Шепот чёрного шелка

О том, что ритуалы вообще-то проводятся на крови, по крайней мере, тёмные, Тимофей прекрасно знал, точнее, прекрасно слышал от десятков светлых магов, которые настоятельно пытались вбить это ученикам и просто прохожим в головы. К ним приезжали в Тибидохс говорившие об этом гости, вещала Сардаана, говорили сокурсники, но Тимофей не верил до тех пор, пока сам не столкнулся с подобным проявлением тёмной, слишком тёмной магии. Сардаана и все остальные так же в один голос кричали о том, что часто во время таких ритуалов следует жертвовать жизнью, случаются такие... индивидуумы, которые вместо жизни будут требовать вырвать твоё собственное сердце и сохранить его у себя в коробочке или, скажем, что-то в таком духе. Несомненным, обязательным атрибутом так же являлись чьи-то кишки, конечности и едва ли не головы полумёртвых людей. Конечно, сейчас ему вроде бы временно никто ничего подобного не предложил, но ведь ещё не вечер, ещё всё может случиться и не в самом приятном виде. Желание спасти Бейбарсову оказалось слишком большим. Да, Чум был прав – когда он насылал весьма коротенький приворот на почве существующих чувств, выдавая его за едва ли не Афродитин, он не прогадал. И не следовало говорить о том, что это делал Свеколт, не надо было ссорить Глебианну с братом по дару, хотя, возможно, это было частью плана. Мальчишка сдался. Дело оставалось за малым. Никакие Сардааны мира не могут выступить против настоящей любви. На фоне коротенького и простенького приворота она рождается – бурная, огромная, сильная и очень могучая. Её не остановить. Точно так же нельзя было остановить сейчас и последнего из Гроттеров, который мирно взирал за Жуткие Ворота и явно чего-то ждал. И Чум прекрасно знал, что сопротивляться никто не станет, стоит ему только немного поколдовать, как всё самое страшное моментально превратится в более чем замечательную реальность. А как больно столь часто проигрывать, когда ты не умеешь успешно заканчивать собственную партию! - Ну, чего встал? – Чум усмехнулся, запуская тонкие пальцы в собственные рыжие волосы. – Я тебя жду! Ему уже надоело просто так выстаивать на одном месте здесь и ожидать того момента, когда наконец-то сможет получить то, за чем пришёл - и слишком поздно вспоминать о правилах честной игры. Она редко подходил для людей, которые предпочитают добиться собственной цели. - Зачем я тут? – наконец-то мрачно поинтересовался Тимофей. – Я могу быть чем-то полезен, или это так, чтобы поиздеваться? Мальчишка выглядел крайне растерянным и явно понятия не имел, что от него вообще может здесь требоваться. Он то и дело оглядывался, словно пытаясь кого-то отыскать взглядом, чувствовал себя сбитым с толку и не знал, как вообще стоит правильно вести себя в этом обществе - в обществе самого могущественного мага всех времён и народов. - Я могу многое сделать для издевательства, но я не вижу в этом причины. Мне нужен светлый маг, а ты идеально подходишь. Чум говорил равнодушно, без видимого интереса и, кажется, не совсем понимал, зачем ему следует отвечать на глупые вопросы, но пока что не собирался спорить. - Чем? - в голосе молодого Гроттера почувствовалось ещё больше удивления, и мужчина едва сдержался, чтобы не закатить глаза. И как только молодая некроведьма могла повестись такого глупца? Явно помогли, хотя, впрочем, жаль будет, если девчонка всё-таки умрёт. - Своею влюблённостью. Ты сейчас жизнь отдашь, чтобы только помочь, - пожал плечами Чум. – Мне, правда, совершенно не нужна жизнь, потому что жизнь – это набор глупостей, не иначе, и… Пытаясь медлить, он то и дело бросал весьма заинтересованные взгляды на Гроттера, словно надеясь на то, что он вновь воспылает чем-то вроде ненависти и попытается показать, что на самом деле он ни за что не отступит в сторону, сколько б его не заставляли и не принуждали это сделать. - Ближе к делу, - строго промолвил Тимофей, будто бы условия ставил здесь он и, что самое смешное, вообще имел право что-то решать. Чум закатил глаза. Его совершенно не радовало подобное обращение со стороны какого-то там паренька, что требовал что-то вроде очередной ерунды в виде оживления собственной и без того живой возлюбленной. Пускай. Ему не жалко. Выслушать несколько возмущённых фраз юнца, притворяясь удивлённым или заинтересованным, показать, что на самом деле готов прислушаться к тому, что он говорит, кивнуть несколько десятков раз, чтобы просто добиться того, что ему сейчас нужно! Чум-дель-Торт слишком долго ждал этого прекрасного момента. И он им воспользуется! Просто так отказаться от собственного варианта развития событий из-за гордости