Сын тьмы

И точно, на полу гостиной виднелся пентакль с письменами - знак того, что тут проводился простейший ритуал вызова. В комнате отчетливо пахло морской водой, по полу были раскиданы водоросли - намек на то, что вызывали духов Венеры. Том, однако, оказался цел и как ни в чем не бывало сидел в малом каминном зале, листая толстый фолиант. - Мне казалось, мы уже обсудили с тобой правила поведения в доме. Гарри был сердит. Иногда желание знаний, проснувшееся у Тома, доводило его до изнеможения. - Но я… - Принеси мне сову из совятни. Сейчас же. Том удивленно на него взглянул, поскольку еще ни разу не видел Гарри разозленным, но книгу отложил и пошел за совой. А когда принес, Гарри кивнул на пентаграмму и велел ее туда кинуть. Жалобно вскрикнула птица, заметалась, пока ее будто бы мучало нечто неведомое, и наконец она мокрым кулем не обмякла внутри, а потом внезапно разорвалась на сотню кровавых ошметков, заляпав Тома и падая отделтными перышками у ног защитившегося щитом Гарри. Он удовлетворенно взглянул на ошарашенное лицо мальчика. - Ты потомок Певереллов. А потому мой воспитанник не будет творить чушь, не зная, к чему она приведет! Мы уже говорили на тему того, что в доме не должно быть никаких ритуалов вызова, говорили на тему того, что некоторые книги ты не имеешь права трогать, и что же я вижу? Неужто мне нужно согласиться и отдать тебя на воспитание тупоголовому Дамблдору, а, Том? Почему вдруг мое слово для тебя не оказывается законом? Он прищурившись смотрел на мальчишку, всего в крови, а после протянул руку. - Палочку. Твою палочку, Том. Кажется, мальчик такого не ожидал, но палочку отдал. - Если у тебя не хватает мозгов, чтобы слушать меня, и не хватает их, чтобы делать такие вещи без ошибок, значит, ты еще не дорос до такой магии. Уберешь тут все руками, как маггл. И даже не вздумай использовать магию, иначе твое наказание продлится еще дольше. После придешь ко мне в кабинет. Гарри развернулся, взмахнув плащом и поднимаясь по лестнице. - И в следующий раз если я найду такой сюрприз, внутри окажешься или твой пес, или ты. Я не позволю портить репутацию Певереллов, если такой конфуз вдруг произойдет не дома. Хочешь - можешь проверить. И не забудь загасить ритуал каменной солью, прежде чем совать в него руки. Мертвый воспитанник - бесполезный воспитанник. Да, жестоко. Но Гарри совершенно не хотел вернуться как нибудь домой, и обнаружить там нечто вроде неупокоенного мертвеца. А еще он очень хотел чтобы в будущем у Волдеморта был хоть какой-то пиетет перед жизнью, потому что когда он просто сжег какого-то маггла за то, что бедняга подошел ближе, чем стоило, Гарри чуть не стошнило, несмотря на малый возраст. И ему не хотелось чтобы юный Том пошел по той же дорожке, вовсе нет! Том вернулся к нему через час. Притихший, встал у дверей, и исподлобья взглянул на него. - Я все просчитал... Ничего бы не случилось. - Не случилось бы когда? Когда в пентаграмму попал бы я, или наш домовик, являющийся эманацией смерти? Или не случилось бы, когда он переродился и нарушил бы границы твоего криво отрисованного пентакля? Гарри постучал пальцами по столу и жестом велел Тому присесть напротив себя. - Я подниму этот разговор один раз, Том. И больше никогда к нему не вернусь, поэтому слушай внимательно. Мальчишка поднял голову, глядя на него, пока Гарри собирался с духом. Он не знал, когда это случится, и лучше уж сейчас, чем потом он будет страдать в неведении. - Я прибыл сюда, чтобы помочь тебе быстрее войти в силу. Вступить на свой путь, стать сильнее и не совершить некоторых абсолютно ужасных ошибок, о которых ты будешь жалеть, не в силах исправить. Я не из этого времени, и я нашел тебя специально. В какой-то момент времени петля выкинет меня обратно. И к этому моменту ты должен быть достаточно сильным, чтобы принять на себя управление родом и получить власть и влияние в обществе. Я рассердился не из-за пентаграммы. А рассердился потому, что любой неразумный поступок, даже самый