24
Уилл не мог заснуть из-за ветра. Пустая пачка из-под чипсов лежала в куче другого мусора. Серединка съеденной груши догорала в огне. Все было просто, понятно, с одним исключением. Уилл не мог смириться с признанием Ганнибала. Сооруженный костер догорал, но тепла и света хватало, чтобы сидеть подальше от Ганнибала, упираясь спиной в стенку вагона. — Нужно поддерживать огонь, пока мы здесь. Лучше всего будет дежурить по очереди, чтобы избежать неприятных встреч. — Хорошо, — Уиллу ничего не оставалось, как согласиться. — Хорошо, — отозвался Ганнибал, повторяя вымученное слово. Они замолчали, не в силах смотреть друг на друга. Револьвер лежал рядом с Уиллом на непредвиденный случай. Немного раньше он проверил, не отсырели ли патроны, и каким счастьем было выбросить из упаковки только два непригодных к использованию. С полным барабаном он чувствовал себя в относительной безопасности. Риск встретиться с зомби сократился до нулевого, но при этом он оставался запертым под землёй с Ганнибалом Лектером. С таким молчаливым охотником, каннибалом и человеком, чей шкаф трупов был забит до начала катастрофы. — Многих убил? — Не знаю, — Ганнибал отозвался с другого конца вагона, — никогда не вел список. — Совсем не задумался о смертности среди мирного населения после своих набегов? — Я ел овец, а не жил среди них. Предпочтительнее было оставаться овцой, но это ведь только шкура. Такую вещь волк всегда может накинуть на голову, если знает зачем ему это, поэтому нет, не задумывался. Не мне вести было подсчёты. — Часто же ты выходил на охоту, — Уилл представил женщин и мужчин, лежавших на столах в морге. — У всего живого есть потребность в еде, — Ганнибал слегка приподнялся, от чего у Уилла сработал рефлекс — он взялся за револьвер, но опустил его не видя прямой угрозы. — Наверное, это было хорошо, когда мир стал полностью неуправляемый. Когда все люди разом обезумели, включая и детей. Это ведь отличный повод общаться с ними на новом языке. — Общаться с трупами ты будешь с помощью своего револьвера, а я с помощью пистолета, — Ганнибал запустил руку в волосы, — в этом новом мире нет других постулатов. — Есть, но мы можем о них просто не знать. — Убийство ходячих гарантирует тебе жизнь. В этом вся суть, если так и не удалось избавиться от иллюзий, что мир как-то пытается справиться с болезнью. Он привык к ней. Это абсолютно новая ветвь эволюции, а нам остается справляться с этим. Ганнибал что-то бросил в костер, прикрывая лицо рукавом снятой куртки. Уилл успел заметить вспышку, то беспокойное пламя, что быстро стихло. Ему пришлось смириться с «магией», довольствуясь малым. Они были живы, сумели съесть давно забытые на вид и вкус фрукты, прежде чем Ганнибал ошарашил новостью, ставшей жирной точкой в завершении изматывающего дня. Не было никаких сомнений, что буря очернит район за час. Спускаясь в метро, Уилл прекрасно осознавал, как же удачно он успел убраться подальше от бури, несущей смерть и разрушения. Уилл не знал, как реагировать на свист прошлого в ушах, нашептывающий имя покойной напарницы — Беверли Катц. Он хорошо помнил дело, которое она вела больше года. Первой жертвой стал мужчина, найденный при въезде в Балтимор. Его тело нашла супружеская пара с собакой рядом с автозаправкой. С виду казалось, что мужчина умер ненасильственной смертью, но в лаборатории это опровергли, достав из живота посторонние предметы, аккуратно разложенные хирургические инструменты, словно убийца играл в тетрис, прежде чем попрощался с жертвой. Местные власти не стали поднимать шум, поручив дело бюро. Полиция, как утверждала Беверли, с радостью передала всю информации, накопленную за время расследования. Затем случай повторился прямо под носом у агентов. У главы бюро проснулась паника, несопоставимая с реальными возможностями его отделов. Были отправлены запросы в базу, о поиске подобных случаев, и каково же было удивление тех, кто