***
В тот злосчастный день Дилюк проснулся от удушливого запаха гари. Он тихо спал в своих детских покоях, укрывшись тёплыми перинами. Рыжие волосы растрепались во сне, распластавшись по подушкам длинными космами. Из окна дул лёгкий прохладный ветер, шторы колыхались, образуя причудливые силуэты. Яркий лунный свет проникал в комнату, освещая пространство покоев юного принца. Тишина. Ничего не предвещало беды. Мальчик ощутил, как неприятный удушливый запах проникал в его лёгкие. Он проснулся, лениво потерев глаза и попробовал повернуться на другой бок, дабы попытаться вновь уснуть. Но и на другом боку чувствовался этот отвратительный запах. Тёплый, обжигающий запах. Дилюк поморщил нос. Откуда мог идти такой запах? Спросонья мальчик ничего не понимал. Из окна доносился цокот копыт множества лошадей, их громкое ржание смешивалось с чужими грубыми голосами. Дилюк попытался закрыть уши подушкой, избавившись от назойливого шума. Второй раз его разбудил чей-то девичий крик. Дилюк испуганно вскочил с постели, услышав этот резкий и душераздирающий крик. Послышалась возня в коридоре, топот множества ног, проносящихся мимо его его покоев. Сердце больно заколотилось в груди. Последние крупицы сна растаяли в ночной тьме, сменившись тревогой и беспокойством. Он вскочил на ноги, дабы высунуться в коридор и проверить, всё ли в порядке. Босой, заспанный, Дилюк выглянул в коридор. Повсюду бегали слуги с вёдрами, где плескалась вода, вооружённая стража следовала вместе с ними. Дилюк принюхался. Неужели пожар? - Ваше Высочество! - к нему подбежала его молодая няня, наскоро одетая в чёрное платье. - Нам надо уходить. - сказала она мальчику, поднимая его на руки. Девушка была хрупкой, слабой, но находила в себе силы поднять Дилюка и унести его за собой. Она шла в противоположную сторону от толпы, прижимая мальчика к себе. - Что происходит? - спросил удивлённо Дилюк, озираясь по сторонам. Ему было страшно. Все вокруг были напуганы, встревожены, и это передавалось ему. Он обвил руками шею няни, осматриваясь по сторонам. - Всё хорошо, Ваше Высочество. - повторяла встревоженно девушка, гладя его по пышным волосам. - Всё хорошо. - няня повторяла это постоянно, будто успокаивала саму себя, вовсе не ребёнка в своих руках. В темноте было тяжело разобрать силуэты бегущих им навстречу людей. - Розалина, - остановил няню один из стражников, - возьми с собой несколько стражников и отправляйся через чёрный ход. Там вас вывезут в безопасное место. - А как же Его Светлость? - спросила обеспокоенно няня. - Это уже наша забота, а не твоя, Розалина. Поторопись и будь осторожна. Безопасность принца в твоих руках. - он ободрительно хлопнул девушку по плечу своей могучей ладонью и торопливо ушёл вперёд, позвав за собой остальных. Несколько мужчин осталось рядом с девушкой, следуя приказу своего командира. Дилюк мельком оглянул их, совершенно не узнавая их лиц. Он знал лишь командира стражи, которого, увы, видел в последний раз. Розалина ещё крепче прижала к себе напуганного мальчика, в чьих глазах собирались первые слёзы страха. Что происходит? Дилюк не понимал до конца, но предчувствие страшной беды не оставляло его, тревожило его детский рассудок, сродни громким колоколам, напевавшие сигнал бедствия. Девушка перешла на бег, преодолевая дворцовые коридоры и длинные залы. За ней, в гремящих громоздких доспехах, бежало несколько стражников. Однако стоило им дойди до лестницы, как раздался оглушительный взрыв. Няня испуганно вскрикнула, остановилась, ещё сильней прижав мальчика до боли в груди. Дилюк испуганно закрыл глаза, из которых брызнули слёзы. Оглушительный рёв, от которого затрясся весь дворец, напугал его. Часть стёкол в окнах треснуло, пол под ногами перестал казаться надёжной опорой. Сзади послышались крики слуг, напуганных новой угрозой. Розалина стала плакать, хныкать и завывать, но всё равно шла вперёд, как бы страшно ей не было. Взрыв раздался откуда-то спереди. - Нужно спешить. - говорила она себе. - Всё хорошо. - Впереди пожар, будьте аккуратней. - предупредил их один из сопровождающих, принюхиваясь к жаркому воздуху. Но вслед за предупреждением последовали выстрелы. Множество стрел со свистом стало залетать в окна, осколки стёкол звонко падали на пол. Девушка рефлекторно наклонилась, закрыла голову принца своими руками и отвернулась от окна. Несколько мелких осколок порезали ей щеку и ладони, но от страха она даже не заметила этого. Дилюк ощутил, как стала печь ранка на босой ноге, покалывать и неприятно ныть. Он испуганно сцепил зубы, хотя больше не мог сдерживать слёз. - Нужно спешить! - крикнула няня, бросившись бежать короткими перерывами, пока лучники брали передышку и готовились к новой атаке. Увы, в этой спешке они лишились одного из стражников, коих осталось лишь двое. Чем дальше они двигались, тем сильней ощущался жар пожара, который уже никто не спешил тушить. Звуки борьбы снаружи заставляли Дилюка нервничать. Лязг мечей, свист стрел и чужие крики сводили его с ума. Хотелось побежать обратно к себе, спрятаться под кровать и ждать, пока всё кончится. Путь им преградили вооружённые люди в тёмных одеждах. Они явились так неожиданно и резко, что няня испугалась. На её