опаской и даже неприязнью. И несмотря на то, что после войны их количество на планете значительно возросло, в десятки раз, многие люди воспринимали их с недоверием, особенно в криминальных ячейках Земли. Это не «светила» и не космос, где люди вынуждены были понравиться остальным, чтобы их приняли. Это была их родная планета, где понравиться должны были ньюкомеры, и именно это Гаррус ощущал на своей шкуре во время работы под прикрытием на «Триест». И уж тем более люди с неприязнью реагировали, если видели межрасовые отношения. Каждый из этих самцов наверняка спросил у себя, почему эта женщина выбрала какого-то турианца, ничего не понимающего в их физиологии, а не здорового, крепкого человеческого самца. Шепард, конечно, не облегчал задачу, поручив Курту нанимать только людей. Зачем он это сделал? Гаррус молча наблюдал, как транспорт, осторожно передвигая колесами, издавал странный звук двигателя, приближаясь к их лагерю. — Люди давно отказались уже от таких двигателей, — пояснила Хелли. – Когда мы открыли эффект массы, топливо, на котором работают эти двигатели, перестало быть таким уж ценным. Гораздо легче и дешевле было производить новые двигатели на эффекте массы, чем продавать эти. Но такие проще не засветить. — Духи, я как будто увидел протеанские артефакты, и те не такие древние, — усмехнулся Гаррус, в то время как два первобытных монстра добрались до лагеря и остановились. Из трубы сзади шел черный пар, который тут же прекратился, стоило двигателям заглохнуть. В кабине одного из них сидел сам Курт. Он быстро вылез и спрыгнул на поверхность земли. Широко улыбнулся. Растущие на его голове и лице лохматые волосы были грязными и запутанными и быстро промокли под мелким моросящим дождем. Откровенно говоря, Гаррусу было не особо комфортно под этими каплями, он, как и всякий турианец, не любил воду. Но он видел, что никому из землян это не причиняет никакого беспокойства, так что и сам делал вид, что все в порядке. — Ну вот и мы! – объявил Курт. – Эй, птеродактиль, как у вас тут дела? — Все отлично, — Хелли уже объяснила, что на это прозвище не стоит обижаться. А потом показала этих самых птеродактилей, и Вакариан понял, что они даже милые. – Ты привез груз? — Конечно, идите сюда и сами зацените, — Курт обошел транспорт с задней стороны и открыл кузов. Там зажегся свет и обнажил взору большой ящик. – Внутрь загляни, она красавица! Гаррус залез внутрь и сделал, как предложили. И действительно: в ящике, почти что робко, лежала конструкция размером с человеческий локоть, вставленная в предохранительную оболочку, увеличившую размер лишь раза в два. Бомба Вишнёва. Тут материализовался и сам доктор, который все это время прятался в палатке от непогоды. Он тоже взобрался и посмотрел на свое творение, улыбнулся и потер руки. — Охо-хо, она такая же, как будто я вчера её дома оставил! — Ну а как, — хмыкнул Курт деловито. – Малыш Джонни перевез её сюда, а потом приказал спрятать, что я и сделал. Хранил бдительно и аккуратно. — Она точно не активна? – уточнил Гаррус, наблюдая, как Вишнёв гладит бомбу по металлическому корпусу и проверяет её состояние с помощью инструментрона. При этом он издавал такие звуки, как и в палатке совсем недавно, как если бы перед ним было не оружие массового поражения, а самая настоящая красотка из плоти и крови. — Да, с моей деткой все в порядке, — похлопал он её по корпусу. – Она все еще ждет, когда папочка её активирует и подарит ей мощный оргазм. Была бы активной, от такой тряски его давно бы испытала. — Фу, — фыркнула Хелли, с отвращением покачав головой. Вишнёв ей вообще не нравился, да он мало кому нравился. — Хорошо, — сказал Вакариан. – Тогда грузим её на суда. И отбываем. Он снова спрыгнул на землю, ощутив, как поверхность планеты размякла от этого мелкого дождя. — Сколько понадобится времени, чтобы прибыть на точку? — Четыре часа. — Тогда начинаем, — приказал Гаррус, которого Шепард оставил руководить операцией. Слава духам, Курт воспринял это вполне нормально. По крайней мере, он кивнул головой и передал приказ своим людям. Возможно, его спокойствие по этому поводу объяснялось как раз тем, что «Малыш Джонни» дал такой приказ. Даже Гаррус, считая Шепарда лучшим другом, старался не называть его по имени, и уж тем более в такой форме. Очевидно, это было привилегией лишь Курта, и Шепард ничего с этим решил не делать. Тут внезапно раздался какой-то пораженный вдох ужаса, и Гаррус повернулся к Райз. В ту самую минуту, когда она выхватила пистолет и тут же