Скрыты бурей

26

Тьма окружала, как давний друг, поглощая широким ртом свет фонаря. Лишь изредка прыгали неаккуратные тени предметов, наваленных в вагоне, как мусор. В основном это были сиденья. Рядом же валялись вещи, бумажный мусор, раскрашенный кровью, как и сами стены. Очередной вагон, полный истории, криков прошлого, вовсе непригодный для временной задержки, что хотелось как можно быстрее пройти его насквозь и больше не возвращаться. В какой-то момент Уиллу показалось, что чем дальше он с Ганнибалом уходил от импровизированного костра, тем становилось хуже и грязнее. С каждым новым шагом пройденный путь уже не был таким нереальным, но окружающий мир оставался «уродцем». Точнее не мир, а подземная дыра без единого проблеска солнечного света. Медленно переставляя ноги, Уилл поддерживал Ганнибала, подставив ему свое плечо. На другое повесил свой рюкзак, а в свободной нес еще один. Столько груза разом Уилл едва ли мог дотащить до следующего вагона, чувствуя дрожь в коленях, но не жаловался, бережно относясь к той крупице сил, оставшейся при всех нагрузках. Он знал, что не сможет пойти дальше. Не сможет и Ганнибал, хромая на одну ногу. Им повезло. Погибший автор по имени Чилтон был тем ещё дураком, а ещё слабаком, который не смог воткнуть нож по самую рукоятку в икру Ганнибала, как бы сделал Уилл. Ему не хватало силы и веры в себя, благодаря чему Ганнибал просто перетянул рану и смог подняться, но пара шагов и ему приходилось подгибать ногу. Между ходьбой все чаще требовал вернуть сумку, распределить правильно вес, но Уилл молчал, делая вид, словно не хотел послать его на хуй, бросить у переходной площадки и все. Не хотел и не делал, продолжая нести Ганнибала на себе. Молчал. Перебирал всевозможные сцены, словно из видеоигр, когда неожиданным образом на персонажа шел зомби, до этого не существовавший так близко. Уилл не считал себя дураком, как и Ганнибала, стараясь прислушиваться к окружающему миру. К плачу ветра. К бесконечно капающей воде. Иногда казалось, что вагоны не замерли, а продолжили свой ход на минимальной скорости. Их шатало, но не так сильно, как это рисовала фантазия. — К этому невозможно привыкнуть, — Ганнибал в очередной раз озвучил мысли Уилла, делая новый глоток. — Ни к чему невозможно привыкнуть за какие-то жалкие часы. — И что предлагаешь? — Остаться тут, а хотя, у нас ведь нет выбора, — в голове Ганнибала между причмокиванием послышалась грусть, — не подумай, что я не в себе. — Ты пьешь спирт, как воду, — напомнил Уилл, жалея, что за неимением третьей руки не мог забрать бутылку, — а он нам ещё понадобится. Мы толком не осмотрели рану. — Идти могу. Ногу чувствую. Нет проблем! — То есть то, что этот нож был в руках зараженного тебя вообще не волнует? — Уилл поднажал, придерживая Ганнибала с новой силой, будто бы успел вколоть себе ударную дозу адреналина. — И ты мне хочешь сказать, что тебя больше не пугает странный шрам на моей руке? Как быстро ты меняешься. — Как быстро ты пьянеешь. — Я трезвый, — ответил Ганнибал с пустым ртом, шумно проглатывая, — просто так удачно подвернулась выпивка. Всего-то. — Ты ее с собой и взял. Уилл вел их дальше через тьму, стараясь не зацикливаться на поведении Ганнибала. Он стал чересчур общительным, к тому же без изысков речи, но достаточно проворным, чтобы успевать замечать грязь, остатки вещей, использованные бутылки, наполненные по крышку мутными жижами. Уилл все не мог поверить, что в таком месте долгое время жили люди. Ездить на работу, когда горел свет и провода туннелей напоминали одну сплошную линию из-за скорости поездов — это было одно, а стоять намертво прибитым на рельсах и спать в обнимку с пистолетом, нет, это страшное. Он с Ганнибалом, по личным ощущениям, находился под землёй не больше семи или восьми часов и уже задумывался о скорейшем подъёме наружу, к солнечному свету, пускай и блеклому, но при виде