От судьбы не убежишь

Вэй Ин ходил перед ними взад и вперед, как разъяренный кот. Был бы у него хвост — и он бы яростно хлестал по бокам, но и без того зрелище завораживало. Кажется, примерно то же чувствовал и его брат, остекленевшим взором следя за мечущимся омегой, размашисто переступающим своими длинными ногами, в этой широкой футболке, хаотично то прячущей, то обнимающей стройную фигуру. В какой-то момент мелькнула мысль, что он хочет, чтобы эти ноги на него наступили. Никогда у него не было подобных желаний, но вот Вэй Ин взорвался ослепительным фейерверком, демонстрируя то, из-за чего он когда-то и решил, что этот громкий решительный парень — альфа, и внутри Хуаня что-то перемкнуло. И вместо того, чтобы придумать, как успокоить нервничающего омегу, он думал только о том, что уже больше недели у них не было секса. Вэй Ин не ругался, не кричал, не спорил. Он выслушал их и теперь думал. Думал и яростно дефилировал перед ними, сидящими на кровати, словно демонстрируя, что они оба сейчас могут потерять. Или получить. Лань Чжань вдруг вскочил с места, на мгновение замер в нерешительности, а потом стремительно вышел из комнаты. — Куда?.. — рыкнул было Вэй Ин, но осекся. — Ну и что опять не так? — Это сложно вынести, — ответил за сбежавшего брата Лань Хуань. — Что? Вы же сами это придумали! — Твои ноги, — уточнил он и, получив в ответ полный растерянности взгляд, расшифровал: — Красивые. Серые глаза странно сверкнули. — Нравятся? — спросил у него Вэй Ин, подходя ближе и смотря сверху вниз. Настороженно, выжидающе, а еще очень голодно смотря на него сверху вниз. — Очень, — честно ответил Лань Хуань, и серые глаза замерцали, как расплавившееся в печи серебро. Омега вдруг поставил свою ногу ему на бедро. Свою стройную длинную ногу прямо на него, с силой вдавливая пяткой в тело. Совсем как ему недавно представлялось, и перед глазами на мгновение потемнело. — Я проснулся в мокрых трусах, — в голове практически не оседал смысл сказанных слов, и, будто понимая, какой эффект на него производит, Вэй Ин ухмыльнулся, сдвигая ступню к паху и пальцами доставая до встрепенувшегося члена, — не помню, чтобы у меня даже в подростковом возрасте так текло. — Баобей, — выдохнул он, пальцами трепетно касаясь стройной ноги и медленно проводя вверх по напряженной икре, разгоняя по коже мурашки, вздыбливая тонкие, почти незаметные волоски, лаская самыми кончиками нежную ямочку под коленкой. — Безумно хочу секса. У нас уже больше недели не было. Прижавшись губами к шелковистой коже, Лань Хуань жадно смотрел, как омега выгибается, подставляясь гладящей его руке, сильнее отводя согнутую ногу в сторону, чтобы открыть внутреннюю часть бедра. — Пойдем в спальню, — заскрипевшие слова растерялись во внезапно пересохшем горле, — м-м, а-Ин, пойдем. — В спальню? — потемневшие грозовым небом глаза вспыхнули. — Зачем? Здесь отличная кровать. — А-Ин! — Что? Хочешь сказать, что это чужая? Неприлично? Недопустимо? Вы же хотите вместе спать? Или все-таки не хотите?! — Вэй Ин оттолкнул его руки, гладящие нежную кожу уже под самым краем коротких шортиков, и надавил пальцами ноги на член, поджимая и проминая стремительно отвердевающую плоть. — Так почему бы нам не заняться сексом на кровати… нашего альфы? — Ты согласен? — вырвалось у него вместе со стоном, когда Вэй Ин с силой подпер ступней его яйца. — Нет, — рыкнул его сладкий мальчик. — Нет, я не согласен! Не вижу ни одной причины соглашаться! — Он твой, — дыхание срывалось, прерывая слова, и он с трудом сглотнул, чувствуя, как большой