и дурости могли светлые, а Чум к ним уже очень давно совершенно не относился; его не интересовал так же и тот факт, что теперь можно сотворить что-то подобное его давним свершениям. Они уже достаточно долго шли по ступенькам вниз, и Тимофей несколько раз едва ли не падал, не в силах удержаться на ногах, а Чума это продолжало неимоверно сильно смешить, но он предпочитал не смеяться и не демонстрировать собственное бесконечное презрение. Как же плохо, когда тебя окружают какие-то несмышлёные дети, не способные на более-менее разумные поступки и на то, чтобы побеждать. Жуткие Ворота возвышались впереди огромной крепостью, которую слишком трудно было сломить или разрушить. Скорее, даже невозможно, но, впрочем, никто пока что не уточнял. - Изнутри это весьма сильная защита, - пожал плечами Чум, внимательно присматриваясь к письменам на Воротах. Он помнил эти руны, к которым нельзя было прикоснуться, помнил, как когда-то ненавидел их, а сейчас мог спокойно прикасаться. - А снаружи? В голосе Гроттера чувствовалась свойственная его роду наивность, и Чум вновь рассмеялся, весело подмигивая ему и словно собираясь что-то сказать, но обрывая себя на полуслове. - А снаружи это хрупкая деревяшка, - сообщил мужчина. - Её не так-то и трудно сломить на самом деле, но если изнутри, то практически невозможно. Тимофей прикрыл на мгновение глаза, пытаясь справиться с внезапно нахлынувшим на него чувством страха. Он боялся даже представить себе, что именно было настоящим кошмаром для человека, который принял Жуткие Ворота за хлипкую деревяшку. Ужасно - что он делал здесь, пытаясь помочь Чуму-дель-Торту, даже не человеку, нет, существу, которое уничтожило его, Тимофея, родителей! Неужели Леопольд и Софья сложили голову за то, чтобы их сын совершал вот такие ошибки? Видимо, да. Некромаг явно мог его подзеркаливать, и Тимофей словно специально вытаскивал из собственного сознания мириады мыслей ненависти, пытаясь продемонстрировать их как можно более открыто, словно пытаясь убедить себя в том, что он прав и поступает тоже верно. Чум вздохнул. Его не интересовали сейчас странные мысли какого-то мальчишки, которого можно было читать, словно открытую книгу. Разве это важно? Разве важна возможность почувствовать всю ненависть к себе в исполнении глупого существа, не способного на нормальные, логичные действия, которых порой так хочется увидеть от хотя бы одного представителя Тибидохса. Нет, важно совершенно другое – то, что внутри, то, что он пытается получить и наконец-то, спустя столько лет, получит. Власть. Власть, которую невозможно отобрать и которая, возможно, никому не нужна - та, которую не надо приносить разрушениями и ненавистью, потому что она заключается совершенно в другом. Кровная власть? Чум взмахнул рукой. Тонкая скатерть, которую он принёс с собой, расстелилась на полу, а после начала преображаться. - Что ты знаешь о самобранках? – уточнил тёмный, криво усмехаясь и то и дело бросая недовольные взгляды на мальчишку, который понятия не имел, чем они вообще здесь собирались заниматься. Как же смешно, когда рядом с тобой стоит практически ребёнок, ещё и светлый маг, который не способен даже на миллионную долю того, что бы позволил его магический дар, и пытается убедить его что-то сделать. Интересно, на какой ещё период времени хватит Тимофея Гроттера и его отчаянной любви к молодой и весьма привлекательной некромагине? - Ну, они еду дают, - пожал плечами Тимофей. – А что, есть ещё какое-то особенности, о которых всем неизвестно? Чум едва ли не расхохотался. Ещё какие-то способности! Когда-то самобранками пользовались для того, чтобы передавать послания, спасать жизни… А после превратили в транспортировку еды. Надо же. Чем учили современных учеников в Тибидохсе? Это было какое-то банальное чернокнижие – они не знают более десятка заклинаний наизусть. Но рвутся в великие. Рвутся и уверены в том, что на что-то способны, что на самом деле у них есть преимущества, которые просто невозможно описать нормальными словами. Нет у них ничего, и если прежде то, что Сардаана называла любовью, ещё немного помогало, то в последнее время это было просто глупостью, придуманной сумасшедшей старухой, которой просто нечего делать. Чум покачал головой. Этот мир показался ему вдруг скучным и невзрачным, но он не стал делиться собственным разочарованием с окружающими. Это на данный момент никого не интересовало, и он прекрасно знал, что имеет просто-таки замечательную возможность попросту спокойно разобраться с происходящим. И это сделает. Нужно спасти её. Спасти её – вот она, цель, которую Чум преследовал вот уже столько