его в душе всегда рождалось давно забытое, скорее даже утраченное тепло надежды. Уилл никогда не цеплялся за такие эмоции при нормальной жизни. Все дни напоминали извечный бег на короткие и длинные дистанции с убийцами. Последние несколько лет ему удавалось с этим справляться на ура, наплевав на собственные желания, а сейчас, держа дрожащей от усталости рукой фонарь, он обнимал, пожалуй, самого опасного человека на земле и вел его, раненного, в более безопасное место, хотя в такой же по сути вагон, как и другие. Выхода все равно не было. Ганнибал шипел не лучше агрессивной кошки. Между шумными сглатываниями продолжал пить, позволяя себе высказываться о положении в целом. Он хромал, но при этом Уилл не чувствовал, что они тормозили. Шли нога в ногу, играя в молчанку, но с каждым глотком Уилл намеревался вырвать бутылку из его рук и разбить об пол. Единственное, что останавливало — страх наткнуться на новых, ранее им не замеченных зомби. Вспоминая об этом, Уилл решил разговорить Ганнибала, подходя к очередной двери вагона. — Ты упоминал мутации зомби, это действительно так? — Что именно? — ему показалось, но Ганнибал с интересом посмотрел в его сторону и отпустил бутылку. — Их преобразования в существа опаснее, чем они были до этого. — Представь себе, что твой мозг похож на компьютер, разве что мягкий и спрятанный под чехлом из костей, но при этом окружённый водой. К нему тянется один единственный провод включения и выключения, но беда в том, что компьютер уже изначально хранит в себе вирус в спящем режиме. Любой бы другой поспорил, сказав, что вспышка остаётся явлением извне, и что все человечество заразилось путем укуса. Тогда кто же был первым? Ты в курсе? — Ходили слухи, что все началось в одной из лабораторий в Нью-Йорке. — Не только в Америке, — Ганнибал усмехнулся и хоть Уилл не видел его лица, но четко представил, как губы его растянулись в улыбке, — это произошло и в ряде других стран. Кто-то удачно рассчитал время, выпуская заразу на свободу. Но повторюсь, что беда намного страшнее. Она не пришла с укусом, иначе почему мы ещё люди? Потому, что нас не укусили? Нет, Уилл Грэм, мы все больны, но кому-то повезло родиться с устойчивым иммунитетом. — И к чему ты это говоришь? — Уилл в какой-то момент потерял нить разговора, засовывая в рот фонарь. Он проверил надёжность рюкзаков, чтобы сидели хорошо на плечах. Пришлось отпустить Ганнибала, и он быстро взял себя руки, хватаясь за вертикальный поручень. — Ах да, зомби. К тому, что все взаимосвязано. Этот мир принадлежит им и если организм, пускай и считает себя мертвым, но он пытается адаптироваться, потому что не полностью высох, не превратился в труху. Прошел всего-то год с момента катастрофы и зомби, как и мы, пережили лишь одну зиму. Впереди ещё холода и тогда, возможно, большая часть из них просто превратится в лёд, ведь мозг повреждается из-за холода, но они твари умные, поэтому начнут спускаться туда, где нет угрозы для их существования. — Метро? — Эмиграция, называй это как хочешь, но они все чаще группируются и уходят в неизвестном направлении. Просто так ты действительно не станешь зомби даже с одного укуса. Это не так. Это чертовски интересно, непонятно и требует изучения. Мы живем обособленно, но множество научных центров дееспособны. Будь ты заинтересованным, то пошел бы следом за Аланой. Уилл вдруг почувствовал, как вспотела кожа над губой, щеки и уши. Он побоялся держать мысль на поводке, спеша озвучить: — Что было у тебя в отеле? Лаборатория? Ганнибал потянул от себя дверь вагона, что с нереально тихим скрипом открылась, а после уставился в пол. Он не делал вид, что не слышал: стоило Уиллу открыть рот, как Ганнибал закашлялся. Выровнялся, довольно смотря в глаза Уилла, держа бутылку и что-то вытянутое, до ужаса похожее на палку. — Ты действительно наблюдательный, Грэм. — Иначе зачем тебе столько мертвых и