палец елозит по головке набрякшего члена, — твой истинный. Ты не можешь воевать со своей природой, баобе-ей, м-м! — Поспорим? — Вэй Ин несколько раз качнул ногой, проезжаясь ступней вверх-вниз, и он не смог ответить, уперевшись лбом в острую коленку и пережидая острую вспышку возбуждения, заложившую уши. — Если я не поддамся этой истинности, ты останешься со мной?! — Вэй Ин… Я останусь с тобой, я все равно останусь с тобой, м-а-ах… — А как же Лань Чжань? Только не говори мне, что вместе, я не верю! — Почему? — обхватив ладонями худую лодыжку, Лань Хуань прикрыл глаза. Смотреть на эту ногу, прижавшую его остро пульсирующий член, было выше его сил. — Он же твой брат! Хорошо, да, ты бета, это не страшно, но я же!.. Ты же!.. — Да, он мой брат, — согласился он, размеренно дыша, пытаясь удержать под контролем разум, стремительно затягивающийся пеленой похоти, — он мой брат, он дорог мне, нужен мне, я не могу его потерять. И я знаю, что он тоже! Я готов вынуть из груди свое сердце и доверить ему! — А я? А как же я?! — обиженно воскликнул Вэй Ин и попытался отшатнуться, но он поймал его, дергая, роняя себе на колени. Действительно мокрый, даже сквозь шорты. Мокрый, горячий и возбужденный омега в его руках. Лань Хуань сжал ладонь в кулак, сквозь влажную ткань вдавливаясь костяшками в сочащийся анус, и Вэй Ин громко застонал, выгибаясь в его руках трепещущим пламенем, обманчиво послушным, ослепляюще желанным. — Ты мое сердце, а-Ин, — забормотал он, осыпая короткими поцелуями запрокинутую шею, торопливо раздевая Вэй Ина и стягивая с себя домашние мягкие бриджи на завязках. — Не могу без тебя, баобей, только с тобой, только так, позволь мне, а-И-ин… — Хуань-гэ, — Вэй Ин стонал, выгибаясь и насаживаясь на растягивающие его пальцы, нетерпеливо ерзая, стискивая его плечи, — все, хватит, не могу уже, войди в ме-е!.. Мн-а-а! А-ах! Омега рвано задергал бедрами, едва почувствовал давящую на сфинктер головку, вгоняя его член сразу глубоко, грубо и резко, и они оба задохнулись от этой ошеломляющей близости. Так плотно, кожа к коже, плоть в плоти, так, что слышен пульс во всем теле, что чужое дыхание отдается выдохом в собственной груди. Горячий, жадный, страстный… — …мой мальчик, — прошептал Лань Хуань и, подчиняясь требовательным рукам, откинулся назад, на спину, отпуская весь контроль. Он отдаст столько, сколько Вэй Ин будет готов взять. Столько, сколько будет нужно. Им будет нужно, им обоим, его Вэй Ину, его Лань Чжаню. И, подчиняясь этой затапливающей его сознание волне жаркого удовольствия, успел подумать о том, что совсем не боится раствориться. Четыре руки были протянуты ему, всегда готовые поддержать, два сердца бились рядом, всегда готовые согреть. Пока они вместе — он ничего не боится. Мысли растеклись, тая от напряжения, собирающегося внизу живота, отзывающегося дрожью в позвоночнике. Вэй Ин выгибался, приподнимаясь, вытягиваясь в звонкую струну, запрокидывал руки, запутываясь пальцами в своих волосах, вскрикивал, опускаясь обратно, сжимал его член тугими мокрыми стенками, и двигался снова, все с большей амплитудой: вверх и вниз, сладко, жадно затягивая в себя, скользя, раскачиваясь и с влажными шлепками ударяясь при падении о его бедра. Он грубо стискивал сам себя руками, жмурясь и кусая губы, откидывался назад так, что между его ног становилось видно потемневший твердый ствол, погружающийся в растянутое припухшее отверстие, и Лань Хуань стонал, сквозь стиснутые зубы стонал, сжимал ладонями узкую талию и, удерживая на весу, принимался быстро