***
Глаза открывались медленно, как будто нехотя. Мысли шевелились тоже довольно тяжело, Марина медленно осознавала себя другой. Во-первых, по ощущениям, она была значительно моложе, а во-вторых… Странные воспоминания, напоминавшие девушке тот самый сон, длившийся годами. С чего вдруг она его вспомнила сейчас? Ощущения были такие, как будто она находится в больнице. «Выжила, что ли? Такого не бывает, мы падали с такой высоты…» — Мисс Грейнджер, — услышала Марина странно знакомый и одновременно незнакомый голос. — Вы можете отправиться к Уизли прямо сейчас посредством камина. — К Уизли? — не выдержала Марина. — Что я там забыла? У меня есть родители! — у той Грейнджер из сна были родители, а раз ее так назвали… Девушка подскочила на знакомой-незнакомой кровати, только сейчас обнаружив, что обнажена. «Странно, а во сне была пижама», — подумала она. — Значит, это было все-таки зелье, — удовлетворенно произнес тот же голос. — Одевайтесь, мисс Грейнджер, — сейчас только Марина увидела собеседницу. Женщина была знакома, ею оказалась школьная медиведьма. «Может быть, это предсмертные галлюцинации? Оказалась в том сне…» — опять подумала быстро одевавшаяся девушка. В руку ткнулась палочка, Темпус получился будто бы сам собой. Это был тот самый год, когда эта не самая умная девушка оставила Гарри одного. — Спасибо, мадам Помфри, — поблагодарила медсестру Марина, с трудом перестраиваясь на новое мышление. Английский у нее получался легко, а вот воспринимать себя той, кого она считала дурой… Это не получалось. — Можно воспользоваться камином? — поинтересовалась она. — Можно, — кивнула мадам, сразу же поинтересовавшись. — А ваши вещи? — но так и не ответившая мисс Грейнджер шагнула в камин, отправляясь на лондонский вокзал. С момента вывода всех зелий заучка значительно поумнела. Мадам Помфри не была ни садисткой, ни равнодушной сволочью, ей было жаль каждого из этих глупых детей, думавших, что могут что-то решить и не видевших очень многого, но жить Поппи нравилось, потому она была способна только на такие мелкие пакости. Если девочка не совсем дура, то в школу она не вернется, ну а если вернется… Все, что могла, мадам сделала… Как-то очень привычно Марина шагнула на каменные плиты волшебной части вокзала Кинг-Кросс в Лондоне, в памяти вставали детали того сна, но для начала девушка посетила туалет, чтобы рассмотреть себя. Вокзальный туалет на людской части отличался неожиданной чистотой, что для вокзальных туалетов в памяти Марины было не сильно характерно. Сделав свои дела, девушка застыла напротив зеркала, откуда на нее карими глазами глядело неопрятное существо из снов. «Ой, фу!» — подумала Марина, вытаскивая из обнаружившейся на запястье бисерной сумочки расческу. Следующие полчаса, матерясь под нос, девушка пыталась привести в адекватное, по своему мнению, состояние эту копну запущенных волос. А в памяти вставали сцены жизни, переплетавшиеся, но чем-то отличавшиеся от сна. Во-первых, родители… Не интересовавшиеся жизнью девочки, они были странными, как будто заколдованными. «Надо разобраться», — подумала она. Во-вторых, ранение в Отделе Тайн. То, что это был не Долохов, как в ее сне, Марина очень хорошо понимала теперь. Она даже видела, кто, осознавая, на какой риск пошла мадам Помфри, разблокировав память Гермионы, но вот зачем? Приведя себя в порядок и обнаружив в сумочке сто фунтов, девушка взяла такси, почти рефлекторно назвав адрес. Начинать следовало с родителей, а потом разобраться с Гарри. Ведь в том сне парень смотрел на девушку такими глазами… Она надеялась на то, что Виктор не стал никем из Уизли, потому что это было бы просто жестоко. Сама бывшая сиротой, знавшая, насколько это тяжело — быть совсем одной, Марина просто не могла оставить Гарри совсем одного. «Как бабушка Марья говорила? Плохо, когда совсем один», — с улыбкой вспомнила Марина мудрую старушку. — «У тебя будет семья, Гарри Поттер». Такси неслось по шоссе, а Марина, задавив в себе тоску по доченьке, планировала будущее. Вспоминалось многое, включая то, что Грейнджер узнала, будучи уже чиновницей Министерства. Несмотря на совершеннолетие в семнадцать, после сдачи СОВ наступало так называемое «малое совершеннолетие», когда допускалось использование некоторых видов чар