лице отразился ужас встречи с этими людьми. С окровавленными мечами, в тёмных плащах, они были готовы дать бой. Их было много, чуть менее десятка. А их лишь трое. - Розалина, беги! - крикнул один из стражников, и оба бросились в бой. Никто не хотел рисковать, но выбора было немного. Если они не задержат их сейчас, они непременно доберутся до принца и лишат жизни ни в чём невинного ребёнка. - Мне страшно! - крикнул Дилюк, вцепившись в девушку. Няня тотчас бросилась назад, в обратную сторону, по её прекрасному личику текли слёзы, что сверкали при лунном свете. Рукава платья порвались от всё время разлетающихся осколков огромных окон. Дилюк раненными ручками держался крепче и крепче, зарываясь лицом в плечо своей няни. - Всё будет хорошо. - произнесла она, плача навзрыд. Едва ли она верила в это сама, но продолжала повторять эти слова, будто заевшая музыкальная шкатулка, продолжавшая проигрывать один и тот же эпизод мелодии. Снова взрыв. Девушка остановилась ненадолго, Дилюк ощутил, как что-то с потолка сыпалось на его волосы и неприятно застревало меж локонами. Всё меньше и меньше оставалось надежды на то, что им удастся добраться до безопасного места. Ведь теперь во дворце такого попросту не существовало. Бюсты и статуи разбились, портреты пронзены стрелами, занавеси горели. Руки девушки дрожали от усталости, она больше не могла нести мальчика на себе. Но и отпустить боялась. Он может споткнуться, упасть, раниться в такой неподходящий момент. В одном из коридоров няня столкнулась в вооружёнными людьми. На полу лежали трупы стражников и тех несчастных слуг, кто не успел спастись бегством. Несколько убийц, заметив присутствие постороннего, тотчас обернулись на её шаги. Розалина испуганно оглянулась по сторонам, тщетно выискивая пути отступления. Были ли у неё хоть какие-то шансы спастись? Она заплакала и выпустила ребёнка из рук. Ноги её дрожали, руки вот-вот грозились отпасть от тяжести. - Спрячься! И не высовывайся! - приказала девушка, оставшись стоять. Иного выхода она не видела. Дилюк был напуган до смерти, ноги были ватными и не поддавались никаким приказам его разума. Ему не хотелось бросать няню, без неё было страшно и опасно, но девушка не оставляла ему выбора. В их сторону уже торопливо направлялись убийцы, она обязана была их задержать, пока Дилюк ищет безопасное место. Дилюк послушно бросился бежать обратно. Рыдания девушки за его спиной приносили ему жуткую боль, пелена слёз застилала глаза. Он кашлял, гарь и невыносимый запах мешали свободно дышать, лишь холодные порывы ветра ненадолго приносили с собой свежего воздуха. Его босые ноги постоянно кололись о мелко битое стекло, но это больше не имело значения. Пока за спиной раздавались чужие шаги, он бежал куда только видел. По старой памяти Дилюк забежал в одну из комнат, которая, к счастью, оказалась открытой, и резко закрыл её за собой, заперев на какие-то защёлки. Это была гардеробная. Тёмная, ничем не освещённая, тут покоились все вещи приближённых к королю господ, развешанные по вешалкам или манекенам. На полочках покоилась обувь, в сундуках - ткань для будущих, ещё не сшитых нарядов. В некоторых шкафах прятались аксессуары и принадлежности для шитья. Темно. Мальчик боялся двинуться, дабы не выдать своего присутствия здесь, ибо ничего не видел перед собой. Кое-как, по памяти своей, юноша прокрался к шкафу, минуя множество ящиков и вешалок. Отворил со скрипом дверцу и нырнул внутрь, прямиком на нижнюю полку, где нашлось для него место. Дилюк горько кусал губы, пытаясь больше не плакать, лишь бы не выдать своё присутствие здесь. Он поджал коленки к себе, уткнувшись в них лицом. Ранки от битого стекла болели, босые пятки ныли. Прикасаясь к ним, Дилюк чувствовал застрявшие кусочки, которые не мог вытащить в этой тьме. Больно. Чтобы не выдать себя, он укусил руку, лишь бы царапины не так сильно болели. Внутри пахло пылью, духота душила его. Он тяжело дышал, сердце его безостановочно ныло. Хотелось к нянечке, хотелось к папе с мамой и старшей сестрёнке. Закрыть глаза и проснуться от этого ночного кошмара, который царил вокруг него. Внезапно, послышался громкий стук. Сначала у соседних дверей, стук всё приближался и приближался, пока не достиг его дверей. Кто-то стал пытаться ворваться внутрь, дёргая ручку со всей силой и пытаясь отворить. Дверь гардеробной не поддавалась. Дилюк испугался, заткнул рот рукой, лишь бы не выдать себя. Однако, внезапно, послышался голос нянечки. - Есть кто-то внутри?! Прошу, помогите! - её хриплый голос окликал каждую дверь в надежде, что хоть кто-то откроет и сумеет спасти её. Глаза юноши распахнулись, он колебался. Что ему было делать? Ему было страшно покидать своё надёжное убежище, однако он должен был помочь девушке. Тут ей ничего не грозит, тут было безопасно. Она стала стучать всё громче, прежде чем Дилюк решился вынырнуть наружу и попробовать наощупь отворить дверь. Но не успел. - Прошу, пожалуйста! Не надо! - молила няня, её голос едва было узнать из-за истерики. Дверь неожиданно пошатнулась. Девушка закричала, из её горла стали доноситься нечленораздельные звуки, болезненные хрипы и стоны. Дверь насквозь пробил меч, чей конец был окровавлен. Оружие грозно