до этого не сталкивался с «Чесапикским Потрошителем». Известного убийцу искало множество отделений полиции не только в Америке, но и в Европе, но все это было бесполезно. Ему всегда удавалось оставаться невидимкой. На момент обнаружения третьей жертвы Уилл находился в Ричмонде на конференции, но сразу решил подключиться к делу после звонка Беверли. Она знала как лучше всего его заинтересовать. Знала лучше, чем Джек Кроуфорд. В попытке разгадать загадку череды убийств в Коннектикуте и Род-Айледе, Беверли с Уиллом оставили поиски в родном Балтиморе, пытаясь выйти на след. После найденных в лесу убитых мужчин и женщины, убийца замолчал на полгода. Казалось, что временная передышка сулила быть затяжным отказом «Чесапикского Потрошителя» от убийств, но все изменилось, стоило Беверли записаться на приём к психиатру. Уилл не знал его имени, ни разу не встречался лично, пока в один момент Джек сам не посоветовал ему обратиться к психиатру. Он был рад, что встреча так и не состоялась. В мире все стремительно менялось, что Уиллу оставалось только поспешить за всем, чтобы не упасть лицом в лужу. Редкие вспышки вируса удавалось подавлять неисчислимым количеством жертв. Информация постоянно умалчивалась, в газетах и по телевидению обсуждались политические вопросы, экономические, не переставали показывать фильмы и сериалы. Всё «якобы» шло своим чередом, пока удавалось сдерживать натиск мертвецов в пределах одной страны. Уилл узнал первым о смерти Беверли. Она была найдена мертвой в лесу, сразу после вспышки заражения в Университете Джонса Хопкинса. Укрытая мхом и полевыми цветами, она смотрела пустыми, словно ослепшими, глазами, не замечая поваленных сверху веток и листьев. Не было сомнений в том, что она нашла именно Потрошителя, ставшего для нее воплощением вселенского зла. Зажатый кусок бумаги в ее руке, как часть вырванного текста из энциклопедии, потерялся в пути, но Уилл помнил каждое целое слово, додумывая отрывочные фразы. «Вирус — это неклеточная форма жизни, которая распространяет инфекцию на клетки живых организмов. Это настоящий «яд» для нас, для бактерий и самой жизни. Позволив им стать властителями пищевой цепи, никогда больше человек не сможет вернуться на законное первое место». Прикрыв глаза, Уилл увидел знакомую черноту. Мышцы лица пришлось расслабить. День изрядно вымотал его пробежками, борьбой и открытиями, что сил сопротивляться сну не было. — Ты первый на дежурстве, — после десятого мысленного повторения этих слов, Уилл решился сказать вслух. Прозвучало твердо, с нажимом. Он не хотел показать свою боль человеку, о ком он думал весь этот год, намереваясь похоронить вместе с ним и дело, что лежало в рюкзаке. Он планировал его убить, отомстить, но что-то мешало воплотить задуманное в действительности. Мешало поднять дуло револьвера и выстрелить. — Через сколько часов тебя будить? — Разве есть сейчас счёт времени? — Уилл уподобился Ганнибалу в сдержанности, но не более. От злости сводило челюсть. Были бы силы, он бы встал и снова ударил бы, на сей раз между ног, заламывая после руки. Не потребовалось много фантазии, чтобы увидеть это так четко и ясно в самих мыслях. Уилл не смог сдержаться и чихнул в руку. Сжав ноздри, хорошо вздохнул. Внутри все слиплось, что-то потекло в горло, но оторвавшись от носа, он снова задышал. — Есть, но ты его не ощущаешь. Я разбужу тебя, как только почувствую, что хочу спать. Слова прозвучали так, словно Ганнибал причислял себя к машинам, к тем самым роботам из мира фантастики. Или, о чем Уилл подумал после, к вампирам. Оба эти варианта его не привлекали своим происхождением. Сон как будто пропал. Дремота и ломота в теле живо улетучились, стоило Уиллу осознать что именно он предложил Ганнибалу. — Чёрт! Что может случиться со мной, если ты вдруг захочешь все переиграть? — Спрашиваешь, потому что знаешь ответ? — Дерзко, — Уилл не смог растянуть губы в улыбке, но усмешка