так мало выживших. Не особо было похоже на то, что ты готов был кому-то помогать, ещё и с улицы. — Не стоит думать так превратно, — Ганнибал явно хмурился, но разглядеть его безэмоциональное лицо с нависшими над переносицей бровями было невозможно. — Я помогал тем, кто этого действительно заслужил. Не плакался о несчастной жизни, которая лишь просто преобразилась. — Как же ты оставил в живых тех, кого мне довелось встретить? И причем тут Алана, если заверял, что она просто струсила? Бросила любимого человека. — Она не дура, — Ганнибал не пытался что-то рассказать, лишь крепко держался за поручень. — Ушла, потому что нашла человека. Обратившись к нему, она бы добилась большего. Марго лишь залог, не более. Уилл не отходил от Ганнибала, всячески страхуя со спины. Его невидимые прикосновения Ганнибал достойно игнорировал, не дотрагиваясь до раненой ноги, не мешая что-либо делать с ним. Действовал так слаженно, словно вовсе не пил и не потерял твердость рассудка после драки. Оказавшись на платформе следующего вагона, как-то тяжело задышал, но подал Уиллу руку. Пока он все это провернул, Уилл вспомнил напуганное лицо Марго, крики, дерзость Беделии и настороженный тон Аланы. Эти женщины были невероятным образцом мужественности. Уилл отказался от помощи, регулируя рюкзак так, чтобы не скатился на одну сторону. Его радовала одна лишь мысль, что они оставляют мертвеца далеко позади, вместе с импровизированным костром и огрызками груш. Оставляют ещё одно смешанное воспоминание за плечами. Уилл в какой-то момент решил, что будь они там немного подольше, все бы не осталось таким мрачным и чрезмерно пустым. Ганнибал все равно стоял тогда рядом и будь воля судьбы, Уилл бы ответил ему на поцелуй, а, возможно, и на прикосновения. Для себя он не мог решить, что именно и почему так чувствовал. Давно забытое тепло вновь расползалось по телу, как приятный и дополнительный бонус к тому, что они остались живы. Причем оба. Уилл задумался об этом, открывая следующую дверь и выставил револьвер. Шанс нарваться на зомби был минимальный, а вот встретиться с их мутациями — вполне реальный. Оставалось покрепче взять фонарь и войти. Уилл приятно удивился, когда при свете фонаря показались относительно чистые стены, сиденья, прикрученные по местам поручни. Кое-где валялся мусор, но и не воняло так, как в прошлых вагонах. Пока он медленно всё рассматривал, шумя обувью, усиленно работало сердце, качая кровь, словно под действием наркотика. Страх отступал. Они снова в безопасности. Пока что так, и как только Уилл повернулся, Ганнибал уже закрыл дверь. — Все в порядке? — Несомненно, — в голосе Ганнибала появилась присущая ему твердость, — я ещё не настолько отчаялся, чтобы полностью доверить свою жизнь случаю. — Замечательно, но нужно осмотреть твою рану. — Ничего критичного. Ты поспел как раз к нужному моменту. Уилл выбрал сидение получше. Они располагались по бокам, словно в подземке оказался чудной поезд из смеси вагонов. Он не был похож на пассажирский, но и обычным рейсовым его не назвать. В любом случае Уилл положил фонарь так, чтобы свет бил в потолок, освещая тем самым все пространство, пускай и не идеально, и сбросив рюкзак, подошёл к Ганнибалу. — Я и дальше бы стоял, ждал тебя, но не сделал этого. Усомнился. Важна была каждая минута твоего отсутствия. — Хочешь сказать, что я бы не справился? — Ты никак не мог предугадать, что он пырнет ножом, — Уилл стоял в шаге от Ганнибала, — и то, что я всё-таки сорвусь тебя спасать. — Зачем же так поступил? Ты ведь узнал, кто я такой и нет больше причин скрываться. Водить за нос. Пытаться подружиться. Ганнибал пугал, и Уилл на секунду замолк. Пугал не словами, а видом, смотря из-под прядей сухих волос, наконец-то не прилизанных гелем или дождем. Смотрел исподлобья, от чего вокруг глаз легли черные тени. Его рот был приоткрыт, а шея, Уилл видел, как поднимался и