Don't cry mercy, There's too much pain to come. (Не взывай к милосердию, Предстоит ещё слишком много боли). © Hurts — Mercy
В городе, полным дневного шума, теряется стук копыт от скачущей галопом лошади. На ней всадница, чьи волосы ярким пламенем развиваются по ветру. Она прекрасна, она резка, но легко управляет поводьями и преодолевает любые препятствия. Её внимание приковано к дороге, она мчится сквозь толпу, даже не огибая многолюдные улицы. Прохожие расступаются, кто-то даже падает в сторону, пытаясь не угодить под копыта. Женщины охают, дети смеются и смотрят ей в след с неподдельным интересом, мужчин же привлекает её яркий образ. Мимо проходящие стражники пытались её догнать, но уставали и просто кричали о том, что она бессовестно нарушает правила. Но она об этом знала, но всё равно продолжала свой путь. Ветер ударяет в лицо и охлаждает от палящего знойного солнца. Боклер — город пыльных дорог, иссохшей земли и вкусных вин. Город, в котором прохлада, как оазис в пустыне — редкое событие. Сердце чародейки неистово стучит, отбивая отчётливый ритм, но она не обращает внимания. Быстрей! Будто бы туда, когда она направлялась, можно опоздать. Но дело в другом, она убегала от собственных мыслей и возможных переживаний. И от спутника. Ведьмак покинул княгиню практически сразу. Он уверенно стремился за Трисс, но чем больше он взывал к ней, чем более ускорялся, тем быстрее становилась она. И на мосту, с её волос слетела атласная лента, которую он подобрал. Он спрятал её в карман, а сам направился к Плотве, чтобы как можно скорее догнать её. Расспросить. Ему не понятно, отчего вдруг она отстранилась и решила убежать. Ведь он не сделал ничего, что могло бы вызывать её недовольство. Трисс тормозит прямо у входа в кладбище и спрыгивает с лошади. Стражники тут же заграждают ей путь, выглядя строго и опасно. Они смотрят сквозь неё, несущие службу, словно древние истуканы, бездушные каменные изваяния. Чародейка пытается пройти, но они не отступают. — Пропустите! — требует чародейка, поправляя прядь растрёпанных рыжих локонов. — Указом княгини с этого дня кладбище закрыто для посещения, — отвечает один. Монотонный голос звучал устало, будто он говорил подобное не впервые. — Какой указ? Вы уверены? — они синхронно кивают, как два брата близнеца. Трисс смотрит на них, испытывая прилив раздражения. Она глубоко вздыхает и натягивает на лицо милейшую улыбку. — Бедные вы, бедные. Целый день стоите тут и слушаете возмущения всех вокруг! Я вас так понимаю! Но мне очень нужно туда попасть. Может, мы могли бы договориться? — Запрещено! Трисс вздыхает и направляется к лошади. Взяв её за поводья, она отходит в сторону и поглаживает её по морде. Можно попасть внутрь через портал. Представить его хорошо и очутиться там вопреки всем запретам. — Ну, ну, всё хорошо, — прошептала она скорее себе, чем лошади и запрыгнула на неё. Она уже собралась ускользнуть, как заметила скачущего Геральта. Увидев её, он даже ускорился. Трисс тут же поспешила покинуть кладбище, понимая, что теперь от него не скрыться. — Трисс, стой! — кричал Геральт и она свернула за угол, спускаясь к озеру. Спрыгнув, она подвела лошадь к дереву и привязала её, тем временем, ведьмак был уже рядом. Он спрыгнул с Плотвы и направился к ней, смотря на неё так, будто обвиняя во всех возможных преступлениях. — Почему ты убежала? — Геральт, я не хочу об этом говорить, — взмахнув руками, она вызвала портал и зашла в него, но ведьмак успел следом, и они переместились к входу в склеп, который вёл к убежищу Региса. — Надо же! А ты говорил, порталы не любишь. — Трисс, что происходит, объясни, — Геральт посмотрел на неё с полным недопониманием. Но в его глазах чародейка всё равно заметила теплоту. Она, как и прежде могла в них утонуть. Только прежде она добровольно падала в эту пропасть, а теперь выбирала спасительный берег и отчаянно держалась за него, чтобы не поддаться. — Геральт, я хочу разыскать Региса. От княгини мы всё равно ничего не добились, это было и так ясно. От неё не стоило ждать какой-либо помощи… — чародейка сделала глубокий вдох