всё-таки слетела с кончика языка, — однако. — Я не буду ничего с тобой делать, Уилл Грэм. Не сделал до, не сделаю после. У меня было предостаточно времени за этот день, но ты со мной, ещё и целый. Живой. Ганнибал не врал. Стоило представить ранний рассвет, как он шёл по пустынным улицам, оглядываясь от нежелания встретиться с мертвецами. Алана посоветовала ему остановиться в отеле в надежде помочь его руками никому, кроме Марго? Смело, но глупо. В итоге он потерял её, оставил на съедение зомби, не узнав подробностей. Ситуация обернулась против них и их знакомства. Единственное утешение, испытываемое Уиллом, было смехотворно простым. Он мог поспать, не зарываясь в воспоминания. — Как была и у тебя возможность выстрелить в меня. — Не хватает на фоне всей ситуации заболеть, — Уилл сделал вид, что не расслышал ответ, переводя на другую тему. — В таком случае придется сильно постараться не умереть в лихорадке. — В отеле мне не довелось услышать, как ты шутишь, — Ганнибал приподнялся, вытянув колени, ягодицами упираясь в стену, словно она была его опорой. Под звук шагов и чего-то льющегося, Уилл почувствовал желание выйти из вагона по нужде. Это было терпимо, чего нельзя было сказать о шумах, вдруг окруживших его, сжимая до воображаемого хруста рёбер. — В отеле ты предпочел мою компанию кому-то другому. — Что ж, ты всё-таки сумел меня взять на крючок, — Ганнибал перестал заниматься переливанием жидкостей, оставляя при себе что-то в шуршащей упаковке. Звук был резковат, краток, но этого хватило, чтобы все внутри Уилла замерло от страха. Он не решался открыть глаза, вновь разглядывая прогнившие до основания остатки еды, измазанные в грязи сиденья и такие же черные металлические стены. В одном не приходилось искать подтверждения — поезда строили на славу, и потому в самом начале, будучи запертыми под землёй, люди неслись по туннелям с надеждой выжить. Хватались за веру в силы машинистов, причисляя их к святым. Стоило появиться зараженному, как массовая паника доделывала все за него. Толпы поваленных своими же собратьями по несчастью, становились быстрым завтраком и так продолжал до этих дней. Уилл точно не мог представить все это, но вслушиваясь в завывания ветра, думал о всеобщей боли человечества. Ганнибал отвлёк его от раздумий своей медленной ходьбой. Рукой он снова схватился бы за револьвер, но и в этот раз передумал переходить грань и наставлять на него ствол. Ганнибал хоть и был прямой угрозой для его жизни, все равно казался человечнее зомби, а этого было достаточно. Не вспоминая об его признании в убийстве Беверли, для Уилла Ганнибал по-прежнему оставался загадкой высшего уровня сложности. Привлекательный и опасный. «Я же целовал его губы. Дважды!», — скользкая мысль, подобно змее уползла за дощатый кусок его сознания, скрываясь в темноте. — Я был рыбаком. Занимался этим для души, ради удовольствия. Не зря говорят, что рыбалка является одним из древнейших видов развлечений и труда, изученных человеком. Я ходил на рыбалку ещё ребенком, — Уилл представил себя в панаме, надетой поверх непослушных кудрей, с тяжёлым походным рюкзаком в руках. Он вечно отставал от отца на десяток шагов по пути к реке. — Это осталось в крови. — Несложно представить тебя в быстрых водах с удочкой, и в высоких сапогах. — Все для удобства, — Уилл проговаривал это губами, вновь позволяя сонливости спутывать все планы. — Полезный навык в наших реалиях. — А если речь зайдет об охоте? Нисколько не колеблясь, Уилл произнес: — Это больше по твоей части. Ты не раз показал, как ловко умеешь это делать. Небольшая пауза и Уилл почувствовал, как прямо перед ним сел Ганнибал. Ему пришлось открыть глаза. Ничего не двигалось. Все как и было — застыло под гнетом темноты. Он всё-таки застрял в метро с проблематичным шансом выбраться живым. Вернувшись к Ганнибалу, не составило труда опрокинуть голову, задержаться так, а после все равно