смотрело на мальчика, чьи глаза стали привыкать к сплошной темноте. Дилюк пошатнулся, едва не упал и закрыл ладонью себе рот. Хотелось крикнуть, но крик застрял у него в горле огромным болезненным комом, мешая дышать и двигаться. От страха скрутило живот. Мальчик в ужасе побежал обратно в шкаф, осознавая, что открыть больше было некому. Сжался в комок, поджал ноги и закрыл рот, затыкая себе уши. Лишь бы ничего не слышать и не видеть. За дверью ещё доносились какие-то голоса, ругательства, убийца не мог вынуть меч обратно из двери. Множество шагов. Дилюка тошнило от страха, дыхание участилось, а воздуха стало катастрофически не хватать. Ему хотелось позвать на помощь, хотелось, чтобы кто-то спас его. Он мысленно молил Богиню, дабы та спасла его, чтобы всё было хорошо. Его маленькое тело не справлялось с пережитыми ужасами. Тьма в комнате стала смешиваться с тьмой в его сознании. Он услышал, как убийцы ушли прочь, потеряв интерес к помещению. Им в голову не пришла мысль даже заглянуть туда, ибо никто не откликнулся на зов няни принца, а значит никого внутри не было. Дилюк, уже не помня как, потерял сознание, едва ощутив, как опасность миновала его. Разбудили его странные жуткие звуки ломающейся двери. Испуганное тело помнило каждый малейших шорох угрозы, и мальчик тут же очнулся, сжался в комок ещё сильней, будто хотел слиться с ночной тьмой в одной целое. Замок в двери ломали что есть мочи, и он со звоном упал на пол. Дилюк едва не вскрикнул. Нет, они снова пришли за ним! Они поняли, что он прятался тут всё это время! Топот множества ног вводил сознание мальчика в ужас. Было страшно даже пошевелиться, нечаянно выдать себя шорохом одежд или громким дыханием. Сердце бешено стучало и болело, ноги сжались. Наконец, двери поддались и громко хлопнули, мальчик вздрогнул от резкого звука. Мужской голос велел проверить всё, и как можно скорей, прочесать каждый уголок в этой комнатушке. Топот ног, лязг доспехов и чужие голоса. Страшно. Шкаф отворился со скрипом, и тусклый свет издалека ударил Дилюку в глаза. Здесь, в шкафу, где было безопасно и тесно, не было места для хоть какого-то света. Рыцарь со светлыми волосами и забавными усами над губой, с гербами чужого королевства на своих доспехах, глядел на перепуганного мальчика. Это был рыцарь короля Альбериха. Едва заметив его, Дилюк стал кричать и плакать, что-то неразборчиво лепеча. - Тише-тише. - поспешил успокоить его мужчина. - Мы пришли спасти тебя. Иди сюда. - пригласил он принца в свои объятия, но испуганный Дилюк не доверял никому. Рыцарь попробовал говорить ещё тише и ласковей, втираясь в доверие мальчику. - У нас мало времени! - поторопил его кто-то из подчинённых. - Идём, я отведу тебя в безопасное место. - стал уговаривать он принца активней. - Тебя никто не тронет, я обещаю. Дилюк неохотно вынырнул из шкафа, заметив общую спешку вокруг него. Вдруг и впрямь уйдут и бросят его тут? Повсюду царил запах удушливой гари, от которого было негде упрятаться. Мощные руки королевского рыцаря подняли мальчика на руки, крепко обняв напуганного ребёнка. Снаружи всё ещё было темно, сумерки стали рассеиваться. Пожар был частично потушен, однако повсюду царил хаос и беспорядок. На полу валялись трупы слуг, убитых стражников и вторгнувшихся убийц. Все они безобразно перемешались меж собой, только реки крови на скользком полу оставались после них. К двери мечом был прибит труп няни. Он теперь больше не принц. Королевство больше не принадлежало ему и его семье, все слуги бежали или были убиты, а корона принадлежала невесть кому. Настал конец правлению Рагнвиндров.***
Когда Кэйа вошёл в гостиную залу, где одиноко стоял Дилюк. Он смотрел на портрет своего покровителя, отца Кэйи. Взгляд красных глаз изучал каждую чёрточку лица бывшего короля и его рыцаря с забавными усами, которые в этой картине художник решил чуточку поправить. Парень сложил руки за спиной. Дилюк был свободен, а значит Кэйа верно подгадал момент. Ему хотелось продолжить утренний разговор наедине, без Дайнслейфа. Рыцарю было приказано оставаться в их общих покоях ровно до тех пор, пока Кэйа не отдаст обратное этому распоряжение. Потому как только наедине, тет-а-тет с братом, Кэйа мог вытрясти всю правду. Дилюк заметил присутствие своего брата, однако не сразу повернул к нему головы. - Не замечал ли ты, брат, - обратился парень к Кэйе, - что куда-то делись все портреты короля в молодости? - спросил он и лишь тогда повернулся вошедшему внутрь королю. Кэйю этот вопрос тоже заинтересовал, потому он подошёл к брату и встал рядом, задрав голову и став смотреть на огромный портрет. Юноша всю свою жизнь помнил короля старым, ибо тот поздно заимел своего первого ребёнка. Уже в своём детстве он помнил папу полноватым мужчиной с нечёткими чертами лица, большим носом и седыми волосами, зачёсанными назад. Внешностью Кэйа, благо, пошёл в мать, а глаза достались от бабушки по отцовской линии. У самого отца были светлые голубые глаза, словно самая чистая водная гладь. Король восседал на кресле, вокруг было пышное окружение, а за спиной стоял его верный рыцарь в доспехах, со светлыми волосами и смешными усами. Отец Дайнслейфа. - Ммм...