Король умер

      Едва отдав раненное тело короля в руки слуг и медиков, Дайнслейф тотчас бросился обратно, к убийцам. Сколько их было? Он не имел понятия, но им хватило смелости приблизиться к замку достаточно близко. Рыцарь судорожно взбегал вверх по лестнице, на самый верх, к позиции лучников. Тяжело дышал, дыхание его сбилось от волнения. На чёрных матерчатых перчатках всё ещё была кровь его короля, тело помнило тяжесть обессиленного Кэйи в его объятиях. Он бежал по деревянным скрипучим ступенькам вверх, желая как можно скорей взойти на позицию. Солнце уходило за горизонт, оставляя после себя лишь сиреневое небо, лёгкий сумрак и первые звёзды, что скоро зажгутся маленькими огоньками в небе. Он вскочил на позицию, наблюдая, как закрываются главные ворота. Нападавшие не рисковали вплотную подбираться к замку, однако заняли прекрасные позиции для атаки. Стража занимала позиции, обстреливая нападавших лучников. Не уж-то убийцам хватило наглости явиться сюда и открывать ответный огонь по стражам? Но сколько бы Дайнслейф не приглядывался, в попытки отыскать силуэты лучников, ему этого не удавалось. - Велите подать мне оружие, и живей. - попросил Дайнслейф, расхаживая по стене замка в поисках удобной позиции. Убийцы были умны, ничем не давали выдать себя. В такой полутьме было невозможно разглядеть, откуда летят стрелы. Рыцарь был взволнован, у него чесались руки самому напасть на них, но ведь не спустится же он туда сам? Сейчас он не в выигрышной позиции. - Что Вы мне подали?! - возмутился парень, как только слуга принёс ему арбалет. - Я не пользуюсь этим. Дайте мне лук.       Слуга поторопился, поспешил заменить оружие, хотя и неохотно. Дайн жадно выхватил лук из его рук и, нацепив колчан на плечо, поспешил занять свободную позицию. Безветренная прекрасная летняя погода. Бегло оценил сторону, откуда летели стрелы, и выпустил свою. Одну, вторую. Он вёл ответную стрельбу, выпуская стрелу ровно в секунду, когда из рощи выпускалась стрела в ответ. Одному из стражи попали в бедро, такая маленькая победа могла поднять дух убийц. Дайн нервничал, потому как понять, насколько были успешны их потуги защититься, было невозможно. Он сможет это узнать ли по факту, когда явится проверять.       Постепенно усилия нападавших стали стихать. Значит, либо их стало и впрямь меньше после продолжительного обстрела, либо они отступают. Дайнслейф снял с себя лук и колчан, отбросив их в сторону, чтобы как можно скорей спуститься вниз. Во внутреннем дворе уже собирались воины, чтобы двинуться в рощу и избавиться от остатка убийц. Нужно было поторопиться, а потому юноша без разбора бросил оружие и стал быстро спускаться по ступеням вниз, стараясь поспеть к ним. Нужно было избавиться от нападавших как можно скорей. Никто не должен уйти живым. Парень бросился в конюшни и, схватив первый попавшийся плащ, вскочил на своего вороного коня. Накинул капюшон поверх головы, скрыв волосы и лицо, и бросился прочь из конюшен. - Дайнслейф! - он услышал голос Дилюка у ворот, что собирался провожать конницу и проконтролировать, чтобы ворота за ними закрылись снова. - Куда ты собрался?! - строго вопрошал парень. Он был зол оттого, что чудовищно волновался за здоровье короля. Его руки тряслись, голос предательски дрожал, но Дилюк всё равно старался выглядеть строго. - За убийцами. - сообщил холодно Дайнслейф, проверяя клинок в ножнах. На месте, никуда не исчез. Дайн часто боялся, что останется безоружным. Уснуть, зная, что рядом нет любимого клинка, было невыносимым испытанием для его психики. Всё равно, что остаться обнажённым. - Ты должен оставаться рядом с королём! - возразил Дилюк, но Дайн лишь смерил его презрительным недружелюбным взглядом. - Моя забота - это защищать короля, а не отсиживаться в замке. - ответил он на обвинения и, не собираясь более ждать, тотчас устремился на коне через ворота. Лошадь недовольно заржала, зацокала копытами и помчалась прочь отсюда, опережая других стражников. Дилюк лишь в недоумении отошёл прочь, чтобы его не затоптали лошади. Тень Дайнслейфа, облачённая в тёмный плащ, сливалась с надвигающейся ночной тьмой. Он был полон решимости, волнения и необузданной злобы. Строптивая, непокорная натура Дайнслейфа, самая его настоящая сущность, проявлялась в бою, в стремлении ослушаться всех и тотчас броситься на коне к врагам. Дилюк наблюдал, как медленно стража закрывает ворота за ушедшими прочь воинами, но взгляд парня был сосредоточен лишь на вороном коне и его всаднике, медленно отдалявшемся от замка.       Дайнслейф ехал впереди всех, не заботясь о том, чтобы держать какой-то строй. Это было ни к чему. Его тело склонилось вперёд, он нещадно гнал лошадь вперёд, до изнеможения. Убийцы ни за что не должны покинуть рощу до его прибытия, иначе всё пропало. Золотые волосы его прятались под тёмным грязным капюшоном, что лез на глаза. Но Дайн всецело доверял своей лошади, позволял ей самой ехать вперёд, на встречу опасности. И гнал её, гнал сильней, лишь бы оказаться первым и лично убить каждого, кто посмел лишить жизни Его Высочество.       Волнение охватывало его, стоило пересечь мост и оказаться в густой роще деревьев. На том самом месте, откуда на них напали убийцы. Несколько мёртвых тел, пронзённых стрелами, орошали своей кровью землю. Ничего не осталось от мирного пикника, все вещи перевёрнуты и брошены в спешке. Солнце скрылось за горами, стали зажигаться первые звёзды. Стражники зажгли свои факелы, освещая путь своим лошадям. Дайнслейф привык ко тьме, для него это была уже родная стихия. Ни к чему было так опрометчиво выдавать своё присутствие. Он спешился с коня на той самой поляне и, едва носки его коснулись земной тверди, ухватился за меч в ножнах. Под ногами что-то лежало. Дайнслейф едва не наступил, но вовремя сделал шаг назад.       Ромашки.       Рыцарь с лязгом вынул меч из ножен и осторожно последовал вперёд, к убийцам. Рука его предательски дрожала. Нерешительность. Дайн спускался вниз, ступая тихо и едва заметно. Ветви деревьев над его головой лишь сгущали тьму, ничего не видать. Ночь медленно ступала в эти владенья, а он мог лишь повиноваться течению времени. Рыцарь ступал осторожно, едва было слышно его шаги и виден его силуэт. А в голове одно - лишь бы болваны из числа стражи не спугнули убийц. До ушей доносились тихие чужие шаги. Шорохи одежд смешивались со свистом от выпущенных стрел, едва слышными шепотами и тресками ветвей под ногами. Убийцы осторожничали, не выдавали себя, но было уже поздно. Дайнслейф сам отыскал их. Их тени были лишь мрачными сгустками в непроглядной чаще, что резко и быстро перемещались меж позициями. Сколько их? Дайн не имел понятия, но планировал избавиться от всех, кого тут разыщет. Никого не щадить.       Меч вонзился в спину жертвы резким движением. Блестящее лезвие прошло насквозь, обагрившись чужой кровью. Хрип и стон вырвался из уст жертвы, но на большее убийца был не способен. Дайнслейф резко вынул клинок из чужого, уже мёртвого тела, и преступник глухо и тяжело пал наземь. Тишина. Где-то слышались крики птиц в небе, пение сверчков на полотне закатного неба и свисты стрел над головой. Рыцарь осознавал, сколь скоро его присутствие обнаружится. А потому без колебаний бросился в бой с остальными убийцами. В первую очередь он метился на трусливых, кто пытался предпринять попытку удрать с места преступления. Дайнслейф игнорировал потуги остальных напасть на него, стараясь уничтожить тех, кто бежал прочь.       Он ловко уворачивался от ударов убийцы, прекрасно зная их тактику боя. Мужчина, чьё лицо скрывала уже знакомая маска, стремился как можно быстрей и сильней ранить противника, нападая напрямик. Преимущество было на стороне противника, ибо он сражался коротким клинком. Дайнслейф же был скован неповоротливым мечом. Оставалось уповать лишь на ошибку врага. Атаки было легко предугадать, Дайн быстро парировал их или отступал, ощущая такт боя. Остальные убийцы проиграли рыцарю лишь потому, что струсили или не ожидали столь решительной и быстрой атаки. Но теперь они оба были на равных. Преступник нанёс резкий удар в висок, и хотя Дайн остался невредим, он пошатнулся. Противник воспользовался этим и, поставив подножку, позволил рыцарю упасть наземь. Меч выскользнул из рук рыцаря, лишив его значительного преимущества. Убийца уже занёс клинок, собираясь вонзить лезвие в шею жертвы, но Дайнслейф успел среагировать. Головная боль не помешала ему вовремя откатиться в сторону и схватить свой меч за лезвие. Взяв оружие, он вскочил на ноги и что есть силы ударил с размаху убийцу рукоятью в голову, воспользовавшись короткой суматохой. И в момент, когда нападавший замешкал, а сильная боль пронзила его голову, Дайн нанёс последний, решающий удар.       Труп убийцы пал наземь. Ещё один. Из живота текла кровь, тело ещё пыталось подавать ложные признаки жизни. Кровь растекалась по земле, что жадно впитывала её, капли её орошали траву. Дайнслейф отдышался, потирая нывший от удара висок. Несколько трупов мирно лежали вокруг, уже не представляя собой угрозы. Неужели это все? Он осмотрелся, убедившись, что это и впрямь все. Остальные бежали, заслышав шум борьбы, и бросили своих братьев на верную смерть. Дайн зашипел. Позорное поражение. Оставалось уповать на то, что убийцы не заметили его и ещё не скоро решат сунуться сюда вновь.       Дайнслейф готов убить их столько, сколько потребуется.