и вдруг пылко произнесла, смотря на него: — А ещё, ты собираешься плясать под её дудку и пытаться убить Детлаффа. Зачем? — Потому что тот, кто общался с Мангустом — был именно он. Потому что, судя по словам, он вновь замышляет нехорошее. Потому что, он нарушил слово, данное мне. Я не сомневаюсь, что убийства дело его рук. Только на сей раз необходимо выяснить, чем ему не угодили вампиры. — Геральт, ты там был. И ты видел эти царапины на стенах, — Трисс ощутила, как у неё задрожали колени, а к горлу подступил нервный комок. — Ты видел то запустение! Ты читал стих! Да что там! Ты узнал слова, написанные на моём портрете. И ты думаешь, что это дело рук Детлаффа? Неужели, ты так узко думаешь?.. — глубоко вздохнув, Трисс отвернулась. — Не говори. Не хочу знать, — она спускается по ступенькам и открывает скрипучую дверь. Зажигая на стене факел, она берёт его в руки и ступает дальше, вспоминая, где именно логово Региса. Она шла по тонким нитям собственных воспоминаний, которые были подобны сну. Тогда она была слишком взбудоражена и напугана, она опасалась и не особо запоминала дорогу. — Твоя обеспокоенность за жизнь этого вампира меня настораживает, — произносит Геральт, идя следом. — А меня твоя жажда убить невиновного, — отрезает Трисс, закусывая губу и понимая, что она, пожалуй, слишком открывается перед ним. Трисс ступает и под ногами что-то неприятно хрустит, будто бы кость. Отступая, ей слышится шорох и она осматривается, водя факелом из стороны в сторону. Выдохнув, она делает шаг вперёд и слышит резкий и громкий шум. Из глубины, будто из неоткуда, вырывается поток летучих мышей. Они противно пищат, в тишине их писк напоминает дикий вопль раненого шакала. Они накрывают их мощных потоком, будто необъятной стеной и от испуга Трисс вскрикивает, выпуская из рук факел, который падает на пол. Она инстинктивно присаживается на колени, закрывая лицо, но противные мыши хватаются за её волосы, пытаются её покусать. На помощь приходит Геральт, откинув их огнём, он присаживается рядом и обнимает её, окутывая их энергетическим куполом. Чародейка прижимается к нему, дрожа от страха и вздрагивая каждый раз, когда очередная летучая нечисть ударяется об их защиту. Постепенно их становится меньше, рой рассеивается и они покидают склеп. Геральт легко отодвигается от Трисс, смотря прямо ей в глаза, даже в темноте видя их блеск и чувствуя исходящий от неё страх. — Они ушли, — тихо произносит он и, всё ещё обнимая, помогает подняться, полностью придерживая. Трисс приходит в себя и тут же отстраняется, поправляя волосы и стряхивая невидимую пыль с одежды. — Геральт, мне кажется, это нехороший знак, — решается заговорить она, поднимая потухший факел и вновь зажигая его. — Да, согласен. Если ты искала Региса, то его здесь нет. Он бы уже вышел к нам. Пойдём отсюда, — Геральт направляется к выходу и Трисс спешит за ним. В её ушах ещё стоит писк летучих мышей, и она старается отогнать неприятные воспоминания. — И Орианы нет, — опустив голову, подвела итог чародейка. На улице вдохнула свежий воздух полной грудью. — Их нет, они не вернулись. — И это странно. Я ехал по Боклеру и впервые не почувствовал ни одного вампира. Мой медальон не дрожал. Обычно там прогуливались альпы, как минимум. А тут полнейшая тишина. И эта тишина настораживает. Но это меня беспокоит в меньше степени. А в большей, те слова, что ты прочитала. Есть я у мужа, у зверя, у мёртвого камня, у облака. В душу не лезу, ловлю изменения облика. Дева, взглянув на меня, приосанится. Старец нахмурится, дитятко расхулиганится…. Я их не забуду. — Откуда тебе знакомы эти слова? Геральт отвечает не сразу. Он отводит взгляд и проходит в сторону, опираясь о холодную каменную стенку склепа. Его взгляд устремляется вдаль и Трисс замечает, что он как-то тяжело вздохнул. — Помнишь отметку на моём лице? Я спрашивал ещё у тебя, могла бы ты её убрать? На корабле, незадолго до битвы с Дикой охотой?***
