Красные разводы на стене

Чонгук получал садистское удовольствие, смотря на скорченное лицо Чимина, и в своих мыслях он уже представлял, как берет это тело в зверином темпе, добивая физически и морально её владельца. — Ублюдок, — рычит Чимин, стараясь укусить Чонгука за его лицо. — Прорезались зубки, Вишенка? — оттягивает свободной рукой волосы Чимина назад, открывая себе доступ к его шеи и груди. — Только освободи меня, сука, тебе конец, — продолжая отбиваться от него, прокричал Чимин из-за касаний Чонгука к его ранам. — Кто кого ещё, — тихо шепчет, придвигаясь максимально близко, прокручивая свои пальцы в его сухом анусе. — Куколка, — растягивает он прозвище, облизывая чужое лицо, с превеликим удовольствием в голосе. Чимина ужасно мутило, ему хотелось блевать от действий вампира. И уж лучше бы он потерял гребанное сознание, как это было до этого, чем чувствовал всё то, что сейчас позволяет себе этот вампир. А позволял он себе многое: его пальцы уже давно пытались насухо разработать его дырочку, вызывая при этом огненную боль, словно это были не пальцы, а стальные ножницы. Терпеть это долгое время было тяжело, Чимин вертелся во все стороны, пытаясь уйти от рук Чонгука, что исследовали и мучали его. Чимин старался как можно сильнее напрячь мышцы бедер, чтобы не дать протиснуться трем пальцам Чонгука, но вампира и это не останавливало. Он вжимался в шею Чимина, вдыхая его кисло-сладкий аромат вишни, и, несмотря на протесты, продолжал с каждым миллиметром проникать как можно глубже в тело. Найдя заветную точку, он начал точечными движениями давить на неё, вызывая дрожь в теле его партнера. — Что, Вишенка, нравится? — прошептал Чонгук и опалил грудь Чимина своим тяжелым и горячим дыханием, добавляя четвертый палец, даря ощущения на грани боли и удовольствия. А Чимин только и мог, что вскрикивать при каждом нажатии на его простату. Ему было так приятно, но и больно одновременно, четыре пальца еле-еле умещались в его дырочке. И если внешне можно было подумать, что он получает кайф от всего происходящего, то внутренний его голос истошно умолял о спасении. Его собственное тело подводило его. — Гори в… Ахххх, — запрокидывая голову, простонал Чимин, ударяясь со всей силой об стену, пытаясь скрыть собственное удовольствие от Чонгука. Но тому и не нужны были никакие доказательства, ему стоило только опустить взгляд на пах Чимина, чтобы понять, что тот уже не просто возбужден, он истекает. — Только посмотри, как ты течешь, — усмехается он, обхватывая шею Чимина и наклоняя её ближе к себе, заставляя опустить взгляд на собственный член, что уже полностью мокрый из-за смазки. — Иди на хуй, — прорычал Чимин, укусив чонгуково предплечье. И это стало отправной точкой. Чонгук быстрым движением рук разрывает цепь, что держала Чимина под потолком, заставляя его тело с грохотом упасть на пол к его ногам. Его глаза были полностью красные, он был взбешен поступком Чимина, и если пару секунд назад он думал о том, что мог бы доставить ему удовольствие и послушать его сладкие стоны, когда член будет проникать в него, ударяя по простате, то сейчас ему стало абсолютно похуй, что станет с этим человеком и выживет ли он вообще после секса с ним. Поднимая Чимина на ноги и разворачивая к себе спиной, Чонгук проникает в него быстрым и четким движением, срывая крик с этим пухлых и до безумия сладких губ. — Можешь кричать, — выходя и снова проникая в него, выбросил Чон. — Можешь молиться, — толчок. — Реветь, — снова толчок. — Да, даже умереть на этом члене, — толчок, которой выбивает из рта Чимина крик. Его ноги больше не могли держать его, и без поддержки он