***

      Дайнслейф бежал из последних сил по городской площади, минуя толпы зевак. Вот-вот празднество начнётся, он должен успеть как можно скорей. Его сердце билось в предвкушении церемонии так сильно, что начинало неумолимо ныть. В небе сияло яркое солнце, последнее в этом году такое тёплое и ласковое. Сырость наступающей зимы витала в воздухе, лёгкий мороз колол кожу. Дайнслейф бежал налегке, лишь меч в ножнах да флакон на груди, пустой и ароматный. Открыв рот, юноша тяжело дышал. Он бежал и торопился на главную площадь, где сейчас начнётся церемония. И хотя люди расходились прочь, не проявляя большого интереса к последующему празднеству, Дайнслейф осознавал, насколько следующие минуты могут быть важны для него. Опоздал, но всё ещё надеялся успеть увидеть принца.       Все эти несколько недель выдались для него тяжёлыми. Он преодолел огромное расстояние пешим ходом, лишь изредка позволяя себе поездки на тележках. Денег не было, еду приходилось добывать либо воровством, либо собственными руками. Юноша был до безобразия голоден, истощён, он устал он долгого хода и беспокойства. Сомнения преодолевали его весь путь. Вдруг не поспеет? Вдруг не сможет добраться до столицы? А вдруг не примет принц его? Дайнслейф был уверен лишь в одном - он никогда не вернётся обратно. Лучше покончит жизнь так же, как его отец, но ни за что не вернётся в ту дыру. Пока ещё билось сердце, а его рассудок был ясен и чист, он сделает всё, только бы состояться этой клятве.       Дайн оказался на главной площади, где ещё толпились люди. Огромная выстроенная сцена высочилась неподалёку от Храма. Стража чутко следила за тем, чтобы простые люди не позволяли себе подойти чересчур близко. Юноша стал осторожно расталкивать людей, протискиваться меж ними. На каменной брусчатке лежало множество потерянных чужих вещей, на высоких стойках развевались на ветру праздничные флаги, брызги от фонтанов касались его испачканной грязной кожи. До ушей доносилась музыка менестрелей, шум городской суеты, голоса зазывал с ярмарки. В глазах рябило от великолепия декораций, цветных символик и разодетых господ, сидящих на сидячих местах.       Они возвышались над простым людом, что был вынужден наблюдать за выступлениями музыкантов и акробатов с нижних мест, толкая друг друга и устраивая драки. Дамы с надменными взглядами, мужчины в дорогих чистых костюмах. Дайн оскалился. Кипевшая в нём ненависть не давала покоя, мучила его все эти дни. На самом высоком месте, на самом почётном и роскошном, восседал король Альберих. За несколько лет он только сильней поседел, пополнел, на лбу прибавилось морщин. Королевы рядом с ним уже не было, о чём свидетельствовали и чёрные одежды короля. И, хотя они были нарядны, показывали траур короля по своей второй супруге. Рядом с ним не было никого, кроме стражей. Дайн застыл на месте. Неужели Кэйи здесь нет? Неужели отец вновь не привёл своего принца, законного наследника престола, на празднество? Дрожь пронеслась по телу Дайна, отчаяние охватило его беспокойную душу. Этого не может быть. Юноша помотал головой. Надо прийти в себя и непременно разыскать его.       Балконом ниже сидела Верховная Жрица, окружённая несколькими обычными жрицами. Девушки смиренно окружали свою госпожу. Взгляд его голубых ясных глаз метался между рядами, пытаясь отыскать тщетно принца или хотя бы его брата. И ему это удалось. Рыжие волосы Дилюка он узнал мгновенно в этой толпе. Только у него могли быть столь длинные и яркие волосы. Дайнслейф посмотрел на него. Некогда юноша, за несколько лет он возмужал, стал молодым человеком, взгляд его решительный и строгий, как у короля. Его уста замкнуты, он молчал и ни с кем не говорил. Значит, Кэйа где-то рядом. И Дайн смог разыскать его.       Завидев принца, сердце Дайна пропустило несколько ударов. От волнения тело юноши дёрнулось на месте, глаза широко распахнулись. Кэйа...За четыре долгих года он из неказистого мальчишки вырос в прекрасного юношу. Оливковая мягкая кожа виднелась из-под безликой, украшенной драгоценными камнями и позолотой, маски. Синие волосы ниспадали на плечи, прикрытые узорчатой мантией с капюшоном. Взгляд глубоких синих глаз был мутным, и хотя принц изредка улыбался, разговаривая с сидящими рядом дамами, вид у него был уставшим, спокойным. Былая живость и резвость улетучилась с годами сама, придя на смену взрослой рассудительности и спокойствию. Тонкая фигура принца всё меньше и меньше напоминала ребяческую, ту самую, какой себе её запомнил Дайнслейф. Кэйа преобразился, похорошел, и Дайн даже не ожидал, сколь сильны будут преображения. Не так он себе представлял взрослого принца, совсем не так. У юноши перехватило дыхание. Он крепче сжал руку в кулак. Один только взгляд на Кэйю переполнял его уверенностью в своих действиях.       Дайнслейф стал активней расталкивать толпу, ощущая, как сильно его толкают со всех сторон, норовят остановить его и ни за что не пустить вперёд. Но упрямства ему было не занимать, и Дайн всё равно распихивал всех по сторонам, втискиваясь меж сильными и настырными телами. Они не имеют права лишать его триумфа и звёздного часа. И они сильно пожалеют, если посмеют его остановить. Проклятия и угрозы сыпались ему в спину, но Дайн лишь терпеливо принимал их. Мысли его были о том, чтобы выбраться на сцену, ни о чём другом он думать не мог. Или сейчас, или никогда.       Перед ним стояла стена из стражников, что стерегли покой выступающих на сцене музыкантов и безопасность Его Высочества. Неповоротливые, в броне и с алебардами наперевес, они сверлили Дайнслейфа недружелюбным взглядом. Едва ли кто-то из них узнавал юнца, но настырность Дайна быстро была замечена. А в особенности ножны с клинком, которые запрещены к ношению. И Дайн не стал долго ждать. Он со всей силы, что у него имелась в ту минуту, толкнул одного из них с разбегу и бросился к сцене. - Стоять! Нарушитель! - крикнула стража, собираясь бежать за ним. Один из них схватил юнца за руку, но юноша что есть силы ударил его по руке ребром ладони. Этого хватило, чтобы рука мужчина ослабила хватку, а Дайн мог вырваться. Вопиющее нарушение не могло не остаться незамеченным. Стража бросилась за нарушителем. Музыканты на миг прервались, тысячи пар глаз устремили свой взор на сцену, наблюдая за происходящим. Слишком нагло для покушения, но никто не мог остановить Дайна. Он уворачивался от хватки, бил нападавших по рукам и ногам, совершенно не жалея своего тела. Один из стражи схватился за меч и даже сумел ранить Дайна. Лезвие рассекло руку Дайна, больно ранив в плечо. Юноша схватился за меч и, взяв его за лезвие, ударил стражника рукоятью по голове. Удар по шлему был звонким, стражник потерял равновесие. - Ваше Высочество! - крикнул Дайнслейф со всех сил, и был услышан. Это замешательство стоило ему всего. Его схватила грубо стража, и хотя юноша брыкался в попытке вырваться хоть сколько-то, ему не удавалось. Он проиграл. Клинок выпал звонко за брусчатку, стража вновь попыталась ударить его и усмирить нарушителя. Король обеспокоенно смотрел на Дайнслейфа, что свалился на голову им совершенно внезапно. Его глаза выражали ужас, страх перед этим странным юным мальчишкой. Вся знать, что застала и знала маленького Дайнслейфа, сына бывшего королевского рыцаря, пришла в ужас. По местам прокатился рокот голосов. Кто-то узнал в юноше Дайнслейфа, и послышались охи, изумлённые голоса и удивлённые перешептывания. Дилюк таращился на Дайна, растерянно поглядывая то на юношу, то на своего принца.       Принц вскочил с места. Кэйа прекрасно осознавал, что этот крик помощи был адресован ему. Растерянность на его лице отражала всю ту бурю эмоций, что он испытал при виде своего верного рыцаря, проделавший такой путь. - Дайнслейф! - крикнул он в ответ, вскочив с места и бросившись к выходу с арены. - Пустите! - Дайн пытался вырваться из хватки стражи, но безрезультатно. Его брыкающееся сильное тело держало несколько человек, не давая даже шанса на то, чтобы выбраться. - Ваше Высочество! - крикнули некоторые слуги, пытаясь преградить принцу путь к побегу. Король встал с трона, волна возмущения прокатилась по рядам. Взгляд у короля был строгим, и в то же время растерянным. Но Кэйа не растерялся. Он скинул с головы мантию и отбросил мешавшую маску прочь, схватился за перила и, ничуть не колеблясь, бросился на нижние ряды. - Уведите нарушителя! - приказал король, махнув рукой. - Стойте! - крикнул отчаянно Кэйа. Дилюк поспешил за ним. - Вы не имеете права! - Кэйа, вернись сейчас же! - пригрозил старший брат, но тщетно. Взгляд Кэйи загорелся, едва ему стоило узнать в этом юноше Дайнслейфа, своего лучшего друга. Дайнслейфа уже тащили прочь, как бы он ни пытался отчаянно сопротивляться. Верховная Жрица нервно наблюдала за происходящим, суетливо постукивая пальцами по ручке своего роскошного кресла. Только жрицы вокруг неё невозмутимо стояли рядом. - Дайн! - снова крикнул Кэйа, пытаясь пробиться сквозь стражу прочь. - Верните Дайна! - пытался проскользнуть он через них, но тщетно. - Кэйа, прошу, успокойся. - Дилюк схватил юношу за плечи, стоя позади. Глаза Кэйи полнились слезами непокорности и бессилия, он вырывался, даже ударил несколько раз стражника и брата, лишь бы те отпустили его и остановили свои зверства. В глазах его отражался ужас, испытываемый в глубине сердца. Дайн смотрел на принца с надеждой в глазах. Неужели он и сейчас намерен допустить то, что произошло четыре года назад? Оба словно читали мысли друг друга. В этот раз никто не смел допустить ошибки прошлого. Дайн набрал в лёгкие побольше воздуха, прежде чем крикнуть. - Верховная Жрица! - крикнул Дайн, обращаясь к женщине. Та, не ожидая услышать обращение к собственной персоне, взглянула на юношу. - Я желаю принести клятву принцу! - и он кивнул в сторону флакона на шее.       Повисла странная тишина. Кэйа замер, более не сопротивляясь. Никто не верил своим ушам. Мальчишка, чей рыцарь-отец был позорно казнён, явился сюда вновь, преодолев немыслимый путь, чтобы дать клятву принцу. Вновь послышался гомон среди люда, освистывания и недовольные крики, требования увести отсюда юношу прочь. Но стражи остановились, продолжая удерживать Дайна силой. - Каков вздор! - бросил король, очнувшись. Эти слова были для него, словно пощёчина, да ещё и какая позорная! Дайнслейф, явившись сюда вновь, смел просить права принести клятву принцу при огромном количестве господ, слуг и крестьян. Принцу, чей отец казнил отца Дайна! Немыслимый позор. Этому союзу не бывать.       