СТРЕЛА ГРИФОНА III. Аннигиляция

      «Сибирь», прибыв к станции Реновацио вовремя, как и было запланировано, ждала разрешения на стыковку совсем недолго. Буквально через пятнадцать минут диспетчер станции – а сдержанный и слегка напуганный голос принадлежал человеку – дал разрешение на посадку и назначил двенадцатый док. Это было чуть дальше, чем хотелось бы, но в пределах того разброса, который предполагался по плану. Виктус предупреждал, что их могут посадить не близко к центру, а, опасаясь взрывных устройств, где-нибудь подальше от Башни.              Но никаких взрывных устройств у них на борту не было. Как и скрытого груза, поскольку сразу же после посадки на борту появились геты, и, увидев функционирующих и вооружённых роботов, действующих по указаниями какого-то офицера, команда «Сибири», всего-то состоящая из кварианца, азари, самого Никласа и пяти не особо умных ворка, была несколько удручена. Видеть гетов спустя столько лет ни для кого не было приятным, кварианец Киран при досмотре стоял совсем не шелохнувшись, а Орловский, которого тут же принялись выводить, старался понять, как геты вообще могли функционировать. Он сразу сообразил, что это была программа Хагары, поскольку движения гетов казались не такими слаженными и плавными как раньше, иногда сбоили, приказы они отдавали человеческим голосом, уже ранее записанным. Фонари в их головах были тусклыми.              — Проходите за мной, — раздалась запись, и Никлас послушно последовал за гетом, который направлялся к трапу. Орловский кинул последний взгляд на Кирана. Он надеялся, что блокировщик сканера, который они использовали, чтобы скрыть от теплового сканирования спрятавшихся Тали’Зору и Сайласа, работал исправно. Иначе их всех ждала неминуемая смерть.              При выходе с закрытого трапа его снова осмотрел гет. Оружия у Никласа все равно не было, а вот чип с вирусом, вставленный в инструментрон, выглядел чуть больше обычного, но визуально это было мало заметно. Гет быстро просканировал и его девайс, но не нашел там ничего опасного, кроме резотрона – гет его тут же заблокировал.              — Проходите за мной, — снова послышалась запись, не отражающая никаких изменений в голосе. Гет открыл створки трапа и быстро спустился. Никлас, выйдя на небольшую лестницу, сразу же ощутил резкие порывы ветра и глубоко вздохнул.              Недавно на станции он был под присмотром эсбээровцев, в качестве нежеланного гостя. Когда-то его привезли сюда под стражей и в наручниках после Уайт Чепел. Тут его осудили на смертную казнь за преступление, которое он не совершал. Если бы не помощь Кендалла, не поверившего в это решение, он бы давно уже был мертв.              Спустя много лет ситуация мало чем изменилась. Он снова на станции Реновацио под стражей, теперь уже его сопровождали геты. Но, увидев офицера, встречающего его неподалеку, Никлас пораженно замер. Он сразу же узнал Волша и только сейчас ясно понял, как Михайловичу удалось перехватить гетов у криптов и его помощника Брайта.              Волш стоял почти горделиво, сильно выпрямившись, как будто хотел казаться выше. Его маленький рост всегда был для него комплексом, хотя никто среди криптов не позволял себе как-то унизить его неосторожным словом. Все крипты знали, что истина рождается только в честном поединке и, каким бы ты ни был: низким, высоким, худым или крупным, — только в бою ты можешь стать побежденным или победителем, только там кто-то мог оценивать тебя.              Никлас, поборов удивление, направился к Волшу, слыша, как за его спиной раздавалась тяжелая поступь гетов по настилу. На его бывшем офицере была надета уже форма Альянса, однако с какими-то новыми значками, изображающими треугольник и сделанными по быстрому заказу, видимо, тут на станции, так как ощущалась небольшая небрежность. Судя по нашивкам, Волш теперь был флотским капитаном так называемого Триумвирата Свободы.              За спиной Волша стоял большой черно-красный гет. Прайм.              — Надо же, — выдохнул, усмехнувшись, Никлас. – Поздравляю с повышением, капитан Волш. Вы добились того, о чем всегда мечтали. Для этого вам всего лишь пришлось предать Идею и ваших товарищей.              — Не пытайтесь смутить меня, полковник, — ответил тот с новой заносчивостью, которая раньше ему не была присуща. Он её сдерживал в присутствии старших офицеров. – Я всего лишь вернулся в лоно Альянса. Как и должен был сделать давно.              — Отчего же не сделали?              — Я был ослеплен вами, — проговорил он холодно. – Вашими идеями о мире, где каждый получает то, что заслуживает. Но вы обманули меня: я заслуживал многого, а получал мало. Ваша Меритократия не работает.              — Наоборот, она работает прекрасно, — спокойно сказал Никлас, не слишком заметно оглядывая док. Тут было довольно пусто, не считая нескольких гетов, охраняющих двери, и тех троих, что стояли рядом. – Она даже дала вам больше, чем вы заслужили. Если бы я знал, что вы окажетесь предателем, я бы сразу убил вас.              — Надень на него наручники, — приказал Волш Прайму. Тот, гремя тяжелыми шагами, подошел и начал надевать на руки Орловского кинетические наручники. Делал он это несколько неосторожно, плохо управлял трехпалыми руками, отчего причинял Никласу небольшую боль. Орловский внимательно осматривал огромного робота, который был выше его на пару голов.              — Кажется, программа Хагары не настолько идеальна, как он сам рассчитывал, — проговорил он. – Геты слегка неуклюжи.              — Не волнуйтесь, полковник, когда дело доходит до убийств, они вполне справляются с задачей, — нагло проговорил Волш, потом активировал с инструментрона сцепку наручников и Орловский ощутил, как его запястья примкнули друг к другу. Стало даже больно, и он слегка скорчил лицо, но ничего не сказал. Волш усмехнулся, однако совсем не стал увеличивать длину сцепки.              — За мной, Орловский, — совсем войдя в роль надзирателя, приказал бывший крипт. – Адмирал Михайлович вас уже ждет.              Геты позади слегка подтолкнули, и Никлас последовал за Волшем. Он старался увидеть и запомнить все, что могло бы быть ему полезным, но ничего особенно здесь не было – это был стандартный док среднего размера и образца, подходящий для стыковки фрегатов и шаттлов меньше, не очень чистый, так как находился далеко от центра. Но магнитные зажимы, которые удерживали на весу «Сибирь», были вполне подходящими для того, чтобы осуществить часть плана Тали’Зорой. Позади раскинулся огромный кинетический барьер, преграждавший космосу путь внутрь.              — Путь займет какое-то время, так что вот, — Волш, подойдя к лифту, вытащил из кармана небольшую черную повязку. – Наденьте на глаза.              — Вы это серьезно? – нахмурился Никлас, испытав досаду, но скрыв её.              — Вполне. Выполняйте.              Никлас подчинился. Натянул повязку на глаза, а Волш проверил, правильно ли она надета, чтобы пленник, каким теперь автоматически ощутил себя Орловский, ничего не увидел.              Теперь оставалось полагаться только на слух и обоняние. Пахло обычно: немного озоном от больших генераторов кинетического барьера, немного вентиляционным ветром и стерильным воздухом, немного даже парфюмом Волша, который тот всегда использовал и который никогда не нравился Орловскому, но Никлас был так тактичен, что сдерживал желание сделать Волшу замечание.              Надо было сделать. Надо было просто убить этого предателя Идеи, и дело с концом. Никлас всегда чувствовал, что Волш тщеславен и амбициозен, но при этом ленив, не умел ждать, хотел заслужить похвалу, но не выслушивать критику. Возможно, он излечился бы от своих недугов со временем, если бы научился мудрому ожиданию – но не стал. В итоге собственная беспечность Никласа и его неумение вовремя прочитать намерения других привели к катастрофе. А вот Михайлович любил как раз таких типов, тех, что умели лицемерить и хитрить.              — Служить бы рад, прислуживаться тошно, — тихо процитировал он классику, как никогда точно подходящую под описание Волша. Тот недовольно спросил:              — Что?              — Ничего. Просто пришла фраза на ум.              — Если не прекратите умничать, я прикажу вам еще и рот заклеить, — пригрозил Волш.              — Прошу прощения, я постараюсь держать язык за зубами, — вежливо пошел на попятную Орловский, решив, что не следует злить Волша: лишиться способности говорить совсем не хотелось.              Слух подкидывал ему знакомые звуки, помогавшие определять, что происходит вокруг: шипение лифта, его провели внутрь, снова шипение. Кнопка просигналила, и лифт стал подниматься. Механические звуки от суставов стоявших рядом гетов. Тяжелая поступь Прайма, когда они начали выходить из лифта, добравшись до нужного этажа. Ветер стал сильнее: его вывели куда-то на открытый участок станции. Должно быть, теперь посадят в аэрокар, но повсюду было очень тихо, лишь изредка доносились звуки летающего транспорта. Когда он был на станции в прошлый раз, все тут кишело этими звуками, теперь же стояла тишина.              