Шепот чёрного шелка

Пока что погода была просто прекрасная. На улице было достаточно тихо, но не настолько, что просто гудело в ушах от каждого звука. В любом случае, ветерок присутствовал, но был весьма лёгкий, словно неощутимый. Глебианна вдыхала воздух полной грудью, пытаясь заставить себя успокоиться – несмотря на то, что многие так считали, она была совсем даже не железной, поэтому никак не могла заставить себя успокоиться. Прогулка – и та не состоялась, несмотря на то, что Кощеева обеспечила абсолютное отсутствие всего, что только могло быть связано с тренировками или обучением. В любом случае, Гроттер выглядел настолько потерянным, что под конец Бейбарсова просто отправила его по какому-то делу к нему же в комнату и была рада тому, что Тимофей так и не собирался возвращаться этим вечером. Ей хотелось сильной бури, которая снесла бы всё, что только было вокруг. Она пыталась заставить себя насытиться этим лёгким ветерком, но внутри бушевал огонь – Бейбарсова была очень взрывным человеком, да ещё и слишком долго пыталась сдержать это где-то в глубинах собственной души, непостижимой для большинства людей. Где-то высоко в небе собирались огромные тучи, и Бейбарсова с нетерпением дожидалась того момента, как невидимый ветерок уверенно столкнёт их между собой. Она уже предвкушала идеальные, огромные, могущественные молнии, пронзающие небо и заставляющие весь мир дрожать в страхе перед природой. Глебианна никогда не умела существовать в гармонии с природой, вот только всё равно сейчас мечтала вырваться из душных мест. Здесь, на башне Привидений, на которую она отправилась, было всё же более ветрено, чем во всех других местах Тибидохса и его околиц, поэтому девушка предпочитала находиться именно здесь. Она устала казаться тем, кем не была – почему-то Бейбарсова упорно боялась того, что Тимофей не сможет принять её хотя бы с долей её бесконечных странностей. Глебианна устала казаться достаточно понятным, пусть и сложным существом. Её душа, заключённая в суровое окружение некромагии, от которой уже само по себе веяло предельным романтизмом, требовала чего-то возвышенного, но в тот же момент низменного. Родись Бейбарсова в средневековье или в эпохе Возрождения, она была бы самой большой интриганкой, которая умудрялась бы честностью добиваться того, чего не может достигнуть ни один вельможа ложью. Если преподносить тайны маленькими порциями, постепенно, в таком свете, что это будет выглядеть либо трагичным, либо совершенно незначительным, если уметь демонстрировать недостатки другого человека так, что они становились бы самыми большими врагами мира в глазах тому, кому следует это доказать… Бейбарсову всегда подводила взрывная натура. Она стремилась к чему-то идеальному, вот только строила не воздушные замки, а смертоносные укрепления, умудрялась всегда всё портить собственным желанием уничтожить соперника одним движением трости. Девушка была весьма странной натурой – она оказалась и весьма утончённой с одной стороны, и в тот же момент частенько срывалась и была готова всё, абсолютно всё снести на своём пути. Она могла бы быть самым замечательным в мире политиком, если бы научилась воспринимать ложь вокруг себя как должное и не рвалась бы поскорее завершить это дело. Почему-то Глебианна боялась не так соперницы в виде Валялкиной, которая собственной предельной наивностью могла привлечь честного и доброго Тимофея, как того, что один раз сорвётся и попытается убедить Гроттера в том, что она куда лучше и что Василиса совершенно ему не подходит. Впрочем, характер Бейбарсовой сглаживали чисто женские черты, которые, впрочем, свойственны практически каждой умной женщине. Она могла быть сколько угодно прямолинейной, иногда грубой и нетерпеливой, но всё равно хитрость, свойственная прекрасному полу, так никуда и не пропала. Девушка прекрасно знала, что сыграть на чувствах Тимофея поможет даже это – потому что это только мужчинам не пристало стоить из себя жертву. Была бы она каким-нибудь Глебом, то обязательно не удержалась бы, схватила несчастную Гроттер, скажем, какую-то Таню или Тамару, в охапку и уволокла бы с собой. Вот только она была Глебианной – и умом заставить Гроттера полюбить было куда легче. Привороты казались Бейбарсовой слишком низкими – нет, некромажий магнетизм она никуда не могла деть, вот только в тот же миг девушка прекрасно понимала, что никакими зельями-препаратами пользоваться не будет. Нет, подмешать что-то в чай, конечно, можно, вот только вместо нужного результата это приведёт только к тому, что Гроттер навсегда её возненавидит и будет избегать всевозможными путями, потому что это верный способ только всё разрушить, а не наладить. - А что ты здесь делаешь? – мужской голос совершенно не напоминал голос Тимофея, и Бейбарсова, оглянувшись, узрела Марка, который почему-то никак не хотел оставить её в покое. Может, тот самый магнетизм и сделал своё дело – вот только Глебианна в свою очередь совершенно не могла полюбить Шито-Крыто, даже симпатии к нему почему-то не ощущала. Она всегда прекрасно чувствовала ложь, поэтому подозревала, что парень оной преисполнен буквально с ног до головы. - Стою, - пожала плечами Бейбарсова. Шито-Крыто внимательно осмотрел Глебианну – она показалась ему в этот день какой-то слишком необыкновенной. Он раньше не видел Бейбарсову в подобных платьях – это же, чёрное, струилось волнами ткани по фигуре девушки, впрочем, не показавшись даже на мгновение слишком откровенным, пусть и вырез в нём присутствовал не монашеский, пусть и не такой глубокий, как у многих девушек Тибидохса. - Туфли одолжила у Жикиной? – стараясь выглядеть как можно более развязным, поинтересовался отчасти недовольно Марк – единственное, что раздражало его в Бейбарсовой – это её рост, сейчас добавленный ещё и средней величины каблуками, которые совсем уж его не устраивали. Нет, нельзя сказать, что Глебианна была слишком высокой – нет, конечно, её нельзя было сравнивать с некоторыми представительницами женского пола, с той же Гломовой, скажем, но для Шито-Крыто оптимальным женским ростом всегда казалось где-то метр шестьдесят, а Бейбарсова переросла этот идеал, пожалуй, сантиметров на четырнадцать. - Я никогда не одалживаю, - усмехнувшись, сообщила Глебианна, а после, словно она вообще была босиком, в несколько шагов оказалась на том самом шаре, на который так часто пытались взобраться некоторые парни – она замерла на нём, словно изваяние, глядя куда-то вдаль, не отводя внимательного взгляда от почерневшего неба. Сейчас было предельно темно – и черноволосая Бейбарсова, ещё и одетая в чёрное платье и точно такого же цвета туфли казалась какой-то страшной ведьмой, которая высматривала вражеские армии, готовясь убить их взмахом трости. Трость осталась, впрочем, на земле – Глебианне она сейчас не понадобилась. Колдовать по мелочам она умела и так, а тащить с собой на столь неудобную точку ещё и лишние предметы было бы самым настоящим самоубийством, на которое Бейбарсова не спешила соглашаться. - Никогда не одалживаешь? – рассмеялся Марк, словно издеваясь над этим выражением. – "Вы само Совершенство, Вы само Совершенство, от улыбки до жеста – выше всяких похвал"! - "Ах какое блаженство, ах какое блаженство, знать, что я Совершенство, знать, что я идеал", - пропела весело Бейбарсова в ответ – голос её показался Шито-Крыто весьма приятным, каким-то слишком мелодичным, как для некромагини – нет, что-то должно было быть в ней не так, но почему-то Марк смотрел на неё настолько ограниченным взглядом, что ни одной неправильной черты так и не смог рассмотреть. Ему порой казалось, что на самом деле всё не так уж и идеально, что характер у Глебианны просто ужасный и что он – идиот, если обратит на неё внимание, но стоило увидеть Бейбарсову, как почему-то все эти непонятные мысли ускользали куда-то в сторону, и девушка вновь становилась первым идеалом в мире. - Ты знаешь песню? – вдруг спросил Марк, присаживаясь на бортик, единственное, что только ограждало площадку на шпиле башни от страшного, огромного пространства. - Конечно, - пожала плечами Бейбарсова, удивлённо посмотрев на парня. – Мало кто не знает, - она усмехнулась. На самом деле Глебианна могла вспомнить разве что эти строки, но почему-то в этот момент куплет словно сам по себе возник в памяти – ей хотелось расхохотаться. Какой она к чёрту идеал – так, притворство и хитрость, приправленные умом. Бейбарсова могла себя правильно вести с мужчинами только по одной причине – у неё самой был мужской характер, и она вела себя так, как хотела бы видеть по отношению к себе. Почему-то эта загадка для многих так и осталась загадкой. - Шёл бы ты, - протянула Бейбарсова, словно что-то почувствовав, - и не тратил бы на меня время. Всё равно ничего не получится – у тебя перед глазами, - она скривилась, - одни зелья. Ваш Склепов значительно умнее – он не видит во мне хорошенькую дурочку, которая временно тратит своё время на Тимофея. - Ты предлагаешь мне поверить в то, что ты постоянно хитришь? – пожал плечами неуверенно Марк, не понимая, что заставило Бейбарсову произнести такие слова. - Я предлагаю тебе поверить в то, что я всегда говорю правду, - рассмеялась Глебианна. Смех её сопровождался взрывом молнии в небе – светлая полоса осветила фигурку Бейбарсовой, а сильный ветер