выстрелила. Нечто впереди, во что она целилась, резко ушло в сторону, так быстро, что Вакариан сразу же понял и перехватил её руки, сжимающие оружие. — Хелли! В лагере все всколыхнулись, схватившись за оружие. Уже здорово стемнело, и многие не видели, что произошло. Курт быстро всех успокоил, прокричав, что это ложная тревога и всем надо заткнуться. Гаррус быстрым движением, но так, чтоб не причинить боль, опустил руки Райз вниз. — Какого… — Райз пораженно выдохнула, глядя, как, убедившись в отсутствии угрозы, к ним снова стала приближаться знакомая фигура. Она подняла демонстративно руки, и на её лице расплылась широкая, наглая усмешка. — О, а вот и мой маленький сексуальный Спектр, — рассмеялся киборг, приблизившись, но остановившись в паре шагов. Гаррус быстро оценил его внешний вид: он выглядел здоровым и полным сил, был облачен в бронекостюм последнего поколения, который он явно не купил, а просто забрал, так как на некоторых пластинах были еще свежие царапины. Лицо было таким же хитрым и самоуверенным, каким и запомнил Вакариан. — Все в порядке, Хелли, — проговорил Гаррус. – Он с нами. — С нами? Что? – широко вытаращила она глаза. – Да ты знаешь, кто это, Гаррус?! — Знаю, — все еще держа её руки внизу, ответил он. – И он с нами. Шепард нанял его, чтобы он помог нам проникнуть на станцию. — Нижний уровень, станция «Триест», убедиться, что вы, неудачники, пронесете туда бомбу, — нагло улыбнулся Мас’Ани, довольный произведенным эффектом. – Хелли, крошка, вот мы и встретились лицом к лицу. Ты так долго пыталась меня поймать, что я даже начал скучать, гадая, куда же ты пропала в последние недели. Но теперь вижу: трахалась с турианцем. Могла бы и меня попросить, я точно сделал бы все лучше. Если хочешь, могу тебе это хоть сейчас доказать. — Тронешь её, и я тебе хребет вырву, несмотря на нашу сделку, — угрожающе проговорил Гаррус, а Мас’Ани сделал какой-то насмешливый жест рукой. — Расслабься, турианец, — ответил он. – Не хочу похерить всю работу раньше, чем ты её вообще начнешь. Тогда святой Шепард мне не заплатит. — Гаррус, его нельзя брать! Коммандер что, совсем спятил? – все-таки убрав оружие, но напряженно и нервно сжимая кулаки, спросила Райз. – Это же убийца! И маньяк! — Посмотри вокруг, дорогуша, — фыркнул тот. – Думаешь, тут есть кто-то из святош? — Он перебил кучу народа! — Как и я, Хелли, — напомнил осторожно Вакариан. – Он просто еще один человек, которого мы наняли. — Он не человек! — Если у меня человеческий член, значит, я – человек, — усмехнулся тот. – Могу показать, если хочешь, чтоб ты успокоилась. Райз перевела дыхание. Вакариан, который и сам был не в восторге от этой идеи Шепарда, решил все же пистолет далеко не убирать и не расслабляться поблизости от этого существа, которое и человеком трудно было назвать. Но чего скрывать: Мас’Ани был киллером, и это была его основная работа. Пока Шепард платил ему, заключив эту сделку, он был союзником. — Значит, просто работа? – уточнила Хелли недоверчиво. – Никакой отсебятины? — Если только совсем чуть-чуть, — пожал он плечами. В сгущающейся темноте его кожа стала слегка, немного светиться, и это лишний раз напоминало, что никакой он не человек. – Хочу убить Риос. — Убить? А как насчет честного суда? — Ты собралась взорвать бомбу во впадине, крошка Хелли, — напомнил он. – О каком суде вообще может идти речь? — Зачем тебе Риос? — Она пыталась меня убить. — Я тоже пытался тебя убить, — хмуро напомнил Вакариан. – Это станет помехой? — Нет, тут у меня личная неприязнь, — пояснил тот холодно. – Я хотел тебя убить, ты хотел меня убить, потом я спас ваши шкуры в том морге, помнишь? Все просто и честно. С Риос все по-другому. Она напала первая, хотя я пытался заключить с ней мир, чтоб она отвалила. Она не послушалась и здорово меня разозлила, а её эти религиозные идиоты едва меня не прикончили. Теперь это очень личное. — Значит, это ты убил тех сектантов? – спросила Райз. — Конечно, — улыбнулся Мас’Ани. — Ты вырвал им конечности. — Красиво получилось. — Это ты сдал Риос то, что Шепард не клон? – спросил Вакариан. — Конечно, – повторил он, и Гаррус почувствовал тихую ярость. — Но не волнуйся, турианец: сделка есть сделка. И твой герой это понимает, как никто другой. Он меня нанял, заплатил – я весь в вашем распоряжении. Мне плевать, что вы хотите сделать и зачем. Я всего лишь наемный убийца, который сегодня играет роль вашего счастливого билета. Так что хватит трепаться, тот лохматый парень уже зовет нас. С этими словами он