- протянуто промычал Кэйа. - Едва ли. Это, наверное, было так давно, что я уже не помню, прости. - пожал плечами король. Дилюк улыбнулся ему в ответ. - Интересно... - произнёс он. - Может, мне тоже почудилось. Детское воображение, как никак, очень богатое. - Я не задавался этим вопросом даже, если говорить по правде. - добавил Кэйа. - Наверняка, если попросить слуг, отыщется несколько портретов отца в молодости. - Разве тебя не интересовало, как он выглядел ранее? - удивился Дилюк. - Когда я был маленьким, то думал, что мой папа всегда таким был. - засмеялся Кэйа. Дилюк улыбнулся вновь, тепло и мягко глядя на брата. - А когда вырос, то мне стало не до этого. - Я помню, тут раньше висел именно портрет молодого короля. - сказал Дилюк. - Или нет? Я так давно не был в этом замке, что едва ли что-то припомню. - засомневался он в собственных же словах. Вновь воцарилось молчание. Кэйа прошёлся по гостиной, осматривая предметы роскоши и интерьера. Всё в этом месте было по-другому, ничуть не похожее на дворцовую пёструю роскошь. Словно этот замок попал сюда из прошлого. Здесь навсегда застыло время. - Слушай, - Кэйа попытался завязать разговор на нужную ему тему, - ты уверен, что всё вспомнил и рассказал мне об убийце? - спросил король. Молчание меж ним и братом стало напряжённым. Дилюк кинул беглый взгляд на брата, полный печали и мнимой тревоги. Снова эта неприятная тема, которую было необходимо затронуть снова. Для Дилюка она была особенно болезненна, ибо всё время напоминала о пережитом ужасе. - Нет. - сказал Дилюк, а после сделал короткую паузу. - Ты правильно заметил, я не хочу обсуждать это при Дайнслейфе. - Почему же? - удивился Кэйа, приподняв бровь. - Это мой рыцарь, он в курсе каждого моего шага и действия. Он имеет право знать, какая угроза нависла над моей жизнью. - Вот именно, Кэйа. - сказал Дилюк. - Он слишком много знает. Помнишь, я говорил тебе когда-то про его отца? Король казнил своего рыцаря явно не за то, что тот убил нашего учителя фехтования. Кому нужен был тот странный дядька, если так подумать? Да и казнь была много позже убийства. Дело в том, что рыцарь слишком много знал. - Ты думаешь, - начал Кэйа, - отец Дайна был предателем? - Я не знаю, братец. - сознался парень. - Но я не стану отрицать и такого исхода. Кэйа недовольно фыркнул. Его рука прошлась по поверхности старого щита, висевшего на стене. Герб Королевства слегка потускнел от пережитых лет, был явно старше не только Кэйи, но и его отца, притом во много раз. Наверняка он принадлежал деду или прадеду. Искусная работа кузнеца, мастера своего дела. Таких уже больше не делают. Большинство перешло на щиты полегче, а мечи сменили рапирами. - Как грубо. - подметил Кэйа. - Отец Дайнслейфа был прекрасным человеком. - Я не стану отрицать. - сказал Дилюк, положив руку на сердце. - Это он спас и вывез меня в ту ночь. Я лишь гадаю, что именно послужило причиной казни. - В любом случае, - сказал Кэйа, - это мало имеет отношения к тому, что я спросил тебя изначально. - он обернулся и стал смотреть в спину брата, который упрямо не хотел поворачиваться, а только продолжал рассматривать портрет людей, которых уже давно не было в живых. Остались лишь масляные краски на полотне, запечатлевшие далёкое прошлое. - Ты прав. - кивнул Дилюк. - Это было лишь к тому, что не всё я сказал при нём. Кое-что я намеренно опустил. Остальное - чистейшая правда. Снова повисла пауза. В воздухе она чувствовалась горьковатой и терпкой, после неё было нечем дышать и говорить. Волнительная и длинная тишина. - Что же именно ты опустил? - Убийца сознался, что мало что знает о своём "заказчике". - сообщил Дилюк. - Он сказал лишь, что заказчик очень много знает и о дворце, и о его обитателях. А, значит, это кто-то очень близкий к королю и очень давно обитает во дворце. Воцарилось молчание. Очень напряжённое, густое. Кэйе стало не по себе от этой новости. Он понимал, к чему клонил Дилюк, и это необычайно злило его. Юноша нахмурился. - Ты подозреваешь Дайнслейфа? - спросил Кэйа. - Никому в такие времена нельзя доверять. - ответил ему неопределённо Дилюк, желая замять назревающий конфликт. Не ему ли было знать, как сильно король привязан к своему верному рыцарю? - У Дайснлейфа нет мотивов для этого. - парировал Кэйа. - К тому же, Дилюк, ты слишком иррационален, тобой движет предвзятость к Дайну. У него было сотни, нет, тысячи возможностей оборвать мою жизнь. И ни одной он не воспользовался. К тому же, смею напомнить тебе, - раздражённо говорил он, - с моей смертью Дайн лишится и своей жизни. Это ему попросту не выгодно. Не говоря о том, что... - Кэйа запнулся. Он понял, что вот-вот едва не наговорил лишнего. Что Дайнслейф любит своего короля, что они давно уже состоят в некоем подобии отношений, и, каким бы подозрительным и мрачным не казался Дайнслейф снаружи, внутри он остался израненным обиженным мальчиком, нуждавшемся в помощи. - Может, ты и прав. - сознался Дилюк. - Я боюсь, Кэйа. - он оторвался от созерцания портрета и осторожно стал приближаться к брату. - Боюсь, что с тобой может произойти нечто ужасное. Я пережил на своём непродолжительном веку убийства двух королей. - он подошёл к Кэйе вплотную и, когда юноша развернулся к своему брату, взял его