AU, где все живы

Октябрьские праздники – дело общественное. На ноябрьскую демонстрацию изволь явиться, и пройтись в колонне, и продемонстрировать свою воодушевленную физиономию людям с камерами, чтобы они зафиксировали твое присутствие и показали по телевизору в новостях. Если ты такая значимая фигура, как Сергей Эйзенштейн. Даже если ты уже пенсионер. Точнее, если ты просто пенсионер, то можешь спокойненько сидеть дома в клетчатых тапочках и наблюдать в телевизоре, как шагают и мерзнут другие. Но если ты деятельный пенсионер, который планирует еще очень много чего делать на почве культуры, то украсить своей физиономией колонны деятелей советской культуры тебе жизненно необходимо. В шапке пирожком, мохеровом красном шарфе и пальто в ёлочку. И с колодкой наград на пиджаке ПОД пальто. Ибо холодно. Нараспашку – пожалуйста, молодые и менее заслуженные. Миша вон ходит на демонстрации нараспашку, за что ему справедливо попадает по красному носу. Одно дело – на съемках прыгать в октябре нагишом в холодную воду, это для пользы дела – а тут для чего? Трудящиеся не для того побеждали в семнадцатом, чтобы в семьдесят энном вместо труда люди бездельничали на больничных! Но если обычные трудящиеся по окончании демонстрации, ссадив с плеч детей, отпустив разноцветные шарики и посокрушавшись, что цветы из гофрированной бумаги на палках истрепал ветер или намочила снежная крупа, но они точно были очень хорошо сделаны, и проверив, не замерзли ли носы у детей, расходятся по домам смотреть в телевизоре праздничный концерт и есть селедку под шубой, а наиболее трудолюбивые – по скверикам, отмечать тем, что у кого было за пазухой, то заслуженного, народного и прочая, и прочая С.М.Эйзенштейна припрягли выступать на торжественном мероприятии в каком-то важном ДК перед школьниками, как создателя «Октября» и живого свидетеля Октября, перед показом этого самого «Октября». Сергей Михайлович еще уточнил: - А вы точно уверены, что школьникам это стоит показывать? Там ведь вообще-то довольно много жестокого. На что получил ответ: - Ну, можно, конечно, и «Ленина в октябре»… Но, во-первых, его и так по телевизору будут показывать, а во-вторых, Ромма же уже не пригласишь. Да и какая такая уж там жестокость. Вы «Ну, погоди!» видели? И вот, значит, ДК, где в фойе – раздевалка за дубовым барьером и большущая пальма в кадке, а в зале – море белых бантов, среди которых дерзко мельтешит один красный. - Итак, ребята. Меня зовут Сергей Эйзенштейн, а если кто не сумеет выговорить – я, знаете, в вашем возрасте сам с трудом выговаривал – тогда дядя Серёжа. И первое что я хочу вам сказать – лошадь не настоящая. По залу бежит разочарованный ропот – и параллельно ему вздох облегчения. Явно кто-то знает, а кто-то не знает. - Если честно, я сам понятия не имею, зачем меня сюда пригласили. Наверное, как живого свидетеля Октября. Октябрь я, действительно, видел. Календарь у меня на стене висел. Там так и было написано: год – 1917, месяц – октябрь. А вот революции – к сожалению, нет. Я в это время в театре был. Бантики покачиваются от смешков. - Так что про революцию я вам рассказать не смогу. Поэтому давайте я вам лучше расскажу про дореволюционную жизнь. Знаете, какие калачи тогда продавались в булочных на Невском проспекте? Про еду и свое петербургское, а особенно рижское детство он способен рассказывать часами. - Ну так вот. Добрая половина детей в тогдашнем Петербурге всех этих замечательных вещей не пробовала никогда в жизни. А большинство остальных – только по чуть-чуть и по большим праздникам. А какие в витринах к Рождеству выставляли игрушки! На которые многим тоже оставалось только смотреть с улицы через стекло. Например – игрушечная железная дорога. Красный лакированный паровоз с черными колесиками… а в трубу можно воткнуть распушенный кусок ваты, если выпросить у маменьки – и будет почти настоящий дым! … … … - А что до революции… вы сейчас будете смотреть кино, и увидите штурм Зимнего… что я вам по секрету скажу – только чур тсс! взрослым об этом ни слова – на самом деле все было совсем не так. - А как было? – кричит кто-то осмелевший из зала. - Как… вот вы на переменах, наверное, иногда деретесь? Аудитория колеблется, но все-таки разражается откуда-то с камчатки солидным и честным ответом: - Бывает! - Так вот – как-то приблизительно так же. Бантики от смеха качаются во всю мощь. - Дядя Сережа, а вы Ленина видели? - Нет, не