мгновенно падает вперёд, ударяясь грудью о холодный бетон. Чонгук тут же обхватывает его бедра, сжимая до фиолетовых синяков, и продолжает грубо вторгаться в его тело, не обращая внимания на крики Чимина с просьбой остановиться. Его тело словно было создано для него, его попка засасывала член так жадно, словно всегда была готова для этого. Чонгук получает неимоверный кайф, его член истекает от выделяющейся смазки, облегчая проход. — Твоя дырочка так засасывает меня, Чимин-а, — проникает в него, ударяя яйцами об его бедра. — Остановись, — хрипит Пак на последнем издыхании, впиваясь пальцами в бетон. — О, нет, Вишенка, — скалится, обхватывая столь излюбленную шею, притягивая чужое тело к своему, заставляя прогнуться в спине. Чонгук вошёл в кураж, он продолжал проникать и выходить, экспериментировал со скоростью, заходил под разным углом, вбивался в его тело грубо, периодически прокусывая шею. Он играл с ним, как с куклой, вертел в собственных руках, как хотел, ставил его в разные позы, то поднимая его ногу, то резко опуская на колени. Сейчас Чимин — его личная шлюха на день, и Чонгуку плевать на удовольствие своего партнёра, он знал, что делает ему больно, очень больно, но остановиться не мог, не хотел. Ему нравилось слышать всхлипы, крики, хрипы, которые издавал этот человек. Ему до одури нравилось, как он выгибался, как по его попке проходились волны с каждым его толчком. Нравилось, как кровь из-за бесконечных укусов стекает по его шее, оставляя дорожку на его прекрасном теле. Он бы мог целую вечность трахать его — без передышки, не останавливаясь вообще, — но человеческое тело был настолько хрупким, что своими действиями вампир ломал Чимину рёбра, не замечая, как тот кричит и весь в слезах умоляет его остановиться, не замечая, что тело, которое он держит в собственных руках, медленно умирает. Чонгук совершенно не заметил, что через пару минут Чимин безвольно повис на его руках, что он больше не издавал ни звука, каждый раз ударяясь голой об стенку из-за толчков, а Чон был уже на пике, он чувствовал приближающуюся разрядку и, обняв Чимина двумя руками, начал вбиваться в его тело с вампирской скоростью, прикусив шею во время оргазма и испивая кровь. Кончив не выходя, Чонгук разжимает свои руки, и Чимин без сознания падает на пол, как мешок картошки. — Быстро, — хмыкнул он, опуская взгляд на тело лежачего Чимина, наблюдая как из его анала вытекает сперма. Опускаясь на корточки, Чонгук переворачивает Чимина на спину, осматривая его лицо, на котором видна кровь из-за удара об пол, и подносит два пальца к его шее, проверяя жив ли он. — А всё не так плохо, Вишенка, — оскаливается и надавливает пальцами на его сонную артерию. Чонгук одевается, повернувшись к нему спиной, и, не бросая взгляд, покидает комнату, оставляя лежать на холодном полу истерзанное тело Чимина. Он вернётся к нему ещё и явно не один раз — уж слишком сладким был этот человек. Чонгук не отпустит его, теперь Чимин будет принадлежать только ему, и только он будет брать его тело сутками напролёт. Только он будет пить столько желанную кровь. Выйдя из комнаты, Чонгук нашёл взглядом стоявшего рядом с дверью его сородича, Ким Тэхена. — Пусть приведут его в надлежащий вид. Я его оставляю, — Тэхён на слова Чонгука гаденько улыбается, про себя передразнивая этого несносного вампира. — Уверен? На днях приведут новых людишек, — чуть повышая голос проговорил Тэхён уже в спину удаляющемуся Чонгуку. Он останавливается, но не оборачивается, решая что-то в своей голове. — Да, он мой, — ответил Чонгук и направился вперед по коридору. Его ждали другие люди, его следующая куколка на очереди.