небольшой, влечет за собой последствия. Сейчас мы с тобой идем по тонкой грани, и я выдохну с спокойствием, если ты закончишь учебу, и я все еще буду здесь. Но если нет, то запомни, вот в этом конверте все указания по управлению, мое завещание и бумаги на вступление в наследство. Если со мной что-то случится, или мое кольцо вдруг окажется у тебя на руке, ты должен немедленно вернуться сюда и открыть этот конверт. Одна капля крови, которую ты отдашь пергаменту, будет достаточным основанием для того, чтобы в дальнейшем запустилась цепь событий и ты получил бы то, что тебе причиталось. Но! Чтобы быть волшебником, мало иметь дара. Нужно быть богатым, и этим занимаюсь я. Нужно иметь связи, и именно за этим я отправил тебя в Дурмстранг. Нужно быть умным, образованным и знать свои сильные стороны. И все это тебе даст школа. Но для всего этого нужно время. Если ты будешь пытаться обойти законы магии и жизни, откат будет таким, что второго шанса тебе просто не дадут. Ты исчезнешь из этого мира, растворишься в людской ненависти. И, поверь мне, тебе это не понравится. Гарри положил пухлый конверт обратно в сейф в своем столе и закрыл его на ключ. Ключ повесил себе на шею, и показал его Тому еще раз. - Ключ появится у тебя вместе с кольцом. Сейчас же я требую от тебя разумности, послушности и внимательности. И, поверь мне, я имею право это требовать. А сейчас бери свою палочку и иди спать. Все книги, к которым я запрещал тебе подходить, убраны в специальную секцию. Попытки их достать грозят тебе потерей значительной части сил, на время. Я, конечно, верю, что ты больше не будешь пытаться нарушить запреты, но больше не доверяю тебе. Иди, Том, доброй ночи. Мальчик забрал свою палочку и подойдя, попрощался, получив свое обьятие и поцелуй в лоб. Уже уходил, когда Гарри, склонившегося над финансовой сводкой из банка, вдруг услышал вопрос: - Сэр… а кем вы были мне там… В прошлой жизни? Вы были мне близки? Гарри улыбнулся. Вот ведь умный стервец, сразу понял главное из его речи, и что его угрозы - вовсе не угрозы… - Да, Том. Больше, чем мы оба могли бы подумать на тот момент. Мальчик застыл, обдумывая, а после кивнул - и дверь за ним тихо закрылась, пока Гарри откинулся на спинку кресла. Он тосковал. По своему Лорду, по его голосу, запаху, даже по тому, как они говорили с ним перед отправкой его в магазинчик. И ему очень хотелось верить, что все обязательно наладится, только чуть позже. Если бы он видел темного лорда в этот миг, то, наверное, рассмеялся бы от того, как они оказались схожи. Волдеморт, как и он, сидел за своим рабочим столом в кабинете, заваленном сотнями книг и манускриптов, уставившись невидящим взором сквозь время, и скучал по своему мальчику - только сейчас начал понимать, насколько скучает, и уговаривал себя представить, что мальчишка жив, просто уехал в Дурмстранг на год. Но лгать себе у него выходило плохо, и он снова бросался объяснять себе, что Гарри не пропадет, а затем и вовсе вспоминал, что тот вытворил всего парой месяцев до того, и мысли у него уходили в совершенно иную сторону. А еще ему твердо казалось, что он что-то важное упустил, но обрывки этой мысли терялись, то всплывая в памяти, то пропадая. Юный Том Реддл в своей постели тоже не спал, а долго ворочался. День выдался пусть и насыщенный, но под конец упрямство опекуна (точнее, мистера Певерелла, как тот велел себя называть) просто вывело его из себя. Он кивнул для вида, изобразив послушание, но сам только и думал о том, что наступит завтра, мистер Певерелл отправится куда-нибудь по своим скучным взрослым делам, и... И он непременно доберется до этих проклятых, в том числе и в прямом смысле этого слова, книжек. Непременно. А если не получится с первого раза, будет пытаться еще и еще - упрямства и старательности ему не занимать. Пообещав себе сделать все, чтобы добраться до фолиантов с темномагическими ритуалами, он прикрыл глаза, воображая себе будущее, мистера Певерелла рядом, так и быть, и себя, могущественного