Но Верховная Жрица махнула рукой, показывая, чтобы стража помедлила с арестом строптивого юноши. Она была готова выслушать Дайна. Его решительный взгляд не мог оставить её равнодушной. Жрица встала с места и неторопливо подошла к балкону, положив на него руки. Король недовольно оскалился. В вопросах клятвы он не мог ничего порешать, и это бессилие злило его. Всё зависит от воли Жрицы и того, сочтёт ли она Дайнслейфа достойным рыцарем для принца. - Дайн! - снова окликнул его Кэйа. Как и его старший брат, принц был ошеломлён появлением Дайнслейфа. Дайн снова попытался вырваться, но тщетно. Рана на руке шипела от боли, кровь пропитала одежду. - Я вижу, - обратилась к нему женщина, и голос её звучал громко, - ты основательно подготовился по такому поводу. - стоило ей заговорить, как все вновь замолчали. - Я вижу, как в твоём сердце пылает огонь страсти и непокорности. И я могу предположить, какие препятствия ждали тебя на пути к тому, чтобы явиться сюда. Скажи, юноша, не исполнилось ли тебе шестнадцати лет? - спросила она. Дайнслейф, совершенно не колеблясь, согласился. - Да, госпожа. - вежливо и уверенно заговорил он. - Сегодня мне исполняется шестнадцать лет отроду.       От этих слова на её лице всплыла улыбка. Жрица стала ходить туда-сюда по балкону, обдумывая свои слова. Теперь всё зависело от её воли. - А Вы, принц? Согласны ли Вы заключить союз с этим юношей? - спросила она, обращаясь к Кэйе. Кэйа замер. Вновь его охватил какой-то страх, в плечи крепче вцепились руки брата. Но на сей раз его решительности хватило, чтобы дать ответ. - Да, я согласен.       Недовольный гомон пронёсся по толпе. Король, удивлённый незамедлительным ответом сына, сел обратно в своё кресло. Вид у него был подавленный, отчаянный. Но поделать он ничего не мог. Дилюк поспешил шепотом обратиться к брату. - Кэйа, ты уверен? - спросил тихо он. - Давай хотя бы подумаем пару дней. - Нет! - возразил принц. - Я был согласен на это с самого начала. - Но прошло так много времени. - Дилюк пытался ласково общаться с взбудораженным братом, надеясь его успокоить и уговорить решить всё куда более взвешено. Ни к чему были эти страсти, эта спешка. Но Кэйа был безотказен. Он, памятуя о казни отца Дайна, более не намеревался отступать или хоть сколько колебаться. Слишком высока была цена промедления. - Что ж, принц, Вы уверены в своём выборе? - повторила этот вопрос Верховная Жрица. - К Вам посылали столько рыцарей с целого Королевства, самых умелых и преданных воинов самого разного статуса и сословия. Вы уверены, что желаете заключить клятву именно с этим юношей? - её вопрос звучал в сознании Дайнслейфа, как попытка отговорить Кэйю именно тогда, когда он почти решился. Это разозлило мечника, но ничего поделать он не мог. Для клятвы требовалось согласие обоих, в особенности согласие принца. Оно было первым по важности. - Я уверен! - ответил громко принц, вырвавшись из хватки старшего брата и обращаясь решительно к Жрице. - Я готов принести клятву прямо сейчас! - Кэйа... - Дилюк потерял дар речи. Он протянул руку, всё ещё пытаясь остановить Кэйю от необдуманного поступка, но быстро сдался. Его брат уже всё решил для себя. Переубедить его не получится. - Отпустите юношу. - приказала Жрица. Стража послушно отошла, небрежно бросив Дайна на землю. Кэйа бросился к своему верному рыцарю. Колени Дайна больно ударились о каменную брусчатку, но он стерпел неприятную глухую боль и схватился за рану на плече. Пальцы стали мокрыми от крови. Кэйа сел на колени рядом со своим почти уже рыцарем. Руки его дрожали, голос подводил принца. Слёзы давно высохли, осталась лишь жгучая решительность в глазах. - Не могу поверить... - тихо произнёс принц, взяв лицо Дайна в свои руки. Их взгляды встретились, впервые за время их воссоединения. Мягкие заботливые руки Кэйи поглаживали грязную, раненную кожу Дайна на лице. От его тела исходил тонкий цветочный аромат. Кэйа нежно улыбался своему новому рыцарю, взгляд его был ласков и заботлив. То, чего так долго не хватало Дайну. В глазах рыцаря копились слёзы, но он не смел подавать виду. - Это и вправду ты. - прошептал принц и прижал голову Дайна к своей груди. Тепло. Кэйа с наслаждением прикрыл глаза. Так тепло. Эти нежные объятия были такими тёплыми, такими безобидными и искренними, что Дайн только сцепил сильней зубы. Принца не волновало в ту минуту ничего: ни мнение окружавших его господ или люда, ни то, что его нарядные одежды испачкаются о простолюдина. Его руки, крепко прижимающие Дайна к груди, дрожали. Дайнслейф прикрыл глаза, ощущая, как сильно на самом деле он устал, и как сильно он нуждался в этих утешительных прикосновениях. Ему успели позабыться эти всегда заботливые объятия, ласковые поглаживания по голове и нежная улыбка принца.       Принц распустил объятия и поднялся на ноги, но Дайн не отпустил его. Он встал на одно колено и взяв его руку, поцеловал её, смиренно опустив голову. Всё кончилось. У него всё получилось. Теперь он настоящий рыцарь настоящего принца. Ничего больше не способно разорвать их узы.

***

- Как Вы себя чувствуете, Ваше Высочество? - спросил Дайнслейф, позволив явиться себе в покои короля лишь на следующее утро после нападения. Обычное мирное утро, коих в их жизни было тысячи. Пели назойливые птицы, слышался ветерок, солнце ласково грело землю. Обзору из окон препятствовала густая листва фруктовых деревьев, окрашивая холодную комнату замка в зеленоватый оттенок, внося нечто живое в каменные стены замка. Дайнслейф явился в покои короля по его прямому приказу. Он почтительно поклонился королю, прежде чем обратиться к нему.       Кэйа сидел, задумчиво глядя куда-то в окно. Настроение у него было до безобразия прекрасное. Вовсе не то, какое ожидал увидеть Дайн от человека, пережившего очередное покушение и получившего тяжёлое ранение. Синие волосы были распущены, спускались вниз водопадом по плечам. Повязка смиренно лежала на прикроватном столике, больной глаз короля прикрывали его длинные прямые волосы. Одетый в свою белую ночную рубаху, юноша восседал на множестве подушек. Услышав вопрос своего рыцаря, Кэйа улыбнулся и повернулся к нему. - Всё в порядке, Дайн. - ответил он. - Ничего серьёзного, рана не такая страшная, как тебе мог поведать Дилюк. - Кэйа по-доброму усмехнулся. - Я великолепно себя чувствую. Прошу, садись рядом. Мы одни, ни к чему сохранять дистанцию. - попросил он и жестом пригласил парня сесть рядом с собой. Дайнслейф покорно кивнул и сел на постель, рядом со своим королём. Там, где ему и было место. - Лучше поведай мне, как дела обстоят у тебя? - спросил Кэйа, взяв за руку возлюбленного. - Дилюк мне вчера сообщил, ты отправился самолично убить нападавших. Это так? Ты не ранен? - в голосе Кэйи звучало беспокойство. Дайнслейф же был спокоен. Он позволил королю взять свою руку, опустил взгляд вниз. - Да, Вам не стоит беспокоиться. - У тебя ссадина на виске. - сообщил король, пытаясь дотронуться до головы рыцаря. Дайн поддался, наклонился слегка вперёд, позволяя юноше коснуться своего раненного виска, на который вчера пришёлся незначительный удар. Это не имело для Дайнслейфа значения, ведь победа всё равно была на его стороне. Все, кого он только сумел обнаружить, были убиты, а значит более не угрожали жизни короля. Не все были в восторге от действий Дайна, считая их чересчур опрометчивыми. Вдруг он распугал других убийц? В любом случае, Дайнслейф справился со своей работой.       Кэйа провёл костяшками пальцев по виску, едва касаясь ранения. Вскоре оно, без сомнений, заживёт и более не будет беспокоить рыцаря. Но у Кэйи был обеспокоенный вид, он, осматривая эту рану, словно ощущал каждый удар на себе. Дайн остановил его ладонь и накрыл своей. Поднял голову и заглянул в глаз. - Ваше Высочество, Вам не о чём беспокоиться. - сообщил рыцарь, отстраняясь от короля. Он вновь сел в прежнее положение. - Вам стоит позаботиться о себе в первую очередь. - Ты говоришь, прямо как мой брат. - засмеялся Кэйа. - Ну-ну, не будь таким жестоким, дай и о себе немного позаботиться. Ты же обо мне заботишься. - ответил слегка обиженно Кэйа, снова подзывая Дайна к себе. Рыцарь тяжко вздохнул, позволяя вновь касаться себя. Всего одна ночь без Дайна, а король до безумия соскучился за своим подданным и не мог нарадоваться его присутствию рядом. Голова парня легла на колени Кэйи. Пальцы юноши нежно перебирали золотистые волосы своего рыцаря. От прикосновений кожа Дайнслейфа покрывалась мурашками, а Кэйа только довольно улыбался, так сильно ему нравилось видеть беззащитного Дайна рядом с собой. Воцарилась спокойная тишина, умиротворённая, лишённая вчерашних страхов и полная будущих надежд. Взгляд Дайна был направлен куда-то вперёд, на старинную меблировку и картины с пейзажами. - Ваше Высочество. - внезапно, посреди этой тишины, прозвучал тихий и низкий голос Дайнслейфа. - Да? - спросил Кэйа. - Вы думаете, я забочусь о Вас? - спросил он. Голос его звучал на редкость холодно и отстранённо, словно упрёк, а не вопрос. - Разве это не так? - удивился король.       Повисла странная тишина. Дайнслейф, мирно лежавший всё это время на коленях у своего короля, спокойно приподнялся с места и сел обратно на край постели. Кэйа замешкался. Что случилось? Почему вдруг его верный рыцарь так остро отреагировал на эти слова? Он присмотрелся, пытался понять, что произошло. Не уж-то и впрямь обиделся? - Дайн? - спросил удивлённо Кэйа, окликая своего слугу. Молчание. Тяжёлое, невыносимое, полное сомнений и неприязни. Дайнслейф враждебно посмотрел на юного короля, но ничего не отвечал. Холод, с каким он смотрел на Кэйю, бил в самое сердце. Нервная дрожь пронеслась по телу юноши. Кэйа нахмурился, сжал шёлковую простынь между пальцев. Казалось, словно он бился в закрытую прочно дверь, которая, сколько бы он ни пытался, никогда не откроется перед ним. Пора бы уже смириться с натурой Дайнслейфа - холодной, немногословной и бесчувственной, скрывающей под этой маской нечто жуткое и тёмное. Такое, чего Кэйе никогда не узнать и не познать сполна. Оно мучило, терзало душу рыцаря, но он гордо нёс это горе на своих плечах один. - Ты любишь меня? - спросил Кэйа, и на сей раз голос его звучал строго. Он не просил ответа, он требовал его от Дайна. Но рыцарь продолжал хранить молчание. Дайнслейф поднялся с места и, как ни в чём не бывало, спрятал руку за спину. Дурная привычка. Ответа давать он не намеревался. Бросил лишь напоследок свой взгляд на короля, приоткрывая входную дверь. - Вам пора отдохнуть, Ваше Высочество. - ответил холодно он, давая понять ясно понять, что ответа от него дожидаться не стоит. Это было красноречивей любого отказа или согласия. Кэйа бросил в след озлобленный недовольный взгляд, каким его наградил за все труды и старания Дайнслейф. Произнеся свои пожелания, рыцарь отворил дверь и вышел прочь, насовсем исчезнув с поля зрения короля. Только колкая боль в боку помешала Кэйе бросить что-то вдогонку рыцарю. А он был необычайно зол на Дайнслейфа. Почему Дайн был так с ним жесток?       Неужели рыцарь и впрямь не любил своего короля?