выпрямиться. — Как твоя одежда? — Высохла. — Отлично, но нужно будет выпить пару таблеток от простуды. — Спасибо. Ганнибал сидел на полу, подстелив под себя куртку. Оставаясь в свитере, он оголил руки, одна из которых была перевязана свежим бинтом. Уилл слегка наклонился. К темноте он стал привыкать, замечая вздутые вены у локтя, длинные пальцы. Присмотревшись повнимательнее, Уилл поднял на Ганнибала негодующий взгляд. Это не было испугом, но сердце забилось чаще, пропуская столько ударов, что не приходилось их слышать. Мысленно подавляя нервный тик, Уилл отчётливо представил дальнейшую картину событий. — Тебя укусили? — Что? — Ганнибал подвинулся немного вперёд, стараясь заглянуть в глаза Уилла. — Тебя, мать твою, укусили? — выговаривая каждое слово, Уилл попался в ловушку зрительного контакта. — Нет! Когда бы? Ты все это время был со мной. — Ганнибал посмотрел на руку, дотронулся до перебинтованного запястья, сдавливая кожу сверху и снизу. — Это давняя рана. Не имеет сути. — Черт бы тебя побрал, имеет! Бинты новые! — Уилл медленно встал на ноги, сопротивляясь желанию взяться за револьвер без разбирательств. — Я видел твои руки в отеле, они были чисты! Как? — Боюсь, что сейчас не самое лучшее время для объяснений, — Ганнибал не стал сидеть перед Уиллом едва ли не на коленях. В слабом свете огня они оба выглядели измотанными и уставшими. — Я не болен, если хочешь услышать именно это. — Мне нужна правда, — Уилл сжал челюсть, подойдя вплотную к Ганнибалу. Он ногой цеплялся за его расставленные ноги, поместив колено точно над пахом. Прижаться к Ганнибалу оказалось приятной затеей. Он пах чипсами и смесью трав, еще потом и мылом. — Сколько у нас осталось времени до твоего превращения в ещё большего монстра? Сколько? — Зачем так много вопросов, — Ганнибал завел вторую руку за шею, выставляя на показ внушительный бицепс, обтянутый свитером. Потянулся, словно услышанное никак не влияло на его планы. — Я говорю правду. Я не болен. — Ты больше умалчиваешь, а это совсем другое. — Уилл приподнял колено к самой мошонке, вновь переключая все внимание на себя. Это был лёгкий удар. Достойный для игры в недомолвки. Ганнибал делал вид, что улыбался, прекрасно понимая кто из них остаётся за главного. — Чувствуешь себя лучше, сдавливая мои яйца? — Ганнибал произнёс это у уха Уилла, приподнимая высохшие пряди волос. — Чувствуя себя отвратительно, прибегая к такому. — Доводилось пытать людей? — Нет, — Уилл говорил это на выдохе, — и не собирался, поэтому прошу, скажи мне что с твоей рукой. Давай обойдёмся без драк. — Скажу, но сначала… Ганнибала прервала мольба о помощи. Уилл, будучи прижатым к нему, сам не понял, как остолбенел. По всему телу от волос до пят пробежался холодок. Он хотел было подумать, что это показалось, ведь метро славилось голосами призраков умерших и забытых в его чреве людей. В очередной раз на выдохе, Уилл облизал губы, опустив прижатую к паху Ганнибала ногу. Все его естество кричало о срочном побеге из вагона, из поезда. «Помогите, прошу вас! Кто-нибудь, хоть кто-нибудь слышит меня, пожалуйста! Я не знаю куда идти, я ничего не вижу». Уилл сразу подумал об оставленном ими Мэйсоне Верджере, нагловатом ублюдке, при первом же штурме бросивший сестру. Безумный смех и тоска Мэйсона по ней, будут преследовать его всякий, как он вспомнит о странной семье из отеля, встреченной на пути к дому. — Мэйсон? — Нет, — Ганнибал ответил так, словно двигал лишь нижней челюстью. Голос получился низким, грубоватым, — это не он. Голос совсем близко. Оставайся здесь. — Оставайся? — возмутился Уилл. — Ветер дует с противоположной стороны, куда нам нужно будет идти. Если там действительно человек, то он практически мертвец. Реакция Ганнибала была молниеносной. Уиллу оставалось наблюдать, с какой быстротой он вынул из рюкзака магазин для пистолета, накинул на плечи куртку и взял фонарь. Постояв у костра, он поднял с пола