Исправиться за одно лето

       — Давай устроим ночевку у тебя, — предложил Сатору, удерживая заправочный пистолет у бензобака своего кабриолета. — Ну, скажем… В пятницу? Я как раз после работы в офисе отца заеду за мелкими и сразу к тебе — всем вместе веселее же.               — Ты так говоришь, потому что не хочешь, чтобы ребята разнесли твою квартиру, — заметил Гето, смерив его пронизывающим взглядом.               Годжо скривился и гнусаво протянул:               — Подловил.               — Но я не против, — продолжил Сугуру, не обращая на него внимания. — Я как раз смогу отдать Мегуми его подарок в честь окончания программы.               — Вы уже закончили? — удивленно вскинул брови Сатору, устанавливая пистолет на место и закручивая крышку бензобака.               — Ну да, — недоуменно кивнул Гето. — У Мегуми не особо много пожеланий было, поэтому мы быстро с ними управились. А вы еще не все?               — Ну, весь список Юджи мы вряд ли за всю жизнь осуществим, — протянул Годжо, садясь за руль. — Но осталось немного. Думаю, к концу лета управимся.               — К концу лета? — переспросил Сугуру так, что у Сатору мороз побежал по позвоночнику. — Отец тебе разве не говорил?               — Не говорил чего? — подозрительно нахмурился Годжо, направляясь к интернату. Гето молчал, и Сатору даже захотелось его ударить. — Сугуру, не молчи.               — Наши родители хотят открыть общую фирму в Европе — в Италии, если точнее, — начал Гето. Годжо уже не нравилось это начало. Оно звучало как гимн конца. — И они решили, что нам стоит принять управление на себя, чтобы привыкнуть к роли глав фирм и, как добавил твой отец, для взросления.               В душе Сатору на секунду воцарился покой. Но это — лишь затишье перед бурей. Годжо почти что слышал, как потрескивают невыпущеннные молнии, и всеми силами старался их сдержать.               -… И когда отлет? — через минуту обоюдного молчания спросил Сатору. Сугуру не отвечал.               — Говори, Гето! — настойчиво потребовал Годжо, на секунду повернув разгневанное лицо к другу и тут же снова переводя взгляд на дорогу.               — Первого августа, — негромко отозвался Сугуру.               — Блять! — несдержанно чертыхнулся Сатору, с силой сжав руль в пальцах.               Гето снова подозрительно молчал, и в душе Годжо начала закипать слепая ярость.               — Ну?! — рявкнул он.               — Это дата начала нашей стажировки. Прилететь в Милан нам надо за неделю до нее.               Сатору в ту же минуту с сильной ударил по рулю, случайно задев гудок.               — Какого дьявола?! — прошипел он, обращаясь ко всему сразу и ни к кому одновременно. — То есть, все решил папаша?! Каков стратег, а! Ни спросить, ни поставить перед фактом — конечно, у Сатору же нет личной жизни! У него нет желаний, своих целей, друзей тоже у него нет! Чертов ублюдок!               — Но у тебя и правда нет друзей, — напомнил Сугуру осторожно. — Кроме меня, конечно.               — Нет, есть, — твердо ответил Годжо, глядя строго вперед.               — Ю?.. — начал было Гето, но Сатору так злобно зыркнул на него, что он не стал продолжать.               — У нас еще полсписка, — словно самому себе напомнил Годжо. — И это официального. Настоящий намного больше.               — Настоящий? — уточнил Сугуру, поправив свой пучок.               — Он с детства вел список желаний, которые мечтал осуществить в рамках этой акции, — пояснил Сатору. — Там была всякая детская чушь. Я сразу сказал, что мы большую ее часть исполнять не будем, но мне все же хотелось что-то сделать для него. Например, сходить в планетарий. Маленьким, Итадори мечтал о полете в космос. Я, конечно, не смогу это организовать, но хоть что-то.               