случилось. Жалко, конечно, что не довелось, очень бы хотелось увидеть. Но, с другой стороны, вот представьте: встречаю я Ленина, и говорю ему: «Здравствуйте, Владимир Ильич, я студент Эйзенштейн, я вами восхищаюсь, вы наш великий вождь, мы за вами в огонь и в воду!». А он мне в ответ: «Спасибо, батенька, мне это уже говорили. Что ж такое, кого ни встречу – все как один «здравствуйте, я вам восхищаюсь, вы наш великий вождь». Прямо как сговорились!» Школьники от души хохочут. Кто-то со знанием дела кричит: - Ленин был очень скромный! - И вы меня, наверное, спросите: дядя Сережа, а что же тебе дала революция, ты ведь и до нее жил прекрасно? А вот что. Если б не революция – я бы закончил институт, стал инженером, всю жизнь проектировал какие-нибудь мосты, зарабатывал приличные деньги… Инженер – это профессия хорошая, нужная людям профессия. Но, согласитесь – снимать кино интереснее! И вот что я вам скажу, что вам всем, нынешнему советскому поколению, дала Великая Октябрьская революция, за что вам стоит поблагодарить своих дедов и прадедов – вы можете выбрать себе практически любую профессию. Все они хороши, каждая по-своему интересна – главное, выбирайте себе по душе! И не бойтесь поменять, если вдруг захотите. А теперь – смотрите кино. И имейте в виду: лошадь не настоящая, зонтики тупые, а барышня очень крепко привязана. Ах да. Чуть не забыл! Жестом фокусника Сергей Михайлович извлек из воздуха… мандарин. - Кому? Ловите! Из-за кулис вытащили целых две картонных коробки, доверху полных ярко-оранжевых круглых плодов. Вообще октябрьские праздники – это очень даже неплохо, когда наконец приходишь домой – а дома тепло, и дома ждет Миша. Особенно если с горячим чаем и яблочным пирогом. Можно сидеть в обнимку под красным торшером и лениво болтать под телевизор. А завтра еще выходной, и завтра они вдвоем будут гулять в парке, наверное, ЦДКА… или где-нибудь еще, завтра решат. Гулять в мохеровых разноцветных шарфах среди мокрых опавших листьев, цвета сепии и цвета пергамента, или оберточной грубой бумаги, а где-то – внезапно еще ярко-желтых, и темных пеньков, одетых ярко-зеленым мхом. Чтобы нагулявшись, есть обжигающие пельмени в пельменной и запивать сладким чаем, насыщенным, точно темный янтарь. А потом – еще чуть-чуть погулять и вернуться домой. А что они будут делать потом, Сергей Михайлович уже знает. Во всяком случае, что будет делать он сам. Он будет рисовать «Приключения красного флага». Он рисует последовательную раскадровку и подписывает указания, а уже все эти переходы и непосредственное движение будут потом дорисовывать профессиональные художники на Союзмультфильме. Мультфильм начнется не с флага. Он начнется с огня – с красного костра в пещере, где собрались вокруг него древние люди. Всё в монохроме, только трепещущие языки огня – ярко красные. Красный постепенно перетекает в яркие свадебные платки и поневы; но вот на славянские земли находит темная туча, враги - и красный цвет заливает червленые щиты, яловцы на шеломах, взвивается ввысь алым стягом! Красному предстоит побывать еще много чем, в том числе алым ковром степных маков и осенней листвою японских кленов; конечно, красными рубашками восточных танцовщиц, и сборщиц хлопка, и спелой мякотью туркменских арбузов; красными кафтанами стрельцов; зловещим багровым заревом пылающих городов… красной рубахи палача в мультфильме, пожалуй, не надо. А вот красные кресты на парусах Колумба и Магеллана – пусть будут. Надо будет еще придумать, чем. Красные шапочки дятлов и красные грудки у снегирей. И еще не один раз – снова и снова будут пониматься красные флаги, и отгонять темные тучи врагов. Надо будет не забыть и собственный флаг над броненосцем. Сам себя не похвалишь – никто не похвалит. И наконец – огромное красное знамя рассыплется на множество красных флажков в руках у детей. Много, много флажков у самых разных детей по всему миру. Они охватывают своим хороводом по экватору весь земной шар – дети всех-всех народов с красными флажками в руках. Не только флажками – шариками, цветами, шарфами, корзинками яблок, букетами листьев… к красному прибавляется золотой – золото пшеничных полей и осенних листьев, зелень травы, белый снег, синева неба и синь океанов, нежно-розовый цвет цветущих садов, семицветие радуги – целый мир, полный цвета, полный счастливых людей, где есть всё, нет только одного – никакого оружия и никакой крови. Вообще никаких!