Чон Чонгук, игра началась

На самом деле, мир омегаверса был не таким, каким его привыкли описывать в легендах. На всей планете насчитывалось всего около ста тысяч мужчин с геном омеги и практически не осталось альф. Омега мог родиться только в паре двух мужчин. А так как любовные отношения между ними всё равно порицались и в большинстве своём считались неправильными, количество омег сократилось в несколько десятков раз. Такое понятие, как «истинность» с течением времени и развитием технологий просто растворилось. Тысячу лет назад альфы и омеги могли распознать друг друга по запаху — это было необходимо для создания пары и продолжения рода. Их тела источали естественные ароматы, которые сейчас легко перебивались парфюмами. У омег все ещё остался свой сладковатый запах тела, только никто, кроме альфы услышать его не мог. Ген альфы не то, чтобы совсем вымер, он просто потерял своё функциональное значение. Мужчины альфы обладали специальной железой в носовых пазухах, которая была необходима только лишь для того, чтобы распознать мужчину-омегу и как бы сказать: «Если у тебя встаёт на парней, он тоже может родить тебе ребёнка». А так как в настоящее время все пользовались духами, эти железы впали в спячку. И если раньше принято было считать, что мужчина-омега может забеременеть только от альфы, то на деле всё было не так. Парень с геном омеги мог забеременеть в ходе полового акта от любого, эякулировавшего в него партнёра. Течек не существовало, был лишь благополучный для беременности период — одна неделя в месяц. Понять это можно было только по тому, что у омеги чуть-чуть набухали соски, при анальном проникновении появлялась естественная смазка и парень становился более сексуально активный, чем обычно. Никаких болей от отсутствия члена в заднице, никой стекающей по бедрам смазки. Всё, что люди, не имевшие дело с омегами, знали — было не то, чтобы неправдой, но чересчур гиперболизированно. Чимин родился с геном омеги, Чонгук знал это и был очень рад тому, что однажды у них появится возможность завести малыша, не прибегая к суррогатному материнству. Спальня Чимина и Чонгука, 6:15 утра. Блондину снится сон. Снится, что он забеременел, что его красивый животик округлился, да и в принципе он и сам стал немножко пышнее, в правильных местах, конечно же — в бедрах и попе. Ему снится, что он стоит перед зеркалом, рассматривая себя, а сзади подходит Чонгук, обнимает, укладывает руки на животик, поглаживает его, затем разворачивает в кольце рук и нежно целует. Всё бы ничего, если бы сон на этом закончился. Но Чимину снится продолжение, как его парень вылизывает шею, руками массируя грудь Пака. Молока там нет, мужчины не имеют возможности кормить ребёнка грудью. Пару тысяч лет назад могли, но, опять таки, ген претерпел множество изменений, оставив после себя лишь саму возможность забеременеть и соски, которые становились чрезмерно чувствительными и набухали, выпирая маленькими бугорочками из-под любой тонкой одежды. Чимину снится, как Чон ласкает языком его слегка припухшие ареолы и теребит кончиком коричневые горошинки, вызывая у того волну возбуждения. Брюнет по очереди всасывает в рот напряженные комочки, прикусывает, нежно перекатывает между зубами и слышит, как Пак стонет. Парень стонет и в жизни. Он открывает глаза и обнаруживает себя, со стоящим членом, который, по ощущениям, уже вот вот кончит и с руками на груди. Чимин убирает ладошки и смотрит на два твердых сосочка, которые чуть увеличились в размере и понимает, что неделя для зачатия наступила. Вот почему ему в последнее время так сильно хотелось секса. Блондин думает, что было бы нечестно сейчас доставить удовольствие только себе, тем более, повернувшись к ещё спящему Чонгуку, он наблюдает, как легкое летнее одеяло топорщится из-за утреннего стояка. Чимин решает не медлить, поэтому пробирается ладошкой под одеяло и накрывает возбужденный член парня, принимаясь поглаживать его левой рукой, а правой начинает ласкать себя. Он наблюдает за реакцией спящего Чона, за тем, как распахиваются его губы и он начинает тяжелее дышать. Пака эта картина возбуждает невероятно. Правой рукой он мечется по своему телу — пощипывает себя за сосочки, а потом сильнее трёт член. Левая рука, которая накрывала возбуждение Чонгука, принимается потирать упругую головку. — А-ах, — выдыхает брюнет. Ему явно снится какой-нибудь мокрый сон. Чимин и так был очень возбуждён после сна, а теперь ещё эти тихие стоны Чона заставляют сходить с ума, поэтому парень сбрасывает с себя одеяло, которое прикрывало стояк и начинает быстро себе дрочить. Решает сначала разобраться со своей проблемой, а потом уже помочь своему спящему бойфренду. — М-мх… да-ах… — с губ блондина начинают срываться стоны, особенно, когда он облизывает пальчик и вращает им по припухшим ареолам. 