***

- Теперь это твои покои, Дайнслейф. - обратился к нему принц, приведя рыцаря за собой в уютную небольшую комнату. Юноша осмотрелся, рука его по-прежнему лежала на плече. Рана постепенно заживала, но всё ещё ныла и щипала при неосторожных резких движениях. Медики позаботились о нём, но и они не могли сотворить чудес.       Стоило лишь заключить клятву, как во мгновенье отношение к нему поменялось со всех сторон. К нему не обращались теперь иначе, как на Вы. Только принц имел право обращаться к нему на "ты", чем Кэйа без зазрения совести пользовался. Но это более не имело значения. Дайнслейф добился своего, он снова очутился здесь, во дворце, и занял место, которое по праву должно было принадлежать ему - место рыцаря при Кэйе. Никто другой не имел права занять это место. Принц дождался его. Богиня благоволила юному рыцарю, отплачивая за все годы страданий. Перед церемонией юношу вымыли, привели в порядок, одели в чистые наряды, залатали раны и ссадины, накормили и напоили после долгого выматывающего пути. Впервые он ел не дешёвую похлёбку из харчей и корней, а настоящую еду, почти с королевского стола. От его тела, наконец, приятно пахло травами, а не грязью и сыростью. Рыцарь должен соответствовать статусу принца, выглядеть подобающим образом. Вновь засияли чистые золотые волосы, белоснежная кожа была чиста.       Он поднял голову и огляделся. Принц привёл его в небольшую комнатку, находящуюся неподалёку от королевских покоев. Высокие потолки несуразно смотрелись с простой с виду небольшой комнатой без вычурной меблировки. Комната была лишена королевской роскоши, но и это было куда лучше, чем те бараки, где приходилось жить Дайну доселе. Стойки для доспехов и оружия, которое всегда должно быть при рыцаре. Туалетный столик с зеркалом, шкафы для одежд и просторная постель. Небывалая роскошь для Дайнслейфа. Парень обернулся, посмотрев на своего принца. Тот светился от счастья, его синие глаза горели, в них сверкали лёгкие искорки радости. Всё тело его слегка тряслось от предвкушения их совместной жизни, как в старые добрые времена.       Но Дайнслейф знал, что как раньше уже никогда не будет. - Тебе нравится? - спросил Кэйа. - Если тебе что-то не нравится, ты всегда можешь обратиться к слугам. Они сделают всё, что ты пожелаешь. - ответил принц. Дайн сдержанно кивнул. - Мне обязательно носить доспехи? - спросил парень, осматривая стойку с доспехами. Трофейные, с гербом, навроде того, которые носил его отец. Более того, отец и жил в этой комнате ранее. Дайну всё время мерещилось, что мужчина был где-то здесь. Сидел в кресле у подоконника и читал, лежал на постели, крутился у гардероба. Вся мебель и окружение, выполненные в тёплых светлых тонах, было в духе прошлого рыцаря. Дайнслейф оскалился, подойдя к окну и отвернувшись от Кэйи. Как это жестоко и цинично - приводить его в комнату, где некогда жил его отец, убитый руками правящего короля. - Я не знаю. - сознался растерянно принц. - Тебе они не нравятся. - Да, не нравятся. - ответил резко рыцарь, упираясь руками в подоконник. Видеть лицо Кэйи было невыносимо в эту минуту. Но он сдерживался. Нельзя было так необдуманно выплёскивать все свои чувства на будущего короля, наследника трона. Слишком чреваты последствия. - Эм... - неловко почёсывал затылок Кэйа. - Я попрошу убрать их. - Мне нужны лёгкие одежды, которые не будут затруднять движений. - добавил Дайн, переводя дух. Он повернулся к Кэйе и строго глядел на него. Юноша трепетал при виде своего рыцаря, был растерян и совершенно не знал, что ему делать. В нём не было даже капли уверенности, какой хватало Дайну в ту минуту. - Я передам всё это портному. - поспешил ответить Кэйа, неловко улыбаясь. - Может, есть что-то ещё? - спросил принц, пытаясь заполнить пробел в их скудном разговоре. Хотя они и не виделись несколько лет, а Кэйа светился от счастья, говорить им было не о чём. Они слишком изменились за эти годы разлуки. Кэйа больше не был таким же гиперактивным и непоседливым, он набрался терпения и спокойствия за эти годы. Дайн же похолодел, стал сдержанней и куда уверенней в себе. Слишком разные. Им никогда не сойтись так же, как прежде.       Дайн осмотрелся вокруг ещё раз, бегло пробежавшись по меблировке. Нет, ему вряд ли пригодится хоть ещё что-то. Хватит и того немного, что принадлежало ему лично. - Могу я получить доступ к библиотеке? - спросил он у принца. Кэйа немного растерялся. Рядом со своим рыцарем юноша не чувствовал себя больше так уверенно, как раньше. - Не думаю, что это будет проблемой. - ответил почтительно Кэйа. - К лаборатории? - уточнял Дайн. Недоумение. Этого следовало ожидать, стоило только задать такой вопрос. Кэйа обернулся к слугам, в надежде получить ответ на такой вопрос. Ответа не следовало. Для чего Дайну понадобилась лаборатория? Этот вопрос бегущей строкой виднелся в глазах окружавших его людей. - Я уточню этот вопрос. - сказал Кэйа. - Не думаю, что это станет проблемой, если ты никому не будешь мешать. - В таком случае, у меня нет иных просьб. - ответил Дайнслейф и сложил руки на груди. Кэйа повернулся к слугам и кивнул. Все покинули покои, оставив двух юношей наедине, впервые за всё то время, что Дайн очутился во дворце. Напоследок один из слуг вручил коробочку принцу, и юноша спрятал её у себя за спиной.       Дайнслейф внимательно изучал принца все эти дни. Не мог узнать того принца, которого знал ранее. Вроде улыбка всё такая же тёплая и нежная, вроде глаза всё такие же прекрасные. Но он вырос, несколько возмужал. Цветок, чей бутон вот-вот распустится. Первые лепестки этого прекрасного растения уже вырывались из тесных уз бутона, и Дайнслейф уже мог сказать, сколь прекрасен будет принц, когда достигнет пика своего цветения. И это злило рыцаря. Он мог бы стать столь же прекрасным, красивым юношей, но уродливый ожог на лице портил всё. Из-за него на лицо юноши смотрели с презрением, нескрываемым страхом и омерзением. Тело его укрыто шрамами и ссадинами от старых ран, пока кожа принца была шёлковой и гладкой, благоухала ароматами и сияла здоровым блеском. - Я уже не верил, что хоть когда-нибудь увижу тебя. - сознался Кэйа, расхаживая нервно по комнате из стороны в сторону. Он кусал свои тонкие тёмные губы, позволяя себе изредка поглядывать на рыцаря. Любовался. Не мог поверить, что Дайн стоял перед его глазами, будучи живым и здоровым. Рыцарь же был равнодушен. Лишь внимательно следил за каждым шагом принца, не упуская хоть на секунду из виду. - Отец отказывался говорить, куда тебя отправили. - продолжал говорить Кэйа. - Мы думали, что тебя отправили к матушке, но... - Но что? - недовольно спросил Дайн. - Матушка твоя покончила с собой.       Дайнслейф ощутил, как земля уходит из-под ног. Казалось, он не стоит на полу, только висит в воздухе. Юноша нервно сглотнул. Лёгкие сжались, дышать стало тяжело, но в глазах было по-прежнему сухо. Ждал ли он чего-то иного? Едва ли. Король убил и её. Насколько далеко простиралась жестокость этого человека? Дайн оскалился, однако был вынужден держать себя в руках. Ещё не время, ещё не время. Придёт время, и он проявит себя, напомнит о себе так же, как сделал это в день фестиваля. Его мрачная фигура будет постоянно напоминать королю о его прегрешениях. - Ты как? - Кэйа остановился и подошёл к Дайнслейфу. Его рука легла на плечо юноши, он слегка наклонился и заглянул в глаза рыцаря. Этот взгляд...Дайнслейфа он стал раздражать. Утешительный жалостливый взгляд. Неужели это всё, что мог дать ему принц? Что по-настоящему утешало Дайнслейфа - это чувство вины, что пожирало Кэйю изнутри. Оно было видно всем и каждому, кто знал принца достаточно близко. Все эти годы юноша мучился, винил себя за трусость и промедление. Кошки скребли на душе, хотелось выть от боли, но кто поймёт? Только Дайн. А Дайн нарочно не понимал. Пусть принц мучается. Пусть прочувствует хотя бы каплю того, через что пришлось пройти самому Дайнслейфу. - Я в порядке. - Дайн отвернулся, дав понять, что не намерен столь тесно общаться с Кэйей, как принц надеялся. Кэйю это слегка расстроило, но он ничего не сказал. Лишь смиренно отошёл назад. - Я рад, что с тобой всё хорошо. И я счастлив, что ты сумел преодолеть такой путь ради клятвы. - Кэйа тепло улыбнулся. Дайн ничего не отвечал. Кэйа ведь даже не пытался его разыскать, но смел произносить такие слова человеку, заплатившему за чужие прихоти слишком многое. Хватало же наглости. - Прошу, прости меня. - бросился Кэйа к нему, заключив в чувственные сильные объятия. - Я умолял Дилюка помочь в твоих поисках. - оправдывался принц дрожащим голосом, носом зарываясь в плечо своего верного слуги. - Но мы не имели понятия, что с тобой случилось. Это всё моя вина. Молю, прости меня. - говорил он, плача навзрыд. Он крепко прижимал рыцаря к себе, сколько ему хватало сил. Слёзы текли по его щекам и оставляли едва видные следы на одежде. Тело дрожало от слёз. Кэйа слёзно молил прощения, не прекращая. Но Дайн и не думал утешать принца. Никакие слова не вернут ему потерянных лет. В конце концов, ему надоело и он выбрался из объятий принца, наблюдая лишь за его глубоко печальным и беспокойным видом. Кэйа прекрасно понимал, почему Дайн отталкивает его, а оттого не противился. Он готов терпеть столько, сколько потребуется, лишь бы рыцарь простил его, своего грешного и жалкого принца. - Я всё ещё помню о твоём Дне Рождения. - принц попробовал перевести тему разговора, утирая слёзы. На лице появилась грустная улыбка, по щекам всё ещё стекали слёзы. Он вручил коробочку своему рыцарю, руки его предательски дрожали. Дайн неохотно потянулся за подарком. Что там могло скрываться? Бесполезная очередная вещь? Однако это был первый подарок, который когда-либо был дарен ему. Рыцарь ощутил странное волнение. Он развязал торопливо бант и открыл крышку.       