бутылку, заливая остатки воды в импровизированный чан. Послышалось шипение и огонь затух. — Лучше держи при себе фонарь. Дым не привлечет внимание, наоборот, перебьет твой запах. — Что же предлагаешь делать? Остаться здесь и ждать тебя? — Я выйду на разведку, — Ганнибал во вновь накрывшей их темноте на ощупь отдал Уиллу рюкзак, — будь готовый бежать в случае, если услышишь крики. — Какого черта ты решаешь за нас двоих?.. — Опомнись! Мы в метро, — Ганнибал так вовремя напомнил это. По вагону прошла мелкая дрожь, ощутимая ногами. Вибрация. Они покачнулись, оставшись стоять на прежних местах. Уилл легко закинул на плечи рюкзак, стараясь дышать носом. — Это может быть зомби, хочешь сказать? — Уилл притормаживал, пытаясь оправиться после неудачного разговора. — Многие из подвидов или видов начинают жить своей жизнью, трактуемые условиями их среды. Те, что находятся здесь, именно под землёй, не смогут существовать наверху, а им тоже нужно питаться. Даже гнилой организм требует еды, а ради этого они пойдут на любые хитрости. — Они могут приманивать жертв? — Уиллу не надо было повторять дважды. Он все понимал. — Именно, — Ганнибал победно улыбнулся, замечая растерянность Уилл, — тут есть о чем подумать. «Помогите, прошу вас, помогите мне!» Уилл сглотнул, ориентируясь по звуку, поворачиваясь в сторону Ганнибала. Луч фонаря бегал по стенам, освещая страшные следы забытой жизни. Этот вагон был разгромлен, практически пуст, но это не приносило облегчения. Будь то тварь или человек, оно продолжало звать жалобным голосом, доносимым со стороны ещё неисследованного вагона, до сих пор остававшегося закрытым. Им все равно предстояло идти туда и хотя Ганнибал уверял, что ему придется возвращаться, крики о помощи становились громче. — Черт, он так может всех на уши поднять! — Или уже поднял всю стаю, — Ганнибал легко перезарядил пистолет, сняв с предохранителя. Развернувшись к Уиллу, он без колебаний отдал второй нож, — это может пригодиться, но лучше, чтобы он просто оставался при тебе. — Я не хочу сидеть здесь и просто ждать. Это не выход из ситуации. Мы ведь даже не понимаем откуда эти крики! Как мы его слышим, — Уилл негодовал. — Так мы не сократим наши шансы на успех. Уиллу пришлось перегородить выход. Остановить Ганнибала. Его это не устраивало. Ничего, что говорил Ганнибал, не могло быть истиной. Глубоко внутри, Уилл понимал, что план стоящий и будь что-то не так, он смог бы спастись, оставляя убийцу напарника умирать в потёмках метро. С другой стороны, оставаться одному и просто ждать, казалось неплохим вариантом. Он точно также поступил в полицейском участке, позабыв о бдительности. Раненое плечо начинало ныть, стоило о нем лишь вспомнить. Боль постепенно утихала. Не нужны были таблетки, и все это пронеслось, что Уилл сразу не почувствовал ладони Ганнибала на предплечьях. Болтающийся на верёвке фонарь то и делал, что дергался, освещая испачканные куртки. — Оставайся на месте. — Обещай, что все расскажешь, как только вернешься. Ганнибал ничего не ответил. Он обошёл Уилла, дёрнул за ручку и дверь поддалась без каких-либо затруднений. Оставленные позади вагоны были пустыми, но с дотошным криком неизвестного все могло измениться. Приготовившись стрелять в ходячих, Уилл отошёл в сторону, освещая большую часть стыковочного механизма между и сами рельсы. Не так давно ему приходилось дышать сыростью, и вот снова лёгкие наполнялись смрадным воздухом. Воняло как в канализации. Смрад был хуже зловоний. Ни один из запахов не хотелось вдыхать и распознавать. Уилл нахмурился, глотая комки слюней как конфеты. Не хватало лишь плавающего в воде дерьма и пару разложившихся трупов. Ганнибал не просил о помощи, но Уилл продолжал светить ему под ноги, отступая в тот момент, когда он спокойно открыл следующую дверь и не взглянув на него, скрылся во тьме. Из трещин в самом туннеле, повыше линии идущих проводов, свисали грибы. Стоило