темного мага, которого все обожают и в то же время боятся... Мечты были приятны и мало-помалу успокоили его, и когда в его спаленку спустя час заглянул сам Гарри, не услышал ничего, кроме тихого сопения уставшего мальчика. Он попытался проникнуть в его мысли, но не увидел ничего, кроме обрывков спутанных снов: мальчик защищал себя подсознательно - привык за годы, проведенные в приюте. Но книги и артефакты все же стоило зачаровать получше. Так или иначе, после серьезного разговора Том стал если не послушнее, то внимательнее, и Гарри воочию наблюдал, как тот все более аккуратно и осторожно пытается опробовать разные заклинания, отпирающие дверцу шкафа, или пробует по памяти составить новую пентаграмму и провести ритуал, но в этот раз не в дому, а в дубовой роще подле стен замка. Оставалось утешаться тем, что лето стремительно подходило к концу, а в Дурмстранге за будущим темным лордом будет кому присмотреть: порядки там были строгие, а в эти годы не отменили еще розги. И все-таки он сильно тревожился за юного Тома, провожая его в нужный день. Подъехали, как всегда, повозки, на которые грузили чемоданы первокурсников. - А ты не пропадешь прямо сейчас? - с испугом спросил Том. - Надеюсь, что нет. Не должен. Но и обещать не могу. Не от меня это зависит, увы. Как объяснить, что он попал сюда не по собственной воле и действует по наитию? - Наверное, тебя послал ко мне какой-то еще более могущественный волшебник, чем ты, - проницательно заметил Том. - Можно сказать и так, - Гарри усмехнулся. "Этот волшебник - ты сам". Нет, такого он ему, конечно, не сказал, зато обнял покрепче на прощание и через минуту смотрел, как исчезают в дымке и в дорожной пыли последние экипажи. Последний взмах рукой - и назад, в Мэнор, где давно обретшие пристойный вид домовые эльфы прибираются, готовят скромный ужин на одну персону и приводят в порядок верхние этажи их небольшого замка. Наверное, теперь придется скучать до новогодних каникул? Это время он постарается провести с пользой, доучивая то, что не успел сам в свое время. Сова от Тома, вернее, отличавшийся хищным нравом огромный филин прилетел уже через пару дней. Строчки в письме скакали, и чувствовалось, что пишется оно в веселой атмосфере общей спальни. Том писал про Абраксаса, про новые познания в чарах и в боевой магии, и про их наставника, Геллерта Гриндевальда, которого он знал всего два дня, но уже обожал. Гарри дочитал до этого места и хлопнул себя по лбу. Точно! Вот кого упоминал когда-то его опекун и кто сможет пролить свет на то, что с ним, собственно, случилось и как же окончится та временная петля, в которую он попал... Надо ли говорить, что спустя неделю, Геллерт все же согласился на встречу с ним, естественно, не бесплатно. Молодой еще мужчина оказался весьма симпатичным, и поначалу все, что ему рассказывал Гарри (исключая личность того, кем являлся Том), явно не вызывало у него доверия. Правда, камень рода Певереллов, вытащенный из кармана и надетый, а до того спрятанный, уже убедил его больше. - Лучше бы начали с этого. - Чтобы вы попробовали на меня повлиять? Ну уж нет. Я еще пока в своем уме и начинаю действовать с того, что несет меньше проблем. - А я смотрю, вас неплохо обучили, юноша. Гарри расплылся в улыбке. - Учителя у меня были лучшие. Что, впрочем, не мешает мне оставаться недоучкой, ведь два курса Дурмстранга у меня не закончены, и пока я тут, я лучше бы их закончил, ей-богу. Тем более, что мне нужно бы присматривать за воспитанником, которого я опекаю тут. Гриндевальд чуть усмехнулся. - Привечаете сирых и убогих? - Ращу себе замену и отдаю магии должное. Какое-то время они смотрели один на другого. Один еще только почуявший силу, второй еще такой юный, но уже знающий, к чему эта сила может привести. - Что ж, если вы мне не поможете, я пойду. Зря тратить время мне тоже неинтересно. Гарри поднялся, уже решив, что ему придется самому решать этот вопрос, но Геллерт вдруг подал голос, отставляя стакан с сливочным пивом (странное дело, он, оказывается, любил этот напиток). - Я тебе помогу. И вернуться в Дурмстранг, и еще возьму в личные ученики. Но за это ты расскажешь мне все что знаешь, а не ту правду, которую счел благоразумной. Гарри задумался. Слишком уж опасно, но вдруг повезет. И расплылся в улыбке. - Я напишу письмо обо всем, которое попадет к вам в тот момент, когда я исчезну. Но я потребую клятву, что информация, которая будет в том письме, не будет использована против моего воспитанника или рода, никоим образом. Геллерт ударил себя по коленям, дивясь тому, насколько не вяжется образ мальчишки с тем, что он говорит. Но соглашение было заключено, и спустя некоторое время в сейфе рода Певерелл добавился еще один внушительный конверт с подписью – Геллерту Гриндевальду. Зато каким шоком для Тома стало одно утро, когда они проходили мимо внутреннего дворика, где тренировались старшекурсники, и услышав очередной вздох в стиле – “Ох, ну какой же он… Красавчик…”, Том не скосил глаза вбок и замер, узнавая в полуодетой фигуре своего собственного опекуна?! Кажется, это был урок фехтования на посохах, когда магия была запрещена, и посохи использовались в качестве именно боевого оружия. Часть факультета, уже хорошенько отлупленная Геллертом, сидела на скамейках и держалась за ребра. На боку Гарри уже тоже расцветала парочка синяков, но он все еще держался, вызывая у учителя злую ухмылку и в тоже время азарт… Эх, повезло Гарри, что в его время учитель фехтования был еще хуже и гонял их как сидоровых коз. Но и это не спасло его от подсечки и окантовки тяжелым металлом кончика посоха у горла. - Я запомнил парочку новых ударов, учитель. Гарри расплылся в болезненной улыбке, и Геллерт помог ему подняться, кидая в него диагностирующее. - Чешите в больничное крыло, Лорд, и к следующему уроку готовьтесь к спаррингу. Остальные, вас это тоже касается! Позорище! Гарри набросил на плечи плащ и, увидев среди толпы мальчишек и девчонок Тома, только подмигнул ему, направляясь к нему же и легко потрепав по волосам. - Проводишь меня в больничное крыло? Общий вздох среди младшекурсников должен был добавить Тому значимости в глазах всех. А он, будто бы ревниво огляделся и кивнул, беря опекуна под руку – не столько чтобы показать, что он его, сколько чтобы Певерелл мог опереться на него. - Ты здесь зачем? - Ну, я в своем времени не доучился до конца, и не планирую терять время. И потом, ближе к тебе мне спокойнее, чем одному в поместье. Да и некоторые планы отдельных личностей мне крайне не нравятся. Тебя не обижают? Том мотнул головой, а Гарри, убедившись, что они одни, развернул мальчика к себе. - Не вздумай замалчивать или разбираться самому. Кулаки катят только в маггловском мире. Заклятья тоже надо уметь кидать, или быть готовым к отпору сильнее себя. А вот пользоваться связями, или мимоходом заметить, что ты имеешь отношение к самому старому роду, так, чтобы это не было хвастовством, и собеседник заранее впечатлился, надо уметь. Понял? А теперь пошли. Геллерт на мне места не оставил, скотина такая… Выпендрежник, пусть и много знающий. Гарри долго еще вздыхал, но стоило им дойти, тут же отослал Тома на урок и велел учиться как следует. Ну а дальше все развивалось вполне закономерно. Конечно, Гарри пытались даже на свидания приглашать через Тома. Тот держал оборону, пока Гарри наслаждался вниманием и даже пару раз сходил на эти свидания, правда, не позволяя ничего лишнего партнеру напротив. Но ведь внимание и поцелуи тоже считаются? А после тяжелых занятий это, по крайней мере, снимало напряжение. Конец года они праздновали оба, только Гарри наблюдал за своим воспитанником с улыбкой – тот впервые превращался в ребенка, общаясь со сверстниками. Смеялся, шалил, летал на метле, упражнялся в трансфигурации, привычно поджимая губы и злясь, когда получалось не сразу. Поднимал бокалы с фруктовым горячим глеггом (тут не пили тыквенный сок, предпочитая согревающие напитки), и прощался с сокурсниками, обещая на следующий