развеял её распущенные чёрные волосы; платье девушки так и металось на ветру, словно пытаясь превратиться то ли в крылья, то ли в какой-то парус. Молнии били поспешно, сопровождаясь мощными громами, и на лице Бейбарсовой отражались светлые полосы смертоносных разрядов, придавая ей сходство с сумасшедшей волшебницей – да с той же Танталией, прыгнувшей в своё Зеркало. - Ничего не понимаю, - отмахнулся Шито-Крыто и вдруг, оглянувшись, увидел Гроттера, который, кажется, только что поднялся сюда и услышал разве что последнюю фразу, сказанную Глебианной – он, естественно, истолковал это по-своему, ожидая, что Марк опять полез к Бейбарсовой и получил решительный отказ. Тимофей сам не понимал, что заставляет смотреть его на Шито-Крыто, как на злейшего врага – но ревность могучей волной сорвалась в сердце и подняла самую настоящую бурю чувств, подсказывающих, что следует заклинанием столкнуть наглого Марка вниз, чтобы тот больше даже не смел подходить к его девушке. Собственническое "его" было настолько странным для Тимофея, что он сначала даже отчасти испугался собственных мыслей, а после поспешно направился в сторону Бейбарсовой. - Сойди, пожалуйста, оттуда, - промолвил достаточно спокойно Гроттер, переживая, как бы Глебианна не свалилась случайно вниз. Бейбарсова лишь отрицательно покачала головой, словно выражая собственный протест и желая оставаться на предыдущем месте. - Боги, какие интриги! – наблюдая за влюблённым взглядом Тимофея, вдруг воскликнул Шито-Крыто, впрочем, так и не удостоившись яростного взгляда со стороны Глебианны, ибо девушка прекрасно держала себя в руках и не собиралась поддаваться какой-то временной слабости. Хотя, впрочем, желание прибить Марка прямо здесь, не отходя далеко от места, на котором можно ещё и избавиться удачно от трупа, никуда не пропало – но Глебианна решила не разочаровывать Тимофея подобным образом. - Ты уберёшься отсюда, или тебе помочь? – язвительно поинтересовался Гроттер, оглянувшись и на мгновение даже забыв о том, что Бейбарсова находилась в весьма опасном положении. - Да она же крутит тобой, как хочет! – вдруг сорвался Шито-Крыто. – Слушай, Бейбарсова, и тебе его не жаль? Он же как пёсик, только и будет, что вилять около тебя хвостом, стоит тебе только пальцами прищёлкнуть, станет выполнять любые приказы. Разве ж это интересно! Разве ж это жизнь, скажи? - Ты отстанешь от меня когда-нибудь или нет? – возмутилась наконец-то Глебианна, у которой оборвалось терпение на самой трепетной ноте его проявления. – Сколько мне раз стоит повторить, что я не собираюсь к тебе даже подходить, что ты меня совершенно не интересуешь? Маркуша, собери своё самолюбие, подбери по дороге самоуверенность и убирайся как можно скорее, пока я тебя не догнала. Шито-Крыто поморщился. Заявлениям такой девушки следовало бы даже и поверить – она умела доказывать собственную правоту, да так, что спорить потом не то что желания – сил совершенно не оставалось. В любом случае, Марк прекрасно понимал, что битву он проиграл уже давно. Он, впрочем, никак толком не мог понять, почему продолжает смотреть на Бейбарсову, словно на желанную для него жертву. Да, девушка была красива, по крайней мере, уж точно весьма интересная и не глупая, подобно всем остальным. Но не хочет – так пусть и шла бы на все четыре стороны! Но нет, Марк упрямился, никак не желая оставить её в покое. Бейбарсова, это своевольное проявление всех женских хитростей и мужского характера в одном лице весьма соблазнительной особы, почему-то без конца бередила его воображение собственными словами и возмущениями. Если женщина говорит "нет", то это следует понимать как "да" – подобным указанием Шито-Крыто руководствовался предельно долгое время, пока не появилась Глебианна. Она, высказывая своё строгое, предельно возмущённое, но при этом ужасно спокойное "нет", имела в виду лишь одно "пошёл вон". Девушка даже не собиралась ничего пояснять; она не вдавалась в долгие разговоры и дискуссии, предпочитая как можно скорее избавиться от лишней проблемы. Она была весьма резка и нетерпелива к неприятностям, и была готова пить счастье огромными глотками, наверное, вот только всё равно умудрялась вовремя вспоминать об умеренности и останавливаться в тот момент, когда действительно следовало это сделать. Бейбарсова не интересовалась какими-то разрешениями, не думала о том, как следует жить дальше – она была человеком действия, и не предавала подобные свои убеждения никогда в жизни, словно ожидая, что именно настойчивость может привести её к окончательной победе и разбить абсолютно все предрассудки. Глебианна же, наконец-то наплевав на то, что Марк вообще