Where's Johnny?

Глаза Ви расширяются, а этот чокнутый с дьявольским весельем тянет сок по трубочке, вытаскивает её и маленькая оранжевая капелька остаётся на его бороде. — М, — будто о чём вспомнив, он шумно сглатывает и смотрит ей в глаза, — даже если он не с тобой, не суть вообще. — У вас что? Деменция? — она ошарашенно бегает по его лицу взглядом. Он уже ест её чипсы, хмыкает, вытирает пальцы об одежду. —Ну, Ви, – он явно огорчается, – смотри глубже, я Ричард Найт, — большая ладонь, точно ладонь великана, поспешно оказывает прямо у неё перед носом. Радушно, ничего не скажешь. — Ага, а я Сабуро Арасаки, — она галантно сжимает ему пальцы, затем скептически окидывает его взглядом и вздыхает. Если хоть на секунду допустить, что этот мужик на самом деле сто двадцати четырёх летняя мумия. Шутка, конечно, побрей его, причеши и одень, ему сойдёт за девяносто. Керри вон какой древний, а выглядит бодрячком. Пиздун, он, короче. Что тут вообще думать? Ви отворачивается. Это не самое лучшее место, чтобы заводить знакомства. Люди здесь обезличены, в прямом смысле. Сканер Хироши просто не считывает местных богачей, поэтому проверить она не может. Возможно, чувак словил деменцию или ещё чего…? — Ты ещё совсем девочка, даже жаль, что гниёшь здесь со мной. Ви, если не хочешь дружбы, возьми это как заказ, выполни его и больше ни в чём нуждаться не будешь. Это, мать его, мой город! Мой Коронадо-Сити. Ви боится оборачиваться в сторону охраны. Хотя, она сейчас была бы кстати. Девушка как-то неуверенно отодвигается и со смущением, с недоверием, слегка собирает брови в переносице. Ну, точно дядька набекрень съехал. Даже жалко.. Ви с жалостью поджимает губы. А он всё не унимается. — У них есть главный сервер, к которому все они подключены, как в большом улье, нужно пустить к ним маленький вирус, спиздить аварийный корабль и вернуться на землю. — Ух ты, как всё просто, — безрадостно хмыкает Ви, — что же ты, такой умный, не сделал этого раньше? Черты его лица наливаются пугающей тяжестью. Он исподлобья смотрит на неё и взглядом указывает на пол. Ви нажимает на кнопку, отъезжает назад и ударяет свой карий капризный взгляд в пол. Мужчина приподнимает треники, хотя и без этого ясно: он тоже не ходящий. — Понятно, — Ви смотрит ему в глаза, — ноги тебе Арасака дала, они не пойдут от неё налево. Он смотрит куда-то ей за спину. Ви напрягается и резко сдаёт назад, наезжает на ногу подошедшего охранника и всплеснув руками выдаёт неловкое «ой!». Ви начинает усиленно кашлять в руку. — У вас всё нормально? Ви натяжно кашляет и рывком откидывается в кресле. — Ей стало плохо, — мужчина вскакивает на кресле и указывает большим пальцем на пакетик сока, — я подошёл, чтобы взять сок, а она бредит и кашляет. Она головой больна? Охранники переглядываются. — Простите, — один из них отворачивается и что-то почти одними губами докладывает в рацию, второй вскинув плечи оловянный солдатиком возвращается к двери. Мужчина, выдающий себя за Ричарда Найта улыбается безумной улыбкой, борода это скрывает, но глаза нет. Он смотрит на коробку сока. Дьявол. Ви смотрит в ближайшую камеру, как только она отворачивается в сторону, Ви рывком хватает коробку сока, переворачивает её и, отцепив щепку, бросает её в землю к своему бонсаю. Охранник поворачивает огромную чёрную голову в шлеме и проводах, отдаёт приказ Анис и та, развернувшись, нетерпеливо лавирует между столиками. На уносящейся коляске Ви оборачивается. За её столом остаётся лишь пустая пачка от чипсов.