вбиваться, теряя себя в этом безумном ритме. Он едва дотерпел до момента, когда Вэй Ин, выгнувшись полумесяцем в его руках так, что стало видно тонкие ребра, натянувшие светлую кожу, венку, бьющуюся над солнечным сплетением заполошным синим мотыльком, отсчитывая удары сумасшедшего сердца, взорвался перламутровым оргазмом. И, догнав своего омегу в несколько коротких глубоких толчков, Лань Хуань обессиленно обмяк, сжимая содрогающееся затухающими спазмами удовольствия тело в руках. — Кажется, мы испортили кровать, — пробормотал Вэй Ин ему в шею, лениво прикусывая. — Ай-я-яй, как бесстыдно! — Мгм, — хрипло согласился он, тяжело переводя дыхание. Должно было быть стыдно, но было так хорошо, что сил ни на что другое не оставалось. Вэй Ин заерзал, приподнимаясь. По бедрам потекло, и омега ухмыльнулся. — Может, еще раунд? — Баобей, — он попытался сказать это укоряюще, но получилось, кажется, совсем не так, потому что Вэй Ин довольно захихикал и потерся о него. Влажные вспотевшие тела легко скользили друг о друга. — Пойдем в душ. — Ой, и как нам до него добраться? — Вэй Ин снова захихикал, откровенно веселясь от сложившейся ситуации. — У меня совсем ослабли ноги, а ты уста-ал, — манерно протянул омега, — может, попросить нашего альфу отнести нас в ванну? — Не дергай тигра за усы, — честно предупредил Лань Хуань, — если не хочешь торопить события. Он осторожно поднялся, придерживая Вэй Ина, и, с сомнением глянув на кровать, стянул покрывало, чтобы замотать голого и перепачканного спермой омегу. Все равно все это нужно теперь стирать, а матрас чистить. Если уж Лань Хуань чувствовал пьянящий аромат шалфея, сладкий и острый одновременно, то для альфы это будет еще более явно. — Ты точно так решил? — уточнил у него вдруг Вэй Ин, внимательно следя за тем, как он снимает постельное белье, скатывая в комок, чтобы позже отнести в стирку, и открывает окно в комнате. — Да, — просто ответил Лань Хуань, подходя и обнимая нахохлившегося парня, закутанного в покрывало. — Я люблю тебя. Люблю безумно, баобей, я нуждаюсь в тебе, я не знаю, как мне быть без тебя! Но я люблю брата, он — словно часть меня. Как я могу позволить кому-то из вас страдать? Я на все готов, чтобы вы были счастливы. И я хочу быть счастливым с вами. Вместе. Он заглянул Вэй Ину в глаза, в серые мерцающие глубокими огнями глаза. Омега смотрел в ответ задумчиво, спокойно, серьезно. — Мама писала, — сообщил ему Вэй Ин, и на мгновение он замер в растерянности. — Думаю, я пока поживу у них. В животе что-то закрутилось, словно желчный пузырь решил оторваться. Вэй Ин все-таки не согласен на триаду с ним? Зачем тогда он сейчас?.. — Я вижу по твоим глазам, что ты сейчас что-то себе придумываешь, — сердито оборвал его мысли Вэй Ин. — Я уже сказал тебе, что решил. Я буду с тобой, я хочу быть с тобой. Но все остальное, — он покачал головой, — мне нужно обдумать. А сложно думать, когда меня клинит от его присутствия и даже запаха. Наверное, это было разумно, хотя отпускать омегу совершенно не хотелось. Но даже от попытки унести себя в душ на руках тот решительно отказался, и ничего не оставалось, кроме как, приведя себя в порядок, спуститься в одиночестве вниз. Ему нужно было разрешить еще одну нависшую над ним проблему. — Прости, — тихо попросил Лань Хуань, подходя к открытым дверям, ведущим во внутренний дворик. Брат сидел на деревянном полу террасы спиной к дому, скрестив ноги и смотря на тихо качающие своими синими головками горечавки, и не отреагировал, словно не услышал. — Чжань-ди, я… — он замолчал, не зная как