спокойно зашагал мимо, но потом остановился и повернулся с хитрой, почти развратной ухмылкой: — Кстати… Как там Хейси? Надеюсь, с ней все в порядке? — Все в порядке, — заверил Гаррус. — А с её глазами? – задал он странный вопрос. – Недавно нашел похожие. Пришлось вырвать, чтоб Хейси не утратила свою уникальность. Теперь я буду считать это делом своей чести – вырывать такие глаза. Рассмеявшись, он зашагал дальше. Райз проводила его хмурым взглядом. — Ему нельзя доверять, — проговорила она. — Может, оно и так, — согласился Вакариан. – Но он прав: сделка есть сделка. И его присутствие здорово повышает наши шансы, Хелли. Если он хочет убить Риос по личным причинам, пусть это сделает. — Он – монстр, Гаррус. Убийца. — Повторю его слова, Хелли: оглянись, — хмуро ответил Гаррус, беря её за руку и пожимая её. Её кулак в его ладони показался ему необычайно хрупким. – Мы все здесь убийцы. Даже ты. Она тяжело вздохнула, вспоминая базу пиратов на Луне-15. Но Вакариан не собирался её обижать или упрекать. Он обнял её одной рукой и прикоснулся к её голове ртом. Целоваться турианцы не умели из-за банального отсутствия губ, как у людей. Но у них были другие достоинства, которые он собирался ей продемонстрировать. Например, храбрость. И сегодня это качество понадобится ему сполна. — Идем. Пора отбывать.***
Кресло действительно было невероятно удобным и комфортным. Тело, сидящее в нем, так и просило сделать следующий шаг к покою – уснуть. По мнению Картер, такого быть на мостике не должно. Никакого внешнего комфорта. Никаких атрибутов комфорта. Только аскетичная и военная обстановка. Но владелец тяжелого крейсера «Синяя стрела» так явно не считал, обставив мостик так, словно это был номер в отеле. Тут был и удобный стол с кальяном, и мягкое кресло, и даже покерные фишки. Теперь, правда, кресел было два. Как Ниро и обещал, он приказал притащить на мостик второе, и Картер не удержавшись, все же села в принесенный аксессуар запретного удобства. И сразу же ощутила этот расслабляющий, почти подкупающий комфорт, который, скорее, служил против сосредоточенности и концентрации, нежели помогал. А еще пахло свежими цветами, совсем не ароматизаторами, а именно цветами. Оставаясь собой и все еще не теряя попытки завоевать её благосклонность, Ниро приказал притащить на мостик и цветы. Откуда он их брал в космосе, для Алекс оставалось загадкой. Может, где-то на большом корабле была оранжерея. Хорошо еще, что вся мебель на мостике автоматически крепилась к поверхностям при объявлении тревоги. Корабль, к слову, Алекс очень нравился. Он был новым, чистым и почти что походил на какой-нибудь корабль Альянса, если бы не общее расслабленное настроение большой команды и эти синие стрелы вокруг. На этом пункте у странного парня Ниро была своя заморочка. Несмотря на то, что Картер осуждала и не понимала такой обстановки на корабле, не наслаждаться ею было бы грехом, как и не втягивать этот потрясающий запах, навевающий ностальгию. Когда-то так пахли сады на Ахиллесе, колонии, где она выросла. Пока там не стало пахнуть горящими домами и смертью, когда на колонию напали пираты. Стандартная история в отдаленных районах галактики, почти уже привычная. Но для Алекс стандартность этой истории была трагедией, о которой она не любила вспоминать. Однако запах цветов не вызывал сожаления или боль – только приятную ностальгию по навсегда ушедшим временам. Она даже закрыла глаза и втянула в ноздри запах сильнее. — Вижу, тебе нравится, — послышался голос, и она сразу же открыла глаза, досадуя, что её застали за этим занятием. Ниро в какой-то невозможно цветастой рубашке и темных брюках, с зачесанными и слегка приподнятыми волосами, поднимался на мостик, держа в руках две кружки крепкого… чая? Обаятельно улыбнувшись, он подошел ближе и протянул одну кружку ей. — Что это? – подозрительно спросила Алекс, принимая напиток и ощутив приятный вкус. — Не беспокойся, воительница, здесь ни капли алкоголя, отравы или чего еще. Только вкусный чай. А еще моя безграничная забота о том, чтобы твое горло не пересохло и тебя не мучила жажда. Ах да, еще и это… Ниро, поставив свою кружку на стол, извлек из какого-то ящика большой плед и, даже не спросив разрешения, прикрыл им Картер, словно она находилась не на мостике корабля, а где-нибудь во дворе летнего домика, где мягкий ветер теребил волосы, а запах леса навевал покой и умиротворение. Первым порывом было отказать. Но немного подумав, Картер все же попробовала. Она не привыкла, чтобы за ней вообще