навести луч фонаря, как огромные скользкие шляпки задергались от стекающих на них капель. Уилл бы сказал, что это выглядело красиво, будь это не так ужасно. Под мелодичный шелест капель, Уилл прикрыл дверь, оставляя ровно столько места, что смогла бы пролезть мужская рука. В случае столкновения с мертвецами, эту дверь было легко закрыть. Прошло не так много времени, но его не спешили штурмовать. Абсолютно никто. Уилл сидел в вакууме, изредка посматривая на другую дверь вагона, откуда они с Ганнибалом пришли. Накиданный мусор в виде незначительных баррикад уже бы пал, стоило кому-то голодному вломиться к нему в гости. «А ведь все не казалось таким плохим», — очередная мысль, последовавшая после разочарования в собственных силах. Уилл не пасовал перед опасностью, стараясь обходить ее при удобном случае. Обходить, но не убегать, поджав хвост. Иногда случалось так, что не удавалось справиться с натиском, и тогда-то побег казался единственным способом сохранить жизнь. Стоило ему поверить Ганнибалу, как он покорно сидел и ждал развязки. Он верил ему и сейчас, но поводов сомневаться от этого не уменьшалось. Выключая было фонарик, Уилл наконец-то услышал не тишину, резко переменившись в настроении. Это были крики, словно кто-то большой один или в паре катался по вагону, сметая все на своем пути. «Драка?», — Уилл приоткрыл дверь, чтобы можно было выглянуть и прислушался. Вновь тишина, прерываемая толчками. Стоило им затихнуть, как начинали вибрировать предметы на полу. — Чёрт, чёрт! На какой-то миг Уилл хотел отказаться от идеи броситься вперёд, оставить Ганнибала самого разбираться со всеми проблемами, но в последний момент, перекрещивая руки, он поставил фонарь поверх револьвера и выпрыгнул из вагона.25
Разговор не задался. Ганнибал выплюнул кровь, переворачиваясь с бока на спину. Тело ныло от ударов в живот с такой звериной силой, что из глаз брызнули слезы. Вытирая губы от излишков, он с большим трудом поднялся. Фонарь при первой же стычке с умирающим отлетел в сторону. Со второго раза разбился вдребезги, стоило наглому мертвецу наступить на него, избавляя их от разглядывания лиц. — Я просил о помощи, сволочь, я просил о помощи. Меня можно ещё спасти, а ты пришел с оружием! — Тебя нельзя спасти, опомнись и умри достойно, — Ганнибал ориентировался на звук. Он успел привыкнуть к очертаниям оставленных в вагоне предметов, негодуя из-за потери фонаря. К большому удивлению, но здесь не нашлось сидений, только поручни, от чего ничто не сковывало Ганнибала в передвижениях. — Я хочу жить, ублюдок! Хочу жить и буду, только помоги мне. Убери свой пистолет, а лучше засунь себе… Мужчина закашлялся, и Ганнибал принял попытку атаковать. Со своего места, на два шага вперёд, он вплотную подошёл к тому, кто называл себя Чилтон, обливаясь соплями, попутно разбрызгивая кровь из рваных ран на обеих руках и ударил ногой в живот. Его изрядно пожевали, прежде чем ему удалось выбраться из их хватки, потратив последние патроны. При свете фонаря он выглядел страшнее замученного пытками бедняка. Невозможно было понять даже насколько сильно он был близок к перерождению. Казалось, что оставалось не больше часа и он, если не умрет, начнет рыскать в поиске свежего мяса. Первое, о чем подумал Ганнибал — это Уилл. Он был на один вагон позади, но этого расстояния хватило, чтобы отвести от него угрозу. — Перестань меня бить, больной! Ганнибал наклонился, втягивая ноздрями запах протухшего мяса. — Тебе не помочь. Твои руки уже гниют, а ты медленно умираешь. — Я не хочу умирать, не хочу. Ганнибал наугад опустил руку и сумев отыскать макушку Чилтона, сжав волосы в кулак. Одно движение, и удар коленом в лицо отбросил Чилтона на пол. Ганнибал вдруг вспомнил о прошлом годе, и внезапное ощущение лучших дней вызвало у него легкую дезориентацию. Он охотился на живых, всегда так было. Искал лучший сорт мяса, брал его не раздумывая, но сейчас, слушая