6:30 утра, у Чонгука звенит будильник. Парень нехотя разлепляет глаза, постепенно отходит от приятного сна, в котором Чимин ему отсасывал под столом в кабинете прямо во время совещания. Да, после их траха в офисе к Чону часто стали приходить подобного рода фантазии. Так вот, младший открывает глаза и замечает справа от себя отчётливый хлюпающий звук дрочки, сопровождаемый не такими уж и тихими стонами Чимина. Чонгук поворачивается и первое, на что он обращает внимание — это на пальчики блондина, которые играются с твёрдыми припухшими горошинками, которые вчера точно были меньше. Он чувствует, как пульсирует его собственное возбуждение. — Малышка, у тебя период? — спрашивает брюнет и тянется за поцелуем. — Мхм… — мычит в поцелуй Чимин, — Я хотел помочь и тебе, после того, как кончу. Мои соски… ты видел? — Да, и они прекрасны, — Чонгук знает, что его парню очень сильно не нравится, когда на несколько дней горошинки превращаются в возбужденные холмики и стыдно топорщатся из под футболок и рубашек. Это выдает остальным то, что он омега. А брюнет же напротив — очень любит, когда те набухают, его заводит такой Чимин. Поэтому сейчас Чон спускается ниже, чтобы вобрать каждый из них в рот и нежно пососать. Затем он целует каждый из них по отдельности и слазит с кровати. Эрекция натягивает ткань боксеров. — Малыш, ну зачем ты так рано уходишь? — спрашивает Пак и на секундочку отрывается от самоудовлетворения. — Может трахнешь меня быстренько? — показывает пах Чона. — У тебя же стоит. — Детка, я сейчас под холодной водой решу эту проблему. Ты же знаешь, что я не смогу с тобой «быстренько», а сейчас я очень спешу, — бросает тот и скрывается в ванной. — Ч-чёрт… — вздыхает Пак, берет в руку свою эрекцию и продолжает доводить себя до пика. Чонгук под душем успокаивает своё возбуждение и быстро собирается на работу. Чимин куда-то собирается вместе с ним, надевает свою любимую шёлковую рубашку, крутится перед зеркалом, рассматривая свою грудь. — Куки, посмотри, сильно торчат? — спрашивает старший. Чонгук смотрит на соски Пака, во рту скапливается слюна, которую он гулко сглатывает. — Детка, ну, как тебе сказать… кажется, что они просто встали от холода. — комментирует Чон, а сам не может оторвать взгляда от выпирающих бусинок. — Да что ж такое… Как меня это раздражает! Не хочу, чтобы знали, что я омега. — возмущается Чимин, прикрыв грудь руками. — Ты подкинешь меня к своему офису? Я договорился позавтракать с Тэ. — Хорошо, Минни. Парни обуваются, закрывают дверь и спускаются на паркинг. Уже там они вспоминают, как вчера оставили машину возле другого жилого комплекса и, чертыхаясь, бегут на другую парковку. Пока они ехали, Чимину было некомфортно и он все время оттягивал свою рубашку, чтобы твердые горошинки не соприкасались с тканью и он не возбуждался от этого легкого трения. До офиса Чонгука они добираются за двадцать минут, даже чуть быстрее, чем рассчитывали. Чон паркуется и смотрит, как блондин отстёгивает ремень безопасности, выпуская из ручек натянутую рубашку, и как этот тонкий шёлк идеально ложится на два припухших бугорка. Чимин замечает взгляд и игриво дует губки: — Кук-и, не смотри так! Ты меня смущаешь! — просит парень, который специально надел эту рубашку, зная то, как реагирует брюнет на его соски. — Детка, я не могу… они так красиво стоят… — Чонгук сглатывает и чувствует, как в штанах дергается член. Чон уже жалеет, что не получил разрядку утром, быстро сняв возбуждение под холодным душем, поэтому сейчас он твердеет быстрее, чем обычно. — Сними рубашку дай мне кончить на твою грудь, — внезапно говорит брюнет и отрывает взгляд от бусинок, смотря Чимину прямо в глаза. — Малыш, ты же опоздаешь на работу… — хитренько говорит Пак, кладя руку на уже полностью готовый стояк Чимина. — Я кончу сразу, как увижу твои сосочки. Детка, пожалуйста… — брюнета слишком заводит