Маска. Ровно на половину обожжённого лица, с прорезью для уцелевшего глаза. Тёмного сумрачного цвета, она слегка переливалась на свету. Совсем лёгкая, приятная на ощупь, плотно прилегающая к коже. Дайн осторожно взял маску в руки и не удержался, тотчас поспешил надеть, направившись к зеркалу. Изумлённый вид рыцаря слегка поднял дух Кэйе, он вытер последние слёзы со своих щёк и сразу поспешил за Дайнслейфом. - Тебе очень идёт. - сказал Кэйа, заглядывая в отражение. Дайн смотрел на себя в маске и поражался. И впрямь, эта маска столь прекрасна, сколь необычна с виду. Совсем лёгкая, как вторая кожа, приятная на ощупь что изнутри, что снаружи. - Тебе нравится? - спросил Кэйа. Но Дайн не ответил. Хотя ему и нравилось, он лишь сухо ответил: - Благодарю, принц. - кивнул он в знак благодарности. Кэйа ласково и довольно улыбнулся, стоя рядышком. Его невероятно радовало то, что Дайну подарок пришёлся по вкусу. - Добро пожаловать домой, Дайнслейф. - произнёс он и встал рядом со своим рыцарем, глядя в отражение зеркала. И впрямь, Дайн теперь дома. Ему больше не придётся бояться, бежать и прятаться. Все ужасы остались позади.

***

- Будьте добры, Ваше Высочество, есть и не вредничать. - попросил Дилюк, сидя на низком стуле возле постели короля. Вокруг собралось несколько слуг с подносами, где стояли питьё и кушанья для короля. Увы, юный король был этим днём особенно не в духе. Прошло не меньше недели с последнего нападения, и Дилюк был постоянно начеку. Кэйа, глядя на него, осознавал, сколь много всего ему пришлось взвалить на себя, пока король лежал и приходил в себя. Рана лишь начала затягиваться на его боку, ещё было далеко до окончательного выздоровления. И все эти дни старший брат не знал покоя. Ему почти не спалось, кошмары вновь терзали его сознание. - Нет. - ответил король, помотав головой. Длинные волосы его ниспадали на плечи, закрывая раненный глаз. - Пока ты не согласишься вывести меня на прогулку, я отказываюсь есть. - ответил Кэйа. Дилюк тяжело вздохнул. - Ваше Высочество, Вы не в том возрасте, чтобы капризничать. Вы должны осознавать, что Вы должны оставаться в постели ради Вашего же блага. - просил Дилюк, вновь набирая супа в ложку и протягивая королю. Юноша сложил руки на груди и, неохотно, взял ложку в рот. - Всё, больше не съем. - издевательски улыбался он. - Это слишком несерьёзно, Ваше Высочество. - просил терпеливо Дилюк. - Мы не можем отправиться на прогулку, пока Вы не придёте в себя. - Зато как только я приду в себя, то мы отсюда уедем. - ответил Кэйа. - И я не успею нагуляться по здешним краям. - Здесь небезопасно, Ваше Высочество. - убеждал его брат. - В гарнизон прибыло ещё стражи, теперь замок под строгим контролем множества опытных воинов. Более столь наглого покушения Вам нечего опасаться. - он отложил кушанья в сторону и посмотрел на слуг, обратившись к ним. - Не могли бы вы покинуть комнату ненадолго? - спросил он. Слуги поклонились и спешно выполнили приказ, оставив кушанья на подносе. Дверь за последним из них закрылась, а Кэйа лишь непонимающе провожал их взглядом. - Тебе есть, что сказать? - спросил король. - Кроме того, что ты ведёшь себя хуже ребёнка? - спросил Дилюк в ответ и вновь взял суп в руки, продолжая кормить брата с ложечки. - Да, есть. - Ну-ну, - Кэйа так увлёкся беседой, что неосознанно стал есть похлёбку, - я же добьюсь своего, Дилюк. - хитро улыбался он. Дилюк лишь закатил глаза. - Благодаря твоему распрекрасному рыцарю, Кэйа, нам не удалось взять в плен никого. Совсем. Не знаю, всех ли он убил, или кто-то успел вовремя убраться, но никого в живых Дайнслейф не оставил. - А надо было? - спросил Кэйа. - Желательно. Возможно, хотя бы в этот раз удалось бы выпытать что-то стоящее. Но всё-таки кое-что стоящее твой рыцарь не уничтожил, что б его. - недовольно цокнул Дилюк. - Оружие, по крайней мере часть их оружия, осталась цела. - И...? - вопросительно глянул король на своего верного подданного. - Очень простое и недорогое, говоря откровенно. Узнать мастера, который кует такие простые мечи, просто невозможно. Таких слишком много. Возможно даже, что это работа подмастерья. Такое мог купить кто угодно за сущие копейки. Стиль изготовления лука более восточный, материал верёвки явно не из здешних растений. Стража прочесала весь лес. Были найдены следы разбитого лагеря, но все вещи из него пропали. Остался только выжженный после костра участок земли и кое-какой незначительный мусор.       Кэйа задумался, поглощая ложку за ложкой, незаметно для самого себя. Но он был абсолютно спокоен, даже слушая за собственное покушение. Его могли убить, а Кэйа, словно ни в чём не бывало, даже не испугался. Что с ним было такое? - Ты совсем не боишься? - спросил Дилюк слегка раздражённо. Ему было досадно осознавать, что брат совсем не разделял его страха. Кэйа пожал плечами, улыбнувшись. - Конечно мне страшно, брат. - ответил спокойно он. - Но это всё равно случится. Рано или поздно. Ни один король не умер своей смертью, помнишь? Отец нам всегда это говорил. - Извини меня, Кэйа, но твой отец очень своеобразный человек. Я бы так просто не стал его слушать. - И он умер не своей смертью, помнишь? - спросил Кэйа. Дилюк был вынужден согласиться, вновь протягивая ложку с супом. - Я знаю, что он сделал с тобой, Дилюк. Нет более нужды притворяться. - О чём ты, Кэйа? - удивился парень. - Мне известно, что мой отец не сдержал обещания. И что из-за этого ты лишился короны. - сказал Кэйа. Повисла напряжённая тишина. Кэйа нахмурился. Дилюк неловко и виновато опустил взгляд вниз. Было ли ему, что ответить на эти слова? Он прекрасно понимал, что рано или поздно король прознает об этом. Не надо было глубоко копать в былое, чтобы обнаружить эту правду. Все, кто помнил эти события, могли прекрасно догадаться, почему судьба Дилюка сложилась именно так, как есть, а не иначе. Предательство короля Альбериха было непростительным с человеческой точки зрения, но как политик он поступил верно, не став рисковать репутацией и судьбами солдат ради сомнительно-правящего Рагнвиндра. Коли при мятежниках люд королевства зажил лучше былого, то, стало быть, вмешиваться и впрямь не стоило. - К чему это? - усмехнулся Дилюк, продолжив кормить брата. - Ты сомневаешься во мне? - Нет, Дилюк. - помотал головой Кэйа. - Как бы мне ни хотелось, я никогда не смогу перестать тебе верить. Даже если ты окажешься предателем. - он прикрыл глаза. - Я хочу попросить у тебя прощения за деяния моего отца. - юноша поклонился, возложив руки вперёд. - Если бы я мог подняться на ноги, я бы встал на колени, но, увы, моё здоровье оставляет желать лучшего. Однако же это не умоляет моего раскаяния. Я долго думал над этим, и мне очень жаль, что так вышло. Увы, мои извинения не смогут вернуть тебе короны, я знаю это. Поэтому я хочу, чтобы ты знал - я в вечном долгу перед тобой за содеянное моим отцом.       Вновь тишина. Кэйа склонился и даже не собирался поднимать головы. Дилюк был искренне удивлён. В такую минуту, когда сплошь и рядом мог оказаться враг, Кэйа продолжал верить в них. Во всех, кто окружал его, кто был ему дорог. И был готов в этой вере идти до самого конца, даже когда у его горла окажется клинок самого близкого человека. Дилюк отложил тарелку прочь и положил свободную руку на голову короля, гладя по волосам сквозь перчатку. - Не стоит, Кэйа. - сказал он. - Это не твоя вина, братец. - заботливо ответил Дилюк. - Ты слишком много взваливаешь на себя. Сколько тогда тебе было лет, Кэйа? Ещё совсем ребёнок. - продолжил говорить он. Кэйа поднял голову, столкнувшись взглядами с Дилюком. Ладонь Дилюка коснулась щеки короля, мягко поглаживая её. Кэйа улыбнулся. - Я рад слышать, что ты не держишь зла на меня. - сознался король, накрыв ладонь брата своей. Такой беззащитный в эту минуту, слабый и хрупкий. Оттого его хотелось крепко обнять, приголубить к себе и защитить от всех бед, которые только могу свалиться на голову бедного юноши.       