***
Поездка из Балтимора в Вулф Трэп кажется более долгой из-за напряжения, сгущающего воздух между ними. Ганнибал не разговаривает с ним. На самом деле он, кажется, даже не дышит, держится неподвижно и прямо на пассажирском сиденье, впиваясь пальцами в собственные бёдра. Уилл может понять его фрустрацию, может вспомнить со слишком большой ясностью, каково это — быть полностью поглощённым жгучей жаждой, которая разрушала его сдержанность и оставляла его в бессмысленном хаосе, пока он не насыщался. Но ему нужно, чтобы Ганнибал понял, что значит лишиться своей человечности. Уилл всегда считал, что показать на практике эффективнее, чем пускаться в рассуждения о теории. Он был осторожен и взял у Ганнибала ровно столько крови, чтобы довести его до грани безумия, а не переступить её. По его скромному мнению, Ганнибал замечательно справлялся, не то чтобы он ожидал меньшего от человека, который обладал таким сверхъестественным контролем над собой. Тем не менее, он испытывает веселье от страстных голодных взглядов, которые Ганнибал украдкой бросает на него, а точнее, на его горло. Он знает, что если он повернётся и посмотрит, то увидит багровые глаза молодого вампира, блестящие от явной нужды. Но, несмотря на свою неопытность, Ганнибал, похоже, знает, что питаясь от Уилла, он больше не насытится. Кровь прародителя в любом случае является лишь временным решением, удобным способом поспешно утолить жажду, пока не будет найдена более подходящая добыча. Они добрались бы быстрее, если бы бежали, но Ганнибалу нельзя находиться среди людей, когда он в таком состоянии. Хотя часть Уилла — самая тёмная его часть, которая жаждет уничтожить мир и искупаться в этой кровавой бойне, — хочет натравить Ганнибала на человечество прямо сейчас, просто чтобы стать свидетелем великолепного разрушения, которое он обязательно вызовет. Он хочет посмотреть, как Ганнибал разрывает мужчин и женщин на части своими зубами, полностью лишившись своего самообладания. Но Уилл жёстко подавляет это желание и решает довольствоваться яркими образами, которые его разум только рад предоставить. Как бы сильно он ни хотел перерезать половину Балтимора со своей парой, чтобы отпраздновать их истинный и вечный союз, он осознаёт, что остальная часть сверхъестественного сообщества никогда не допустит такой вопиющей резни. Ни слова между ними даже после того, как они добираются до домика профайлера. Тяжёлый взгляд Ганнибала совершенно ясно дает понять, что Уилл всё ещё не прощён. Он лишь ухмыляется в ответ и направляется к небольшому сараю, игнорируя настойчивый лай своих собак в пользу более неотложного дела. Ганнибал с готовностью следует за ним, слишком поглощённый своим голодом, чтобы сделать что-то большее, чем бросить взгляд с лёгким любопытством на окружение. Уилл очень редко пользуется этим зданием, сохраняя его, в основном, как место хранения инструментов и разного рода приспособлений, которые он использует для развлечения, когда жизнь становится слишком утомительной. Но сейчас комната кажется почти пустой, все столы и предметы сдвинуты в стороны, чтобы освободить площадку посередине. Женщина привязана к толстому крепкому столбу в центре помещения, её глаза тёмные и испуганные. Когда она смотрит на них, из-под чёрного материала, закрывающего её рот, вырывается жалобный крик. Уилл знает, что это несколько драматичная презентация, но главное результат. Он подготовил пир для Ганнибала, прекрасно зная, что небезопасно позволять ему самому охотиться в первый раз. Уилл беззастенчиво предвкушает тот день, когда они смогут по-настоящему поохотиться вместе. Низкое рычание, глубокое и гортанное, срывается с губ Ганнибала, когда вид и запах человека омывают его. Уилл поворачивается, чтобы посмотреть на него, восхищаясь чудовищными чертами, украшающими лицо его пары в тусклом свете. Он тихо отходит в сторону, отступая в тень в углу сарая, чтобы просто наблюдать. Долгое, очень долгое мгновение Ганнибал не реагирует, стоит напряжённый и застывший у входа, не сводя глаз с дрожащей фигуры человека. Затем его ноздри раздуваются, глаза быстро трепещут, когда он вдыхает воздух, пропитанный ароматом женщины. Уилл не понаслышке знает, насколько интенсивен этот опыт — каково это, когда всё твоё существование