руку в свои ладони. - Я не переживу и твоей смерти, Кэйа. Я не могу так. - на его глаза наворачивались слёзы. Кэйа ощутил в этом дрожащем голосе весь страх, самый настоящий, который было ничем не скрыть. Дилюк дал волю своим чувствам, по его щекам потекли слёзы. Картины детства пронеслись перед его сознанием, когда он крепко сжимал ладонь своего короля. Ему вспоминалась мама и её тонкие руки, папа с его рыжей шевелюрой и бородой, старшая сестра, танцующая на балах с кавалерами, и прибитый к дверям труп няни. Он помнил, как отец Дайна привёл его во дворец, как кошмары мучили его во снах, где мальчика всегда отыскивали в шкафу убийцы, как учителя жестоко обращались с Дилюком и нагружали его множеством дел. Но ему вспоминался и маленький озорной Кэйа, носящийся по коридорам дворца от скуки, как они спали в обнимку тёмными ночами, когда Дилюку снились кошмары, как все трое, вместе с маленьким скромным Дайном, они читали книжки и бесконечно спорили о ерунде. Светлые воспоминания о недолгом детстве - вот и всё, что Дилюк имел. Вот всё его имущество, наследие последнего из рода Рагнвиндров. Дилюк поднёс к губам руку своего короля и поцеловал в уже заживший шрам от кинжала. Светлая полоска слегка выделялась на фоне смугловатой кожи Кэйи. Поцелуй этот был нежным, но в то же время полный печали и тревоги. Если бы Кэйа мог что-то поделать, унять душевную боль своего брата - он бы сделал всё, что угодно. Видеть, как Дилюк плачет, было невыносимо. - Прошу тебя, - дрожащим и плачущим голосом произнёс парень, - будь осторожен. - Не волнуйся, всё... - не успел договорить Кэйа, прикоснувшись свободной рукой к волосам Дилюка, что собраны в высокий хвост, как его прервали. - Нет, брат, умоляю, - громче повторил он, - будь по-настоящему осторожен. - он сделал паузу, а после добавил. - Если бы я только мог поменяться с тобой местами...***
С момента прибытия во дворец Дилюка прошло уже много лет. Все они длились по-своему долго. То тянулись монотонными будними, загруженными учёбой, то быстро пролетали в веселье и беззаботности. Казалось, изменилось не так уж и много, лишь уроков значительно прибавилось. Юноша стал привыкать к здешней жизни, пытаясь избавиться от мучительных воспоминаний прошлого. Душевная боль стала утихать, ибо находилось время думать о ней лишь по вечерам, когда хотелось спать и не оставалось никаких сил. Мало-помалу, спустя много лет, он стал чувствовать себя чуточку лучше, и в то же время до безумия привязался к новому младшему брату. Совсем ещё мальчишке, но такому доброму, светлому и невинному, что носился с маленьким Дайном по коридорам дворца. В тот день Дилюк освободился от уроков немного раньше, чем обычно. Солнце ещё не зашло за горизонт, но тёплый свет его напоминал о конце дня. Последние тёплые лучи проникали в окна, окрашивая всё в светлый оранжевый оттенок. Юноша сидел в пустовавшей гостиной зале, и, под громкое тиканье часов, осматривал помещение. Делать было совершенно нечего. Кэйа всё ещё занимался своими уроками, ибо слишком долго упрямился и не хотел выполнять задания по каллиграфии, за что остался на долгий срок. Дилюк надеялся дождаться его здесь и, как только мальчик освободится, провести немного свободного времени за играми. Он уже почти целую неделю не бывал в саду, просиживая за толстыми книжками дни напролёт. В коридоре послышались чьи-то тяжёлые шаги и грубый низкий голос. Дилюк сразу узнал голос короля и, осознав, что тот сейчас направляется сюда, растерялся. Не хотелось показываться отцу Кэйи лишний раз без дела, иначе вновь посыпаются тоны упрёков в безответственности Дилюка. Но и уйти отсюда незамеченным юноша не успеет. Дилюк стал испуганно озираться по сторонам в поисках путей для отступления. Тревожный ум его не нашёл ничего более удачного, чем спрятаться за толстыми алыми шторами, такими широкими и непроницаемыми, что сквозь них не было ничего видно. Идеальное убежище для маленького мальчика. Дверь еле скрипнула, отворившись, и в комнату вошёл король. Следом за ним шла королева, нынешняя мачеха Кэйи. Дилюк чувствовал себя неловко. Почему он вообще решил спрятаться? Ну послушает он упрёки, ну что с того? Ведь, если его обнаружат, могут наказать за подслушивание и непристойное поведение, устыдить за отвратительные манеры и бесчестность. Однако выходить уже было поздно, ибо король уселся на диван, где только недавно сидел Дилюк, и продолжил разговор со своей супругой, будучи наедине друг с другом. Мальчик замер, затаил дыхание и старался вести себя как можно тише. Голос короля продолжил разговор. - Ну и что ты мне предлагаешь? - спросил недовольно он супругу. - Ты обещал Рагнвиндру, что защитишь его и его семью, если мятежи выйдут из-под контроля. - строго произнесла королева. - Не пойми меня неверно, однако же что мы имеем по итогу? Король недовольно цокнул. Дилюк, услышав знакомую фамилию, ощутил неприятный укол в груди. Говорили о нём, о его родителях. Он закрыл рот ладонью, прямо как в тот кошмарный день. - Я и защитил. - ответил лениво король. - Что ты в самом деле прицепилась ко мне с этим? - Дилюк прекрасный мальчик, и, если мы посадим его обратно на трон его отца, это может сыграть нам на руку. Почему ты не думаешь