ухаживали, делали какие-то комплименты, дарили цветы, приносили чай и прочее. Всегда относилась к этой женской потребности во внимании снисходительно, ведь она росла в тяжелых условиях колонии, привыкла полагаться только на свои силы, быть бойцом всегда, в любую минуту. Поэтому это странное отношение со стороны какого-то самонадеянного мужчины в ужасной разноцветной рубашке ей было непривычно, но, чего говорить, почти приятно. На удивление, вкус чая был не приторно сладким, а даже горьковатым, с перчинкой. — Неплохо, — сказала она, и он с благодарностью кивнул. — Как тебе твое старпомовское кресло? – спросил он. – Нравится? — Очень. Но по мне, это лишь мешает думать стратегически. А если уж начнется бой и сильная тряска, даже думать страшно, что станется со всем этим и командой, оказавшейся поблизости. — Вот поэтому я и не думаю, — хохотнул он. – К тому же, до прибытия на место моей великой славы еще целых четыре часа. Перед самым выходом со сверхсветовой мой помощник уберет всю эту мишуру. А кресло и стол все равно прикручены. Но если вдруг я погибну когда-нибудь от покерной фишки, врезавшейся мне в лоб при перегрузке – я буду почти счастлив. Лучшая смерть для такого парня, как я. Картер смерила его любопытным взглядом. Как бы он ни раздражал её этим вызывающим и наглым поведением, определенные обаяние и стиль ему были присущи. Он был наемником до мозга костей, привыкшим жить одним днем. И даже часом, например, таким, как этот. Жил на широкую ногу, сознавая, что судьба наемников очень коротка и непредсказуема. Полный антипод Шепарду, который не умел веселиться от слова совсем. И несмотря на то, что Картер было все еще неприятно и больно внутри осознавать, что с Джоном все закончилось слишком быстро, а её чувства все еще не угасли – она просто спрятала их подальше, обстановка вокруг и даже компания ей внезапно показались вполне подходящими для того, кто, быть может, скоро погибнет. Она не была полна иллюзий собственной неуязвимости и необходимости для этой галактики: в учебке «N7» из солдата сразу же выбивали эту дурь. Так что случиться могло все, что угодно, вплоть до того, что вскоре эти прекрасные вещи и цветы вокруг разлетятся на миллионы молекул. — Откуда, кстати, у тебя столько цветов? Он ответил, пожав плечами: — У меня тут целая оранжерея. И свой садовник. — И зачем такому наемнику, как ты, живые цветы на корабле? Он снова пожал плечами и, раздумывая над ответом, выпил половину своего чая, глядя на разворачивающееся представление из сине-голубоватого свечения за большим иллюминатором впереди. Потом повел свободной рукой. — Создавать уют, конечно. — Ну да. Наверняка, чтобы кадрить дамочек в глубоком космосе. — И это тоже, — не стал скрывать он. – Тебе же нравятся цветы. Значит, частично работает, — он закрыл глаза и с деланным видом втянул в ноздри воздух, повторив её недавнее, неожиданно застуканное поведение. Картер недовольно фыркнула. Он её все-таки раздражал больше, чем интриговал. Хотя в обаянии и юморе ему не откажешь. Ну еще и в находчивости, ведь она никогда не согласилась бы так быстро потанцевать с ним. Но стоило ему вежливо и почти шутливо пригрозить, что он даст Шепарду лишь столько крейсеров, сколько танцев она с ним исполнит, пришлось уступить. Даже угрожал он обаятельно. Картер невольно вспомнила, что не танцевала вообще слишком давно. Со школьной поры, когда Стиви Макгивен осмелился пригласить её на медленный танец. И очень давно никто не дарил ей цветы и не приносил чая. Шепард вообще не умел ничего подобного, поскольку воспринимал их связь, как выхлоп негативной энергии и стресса, или же временно скрашивал собственное одиночество, слишком занятый тем, чтобы вообще спросить, как это воспринимала она сама. А потом, когда появилась Криз, все вообще сошло на нет. Картер с самого начала понимала, что это все, точка, хотя чувства не спрашивали её мнения. Сейчас, сидя в мягком удобном кресле под пледом и попивая чай в компании очень непохожего на всех знакомых ей мужчин парня, она даже испытывала облегчение, что не приходится наблюдать за тем, как Шепард теряет голову от своей Криз. Алекс уже давно поставила перед собой задачу стать его молчаливой совестью, как когда-то поясняла и Райз, но сейчас… Сейчас она не хотела быть ничьей совестью. Просто Александрой Картер, у которой есть задача. И целых четыре часа свободного времени до прибытия, чтобы насладиться только своими мыслями и целями, а не чьими-то чужими. Эта ссылка, в которую её отправили по вполне