опускался кадык. Глядя на это, он не верил своим глазам, мыслям, до сего напоминавшим белый шум. Ему нравился вид Ганнибала, но пора было заканчивать смотреть на него с такой жадностью. — Хочешь услышать правду? Хорошо, только позволь мне забрать у тебя бутылку и обработать рану. — Не боишься, что я зомби? — Ганнибал без сопротивления протянул руку с бутылкой. Все, что там было, плескалось на дне с три пальца в ряд, не больше. — Иначе бы уже кашлял, задыхался, но если хочешь, то всегда могу это проверить, — в какой-то момент Уилл засомневался после услышанных слов и подошёл ближе. Наклонился, чтобы заглянуть в глаза и Ганнибал не противился, смотря на него в упор с огнем заинтересованности, но никак не болезни. — Убедился? — Стараюсь поверить в то, что вижу. Я же ясно и четко видел след на руке. — Почему же тогда тебя так заботит лезвие ножа? Я могу быть опасным, нет? — Ганнибал сам, не издавая никаких звуков, оттянул порванные края штанины, прилипшие к коже. — Смотри, не все так плохо выглядит. Уилл опустился на четвереньки, поставив один локоть на колено и посмотрел на ногу, второй рукой убирая налипший от крови кусок ткани. Выглядело действительно неплохо. Не рваная, но глубокая рана. Следов почернения или гниения Уилл тоже не заметил, а потому не стал ждать. Он сглотнул и посмотрев на Ганнибала, одним движением руки вылил спирт на рану, с ужасом слушая, как она стекала на пол жирной струёй. Ганнибал даже не двинулся. Не моргнул, а лишь медленно вдохнул и выдохнул. Уилл воспринял это как добрый знак, взяв на себя роль мучителя. Недолго думая, и сам немного отпил, поминая черта при ощутимой обжигающей боли щек, языка и десен. Щипало и губы, но они были в безопасности. Временно. Поднявшись на ноги, Уилл вернулся к рюкзаку и достал сухую и новую пачку бинта. — У тебя есть запасные брюки? Ганнибал коротко засмеялся. Уилл и сам понял, как это глупо прозвучало, но сдержался от насмешки, вскрывая пачку зубами. — А что я скажу, если да? Заставишь переодеваться? — Ты ведь представил мне комплект чистой одежды, — Уилл говорил таким голосом, словно напоминал не о благородном поступке, а о шалости, — нагрел воду в ванной, правда, не своими руками. — Это основа гостеприимства, тем более, которая распространяется только на тебя, — Ганнибал окончательно сел на пол, выпрямляя здоровую ногу. — Говоришь таким будничным тоном, словно мы не в метро среди ходячих, а давние друзья, решившие выпить в подворотне смеха ради. — Друзья, — Ганнибал произнес это так тихо, что Уилл услышал лишь обрывок слова, но понял его, вновь опускаясь перед ним на колени. Они сидели и молчали, словно не было между ними недомолвок, странных и оборванных ситуаций. Уилл смотрел на широкие плечи Ганнибала, оголенную шею и без разрешения взялся на ногу, приподнимая. Перевязал рану и завязал на узел. Уилл четко слышал пульсацию в висках, что перескакивала через руки в тело Ганнибала. Он не отсаживался, а Уилл не спешил вставать и убирать ладонь с бедра. Пришлось помедлить, прежде чем он сказал «спасибо». — За что? — Ганнибал откинул голову, смотря на Уилла немного сверху. Все мышцы шеи натянулись как одна сплошная. Это было красиво. Страстно. — Что защитил мой зад, — Уилл сказал твёрже, чем хотел и сглотнул. — Обычно друзья говорят о прикрытой спине. — Разве? — Уилл хотел шуточно возмутиться, но осекся, стоило Ганнибалу взять его за запястье. Хватка оказалось на редкость крепкой, как если бы заковали в наручники. — Что ты делаешь? — Присядь, нам ведь некуда спешить, тем более сейчас. Ганнибал едва ли не «уронил» голову на плечо, от чего Уилл дернулся вперёд. Из-за слабого и тусклого света ничего не удавалось разобрать, особенно взгляд Ганнибала. Он тяжело и рвано дышал. — Ты как? — Уилл подвинулся ближе, боясь прикасаться к лицу, трогать шею, ведомый не желанием помощь, а странным пульсирующим призывом собственного