об этом? - возмутилась супруга. - Я напомню тебе, что твои воины серьёзно опоздали, и в итоге именно по их халатности было так много жертв. Не ври мне, якобы ты защитил их семью. Ты просто приютил Дилюка! - сделала она колкое замечание мужу. На людях королева всегда вела себя почтительно с мужем, покладисто улыбалась и говорила тихим мелодичным голосом. Однако сейчас её голос звучал властно, грубо и жестоко. Стало ясно, что она ни во что не ставила своего супруга и сильно была не согласна ни с одним из его дел. А из-за невозможности повлиять хоть на что-то лишь бесилась пуще прежнего. - Хватит уже об этом! - огрызнулся мужчина. - Никто в этом не виновен, так вышло. - У тебя всё "так" выходит! - повысила голос королева, сцепив зубы. - Ты должен был помочь своему другу, а что ты сделал в итоге? Послал нескольких своих калек-рыцарей и этого...своего. - с презрением фыркнула она. - Чтобы противостоять более сотни вооружённых людей! Захватчиков трона! - Я не могу рисковать своими людьми! - возмутился король. - Да что ты, баба, понимаешь в военном ремесле? Ты ничего тяжелее своих дурацких нарядов в руках не держала! - он оскорбил королеву, и недостойное поведение мужчины стало для Дилюка большим откровением. Оказывается, при отсутствии чужих глаз, король мог ругаться, унижать и вести себя неподобающе! - Ты предал своего лучшего друга! - вновь сокрушалась женщина. - Ты называешь меня предателем, ведьма?! - он вскочил с дивана. Дилюк вздрогнул. - Да! - ответила она ему храбро. - Ты трус и предатель! Вместо того, чтобы войной пойти на узурпаторов трона, ты бросил друга умирать, ещё и сторговался с врагами! Я просто в это поверить не могу! - вновь сокрушалась королева, нервно расхаживая по зале. Супруги были уверены, что никто не слышит их споров. - А что я мог сделать? Вся армия на востоке! К тому же оказалось, что они круглые дураки и скупали у нас зерно втридорога! - Была! - напомнила она. - Она была там! А сейчас её нет. - женщина неразборчиво что-то прорычала, сдерживая злость. - Молодец, Альберих, просто молодец! Продался преступникам за пару золотых! Вместо тебя трон освободили другие, и посадили туда своих марионеток. А могли бы это сделать мы! И посадить туда законного наследника, который подчинялся бы нам! Настала тишина, досадная и очень напряжённая. Дилюк глотал наворачивающиеся на глаза слёзы и затыкал рот ладонью, лишь бы не выдать своего присутствия. Ведь говорили о нём! И говорили такие гадости о его семье. О его дорогой маме, о его добром папе, о старшей сестре. О всех, кто погиб и был с ним в родстве. Дилюк остался совсем один и оказался совершенно никому не нужным. Новый король не любил его, более того, бросил своего друга, отца Дилюка, на произвол судьбы. Всё, что он удосужился сделать - это принять в семью Дилюка, но планы его оказались провальными. Королева, которая, как казалось мальчику, души в нём не чаяла, хотела всего-навсего использовать его в политических играх. Простой ссор на несбывшиеся политические амбиции перерос в грубую ругань, совершенно не связанную с семьёй Рагнвиндр и Дилюком. А мальчик плакал, молил всех Богов, каких только успел узнать, дабы те прогнали короля и королеву прочь отсюда. Сожаление и ненависть - эти сложные чувства переплелись внутри его сердца, вскрывая старые раны. Он будто вновь пережил тот кошмарный день, снова увидел окровавленные мечи убийц, услышал взрывы вдалеке, ощутил кровоточащие царапинки на босых ногах. Перед его глазами стояла няня Розалина и её мёртвое тело, прибитое к двери мечом. А ведь всех их можно было спасти. Сейчас он бы жил с мамой и папой, со своей старшей капризной сестрой и любимой няней. И всему виной был глава семьи Альберих. Рагнвиндр. Это слово в одно мгновение стало пустым звуком, страничкой в учебнике истории, которую такой же мальчишка, как Дилюк, прочтёт в далёком будущем и перевернёт, навеки позабыв о прочитанном. В один вечер вся семья в несколько поколений была жестоко убита, а судьба их тел осталась для Дилюка тайной. Короля не отпели, королеву не проводили в последний путь, принцессе не поставили красивого мраморного памятника на лучшем кладбище Королевства, а Дилюк так и не простился со своими родителями. Где-то внутри сердца теплилась надежда на возвращение домой, в былой его дворец, к, если таковы ещё были живы, оставшейся родне. Все надежды в одночасье разбились. У него отняли всё. Даже корону. Вскоре королева, не выдержав потока грубости своего мужа, громко топнула ногой и ушла прочь, на прощанье хлопнув дверью. Король, обиженный и униженный собственной супругой, так же пошёл прочь из зала, будучи в самом худшем расположении своего духа. Только когда шаги за дверью утихли, Дилюк смог вынырнуть из-под плотных штор и дать волю чувствам. По щекам текли слёзы обиды и горечи, злоба переполняла его. За что король был так жесток с его семьёй? Почему их бросили тогда, когда они более всего нуждались в защите и помощи? Все эти годы он жил бок-о-бок с предателем его семьи, его воспитывали здесь лишь для того, чтобы потом использовать как марионетку, играя на доверии испуганного мальчика. Дилюк упал на колени и горько зарыдал, прикрывая лицо ладонями. От этой боли некуда было