объективным причинам, но все же воспринимающаяся как ссылка, внезапно ей даже понравилась. Ниро долго молчал, что, как поняла Алекс, для него было почти непривычным, раздумывая над чем-то. Потом наконец сказал: — Можно сказать, что я почти в раю. Мягкое кресло, вкусный чай, прекрасная собеседница и красивый вид, — он указал рукой на иллюминатор. — Но кое-чего все равно не хватает. — И чего же? – спросила она, чтобы просто поддержать беседу. — Знаешь, — медленно начал он, покачав головой. – Будь у меня еще время, я бы обязательно пригласил тебя на свидание. Нанял бы каких-нибудь музыкантов, мой повар приготовил бы что-нибудь восхитительное, я бы зажег проекцию какой-нибудь романтичной звезды и дал бы тебе выбрать песню, которая тебе нравится. Но времени слишком мало осталось, чтобы осуществить все задуманное. Быть может, позже, когда мы разгромим флот «зомби» и заслужим славу великих пиратов, прикрывших задницу святому герою Шепарду… — он вытянул руку вперед, как если бы писал ею заголовок какой-нибудь статьи. На его губы легла мечтательная улыбка. Потом он повернулся к ней и почти нагло продолжил: — Но я вынужден быть нахальным, старпом Картер, потому что через четыре часа, возможно, кто-нибудь из нас умрет. Космос не прощает тех, кто слишком долго думает. И учит всегда задавать вопрос и испытывать судьбу, здесь и сейчас. Поэтому, пока я еще жив, я спрошу прямо, прекрасная Александра Картер… Картер, не совсем понимая, к чему он клонит, прищурила глаза и смерила его подозрительным взглядом, почувствовав какое-то неудобство в мягком, восхитительном кресле. — …Не хочешь ли ты познать напоследок со мной прелести и сладости телесного контакта между двумя ищущими бессмертной славы героями на моей очень удобной, уже покрытой лепестками роз кровати? – вдруг нагло спросил он и улыбнулся. – Как в фильме про Бласто, где он предлагает это прекрасной азари и предается любви перед финальным боем. Я, конечно, не Бласто и у меня нет столько щупалец, но могу быть очень нежным. Картер показалось, что она ослышалась. Такую почти обаятельную наглость она встречала впервые, и её вспыхнувшее тут же желание ему врезать, да так, чтоб перестал с такой навязчивостью пялиться на неё, словно испытывая судьбу и заигрывая с драконом в пещере, как-то быстро сменилось обычным возмущением. Щеки против воли все же слегка покраснели – такого ей никогда не предлагали так прямо и так… почти красиво. — Я не смотрю фильмы с Бласто, — соврала она тихо, все еще не зная, врезать ему или все же подождать. — Очень советую, — усмехнулся он, и не думая смущаться. – Учат многим вещам: например, жить здесь и сейчас и не оглядываться на прошлое. — Я не оглядываюсь на прошлое, — возразила она, почти процедив это сквозь зубы. — Все вояки так думают, — ответил он, не отрывая светло-голубых и почти дерзких глаз от неё, в которых мелькали испытывающие её бесы. – Но каждый раз, когда надо принять решение, всегда думают о прошлом и будущем: как это решение повлияет на судьбу, как они могли выполнить тот или иной приказ. А думать надо здесь и сейчас: не зря же я окружил себя повсюду вещами, которые так люблю. Сейчас я есть, а завтра меня нет. Поэтому лучше я буду наслаждаться тем, что мне нравится, сейчас. А ты мне нравишься, прекрасная Александра Картер, но время слишком скоротечно, поэтому уж извини меня за эту наглость – но я решил рискнуть. — Нет, — выдавила она твердо. – Я не собираюсь делать ничего подобного. — Печально, — покачал он головой, расстроившись, но принимая этот ответ. Потом откинулся в кресле. Уставился на свечение впереди, потом поднялся. — Тогда мне остается лишь пересматривать любимые моменты Бласто в одиночестве на своей холодной постели, — улыбнулся он снова с легкой грустью. – И надеяться, что у меня еще будет шанс на то свидание, которое я запланировал, когда все это закончится. С этими словами он стал спускаться с мостика. Провожая его взглядом, Картер возмущенно выругалась. Нет. Еще чего. Кем он себя возомнил? Думает, что вот так можно заслужить расположение женщины? Подумаешь, четыре часа осталось до битвы. Это не дает таким наглецам право говорить так прямо и предлагать секс в таком ключе. Или это черта такого безумного и идиотского характера жизни одним днем? Стиви Макгивен тоже в школе надеялся на поцелуй и даже что-то большее. Она, помнится, его отшила, врезав по челюсти и убежав. Её жених на Ахиллесе погиб еще до того, как они вообще успели побыть вместе. Накануне Алекс ему тоже отказала. Были еще и