несовершеннолетними. Марина старалась принять себя в этом продолжении сна, чтобы просто не сойти с ума. «Если даже это галлюцинация, я ничего не теряю», — подумала девушка, а таксомотор подъезжал к знакомому из снов дому. Сейчас она увидит маму и папу… — Мама, папа, я дома! — Марина радостно улыбнулась двум взрослым людям. — Что ты здесь забыла? — поинтересовалась мама, заставляя Марину округлить глаза. — Ты же отправилась к своим «волшебникам», — с издевкой произнес папа. — Уходи отсюда! — внутри все захолодело, но девушка взяла себя в руки, достала палочку и наложила сначала Фините, а потом и связывающее. Как будто из воздуха соткалась сова, заставив Марину отвлечься от родителей. Коварно улыбаясь, девушка написала на пергаменте с предупреждением несколько строк, в которых сослалась на десяток пунктов законов, а совершенно… удивленная сова понесла послание обратно. Теперь неизвестная мадам обязана была или приложить обжалование к делу, или уничтожить оба пергамента. Ибо сама магия Министерства не дала бы чиновнице поступить по-другому. Марина коварно улыбнулась: «Получите, твари». А вот с родителями творилось что-то очень странное. Корчившиеся в связывающих чарах, выкрикивающие оскорбления родители менялись… Они менялись совершенно незаметно для глаза, очень медленно, но уже сейчас не походили на Грейнджеров. Решив, что процесс может затянуться, Марина, ставшая Гермионой, решила привезти сюда Гарри, пока тот от тоски не сотворил с собой что-нибудь. И даже то, что во сне тот вполне пережил фактическое предательство друзей, ничего не меняло для девушки, ибо врач в ней говорил, что раз на раз не приходится. Через двадцать минут такси уносило девушку в маленький городок, а корчившиеся, механически сыплющие оскорблениями Грейнджеры, связанные еще и найденной веревкой, все продолжали меняться… Марина ехала и думала о том, что происходит. Казалось бы, только что они с мужем спасали детей, потом летели, видимо, разбились, но потом появилась дочь… В голове вставали слова бабушки Марьи. «Если вы станете другими… Она знала!» — поняла Марина. Если принять мир магии, то можно было предположить и каких-нибудь богов. То есть, чтобы не сойти с ума, следовало принять тот факт, что она — Гермиона Грейнджер из ее сна, что в свою очередь означало знание будущего. И, конечно же, возможность его изменить. — Юная мисс очень напряжена, — заметил таксист, ему было явно скучно просто так ехать. — У друга сегодня умер последний родственник, — объяснила ему Ма… Гермиона. — Беспокоюсь о нем. — Сегодня друг, завтра жених, — улыбнулся водитель, чем-то напомнив Герхарда. — Все будет хорошо, вы правильно делаете, не оставляя его одного. — Очень плохо, когда совсем один, — как-то автоматически ответила девушка. Она попросила притормозить у магазина, купив там сладостей, что вызвало понимающую улыбку таксиста. Он вышел из машины, вернувшись буквально через пять минут. Таксист оказался очень странным, потому что купил бутылку неплохого вина, протянув ее Гермионе. — Возьмите, это поможет, — улыбнулся таксист, сразу же поинтересовавшись, нужны ли презервативы, но Марина и так не имевшая никаких иллюзий, покачала головой, абсолютно не смутившись. Вот с вином мужчина угадал — это действительно могло помочь, но девушка, знавшая, что ей не продадут, даже не заикалась… — Спасибо, — искренне поблагодарила девушка, более чем щедро расплатившись, когда они наконец доехали.Часть 5
22 мая 2022 г. в 09:49
Море было волшебным чудом, просто необыкновенным, жалко только, что недолго, но остаток отпуска Марина и Виктор догуливали в Чернолесье, со своей большой семьей. Экскурсии, разговоры и ощущение тепла семьи — это было чудом в жизни Марины. Лишь один странный разговор с бабушкой омрачал ее счастье, но поразмыслив, женщина решила пока об этом не думать.
— Ведомо мне стало, внученька, — грустно вздохнула бабушка Марья. — Что заберут вас у нас силы вышние, дабы смогли вы все исправить.
— Никто не вечен, — ответила Марина, но заинтересовалась. — А что исправить?
— Это мне не ведомо, внучка, — ответила ей бабушка, погладив по голове. — Но что бы ни случилось, помни, что Марьюшка всегда будет в тепле.
— Я знаю, бабушка, ведь мы семья, — произнесла немного испуганная женщина. — Но что может случиться?