На Скеллиге даже в разгар дня достаточно холодно. Малейший ветерок, особенно у воды, продувал насквозь, заставляя каждого вздрагивать и укутываться в плащи. На судне, которое должно было стать их временным пристанищем перед битвой с Эредином, были все, кто пообещал Геральту помочь защитить Цири. Среди прочих была и Трисс, её об этом услужливо попросила Йениффер. Она прибыла ранее в Каер Морхен, а позже осталась, чтобы помочь в спасении Филиппы. За Геральтом оставалось последнее — найти солнечный камень и тогда, они будут готовы ко встречи с их врагом. Сегодня Геральт прибыл к полудню и был мрачный, как тень. Он расхаживал по судну, приставая с расспросами к Авалакху, побеседовал о чём-то с Йениффэр и направлялся к Цири. Трисс стояла вдалеке, стараясь не смотреть на него, но каждый раз сердце предательски стучало быстрее, и даже в такой холод ей было нечем дышать. И вот она слышит знакомые шаги, он приближается к ней. Она умело прячет свои истинные чувства и встречает его милой улыбкой, вежливо и спокойно. — Послушай, могла бы ты мне помочь? Видишь отметину. Она меня доводит до бешенства, — спокойно спрашивает он и Трисс замечает на бледном лице странный рисунок, напоминающие древние рунические знаки, совершенно не знакомые ей. — Ох, Геральт, Геральт… Во что-ты опять ввязался? — голос Трисс был излишне мягкий. Она с сожалением посмотрела на него, владей она всеми заклинаниями и виртуозно управляя хаосом, она бы сделала всё, чтобы её убрать. Но тут её сил недостаточно. — Долгая история. Так можешь убрать эту штуку? — Боюсь, что нет. Сомневаюсь, что кто-нибудь сможет тебе помочь. Мне жаль. — Жаль. В общем, люди всё равно на меня косятся. Придётся привыкнуть, — ворчит он в свойственной ему манере. Трисс опускает глаза и неловко вздыхает. Ей жаль, что она бессильна перед этим магическим знаком, особенно сейчас, когда он сам обратился к ней. Он как-то разочарованно вздыхает и произносит краткое: — Увидимся. И уходит. Оставляя её наедине с собственными переживаниями.***
— Помню, — Трисс скрестила руки на груди, наблюдая за задумчивым ведьмаком. — Так уж вышло, что одно задание обернулась для меня неприятностью. И выйти из неё мне помог некий Гюнтер О’Дим. Так он мне представился, знак был отметкой того, что он оказал мне помощь и взамен я должен был выполнить кое-что для него. Так вот, эти слова принадлежали ему. — Когда ты успел? — уточняет Трисс. — Это случилось, когда я возвращался в Новиград. Незадолго до того, как мы все отправились на Скеллиге мне попалось задание от Ольгерда фон Эверека. Он говорил о чудище в каналах, что убивает местных жителей. И после моего возвращения в Новиград, я был недалеко от его поместья и зашёл с ним пообщаться. Он отправил меня в каналы, где орудовал настоящий принц жаба. После долгой битвы он оплевал меня ядом и я потерял сознание. А проснулся уже на корабле, который отвозил меня в Офир. Оказалось, эта жаба — офирский принц и меня собирались казнить. Тут и появился этот Гюнтер, который предложил мне свою помощь. У меня не было выбора, мне нужно было возвращаться к вам, от того я и согласился. А позже тут же отправился на Скеллиге, где мы уже разобрались с Эредином. — Но этот знак пропал у тебя, его не было, когда я приезжала сюда в прошлый раз. — Верно. После я навестил Ольгерда, чтобы поквитаться с ним за то, что он меня подставил. Ну и там вновь встретил этого Гюнтера, он потребовал возврата долга. Как видишь, долг я ему отдал. И чудом спас этого Ольгерда. Поскольку он много лет назад пытался лёгким путём решить собственные проблемы и без труда получить желаемое. А результатом, он уничтожил свою жизнь, погубил свою жену и долгое время был с каменным сердцем. — Кто он, этот Гюнтер, Геральт? Но ведьмак не отвечает. — Кто он? — настойчиво повторяет вопрос чародейка. — Кто же?! — Я не знаю! — впервые Геральт повысил голос. — Он обещал мне вернуться и, кажется, он исполнил своё обещание. Одно я скажу точно, если это его рук дело, нам его не одолеть. По крайней мере, силой. А если в компании с ним этот Деметей и Детлафф, то… — он намеренно не договорил. — Я… я так легко не сдамся, — голос Трисс дрогнул. Она замолчала и посмотрела вдаль, скрещивая руки на груди. Солнце было уже не так высоко, наступал