Дилюк осторожно притянул Кэйю поближе, сам склонившись вперёд, и мягко поцеловал. Рука короля легла на его грудь, ощущая, как сильно бьётся сердце брата. Оно было готово разбить кости в дребезги, вырваться из тесной груди наружу. Поцелуй был невинный, с горьким привкусом на губах, от которого внутри всё болезненно заныло. Кэйа ощущал, как, чем дольше длился этот поцелуй, тем больней ему было. В поцелуе этом не было месту страсти, ярким вспышкам чувств и напористости. Ничего, кроме невысказанных чувств и искренних чувств.       Когда брат отстранился, Кэйа ощутил, как к его горлу подкатывает болезненный ком, мешавший свободно дышать. Дилюк был весь красный от неловкости и смущения, он поспешил отвести взгляд в сторону. Как всегда, Дилюк не договаривал. Ему словно не хватало духу сознаться даже самому себе в чувствах к Кэйе, а оттого он не мог быть до конца честен. Даже с собой. Потому он поспешил перевести тему разговора на нечто иное, куда менее печальное и болезненное. - Я думал о том, Кэйа, чтобы выдать тебе оружие для самообороны. Что ты думаешь? - спросил Дилюк, продолжая подкармливать брата. Кэйа продолжал, не заметно для самого себя, кушать с рук старшего брата. - Будет неплохо, но вряд ли оно будет полезно всегда. - сознался Кэйа, улыбаясь. - И всё же лучше, чем ничего. - сказал Дилюк. - Тоже верно. - согласился король. - Когда на прогулку? - спросил он, пытаясь склонить брата к ответу. - Извини, но не сегодня. - Тогда я не буду есть! - закапризничал юноша. - Ты уже всё съел. - ответил Дилюк и улыбнулся. Кэйа удивлённо глянул на него и тут же опустил взгляд на тарелку, которую Дилюк ставил обратно на поднос. И впрямь пустая. - Ты меня обманул! - восклицал Кэйа. - Разве? - слегка засмеялся Дилюк. - Ты съел всё сам, из моих рук. Я тебя ни в чём не обманывал. - Так нечестно. - засмеялся Кэйа в ответ. - Ладно, в этот раз твоя взяла. - Давай, Кэйа. Чем больше будешь есть, тем быстрей выздоровеешь. - подбодрил его Дилюк. - А мне пора уже идти. Отдыхай, братец. Я попрошу, чтобы тебя никто не беспокоил. - он слегка поклонился и вынес поднос с едой, оставив лишь питьё на прикроватном столике. Кэйа вежливо поблагодарил брата и проводил его взглядом прочь из комнаты.       Их разговоры всегда оставляли на душе согревающее чувство надежды, иллюзию того, что всё хорошо. Но их отношения были столь же обречёнными, как и отношения с Дайнслейфом. Рано или поздно Кэйа должен будет взять в жёны знатную даму, и это поставит точку в отношениях между ними всеми. Дайн станет просто рыцарем, а Дилюк - просто советником. Их странная игра в любовь кончится, начнётся настоящая королевская жизнь, полная работы и людей, чьё лицо Кэйе никогда не хотелось бы видеть вновь. Жестоко, но жизнь никогда не обходилась с ними мягко. А пока далёкое будущее не настало, было не о чём беспокоиться. Кэйа повернулся, лёг на постель и зарылся в подушку. Он уснёт, и ему непременно приснится лучшая жизнь.

***

      Дайнслейф сидел на живописной поляне, среди дворцовых полей и цветочных садов, наблюдая за принцем. Ходить всюду за ним по пятам - прямая обязанность Дайнслейфа, которую он неустанно соблюдает уже два года. Он наблюдал за принцем, а ему всё чудилось, что жизнь налаживается. Всё мирно, тихо, неспеша. И небо было чистое над головой, и солнце ярко светило, зарываясь в мягких облаках, и птицы щебетали трели на ветвях. Принц сидел неподалёку, не тревожа покоя рыцаря, и плёл венок из цветов под его ногами.       Дайн стал привыкать к новой жизни, хотя и в ней он не находил себе покоя. Его терзала злость и обида, душа его глубоко пропиталась злобой ко всему дворцовому. То, что раньше казалось блажью, ныне казалось пыткой. Являясь сюда, он совсем не размышлял о том, каково ему будет жить здесь: среди суетливых слуг, снобов-аристократов и принца, которого он всё меньше и меньше понимал. Хотя ему и не кланялись слуги или чины старше, чем королевский рыцарь, Дайнслейф получал и свою долю притворной почтенности. К нему обращались на Вы, всегда приветственно кивали и не смели игнорировать его присутствия, когда он находился рядом с принцем. Он осознавал, что их истинное отношение к нему было не столь уважительным, однако это более не имело значения. Дайнслейф добился своего, поставив на кон всё, и не пожалел. Они просто обязаны были вежливо говорить с ним, и это не могло не радовать. То, как все эти люди выдавливали из себя слова почтения, какие мучения оно им приносило - бесценно. Каждый из них, кто присутствовал во дворце четыре года назад, отравил жизнь юному мальчику. Теперь же он явился, чтобы отравить жизни им своим присутствием во дворце. Злые языки шептались за спинами, их пугал мрачный холодный Дайнслейф, злостно смотрящий им в спины.       Только Кэйа словно ничего не замечал. Даже Дилюк, старший брат принца, вёл себя иначе. Он сторонился Дайнслейфа, но вовсе не мучимый грузом вины, как это делал король. Парень чувствовал ту тьму, что источала одна только тень Дайнслейфа, чувствовал и то, как присутствие Дайна отравляло жизнь окружающим людям. Дамы боялись рыцаря, не смели подымать на него своих глаз и быстрым шагом миновали мрачную фигуру рыцаря. Король игнорировал присутствие Дайна, но всегда был хмур, недоволен и напряжён. Он не чувствовал себя безопасно рядом с тем, чьего отца некогда убил. Первое время Дилюк и впрямь относился к Дайну лучше, жалость, свойственная обычному человеку, взыграла в нём. Однако едва он ощутил на себе враждебный взгляд, полный ненависти и обиды, как осознал всю тщетность своих попыток наладить контакт с юношей. Словно бездонная дыра, в Дайна можно было вкладывать сколь угодно тепла и любви, но он всегда ответит лишь злобным взглядом. Словно раненный некогда зверь, чьи раны не заживали, а в памяти хранились только самые плохие воспоминания. Тихого скромного мальчика Дайна больше нет. Есть только Дайнслейф - сумрачный рыцарь Его Высочества. - Тебе нравится твой новый меч? - спросил Кэйа, обращаясь к своему рыцарю. Повисла тишина. Дайн, глубоко погружённый в свои мысли, внезапно очнулся. Он вопросительно глянул на принца, потом на его руки. За два года, что Дайн жил во дворце, Кэйа сильно вырос. Бутон расцвёл, юноша становился только красивей с каждым днём. Среди всех цветов в саду он выделялся, как самый прекрасный.       Дайнслейф опомнился и вынул меч из ножен. Подарок принца на его совершеннолетие, прекрасный стальной меч с серебряным отливом и декорированной рукоятью. У основания лезвия виднелись инициалы. Инициал. Один. Дайнслейф пожелал, чтобы фамилию убрали, оставив только имя. - Вполне. - ответил спокойно рыцарь, возложив меч на траву. Кэйе нравилось любоваться собственным же подарком, но ещё больше ему нравилось видеть довольное лицо Дайна. И хотя такое выражение лица у рыцаря ему не было знакомо, Кэйа представлял его себе сам.       За два года их отношения не сдвинулись с мёртвой точки. Дайнслейф вёл себя сдержано и холодно с принцем, отчасти даже жестоко. Это мучило Кэйю сильней любой пытки на свете. Первые несколько месяцев, которые Дайн провёл в качестве рыцаря, Кэйа только и делал, что просил прощения, а Дайнслейф ничего не отвечал, храня невозмутимое молчание. Умолять прощения - новая привычка принца. Он извинялся за каждое свое движение, за каждый неловкий взгляд или даже просто так. Лишь бы Дайнслейф не смотрел на него так же, как смотрит сейчас. - Прости, что-то не так? - спросил обеспокоенно Кэйа, заметив, как пристально смотрел на него Дайнслейф. Рыцаря умиляло, как принц, стелясь пред ним из чувства тяжёлой вины, которая изъедала его нутро и по сей день. Шесть долгих лет его мучила вина, появление Дайнслейфа только ухудшало хрупкое душевное состояние Кэйи. Он считал благостным появление своего старого друга, но на деле это стало его настоящим проклятием. Жалел ли принц, что дал клятву своему рыцарю? Дайн не знал.       Эти два года шли спокойно. Пока Кэйа бывал на занятиях, Дайнслейфа обучали бою. Вновь всё те же знакомые казармы, всё те же лица и всё те же тренировочные мечи. Но теперь на него смотрели косо, недружелюбно, с толикой страха, зависти и почтения. Дайнслейф добился всего того, чего не снилось им. Он был так близок к короне, как никто из них. Юноша упорно учился, даже в тренировочных боях был безжалостен и силён, не щадил ни новичков, ни престарелых воинов. Носил всё тёмное, был немногословен и подозрительно тих. Дайнслейф шёл вперёд, а за ним следом волочились слухи.       