деться, некуда бежать. Словно в сердце разросся сорняк, вырвать который отчаянно не выходило. Но дверь тихонько скрипнула. Чей-то тихий топот донёсся до ушей Дилюка. Мальчик поспешил подняться, утереть слёзы, дабы не предстать перед кем бы то ни было в непристойном виде. Юношам не положено плакать, Дилюк ведь уже не маленький. Он поднял взгляд своих алых глаз и встретился с ним. Со своим младшим братом. Кэйа, удивлённо таращился на него, совершенно не ожидая застать брата в таком расположении духа. Покрасневшие от слёз глаза говорили сами за себя, как бы Дилюк не пытался этого отрицать. Принц был напуган таким поведением Дилюка. - Братец, - взволновано произнёс он, - что случилось? - Кэйа подбежал к юноше. Взгляд его синих глаз был полон болезненной растерянности. Что было сказать Кэйе? Как было сказать мальчику, что его отец бросил семью Дилюка умирать? Ему хотелось сказать юному принцу всю правду, какую только услышал, выдать всё как есть. Чтобы Кэйа знал, какой у него паршивый отец, каким был трусом и предателем. Но его внезапно пронзила иная мысль. А зачем? Король был прекрасным отцом для Кэйи: баловал его, любил и редко в чём-то отказывал, терпел массу замечаний от учителей и любые капризы мальчика. Счастливый отец и не менее счастливый сын. Гармония, идиллия. Маленького Кэйю никак не касалось всё то, что сделал его отец. Скажи Дилюк правду, это разрушит отношения отца и сына. Это была бы прекрасная месть королю, вот только как же Кэйа? В этих синих тёмных глазах будет печаль, будет такая же боль, какие сейчас были в глазах Дилюка. Мальчик будет страдать, станет разрываться между родным отцом и старшим братом в попытках найти контакт меж ними. Сердце заныло пуще прежнего. Как же было поступить тогда? Кэйа нежно обнял брата, сидящего на коленях, и прижал его голову к своей груди. Приятное тепло чужого тела согревало израненное сердце Дилюка. Он крепко обнял брата в ответ, так и продолжая стоять на коленях. Кэйа один из Альберихов и не пережил даже толики того зла, какое повидал Дилюк на своём кратком веку. Дилюку нестерпимо хотелось причинить мальчику боль. Потому что его отец украл корону Дилюка, обменял жизни сотни людей на золото и роскошь, в котором Кэйа жил, которым Кэйа пользовался. Спал на простынях, ел яства и играл в игрушки, купленные на окроплённое кровью Рагнвиндров золотом. Выходит, мальчик был столь же причастен к гибели семьи Дилюка, как и его отец. Когда Кэйа расплакался следом за братом, Дилюк ощутил укол совести. Нет, как он может думать о том, чтобы так жестоко поступить с этим невинным, ничего не подозревающим существом? Ведь Кэйа, так любивший своего старшего брата, наверняка поверит в его слова и будет много-много плакать, разрываясь между двумя самыми дорогими ему людьми. Каждая слеза Кэйи причиняла Дилюку боль. Маленький Кэйа утешал его, искренне переживал с ним одно горе, пока Дилюк планировал такую подлость! Юного, пятнадцатилетнего Дилюка, утешал ребёнок десяти лет отроду, а он смел думать о чём-то столь низком. Кэйа не пережил чего-то столь ужасающего, и это было хорошо. Дилюк никогда не причинит боли своему брату и сделает всё, что только может, лишь бы тот никогда не страдал так же, лишь бы эти тёмные синие глаза не испытывали такую же боль. Парень будет стараться и прилежно учиться, чтобы помочь Кэйе стать хорошим королём и быть ему надёжной опорой. Дилюк выбрал промолчать.***
Огонёк свечи дрожал, по коридорам замка гулял сквозняк. Кэйа возвращался в свои покои, когда на дворе была глубокая ночь. Дайнслейф должен был спать, Кэйа просил не дожидаться его, насладившись ночной тишиной в полном одиночестве. Завтра, вероятно, ему не удастся встать сразу по пробуждению. Король прогуливался неторопливо коридором, наблюдая за курсирующими по коридору стражниками. Каждый вежливо кланялся королю или кивал головой, на что Кэйа кивал в ответ, давая понять, что заметил их жест. Необычная тишина настала в замке, когда большинство обитателей внутри уснуло. Кэйа прошёл мимо новых покоев брата, что находились неподалёку. На мгновенье он замедлил шаг, намереваясь проверить, не спит ли его брат. И не зря. Тотчас за дверью раздался громкий звук, словно нечто тяжёлое упало на пол. Этот звук усилился эхом высоких потолков и каменных стен, отчего Кэйа заволновался. Следом был лёгкий вскрик. Напряжённый стражник собирался войти, однако Кэйа попросил его не тревожить брата. Он уже догадывался, что послужило причиной шума и пообещал разобраться лично. Решительно взялся за ручку двери и, толкнув его, заглянул внутрь. Покои брата были куда меньше, чем королевские. Здесь был лишь камин, большая кровать, объёмные книжные шкафы, ковры на полу да внушительный гардероб. Комната была лишена каких-либо роскошеств и украшательств. Встревоженный Дилюк сидел на постели, потирая глаза и пытаясь привыкнуть к ночной тьме. Он тяжело дышал, его распущенные длинные волосы растрепались и спутались. Вытер пот со лба и пытался вернуться к привычной реальности, в теперешний момент. Заметив мельтешащий в стороне огонёк, Дилюк повернулся и изумлённо уставился на брата, что вошёл к нему в покои. - Кэйа? - не поверил он сначала своим глазам. - Это ты? - голос его