вечер. Трисс замечает на ветке ворона и грустно усмехается. Она не умеет общаться с птицами, как это удалось прежде Детлаффу. Так бы она попросила его найти Региса и передать ему весть с просьбой вернуться. Ей, как никогда, хотелось услышать его спокойный голос и объяснения происходящего. Но больше она хотела верить, что там был не Детлафф, там была лишь его копия. И эта лента лишь копия её ленты. Вполне возможно, что допплер мог увидеть Детлаффа где-нибудь, например, по дороге к Скрытому. Взглянув на ведьмака, она создаёт портал. — Ты идёшь? Они покидают кладбище и возвращаются к лошадям. — Геральт, если ты подозреваешь этого Гюнтера, то ты должен понимать, что Детлафф не виноват, — Трисс подходит к лошади и поправляет поводья, отвязывая её от дерева. Она бросает короткие взгляды на ведьмака. — Но он замешан. В любом случае. Я закрыл глаза в прошлый раз. Хотя, всё моё естество впервые было против. Он утопил город в крови и убил Сианну. — Ты прекрасно знаешь, почему он её убил. Даже лучше меня знаешь и всё равно продолжаешь его обвинять? — Трисс подошла ближе, смотря на него широкими глазами. — Трисс, он её разорвал на части на моих глазах, — Геральт глубоко вздыхает. — Как бездушный манекен, как какую-то игрушку! — Некоторые заслуживают такое, — голос Трисс прозвучал цинично, — Ты так о ней печёшься, Геральт. У вас что-то было? — последний вопрос попросту слетел с губ. Она не собиралась спрашивать его об этом, она едва успела подумать, но слова были произнесены и она стыдливо отвела взгляд в сторону. Геральт опустил взгляд и ничего не ответил. — Ты серьёзно? О, Геральт, есть ли в мире хоть одна женщина, которую ты пропустил? — она нервно рассмеялась и тяжело вздохнула. — Хотя, я не хочу это знать. Это уже не мои проблемы. Но твоя любовница так же виновата в той кровавой ночи. Поговори она с ним, этого бы не произошло. Она же предпочла молчать, — Трисс запрыгивает на лошадь и покидает его. Ей хотелось побыть наедине с собственными мыслями. Отчего-то новость о том, что у Геральта был роман с Сианной, пришлась ей не по вкусу. Она почувствовала себя так, будто её опустили в грязь и изрядно там искупали. И эта грязь высохла, оставляя на одежде неприятные серые пятна. Трисс раньше Геральта возвращается в Корво Бьянко. Она пристраивает лошадь в конюшню, а сама направляется в поместье. Её встречает Варнава Базиль, как всегда вежливый и спокойный. Завидев его, чародейка улыбнулась, скрывая свои внутренние переживания. — Могу я попросить набрать мне ванну? — Трисс смахивает со лба пот и присаживается стул, переводя дыхание. — Конечно, сейчас всё сделаю. Я видел, вы прибыли на лошади. Мне распорядиться, чтобы её вернули на постоялый двор? — Нет, она мне ещё нужна, — отвечает Трисс и дворецкий её покидает, а она направляется на задний двор и присаживается на колени у слабенькой речушки. Смотря на своё отражение, ладонями она зачерпывает тёплую воду и быстрым движением обдаёт своё лицо, пытаясь совладать с эмоциями. Слишком много открытий для одного дня, слишком много переживаний. Она вдруг поняла, что устала и её мучила сонливость. Сказывалось нервное напряжение и опасливые предчувствия. — Мерзкий, противный… ничтожный! — Трисс ударяла ладонями по воде, ощущая всю бездну своего разочарования в ведьмаке. Он не принадлежал ей тогда, но она страдала от любви, переживала, ночами не спала. А Йеннифэр? Она вообще была с ним, была его. Он и ей изменил. Глупо обижаться, но сердцу не прикажешь и эмоции не уймёшь. Он был с той, которая так легко разрушила мир Детлаффа, которая при всей своей лживости, ещё и изменяла ему. — Госпожа Меригольд… — слышится голос и Трисс нервно вздрагивает. Она оборачивается, замечания удивлённый взгляд Варнавы Базился. — Ванна готова. Трисс едва заметно кивает и поднимается на ноги, смахивая набежавшие слёзы. Она одаривает вымученной улыбкой дворецкого и направляется в дом. Вбежав в комнату, она быстро избавляется от одежды и с головой погружается в тёплую воду. Затаив дыхание, она сползает под воду и несколько секунд находится там, затем резко поднимается и