сводится к тёплому опьяняющему обещанию жизни, крови и удовлетворения. И поэтому он не удивлён, когда Ганнибал ломается, самые последние остатки контроля покидают его, когда природа полностью берёт верх. В мгновение ока он оказывается рядом с женщиной, но не сразу начинает пить, вместо этого с лёгкостью освобождает её от пут, раскалывая деревянную опору в процессе. Ганнибал на мгновение прижимает её дрожащее тело к себе в болезненной пародии на объятия, прежде чем одним извилистым движением вонзить зубы в её шею. Уиллу действительно не стоит удивляться тому, что Ганнибал заставляет даже свирепую дикость выглядеть грациозной. Вначале она сопротивляется, сражается изо всех сил, точно так же, как тогда, когда Уилл похитил её из тенистого пустого парка. Поспешная охота, настолько спонтанная, насколько это вообще возможно. Но ей требуется всего мгновение, чтобы расслабиться. Она становится податливой в объятиях Ганнибала, полузакрыв глаза от пьянящего удовольствия. Её сдавленные всхлипы превращаются в хриплые вздохи и вскоре тоже затихают, пока удивительно непристойные звуки бешеного всасывания заполняют сарай. Уилл переключает своё внимание на Ганнибала, любуясь его твёрдой, но аккуратной хваткой на человеческом теле. Одна рука в её волосах держит шею обнажённой, пока он пьёт, нетерпеливый и неистовый, без тени спокойного достоинства, с которым он обычно поглощал свои изысканные блюда. Он видит, как горло Ганнибала работает при каждом быстром глотке, и как его кожа приобретает слабый румянец фальшивой жизни, в то время как женщина лишается своей. Он возбуждается в ответ на приятное зрелище. Радость от того, что Ганнибал стал творением Уилла, сочетается с чистой страстью, которая шокирует своей интенсивностью. Ганнибал заканчивает слишком быстро, роняет обескровленное тело человека на землю со стоном потери. Его лицо свирепое и окровавленное, когда он обращает своё внимание на Уилла, глаза яркие и красные, губы и подбородок в алых пятнах. Он выглядит великолепно. Завораживающе. Уилл набрасывается на него прежде, чем успевает одуматься, отказывается от собственной человеческой кожи в пользу порочного поцелуя, в котором сплошные острые клыки и насилие. Языки сплетаются, губы давят друг на друга с безудержной жестокостью, кожа разрываются под клыками так же легко, как рвётся ткань под их ищущими руками. Восхитительный вкус крови Ганнибала посылает резкие волны по телу Уилла, которые в одно мгновение доводят его до пульсирующей твёрдости. Он зацепляет ногу под колени Ганнибала и дёргает, заставляя его, спотыкаясь, упасть на пол. Уилл следует за ним на пол, седлает его, продолжая снимать с них обоих изодранные остатки одежды. Ганнибал, кажется, испытывает искушение получить удовольствие другого рода, чем то, к которому стремится Уилл, мужчина с энтузиазмом целует Уилла в горло, зубы впиваются в кожу, едва не разрывая её. Уилл хватает его за волосы и оттягивает от шеи, ловя его губы в быстром поцелуе, прежде чем настойчиво толкнуть Ганнибала на твёрдый пол, пока тот не ложится плашмя. Уилл улучает момент, чтобы просто полюбоваться Ганнибалом, который смотрит на него дикими глазами, растянув рот в леденящей улыбке. Он похож на бога смерти, и Уилл не может понять, как это возможно, чтобы он одновременно хотел поклоняться ему и загубить его. — Ты хоть представляешь, что ты со мной делаешь? — вопрос произнесён с затаённым изумлением, адресованный скорее самому себе, чем Ганнибалу. В ответ он слышит смех, настоящий, раскованный смех, подобного которому он никогда раньше не слышал от другого мужчины. — Могу себе представить, — отвечает Ганнибал, нотки поддразнивания почти заглушаются неприкрытой похотью, окрашивающей его слова. Сдержанность Ганнибала ослабляется пьянящим чувством власти, вызванным вкусом первой настоящей человеческой крови. И Уилл рад этому, потому что не уверен, что ему в ближайшее время удастся увидеть взгляд абсолютного обожания, которым Ганнибал его сейчас одаривает. Уилл наклоняется, чтобы сильно присосаться к едва заметному пульсу Ганнибала, вызывая приглушённый стон. Он позволяет зубам прикусить кожу, испытывая, как всегда, искушение прокусить и взять. Но он сопротивляется, зная, что у Ганнибала пока недостаточно лишней