Годжо остановился на светофоре и посмотрел на Гето. Сугуру улыбался как-то нежно и тепло — осторожно, чтобы лишний раз не злить, но так, чтобы приободрить и похвалить.               — Ты сам на себя не похож, — мягко сказал Гето, поощряюще сжав его плечо.               — Отвали, — грубо буркнул Сатору, стряхивая его руку, но на Сугуру это, кажется, не подействовало.               Гето не ответил, и всю дорогу они провели в тишине: Годжо внутренне психовал, Сугуру чему-то улыбался.               В приюте все по-старому. Сатору вызвался заполнять документы, стоически игнорируя лепетание директрисы. Прислушиваться он стал, когда пришли ребята и начали что-то обсуждать с Гето — кажется, совместную ночевку.               — Хорошо вам провести время! — нараспев сказала фея-крестная, когда Годжо забрал листы и последним вышел из ее кабинета.               — Она слишком странная, — бросил Сатору, передернув плечами.               — Ходят слухи, что ее дочь покончила с собой, — сочувствующе протянул Юджи и вдруг стал серьезным: — У тебя что-то случилось?               — Нет, — качнул головой Годжо, засунув руки в карманы черных рваных джинс. Сугуру кинул на него предупреждающий взгляд, но говорить ничего не стал.               Сатору и так знал, что друг хотел ему сказать. «Обманывать нехорошо», «Лучше сказать им правду сразу», «Нужно правильно попрощаться» и все в таком духе, но у Годжо не было сил его выслушивать. Вместо этого он просто сел за руль, дождался, пока все рассядутся, и только тогда поехал. Отвлекаясь от мыслей, он гнал на большой скорости, чтобы естественный страх за жизнь заставлял смотреть на дорогу, а не на свое положение.               — Эй, Сатору, — мягко позвал Итадори сзади, положив подбородок на его плечо. — Как провел выходные?               — Замечательно, — с преувеличенной бодростью ответил Годжо и дернулся, скидывая голову Юджи.               — А куда мы едем? — словно не замечая его обращения, продолжил Итадори.               — Сначала я хотел поехать в Дом Книги, но эти крысы смотались туда уже без нас, — ответил Сатору, пихнув посмеивающегося Сугуру в бок. — Так что сейчас мы направляемся в 5Pointz.               — Блин, я не в тему одет! — с досадой цыкнул Итадори, похлопывая себя по груди.               — Да все нормально, — отмахнулся Мегуми. Его голос звучал скучающе, как и всегда, но Годжо почему-то показалось это очень приятным. Словно бы родным.               — Сегодня пасмурно, так что вряд ли там будет много народу, — задумчиво протянул Гето. — И мы сможем пофоткаться. Сатору, ты взял свой скейтборд?               — Ого, ты будешь кататься на своем скейте? — оживленно воскликнул Юджи, снова подлезая к нему.               — Не знаю, — коротко ответил Годжо, обеими руками удерживая руль. — Хотел, но сейчас все больше склоняюсь к отрицательному заключению.               — Почему? — удивленно спросил Итадори. Сатору просто пожал плечами, и подросток, утомившись тормошить его, наконец успокоился.               Годжо уверенно вел автомобиль по I-678. Куинс, по сравнению с Манхэттеном, Бронксом и Бруклином, почти пустовал: пробки быстро рассасывались, туристы не сновали туда-сюда, да и коренные жители особо не мелькали на тротуарах. Ночью здесь наверняка еще пустыннее. Сатору поймал себя на мысли, что будет скучать и по Куинсу, хотя бывал тут слишком редко, чтобы появилось это странное чувство.               Он будет скучать по Манхэттену с его небоскребами, Старбаксами и толпами приезжих. Годжо наверняка начнет тосковать и по бруклинским пляжам — не люксовым, но приятным. Он точно соскучится по Бронксу. По чему конкретно — не ясно, но у Сатору будет время выяснить это.               — Мы почти приехали, — сказал он, осматривая улицы Куинса.               Вскоре из-за деревьев показались те самые фабричные здания, давшие художникам так много свободы для самовыражения. Ярче всего бросался в глаза рыжий тигр, нарисованный на стене двухэтажного здания.               — Не знал, что территория огорожена, — протянул удивленно Мегуми, когда машина заскользила вниз по склону дороги.               — Ну, тут же изначально был завод, — ответил Гето, рассматривая граффити на стенах металлического забора. — Ожидаемо, что его сначала огораживали. А потом, когда это место стало музеем уличного искусства, его снова нужно было обкладывать забором.               — Тебе б в прорабы, — хмыкнул Сатору, тоже посматривая на необычное место.               На въезде был охранник, но он им и слова не сказал, молча наблюдая из-под нахмуренных бровей. Годжо не обратил на него особого внимания, паркуясь недалеко от входа внутрь первого здания — с тем самым тигром на стене.               — Все, школота, высаживаемся, — хмыкнул Сатору, пружинящим шагом направляясь к багажнику.               — Я с тобой одного возраста, — фыркнул Гето, пока Годжо вытаскивал свою доску — черный борд, на нижней стороне которого изображена лемниската, вокруг которой — шесть голубых глаз в ореолах из белых ресниц.               — Это твой скейтборд? — удивленно воскликнул Юджи, когда Сатору, осмотрев доску, бросил ее на асфальт.               — Ага. Рисунок на заказ выполняли по моему эскизу, — кивнул Годжо, не чувствуя в себе привычного себялюбия. Он вообще почти ничего не испытывал — только смертельную усталость.               Но дети, видимо, игнорировали настроение своей няньки.               — Ты еще и рисовать умеешь? — выгнул бровь Мегуми, шагая рядом с Гето ко входу.               — Немного, — кивнул Сатору и дополнил: — Меня Сугуру учил.               На этот раз гордился собой Гето, и Годжо лишь слегка улыбнулся, чуть кивнув другу.               Внутри это было похоже на художественный магазин. Стены, пол, потолок, лестницы, ступени, уцелевшие двери — все было покрыто рисунками. Тут были и обычные слова, и какие-то символы, и вполне реалистичные изображения. В затхлом воздухе еще чувствовался едкий запах распылителя, но Сатору почти не обратил на это внимания. Он сделал пару шагов пешком, а затем запрыгнул на доску и покатил по просторному коридору, не уставая вертеть головой по сторонам.               — Ты так во что-нибудь врежешься, — догнал его голос Фушигуро, когда Годжо уже подъезжал к лестнице на второй этаж.               — Спасибо, что беспокоишься за меня, — ехидно осклабился Сатору, показав ему язык. Парень на это только закатил глаза и, достав из рюкзака телефон, принялся фотографировать окружение.               Юджи тем временем подошел к Годжо и шел рядом, тоже озираясь по сторонам.               — Как ты вообще узнал об этом месте? — поинтересовался Сатору, поудобнее устраивая скейтборд под мышкой.               — Мы с ребятами смотрели «Иллюзию обмана», и там на ключевом моменте было это здание, — пожал плечами Итадори, проводя пальцами по разрисованным металлическим перилам лестницы. — Ну и мне стало интересно, что это такое. Я поискал в интернете интересные факты об этом месте и нашел, что это 5 Pointz. Кстати, название означает имена пяти боро Нью-Йорка — это своеобразный символ объединения.               — Думаю, тут рисовали люди со всей страны, если не мира, — проронил Годжо, снова катаясь на скейтборде по наклонным коридорам второго этажа.               — Сколько же лет все это рисовать… — удивленно сказал Сугуру, высоко задирая голову и рассматривая потолок.               — И сколько баллончиков краски-спрея спустить на это, — вторил Мегуми, выглядя увлеченным.               — И сколько нам времени понадобится, чтобы все это рассмотреть, — подвел итог Сатору, балансируя центром деки на пороге между этажом и наклонным переходом к другому блоку.               Он представлял собой коридор, чем-то похожий на «рукав» самолета. Со всех стороны было запыленное стекло, тоже украшенное граффити. Проржавевшие скобы соединяли куски стекла между собой, создавая причудливую сетку теней на полу.               — Это похоже на надземные переходы, — сказал Юджи, первым шагая в этот коридор.               Сатору в ответ лишь хмыкнул, скатываясь вслед за ним. Вдруг сзади раздался механический щелчок. Спрыгнув у стены, Годжо подхватил доску за нос и обернулся. Мегуми шел, поднеся телефон к лицу, и непрерывно щелкал камерой, фотографируя рисунки.               — А нам фотосессию не устроишь? — с вызовом спросил Сатору, глядя на пофигистичного подростка.               — Тебе работы мало? — с улыбкой осадил Сугуру.               Годжо тут же сник. О делах совсем не хотелось думать.               «Если отец что-то решил — он это сделает» — девиз всего подросткового периода Сатору. По воле Годжо он учился только в пансионах, разгребал простенькие дела, посещал светские вечера и рабочие встречи. Сатору с горечью вспоминает, что до совершеннолетия обращался к нему «сэр». И с еще большей досадой думает, что отца это более чем устраивало. Или «мистер Годжо» — тоже неплохо, наверное.               — Сатору!               Задумавшись, Годжо не видел, куда едет, — и врезался в стену. Повезло, что сильно разгоняться не стал. Ушибленное плечо почти не болело — спасибо кофте, смягчившей удар. Рядом вился Юджи — что-то спрашивал и смотрел своими золотисто-карими глазами.               — Все нормально, просто задумался, — отмахнулся Сатору, но с доски на всякий случай слез.               Между лопаток жгло от чужого пристального взгляда, и Годжо, выдержав паузу, резко обернулся — Сугуру буравил его взволнованным взглядом из-под нахмуренных бровей. Сатору воинственно сощурился, но лицо Гето тут же приобрело благодушное выражение. Это был его любимый прием — Годжо сразу же переставал злится, как только видел друга таким довольным.               — Я хочу снять олли, — сказал вдруг Мегуми, прерывая их безмолвную беседу.               Сатору недоуменно наклонил голову к плечу, встречая твердый взгляд парня.               — Прыгни на скейте олли, пока я снимаю, — уточнил Фушигуро. Годжо продолжал смотреть на него, мысленно чуть посмеиваясь. Сначала подросток не понимал, почему он не реагирует, а потом, догадавшись, что Сатору хочет услышать, скривился и все-таки выплюнул: — Пожалуйста.               — На каком фоне ты хочешь сфоткать? — тут же деловито уточнил Годжо, все-таки пропуская ехидную улыбку на свое лицо.               — На фоне надписи «5 Pointz», — сказал Мегуми, а потом поправил: — И не «сфоткать», а «снять» — хочу записать видео, а потом выбрать из него один кадр и отредактировать, как изображение. Я потом скину тебе, как закончу.               — Правильно, привыкай работать с топовыми моделями, юный фотограф, — хмыкнул Сатору, шагая дальше по складскому помещению. Фушигуро сзади что-то пробурчал себе под нос в его адрес, но Годжо великодушно проигнорировал.               — Кстати, у нас в детдоме не любят, когда Мегуми фотографирует, — поделился вдруг Юджи, как-то странно улыбаясь.               — Почему? — хором спросили Годжо и Гето, посмотрев сначала на одного парня, а потом на другого.               — Итадори, — предостерегающе сказал Фушигуро, пытаясь своей тяжелой аурой повлиять на Юджи. Но это совсем не сработало — парень только отмахнулся от его возмущений, как от назойливых мух.               — Он иногда устраивал простенькие фотосессии с воспитанниками, и все было хорошо, — начал Итадори издалека. — Но однажды он рассказал мне об одном конкурсе. Нам тогда только-только стукнуло шестнадцать, и мы могли участвовать почти во всех состязаниях. И Мегуми хотел сделать горячую фотку для «Playgirl».               — Да ладно?! Ты читаешь «Playgirl»?! — вылупился на Фушигуро Сугуру. Гето хотел сказать что-то еще, но у него не было возможности.               — Что важнее — какую фотку ты им отправил? — перебил его Сатору. Сугуру смерил его взбешенным взглядом в стиле «как можно быть таким?!», но Годжо с легкостью его проигнорировал, наблюдая за краснеющим от злости и смущения Мегуми.               — Он попросил меня и нескольких парней прийти на заброшенный склад, взять муку и раздеться. Еще пара ребят посыпали нас белым, пока Фушигуро фотографировал на камеру для приютской стенгазеты, — рассказал Юджи, беззаботно пожав плечами.               Годжо пару раз хлопнул ресницами и — громко расхохотался.               — Ты сделал что? — абсолютно бесцветным голосом спросил Гето.               Сатору в это же время со смехом воскликнул то же самое.               Мегуми стоял, ни жив ни мертв, и Годжо буквально видел, как в его голове рождается план убийства Итадори.               — И что было по итогу? — спросил Сатору, утирая с уголков глаз набежавшие слезы.               — Редакторы написали мне ответное письмо, в котором сказали, что не могут публиковать обнаженку несовершеннолетних, — перебарывая смущение, все-таки вымолвил Фушигуро. Кажется, он решил для себя — лучше он сам расскажет минимум информации, чем Юджи выболтает абсолютно все.               — А еще он не удалил фотки с общей камеры, и их запалила воспитательница, — добавил все-таки Итадори.               На этот раз вместе с Сатору смеялся и Гето.               — Эй, малыш Мегуми, — едва отдышавшись, начал Годжо откровенно кокетливым тоном. — Давай повторим ту фотку!               — Иди в жопу, — бросил Фушигуро, направляясь дальше внутрь здания.               — В твою? — поиграл бровями Сатору.               В ответ на это Мегуми показал средний палец, даже не обернувшись на гогочущих парней.               Дом граффити оказался действительно необычным, но от обилия пестрых красок слезились глаза. Годжо, все еще хихикая, выполнял разные трюки на скейте. Рассерженный и покрасневший Фушигуро его снимал и вечно ругался из-за дебильных улыбок, поэтому Сатору приходилось скрывать свое лицо капюшоном кофты. Юджи заверял, что так выглядит даже лучше, но Годжо по его глазам понял — Итадори едва удерживается от шуток.               Вечером Годжо получил целый набор фотографий — хорошо обработанных, атмосферных. Он мигом выложил некоторые в свои соцсети, а потом со вздохом вернулся к галерее. Сатору не ставил своей целью запечатлеть моменты летнего волонтерства, но все равно делал любительские снимки — чтобы знать, что это было взаправду.               А теперь появились сожаления, что он не фотографировал каждую секунду своих прогулок с Юджи.        God Jo, 0:33 AM меняем планы        God Jo, 0:33 AM прощальную вечеринку проведем у меня        Дэвид Ге (т)то, 0:34 АМ ½ Почему ты не спишь? Вроде не собирался напиваться.        Дэвид Ге (т)то, 0:35 АМ 2/2 Почему ты называешь эту ночевку прощальной вечеринкой?        God Jo, 0:35 AM я просто не могу уснуть        God Jo, 0:36 AM и это прощальная вечеринка.        God Jo, 0:36 AM и почему ты пишешь как в твиттере        Дэвид Ге (т)то, 0:37 АМ Ого, точка. Я понял, ты серьезен        Дэвид Ге (т)то, 0:38 АМ И будь повеселее — ребята волнуются.               Сатору по идее не должен это чувствовать, но он счастлив. Как мало ему надо — простое «ребята волнуются».