делает глубокий вдох. Прохлада проскальзывает по открытому участку тела, вода скатывается с волос, с кожи и она чувствует небольшое облегчение. Взяв мочалку, она начинает натирать себя до красна, будто стараясь вместе с грязью стереть Геральта из своей жизни, удалить воспоминания и отделить себя от него. Их не было и не могло быть. И больше не будет. Никогда. Покончив с водными процедурами, она укрутилась в полотенце и легла на кровать. Достав бутылку вина — Белый волк, которое она не закончила, она раскрывает его и начинает пить прямо из горла, прогоняя любые воспоминания. И вино уже не кажется ей таким вкусным, некой неприятной горечью отдаёт оно ей. Отставив бутылку в сторону, она укутывается в одеяло и думает о своём, не замечая, как быстро погружается в сон. Трисс пробуждается спустя некоторое время. В комнате царит полумрак, за окном наступили сумерки. Приятная прохлада прорывается сквозь открытое окно, слабый ветерок ласкает кожу чародейки и она поднимается. Скинув одеяло, она стягивает полотенце и облачается в платье, заплетая длинные влажные волосы в косу. Украсив их изящной заколкой в виде бабочки, она подходит к окну и с грустью выглядывает в него. Детлафф не приходил. Он бы обязательно оставил о себе какое-нибудь известие или остался бы с ней. Но его нет. И никаких признаков его присутствия, отчего у неё в душе прорывается тоска. Одна надежда на возможное появление Региса и имена она побуждает её покинуть свою комнату. Она спускается неспеша, замечая в гостиной большой стол, накрытый горячим ужином. У него стоит Вукол, он уже выглядел гораздо бодрее и веселее, а увидев Трисс его лицо озарила тёплая улыбка. Он широко расставил свои руки и обнял её, едва она ступила на пол. — Как я рад, что ты с нами поужинаешь! Разрядишь нашу мужскую компанию, — весело говорил он, отпуская чародейку. — Заодно и поговорим. Расскажете мне, что узнали. — А что, Геральт не приезжал? — вскользь уточняет Трисс. — Он прибыл скоро после вашего ухода, — отвечает Варнава Базиль, принесший запечённую утку и устанавливая её посередине стола. — Но едва он снял мечи, как приехала госпожа де Верментино и срочно попросила его наведать в её виноградники. Там вновь свирепствовала архиспора и пострадало много рабочих. Он тут же отбыл и вернулся не так давно. Сейчас он примет ванну и прибудет к ужину. — Геральт так помогает жителям Туссента! Княгиня относится к нему непозволительно жестоко. Ведь он сделал для нас столько, сколько не сделал никто до этого, — Вукол качает головой и вздыхает. — Как там Лисочка, Трисс? — Она собралась заключить брак с Мангустом…. В какой момент они так сблизились? Мне кажется, поначалу она не очень-то его жаловала, — замечает Трисс. — Я же не так часто бывал с ними, Трисс. Но после отъезда барда как-то она смягчилась. Стала с ним больше проводить времени, а потом и вовсе прислушиваться. Разговоры о Геральте тоже утихли, как только уехал Юлиан. Ты меня очень расстроила, моя дорогая. Я не знал, что они так близки. Чтобы она заключала брак с каким-то малоизвестным охотником…. Это так не похоже на неё! Трисс не отвечает, не зная толком, что и сказать. Она лишь подёргивает плечами и обращает внимание на скрип двери. В гостиную выходит Геральт. Непривычно видеть его таким несобранным, без доспехов, с влажными волосами, в белой рубахе, открывающей его мощную грудь, украшенную царапинами и шрамами. Трисс помнила каждую деталь на его теле и знала о количестве его шрамов. А теперь эти воспоминания холодом прокатывались по ней. Он был некогда так красив для неё, но теперь она видела перед собой немолодого мужчину, с неприглядным шрамом на лице, с таким же исполосованным телом. И того, кто легко шагал против голоса совести и мог быть с женщиной, которая без зазрения совести будет спокойно смотреть, как гибнут тысячи из-за её мести. Они присаживаются за стол и приступают к еде. В отличие от мужчин, у чародейки отсутствует аппетит. Она просто наливает себе виноградный сок и медленно его выпивает, откинувшись на спинку стула и следя за Вуколом. Она намеренно не смотрела на ведьмака, хотя