хрипы будущего покойника, вдруг опомнился. — Я могу тебе помочь. Ты останешься человеком, но умрёшь. Это будет лучший вариант, пойми же и перестань хвататься за жизнь! — Нет, так нельзя, ублюдок. — Ганнибал повел плечом в сторону, но не успел отойти, как его повалили на спину. Удар пришёлся в икру и он взвыл, чувствуя, как нечто острое осталось в ноге, стоило сбросить с себя вонючее тело. — Это я тебя убью, обязательно заберу на тот свет. Ты ведь именно это мне предлагаешь? Сдохнуть во тьме? — Пусть будет так. Лучшего не жди. Чилтон надвис над Ганнибалом, но с последними произнесенными словами отлетел к стене, стоило ударить его в грудь. Ганнибалу оставалось орудовать ножом, вальсируя с существом, чьи силы превосходили человеческие. Быстро поднимаясь на ноги, Чилтон подскальзывался на луже собственной крови, падая и вновь поднимаясь, вопил страшным голосом. В нем кричало безумие. Ганнибалу ничего не оставалось, как достать из запасного кармана фонарь поменьше, зажимая его между зубов. Луч сразу царапнул тьму, освещая все как в компьютерной игре на выживание. Окровавленный пол был лишь малой частью беспорядка. В некоторых местах валялись куски отпавшей плоти. Все барахло из сумки Чилтона давно полетело в лужи. Ганнибал лишь успел увидеть, что там были книги, которые он не сможет спасти. Воздух снова рассекло пополам острым лезвием. Ганнибал увернулся, поворачиваясь лицом к противнику. Позади застучали большущие ноги призрака, ярость которого, казалось, подпитывалась его затрудненным дыханием, не желающего помогать в сложившейся ситуации. Ганнибал услышал очередной свист, сопровождаемый кряхтением. Нож пронесся в опасной близости от его бока. Шоркнул по ягодицам и врезался в пустоту. Чилтон нападал как умел: небрежно, агрессивно, хватаясь за остатки разума, как за спасательный буек в открытом океане. Пропустив один удар, второй, Ганнибал увернулся и от третьего, на ходу вынимая из ноги нож. Он готов был засадить этот же нож в самое сердце ходящего, но лезвие оказалось погнутым. Полилась теплая кровь. Чилтон, словно не зная, как себя вести, неестественно для человека стал гнуть голову, выворачивая и без того натянутые связки и суставы. Было слышно, как рвалось мясо. При мыслях, что здесь ему переломают все кости, прежде чем сгниют, Ганнибала словно окатило ледяной водой. Чилтон гадко облизывался. При свете фонаря его глаза уже успели налиться кровью лопнувших сосудов. — Что это? Что? Ты истекаешь вкусным соком? Ганнибал потянулся за своим ножом. Одно движение руки и Чилтон выбил его, уставившись на него, широко раскрыв рот. Увернувшись от очередного удара, Ганнибал не заметил, как он резко вскинул ногу и попал ему в бедро. Ганнибал зашипел, обронив фонарь. — Лучше кричи, кри-чи. Я чувствую, насколько сильно ты истек кровью. — Ошибаешься, — Ганнибал зажал рану на ноге, выравнивая дыхание. — Ты не жи-лец! — Заткнулся бы, — Ганнибал простонал от недовольства, нежели от боли. Ещё никогда ему не попадался такой человек, висевший на волоске, продолжая что-то доказывать. Он ещё говорил, пытался складывать буквы в слова. Далекий свет от оброненного фонарика мерцал по контуру темной грузной фигуры, стоящей в паре метров от него. Она казалась гигантской, достигающей потолка из-за вытянутой тени. Чилтон дергался, словно в судорогах, не в состоянии сказать ни слова. Увидев Ганнибала, он ринулся к нему, странным образом двигая руками, как щупальцами. Собираясь вставать на ноги, дать последний отпор, Ганнибал услышал летящий по воздуху нож. С бешеной скоростью он врезался в лоб мертвеца, остановившегося у упавшего фонаря. Встал на колени, а после с разинутой пастью уткнулся лицом в пол, погружая нож в голову до самой рукоятки. Чилтон прекратил свое буйство. Ганнибал увидел, как в последний раз дернулись его руки. Наконец-то его настигла тишина. — Ганнибал, ты живой? Ганнибал? Свет обычного фонаря оживил его, как и