На станции заблокировали не только все двери и помещения, но и запретили пользоваться транспортом. Стандартная процедура при оккупации территории. Запрети гражданским передвигаться, усади всех по домам, перекрой выходы и входы, дороги и магистрали – и тебе будет легче найти всех несогласных, партизан, сопротивление или просто непослушных.              Никлас не ошибся: доведя его до нужной точки, Волш грубым жестом опустил его голову и толкнул куда-то вперед. Орловский упал, не удержав равновесие, но потом быстро нащупал руками сиденье и занял его.              Раздался снисходительный смешок. Волш, судя по запаху его ужасного парфюма, который не мог перебить даже ветер, уселся рядом. Аэрокар начал подниматься в воздух.              Первые минуты стояла благоденствующая тишина, разбавляемая порывами ветра снаружи и шумом двигателя. Никлас по звуку определил, где окно, и постарался прислушиваться. Но кроме этого он не слышал больше ничего.              Снова смешок. На этот раз Волш решил все же прокомментировать:              — Еще недавно я считал вас героем. Примером для подражания. Сейчас понимаю, что вы всего лишь пудрили нам всем мозги.              — И как же, позволь узнать, ты пришел к такому выводу? – спросил Орловский, перейдя на «ты», но не особо желая это узнать. Хотя попытаться выяснить что-то стоило.              — Адмирал Михайлович раскрыл мне глаза на вас и криптов, — послышался самонадеянный голос. – Он высоко оценил мои навыки и работу, поручил мне руководить целым сектором станции.              — Целый сектор, хм, — повторил Никлас. – Это много.              — Это целый главный сектор, — с нажимом повторил тот. – И я теперь важный человек, а не просто какой-то помощник вашего помощника.              — Брайт, — вздохнул Никлас. – Могу ли я узнать, что с ним случилось?              — Он визжал как поросенок, умоляя не убивать его, но я все равно это сделал. Перед этим он умолял взять его снова в Альянс и открестился от всего, что вы ему проповедовали столько лет.              Никлас какое-то время молчал.              — Ты врешь, Волш, — наконец сказал он. – Я знаю, что Брайт погиб достойно, как и полагается крипту. Мой долг спеть для него после его смерти.              Не спрашивая разрешения, Никлас принялся тихо напевать знакомую им обоим мелодию, которую уже не раз пел на похоронах:       

Пусть мы сдохнем в огне,

Пусть мы сдохнем в воде,

Пусть нас космос убьет –

Но шаги все вперед…

             — Хватит! – тут Волш, не выдержав, ударил его чем-то тяжелым по губам. Орловский прижал руки в наручниках к разбитой губе, ощутив во рту привкус собственной крови.              — Еще одно слово или строчка, и я…              Но он не договорил, так как аэрокар как-то резко ушел вниз, слишком резко для человека-пилота. Значит, тоже гет. Куда подевались все гражданские? Должно быть, были заперты по домам, конторам или стадионам. У захватчиков еще не было времени навести тут порядок настолько, чтобы гражданские, смирившись с новыми хозяевами, научились жить и выполнять рутину под гнетом гетов.              Откуда-то издалека раздался приглушенный расстоянием, но шум от взрыва!              — Что это? – спросил Никлас, прислушиваясь.              — Ничего, — грубо отрезал Волш, не желая отвечать. Это его нежелание поведало Никласу куда больше слов.              Не все гражданские смирились. Возможно, где-то по всей станции вспыхивали очаги сопротивления, но, жестоко подавляемые гетами, повстанцы уходили в канализации, вентиляции и другие подуровневые застройки, чтобы спрятаться там. Адмирал Михайлович наверняка организовал несколько отрядов зачистки, чтобы восстанавливать на станции порядок. Заблокированные двери по всей станции усложняли жизнь партизанам, но жители не сдавались.              Никлас медленно улыбнулся, сделав такие выводы. А потом, несмотря на угрозу Волша, снова тихо запел.              Он должен был отдать долг чести всем, кто погиб по его вине, когда он не распознал в человеке, сидящем рядом, опасную змею.              Волш на этот раз его не прервал.                            