часто краем глаза ловила его взгляд. — Утка отменная, — Вукол облизывает пальцы и усмехается, доставая салфетку. — Уж простите, так она мне понравилась! — Марлена готовила, — в голосе ведьмака слышатся тёплые нотки. — Оу, это та, что вихтом была? Трисс, ты знаешь эту историю? — уточняет Вукол. — Нет, не знаю, — отвечает она, отпивая сока и крутя стакан в руке. — Марлена де Трастамара была наследницей богатого рода. Однажды она устроила приём для друзей, и какой-то попрошайка уселся у её поместья. Она прогнала его, и он её проклял. Она превратилась в ужасного вихта и жила так много лет, пока Геральт не расколдовал её. Мне рассказала эту историю как-то Йениффэр. Так ли всё было, Геральт? — уточняет Вукол, расправляясь с остатками утки и выпивая вина. — Так, — немногословно отвечает ведьмак. Трисс замечает, что он немного съел. И, как и прежде, она ловит его взгляды на себе. — А что там было за проклятье, и как ты понял, что это не просто чудище? — уточняет Вукол. — Я прибыл в поместье рода Трастамара и увидел множество ложек. Они были развешаны везде, где только можно. И на стене у входа были следующие слова: никогда ты не захочешь посмотреть на себя в зеркало; никто не захочет сесть с тобой за один стол; не найдётся ложки, которая тебя накормит. Я осмотрел дом и нашёл её дневник, в котором она рассказывала о своём превращении. Тут было всё слишком очевидно, — пожимает плечами ведьмак. — И как ты её расколдовал? — не унимался Вукол. — Ответ кроется в самом проклятье. Чтобы её расколдовать, нужно было сесть с ней за стол и без ложек, выпить отвар, который она приготовила, прямо из тарелки, — Геральт смотрит на удивлённого чародея и решает сменить тему. — Замечал ли ты за Мангустом какие-нибудь странности? Или фразы, что он говорил, наталкивали тебя на какие-либо мысли? — Я мало с ним пересекался, Геральт. При мне он всегда практически молчал. После нападения на меня вампира практически сразу отбыл и Юлиан. Княгиня стала ко мне прохладной и я большую часть времени проводил в своей комнате или же на улице. Иногда меня посещала Вивиенна. Даже на турнире она посадила меня отдельно. — Он говорил странные вещи, — вмешалась Трисс. — Он говорил такое, что у меня складывалось впечатление, что он видит меня насквозь. Он будто бы знал мои больные места и постоянно пытался ударить в них. Так же говорил факты, которые не каждый знает обо мне. — Трисс он особенно выделял, — замечает Вукол. — И смотрел на неё как-то… недобро. Что вы нашли во дворце? Нашли офирцев? — Нет, увы. Наткнулись на библиотеку. Княгиня закрыла там Вивиенну и мы ей помогли выбраться. Так же нашли комнату Мангуста…. — Трисс замолчала, не зная, что толком и рассказать об увиденном. — Он говорил с бестией. Так что опасения княгини не беспочвенны. Только на сей раз, она доверяет не тому, потому что они заодно, — слова Геральта звучали слишком жестоко и прошлись по чародейке острым лезвием. Она резко поставила стакан на стол, так, что едва не разбила его. — Он не бестия! — Тише, Трисс, милая, ты чего? — Вукол заботливо погладил ладонь Трисс и обернулся к ведьмаку. — И что там было такое? — Они говорили, что всё готово. Только именно что не сказали. Мне кажется, всё потому, что он нас почувствовал. К тому же комната напоминала собой скорее убежище, берлогу настоящего зверя, — спокойно продолжал Геральт. — Ещё там постоянно попадались строки странного стихотворения:«Он будет рядом, когда ты заплачешь Когда руки к небу в молитве протянешь Он будет рядом на твою погибель Даров от него никогда не бери ты. Хочешь богатым стать за мгновенье? Хочешь врагам отомстить побольнее? Хочешь навеки пленить чьё-то сердце? Или болезнь прогнать прочь из тела?»