другие, которые пытались вытащить её на свидания или какие-то встречи, но она не совсем понимала, о чем даже с ними разговаривать. Были и случайные связи, когда она ощущала себя одинокой и пустой, но тогда она сама выступала инициатором, просто желая удовлетворить свое тело и мысли, но она быстро забывала эти лица. А еще был Шепард, который заставил почувствовать её себя почти нужной, а потом – ненужной одновременно. Но чтоб ей предлагали такое с таким обаянием и почти вежливостью – так никогда. Свечение за иллюминатором начало весело ей подмигивать. Стиви Макгивен погиб на войне со Жнецами. Как и её жених, еще раньше. Как и парень, пригласивший её на свидание в тот день, когда Сарен напал на Цитадель. Второй встречи, на которую она все же надеялась тогда, поскольку он ей понравился, так и не случилось. Картер сморщилась, принимая непривычное для себя решение. Потом поставила кружку на стол, откинула плед в сторону и нашла глазами Ниро. Тот и не думал никуда уходить, а стоял внизу и поглядывал на мостик. Увидев, что она приблизилась к перилам и сложила руки на груди, как бы все еще не желая признавать эту наглую прямоту, широко улыбнулся. Вместо слов она принялась быстро спускаться вниз, надеясь, что её капитуляция останется не слишком замеченной для команды. Но к её облегчению, никто не обращал на них особого внимания. — Хорошо, — тихо сказала она, подойдя ближе. – Но, если прокомментируешь это сейчас каким-то наглым образом, я тебе врежу. — И не подумаю, — его глаза почти засветились от предвкушения. – Я буду очень вежлив. Пойдем, прекрасная Александра Картер. Он протянул ей руку, и Алекс, еще слегка поколебавшись, все же приняла этот жест. Была не была.***
— Через час мы выходим со сверхсветовой в системе Пси Тофета, у Деспойны, — громко уведомил всех собравшихся в БИЦе Шепард, хотя прекрасно понимал, что каждый уже это знал. – И начинаем, когда весь флот будет на месте. По моему приказу Джефф, — он посмотрел на Джокера, который сидел в инвалидном кресле и выглядел слегка бледным, — поведет «Нормандию» к планете. Там СУЗИ просканирует водное пространство и найдет место для высадки. Дальше мы разделимся. Вы будете действовать в одиночку, как и мы внизу. Связь будет отключена, иначе наш сигнал быстро запеленгуют и найдут место высадки. Такое случиться не должно как можно дольше. Твоя задача, Джокер, не допустить, чтобы противник высадил десант поблизости, но сдерживать их постоянно все равно не получится, так что Боц, Грант, Аленко: по прибытию закрепляем позиции, только после этого собираем груз. Это понятно? — Так точно, сэр, — ответил за всех Боц, выглядящий крайне сосредоточенным. — У вас сорок минут на последние приготовления, — снова повторил Джон. Потом замолчал ненадолго. – Каждый знает свои роли и все детали плана. Вы все знаете, мне плохо даются речи, не написанные Виктусом. И мне нет нужды как-то вдохновлять вас, вы все уже не новички и не раз проходили со мной самое пекло. Мне остается лишь пожелать каждому удачи. И это, — Шепард молча выпрямился и отсалютовал. Все, кто из Альянса: Аленко, Боц, Трейнор, Доннели, Кортез, Риордан и Джефф в коляске ответили тем же, даже Грант, тихо засмеявшись, поскольку этот обычай землян явно казался ему крайне забавным, тоже изобразил нечто подобное. Явик, как-то странно сложив руки, поклонился. Лишь Лиара, никогда не состоящая в армии, кивнула, а Киррахе снова благословил всех, желая "проклюнувшихся яиц". Хестром же молча замерла. Ни её работа в «светилах», ни тайная работа в «Цербере» не поощряли этой атрибутики Альянса и военных. Вместо этого Хейс непроизвольно потянулась рукой к своему жетону на груди, висевшему поверх экипировки, и крепко его сжала, что, кажется, не осталось для Шепарда незамеченным. Он посмотрел на нее с нежностью, которую, конечно, быстро скрыл, убрав руку и расслабив позу. — На этом все. Через сорок минут всем, кто спускается на планету, быть в ангаре в полной готовности. Свободны. Хестром, уже будучи в бронекостюме, надеялась, что у неё еще будет хотя бы минутка, чтобы переброситься с Шепардом парой слов. Несмотря на то, что они сделали уже это и не только это в его каюте, ей все равно было мало, недостаточно, крайне мизерно. Она действительно вдруг обнаружила себя зависимой от него, словно от какого-то наркотика, дающего ощущение безопасности и безграничного счастья – и это её пугало в разрезе предстоящей операции, ведь то, что он планировал, казалось ей крайним проявлением безумства. Утешала лишь слабая