****

На ужин было тофу, сухое и напоминающее залежавшийся творог. Ви расковыряла его вилкой, надругалась над ним, но есть не стала. Ей ограничили доступ в столовую, посадили на страшную диету из зелёного молока и пачки бисквитов. Творог, кстати, тоже был, но только ближе к ночи. Он пах аммиаком и пластмассовым душком. Тестов стало больше и теперь у её палаты постоянно стоял Боб — крупный здоровяк в белом костюмчике. Кажется, конец её тем самым близился. Теперь она в принципе знала только грани своей белой коробки. Ползала в ней, как тарантул, но навредить никак не могла. Возможно, Арасака перестала ей верить, ну или, думается Ви, окончательно поняла, что приютила именно тарантула, а не навозного жучка. Впустила плесень в свою элитную банку с сардинами. А может всё это из-за недавней тревоги в главном корпусе. Буквально десять минут назад её комнату обыскивали. Ви мирно стояла у стенки под присмотром дяденьки из черного глянцевого металла. Держался он уверенно и строго, а Ви лишь искоса бросала на него неопределённые взгляды. Он был большая алюминиевая труба. А она, вроде как, была к нему пристёгнута. Конечно, она чувствовала себя скверно. Когда обыск почти завершился, сил терпеть что-то неизбежно сгорающие внутри не оставалось, Ви отошла от металлического солдатика и оперлась рукой о стену. Ну, и, конечно же, ему это не сильно понравилось. Он тут же взял её за плечи и поставил на место. Голова Ви упала на грудь, она качнулась и облокотилась о плечо солдата. Кажется, девушка пропустила момент, когда все они с кислыми рожами покидали её комнату, ведь когда она проснулась, металлический солдат слегка пихнул её в плечо и помог дойти до кровати. Она вымученно улыбнулась и кивнула ему в знак благодарности. Солдат ушёл. А Ви тут же встряхнулась. Как же легко сыграть на чужой совести. Ну кто смог бы мог бросить такую ослабшую девушку одну и не проводить её до кровати? Про себя Ви улыбается, на деле же безразлично ковыляет в туалет, схватившись за живот. Камера отворачивается и девушка одним движением суёт бейджик в карман, закрывает крышку унитаза, опирается на неё коленом и с нажимом поворачивает пимпочку смыва. Выудив щепку Ви тут же осматривается. Она ищет взглядом сколы или трещинки, хмурится и чувствует, что хочет закурить, нервно раздирает запястье ногтями. Нет, дым сейчас не кстати. Ви крутит щепку в руках, затем подбрасывает её и тут же ловит, как монетку на удачу. Она в этой банке нежеланная плесень. Вот-вот крышка раздуется и лопнет. Вот-вот крышка вздуется. И лопнет. Ви сужает черный взгляд и любовно улыбается, провожая маленькую флешку с хлынувшей в толчок водой. Её засасывает в круговорот туалетной воды. Ей предстоит долгое и не совсем славно пахнущее приключение по канализации, да ещё и в космосе. » В добрый путь » Девушка даже мрачно качает головой, как же они вообще проебались, привезя сюда такую, как она, одержимую Сильверхэндом. Боже, да о чём они вообще думали? Конечно же девушка мечтала сравнять это место с землёй. Они не помогли ей, да и судя по тошноте, этим «вылетам из сознания» здесь тоже их промах. Более того, всё стало намного хуже. Симптомы просто мутировали во что-то пострашнее помех перед глазами и кашля с кровью. Наверное, Ви в добавок ко всему еще и не адаптировалась после операции. Падала как неваляшка. Самое обидное, что они, кажется, своего проёба стеснялись и теперь молча приняли решение держать её здесь, как перештопанное чудовище Франкенштейна. Её рваный выдох невидимым осадком ложится на пол. Ви становится похожа на аквариум, в котором сдохли все рыбки, даже самые страшные. Теперь она стоит и пялится в зеркало, пока их маленькие всплывшие трупики обездвижено лежат на поверхности её зрачков. Ви необходимо было почувствовать, хоть что-нибудь. Её трясло от ломки. Чтобы убить Пустоту, этот ужасный домкрат, расширяющийся в груди, нужно было вызвать боль. Страх её не брал. Только боль, в её случае, была единственным по-настоящему ярким и бодрящим чувством. Однажды, она даже нашла руку в ящике своего письменного стола. Бесполезную на первый взгляд, ведь ручка не могла писать. Доктор не узнал об этом, а если бы и узнал, не придал бы этому никакого значения. Ну, ручка и ручка. Сама же Ви уже знала, к чему так методично ведут их тёплые отношения с черной