год их обойти. А после начался еще один год, теперь уже конечный для Гарри в Дурмстранге, но не конечный для Тома. А после еще пять, и вот он смотрит, как Абраксас и Том выходят из ворот. Абраксас зовет друга и лучшего выпускника года на свою свадьбу, и задерживает взгляд на стройном лорде Певерелле, что молчит и загадочно улыбается. Гарри не мешает воспитаннику расти. Устраивает ему обучение у Геллерта, пока тот не пропадает и не сцепливается с Дамблдором. Отводит беду и прячет воспитанника, к которому возникают вопросы, как к ученику, и с изяществом истинной змеи, отбивает все попытки втащить юношу в грязные делишки Дамблдора. Наблюдает и тихо отходит от дел, когда начинает формироваться орден в том виде, в котором он есть. Дает советы незримой тенью, поддерживает, видит влюбленные глаза, но не забывает, что это не его Лорд, только его бледная копия. Посмеивается над влюбленными попытками юноши, но растит его мощь, что будет его так прельщать в его следующей юности. Кажется, молодой Том подозревает, что его сердце несвободно, но продолжает упрямые попытки захватить это место напором, не сдаваясь снова и снова. Так проходит время. Круг начинает собираться, Гарри тихо взрослеет, уже смирившись с тем, что он не вернется уже обратно. Геллерт, кстати, так и не понял, как так получилось, что он застрял тут так надолго, по его прогнозам это все должно было не длиться больше лет десяти… А тут, уже скоро у Абраксаса должны сына представлять Лорду. Кстати, кто бы мог подумать, что будущий сиятельный лорд Люциус Малфой будет так похож на олененка, когда он появится впервые в мэноре? Кажется, Гарри уже под четвертый десяток лет, хоть выглядит он и все еще на двадцать. Но он ощущает интерес, когда Абраксас заводит юношу в большой зал, и дверь за ними закрывается. Хм… Надо бы изловить его после принятия в круг. Интересно, он уже целовался? Говорят, Абраксас крайне строго его воспитывает, даром что сам веселился во время школы. Гарри предвкушающе облизывается. - Помню, ты пугал меня в детстве, что однажды исчезнешь, - заметил Том, бесцеремонно присаживаясь на подлокотник кресла возле Гарри. - Я каждый раз боялся вернуться в Мэнор, в котором не будет тебя. В ужасе представлял себе, как ищу тебя всюду и не нахожу. Гарри взял его руку в свою, взглянул серьезно: да, Том за это время успел вырасти из мрачного забитого подростка в красивого и знающего себе цену юношу, но как же все-таки жаль будет его оставлять! Но он не пропадет без него - это ли не главное? - Послушай меня, Том. Я знаю, ты не любишь когда тебя так зовут, - Гарри усмехнулся, - но все же. Я не шутил. Однажды меня не станет. Я явился сюда, чтобы изменить твою жизнь. И ты вырос, и можешь сам ею распоряжаться. Я дал тебе то, что мог, научил всему, что имею сам - и ты можешь за себя постоять. Поэтому бояться остаться в одиночестве тебе нечего. - Ты уйдешь однажды? - переспросил Том, словно не веря и осознавая, что все это не шутка. - Хочешь сказать... Ты умрешь? - Нет. Не умру. И мы еще обязательно встретимся, хоть и не в том виде, в каком ты себе представляешь, - он погладил его ладонь, и Том охотно ответил тем же. Он был не против перейти и к большему, но Гарри мягко отстранил его. - Тебя, кажется, ждет сегодня ритуал призыва духов-хранителей. А завтра - встреча и бал в день равноденствия, на котором соберутся все знатные семейства. Присмотрись к ним, там будут нужные тебе люди. Том только улыбнулся - совершенно очаровательно, как он умел это делать. - Ты ведь будешь там тоже? - Планирую. - Так к чему это предостережение? - Чтобы ты не думал, что я тебя бросил, Том. Ты помнишь, что я говорил насчет конверта со своими распоряжениями и перстня? Том закатил глаза. Гарри еле удержался, чтобы не дать ему подзатыльник, и отправил его прочь. И впрямь, завтра он еще не исчез, и все шло как обычно, и Гарри подумал, что пора бы смириться с ощущением времени, утекающего, как песок сквозь пальцы. Через день они стояли на собрании древнейших