крови. — Уильям, — рычит Ганнибал, соблазнительно выгибаясь навстречу Уиллу и просовывая руку между их телами, чтобы коснуться пальцами их напряжённой плоти. Он отстраняется от Ганнибала с резким укусом в ключицу, удобно устраивается на бёдрах лежащего мужчины и убирает руку Ганнибала от их членов. Ухмыляясь, Уилл подносит ладонь ко рту и вонзает зубы в податливую плоть, разрывая, не обращая внимания на боль. Глаза Ганнибала загораются невероятно ярче при виде крови, его рот кривится в диком оскале. Уилл не особо нежно обхватывает другой рукой горло Ганнибала, удерживая его на земле. Уилл сжимает член Ганнибала в кулаке своей кровоточащей ладонью, тщательно покрывая его блестящим красным. Ганнибал испускает шокированный вздох, когда Уилл поднимается на колени и опускается на окровавленный ствол, стиснув зубы, когда он растягивает его слишком широко, слишком быстро, кровь едва облегчает их единение. Однако боль незначительна, и какие бы разрывы ни вызвал грубый вход, они заживают к тому времени, когда Уилл полностью насаживается на Ганнибала. Ганнибал откидывает голову назад со сдавленным рычанием, его бёдра беспомощно приподнимаются от внезапного натиска ощущений. Уилл не ослабляет хватку на горле Ганнибала, даже когда начинает двигаться на члене, всё ещё лишая вампира воздуха, в котором тот больше не нуждается. Он начинает медленно, мягко раскачиваться над Ганнибалом, который проводит пальцами по голым ногам Уилла, оставляя глубокие царапины, которые приятно покалывают и заживают слишком быстро. Единственное, чего Уиллу будет не хватать, — это возможности оставлять следы на Ганнибале. Но с учётом того, что собственная сущность Уилла вдохнула вечную жизнь в его пару, зачем нужны дополнительные доказательства обладания? Ганнибал настойчиво толкается в Уилла, его глаза горят, остекленевшие от неистового желания. Уилл неохотно отпускает шею Ганнибала, упираясь обеими руками в широкую грудь мужчины, он увеличивает темп, чувствуя, как толстый член раздвигает его с каждым толчком. Это интенсивное и идеальное сочетание удовольствия и боли, каждый глубокий толчок члена внутри него усиливает давление, нарастающее резко и устойчиво в его животе. Каждый сдавленный стон, слетающий с губ Ганнибала, разжигает его бешеную страсть. Уилл вскрикивает, когда Ганнибал обхватывает одной рукой его забытый член и начинает гладить его грубыми, крепкими движениями. Вспышки чистого удовольствия сотрясают его тело, и Уилл ускоряется, насаживается на Ганнибала со слепой потребностью и неконтролируемой силой, каждое движение вызывает всхлипы и крики у них обоих. Уилл продолжает менять угол, пока не находит тот, который заставляет его видеть звёзды, и он безжалостно сжимается, сильно и быстро, пока они оба не оказываются достаточно близко к краю, чтобы ощутить его вкус на своих языках. Кульминация настигает их одновременно, Уилл пачкает руку Ганнибала и их тела своим семенем, когда его пара вздрагивает и кончает в него, их губы приоткрываются в дрожащем крике. Ни один из них не устал, как могли бы устать люди, но Уилл слишком доволен, чтобы сделать что-то большее, чем рухнуть на Ганнибала сверху, распластавшись на своём возлюблённом, нежно прижимаясь носом к его щеке. Он грязный, запекшаяся кровь и остывающая сперма вытекают из него, но он не беспокоится об этом, пока блаженство ещё мягко вибрирует в его теле. Руки Ганнибала свободно обвиваются вокруг Уилла, и он поворачивает голову, чтобы соединить их рты в медленном, нежном поцелуе, который кажется более интимным, чем то, что они только что разделили. — Теперь ты можешь оценить свой новый рацион, дорогой? Вопрос, заданный шёпотом, встречен лёгким вздохом Ганнибала, не совсем радостным, несмотря на лёгкую улыбку его губ. — Я полагаю, в этом есть свои достоинства. Уилл ещё не верит, что он полностью прощён, но на самом деле спешить некуда. Он знает, как долго, вероятно, продлится это раздражение. Ганнибалу просто нужно немного времени, чтобы освоиться в своей новой коже. Он бросает косой взгляд на тело на земле в нескольких футах от них и на мгновение задумывается о том, чтобы подняться и всё убрать. Но он быстро отвергает эту идею в пользу того, чтобы положить голову на грудь Ганнибала с чувством покоя и умиротворения.***