Нередко ночью он позволял себе присутствовать в библиотеке один, вооружённый лишь свечой, и поглощал всё, до чего только дотягивался его пытливый ум. Самой главной жертвой его любопытства становились медицинские труды, справочники по лечебным растениям и пособия по изготовлению лекарств. Несколько реже он позволял себе применять эти знания на практике, что-то изготавливая, но никогда не применяя эти средства. Кэйа постоянно видел списки, который Дайнслейф составлял для заказа, и все они состояли из каких-то диковинных растений, которым не было места в королевском саду, или каких-то химических элементов. Реже - насекомых и мышей, о судьбе которых можно было только догадываться. Поползли слухи и о том, что Дайнслейф проводил мрачные ритуалы во дворце, насылал проклятия и порчи на неугодных ему. Ведь и вправду, куда девались все те несчастные мыши и насекомые, которых он заказывал? Неясно. Но пока во дворце никто не страдал от хворей и никто не скончался при загадочных обстоятельствах, то слухи оставались слухами. Два года преданного служения принцу усмирили и их. - Держи. - сказал Кэйа и надел венок на голову Дайнслейфа. Быстро, дабы тот не успел опомниться и сразу снять его. Принц отстранился и поспешил полюбоваться свои рыцарем, тепло улыбаясь.       Для него дались тяжело эти два года. Кэйа стремился компенсировать всё упущенное за четыре года, тягостное чувство вины давило на его сознание. То, с каким рвением Дайнслейф стремился отвергнуть любое проявление доброты к себе, только усиливало старания Кэйи добиться хоть кого-то результата. Хотя бы небрежно брошенного слова благодарности, лёгкой усмешки на лице или неосторожного смешка от глупой шутки. Всё безрезультатно. Ничего не могло тронуть ледяного сердца Дайнслейфа. Все наряды он принимал молча, почти никогда не надевая их даже на приёмы или праздничные вечера. Все украшения и ценные вещи Дайнслейф возвращал дарителю. Прекрасными цветами его было не удивить. Диковинными вещами, что везлись в Королевства из других краёв, рыцаря так же было не покорить. Совершенно неподкупен и холоден. Кэйе было больно осознавать, что ничего былого меж ними быть не могло. Дайн только мучил его, а Кэйа охотно поддавался.       Кто из них сдастся первым?       Дайнслейф снял с себя венок и бросил в сторону, поспешив струсить все цветы и листочки прочь. Принц был расстроен, но не удивлён. Этим всегда всё и заканчивалось. - Почему? - спросил растерянно Кэйа, руками в траве выискивая венок. Он быстро сумел отыскать его, только тот был совсем уже некрасив, мят и негоден. - Я не люблю головные уборы. - коротко ответил Дайнслейф. Кэйа тяжело вздохнул. - Неужели ты так сильно ненавидишь меня, Дайнслейф? - спросил Кэйа. На сей раз голос его выражал не то грусть, не то злость, понять было трудно. Одно было ясно - принцу всё чертовски надоело. Он не мог и не знал, как завоевать былое доверие рыцаря. Хуже того, не у кого было даже просить совета. Кэйа приблизился к рыцарю, положив свою руку на его сложенные ладони и заглянул в глаза. Их взгляды пересеклись, наконец, за столько времени. Дайн всегда стремился отворачиваться, едва принц смотрел на него прямо, и делал это пренебрежительно, злостно. Будто желал оставить побольше шрамов на искалеченном сердце Кэйи. - Дайн? - спросил снова принц. Рыцарь отвёл взгляд в сторону, слегка отстранившись назад. - Нам пора, Ваше Высочество. - ответил рыцарь, поднявшись на ноги и недовольно глядя на своего господина. - Ваш отец наверняка разыскивает Вас сейчас. Кэйа ничего не ответил. Он лишь нахмурился, и решительный взгляд его обещал, что юноша непременно попытается выпытать у Дайна ещё раз всё это. - Это из-за прошлого? - спросил Кэйа, когда Дайн стал уходить прочь. Ненадолго, но это помогло остановить рыцаря. Тот замер, повернул голову назад, но ничего так и не произнёс. Невысказанные слова повисли в воздухе.       Но Кэйа не был намерен сдаваться. Весь праздничный вечер его мучила мысль о том, что он мог бы предпринять, дабы смягчить гнев Дайнслейфа к своей персоне. Празднество не удалось провести непринуждённо и легко, как всегда прежде. Забыться невзгодам ничего не помогало: ни беседы за столом, ни танцы, ни партия в шахматы. Пока рядом нависала тень Дайнслейфа, Кэйа ощущал беспокойство. В особенности тогда. Никому рядом с рыцарем не было уютно. И хотя весь вечер он не смел поднимать взгляда ни на кого в зале по приказу короля, дабы он не пугал гостей, само его присутствие наводило на окружающих смутную, едва ощутимую колкую тревогу. Даже королю становилось не по себе от присутствия Дайнслейфа. - И всё-таки, - принц шёл по тёмному коридору в компании своего верного рыцаря, - ты мне не ответишь на мой вопрос? - обратился он к Дайну впервые за всё время, что парень сопровождал его. Сквозь огромные витражи окон проникал яркий лунный свет, блики расстилались по полу, освещая им дорогу. Празднество ещё не кончилось, гости продолжали веселиться и отдыхать, не отказывая себе в удовольствиях. Однако же Кэйа успел растерять всякий настрой, а потому, сославшись на усталость, велел не тревожить его покой до самого утра. Он оставил себе время на разговор с Дайнслейфом, откровенный и честный. Терпение принца подходило к концу, ему желалось знать, что на самом деле происходило в их отношениях. А главное - как ему следовало добиваться взаимности. Тёмное прошлое Дайнслейфа сумрачным шлейфом следовало за ним, загадкой терзала ум беспокойного принца. Любая попытка что-либо выпытать вызывала у Дайнслейфа откровенное раздражение. Взгляд, полный презрения, падал на фигуру будущего короля. Где он был все эти четыре года? Знала лишь Богиня и сам Дайнслейф, хранивший свои секреты за семью печатями. - Я не знаю, что Вам ответить, Ваше Высочество. - ответил сдержанно рыцарь. - Правду, и ничего кроме неё, Дайн! - Кэйа остановился у покоев рыцаря. - Продолжим разговор здесь, возле моих покоев будет слишком много лишних ушей. - добавил он и отворил двери, не интересуясь мнением своего спутника. Дайнслейф не произнёс слов протеста, лишь молча последовал за своим господином внутрь, в собственную комнату. Оказавшись внутри, Кэйа поспешил зажечь хотя бы несколько свечей, дабы рассеять густой мрак комнаты. На письменном столе Дайнслейфа было множество записок, разложенных по местам, свитков и книг, одолженных из библиотеки на неопределённый срок. Пахло чернилами, травами и духотой. Кэйа зашторил окна, бегло осмотрев покои Дайна. Здесь ему приходилось бывать крайне редко. - Я столько раз пытался поговорить с тобой откровенно, Дайнслейф, но ты упорно мне препятствуешь. Почему? - строго вопрошал юноша. - Угождать мне - не Ваша забота. - ответил Дайн. - Вам незачем себя утруждать дорогими подарками. - Я делаю это от чистого сердца, Дайнслейф. - Неужели? - Дайнслейф повернулся к принцу. - Вы хотите сказать, что не ждёте взамен благодарности или не желаете подкупить меня подарками? - спросил он, медленно направляясь к туалетному столику. Вопрос неприятно задел Кэйю, он облокотился на подоконник со шторой и сложил руки на груди. Не время было обижаться. - Может и так, но разве я делаю это из злых намерений, Дайн? - спросил принц, смягчив голос. - Я хочу снова стать друзьями, как прежде. Но ты мне не даёшь этого сделать. - Как прежде не будет, Ваше Высочество. - говорил Дайнслейф, отстёгивая ножны и снимая клинок с пояса. - Вам нужно это понять и принять. Многое случилось за более, чем шесть лет. - То есть, всю жизнь мы с тобой будем жить, как кошка с собакой? - возмутился Кэйа. - Я знаю, что случилось многое, Дайнслейф, но вот что именно? - спросил он. Ответа, уже привычно, не последовало. Кэйа резко приблизился к Дайнслейфу, застав рыцаря врасплох. Одной рукой принц взял своего слугу за руку, вторую положил ему на раненную щеку, спрятанную под маской. Мягкой, шёлковой маской, скрывающей уродливый шрам. Но это уродство не сравнится с теми ранами, что гнили глубоко внутри самого Дайна. - Я хочу помочь тебе, Дайнслейф. - произнёс снова Кэйа, не встретив ожидаемого сопротивления. Однако последние слова вызвали в Дайнслейфе злость. Принцу на мгновенье даже стало страшно, он испугался собственного рыцаря. И вовсе не зря. Дайн грубо ударил его по руке, что касалась его щеки, со всей своей ненавистью и презрением к нему. Кэйа отшатнулся, потеряв на миг равновесие. Дайнслейф воспользовался. Обуреваемый эмоциями, он оттолкнул юношу прочь. Принц приземлился на мягкую постель, плотно закрыл глаза от испуга и прищурился. Он открыл глаза лишь когда ощутил, как холодные руки Дайнслейфа, голые и без перчаток, сжимались вокруг его шеи. Над ним нависала фигура рыцаря, чья маска слетела с лица. Глаза, его голубые светлые глаза горели ненавистью к принцу.       Кэйа схватился за его руки и попытался оторвать от своей шеи, но не мог. Хватка тренированного рыцаря была столь сильна, что невозможно было дышать. В глазах начало темнеть, не оставалось сил дышать. Он стал бить Дайна по рукам, пока рыцарь не ослабил хватку. Стоило ему только слегка отпустить шею Кэйи, как юноша стал жадно глотать воздух. Грудь его вздымалась, сердце нещадно колотилось в груди. Принц без раздумий занёс ладонь и влепил рыцарю пощёчину, но ответ не заставил себя ждать. Дайнслейф сделал то же самое, но куда сильней. - Что ты делаешь? - спросил Кэйа, ощущая, как Дайн наваливался на него своим немалым весом. Его тело было мощней и сильней тела принца, куда более изнеженного и слабого. - Мне не нужна Ваша "доброта", принц. - ответил ему Дайнслейф. - Ваша лицемерная доброта не вернёт то, что Вы у меня забрали.       