продолжить. — Ты совсем не умеешь ему отказывать, — брат вздохнул, оглядываясь на него. И только теперь он заметил, что уши альфы, виднеющиеся из-под стриженых волос, пламенели багряным цветом. — Да, — Лань Хуань обошел брата, присаживаясь рядом и смущенно улыбаясь, и попытался поймать светлый взгляд. — Ты злишься? Лань Чжань чуть качнул головой, отвергая это предположение, и склонился к нему, упираясь лбом в плечо. — О, диди. Прости, диди, — он все еще не находил в себе раскаяния за случившееся в комнате брата, но сердце сжималось от переживаний. — Не нужно, — снова качнул головой Лань Чжань и ткнулся носом ему в шею. — Ты так пахнешь. Вэй Ином. Лань Хуань замер, не зная, что на это сказать, и только молча приобнял брата, принявшись поглаживать по голове. — Вэй Ин уезжает к родителям, — тихо сказал он какое-то время спустя, перебирая пальцами гладкие короткие волосы. — Он против? — едва слышно прошелестел в ответ альфа, прижавшись к нему сильнее. — Не думаю, но он сказал, что ему нужно время подумать. Он не из тех, кто будет слепо упрямиться, но и не любит, когда решают за него. Ты тоже, — улыбнулся он, коротко целуя черную макушку. — Тебе ведь тоже нужно время, чтобы со всем этим свыкнуться. — Мгм. — Я так благодарен тебе за терпение. И да… мы разворотили тебе постель. Я бы снова попросил у тебя прощения, но это было не то, что я мог контролировать. — Форс-мажор. — Что? — Обстоятельства непреодолимой силы. При наступлении снимают ответственность за неисполнение договорных обязательств. — Значит, вся ответственность с меня снята? — засмеялся Лань Хуань. — Стирка. — Хорошо, я приберусь, — легко согласился он. Лань Чжань совсем расслабился, прильнув к нему и положив голову на плечо, и теперь они просто тихо сидели, смотря на маленькое синее море, раскинувшееся от ступенек перед ними. — Ляжешь сегодня в спальне? Со мной. Из дома послышался приглушенный грохот и сдавленное ругательство. Цветы на полянке заволновались, словно волны, предчувствуя приближение бури. — Мгм, — кивнул ему Лань Чжань, отстраняясь от него и поднимаясь с настила. — Пойдем? — Да, нужно вызвать такси, — согласился Лань Хуань, но не успел что-то пояснить в ответ на вопрос в светлых глазах, как шум настиг их. Вэй Ин, кинув свою сумку где-то в коридоре, разбежался и налетел на него, едва не скинув с террасы. — Баобей! — Я! — бодро заявил ему омега, повиснув у него на шее. — Что обсуждаете? — Обстоятельства непреодолимой силы, — улыбнулся Лань Хуань. — А я думал — меня, — надул губы Вэй Ин. — Ты не передумал? Давай мы тебя отвезем? — Нет уж, я уже вызвал, — скривился Вэй Ин, отцепляясь от него, а потом резко прильнул обратно, скосив взгляд на стоявшего рядом альфу, и поцеловал в губы. Неисправим. — Ты напишешь мне, когда доедешь? — Обязательно. — Можно тебе писать? — Почему нельзя? — Не хочу тебе надоедать. Вэй Ин фыркнул в ответ и ничего не сказал, направившись на выход, качая бедрами в узких джинсах. В своих джинсах и очередной его кофте, кокетливо спадающей с одного плеча. И они послушно направились следом, хотя где-то под ложечкой свербело желание поймать этого несносного омегу и запереть в спальне, никуда не отпуская. — Я напишу, — сказал ему Вэй Ин, останавливаясь перед машиной, немного помедлил и крепко обнял за шею. Лань Чжань уже положил на заднее сидение сумку и теперь стоял, держа открытую дверцу и смотря за ними из-под опущенных ресниц. — Только попробуй мне не надоедать! — Никогда не оставлю в покое, — искренне пообещал он ему. — Уже жду тебя. Баобей. Мы. Мы ждем.