Where's Johnny?

В танце одинаковых дней Ви кружилась мягко и эфемерно. День тошноты стал для неё ДНЁМ ИКС, её собственной точкой невозврата. Она умирала и танцевала на носочках, переступая через провода и разворачивалась в своём маленьком танце. Валери напевала вслух, вытягивала руки и улыбалась. После нескольких дней в постели, да над унитазом, настал её заслуженный отпуск, лишенный боли и кровавых полос из носа. Блаженный День Без Ничего. Будь здесь календарь, она бы даже обвела этот день мокрым красным маркером. Резкое ухудшение самочувствия однозначно пошло ей на пользу. Ви перестала задавать вопросы, стала стягивать с матраса простынь и накрывалась ею вместо одеяла. С песней на губах она, наконец, решилась и свернула камере над дверью голову. Она не страдала и не плакала. Молча переставила бонсай к кровати. На вопросы отвечать тоже перестала. Проще говоря, Ви пошла ва-банк. Может быть когда-то совсем давно… Может быть даже не в этой жизни она мечтала вернуться домой. Пыталась выбраться отсюда и брыкалась, как попавшая на клей муха. Когда-то давно она была вредной и плаксивой. Что ж, пожалуй, теперь всё это осталось далеко позади. Все её чувства однажды обратились в тошноту и вышли вместе с завтраком. Ви устала терять сознание и скитаться. Сожалеть и мысленно просить прощения. Её в конец заебало терпеть всё это. Она по-настоящему отказалась от желания выбраться и смыла в унитаз своё гребаное ничего вместе с завтраком. Ви оправилась, вытерла рот рукавом и с тихой мелодией спустила воду. Когда-то давным-давно Ви оплакивала друзей, корила себя за неправильные решения и была слишком сильно влюблена в губы своей девушки. Всеми силами она хваталась за жизнь, шла к своему краю по омытой слезами дороге и молилась, чтобы не упасть. К счастью или несчастью, Ви разбежалась для последнего прыжка и тут же камнем полетела вниз. Дело в том, что Ви взяла заказ того мужика из кафетерия. Ночью, когда камера над её дверью была уничтожена, девушка села за монитор у кровати. Глаза её загорелись синим и спустились светом по имплантам. Ви воткнула щепку в порт у виска. Пространство перед ней пошло пиксельной рябью. Где бы он не добыл её, информация на ней была древней как мир. Странно, но это действительно могло сработать. Что-то похожее девушка уже видела. Вопрос: «Где именно?». В любом случае Ви было не до этого. Она копалась в блоках из туго спрессованных данных, пока перед ней линией не прошмыгнула загрузка. Она вздрогнула тогда и испугалась. Странность была в том, что щепка просто взяла и перебросила ей что-то. Самовольно! Таким правом обладали лишь некоторые ИИ, плюс энграммы. Ви прошибло пот. Ну, не везло ей с носителями данных. Не водила она дружбы с щепками и как ребенок все тянула в висок. Перед ней появился ободок закрытого глаза. Под веком из острых пикселей жутко вертелся зрачок, как глаз смотрящего беспокойные сны. Страх иголками пронзил её пальцы. Ви никогда не видела ничего подобного. Глаз будто почувствовал её страх, весь покрылся волной пикселей и лениво распахнулся. «Невежливо копаться в чужих данных, Ви.»\ Девушка напряженно бегала синими глазами по появившемуся в голографической реальности тексту. «Мы хотели нанять тебя работы в этом…месте… Смешно, но ты попала сюда немного не так, как мы планировали. Ты, Ви, попала сюда за бесплатно, по собственному желанию, чем слегка разочаровала людей, которые ставили на другой исход событий. Лично я ставил на твою подружку Панам из Альдекальдо. Мой промах»\ \..... Ви сидела не шелохнувшись. Она боялась быть пойманной врачами. У неё ярко горели глаза в темноте. Девушка вскочила с места, ударилась мизинцем об стул и на ощупь перебралась в кровать. Изображение, конечно же, не исчезло. Кем бы ни был создан этот глаз, знал он непозволительно много. \.....«Небольшой дисклеймер: «Связаться с землёй у тебя не получится». По этой причине не трать время клиента и не пытайся использовать Вирус в своих дурацких, сентиментальных целях. Это просто нецелесообразно…»\ Голубоглазый глаз из фонящих, точно дышащих пикселей, медленно мигнул. Казалось, проникал ей в самую душу. «Будь разумна. Вставь Вирус в порт любого Арасаковского сотрудника. И жди клиента в туалете кафетерия.»\ Голубоглазый зрачок глаза расширяется и закатывается. Текст исчезает. А этот гигантских размеров виртуальный глаз осыпается пиксельными кубиками и исчезает. Ви тогда вздрогнула и рывком вытащила щепку. Девушка провалялась в постели до самого утра, видимо, осознавая всю масштабность пиздеца, в который она благополучно вляпалась, и его возможные последствия. Но увы, она не могла упустить из виду и факт о том, что очередной раз хотела прыгнуть выше головы и, образно говоря, пёрла против Бабайки с одной лишь ложкою* в руке. Первые пару дней в ней все же теплилась надежда на успех. Как оказалось зря. Конец света не наступил, а Ви попалась на крючок какого-то шарлатана. И теперь сидела в руинах и медленно проживала остаток своей запертой жизни. Выжженная до основания. Несмотря на свой последний прыжок, на доверие к странному мужику из кафетерия, Ви осталась ни с чем. Она загнала щепку с Голубоглазым Вирусом в голову какого-то бедолаги из туалета. Ходить в туалет вообще было небезопасно. Камер там не было, могло случиться что-угодно. Но щепка, видно сплоховала и не сработала. Тот самый бедолага просто встал, целехонький, и пошёл себе дальше, как ни в чем не бывало. Последняя надежда Ви лопнула и покалечила её осколками. Тогда она сутулой тенью вернулась в комнату, легла на кровать и заревела, согнувшись пополам. В ней кислотой разлилась обида. Она всё в ней сожгла. Ей даже показалось, что этим страданиям, этим вечным мукам, то в совести, то в безысходности, не будет никогда конца. Что страдания и есть человеческая природа. Ви видела всю свою прожитую жизнь и плакала не от сожаления, а от самого факта, что жизнь её закончится в этих четырех стенах. Её душа рвалась во все стороны, как старенькое лоскутное одеяло, лишь при мысли о том, что счастливый финал в этой жалкой концовке не получил никто. Всё же и вправду могло быть иначе? Да вообще всё. Джонни бы занял место какого-нибудь человека, не имевшего возможности для дальнейшей жизни. Чёрт возьми, он бы даже мог занять свободное, никому не нужное тело. Что бы тогда с ними было? Вернулась бы Ви к своим привычным будням среди синих, розовых, зеленых вывесок дешёвых ресторанчиков? Она бы бросила воровать? Лично Ви хочется думать, что да. Что она действительно уехала бы с Джуди далеко за горизонт. К сожалению, сейчас внутренний голос терзал её настоящей правдой и нынешним исходом событий. У Ви больше попросту не было права на хороший финал или на Джуди. Её не ждала жизнь на Земле. Ви поняла это давным-давно, но только сейчас откопала в себе это и приняла на веру. Щёки её были холодными, в бесконечных линиях от слёз. Они неприятно высыхали и раздражением жгли кожу. До этого внезапного прозрения, в неё боролись разные, живущие или умирающие чувства. Сколько их было, что всех и не учесть. Они были живыми, как дикие искины, как пиксели за чёрным заслоном. Чувства её напоминали разных людей, с разными взглядами и вкусами. Увы, все они были заперты в Ви и никак не могли найти общий язык друг с другом. Они не хотели ей зла, просто искали выход. Достаточно болезненными способами. Чувства раздирали её и сами бились в адской агонии. Выли, драли ей глотку, заходились в истерике и перекатывались в схватке между её ребер. Они слишком долго просидели взаперти. Не зря люди практиковали йогу, ароматерапию, да даже массаж на худой конец. Ви с её эмоциями подошла бы даже простая груша для битья. Но нет же. Ви не давала эмоциям и шанса на выход. Конечно теперь было слишком поздно. Ви осталась наедине с собой и случайно открыла ящик Пандоры. Что ж, таков был результат её действий. Теперь успокоить их она, конечно же не могла. Ви стала перебивать мысли музыкой, как балующаяся кокаином дура, которая жаждала уйти в мир грез. Да, просто песней. Да даже не одной, а несколькими. Мелодия просто сорвалась с её горячих губ, незваная и простая. Ви пела её навзрыд, сначала громко и неразборчиво, задыхаясь в слезах, затем стала тише. Она вошла во вкус, полюбила музыку. Ви стала лелеять её и ценить, как преданного соратника в бою. Пела она не как рок-звезда, но на кое-что была всё же способна. Пела она искренне, как подросток в душе, кружилась и блаженно закрывала глаза. Когда-то давно ей было слишком плохо. Наступило её блаженное принятие. Очевидно, такого исхода её внутренней драмы не ожидал никто. Врачи, мягко говоря, испугались такой перемены. Для них проблема с её психикой была на лицо. Они с ужасом думали, что добрались до её операционной системы. Конечно же, врачи тут же поспешили исправиться и запустить Ви антивирус. Сначала увеличили дозу её лекарств, затем изменили её рацион, причем в лучшую сторону — разрешили ей нормальные, сытные бутерброды, яичницу и прочее. Проще говоря, они вели себя как родитель-тиран, пытающийся подмазаться к ребенку долгими извинениями, обещаниями и игрушками. Стоит признать, Ви от этого ничего не теряла. Скорее наоборот. От такой славной жизни с нормальным питанием Ви однажды даже забылась и проглотила препараты, которыми они её пичкали. Такая ошибка стоила ей целых сорока пяти часов в наркотическом забвении. Ви улетела в девятое измерение и ей там не понравилось. После этого она, наконец, трезво взглянула в лица своих бурых таблеток. Вернулась к прежней схеме. Клала их в рот и запивала водой, затем шла в туалет и выплевывала припрятанные пилюли в унитаз. Иногда она вредничала и по несколько раз рассыпала таблетки по кровати, роняла их на пол и притворялась полной дурой, не способной найти таблетку. Ну, только если она не в руке. Легко представить, как охуели врачи. Ви в их глазах превратилась в умалишенную. Такие выходки их совсем доконали. Они не знали, что еще с ней делать и как дальше работать с пациентом, напевающим мотивы Майли Сайрус* за обедом, за их визитом и на толчке. Трижды посылали к неё мозгоправа. Тайком. Старого такого, пахнущего ядерно-мужским цитрусовым гелем для душа. Вдыхая подобное, Ви вспоминала своего бывшего (одного из них) и тайно радовалась, что нынешняя её девушка пахла очаровательно и нежно. Не как цитрус в парках. Он хромал на левую пятку, был вроде бы и презентабельным, но каким-то не таким. Точно не Джордж Клуни. У него был большой нос, большие губы и странная манера постукивать носком длинного ботинка по полу. Ви ему об этом тут же сообщила, а затем надрала ему жопу (в метафорическом смысле, конечно же, стариков она не била), исполнив провокационный, анархичный альтернативный рок*. Девушка брала их на живца. Она отвечала на поверхностные вопросы, вела себя, как обычно, а потом становилась чёртовым радио, вещающим свою попсовую станцию. Любой бы в штаны наделал от такой перемены. Один из психологов, девушка с оливковыми волосами, даже вздрогнула и пролила на себя чай. Легко представить, как быстро она избавилась от мозгочистов. А вот Профессора Кусаму ничего не брало. Ни её пение, ни её длительная голодовка, ни порезы на ладонях, ни-че-го. Она никогда не пропускала своих визитов к Ви. Никогда не опаздывала. В восемь она уже, как штырь, торчала в дверях её палаты, деловито окутывая планшет паучьими пальцами. Сегодня она тоже явилась, нацепив свои очки, будто работала не врачом, а сварщиком. — Пожалуйста, приготовьтесь. Мы скоро начинаем.— манерно процедила она, села за стол и пододвинулась. Ви, сидящая крючком, запускает ладонь под ткань своего костюма, к основанию позвоночника. Уже несколько месяцев у Ви ноют мышцы спины, да и вообще всего. Наверное, пошло воспаление. Она задумчиво отводит взгляд и пытается вспомнить песню своей бабки на вудуистском. Тихо чертыхается, так и не выловив из сознания чертов мотив, и затягивает испанскую, с радио*. Ви дурачится, пародирует мужской голос и зачитывает рэп. Получается лучше. С каждым разом всё лучше. Хотя, если уж совсем честно, будь Ви на её месте, она бы давно загнала такому певцу пулю промеж глаз. Чисто за надоедливость. Ничего не скажешь, за терпение этой женщине можно было памятник ставить. Ви морщит нос. Простыня, в которую она теперь заворачивается, ей как родная. За неимением одеяла прекрасный эквивалент. Правда слегка холодный. — Исследование теменной доли. Пожалуйста, включите сканер «Кироси» и прочитайте текст. Ви прерывается и упрямо сжимает губы. Она ненавидит её всей своей душой. Девушка через силу проглатывает желание размазать профессора по полу, поднять её за волосы и вновь протереть ею пол. Она всей своей душой хочет заставить её страдать и бегать. Ви хочет причинить ей ту же боль. Она хочет заставить её бежать до потери сознания. В очередной раз Ви, лежа на кровати, кладёт ногу на ногу и начинает вилять стопой в такт своей песни. Она ждёт. Профессор Кусама та ещё терпила. Ви всё же заканчивает свою песню и лишь потом читает текст: «Разные души выбрали себе ту или иную жизнь. Смотреть на это было жалко, смешно и странно.» Смысл этой фразы струйкой проникает в её непробиваемое на эмоции сознание. Ви не злится и не хмурится. Плавала — знала. Подобную ебанистику ей выдавали для чтения на постоянной основе. Нет, ну серьёзно. Ви успела выучить все это наизусть. Может, первые три раза она и чувствовала себя вывернутой жопой наизнанку. Чувствовала смысл и с обидой принимала эти метафорические пощечины. Был и бурлил в ней когда-то коктейль из чувства вины, злости и обиды. Был и сплыл. Её чаша терпения была не просто переполнена, она плавала в сознании Ви, как забытое суденышко. Сейчас девушка способна лишь хиленько улыбнуться. У неё было слишком много времени, чтобы хорошенько всё обдумать. Ви разучилась обижаться. — Достаточно, — бесцветно произносит Профессор-мучитель. Ви никак не реагирует, просто смотрит на свои руки и кладёт их ладонями вниз. Арасаковский доктор привстает со своей ездящей табуретки и протягивает ей кубик-рубик, пестрый и слишком яркий. Ещё одна гребаная провокация. Унижение. Ви, чьи волосы давно переросли её каре и теперь лежали на её плечах, спутанные и синие, с заметно отросшими корнями, поворачивает его по горизонтали, затем по вертикали, снова по горизонтали, по вертикали. — Гм, — выдаёт Профессор. Ви раздраженно вскидывает бровь. Была бы её воля, она бы её вскинула. Профессор Кусама встаёт с места и резко вырывает головоломку из её туго согнутых пальцев, что, кстати, получается не сразу, не с первого потуга, но получается. Доктор кладёт его себе в карман и, отъехав на стуле к ящику у кровати, возвращает руки на клавиатуру. Ви просто сидит и старается припомнить навязчивую мелодию из рекламы*. Она прочищает горло и выдает несколько задорных нот. У неё не в первый раз отбирали этот кубик. Это бьет, конечно, по самолюбию, но совершенно безвредно тем, у кого его уже давным-давно нет. Ви медленно прицеливается взглядом на ножку её стула и с упоением представляет, как было бы здорово выбить этот стул из-под её наглой задницы. Подло, но со вкусом. Доктор свалился бы на пол. А в комнату посыпались бы охранники. Вот тогда они бы не церемонились. Они скрутили бы Ви и с особым пристрастием пихнули бы носом в пол. Они бы держали её до тех пор, пока опрокинутый ею доктор собирал бы своё имущество. Ох, как бы пострадало раздутое самомнение Профессора. — Пожалуйста, подключитесь к устройству. — Ви возвращается из страны грёз и медленно моргает. На сегодня с неё достаточно. Песни закончились. — Нет, — пожалуй, её кодовое слово, как «Самурай» в Облаках. Новый день, опять она здесь, как язва на жопе. Порезы Ви к этому времени успели разрастись и обратиться в длинные, затянувшиеся коркой болячек, линии. Они постоянно болели и ломались, стоило Ви лишь ладонь согнуть. Линии трескались и рвались, кровь вновь заполняла природные, израненные трещинки её ладоней. Пожалуй, в этом была только её вина. — Пожалуйста, подключитесь к устройству. Же неохотно протягивает кабель из ладони к болотно-блевотному ящику. Её врач, как ненасытная пиявка. Если её вовремя не отодрать, она сама не отвалится. На секунду ей кажется, что она больше не может вынести всего этого. На секунду, затем приходит мотив старенького диско*. Девушка щелкает пальцами и восторженно улыбается. Вот оно. Ви легонько напевает. Она поднимает взгляд в потолок, чтобы не заплакать от досады, раздражения или скуки. В горле нарастают узлы и она прекращает. Профессор Кусама портила ей весь песенный настрой. Она была для неё как снимок раковой опухоли, да ещё и в рамочке. Своим видом женщина напоминала ей об утрате, о Джонни. Она же непосредственно приложила ко всему этому руку. Наверное, глубоко внутри, Ви всё еще чувствовала к ней отвращение. Словом, отторгала её всем нутром своим. Пятилась от неё, пыталась спугнуть, но, в конце концов, всё же оказывалась припертой к стенке. Ви попалась. Девушка бегает взглядом по потолку, дыхание её резко затихает, как кошка перед прыжком. Ничего не закончится. Её не выпустят. Она сидит на кровати и чувствует солёную воду стекающую по щекам. На самом деле, слезы её тоже пережиток прошлого. Теперь они для нее скорее какая-то гадкая мокрая судорога. Ви не злится и безобидно вытирает их краями ладоней. Ну, может и злится, но как-то уж совсем мирно, с пониманием. Это чувство скорее тревога. В голове её она шумит и возится. Ви чувствует, что потолок падает, как простыня, а стены норовят сомкнуться в плечах. Девушка прикладывает ладонь к груди и тяжело хмурится. Вдох получается кислым, будто внутри рёбра сломались и нашли друг на друга. Она не вернётся домой, никогда не сможет посмотреть в глаза Мисти, обнять Вика. Ви просто не сможет быть рядом с Джуди, и уж точно больше никогда не завалится к ней ночью, как раньше, чтобы заварить кофе, объяснить ей своё бессовестное отсутствие, побыть с ней рядышком немного. Назад дороги нет. Мокрые глаза Ви сокрушенно расширяются. Она бросает взгляд на Профессора Кусаму. Ви выпрямляет плечи, и до боли прикусывает кончик языка. Слезы её отступают, как армия дезертиров. Девушка стягивает губы в выразительную линию. Прочь эмоциональная распущенность. — Пожалуйста, подключитесь к устройству. Оказывается, всё это время Ви сидела и пялилась на неё. Рука её застыла у ящика. Девушка молча выполняет приказ. Доктор вновь что-то печатает. Наверное, пишет роман. Постоянно что-то пишет. Что ещё, кроме романа, можно писать так долго и упорно? Сейчас кульминация? Ви улыбается этим мыслям. Тускло, по-своему. — Тест на создание представлений высшего порядка, — произносит она, — пациент готов к обследованию. — Так, ещё раз, что эти тесты должны тестировать? — Ви спрашивает её, чтобы позлить. Для неё и так ясно как день, что в их обязанности не входят ответы на вопросы пациента. — Запуск настройки устройства. Снова. Вот же блядь. Ви раздраженно закатывает глаза. — Называйте ассоциации со словами. Говорите первое, что придет в голову. — Ага, быстро и не задумываясь, я помню. — Путешествие — Свобода. — Дом — Ничего. — Враг — … Я. (пфф, конечно же Арасака, но говорить об этом сотруднику Арасаки… Не стоит) — Принципы — Арасака (на самом деле Джонни) — Я сама — Смерть (логично, ведь Ви умирала) В сознании Ви проносится их последний разговор с Джуди. Такой неловкий и абсолютно глупый. Ей вообще не стоило прощаться, но тогда это казалось чем-то правильным, оставить после себя хоть что-нибудь. — Помнишь, когда мы плавали.? — Ага, круто было, скажи? — Ты тогда сказала, что увидела во мне. –…Смерть? — Жаль, что ничего большего во мне не нашлось… Скоро начнётся самое интересное. Ви неосознанно, как-то нервно, осматривается и выдаёт самую забитую, почти обречённую улыбку. Она сжимает ладони. Ви испытывает что-то близкое к безумию. В голове возятся помехи, в пространстве перед ней трещины и задержки звука. Не то чтобы она хотела её слушать, но все же. Действия неизбежно повторялись, тесты повторялись, слова. Это ужасное наказание: видеть, слышать и быть одним и тем же человеком на протяжении долгого промежутка времени. Ви будто шла вдоль проспекта, чувствуя себя неуютно. Обувь натирала, а Ви никак не могла остановиться, чтобы исправить это. Неизбежно, ноги её обращались в кровь, но мучение не прекращалось — она шла вперёд, дорога, окружение, ничего не менялось. — Вы на кукурузном поле. Вокруг зелень до самого горизонта. Солнце слепи́т вам глаза. Вы идёте по полю, раздвигая стебли. На вашем пути оказывается участок, где проехал комбайн. — Я могу продолжить: «. От жары у вас сухо во рту.» Она открывает рот и собирается продолжить, но Ви не даёт ей и шанса. — «У ног вы замечаете гнездо полевых мышей. Машина вспорола мягкую почву. Вы видите слепых, новоро́ждённых мышат, сгрудинившихся вокруг разрезанного пополам тела матери.» — Они… — встревает доктор, но Ви не унимается. — Они лежат симметрично, словно крошечная роза, — Ви складывает руки чашечкой, — ваш рот начинает наполнять слюна. Доктор молча пялится. Ви с вызовом вскидывает брови. — Так что там, доктор? Вкусные малыши были? Или меня должно было стошнить на труп их матери? Ммм? Ну что же вы так недовольны, Профессор Кусама? Она сидит на своей табуретке, явно стушевавшись, затем возвращает свои тугие пальцы к клавиатуре. Посмешище Ви почти не скрывает своей неприязни к ней. Она облокачивается спиной на спинку своей серой кровати-гробика, в этом сером-сером спичечном коробке и вздыхает. Губы её покрывает скользкая улыбка-издёвка, глаза полузакрытые. Пожалуй, Ви состарилась здесь быстрее, чем должна была. Она томилась и ждала своего конца, как пассажир, ждавший ушедшего поезда. — Проверка когнитивных функций. Кубик-хуюбик. Опять. Ви легонько наклоняется вперед. Хорошо бы, чтобы однажды кто-нибудь из них сел бы на этот кубик и раздавил. Все их сырые подобии помощи не помогали. Процесс ее медленного духовного разложения не прекращался. Ви не собирается брать этот долбаный кубик-рубик. Ви даже не смотрит на неё, но эта бестолочь не теряется и насильно всовывает головоломку ей в руку. Девушка смотрит на него и начинает смеяться. Смех настолько искренний и липкий начинает окутывать её, как паук муху. Ви смеётся сквозь слёзы, закрывает рот рукой и пытается успокоиться. Она просто хочет попросить о помощи. Она скучает по дневному свету, по запахам и по своему коту. Ви просто хочет вернуться в кровать и заснуть. Она даже готова быть убитой где-нибудь на отшибе, чисто случайно, на очередном заказе. Да что угодно, лишь бы на Земле. Ви запускает кубик-хуюбик в стену. Импульсивный метод, но самый действенный, если ты разговариваешь с Арасакой. Смех Ви резко обрывается, будто она и не смеялась вовсе. Девушка сидит на кровати и, прислонив к лицу пальцы, горбится. Пора сдаваться. Но если уходить, то только с музыкой? Правда ведь? Ви блаженно закрывает глаза и мурлыкает любимый мотив*. Она, точно алкоголик в затяжке, срывается и вновь обращается в слезы и истерику. Быть может, к смерти подготовиться невозможно? Человеческий инстинкт самосохранения всегда будет бороться. И он боролся в ней, пусть даже против её воли. Она вновь заплакала и ощутила привычный жар в груди. — Назовите цену моей свободы, — она вскидывает руками, — слышите? Я сдаюсь. Сквозь угасающее сознание видит весь погром, что учинила. Всю ту дикость, на которую была способна. Она прикладывается щекой к полу и закрывает глаза. Пожалуй, её небольшое послание, должно было быть услышанным.

****

Оно и было услышано, но только не тем, кем надо. Ви обнаруживает перед собой взволнованное и вечно нахмуренное лицо Горо. Да уж, не к нему она взывала. — Ви, ты потеряла сознание, — над девушкой стоит Такемура. Очередной предатель. Настолько преданная волчья, что на его счёт и сказать нечего, — ты потеряла сознание, когда мы обсуждали нашу сделку. Ви садится. Он её ударил. Девушка трет щеку и враждебно смотрит на него. Смерть критично сощуривает взгляд. Горо поднимает этот дебильный черный стул и протягивает ей планшет. — Ви, тебе стало намного хуже. Ты выглядишь как… — Как тогда на помойке, да, перестаньте уже повторять. Дерьмово я выгляжу, думаете, вы скажете это и я такая: бля, точно же, нужно привести себя в порядок, а то придет какой-нибудь Арасаковский хуй и даст оценку моего внешнего вида, что делать то тогда буду? Горо терпеливо ждёт, когда девушка, разразившаяся в тираде, успокоиться. Смерть закрывает рот рукой и смеётся, Ви ей определённо нравится. Горо же всеми силами не хочет говорить ей, что выглядит она не так, как прежде. Теперь Ви, заметно потерявшая в весе, выглядит моложе. Только молодость эта выглядит жалко, точно эта растерзанная девушка в комбинезоне не имеет ничего общего с прежней Ви, она выглядит, как и должен выглядеть умирающий человек. Глаза её то вечно слоняются по комнате, то тут же обрываются и застывают на полу, на стене. У неё рваные сухие губы, болезненные красные пятна под кожей и жуткое желание навредить себе. Он тайно изучает её взглядом. