***
Ему оставалось лишь сдаться. Опять. Если он не хотел, чтобы случайные его попутчики оказались мертвы, придется пойти на этот шаг, надеясь, что Волш убьет его быстро. Хотя, зная Волша теперь, с этой новой стороны, Никлас здорово в этом сомневался. Его будут пытать и, скорее всего, долго, и умирать он будет в муках. Но другого выхода не было. Прятаться в канализации больше нет смысла. Им поставили ультиматум, Волш знал, что Орловский здесь. — Я сдамся, — проговорил Никлас турианцу Паллину, который проверял, жив ли его павший в недавнем бою товарищ. – А вы тем временем можете попытаться уйти с тыла. Я буду отвлекать их внимание столько времени, сколько смогу. Турианец, убедившись, что коллега мертв, несколько мгновений оценивал слова Никласа. Потом кивнул. — Спасибо. Отдал бы вам честь когтями, если бы не знал, кто вы. — Не нужно, — грустно улыбнулся Никлас, уже привыкший к подобным словам и к запаху нечистот, поскольку обвалялся в канализационной воде с головы до ног. – Только одно прошу: дайте мне нож. Есть у кого-нибудь нож? — Чтобы убить или себя прирезать? – гаркнул рыжий громила, с неприязнью уставившись на Орловского. Тот пожал плечами. — По обстоятельствам. Если второе, восторжествует справедливость. Если первое, убью предателей Альянса, а следом все равно убьют меня, и восторжествует справедливость. Та, на которую ты надеешься, так что мое предложение для тебя крайне выгодно, — Никлас опустил винтовку, умелыми движениями свернул её в небоевой режим и протянул Паллину. Тот принял. — Тогда согласен, — рыжий, вытащив из-за голени ботинка самый обычный нож, метнул его в сторону Орловского. Судя по тому, как нож мягко вошел в стену, прямо неподалеку от головы Никласа, лишь слегка вздрогнувшего от неожиданности, наточен он был очень остро. Заметив в полумраке это неосознанное проявление испуга, бородач довольно хмыкнул, обведя под закрытым ртом свои зубы языком и потом цокнул им. Ничего не говоря, Никлас вытащил нож и тоже спрятал в ботинке. Он был уверен, что его обыщут. Но если ему удастся обмануть гетов или добраться до Волша раньше, чем геты обнаружат нож – тогда, можно сказать, ему нереально повезло. — Идите, скорее, — кивнул он в обратную сторону, так как в туннеле громким эхом снова раздались наглые и полные лживых обещаний слова Волша. — Почему, почему мы должны бежать? – спросила с мучительным видом азари. – Я всего лишь офисный работник! Никогда не умела сражаться! Если бы умела, не покинула бы Тессию! Я никакой не партизан! Вы просто нашли меня случайно!.. — Если сдадитесь, вас, возможно, и пощадят, — предположил Паллин. — Или убьют, как тех гражданских на Темпел-стрит, — прохрипел бородач. – Так что решай быстрее, синекожая, а то времени мало. Глаза азари метались из одной стороны в сторону. Потом упали на убитого эсбээровца, и она приняла-таки решение, побежав за удаляющимися солдатами Альянса. — Удачи, — проговорил Никлас Паллину, и тот, снова кивнув, поспешил за своими людьми. Сам же Орловский быстро направился в другую сторону, где невдалеке забрезжил свет от фонарей и откуда пришли геты. Каждый его шаг сопровождался громким эхом от прорезаемой ногами воды, повсюду капало сверху, от ледяной воды он скоро замерз, нога снова заныла от боли. Через пару минут какие-то фигуры впереди засветили на него фонарями, и Никлас замер, подняв руки вверх. — Я сдаюсь, — спокойно сказал он. – Передайте капитану Волшу, что я сдаюсь. Геты, охраняющие вход в туннель, какое-то время молчали. Потом один проиграл запись: «Пожалуйста, следуйте за мной и не оказывайте сопротивление. Проявление сопротивления будет расценено как угроза национальной безопасности Триумвирата Свободы». — Я понял, — Никлас последовал за гетом, внутренне ощущая радость от того, что его не обыскали. После полумрака канализационного тоннеля свет снаружи резанул по глазам, и Никлас зажмурился. Гет позади толкнул его в спину, заставляя ускориться. Пришлось подчиниться и взобраться по скользкому, грязному склону наверх, туда, где стоял Волш с ехидной и торжествующей ухмылкой на губах. Рядом с ним стояли два солдата Альянса в наспех переделанной форме Триумвирата, Никласу незнакомые. Троицу окружало с десяток гетов, позади молча стояли два высоких и внушающих уважения Прайма. — Волш, — поприветствовал с обманчивой легкостью Никлас. – Рад тебя снова видеть. — Капитан Волш, — поправил тот заносчиво. — Ну конечно, — Никлас собирался приблизиться, но в этот момент путь ему преградил один из солдат. Он принялся быстро обыскивать Орловского и, конечно же, в отличие от гетов знал все удобные для сокрытия ножа места, поэтому быстро нашел тот, что отдал Никласу рыжий сержант. Волш неодобрительно покачал головой, принимая в руки нож и рассмотрев его со всех сторон. Потом примагнитил его на голень бронекостюма, к специальной емкости, предназначенной для небольших предметов. — Названый полковник ВКС Меритократии «Криптос» Никлас Орловский, — проговорил он дотошно и официально, словно эта официальность имела какое-то значение. – Вы арестованы по обвинению в убийстве адмирала Михайловича и будете переданы справедливому Трибуналу Триумвирата Свободы. Никлас скорчил лицо в брезгливости. — Да ладно тебе, Волш, — усмехнулся он. – Какой еще Триумвират? Тот самый, у которого я отсек одну голову? — Адмирал Михайлович стал невосполнимой потерей для нас, — напыжился тот. – Но теперь я возглавляю наземные войска. И пока я не получил приказа от контр-адмирала Жерара, я единственный командующий на этом объекте… Но тут случилась примечательная вещь. Все голоэкраны поблизости внезапно активировались, но вместо обычной рекламной продукции, для которой они и были предназначены, началась трансляция каких-то обрывков записей. Сначала высветилось знакомое лицо Шепарда. «Сражайтесь, — призвал он мрачно. – Или станьте рабами!» Потом, уже через пару мгновений, прозвучала аудио запись: — Это говорит контр-адмирал Третьего Флота ВКС Нового Альянса и так называемого Триумвирата Свободы Этьен Жерар. Мы сдаемся. Мы сложили оружие и призываем всех сделать то же самое. Триумвират – это обман. Запись исчезла так же быстро, сменившись изображением знакомой саларианки: — Это говорит Советница Нарра! Мы отвергаем притязания названной Триумвиратом Свободы террористической организации на власть! Нас вынудили признать это под угрозой убийства гражданских лиц! Но мы организовали Сопротивление и призвали на помощь неожиданного союзника! И если вы его увидите, то не бойтесь!.. Тут под ноги Волша подлетела светошумовая граната и резко взорвалась. Никлас, тоже не готовый к такому раскладу, воскликнул от боли, пронизывающей глаза. Мозг потребовал прижать руки к глазам и закрыться от яркого света, а уже в следующую секунду кто-то повалил его на землю, прямо в грязь по склону обратно, и Орловский, ничего не понимая, ощутил, как в рот набиваются мокрые комки грязи. Началась перестрелка. Судя по звукам, очень жаркая, так что Орловский, пригибая голову, быстро протер глаза и отплевался от грязи, а потом посмотрел на того, кто повалил его на землю и сейчас так же прижимался к поверхности. Это был один из солдат Альянса, ушедших с рыжим бородачом. Он быстро передал Никласу пистолет и начал стрелять в гетов. Никлас, сориентировавшись, тоже открыл огонь, стреляя преимущественно в Волша, но тот, проклятый засранец, довольно быстро среагировал и укрылся за своими гетами, а потом и за новой моделью «Мако». Два его солдата заняли позиции с флангов. Геты выступали вперед, бесстрашно идя на противника, а вот Праймы, развернув кинетические барьеры, быстро спрятались за ними. Запись с головизоров стала громче, повторялась снова и снова: — Это говорит контр-адмирал…Этьен Жерар. Мы сдаемся. Мы сложили оружие и призываем всех сделать то же самое. Триумвират – это обман. — Ничего не сдаемся! – орал Волш. – Я тут командую, и я еще не сдался!! Однако огонь, который вели его солдаты, внезапно прекратился. Геты, разумеется, не обладали таким разумом, поэтому пытались вытеснить атакующих из их укрытий, и Никлас краем глаза заметил, что среди них был и рыжий бородач, и офицер Паллин. Зачем они это сделали?! Они ведь все равно в меньшинстве! Праймы атаковали куда находчивее и опытнее своих мелких коллег. И они скоро победили бы, разбив последние силы партизанского отряда, но внезапно… и тут Никлас почти благоговейно втянул в легкие воздух, увидев это: внезапно из канализации появилась огромная, волосатая тварь! Она быстро перебрала клешнями к Орловскому, и солдат рядом, вскрикнув, хотел было выстрелить, но Никлас вовремя остановил его: — Нет! Это друзья! — Что-о-о? – протянул тот, вжав голову в плечи, когда тварь, не обратив на них внимания, быстро выбралась по скользкому склону и, найдя глазками гетов, ринулась к ним. Чтобы никто не испугался рахни и не открыл по ним огонь, Никлас быстро прокричал: — Не стрелять! Это наши союзники! Не стрелять!! Его крик раздался как раз кстати, так как Паллин уже держал в руках гранату. Но увидев, как тварь начала раскидывать гетов в разные стороны, прокусывать, разрывать клешнями и протыкать острым хвостом, быстро передумал и спрятался обратно. — Убейте!! Убейте это!! – вопил где-то знакомый голос Волша, и Никлас, сцепив зубы, так как чертовски сильно хотел достать этого предателя, вынужден был ждать очереди, поскольку впереди, там, где тварь разносила обступивших её гетов, творился настоящий хаос. Но откуда-то сверху вдруг спрыгнула еще одна, чуть меньше. И еще, и еще, — а вскоре из канализации появилась самая большая, у которой на спине – и тут Никлас уже прошептал «Господи Иисусе!», хотя вера его давно пошатнулась – сидела земная женщина! Это была Аннелиза Брайсон, но сейчас она выглядела настолько величественно, оседлав не то чтобы дракона, а мерзкую, не особо приятную на вид насекомоподобную тварь с волосатыми щупальцами, что все присутствующие вылупились на неё, не веря своим глазам! Судьба гетов была предрешена: рахни оказалось численно больше, да и действовали они куда слаженнее и умнее. Избегали прямой атаки, уворачивались, заходили с тыла и быстро перемещались, подставляя под удар особей поменьше. В картине этой неразберихи Никлас поймал взглядом, как Волш улепетывал куда подальше, бросив и солдат, и собственный «Мако», чтобы не привлекать внимания монстров. Не выдержав, Орловский сорвался с места и помчался за ним. — Волш! – проорал Никлас от уже не сдерживаемой злости, и тот, обернув голову, побежал еще быстрее. Бежал, как последний трус! Никлас значительно отставал, несмотря на свои попытки, поскольку от трещин в ноге и голени и боли нога почти онемела. Рычал на самого себя от досады, но вот перед самым носом Волша внезапно развернулся кинетический барьер охранной системы какого-то магазинчика, и тот врезался в барьер на полной скорости, да так сильно, что тут же отлетел назад. Не веря удаче, Никлас бросился к нему и, усевшись на Волша сверху, занес руку для удара. Боже, как же это было приятно! Он бил снова и снова, а Волш, даже не думая сопротивляться, только начал умолять его остановиться, но его мольбы становились все тише и слабее, а лицо – значительно краснее от крови и ушибов. — …полковник! – умолял он. – Я требую… суда! — Ах ты, мразь! – Никлас с ненавистью сомкнул на его шее руки и приложил все свои силы, чтобы перекрыть ему дыхание. Тот принялся вырываться сильнее, но чем дольше и отчаяннее держал Никлас, тем слабее становились попытки предателя освободиться. — Это тебе за Брайта и криптов, тварь! – с этими словами Никлас быстро нащупал у Волша на броне недавний нож и воткнул ему в горло. Вытаращив глаза, Волш какое-то время захлебывался в собственной крови, и Орловский глядел на это почти что с наслаждением. — За тебя я петь не буду, — прошептал он Волшу напоследок, наблюдая, как огонь в глазах поверженного противника стал медленно, но неумолимо утихать. Волш был мертв. Орловский, ощущая непонятное опустошение, посмотрел на свои руки. Все они были в крови, грязи и слегка дрожали. Потом поднял голову наверх и увидел, как неподалеку стоит рыжий бородач, сержант Кузков, который, очевидно, погнался за ним и теперь держал его на прицеле пистолета: — Паллин сказал, что мы должны тебя вытащить. И предать справедливому суду. У меня был другой план. Губы Никласа медленно растянулись в ухмылке. Сегодня он точно должен был умереть уже несколько раз и, похоже, время его пришло. Он снова закрыл глаза, смиренно ожидая выстрела. Но его снова не последовало. Вместо этого раздался какой-то звук, и, открыв глаза, Никлас увидел, как огромный самец рахни отшвырнул бородача в сторону, да так, что тот ударился о стену и потерял сознание. Женщина верхом на твари что-то сказала, и самец, опустившись, позволил ей сойти на землю. Глаза Брайсон светились, словно она была сама не своя. На собрании она показалась Никласу отстраненной и странной, сейчас же, после битвы, лицо её обрело румяный оттенок, а глаза торжествовали. — Коммандер просил спасти вашу жизнь, если получится, — проговорила она. – У меня получилось. Королева будет надеяться, что Меритократия или то, что от неё останется, заключит с рахни мирный союз. Для этого требуется хотя бы один Основатель. Никлас внезапно ощутил, как изнутри вырывается горький смех. Брайсон нахмурилась, но ничего не сказала, позволив ему какое-то время насмехаться над собственной судьбой. Орловский сжал кулаки, чтобы привести себя в чувство. Потом снова посмотрел на неё: — Вы знаете, где Тали’Зора? У неё получилось? — У неё получилось то, что от неё требовалось, — ответила Брайсон. – Но я не знаю, где она. Возможно, Дух Станции вам подскажет? — Что? – не понял он, решив, что сегодня его вообще больше ничего не удивит. – Кто поможет? Словно в ответ на его мысли, на одном из голоэкранов развернулась карта станции с отметкой о пункте назначения. Это было всего в паре кварталов отсюда, и Никлас, даже не забивая голову пока тем, что это еще за Дух Станции, медленно, как мог осторожно, поднялся на ноги. — Миз Аннелиза… Если довезете меня туда на… этом, — он указал на огромного рахни, — Меритократия с радостью заключит мирный договор с рахни. — Отлично, — улыбнулась она, снова взбираясь на насекомоподобную тварь в своей порванной, грязной одежде. – Тогда поспешите. У меня еще много поручений.***
— Нет, этого не может быть… — выдохнула Райз, глядя попеременно то на бомбу, то на Вишнёва, который, вытерев лицо от крови Бейлора, побледнел еще больше прежнего. Руки его дрожали, как листья на ветру Палавена, а голос начал заикаться. — Я… я ничего не могу сделать больше, — проговорил он то, что повторил уже раз десять. – Тот магнитный зажим в гидрозале… Должно быть, он упал, там был еще пожар, и заряд электричества… Но это факт: таймер поврежден. Мы не сможем взорвать бомбу дистанционно. Мне очень жаль. Все кончено. Слышишь, Вакариан? Все кончено! Даже если мы взорвем бомбу здесь, левиафана это не зацепит! Надо… надо как можно скорее убираться отсюда, понял? Гаррус, глядя на бомбу, молчал. Руки его опустились, как и плечи, поскольку в голове сейчас ничего хорошего не роилось. Все мысли, посетившие его разум сейчас, были только об одном: задание, которое ему поручил Шепард, должно быть выполнено. И даже не потому, что это поручил Шепард, доверившись ему полностью. А потому, что иначе нельзя. Нельзя было оставлять в живых ни одного левиафана, нельзя! — Надо уходить! – лепетал Вишнёв, уже начиная пробираться к лифту. Райз его задержала. — Подожди, — проговорила она. – Ты что, не сможешь сконструировать новый таймер? — Ты совсем идиотка? – вспыхнул тот, разводя руками. – Я этот-то полгода конструировал, чтобы обеспечить последовательную подачу тока! Без него эта бомба просто херня полная! Знал бы, что так выйдет, захватил бы ядерную, мать твою! Но она в карман мой не поместилась! У тебя есть ядерная бомба в запасе, а? Нет? Тогда что за дебильные вопросы?! — Не груби ей, Вишнёв, — Гаррус услышал собственный, удивительно для подобной ситуации спокойный, ровный голос, хотя его рука, потянувшаяся к доктору и схватившая его за шкирку, была неимоверно резка. – Бомбу все еще можно спустить. — И как тогда ты её активируешь? Нагадаешь на кофейной гуще?! – не понимал он. – Тут нужна четкая последовательность действий! Рассчитанный заряд тока, который пробьет квантовую оболочку и активирует дестабилизационный процесс! Думаешь, какой-то тупой ВИ справится? Да я даже запрограммировать его не смогу, не то, что настроить! Гаррус пристально глядел на Вишнёва тяжелым взглядом, и до того, наконец, дошло. Он побледнел еще сильнее и пораженно выдохнул: — Нет… Ни за что… Не стану! — Больше некому, Вишнёв, — констатировал Вакариан очевидное. – Только ты сможешь активировать бомбу правильно, как и сказал. — Я не стану этого делать! Никогда! Не проси! Ни за что!! Вырвавшись, почти панически, он что было сил помчался к выходу. Вакариан тяжело вздохнул и принял единственно возможное решение. Быстро вытащив винтовку, он подстрелил доктора в ногу, и тот, вскрикнув от боли и испуга, сразу же упал. — Нет!! – заплакал он, хватаясь за раненую ногу и в таком виде пытаясь уползти. Райз прижала руки к лицу, не в силах ничего сказать или сделать: она была поражена до глубины души тем, что происходит. Гаррус же, стараясь не смотреть на неё, зашагал к Вишнёву, наступил на кровавый след от раны, который тот оставлял, пытаясь ползти без помощи ног обратно к лифту. Потом не говоря ни слова схватил доктора за шкирку и, несмотря на отчаянное сопротивление, потащил назад, как нашкодившего щенка кламутуса. Очень трусливого, но прыткого щенка. — Нет!! – вопил тот, буквально заплакав. – Нет!! Вакариан, не проси! Я не сделаю этого! Я не хочу умирать! — Зато ты умрешь героем, — Гаррус, проговорив это, почти не узнал собственный голос. Он был крайне хриплым и мрачным. – Как и я. — Нет!! Делай это сам! – Вишнёв попробовал ухватиться руками хоть за что-нибудь, расцарапав пальцы до крови, а потом, когда его попытки не увенчались успехом, он принялся бороться с Вакарианом, хватая его, кусая, оставляя кровавые следы на бронекостюме. Гаррус методично тащил его к батискафу, где находилась бомба. — Я бы сделал сам, — прохрипел Вакариан внезапно ослабевшим голосом. – Но я не смогу активировать так, как надо. — Нет!! Сука! Я на это не соглашался, я!.. – в этот момент Гаррус ударил его по виску, не сильно, так, чтобы он ненадолго отключился. Сопротивление слегка ослабло, Вишнёв в полубредовом состоянии продолжал стонать и умолять отпустить его. Гаррус выпрямился и наткнулся на направленное дуло пистолета. Рука Райз, сжимающая оружие, сильно дрожала, её глаза были широко открыты, словно она увидела его впервые. — Нет… — тихо прошептала она. – Так нельзя, Гаррус. — Нельзя, — не стал отрицать он. – Думаешь, мне доставляет это удовольствие? Если бы я мог, я бы спустился сам и активировал бомбу. Но я не могу. Без него весь план летит в трубу. — Но, Гаррус… — покачала она головой, а по её щекам потекли слезы. – Ни ты, ни он не должны этого делать… Я тебе не позволю. — И что ты сделаешь, Хелли? – мягко спросил он, но тон показался ему безжизненным. Он увидел в её глазах столько боли и страха, что его решимость лишь на мгновение, но пошатнулась. Что, если был другой способ?.. Но другого способа нет. Иначе Вишнёв не был бы в таком ужасе и сразу предложил бы другой вариант. — Я не знаю, — протянула она, заплакав. — Но так нельзя, Гаррус! — Убивать пленных батарианцев тоже было нельзя, — проговорил Вакариан жестко, зная, что сейчас причинит ей боль, но не видя ничего, что смогло бы переубедить её быстрее. – Не стой у меня на пути, Хелли. У меня есть видео, где ты убиваешь пленников. Если ты помешаешь мне, Курт загрузит его в Экстранет. — Черт побери, это даже не твои слова! – воскликнула она, плача. – Ты не Шепард, Гаррус! — Но сейчас у меня нет другого выхода! – рассердился он. – Ты что, не видишь?! Если я не сделаю так, как должен, весь план провалится! Левиафан уйдет, найдет себе другого оболваненного "бейлора", который закончит Устройство и активирует его! А потом уже ничто не будет иметь значения! Этого ты хочешь, Хелли?! — Нет. — Тогда не мешай мне! – рявкнул Вакариан, и Райз даже вздрогнула от его крика. Потом медленно опустила пистолет, сразу поникнув и как-то сжавшись, громко зарыдала. Гнев Гарруса тут же улетучился. Он подошел ближе и крепко её обнял. Какое-то время она плакала у него на плече, а он гладил её своей когтистой рукой по волосам. Они были прекрасны, эти волосы! Бессмысленны, но прекрасны! — Ты не должен… — протянула она. — Я должен. — Что, если он сам?.. – но она не договорила, сама поразившись тому, как за несколько минут изменила собственным принципам. – Я не могу потерять тебя, Гаррус! — Я должен, — повторил он уже мягче, сжав её лицо в ладонях и стараясь не оцарапать. – Один он все перепутает или наделает глупостей. Я должен проследить, что все сделано правильно… — Нет, нет, не хочу слушать! — замотала она головой, и этот её почти детский отказ слушать прозвучал в тихом гидрозале, где стояла тишина, нарушаемая лишь стонами Вишнёва и плеском беспечной воды, подобно колоколу. – Так нельзя! — Слушай, Хелли, — Вакариан посмотрел ей в глаза. – У тебя будет ровно час. Я дам тебе столько времени, ни больше, ни меньше. Направляйся обратно, жди батискаф. Надеюсь, Кэннон выполнит свое обещание. Если нет, меня это не остановит все равно. Но ты должна попробовать выбраться, поняла? — Нет, я не могу без тебя! Не бросай меня! – плакала она на плече, и ему пришлось её слегка встряхнуть. — Хелли, слушай! Ты все поняла? Ровно час! Один лишь час! Поняла?! — Гаррус, я не могу уйти без тебя… — Можешь! – он снова встряхнул её, так как она совсем не слушалась. – Ровно час! Поняла?! Поняла, спрашиваю?! — Да! – рассерженно выкрикнула она, вырвавшись и вытирая слезы. – Поняла я, турианский кусок говна! — Хорошо, — кивнул Гаррус, удовлетворенный её вспышкой гнева. – Тогда синхронизируй инструментрон с моим, — он быстро активировал девайс и отправил ей данные. – И уходи. С этими словами он снова подхватил Вишнёва за шкирку, и, несмотря на то, что тот в полубреду пытался отползти как можно дальше, подтащил снова к батискафу. Потом методично открыл люк, схватил доктора, снова врезал, чтоб тот совсем не оказывал сопротивления, и буквально впихнул внутрь транспорта. Затем осторожно опустил туда бомбу. Наконец выпрямился, глядя, как Райз все еще стоит на месте. — Прощай, Хелли, — сказал он. — Прощай, Гаррус, — ответила она, не в силах сдержать слезы. — Ровно час. Время пошло! – с этими решительными словами он залез на батискаф, спрыгнул внутрь и быстро, почти зло закрыл люк. Он видел через половину обзорного иллюминатора, все еще не погруженного в воду, как фигура Райз по прежнему неподвижно стоит, и её вытаращенные глаза, кажущиеся почти черными от растекающейся воды по стеклу, смотрят на него не отрываясь. — Вали! – крикнул он, ударив по стеклу. – Пошла вон!! Фигура еще какое-то время стояла неподвижно, потом наконец исчезла. Гаррус глубоко, с облегчением вздохнул. Потом посмотрел на бесчувственного Вишнёва, валяющегося под ногами, на свой инструментрон, где отсчитывались последние пятьдесят три земные минуты его жизни, и громко, с чувством прошептал, уже не скрывая ни от кого и себя в первую очередь, что он призывает духов, как и его глупец-отец: — Дух Победы. Дух Чести… Помогите мне выполнить то, что я задумал. Потому что в процессе… в процессе мне все равно придется сдохнуть. Собравшись с силами, он активировал управление и приказал ВИ погружаться на дно.