мысленного голоса. — Жив, но немного устал. — Я постараюсь что-то придумать, — Уилл вмиг успокоился, стоило услышать ответ. Ганнибал был в сознании и не собирался его терять. — Не нужно ничего выдумывать, не притворяйся, Уилл Грэм. Как только стоило мне рассказать правду о твоём напарнике… — Нет, не нужно! — Я всё-таки скажу, — Ганнибал посмотрел на него, но Уилл по-прежнему не видел самих глаз, лишь тень, — что ты не стал меня убивать. Ты даже не набросился с пистолетом. — Разочарован? — Уилл не поверил, что произнесенный им же вопрос звучал так безобидно и спокойно. Это не осталось без внимания и Ганнибала, оторвавшегося от стены. — Я хотел бы поверить, что твоя сердечная рана уже затянулась, но боюсь признаться себе, что ты оставил меня в живых не по этой причине. Уилл не находил времени, чтобы ответить. Он всеми способами погружался в действительность, анализируя Ганнибала, но не его прошлые убийства. Не то самое зверство, с которым он долгое время боролся и был близок к финалу, но вирус уничтожил хорошее и плохое, стирая грань между ними, нет. Теперь даже блюстители закона убивали в два раза больше, чем на службе в мирное время. Убивали обычные домохозяйки, просто дети. Уилл видел мир исключительно таким, без светлых пятен. Личная обида была менее ощутимой из-за страха вновь пережить те эмоции, отравляющие разум. Он легко отобрал руку у Ганнибала, рассматривая ее, как ненастоящую, слишком холодную и белоснежную. Ему нужно было что-то сказать, но все никак не удавалось собраться ради очередного откровения. Ради признания Ганнибалу. — Потому что все изменилось. Беверли давно мертва и память о ней не очернена твоими словами. Я ведь знал, что ее убил тот, к кому она подошла слишком близко. Охота на тебя длилась годами, и это был едва ли не первый случай, когда от твоих рук погиб агент. Но ты поступил с ней, как не с очередной жертвой, почему? Не было времени как-то извращенно убить ее? Не поверю, что ты вложил в это смысл. — Ты нашел ее спящей в лесу, такую умиротворённую, без тени боли на лице, без сожаления в глазах. Она была прикрыта цветами. Она была моим посланием тебе. — Подарок мне?.. — Уилл нуждался в бутылке. Тех слов, что говорил Ганнибал, было достаточно, чтобы потеряться, задохнуться от горя, лишиться самообладания. Он до конца думал, что это не так. Ганнибал твердил обратное, пусть и не называл вещи своими именами. — Не будь на Земле людей, умнее нашего, этот вирус бы не разлучил нас на целый год, когда мы оба не думали об этом случае постоянно. Не было никаких оснований оставлять ее изрезанной, вскрытой на радость публике. Мне нужен был ужас в твоих глазах. Это как дорогое вино, — Ганнибал говорил спокойно, потрясающе выговаривая каждое слово. Не зная как и почему, но Уилл успокаивался, вслушиваясь в эту размеренную речь. — Ты сравниваешь меня с алкоголем? — С дорогим и потрясающим напитком хорошей выдержки, когда открывая крышку, ты уже знаешь, что будешь распивать его долгими часами, — Ганнибал немного помолчал, небрежно зачесывая пряди волос назад, открывая лоб. Уилл заметил ещё царапину, длинную, как лезвия ножей, но ничего не успел сказать. — Мы должны были встретиться. Я ждал нашего сеанса с того момента, когда Джек Кроуфорд направил тебя ко мне. Ты согласился. — Я шел за помощью. — А попался бы в мои руки, — Ганнибал посмотрел на Уилла, находясь так близко, что можно было без затруднения взяться за подбородок и потянуть на себя. Они замерли. Такая близость ощущалась, как нечто привычное. Их не сковывал стыд. Уилл знал, что целуя этого мужчину и отзываясь на его поцелуи, он навлекал на себя проблемы, сравнимые лишь при встрече с целой стаей зомби. В обычной жизни он бы с удовольствием выпустил пулю в лоб. Чего скрывать, сейчас об этом думал, мечтал, иногда отвлекаясь на мысли о весьма дерзком поступке за пределами допустимого в его понимании. Уилл хотел