— Что угодно, дитя, — в этот момент из глаз бабушки будто бы глянула сама вечность. — Если вы окажетесь другими, запомни адрес и имя, что я тебе укажу, — она дважды повторила и адрес, и имя, убедившись, что эта информация осела в памяти женщины. — В нашем роду знания передаются по женской линии, потому придешь к ней и скажешь, что ты от меня.
— Спасибо, бабушка, — произнесла недоумевающая Марина. — Я обязательно так и сделаю.
— Вот и умница, — улыбнулась ей ставшая обычной бабушка. — А теперь иди, дитя, мне подумать надо.
Об этом разговоре Марина никому не сказала, даже Виктору, очень уж он был странным, а бабушка стала просить чаще оставлять Марьюшку с ними, что врачи делали с удовольствием, так как очень уж сильно утомлялись, ибо началась осень — самое тяжелое время в экстренной медицине. Лишь потом Марина поняла... впрочем, это совсем другая история, время которой еще наступит.
— Бок! Школьный автобус упал в кювет, направляем всех, множество жертв, — прохрипела рация, которую все никак не могли заменить на цифровой терминал.
— Понял вас, понял, — ответил спокойный, как скала, Герхард, поднимая машину в воздух. Со всей федеральной земли съезжались и слетались врачи, чтобы помочь детям, попавшим в дорожно-транспортное происшествие, а Марине вспоминались грустные глаза бабушки Марьи сегодня утром, благословившей их с Виктором, да еще не желавшей уходить в школу Марьюшки.
— Ого! — удивился Герхард, снижаясь: да, машин было великое множество, все работали, сортировали живых и… тех, кому не повезло. Марина и Виктор включились в общую работу, откачивая, сажая в транспорты, кого-то развозили вертолетами, они сами сделали, наверное, рейсов десять, что не рекомендовалось, потому что усталость накапливается, но оставить детей ни Герхард, ни врачи не могли, поэтому они работали до изнеможения.
— Герхард, поспи хоть немного, — почти приказал Виктор, когда большая часть детей была эвакуирована.
— Ладно, — согласился пилот, — но тогда домой ночью полетим.
— В первый раз, что ли? — спросил измученный доктор Бок. — Давай, поспи, а мы еще поработаем.
— Виктор, смотри, — Марина показала незамеченную ранее девочку, по размерам чуть ли не первоклассницу, лежавшую рядом с автобусом. — Она-то тут что делает?
— Потом разберемся, что делает, пошли работать, — подтолкнул Виктор жену.
— Ага, пошли, — согласилась женщина, осторожно вытаскивая ребенка. — М-да, непросто ей будет.
Закончив работу, замученные врачи грузились в машину, а немного поспавший пилот запускал двигатель. Вертолет медленно пошел на взлет, а перед глазами Марины стояло грустное лицо бабушки Марьи, грозящей ей пальцем. Чуть погодя женщина поняла, что говорила бабушка:
— Вы должны все исправить, и не сметь унывать!
Герхард очень устал, но летел домой, при подлете появился туман, сделав полет почти невозможным, поэтому, примерно представляющий, где находится, пилот решил сесть, пока не влетел во что-нибудь неприятное. Видимо, это было неправильным решением, что-то заискрило, с ярким электрическим разрядом, объятая пламенем машина рухнула на землю, не выжил никто.
Смерть внуков бабушка Марья почувствовала, как и ее сразу зарыдавшая правнучка. Марья-младшая знала, что это должно случиться и ничего сделать нельзя, но ведь это же были мама и папа… А мама и папа сейчас находились в абсолютной темноте. Перед ними появилась их дочь. Марина хотела обнять ребенка, но не могла и двинуться. Виктор особенность своей семьи, особенно бабушки, разумеется, знал. Понимал он и то, что они умерли, а дочь… Больно было так, что разрывало душу, но «последнее послание» на то и последнее послание…
— Мама, папа, не волнуйтесь обо мне, меня не оставят одну, — произнесла Марья-младшая. — Я постараюсь сделать так, чтобы мы встретились, но не знаю, когда смогу, потому что я только учусь. Там, куда вас забросит, вы рано или поздно будете рядом, мне это обещали. Обещайте, что будете счастливы, ради меня, пожалуйста!
То, что члены семьи Бок были этническими немцами, не отменяло древнего рода ведающих… А вот то, что дочку учит бабушка, да обещание ее… Это было хорошей новостью. Наступало время новых приключений. Марина же в эти последние мгновения тянулась к дочери.