лет. Ещё там, сидя за Жуткими Воротами и понятия не имея, что потерянная частичка его души творит, он уже представлял себе, как будет спасать её. А сейчас появилась такая возможность. Скатерть вспыхнула и превратилась в что-то подобное ковру. На нём оказался странный жертовный алтарь – совсем маленький, на нём принесёшь в жертву разве что кролика, и то только маленького… Или что-то ещё меньше. Увы, но мошки не подходят для того, чтобы спасти весь мир от Бессметрницы Кощеевой и её сумасшествия. Увы, но никто не сможет разрушить живой скелет, если не отыскать его смерть, а это может занять слишком много времени, если смерть трансформирована. Можно было воспользоваться молодильным яблоком, молодильным деревом и прочим набором молодильных чудес, но зачем? Да, они управляют временем. Но не жизнями. Кощееву он отправить в небытие обещал, да, и вправду пытался убедить всех в том, что выполнит то, что сказал. Более того, он не хотел пока что никого убивать, а вот Кощеева могла быть достаточно полезной и помочь сделать то, что он собирался свершить. Наконец-то закончить его длительный труд, сделать реальностью то, что происходило долгие годы исключительно в голове мага. - Скорее, - подогнал Тимофея Чум. – Скорее подходи и порежь себе руку. Будем надеяться на то, что твоя кровь чиста и невинна. - В смысле? – Тимофей почему-то вспомнил о проведённых с Бейбарсовой ночах и покраснел, хотя это было парню не к лицу. - О боги, до сего дожили… Да плевать там, кто и с кем спал, меня интересует только то, не убивал ли ты кого невинного, много ли врал… Ты режешь руку иди нет? – мрачно поинтересовался Чум, упирая руки в бока. Какая наивность… Святая простота! И эти люди пытаются чего-то добиться. Если он не понимает даже, что такое с магической точки зрения невинность крови, то, конечно, тут можно ставить крест. Вообще-то Чум предпочёл бы работать с молоденькой некромагиней, которая, если бы ей надо было, убила бы половину присутствующих и принесла бы в жертву кого надо, но… Она лежала без сознания. А для ритуала нужен светлый. Светлый, который ещё не перерезал весь мир, не успел испоганить собственную душу и видел всё ещё то золотое и наливное яблочко, а не гниляк. Тимофей неуверенно, с некоторым полуиспугом, взял в руки кинжал и занёс уже над собой, наверное, собираясь совершить самоубийство. - Идиот, ты что творишь! - Чум едва успел выдернуть из рук парня кинжал, а после, разозлившись, даже дал ему достаточно сильный подзатыльник, недовольно хмурясь. - Так жертва же? – удивлённо оглянулся Гроттер, пока что не до конца попрощавшийся с миром живых. - Мне хватит двух капель крови, дурень, - прошипел Чум. – Только скорее, руку надрежь, и всё! Тимофей кивнул. Он сам поражался сейчас собственной глупости и не понимал, что дёрнуло его и вовсе себя убивать, то поздно было выяснять причины. Дурень – он и в Африке дурень.. И на том свете тоже. Понимать бы, что на самом деле того, что он мог бы сделать, крайне недостаточно, вот только, кажется, у него сейчас голова не работала. Кровь, алая, чистая, полилась на алтарь. Тимофей удивлённо наблюдал за тем, как небольшой камень принимал странные очертания… Вдруг понял, что это было. Какой кошмар. Небольшие, миниатюрные Жуткие Ворота медленно раскрывались, и Чум с уверенностью высыпал в него какой-то порошок, который окрасил его руки в белое. После он даже смыл их водой, тоже в Жуткие Ворота. - Призыв, - ухмыльнувшись, протянул тёмный маг, а после отошёл наконец-то, словно не собираясь делать больше ничего. Тимофей оглянулся и понял, что это происходит наяву. Жуткие Ворота захлопнулись. Ничего не случилось, Кощеева не рассыпалась в прах и не явилась на зов предков, только можно было услышать неимоверно громкий скрип Жутких Врат, которые совсем не спешили превращаться в нечто ирреальное и не хотели никого выпускать. Гроттер почувствовал, что перед глазами у него всё меркнет, а голова начинает всё сильнее и сильнее кружиться. Он понятия не имел, что происходит, но… Чуму ведь нельзя было доверять! Эта мысль пришла в голову, мягко говоря, поздновато, и Тимофею оставалось только прикрыть глаза и подчиниться судьбе. Навеки. Навсегда, на настолько длительный период, что он может попросту прощаться с реальностью и больше не возвращаться в неё никогда-никогда. Прощай, мир. Чум даже не дёрнулся, наблюдая за тем, как его юный помощник рухнул на землю. Он закатил глаза и последовал к Жутким Воротам. Подёргал их. Поставил засов на место. Вздохнул. Интересно, сколько парень весит? А, впрочем, ладно. Сам отправится, когда очумает. А теперь пришло время для исполнения второй части договора.