звучал сипловато и измученно после тяжёлого сна. Кэйа закрыл за собой двери, мягко опираясь спиной на них. Тусклый огонёк освещал лицо короля, давая брату рассмотреть его получше. - Да, это я. - усмехнулся он. - Снова кошмары? - поинтересовался юноша, тихо расхаживая по комнате. Дилюк потёр глаза. - Ты чего не спишь? - спросил он. - Да так, не спится. - сознался Кэйа. - После нашего разговора. - уточнил он. - Всё хожу, думаю. - Ммм... - промычал недовольно Дилюк. - Лучше иди спать, завтра много работы для нас с тобой. - Так ты мне ответишь? - король поставил свечу на прикроватный столик, сам сев на краюшек постели. Дилюк опустил голову на подушку, космы его сухих рыжих волос распластались по постели. - Да, снова кошмары. - недовольно буркнул Дилюк. - После покушения не могу спать, всё снится тот день и... - он запнулся. - Я боюсь, Кэйа. Как никогда. Кэйа не ответил сразу. Только выдержал паузу и мягко улыбнулся, взяв брата за руку. Дилюк тут же сжал руку в ответ. Большой палец Кэйи мягко поглаживал шершавую ладонь парня. Тело Дилюка расслаблялось под тёплыми прикосновениями брата, его единственного утешения в это недружелюбном мире. - Хочешь, я посплю с тобой? Как в старые добрые времена? - внезапно предложил Кэйа и взглянул на брата, довольно улыбаясь. Дилюк удивился, ведь они давно не дети, чтобы делить одну постель на двоих. К тому же Кэйе было прекрасно известно о чувствах, что испытывал к нему Дилюк. Неужели король решится на такое и позволит себе непристойное поведение? Он не понимал, серьёзно ли было предложение юноши. - Ты шутишь? - решил спросить Дилюк на всякий случай. - Нет. - произнёс Кэйа. - А похоже? - он наклонился слегка вперёд, расшнуровывая свои сапоги и стягивая их с себя. Дилюк ничего не ответил, ибо стало ясно, что Кэйа настроился сегодня спать в одной постели с ним. Юноша поднялся и начал избавляться от предметов одежды, мало-помалу обнажаясь перед братом. Остались лишь подштанники да тонкая рубаха. Тогда он потушил свечу, слегка подув на неё, и снял повязку с глаза. Теперь она покоилась на прикроватном столике, рядышком с потухшей свечой. Следом распустил волосы, что мягко легли ему на плечи. Дилюк смутился. Без колебаний Кэйа нырнул под одеяло к брату, в тепло и мягкие перины. Он с наслаждением поёжился, обнял свободную подушку и повернулся к брату, улыбаясь ему. - Неужели ты стесняешься меня? - посмеивался над ним король. - Мы же так много ночей проспали вместе. - Но мы тогда были детьми, Кэйа. - сказал Дилюк. Кэйа захихикал в ответ. - Не таким уж ты и ребёнком был, когда мы ночевали в последний раз. - подразнивал он брата. - Ну же, не стесняйся. Иди ко мне. - юноша отпустил подушку и протянул руки брату, приглашая его в свои объятия. Конечно же, они всегда спали в обнимку. Кэйа прижимал старшего братца к груди, чтобы в минуты его неспокойного сна нежно гладить его по голове, а Дилюк крепко засыпал и чувствовал себя в безопасности. Кошмары отступали сами собой. - Эй, я уже не ребёнок. - возразил Дилюк. Но Кэйа упрямился. - Давай-давай, иди ко мне. - он подполз и приобнял своего брата. Дилюк сдался. Не мог противостоять уговорам Кэйи, такого обворожительного в своей улыбке и в своём беззащитном виде. Юноша это знал и заманивал его пуще прежнего, пока Дилюк не сдался. Он нырнул к нему в объятия, крепко обнимая в ответ, и зарылся лицом в грудь. Рука юноши легла на рыжую копну волос, вторая прижала брата в ответ. Привычка, что в детстве казалась им невинной, теперь была совсем иной. Более чувственной, нежной, двусмысленной. Оба ощущали странный дискомфорт, какого ранее никогда между ними не ощущалось. Тело Дилюка приятно пахло, было таким же нежным и мягким. Хотелось его обнимать, касаться, ощущать на себе его руки и размеренное тёплое дыхание. Дилюк был напряжён, взволнован, ни о каком сне не шло и речи. Его сердце предательски-громко стучало, на шее проступил лёгкий пот. Жар. Кэйа гладил брата, как в былые времена, однако это ничуть не успокаивало его теперь. Дилюк заглянул в глаза брата, провёл рукой по его щеке. А после потянулся к его губам, робко целуя его. Кэйа ощутил, как сердце брата замерло на мгновение, как тёплые губы касаются его губ в мягком, нежном поцелуе. Робком, почти невинном. Сердце Кэйи затрепетало. Его никто ещё не целовал так, как Дилюк. Этот поцелуй совсем отличался от поцелуя Дайна, всегда жадном, полного желания обладать, подчинять. Но в голову ударило осознание неправильности. Этот запах, это тело, эти поцелуи -всё было ему чуждо. Кэйе захотелось вырваться и бежать отсюда, обратно к своего верному рыцарю. Что будет дальше? Юноше стало не по себе, и в то же время стало страшно при мысли, что ему нравится. Нравится, как Дилюк любит его, но сам Кэйа полюбить его не мог. Однако Дилюк отстранился и, не сказав более слова, приобнял вновь брата, закрыв глаза. Кэйа осознал, что это был первый поцелуй Дилюка, самый важный и незабываемый. Не нужно было ничего говорить, всё было ясно и без слов. Дилюк прекрасно знал, что Кэйа не питал к нему встречных чувств, потому довольствовался малым. Но доколе? Король осознавал, что когда-то ему станет мало простых объятий и мимолётных чувственных взглядов. И этот день настал.