ручкой. Она начала с простого — покалывала указательный палец. Ручка была автоматическая и черная, с острым стержнем. Ви очень привязалась к этой ручке, она знала, что в один день эта вещь приобретает особое значение, повезёт даже, вернётся в прозрачном мешочке на землю. Когда приходила толстая тишина, вновь вставала и пялилась, она раздражала её щелканием. Пимпочка опускалась то вниз, то вверх. Ви давила стержнем по мягкой коже пальца, затем отпускала. Этот маленький обряд пугал её внутреннюю пустоту. Это было сродни медитации, маленькое баловство. Средство от скуки. Ручка позволяла ей отвлечься не только от тишины и пустоты. Ви этой ручкой вершила над собой свой маленький суд, стараясь забыть о том, что Пустота в ней, клок, вырванный Арасакой, имел знакомый силует. Позже, когда врачи всё же дали ей книги для развлечения, снятия стресса, будто в компенсацию за бесконечные тесты над ней, Ви этот жест приняла с заметным скепсисом. Правильно было бы упомянуть, что это действительно сработало. На какое-то время Ви утолила свою жажду в море текста. Пустота не любила книги. Но слишком скоро Ви поняла, что хочет не просто заполнить себя. Она хочет того, за что её никогда не простила бы церковь и, пожалуй, Джуди. Эта мысль просто возникла в ней и теперь постоянно висела в списке мыслей. Вместе с ней пришли и воспоминания об Эвелин и Джуди, Джеки и, что больнее всего, с этой мыслью пришёл человек, который в принципе не покидал её головы, он также пополнил этот список – им стал Джонни. С некоторых пор он тоже ассоциировался у неё со смертью. Ви с силой зажмуривается и, собрав воду в руках, склоняется над раковиной. Воспоминания тоже уничтожали Ви, причиняли боль, но они были слишком тяжёлыми, непереносимыми. Тем не менее, появившуюся Пустоту, в форме силуэта этого мудака, Ви была намерена заполнить болью и только болью. Она уже всё решила. Сейчас её плечи в отражении — такие острые и поношенные — перед самим космосом просто жалкое зрелище. Тёмный взгляд карих глаз, отсутствующий и не значащий за собой блеска жизни, покрыт толстым слоем пыли, а спина, ссутулившись слегка вперёд, напомниает покосившийся от взрыва дом. Ви с нажимом растирает слёзы вместе с остатками воды и мыла по лицу, выпрямляется и пытается сделать вид, что её оставшаяся душа вновь не покрылось трещинами. За восемь дней они трижды включали канал связи. Трижды она всё сильнее чувствовала, что ей некому звонить. Думалось ей, это было взаимно. Она провела невероятное количество времени в днях, не различающихся один от другого. Ни один из её контактов так и не позвонил. Иногда она спрашивала у охранников о вещах, что не имели смысла. Или о людях, которых больше с ней не было. Её преследовало болезненное желание высказаться, поговорить с кем-нибудь, раньше она не была такой болтливой и сентиментальной. Ви одно время даже пыталась уговорить себя, что в космос невозможно дозвониться. Но врать себе было сложнее, чем кому-либо, особенно сейчас, когда канал связи был вновь открыт. Ей в очередной раз никто не звонил. Глубоко в душе, она надеялась, что хоть кто-нибудь подаст ей знак с Земли. Позвонит. Спросит, как она поживает. Или даже забеспокоится и постарается выпытать из неё её местоположение. Ви судорожно уничтожает следы своих слёз, рывком утирает нос и косо смотрит на лежащий у раковины телефон. Небрежно проводит по нему пальцем. Ничего. Да, каким бы хуёвым Джонни не был, кое-что он умел делать блестяще – он умел доводить её своей болтовнёй. Также блестяще он умел уходить. Так безрадостно прошло ещё восемь дней её коридорной жизни. Пчёлы Арасаковского подгнивающего улья стали придирчивыми и теперь от их былой вежливости не осталось и следа, они запрещали ей выходить из комнаты, а когда Ви не слушала, её загоняли назад в комнату, как выбежавшего хомячка. Хорошо, что Ви не хомячок, плохо, что хомячок не может так же изящно послать их нахуй. Сейчас она вновь сидит на прежнем месте. Страх перед падением заметно притупился, охранники успокоились, а пущенный ею вирус укромно затаился и ждал своего сигнала. Как, в принципе, и сама Ви. Зато кончик стержня всё ещё был при ней. Ручка наилучшего качества сейчас плавно наворачивает круги по её бегающим пальцам. Кончики пальцев болезненно пульсируют. Больше всего досталось линиям на