голос Уилла, так во время пришедшего на помочь. — Живой, но немного раненный. — Он укусил тебя? — Поставив фонарь хвостовой частью, Уилл снял с плеча лямку рюкзака. Достав оттуда маленькую баночку, он открыл зубами крышку, выплевывая неведомо куда. — Говори же, ну! — Нет, не укусил. Успел лишь воткнуть в икру нож, но к счастью лезвие было сломано и оно не вошло глубоко. — Твое счастье, — Уилл усмехнулся, — держи, это спирт. Лучше сразу полить, а потом вернёмся обратно. — Мы обратно не вернёмся. Ганнибал принял бутылку, без раздумий отпивая ровно настолько, чтобы приятно пощипывало во рту. Сделав глоток, Ганнибал ощутил вкус железа из всех ран. Получился настоящий шипучий коктейль боли. — Мы пойдем дальше. — Как вовремя я забрал все вещи, — Уилл пнул какой-то мусор, — и как вовремя тебя услышал. — От него было много шума, — Ганнибал указал пальцем на труп, отпив ещё спирта. — Парень не хотел сдаваться, боролся до последнего. — Откуда он здесь? — Заблудший из-за бури писатель, но прежде чем броситься на меня с ножом, он орал о проводнике, — Ганнибал сжал челюсть, поливая рану. Жгло, адски жгло, но вместе с этим пришло облегчение. — Иронично видеть, как, возможно, его собственные рукописные творения пропитались гнилой кровью и останутся здесь навечно лежать рядом с ним. Как быстро испарилась его ценность в этом мире. — Вставай, тебе бы отдохнуть пора. Я помогу. — Да, — Ганнибал перестал лить спирт на икру, — только я не устал. — Ты спас наши задницы, — Уилл от чего-то засмеялся в руку, — прости. — А ты хорош! Спирта оставалось на дне, ровно на один глоток, чтобы утолить жажду и избавиться от возбуждения. Уилл был так противоречив, так искренен в поступках, что Ганнибал, облизав губы, подал ему руку. Оказавшись на ногах, он без раздумий утянул за собой Уилла, без затруднений отыскав самые желанные губы. Не встретив сопротивления, Ганнибал схватил зубами уголок рта, натягивая его. Уилл поддался вперед, собираясь соскочить, но не вышло. Запуская в кудрявые волосы свои пальцы, Ганнибал отчаянно, словно в последний раз, с диким нажимом целовал рот, щеки, блаженно выдыхая, стоило Уиллу обнять его за плечи. — Это ты нас спас, — полушепотом проговорил Ганнибал, чувствуя не прикрытую ничем эрекцию Уилла, — и это третий поцелуй. Точно не зная, был ли виной спирт, но его руки развязались. В крови оставалась малая доза адреналина, позволившая Ганнибалу переступить за очерченную линию между ним и Уиллом. Он помнил слова признания, не желая скрывать горькую правду. В надежде насладиться убиением Уилла, сломив его, он здорово ошибся в выводах. Уилл удивлял его, отдаваясь ощущениям в вагоне, где пахло смертью и кровью. Кое-как оторвавшись от его губ, Ганнибал указал на следующую дверь, с намерением оставить большую часть пути на совесть другим искушенным, что не переставали рыскать в потемках. — Мы останемся там? — Ты был прав насчет отдыха, поэтому — да. Подобрав фонарь, Уилл повернулся спиной, на миг оголив шею. Забыв о боли в ноге, Ганнибал первым переступил через тело Чилтона, парня из прошлого, когда книги имели ценность, оставаясь стоять при своих читателях. Уже отпирая непослушную дверь, он обернулся: — Зачем же ты все-таки пришел мне помочь? — Чтобы не потерять попутчика в лице «Чесапикского Потрошителя», — отозвался Уилл. — Разве это не повод задержаться нам вместе? Ты заверил, что сможешь вывести нас из метро и я поверил. — Только поэтому? — Ганнибал настроился на смену обстановки, прощаясь с ужасной вонью. — У нас есть планы. Есть недомолвки. Это все можно обсудить и разъяснить вдвоем, не в одиночку, — Уилл взвалил на плечи два рюкзака, уходя так изящно, что казалось, сама тьма растянулась перед ним, пропуская тонкий луч света. Верно, решил Ганнибал, у них были планы. Было то, что следовало обсудить прежде всего, не оставляя вопросы открытыми. И больше всего Ганнибал хотел Уилла. Хотел его целиком и полностью.