поцеловать Ганнибала больше, чем ударить или надавить на его рану. Не видел смысла продолжать бессмысленный разговор, берясь за бутылку. Столько всего он давно не испытывал. Даже вкус алкоголя показался хоть и знакомым, но едким и до ужаса обжигающим. Они ничего толком не ели с того момента, как покинули отель, и Уилл хотел сказать, но предался мыслям, вспоминая, как он мог по три дня обходиться без сухого пайка, поскольку не мог найти по дороге не разграбленный до основания магазин. В лесах и подавно ничего не попадалось, разве что фермы, но зачастую там за милю несло смертью. Один раз Уилл наткнулся на живую девушку, запертую в доме. Он увидел ее, когда с револьвером прочесывал второй этаж. Внешне дом выглядел как при нормальной жизни, но стоило зайти и все изменилось — снова пустые полки, кухня и вовсе голая. Он шел за, возможно, вещами, а встретил бледную и осунувшуюся девушку. Она не говорила с ним, но Уилл все понял и без разговоров, без криков застрелил ее одним выстрелом в голову. Это стоило пережить. — Ты задумался? — Вспомнил кое-что. — Возьми в моем рюкзаке консервы, — отозвался Ганнибал, — нам нужно поесть. — Нам нужно отдохнуть, — Уилл отставил бутылку, точнее подвинул к Ганнибалу и вопреки всем внутренним метаниям и демонам, сел рядом с ним. Места у стены как раз хватало для двоих. — Нужно решить, куда постелить спальники. — Я останусь тут. Не хочу вставать. — Ты как-то поник, — Уилл запрокинул голову, замечая на потолке нечто, похожее на два светящихся шара. Он присмотрелся, когда уши словно залило кровью или водой, боясь увидеть в этом смутном блике глаза. — Ганнибал, скажи мне, что видишь на потолке? — О чем ты? — Медленно подними голову. Ганнибал услышал его, повинуясь указаниям. На секунду Уилл почувствовал себя глупо, потому что ничего на потолке не увидел, зато следом увидел перед собой — оленя, стоявшего так близко, что он дышал ему в лицо мертвецким запахом, отдалённо похожим на серу. Уилл никогда так четко не видел острые рога с облезлой и рыхлой структурой. Плоть на морде висела кусками, и с каждым разом отпадала, а зверь тяжелее дышал. Он как настоящая змея менял форму, не бросаясь на него. Уилл решил, что преследования закончились ещё там, в отеле, а сейчас и вовсе должны были утечь вместе с грязной водой по туннелю. — Ты что-то видишь? Голос Ганнибала вырвал Уилла из раздумий, что он невольно сжал руки. Стоило отвлечься, как все, подобно живому спецэффекту, вросло в тело оленя, преображаясь при свете фонаря в подобие сухого дерева. Такие ему доводилось видеть в чаще леса этой же весной. Путешествуя с помощью карты и компаса в лесу Уэстовера, ориентируясь, порой, с помощью интуиции, он сумел дойти до реки Нью-Ривер и свободно закинуть удочку на фоне величественного дерева. Не зная точно, что способствовало удачному улову — он или везение — но два жирных окуня пригодились ему. Крича в пустоту, Уилл наблюдал багровый закат под громкий поток реки. Кругом ни души, ни мертвеца. Приятное воспоминание помогло сбить оскомину на зубах, в то время как тварь бесследно исчезла. Уилл всячески хлопал глазами, полностью игнорируя вопрос Ганнибала. Ему не хотелось отвечать, нарушать ту тишину, которую хотелось назвать приятной, но Ганнибал не стал терпеть это, взявшись за плечо Уилла. Он сдавил его не как в бою, словно пытался сделать захват, а так, чтобы отвлечь. — Все, от чего возможно спрятаться, скрывается в твоих мыслях. Если реальность кажется неестественно ужасной, то стоит задуматься о том, почему ты что-то видел или слышал. Уилл оказался на импровизированном приеме у доктора. Будь это реальная встреча в кабинете, а он почему-то отчётливо видел высокие стены, заставленные книгами, лестницу второго этажа, а внизу шикарный черный стол и кожаный стул с дорогой обшивкой, что приятно скользила под пальцами. Настоящая кожа телесного цвета. Перед ним на столе