ладони и месту на подъёме стопы, на них всё ярче проступает её растущий аппетит. Линии горят, наливаются кровью и нитками тянутся вдоль ладоней. Можно помочь им, совсем слегка, и надавить. Ви перестаёт играть с ручной, суёт её карман и плавно поднимается на ноги. Видимо, на сегодня достаточно. Так можно заиграться и провалить свой новый заказ. Ну, нет, слишком рано. Она даже чувствует, словно ей вновь хочется жить, что душа её вернулась на место. Ей даже кажется, что эта гармония от пульсирующей боли будет длиться вечно, но достигнутый эффект длится лишь пару часов, затем её сознание вновь выбрасывает из тела. И оно блуждает, где-то далеко отсюда. Приходится возвращаться к окну, чтобы выловить его из бульона космоса и вернуть на место. Ви смотрит на свои белые ладони. «Первое время будет больно. Не слишком, конечно. Слегка. Всё не так уж и плохо » А улей всё гниёт, но не разваливается. Печальное, трогательное и безобразное действо. Сейчас вновь утро, пора возвращаться в палату. Девушка смутно ощущает подступающую тошноту, она передергивает плечами, пытаясь собраться. Тошнота не проходит. Ей кажется, что её вот вот вывернет на пол. Ви ёжится, её белые щёки вспыхивают, как две красные точки на свежевыкрашенной стене, у Ви мёрзнут кончики пальцев, хотя ей жарко. Девушка тут же облокачивается о стекло рукой. Она слегка морщится, почувствовав подступающую к горлу слюну. Возможно, Ви трудоголик, но смерть свою ради одного заказа, она всё же не в силах отложить, как отпуск, в долгий ящик. — Тест на создание представлений высшего порядка, — доносится откуда-то из сознания. Ноги Ви наливаются горячей, сводящей, колючей болью. Болью, схожей по ощущениям с судорогой в холодной воде или резким желчным ударом по коленям. Ви, поражённая глубиной этого чувства, жмурится и рвано выдыхает. Боль не уходит, а в крови уже зарождаются дребезжащие витки адреналина. Её начинает лихорадить. Возможно, мозг девушки сходит с ума. Сам себя жрёт или решил обесточить к херам её ноги. Она же устала, правильно? Пусто ей, видите ли? Тогда переходим в энергосберегающий режим. Ви, втягивая носом воздух и , со слезами, выпуская его ртом, доходит до комнаты и кое-как вваливается внутрь. Странно, но ей не дали никакой кнопки вызова персонала. Должно быть, на её смерть им тоже было насрать с высокой колокольни. Ви упрямо стискивает губы. Тяжёлыми свинцовыми ногами, она, наконец, достигает белого письменного стола и тут же падает на него. — ..рации на энграмме связаны с риском дезориентации личности. Данный тест её выявляет. Ви вновь видит врача на табуретке у блевотно-болотного ящика, Профессор ставит планшет на станцию. Ви встряхивает головой, резко поднимает плечо и закрывает им ухо, но звук не становится чище. Он вибрирует, рвётся, скрипит и меркнет, точно доносится из дешёвых шипящих динамиков. Профессор с тугой белой гулькой на макушке тоже выглядит иначе. Как плохой, фиолетовый снимок. — Запуск настройки устройства. « Вот же блядь » Ви резко бросает на неё острый сверкающий взгляд, точно один из своих ножей. Эта медицинская манда даже не парится о том, что она здесь корчится у стола, согнувшись в три погибели. Ей абсолютно плевать и на тот факт, что онемевшие ноги Ви постепенно сдают позиции и девушка неумолимо сползает со стола на пол. « Может всё это сон? » — Называйте ассоциации со словами. Говорите первое, что придет в голову, не задумываясь. Ви ставит руки на стол и резко разгибает их. Две худые ветки её больных рук позволяют ей подтянуть тело к столу и почти встать на ноги. Доктор Кусама не унимается. — Болезнь Ви чахло вздыхает, губы её начинают шевелиться в беззвучных словах. Она никак не может попросить о помощи, чтобы её вернули в постель. Она не может больше двигаться. Это приносит ей нестерпимую боль. Агонию воспаленных мышц. Грудь Ви наполняется кислотным осадком. — Я… — хрипит Ви. –… ина вспорола мягкую почву. Вы видите слепых новоро́жденных мышат, сгрудинившихся вокруг разрезанного пополам тела матери. Они лежат симметрично, словно крошечная роза. Ваш рот начинает наполнять слюна. Ви закрывает рот рукой, затем быстро, как не в себе, поднимает с пола ведро для мелкого мусора, и тут же склоняется над ним в рвотном позыве. Смерть строго собирает руки на груди и исподлобья смотрит в сторону врача.