***

                           Три раза. Два раза. Три раза. Один.              Стук по переборке повторился, снова в этой последовательности, из чего Сайлас сделал только один вывод.              — Они ушли, — прошептал он. – Ты готова?              Тали ответила утвердительно. С тех пор, как они это затеяли, обращение по формальностям как-то отошло на второй план. Она стала просто Тали, он – Сайласом, и теперь они оба были сообщниками, собиравшимися сделать крайне безумную вещь.              — Тогда идем.              Сайлас медленно, чтобы не вызвать большого шума, вставил отпорный механизм между створками шлюза и слегка надавил. Створки, смазанные заранее, легко поддались, и вскоре между ними образовалась небольшая щель, осветившая их потайное убежище. Турианец выглянул наружу и убедился, что напротив этого борта «Сибири» никого из гетов или персонала нет.              Это был целиком и полностью план Криз, и Тали надеялась, что та не расставила для них ловушку специально. Хотя нет: бывшая оперативница «Цербера» не стала бы так делать, не стала бы подводить Шепарда. С тех пор, как Криз обманула всех на «Нормандии», прошло уже много лет.              В последний раз Тали видела Криз на похоронах Веги. Та была потрясена и удручена случившимся и уже совсем не производила впечатление лживой бестии, вселившейся в некогда приветливого доктора. А еще она была влюблена в Шепарда, что просматривалось даже не очень внимательным взглядом и что Тали было вполне понятно, так что вряд ли бы Криз уготовила им такую подлость.              На самом деле идея отличная, но весьма трудоемкая. «Сибирь» когда-то лишилась одной из боковых спасательных капсул, которая в прошлом была заранее выброшена в космос. И лишилась явно намеренно. На месте её нахождения команда демонтировала механизм запуска, полностью удалив его, чтобы прячущихся не выбросило и не размазало пружиной стартового пуска прежде, чем они успели вообще что-то сделать. Тали оставалось лишь догадываться, зачем команда «Сибири» это сделала: то ли для перевозки контрабандного груза, хотя старпом Картер не была похожа на контрабандиста, а ранее вроде как, наоборот, охотилась на пиратов, то ли это была идея Шепарда. Скорее, последнее.              Потом створки снаружи закрыли так, чтобы не вызвать подозрений, смазали и подправили механизм, чтобы Сайлас сейчас мог легко открыть их изнутри.              Тали спряталась с турианцем там уже на подлете к станции, запасшись кислородными баллонами. Помещение полностью было экранировано, чтобы при сканировании фрегата со станции и потом изнутри при осмотре тепловые приборы не обнаружили ничего.              Тали с Сайласом оставалось лишь очень тихо сидеть и ждать сигнала. Пока, Кила, все прошло гладко. Когда Орловского увели, а геты осмотрели помещения фрегата, Киран заранее условленным стуком сообщил им об этом.              И теперь им предстояло выполнить начальную часть плана: выбраться наружу так, чтобы никто не заметил.              Раскрыв достаточную щель, чтобы он мог пролезть, Сайлас проверил свои бронекостюм и шлем, так как снаружи был вакуум, потом знаком показал, что все в порядке. Начал медленно вылезать наружу, активировав магнитные ботинки и специальные магнитные перчатки. Когда ему это удалось, Тали последовала за ним.              У неё перехватило дыхание от высоты, когда она стала выбираться наружу. Фрегат парил за барьером в доке в специальной нише, крепко удерживаемый магнитными зажимами, а внизу простиралась большая шахта. Тали осторожно вылезла наполовину, тоже активировав перчатки и сразу же ощутив, как они прилипли к корпусу корабля, словно лапки паука тесемолы, плетущего свою паутинку. От этой мысли легче не стало. Тали ненавидела пауков!              Сайлас уже начал медленное путешествие по корпусу к ближайшему зажиму.              Тали не хотела отставать, хотя все внутри буквально сжалось от страха. В тот момент, когда она выбралась полностью и начала аккуратно передвигаться, они увидели двух гетов за барьером и оцепенели.              Геты проходили неподалеку на балкончике для провожающих, остановились, замерли. Они вполне могли их заметить, если только бы повернулись к фрегату для визуальной оценки. Передвигаться дальше было рискованно, поэтому и Тали, и Сайласу оставалось лишь одно: прижаться к корпусу корабля как можно сильнее и молиться, чтобы их не заметили. Это был самый опасный и рискованный участок пути. Где же Киран?!              Киран напомнил в ту же минуту, что не забыл про свою часть. Он выпустил небольшого ремонтного дрона на трап, и тот, запрограммированный на создание шума и бестолковую, но очень громкую езду по трапу, принялся выполнять работу. Геты, зафиксировав шум, сразу же активировались и устремились к его источнику, не заметив прилипшие к корпусу фигуры.              Тали с облегчением выдохнула, и они продолжили путь. Кила, довольно короткий, так как ближайший магнитный зажим находился в паре метров от шлюза. Сайлас указал куда-то вперед и немного сместил траекторию, прячась за зажим. Тали поняла сразу: там впереди находилась камера видеонаблюдения.              Они предполагали, что камеры в доке будут. Это обстоятельство, как и расположение камер, пришлось учитывать примерно. Обычно они вывешивались впереди корабля, чтобы захватить трап и фронтальную часть. Поэтому некогда спасательная капсула была выбрана Шепардом и Картер так, чтобы снизить риск попадания под угол камеры.              Тали увидела лишь две, но это все равно могло стать проблемой. Поэтому нужно было скорее добраться до зажима и спрятаться за него, что они и попытались проделать как можно скорее.              Геты, не найдя опасности в дроне, просто пристрелили его, когда он не выполнил приказа «проследовать за ними». Они и вправду были туповаты, и это сильно отличало их от тех, что были раньше. Но и играло на руку сейчас.              Добравшись до зажима, Тали повторила путь следования Сайласа, а тот, прикрытый от камер боковиной зажима, осторожно извлек из карманной емкости бронекостюма небольшой электронный прибор и прикрепил его к технической панели, откуда техники, обслуживающие доки, проводили диагностику оборудования. Что-то активировал, и вирус «Бета», который так же достался от Криз, быстро вскрыл систему защиты оборудования. Сайлас выбрал нужную комбинацию и, заблокировав зажим в таком состоянии, подал Тали знак, что все готово. Потом продолжил путь к стене, откуда и был выпущен зажим.              Щель между зажимом и створкой открытия была небольшой, но Сайлас легко туда пролез. Тали аккуратно поспешила за ним, и вскоре, проникнув в щель, кивнула с благодарностью, так как турианец помог ей обрести равновесие и отключить магнитные перчатки.              Когда Тали ощутила под ногами твердую поверхность, она сразу же активировала фонарик. То же самое проделал и Сайлас. Он быстро осмотрел нишу, куда во время ремонтных и обслуживающих работ убирался зажим, и не обнаружил ничего опасного. Всего лишь ниша с закрытыми в стенах ремонтными аппаратами. Но и выхода отсюда не было. Тогда Тали принялась искать инженерную табличку, что должна была находиться здесь, по регламенту, который откопала Криз в базах, чтобы определить нужное направление для дальнейшего пути.              И с нарастающим ужасом обнаружила, что не было внутри ниши никакой таблички! И что теперь делать?              Сайлас, осознав то же самое, на какое-то время замер в нерешительности. Посмотрел в одну сторону, в другую. Потом вдруг вытащил какую-то монетку, щелчком отправил её парить так, чтобы она сильно закрутилась по оси, резко зажал руками. Взглянул, указал вправо.              