множество рисунков, точнее набросков карандашом, до необычного разные пейзажи, архитектура, человеческие фигуры. Видел так, словно… словно был там. Уилл дернулся, замечая все такой же мрачный антураж вагона со слабым светом фонаря на батарейках. Рядом лежали рюкзаки, оружие и ничего больше. — Я чувствую, точнее вспоминаю, — Уилл нахмурился, — что был в твоём кабинете. Признаться сложно, но сейчас мы заперты и скрывать все бессмысленно, ведь так. — Уилл, память иногда может нас подводить, — Ганнибал едва касался плечом его плеча, одной рукой практически касаясь его ноги. — Печально, что ты зарыл множество воспоминаний, не желая обращаться к ним. — О чем ты? — Уилл смотрел перед собой, но остро чувствовал взгляд Ганнибала, пронизывающий, как зимний холод. В вагоне было свежо, а воздух казался влажным и сырым. — О том, что пытаешься внушить себе, что мы не встречались при жизни, но как тогда мне удалось узнать о вашем деле с Беверли Катц? Не по новостям, конечно же. Все куда проще, через бюро. — Очередные навязчивые вопросы, — Уилл не злился, да и в голосе не было намека на сарказм. Говорил искренне, чувствуя себя уставшим. — Мы встречались с тобой, даже пожимали руки. Именно тем днём я осознал, что хочу знать о тебе всю правду, — Ганнибал молча протянул практически пустую бутылку. — Это была неописуемая боль. А сердце, будучи мышцей, не способно принимать на себя такой удар. Почему-то хотелось поверить, что я ошибаюсь. Мой собственный мир был пуст. Я никогда не чувствовал к людям сострадание или, это удивительное чувство, любовь. — Ты не мог при первой встрече узнать обо мне что-то, — Уилл нахмурился, вспоминая все дни, проведенные с Беверли над работой в поиске Потрошителя. — Ты не страдал от лишений, Ганнибал. Ты не будешь искать слабость там, где стоило бы и вовсе о ней забыть. — Ты чертовски хорош собой, — Ганнибал сказал это на одном выдохе. — Настолько, что мне пришлось пересмотреть некоторые взгляды на жизнь. Люди не просто вещи, Уилл, они умеют дышать и думать. Иногда совершать необдуманные поступки, как и ты. В тот день, почему ты забыл о нашем рукопожатии, не сложно догадаться по тому, как весь твой взор был обращен к рисункам. Ты следил глазами, точно грифелем рисовал. Меня это удивило. Ты был так близок к разгадке, но предпочел не полагаться на логику, цепляясь лишь за то, что видел глазами. — Я помню, — Уилл выслушал все молча, как настоящую песнь, льющуюся рекой по диким склонам в горах. Ганнибал закашлял и Уиллу пришлось немного подождать, допивая остатки. Как только бутылка опустела, он поставил ее в ноги и медленно отодвинул от себя. — Помню, почему мы рискнули наведаться к тебе, практикующий психиатр. Беверли не хотела попасть на сеанс, смутить пациента, в то время как я, черт, видел тебя насквозь, но под другим углом, — Уилл улыбнулся и будь он зеркальным, то предпочел бы не видеть этой улыбки. — Несложно показывать истинное лицо слепым. — Ты всё-таки творец, — Уилл понимал, как странно звучали эти слова со стороны, но не мог ничего с этим поделать, — каждое убийство Потрошителя было продолжением искусства. Ты ни разу не скрещивал подходы. Все всегда выглядело как новое творение. Высока ли была потребность в таком представлении? — Это убийства. Более яркая, образная картина. Сейчас смысл кроется в мелочах, чтобы просто выжить. Задержаться в новом мире хотя бы ещё на пару дней. — Говоришь так, словно рад такой возможности. — Рад, что у меня есть силы. Есть цель. Есть интерес к новым познаниям, запачканным плесенью. Уилл почему-то вспомнил поездку с отцом в Гудленд, округ Колйер, штат Флорида. Скромный город с мизерным числом проживающих. Отец снял небольшой домик у неспокойных вод, чтобы все отведенные дни отдыха провести в лодке, не теряя из виду береговую линию с пальмами. Флорида всегда считалась мировой столицей рыбалки, а сама поездка была отцовским