Трисс произнесла стихотворение на одном дыхание. Оно так легко всплыло в её памяти и она называла строчки строго по тому порядку, по которому они нашлись в комнате. И она словила удивлённый взгляд чародея. — Это не стихотворение. Это песня о Стеклянном человеке. Возможно, этот несчастный заключил с ним сделку, что послужит для него истинным наказанием. Глупо идти на поводу у этого господина, — Вукол тяжело вздохнул. — Вам что-то известно о нём? — уточняет Трисс, опережая вопросом ведьмака. — Немного. Могу сказать одно, он не из этого мира точно. Одно знаю точно, с ним лучше не связываться. И мне кажется, Лисочка как-то упоминала о нём в разговоре. Но не припомню, когда и как, — пожимает плечами он. — Мы нашли ещё дневник Мангуста, в котором написана одна фраза: неожиданное право погубило меня, — договаривает Геральт. — Неожиданное право? Игра слов? Похоже, имеется ввиду Право Неожиданности, разве нет? — он задумался и посмотрел на Трисс. — Милая, тебе бы уехать из Туссента. Неспокойно мне за тебя. К тому же завтра такая ночь. — Какая? — уточняет ведьмак. — Как? Ты не знаешь? Завтра будет особенная ночь, в древних свитках она называлась Ведьминой. Она происходит раз в столетие, эта ночь, когда открываются духовные врата, и каждый чародей может наполниться энергией, но помимо этого в мир может выйти нечисть. Сказанные в эту ночь заклинания усиливаются во много раз. Если бы не последние события, я бы в ней поучаствовал. Хотел бы усилить свои познания в лечебной магии. — Ведьмина ночь…. Не слышала о ней, — удивляется Трисс. — Ты ещё очень молода. Да и не везде о ней знают, — улыбается Вукол. — Ведьмина ночь…. Я вернусь… И Деметей говорил, что то, что ему нужно, будет завтра ночью… — вслух рассуждает ведьмак. — У меня такое чувство, будто это всё взаимосвязано. Мангуст. Детлафф. Ведьмина ночь. Гюнтер О’Дим. Только я никак не могу уловить суть. Одно понятно, завтра что-то случится. Было бы неплохо этому помешать. — Надеюсь, мои опасения и предчувствия не подтвердятся. Поздно уже, пойду я спать, — Вукол желает им доброй ночи и покидает поместье. Трисс смотрит на виноградный сок и пытается собрать все детали в общую картину. Но она не складывалась, везде проскальзывали пятна. — Трисс, посмотри на меня, — нарушает нависшую тишину Геральт, но чародейка игнорирует его просьбу. — Ты мне ответишь, что тебя связывает с Детлаффом? — А я должна? — она поднимается и задвигает стул. — Доброй ночи, Геральт. И убегает к себе в комнату, чтобы больше не говорить с ним. Пришло время расставить границы и держать дистанцию. Прошлое не изменить. Но есть настоящее и оно в её руках. Зажигая свечку, она начинает расхаживать по комнате, пытаясь собраться с мыслями и успокоиться. Но в голове крутилось множество мыслей, а в душе зарождалась непонятная тоска и страх. Быть может, там был допплер. А где Детлафф? Он у Скрытого. Он так и не возвратился, хотя обещал ей. Неужели случилось что-то ужасное? От подобной мысли холодели руки, и она поспешила спуститься вниз, заставая Геральта на улице. — Геральт. Ты ведь знаешь, где Скрытый обитает… — Знаю, — кратко отвечает он. Тишина. Вдалеке слышится лишь звук пения цикад, а на небе показываются яркие звёзды и не единого облачка. Сквозь них дымкой проложен млечный путь, уводящий куда-то вдаль. Спокойствие и красота. — Регис там. Ориана, вероятнее, тоже. Давай отправимся к нему. — Трисс, даже если они там, нам туда лучше не соваться лишний раз. Я не думаю, что он будет нападать на вампиров, которых сам позвал. И если я туда и отправлюсь, то без тебя. Это слишком опасно. — Я так и знала, — разочарованно вздыхает Трисс и возвращается к себе. В комнате полумрак. Сквозь раскрытое настежь окно прорывается лунный свет, озаряя серебром всё вокруг и придавая каждому предмету очертания. Чародейка сидит на кровати и смотрит в стену, на её сердце тяжесть, а мысли напоминают тяжкий чемодан, из которого вываливаются вещи. Её сердце бьётся в быстром темпе, она сжимает часть одеяла в руках и тяжело дышит. Она не может просто сидеть на месте и ничего не делать, ей хочется хотя бы попытаться их разыскать. Она поднимается и вызывает портал. Стоит поискать пути к Скрытому, и она решает отправиться в поместье Орианы. Возможно, там у неё есть какие-нибудь записи или следы, возможно хоть что-то, что указывало бы на его местонахождение. Она оказывается во дворе на первом этаже. Царит мёртвая тишина, в темноте огромное поместье навивает непонятный страх, но она