Кэйа едва сумел вырваться, больно ударив Дайна ногой в живот. Едва Дайнслейф скорчился от боли, как юноша рванул прочь, но далеко убежать не смог. Рыцарь грубо схватил его и отбросил назад, на постель, зажав его рот ладонью и надавив коленом в грудь. Кэйа невнятно мычал, но выбраться не мог, колено больно сдавливало грудь, словно ему ломали кости. Стало страшно. Что с ним будет? - Прошу, Дайн. - промычал Кэйа, как только рыцарь убрал ладонь с его рта. - Я понимаю... - Нет, не понимаешь. - ответил Дайн. - Я хочу помочь, послушай. - умолял его Кэйа, извиваясь и пытаясь выбраться. - Сильно сомневаюсь. Вы не пережили даже толики того ужаса, что пережил я. - он низко склонился над Кэйей, дыша ему в лицо. Взгляд впивался в глаза Кэйи, словно заставляя принца смотреть на своего рыцаря, уродливого и искалеченного. Одной рукой он отвёл руки Кэйи назад, крепко схватив за кисти. Пальцами свободной руки Дайнслейф провёл по груди принца, задевая пуговицы мундира. Одна за другой, они расстёгивались, пока Кэйа застыл в ужасе. Что происходит? - Мне жаль, Дайн. - Мне плевать, жаль Вам, или нет. - ответил Дайнслейф. И был прав. Он развязал ворот рубахи, обнажив шею и ключицы юноши. Влажная тёмная кожа принца блестела под светом тусклых огоньков. Нежная, мягкая, не знающая уродливых шрамов, боли, грязи, чужих непотребных прикосновений, пахнущая жасмином, а не помоями. Синие глаза, видевшие лишь роскошные залы дворца, пышные сады и прекраснейших господ, вместо грязи, крови и убийств близких. Уши эти слышали только сладостные речи, уважительные просьбы и обращения, никак не оскорбления или слова презрения. Тело принца оставалось непорочным, не тронутым никем, когда как Дайнслейфа лишили и этого немногого.       Он стянул с Кэйи штаны, разобравшись со шнурками. Юноша всё ещё предпринимал попытки не то уговорить, не то выбраться из лап Дайна, но ничего не возымело эффекта. Рыцарь был непреклонен в своём желании опорочить юношу так же, как когда-то это сделали с ним. Грубо, бесчестно и жестоко. Пусть Кэйа переживёт тот же страх, как когда над Дайном склонялось сильное тело мужчины, пусть его ужас застынет в горле, когда в него будут что-то пихать, пусть слёзы его текут по щекам, когда в его зад будет проникать чужой член. Губы Дайна слились с устами Кэйи в болезненном поцелуе, самом первом и самом отвратном для них двоих. Ноги Кэйи сжались, тело его было напряжено от страха, и вместе с тем такое податливое, застывшее в ужасе ожидаемого действия. Дайнслейф перевернул его на живот, впечатав голову в подушки. Сколько бы тот не кричал, слышать никто не будет. От лёгкого сквозняка из окна свечи в комнате потухли, лишь дымок вздымался над тлеющими нитями.       Ему едва удалось войти внутрь Кэйи. Юноша напрягся, от боли он глухо вскрикнул, глаза его расширились. Но Дайн ещё сильней впечатал его голову в подушки, да так, что дышать было невозможно. Кэйа бился, пытался вырваться, но ничего поделать не мог, ему не хватало даже воздуха. Дайнслейф почти ничего не ощущал. Его еле твёрдый член входил в тугой анус юноши, и лишь мысль о мучениях Кэйи приносила ему хоть какое-то удовольствие. Кэйа ничего не мог поделать, собственное бессилие вводило его в ужас. Чистое, непорочное тело, предназначенное для ласк и любви, грубо брали, нанося только увечья и боль, от которой слезились глаза и было тяжело дышать. Картинка пред его глазами помутнелась, в животе всё скрутило от боли. Он не мог поверить в то, что Дайнслейф так поступал с ним. - Больно, Дайн. Прошу, прекрати. - умолял он, повторяя эти слова, словно молитву. Тщетно. Дайнслейф продолжал, будто не слышал ничего из того, о чём его просил принц. Шлепки смешались с сиплыми мольбами о помощи.       Наконец, Дайнслейф вынул член и, развернув грубо Кэйю лицом к себе. Сперма со сгустками крови выплёскивалась на его лицо, волосы, попадала в ноздри и рот, которым Кэйа жадно и тяжело дышал. Отвратительно. Он ощущал себя опороченным, его обесчестили и опозорили на всю оставшуюся жизнь. Кэйа же принц, будущий король целого Королевства. С ним ли это произошло? Разве может кто-то так низко поступить с ним? Кэйа пытался разглядеть во тьме лицо Дайна, но не мог. Сумрак ночи поглощал этот силуэт, лишал его человеческих черт. Это был не Дайнслейф, это было чудовище, жуткое, обезображенное и совершенно безликое.       За дверью послышался какой-то шорох. Незначительный лёгкий шум, который Кэйа чутко уловил лишь оттого, что в комнате царила тишина. Там кто-то был? На миг принцу почудилось, что это его шанс. Он крикнет, и ему явятся на помощь. Да вот только...Пальцы легли на щёку. Кровь, солёная сперма во рту, сгустки слиплись в волосах и неприятно липли к коже, на щеках засохли слёзы. Губы опухли от укусов, были влажными от поцелуя. Ощущение во рту чьего-то чужого языка вызывало дрожь. Внизу болело и ныло, а грудь всё ещё не могла забыть то, с какой силой на неё давили. Если он позовёт на помощь, о таком его неприглядном виде будут знать все. В глазах окружающих Кэйа станет принцем-слабаком, который не сумел защитить своё достоинство, который только хныкал и звал на помощь. Шорохи стихли, а кто-то, кто мог помочь, уже ушёл. Кэйа распластался на постели и прикрыл лицо рукой. С кем угодно, но это не могло произойти с ним.       Дайнслейф медленно проходил по комнате, заново зажигая свечи одну за другой. Всего несколько, чтобы не слишком ярко. Ему нравилось, когда в комнате царил полумрак, придавая уюта. На всякий случай он прикрыл дверь, не став выглядывать наружу, чтобы не привлечь ненужного внимания. Если там кто-то был, то уже ушёл и вряд ли смог понять, что происходило в этой комнате. Дайнслейф стал медленно раздеваться, снял с себя неторопливо тёмный плащ, повесив его на стойку. Взгляд его зацепился за маску, которую юноша поспешил подобрать и положить обратно в коробочку. На сегодня в ней нужды он не испытывал.       Стянув с себя мундир, взгляд Дайнслейфа зацепился на принца. Нагого, ослабшего от бессмысленно-долгой борьбы. Его обнажённая грудь медленно вздымалась, рот был слегка приоткрыт, но глаза плотно прикрыты рукой. Он больше не плакал, наоборот, подозрительно затих. Дайн почувствовал себя отвратно от этой картины. Омерзение к самому себе переполняло его нутро. Чем в эту минуту Дайнслейф отличался от того мерзкого педофила, который лишил его чести? Дайн ведь точно так же надругался и над Кэйей, который молил его остановиться. Рыцарь стал стягивать с себя рубаху, оставшись лишь в штанах и сапогах. Как бы ему ни хотелось, а оторвать взгляд от Кэйи он был не в силах. Что-то болезненно сжималось в его груди. Дайн будто смотрел на самого себя, заплаканного и напуганного, и осознавал, как сильно будет жалеть о содеянном. Ему хотелось доставить принцу мучений, а теперь он мучился вместе с Кэйей заодно. Как глупо.       Но назад дороги не было. Дайнслейф сел на постель и заметил, как Кэйа убирает руку с лица. Взгляд его синих глаз, полных жизни и любви, были пусты. Он смотрел куда-то, и в то же время не смотрел никуда. Что же будет дальше? Дайн не мог ни понять, ни осознать этого. Наверное, Кэйа отдаст приказ казнить рыцаря, и на этом до смешного абсурдная короткая жизнь Дайна кончится. Никому он не сделал хуже, кроме как самому себе.       За спиной послышались шорохи. Дайнслейф оборачиваться не стал, хотя ему и было интересно, что же происходит. Кэйа стал одеваться, его дрожащие пальцы не могли справиться с пуговицами и шнуровкой, как бы сильно он ни пытался сосредоточиться. Дайн слушал это, слушал, пока не осознал, что это ему надоело. Он повернулся к принцу. - Дайте сюда. - попросил он. Дайн поднялся, подошёл к Кэйе и стал осторожно завязывать обратно шнуровку на штанах, поправлять обувку и застёгивать те самые злосчастные пуговицы, которые давались даже ему с трудом. Юноша никак не реагировал. В его взгляде не было ни страха, ни злости. Ничего совершенно. Только вздрагивал изредка, когда Дайн костяшками пальцев задевал обнажённую кожу на ключицах и груди. - Вставайте, надо привести Вас в порядок. - произнёс строго рыцарь, помогая Кэйе встать. Тот, словно тряпичная кукла, был готов на всё. Дайн взял его за плечи, помогая подняться на ноги, и повёл медленно за собой к кувшину с водой и тазом. Умыл принца, вычистил кожу на лице, стёр кровь в волосах. А после отвёл принца к его покоям. Они молча разошлись, ничего друг другу не сказав.       Надо ли? Отнюдь. Дайнслейф вернулся к себе и плюхнулся на мягкую постель, забыв об обуви и прочих вещах. Сна ни в одном глазу, совесть внутри него душила ненависть к принцу. Почему он просто не может забыть всё это? Насильник Дайнслейфа не утруждал себя муками совести, и Дайн отчего-то решил, что такая участь его не коснётся. Да вот только как бы совесть его ни грызла, лучше своего насильника не стал. Просто мучился чуточку больше. Взгляд его уткнулся в потолок, пока он нервно грыз костяшки пальцев.       Что же ему принесёт завтра?