подарком. Большим же свершением была поимка каменного окуня. Уиллу посчастливилось поймать на крючок молодую особь, уже будучи в той стадии, когда из малька оно превращалось в гигантского монстра. Страх, в который он закутался, как в одеяло, согревал маленькое сердечко, пока отец голыми руками вынимал чудовище из воды для фото. Уилл уже смутно помнил, осмелился ли погладить рыбу или вовсе ограничился улыбкой, ведь после отец сам то и делал, что хвалил его, покуда в местном магазине проявляли пленку фотоаппарата. Уилл не сохранил те фотографии, представляя, как бы сейчас поступил, будь рядом с ним немыслимое чудовище. — Я начинаю завидовать тому, как ты погружаешься в воспоминания. Молчишь, словно смотришь фильм, — Ганнибал поставил здоровую ногу, опустив на колено руку. — Это чертовски сексуально. Уилл усмехнулся. Это забавляло, радовало, хотя Уилл предпочел бы ничего этого не ощущать. Ганнибал был не тем человеком, с которым хотелось пережить день, возможно, ночь, но его все равно к нему тянуло. Пауза вышла дольше, чем Уилл планировал, пока рука Ганнибала не прошлась по его собственной руке от холодных пальцев, забираясь выше под рукав куртки. На удивление его пальцы были горячими, как при лихорадке. Минутами раньше он не горел таким адским огнем. Уилл повернулся лицом к Ганнибалу, оставляя все предрассудки на потом. Немного нагло, резко, но взялся за его кисти, ещё раз осматривая. Никаких следов. Перешёл к шее, придерживая за подбородок Ганнибала, а тот, хмыкнув, облизал губы. На шее ничего не было, как и на плечах, стоило Уиллу оттянуть свитер. Гладкая и ровная кожа была до ужаса горячей. — Нужно сбить жар. У меня были лекарства. — Нет, — Ганнибал запрокинул голову на одну сторону, держа руку Уилла у себя в области сердца. — Я не отказался бы просто от твоих прикосновений. — Ты в бреду. — Нет, — Ганнибал говорил тихо и спокойно, едва ли не шепча, — это лучшее, что я могу предложить, пока бушует буря. — Мою ласку в обмен на что? На твое послушание? — Уилл не отрывал руки и даже не потому, что не смог, сам просто не хотел этого делать. Перетерпев напряжение в руке, Уилл осторожно подвинулся к Ганнибалу. Это стоило того, чтобы оступиться и едва ли не упасть. Лицо Ганнибала оказалось выше его собственного, а сам Уилл смотрел с опаской. По лицу не плясали тени, но Уилл сразу уловил отблеск хищного и безумного интереса во взгляде Ганнибала, ровно так же, как и в отеле при первой встрече, стоило ему выйти на улицу и отогнать Мэйсона. Уже тогда стоило ожидать худшего, вместо этого, он продолжал любоваться профилем Лектера, вдыхать воздух с нотками спирта, маняще смотря на губы, блестящие щеки от пота и идеально прямой нос. — В обмен на поцелуй. — Только поцелуй? — Уилл понимал, что не спрашивал, а… заигрывал. Это было выше его, сильнее. — Мы уже обменялись любезностями. Разве нет? — Это далеко не так. Ганнибал, как никогда прежде, взялся за горло Уилла, слегка сдавливая его. Это было неожиданно, что Уилл словил жёлтых мошек перед глазами, равно до того, как его положили на лопатки, придавливая сверху всем весом. Это новое чувство увлекло его, напугало до стесняющей боли в паху. Ганнибал навис над ним, но к этому жесту не было вопросов. Ни одного. Уилл потерялся в ощущениях. — Знаешь, почему я так поступаю? Уверен, что хочешь это услышать, а не почувствовать? — Что?.. — Уилл плохо понимал, но не хотел верить в то, что между ними происходило. Ганнибал смотрел уже не в глаза, а на губы. Уилл только что начал узнавать себя, такого отстранённого от любовных искр, боясь прикоснуться к ним даже мысленно. Торопливые и взволнованные вопросы оттягивали то секрет, то желание Ганнибала, о чем Уилл предпочел не замечать. — Нет, не здесь. — Здесь и сейчас, иначе если не поверишь мне, боюсь, — Ганнибал опустил голову, рукой приподнимая свитер Уилла возле пупка, — что придется брать тебя силой.