Тали, направив на него фонарик, нахмурилась. Он что только что сделал? Подбросил монетку в условиях вакуума?              В другой ситуации она бы поспорила с ним. Но что-то нужно было делать, как-то выбираться отсюда. Если, не дай свиткам предков накликать, кто-то обнаружит их присутствие в нише или вирус «Бета» перестанет блокировать зажим, и тот случайно сработает и начнет сворачиваться, то попросту раздавит их тут! Либо же, перестав блокировать защиту, в пункт управления доком поступит сообщение о посторонних объектах в нише – и тогда все!              Да уж, у Криз была нервная работа!              Определившись с направлением, турианец прощупал стену и активировал резотрон. Принялся выковыривать из стены скрытую механическую руку, осуществлявшую ремонт зажима, и, проделав это и найдя нужное, пару раз кивнул. Монетка не ошиблась. Тогда он стал отсчитывать нужное расстояние и наконец нашел небольшую панель, закрытую створкой. Взломав её, он вызвал открытие инженерно-технического люка. В нише сразу же стало светлее.              Указав туда, Сайлас пропустил Тали вперед. Она вылезла в небольшое помещение, оказавшееся шлюзом, и с помощью вируса Сайлас скоро закачал кислород. Вернулась и гравитация. Технический шлюз проделывал закачку довольно громко, так же громко и открылся, но никого из персонала не было.              Тали осторожно высунулась наружу и сразу же замерла: неподалеку в помещении находились геты и несколько рабочих-саларианцев. Это был совсем небольшой ремонтный цех, и нужно было как-то незаметно выйти из шлюза вниз и спрятаться, но так, чтобы не вызвать переполоха.              Тали попробовала это сделать, аккуратно переставляя ноги. Потом тихо спрыгнула и сразу же спряталась за каким-то оборудованием.              Никто ничего не услышал. Теперь была очередь Сайласа, и вот ему-то и не повезло: зацепившись за что-то, он неуклюже упал на пол, но тут же спрятался. Они затаились, хотя шум, разнесшийся по цеху, где выполнялась работа, был отличным прикрытием. И все же один из гетов услышал! Бош’тет!              Тали и Сайласу пришлось сменить позицию, чтобы затаиться. И надеяться, что гет, издали осмотрев помещение, на этом успокоится. Так и случилось, но опасность подстерегла оттуда, откуда не ждали: один из рабочих, привлеченный шумом, зашагал в их сторону.              Прятаться было некуда. Сайлас вытащил пистолет и прицелился, но Тали покачала головой. Саларианец, ничего не подозревая, прошелся в конец помещения, повернулся и… застыл как вкопанный, увидев их и направленный на него пистолет.              Тали легким движением руки призвала Сайласа опустить оружие, а сама приложила палец к шлему, жестом прося у саларианца тишины. Тот раздумывал недолго: просто кивнул и, взяв какой-то инструмент, зашагал обратно. Потом отошел в другую сторону и, размахнувшись, ударил себя по пальцу. Закричал.              Геты, привлеченные шумом, сразу же зашагали к нему.              — Попал по пальцу!! – завопил от боли тот. – Попал! Вот я идиот!              — Пожалуйста, продолжайте работать, — активировал гет запись, анализируя поведение саларианца. – Док номер двенадцать должен быть всегда в рабочем состоянии.              — Да я палец, наверное, сломал! Дайте мне панацелина!..              Пока геты разбирались в этой ситуации, Тали с Сайласом быстро обошли их и проскочили мимо за дверь. Потом спрятались в следующем помещении и перевели дыхание. Сайлас снял шлем, обнажив один целый глаз и второй выколотый, прикрытый повязкой.              — Еще не все, — проговорил он. – Только полпути. Готова, Тали?              Отдышавшись, она кивнула. Криз сделала пометки в схемах, что это была еще самая легкая часть пути. Но Тали уже готова была не согласиться с таким описанием, она вся изнервничалась!              — Готова, — ответила она, и турианец, сжав пистолет, приоткрыл дверь.                            