Чимин в период. Старший за пару секунд расправляется с ремнём Чонгука, вжикает молнией и выпускает колом стоящий член из боксеров. Расстёгивает пуговичку за пуговичкой на своей шёлковой рубашке, медленно оголяя плечи, спуская всё ниже и ниже, пока не появляются две покрасневших горошинки. Наблюдает за реакцией Чона, который завороженно смотрит, а затем протягивает правую руку, чтобы нежно покружить пальчиком по ареоле и нажать на бусинку. Левой рукой он хватается за свой стояк и начинает дрочить, не прекращая манипуляций с сосками Пака. — А-ах, Куки… — от ласк Чимина выгибает на пассажирском сиденье. Он замечает, как брюнет поглядывает на часы, боится опоздать, не может сосредоточиться на своих ощущениях. — Я знаю, что заставит тебя кончить быстрее! — Чимин наклоняется к его члену, придерживает его рукой, а сам начинает водить по головке своими твёрдыми сосочками, то одним, то другим. Предэякулят размазывается по набухшим комочкам, делая их влажными и блестящими. Это срабатывает, Чонгук начинает содрогаться в предоргазме, успевая отстранить Пака, и кончает ему на грудь. — Спасибо, — тянется за поцелуем к Чимину. Хотелось бы ему сейчас еще пару минут отдохнуть от оргазма, но времени уже нет, пора на работу. Поэтому парень достает влажные салфетки, вытирает тело блондина от своей спермы, приводит себя и Пака в порядок. Они прощаются быстрым чмоком в губы и привычным: «До вечера, любимый», Чонгук бежит к лифту, а Чимин, пытаясь найти пеший выход с парковки, подходит к высокому мужчине с платиновыми волосами, который копается в открытом багажнике. — Извините, не подскажете, как отсюда можно выйти на улицу? — спрашивает Пак. Мужчина разворачивается и несколько секунд пристально смотрит на Чимина. Тот с непониманием обводит его взглядом и какое-то странное ощущение возникает у него в теле, похожее на легкое покалывание и онемение. Мужчина внезапно целует его. Это невозможно, но что-то внутри ему подсказывает, что этот мужчина — альфа. *** Ким Намджун и не надеялся больше встретить своего ангела. Вчера ночью после того, как они с мужем вернулись домой, он трахал его так, как не трахал уже несколько лет, представляя хрупкое тело блондинистого мальчика, представляя его тонкую талию и упругие бёдра. Вместо стонов Сокджина, Джун представлял стоны ангела. Он не знал, какой у него голос, но был уверен, что самый красивый. Его муж засыпал удовлетворённый, а Намджун засыпал с немой просьбой к ангелу явиться ему во сне. И тот не явился. Мужчина приехал на работу немного раньше обычного, вышел из машины и пошёл к багажнику, чтобы забрать коробку с уликами, которую он привез для передачи в следственный комитет. Кое-что из содержимого выпало, в ходе движения машины, и разбросалось по всему багажнику. Поэтому Ким не спеша складывал ценные для следствия вещи обратно в бокс. За спиной он услышал шаги, а затем голос. Высокий такой голос, нежный, бархатный. Этот голос спросил: — Извините, не подскажете, как отсюда можно выйти на улицу? Джун повернулся и увидел его. Он увидел это божественное создание на расстоянии вытянутой руки. Сердце его сжалось, когда он представил, что вчера из-за ссоры с супругом они могли лишить жизни такого утончённого мальчика. А теперь он стоит прямо перед ним и заглядывает прямо в глаза, в ожидании ответа. Глаза. Теперь он может рассмотреть их, он может рассмотреть эти два кристалика солнца, которые смотрят на него, а попадают прямо в душу. Намджун понял, что перед ним омега сразу, как только тот к нему подошёл. Нет, не по выпирающим из под рубашки твердым соскам. Хотя, по ним было всё более, чем ясно. Мальчик находился в благоприятном для беременности периоде. Прекрасно, он мог бы родить ему красивых малышей… Мысли заносят мужчину куда-то не туда, пока их не обрывает нежное: — Простите…? Намджун отмирает. Намджун хлопает ресницами и не знает, что говорить. Намджун наклоняется и накрывает пухлые губы ангела своими. Мальчик вздрагивает, отстраняется и после этого мужчину обжигает звонкая пощёчина. А затем поворот на 180 градусов и стук каблучков разносится по парковке, становясь всё тише, пока совсем не исчезает. Ким Намджун понимает, что влип. Но после того, как он попробовал на вкус эти клубничные губы, он не собирается просто так отпускать своего ангела. Невозможно избавиться от искушения, не поддавшись ему.