здесь присутствует, уверенными, совершенно неосторожными шагами, хотя этого нельзя было от неё ожидать, направилась к Тимофею, словно напоминая Смерти о том, что она её лучшая подруга. Молнии били без конца, создавая для этой постановочной сцены – а именно так Шито-Крыто вдруг стал воспринимать происходящее, - прекрасный антураж. Если бы он не понимал, что это совершенно невозможно, то стал бы, пожалуй, утверждать, что виною плохой погоде всё та же Бейбарсова, которая вдруг из прелестной девушки превращалась в его глазах в ненормальную ведьму с потрясающей возможностью обмануть весь мир. Гроттер, не задумываясь уже о том, что на них весьма пристально кто-то смотрит, привлёк девушку к себе, обнимая её за талию, будто бы был уверен в том, что она должна была упасть и погибнуть, но каким-то чудом успела спуститься к нему. - Да сколько можно! – вновь вмешался Марк. – Слушай, Бейбарсова, тебе хоть самой с ним не скучно? Нет, ну вот подумай – получишь ты его, и что? - Я вообще-то здесь присутствую, - заметил весьма недовольно Тимофей, который, узрев, что Глебианна окончательно успокоилась и не собиралась говорить ни единого слова, вдруг решил самостоятельно защитить девушку, которой подобное поведение со стороны Шито-Крыто явно не нравилось. Да и кому вообще может нравиться подобное откровенное хамство, если только не тому человеку, который сам избрал подобную манеру поведения? - Да, это ты пока что присутствуешь, - скривился Марк. – Да она же с тобой играет, словно кошка с неопытной мышью – бегает, строит с себя добренькую и… При подобных оскорблениях, которые словно в шутку порой приходили на ум и самому Тимофею, стоять Гроттер уже не мог. Прошипев что-то себе под нос, он вдруг изо всех сил ударил кулаком в лицо Шито-Крыто, после с некоторым удивлением наблюдая за тем, как тот осторожно притрагивается к разбитой губе. В его возмущённом шипении промелькнуло что-то вроде слова "дуэль", но Бейбарсова, уверенная в том, что Гроттер проявил уже более чем достаточное мужество, поспешила вмешаться. - Я тебе сейчас такую дуэль устрою, - мягко сообщила она, улыбаясь настолько мило, что глухому не пришло бы даже в голову, что она кому-то угрожает, - что ты после свои кости будешь призраком собирать по всему Буяну, а после полезешь в океан доставать из Марианской впадины собственную голову. - И это ещё называется девушка, - проворчал Марк, но, решив, что эта угроза вполне выполнимая, особенно как для такого человека, как Бейбарсова, недовольно что-то проворчал и направился в свою комнату, уже больше даже не оглядываясь и надеясь на то, что сам он тоже совершенно никому не понадобится. - Я бы сам разобрался, - упрекнул Тимофей. – А то у меня возникает такое впечатление, что ты просто не желаешь мне позволить это сделать. - Потом будешь разбираться, - отмахнулась Бейбарсова, обнимая его и этим мирным, спокойным жестом успокаивая до такой степени, что Гроттер практически забыл о недавнем инциденте. – Да и вообще, достал он меня. Мне самой следовало бы его придушить прямо здесь, на месте! Тимофей хотел было высказать некоторые сомнения, но всё же воздержался, подумав, что Бейбарсова действительно может поступить таким образом, если что-то ей не понравится. В любом случае, она для многих была бы очень серьёзным соперником. Дождь грянул как-то внезапно, свалившись пеленой на Бейбарсову и Гроттера, притянувшего её к себе, но уходить совершенно не хотелось. Капли были тёплые, летние, приятные до такой степени, что их можно было бы практически не ощущать. Глебианне вообще хотелось лишь хохотать при виде подобного проявления гнева природы – она наконец-то успокоилась, забыла о том, что Тимофей опять разговаривал с Валялкиной и позволила себе успокоиться. - Прости за неудачную прогулку, - шепнул на ухо некромагине Гроттер. - Всё просто замечательно, - отмахнулась Бейбарсова, которая была уверена в том, что имеет полное право прощать ему хотя бы такие мелочи – в любом случае, девушка считала, что пока у них всё хорошо, то не стоит придумывать новые проблемы себе на голову. - Я тебя люблю, - шепнул на ухо Глебианне Тимофей, словно решивший каждые несколько часов повторять ей это. Бейбарсова лишь согласно кивнула – она, естественно, прекрасно верила в слова парня, поэтому решила всё же успокоиться и прекратить проявления собственной бесконечной ревности, прильнув к нему и забыв обо всём на свете. Она тоже любила – по собственной ошибке, по глупости, но любила, причём весьма и весьма сильно. Поцелуи служили тому окончательным убеждением, и, пожалуй, Глебианна впервые в жизни действительно поверила в то, что у них что-то да получится.