***

                    Кабинет Михайловича находился в самой Башне Президиума, в боковом помещении, где раньше, насколько помнил Никлас, располагались личные покои Советников, где они могли принимать важных гостей. Как только они оказались в Башне, Волш соизволил снять повязку с его глаз. Возможно, именно для того, чтобы пресечь увиденным любые желания Никласа сопротивляться или делать глупости.              Статус помещений подчеркивался не только огромными размерами, но и богатой обстановкой, а также усиленной системой охраны. Возле дверей стояли два Прайма, неподалеку небольшой взвод гетов в построении, словно замершие детские игрушки, над входом была активирована турель.              Неприступная крепость для подлецов, вознамерившихся напасть на адмирала. Но Орловский не собирался нападать отсюда и вообще до конца так и не решил, собирается ли нападать. Все, что ему нужно было сделать – это получить доступ к терминалу адмирала и загрузить в системы вирус. По словам Криз, это можно было бы сделать с любого открытого терминала, но, как пояснила СУЗИ, тогда пришлось бы ждать, пока вирус пробьется сквозь защиту, что займет время. А раз адмирал, по словам Никласа, будет готов принять его лично, то и сделать это из его кабинета и с терминала с высоким уровнем доступа будет гораздо проще.              Когда его завели внутрь, Волш остался стоять позади, вместе с гетами. Адмирал сидел за столом и, подняв взгляд, нахмурился. Никлас инстинктивно выпрямился, но совсем не собирался салютовать.              — Капитан, снимите с него наручники, — приказал Михайлович.              — Но, сэр… — попытался возразить тот.              — Мне что, нужно повторять? – строго потребовал адмирал, и Волш быстро послушался, освободив руки Орловского. От тугой сцепки запястья болели, так что Никлас размял их и огляделся.              Здесь было очень уютно. Настолько, что даже вид из окна, демонстрирующий прекрасное озеро, над которым и простирался кабинет, навевал прекрасные умиротворяющие мысли. Но вот Волш с гетами, стоявшие рядом, все же напоминали, что он тут не для вежливого разговора.              — Вы что, его били? – снова спросил адмирал, взглянув на разбитую губу Никласа.              — Я… эм… адмирал, он нелестно отзывался о вас.              — Его не нужно было бить, он же заявил о намерении сдаться, а не воевать, — прогремел Михайлович, поднимаясь. – Капитан, вы свободны. И заберите с собой гетов.              — Но, сэр, ради вашей же безопасности…              — За дверь. Я надеюсь, полковник пришел поговорить, а не размахивать руками. Так ведь, Орловский?              Никлас не ответил, просто кивнув. Проводив Волша и гетов взглядом, он повернулся к адмиралу. Тот внимательно наблюдал за ним.              — Ты значительно подрос, — заметил он. – Окреп. Но вот взгляд такой же наглый.              — Это не так, — Никлас попробовал спрятать эту наглость подальше. – Я теперь изменился.              — Да неужто, — хмыкнул адмирал, выходя из-за стола и слегка присев на него с другой стороны. – Ты писал о своем решение сдаться. Почему?              — Мои сыновья… — начал Никлас, совершенно искренне сглотнув. – Они погибли.              — Да, я знаю. Мне жаль моих внуков. Но ты сам виноват в их смерти, пропитав их детские умы своей ересью о какой-то там «меритократии». Так же, как и виноват в смерти моей дочери. Но это не объясняет, почему ты здесь, Никлас.              — Потому что, потеряв их, я понял, как сильно ошибался, — ответил Орловский то, что адмирал хотел бы слышать, и взглядом скользнул по терминалу, встроенному в стол.              — Или ты просто водишь меня вокруг пальца, — недовольно заметил Михайлович. – После этого заявления Шепарда довольно странно, что ты сразу материализовался в моем кабинете.              — Но я присылал вам сообщение еще до этого.              — Да, и спасибо. Твоя информация была полезной. На нас действительно хотели напасть, все эта Ария, но потом её трусы позорно бежали, поджав хвосты. И все же я не верю твоему желанию, Никлас.              — Это правда, — попытался еще раз Орловский. – Сначала мои сыновья. Потом я узнал и кое-что другое. То, что Шепард, которого я считал другом и лидером Меритократии – клон. От меня все отвернулись. Основатели не слушали меня, когда я пытался объяснить им, что мы совершили ошибку. А сам я понял, как ошибался, не послушав вас и присоединившись к «Криптосу». Я наделал слишком много глупостей. И потерял всех, даже свою команду и корабль. Мне больше некуда идти.              — И ты прибежал ко мне для чего? – нахмурился Михайлович. – Для того, чтобы давить на жалость?              — Прошу вас, отец… — Никлас знал, на что нужно давить. Он называл так своего покровителя лишь пару раз и очень, очень давно, и надеялся, что это слово смягчит старика.              Так и случилось. Но тот все же не спешил ему верить.              — Может, ты и вправду раскаялся в своем эгоизме. Если хочешь сдаться силам Триумвирата, так и быть. Но прежде чем я снова осмелюсь довериться тебе, Никлас, пройдет еще очень много времени. К тому моменту весь мир вокруг изменится – и ты должен будешь быть готов к этому.              — Как изменится? – нахмурился Орловский.              Михайлович покачал головой.              — Я прикажу отвести тебя в камеру и обращаться с тобой достойно, — сказал он. – У нас еще состоится новый разговор. А пока…              — Адмирал, — прервал Никлас, чувствуя, что шанса скоро может и не быть вовсе. – Вы помните картину Рембрандта «Возвращение блудного сына», которая висела в галереи моего родного отца?              — Конечно, я помню. Твой отец подарил мне её перед своей кончиной. Потом, после войны, я продал картину, а кредиты перевел на благотворительность. Но ты, разумеется, этого не знаешь, поскольку к тому моменту сбежал строить свою «меритократию».              Никлас опустил голову.              — Не знал. Но я помню, какой смысл она несла. Надежду на раскаяние и великодушное прощение. Так примите же мое раскаяние, отец, — Орловский опустился на колени. – Ибо я согрешил, поддавшись грехам гордыни и зависти. А теперь, когда я наказан, я молю лишь о вашем прощении.              Какие-то моменты ему казалось, что его замысел не удался, что всё зря и что это унижение зря. Но вот адмирал, улыбнувшись, приблизился и положил ему на плечо руку.              — Хорошо, Никлас. Я тебя про…              Но договорить он не успел. Резким движением Никлас перехватил ему руку, и, быстро обойдя, зажал его горло в локтевом захвате, так, чтобы тот не потерял сознание, но при этом не смог кричать.              — Ты… — пытался что-то проговорить Михайлович, но Никлас быстро оттащил его к окну и, выхватив пистолет адмирала, приставил к его виску. В этот момент как раз и забежал Волш с гетами. Как Орловский и предполагал, здесь была установлена камера.              — Отпусти его!              — Если хоть дернешься, я его продырявлю! – пригрозил Никлас, сжимая так, чтобы адмирал не смог сопротивляться.              — Тебе все равно не выйти отсюда живым!              — А я и не собираюсь, — жестко улыбнулся Орловский. – Ну а теперь, Волш, адмирал… поговорим по-моему.                     

***

                    Добраться до главного пункта управления станцией оказалось нелегко. Множество дверей были блокированы. Приходилось постоянно искать новый маршрут. Вентиляционная шахта, которую они нашли, была тесновата, так что они преодолели по ней лишь часть пути. Потом пришлось вылезти и, прячась от патрулей гетов, пробираться скрытно.              У пункта находилось около десятка гетов. Слишком много, чтоб идти напрямую.              Тали с Сайласом спрятались за углом единственного коридора, ведущего к пункту.              — И что теперь? – спросила она, держа пистолет наготове. Тали не покидало чувство, что она невозможно опаздывает. Где-то на станции держат её мужа и сына в заложниках, ей очень хотелось отправиться на их поиски, перестрелять всех попадающихся на пути гетов и освободить семью, но она понимала, что сделать этого не сможет. Она обещала Шепарду сначала заняться пунктом управления, ну и все равно не сможет передвигаться по станции, пока основная часть будет заблокирована.              Сайлас не смог ответить – он просто не знал.              Внезапно геты пришли в движение и большая часть из них вдруг стала быстро передвигаться по коридору в направлении лифта. Пришлось спрятаться, чтобы геты их не увидели.              У пункта осталось всего трое.              — Теперь действуем, — дал сигнал Сайлас и, бросив вперед ослепляющую гранату, они принялись обстреливать гетов. Те начали стреляли в ответ, но в итоге это им все равно не помогло.              Покончив с ними, Тали с Сайласом подбежали к дверям и увидели, что она еще была закрыта. На этом их план, предполагающий, что к этому моменту полковник должен справиться с задачей, откровенно тормозил.              — Теперь ждем, — опасливо косясь на коридор, сказал турианец.              Тали со вполне различимым страхом прижалась к стене.              Если полковник не поторопится, то их скоро убьют. Бежать им было больше некуда.