отгоняет любые мысли. Она знала, что первый этаж для развлечений, а все жилые комнаты располагались на втором. Она спешит к лестнице и аккуратно поднимается наверх, прислушиваясь к каждому шороху. И в данный момент любой звук заставлял её вздрагивать. Но её уверенность было непоколебима. Лунный свет озарял все видимые участки поместья, прорывался в окна и всюду освещал ей путь. Она оказалась в коридоре и направилась к веранде, где хозяйка любила проводить много времени. Там был всё тот же стол и стулья, цветы остались на местах, будто бы ничего не изменилось и тут продолжали проживать. Она с грустью вспомнила день, когда добровольно покинула её и Детлаффа. Тогда она ещё была в неведении, какой сюрприз ей уготовало Предназначение. И сейчас она бы не ушла. Не бросила его. От того она не побоялась пробраться ночью в поместье Орианы, отправиться на поиски хоть каких-нибудь намёков на местонахождение Скрытого. Геральта просить бесполезно. В своей жажде уберечь её от проблем, он наверняка сделает всё, чтобы она была как можно дальше от гущи событий. Но не в этот раз. Она чувствовала, как была связана со всей ситуацией и не получится быть в стороне. Как бы этого ей не хотелось. Она покидает веранду и замирает. В сердце зарождается тоска, живот неприятно сводит, а её, как магнитом, тянет к комнате Детлаффа. И она идёт туда, ночь большая, она успеет ещё разыскать комнату хозяйки, а пока она идёт туда, ведомая душевным порывом. И оказавшись возле двери, она ощущает волнение. Хотелось бы открыть её и застать его за работой над игрушками. Ей даже хотелось бы присесть рядом и помочь, так же что-то починить, пришить или сделать. Глубоко вздохнув, она раскрывает дверь и проходит внутрь. Скрип кажется излишне шумным, он будто бы разрывает пространство внутри и когда дверь закрывается, она выдыхает. Но сделав шаг вперёд, она замирает. Она не одна. В дальнем углу у окна силуэт. Мрачный и опасный. И она чувствует, как оцепенела, она не могла пошевелиться. Не магия её сковала, но страх. Она просто всматривалась в стоящий там облик и пыталась понять, кто это. — Каково это знать, как ты выглядишь? — спрашивает силуэт и по голосу Трисс узнаёт Мангуста. Она молчит, отводя взгляд в сторону и продумывая путь к побегу. — Вот ты, смотришь в зеркало и видишь черты, присущие твоему облику. Ты можешь видеть себя сонной, прекрасной, некрасивой, ужасной. Но то лишь твоё мнение, непрерывно связанное с твоим настроением. Но вопреки всему ты видишь себя. Если отбросить чувства, ты увидишь своё истинное лицо… — она замечает, как он дрожащей рукой, всё в той же бордовой перчатке, касается своих губ. — Ты можешь увидеть себя, когда посмотришь на воду. Там будешь ты и вновь ты… — его рука скользит по лицу, он касается носа, затем пальцем, перебирая по коже, подходит к глазу, вначале очерчивая один, затем другой. — Художники рисуют портреты, но не всегда их линии верны, не всегда отражают истинную суть. Они видят всё через призму своего воображения, очерчивая лишь малую часть образа. Так каково это… знать, как ты выглядишь? Он замолкает и его рука, будто неживая, возвращается в ровное положение. Трисс медленно отходит к двери, стараясь ступать тихо, шаг за шагом. Вся обстановка кажется ей зловещей. — Отвечай! — голос Мангуста становится грубее и она вздрагивает. — Ты не видишь своего отражения? — дрожащим голосом, спрашивает она. — Я… вижу… не своё… — он опускает голову и начинает тяжело дышать. — Раз за разом. Ликом пригож, а речами умилён, только в глазах стоит холод могильный…. Почему ты молчишь? — крикнул он, оборачиваясь к ней. В лунном свете он выглядел поистине зловеще и Трисс вновь вздрогнула. — Я, я ничего не понимаю… — тяжело дыша, отвечает она и оборачиваясь, резко бросается к двери. Раскрыв её, она тут же вызывает портал и убегает в него, переносясь во двор Корво Бьянко. Упав на землю, она с ужасом смотрит в воронку портала и видит по другую сторону хищную ухмылку Мангуста. Он машет ей рукой и портал растворяется, а Трисс устало ложится на землю и смотрит на небо, где яркие звёзды окутывает млечный путь.