родов - скучный, на вкус Тома, обед, чуть более интересные разговоры и встречи... Абраксас Малфой привел, чтобы ввести в круг рода и представить остальным, своего единственного сына. Люциус был совсем юный, но уже похож на себя таким, каким Гарри запомнил его когда-то. Унаследованная - или тщательно привитая дедом и отцом наденная холодность во взгляде. Неприступный внешне, но где-то глубоко внутри такой наивный и напуганный... Гарри знает, какие слухи о нем ходят. Он темный маг, неуловимый и скользкий, как и положено змее, символу их рода, которого не удалось впутать ни в одну из авантюр Геллерта Гриндевальда и Альбуса Дамблдора. Ревниво охраняющий свое логово, хранящий там тайные темные знания, против которых Визенгамот принимает все более и более строгие законы. Гарри знает, к чему идет, и помнит, что в этом мире для Тома Реддла, назвавшего себя Волдемортом, он лишь опекун. Проводник. Покровитель. И не должен вмешиваться в его дела. Тем более теперь, когда подопечный вырос и жаждет узнавать все больше и больше, испытывать все новые и новые способы подчинить себе смерть и поставить себе на службу темную магию. Совсем юный и наивный Люциус - такой же, как и сам Гарри когда-то. Хотя наверняка опробовавший запретный плод в стенах школы - не может же быть, чтобы на такого красавца никто не обращал внимания? Но Гарри смотрит на него пока что со стороны, оценивает, любит его, как можно любить сына своего друга. И не замечает, что ответный взгляд юного Малфоя тоже становится все более и более заинтересованным. Но тут, на ежегодном званом вечере, он позволит себе с этим олененком лишь короткий разговор, не более. Так Гарри думал. Юный Малфой, однако, оказался не таким уж замкнутым и боязливым. Подошел к нему, поднеся бокал шампанского, поздравил, пробормотал пару дежурных фраз о том, что восхищается такими, как он, хранителями и знатоками темной магии. - Вам уже позволяют пить, молодой человек? - Гарри постарался изобразить строгость, а сам в это время обернулся, отыскивая взглядом Абраксаса, который с возрастом стал до смешного чопорным и строгим. Но того, как нарочно, не было нигде. Наверняка обжимается где-нибудь в малом зале с одним из юных Блэков: Гарри знает, что неприступность - лишь маска. Вот и думай, как не попасться ему на глаза и не заслужить обвинении в растлении юного поколения. - Сэр? Люциус смотрит большими серыми глазами. Он выглядит наивно, и все его желания написаны на его красивом, юношески нежном пока что лице. Гарри бы посмеялся, но не хочет его обижать - тем более, что мальчик и впрямь ему нравится. Они чокаются бокалами. - За ваш успех, молодой человек. Люциус пьет тоже, и в его глазах загораются озорные огоньки. - Еще бокал? Пока отец не видит? - Гарри усмехается. - Жарко, - выдыхает Люциус, на щеках которого загорелся румянец. И сам, взяв Гарри за рукав, тянет его к лоджии, выходящей на ночной сад при Малфой-Мэноре. "Похоже, я скоро не смогу себя сдерживать", - проносится в мыслях у Гарри. Совсем мимолетная мысль, которая быстро исчезает. А затем он позволяет себе дотронуться тыльной стороной ладони его щеки. Если Люциус отпрянет, не ожидая такого, Гарри спросит, бреется ли он уже или еще нет. Но Люциус и не думает отшатываться в ужасе, и даже наоборот, приоткрывает рот нежно и просительно. Гарри не помнит, как накрывает его своим, за затем кладет руки на его плечи. Потом спускает их ниже, под длинной мантией кладет их ему на талию. Люциус жарко дышит и в ответ берется за ремень его брюк, и Гарри еле сдерживается. Его ладонь под сорочкой Люциуса, гладит грудь, еле заметные соски, молясь, чтобы не увидел сейчас их целующимися Абраксас Малфой, иначе недопонимания не избежать. Голова кружится, и он сам плохо помнит, чем окончился вечер. А вот сладкие тихие вскрики Люциуса Малфоя помнит хорошо. Жаль, не удалось сделать его своим полностью... Ничего, у него еще будет шанс. Если он захочет, пригласит на ужин семейство Малфоев хоть завтра. Но этого не случилось.