мысль, что он такое уже проделывал раньше. Она помогла Риордан направить кресло Джеффа в рубку, отчего он выглядел и вел себя крайне раздраженно. Почти не шутил. Смерть Веги, которую сама Хейс уже приняла, для него была еще ужасающей новостью. И даже если он уже знал об этом, когда его поместили в капсулу, у него не было времени для осмысления: Криз вывела его из лечебной комы всего два часа назад. За это время он полностью пришел в себя, по крайней мере, физические показатели были стабильны, а вот его чувства… Но времени говорить и лечить его душевные раны не было. Потом, когда все закончится, ему предстоит долгий путь реабилитации и курсы у мозгоправов, чтобы принять и тот факт, что его летная карьера навсегда закончена, что он вряд ли сможет когда-нибудь ходить вообще, и тот, что его действия тоже повлекли за собой смерть хорошего друга. И все же он должен быть сейчас собранным, ведь от его действий зависела судьба «Нормандии». Шепард оставлял фрегат СУЗИ, решив довериться её логичному и отстраненному взгляду на вещи, но приказ он дал ей ясный: прислушиваться к рекомендациям команды и особенно – к словам пилота, который должен был сделать почти невозможное, в очередной раз. — Грант! – позвала Хестром крогана, чтобы он помог усадить Джокера в кресло пилота и пристегнуть его. Джефф молча стерпел это унижение беспомощностью, сознавая, какая ответственность на его плечах. Когда они придали ему удобное положение, Риордан запустила все системы так, чтобы он мог дотянуться до них руками. Она еле сдерживала слезы, наблюдая за тем, как его пересаживали, и Хестром пришлось строго шикнуть на девчонку, чтобы она взяла себя в руки. Чего уж точно Джеффу сейчас не нужно было – так это жалости и сочувствия. Он готовился к войне на своей территории и должен был думать только об этом. Риордан сразу же исправилась, приведя глаза в порядок, чтобы Джокер этого не заметил. — Я сделаю тебе еще один укол, — предупредила Хейс, доставая шприц. – Стимулятор. — Валяй, Криз, — усмехнулся Джефф с нехорошим горьким оттенком. – Думаешь, это поднимет меня на ноги и заставит запрыгать от восторга? — Черный юмор – это хорошо, — улыбнулась она мягко, вводя ему препарат. – Ты, конечно, не сможешь прыгать, но это даст тебе заряд энергии снова продемонстрировать, какой ты ас, Джефф. — Спасибо. А я думал, это уже все знают. — Не лишний раз напомнить. Как ты себя чувствуешь? — Все отлично, — в этот момент в рубке появился Шепард. Быстро оценив состояние пилота, он спросил: — Джефф, справишься? Ты нам нужен. — Без проблем, Шепард, — ответил тот, совсем не соблюдая устав. Его вообще перестали соблюдать в последние часы. Команда «Нормандии» сильно урезалась, и теперь ощущалась, скорее, как маленькая семья, нежели команда военного судна. – Я готов. — Хорошо, — Джон положил руку на плечо Джеффа и крепко его пожал. – Я в тебя верю. — А я — в то, что ты снова надерешь всем задницы, — усмехнулся Джефф, положив руку сверху. – Тридцать минут, капитан. — Принято, — Джон посмотрел на Хестром: — Готовься, Хестром. Он быстро вышел из рубки, а Хейс, собрав инструменты, поспешила закрепить их в специальной панели. Потом направилась в ангар, чтобы забрать оружие. Там уже собрались все, кроме Джеффа и Риордан, которые уже заняли посты. Боц со знанием дела выдал ей винтовку, пистолет и несколько гранат. Хестром быстро проверила все, свернула в небоевой режим и закрепила на магнитных пластинах. Она проделывала подобное сотни тысяч раз, но каждый раз в груди копошилось легкое, непонятное волнение, а руки готовились держать оружие крепко, даже ныли. Эколайт был настроен, генератор щитов работал исправно, визуальная оценка шлема проведена. Взяв его, она направилась к остальным. Теперь уже ей предстояло пожелать всем на «Нормандии» удачи. Что она и проделала, обняв каждого по очереди, даже Явика, который когда-то предлагал изощренные пытки для «недо». Трейнор дала ей свои наставления, пожелания и почти что благословила. Хестром благодарно улыбнулась в ответ. В паре метров от неё Аленко заканчивал приготовления. Он как будто старательно не смотрел на неё, делая почти отстраненный вид, что уже показалось Хестром крайне подозрительным. — Что-то не так, Кайден? – спросила она, нахмурившись и внимательно оглядывая его. Его лицо было мрачным и сосредоточенным, как, впрочем, у каждого, кто готовился к бою, но в этот раз Хейс посетило навязчивое чувство, что здесь замешано и что-то другое. — Все в порядке, Хейс, — проговорил он ровно, но как-то быстро надел шлем. Попросив Боца проверить герметичность снаружи, дождался, когда тот похлопает по шлему, и кивнул. Потом поспешно запрыгнул в челнок. Хестром проследила за ним задумчиво, но больше не стала спрашивать. Все были готовы и собрались в ангаре. Кроме Шепарда. Даже его варрен, слегка прихрамывая, все же был готов перегрызть пару глоток. Джон же явно запаздывал, и Хестром, не выдержав, направилась к лифту. Спросив у СУЗИ, она получила наводку, и быстро нашла его в смотровой. В это время Джефф объявил о выходе из сверхсветовой скорости, и Хейс пришлось придержать себя рукой за дверь, чтобы не упасть. Но Джокер был профессионалом своего дела – и каждый раз выход получался таким плавным, что проходил почти незаметно. Шепард стоял у открытого иллюминатора и смотрел наружу. Когда скорость снизилась и «Нормандия» легла в дрейф, там, в этом окне, напоминающем, насколько их мир на судне хрупок перед жестоким и не терпящим ошибок космосом, голубоватое свечение сменилось восхитительным видом: черным полотном с россыпью подмигивающих бриллиантов, в центре которого был самый крупный из всех, серо-голубой, словно маяк в безбрежной пустоте. Но это не было маяком – это было средоточием нового зла, скрытого под пучиной бушующей водной глади. — Джон? – позвала она тихо, и Шепард, не отрывая взгляд от этого голубого островка, лишь слегка повернул голову, но ничего не сказал. Похоже, Хестром застала момент, не предназначенный ни для кого, даже, возможно, для неё. Момент, когда Коммандер Шепард испытывал вместо решимости добиться своего во что бы то ни стало что-то другое. Это не было слабостью. Скорее, мгновением непонятного сожаления. — Очень красиво, — проговорила она, подходя ближе и не совсем понимая, стоило ли ей нарушать этот момент. – Мне уйти? — Нет, — быстро ответил он, протягивая руку. Этот жест заставил её слабо улыбнуться. Она обвила ладонью его руку, их пальцы снова переплелись, и это значило для неё куда больше, чем слова. Встав рядом, она молчала, давая ему возможность осмыслить то, что у него на душе. За всеми этими приказами и действиями все забывали, что перед ними все же человек, который научился настолько хорошо совладать с эмоциями, что раскрывать их стало для него почти мукой и признаком слабости. Даже в моменты страсти Шепард раскрывал лишь одну свою сторону, ту, что позволял видеть ей одной. Другая же, хрупкая и почти забытая, израненная и глубоко спрятанная, не предназначалась вообще никому. До сей минуты. — Десять лет назад я так же смотрел на Землю, когда мы покидали её, — наконец сказал он спокойно. – Там царил хаос и смерть, Жнецы испепеляли то, что было мне дорого. Тогда это наполнило меня гневом. Яростью. Эти чувства помогли мне не сдаваться. Но сейчас я смотрю на этот почти что безмятежный кусок жизни в космосе… Кусок, про который даже в базе Альянса не полная информация. Оказывается, на Деспойне есть жизнь, как написано в саларианской энциклопедии. Какие-то растения, меняющие цвет планеты раз в десятки лет. Но сегодня я пришел, чтобы уничтожить и их. Я смотрю на эту планету — и ощущаю лишь опустошение. Я устал, Хестром. Быть тем, на кого все надеются. — Я знаю, — тихо ответила она, прикоснувшись губами к его броне на плече и почти робко поцеловала её. – Но ты все равно не сдашься, так? — Конечно, нет, — усмехнулся он. – Но теперь я все отчетливее понимаю, что в моих силах слишком мало. Я сделаю все, что нужно – но иногда… Даже часто. Этого недостаточно все равно, чтобы все были счастливы. И теперь, сознавая это еще больше, ощущаю себя, как эта одинокая планета, застрявшая в бездне. — А говорил, ты не мастер сравнений, — улыбнулась она, слегка прижимаясь к нему и стараясь поддержать. Какое-то время они так стояли, и Хейс совсем не хотелось уходить. Хотелось вечно держать его за руку. — Ты больше не один, Джон, — проговорила она, и Шепард посмотрел на неё сверху с благодарностью. Но еще и с каким-то другим чувством, какой-то мыслью, распознать какую она не смогла. Это легкое неясное подозрение Шепард быстро заглушил очень нежным поцелуем, и оно быстро прошло. — Нам пора, — сказал он. – Скоро «Синяя стрела» начнет действовать. Они вернулись в ангар, уже полностью сосредоточенные и готовые. Перед тем, как закрыть люк челнока, Грант остановился и буквально прорычал на всю "Нормандию": — Как говорил Вега… Сегодня мы не сдохнем!! Не сегодня!! Не завтра!! Никогда вообще!! А-а-а-а-!!! В этот момент они услышали, как по «Нормандии» пронеслась боевая тревога. Началось.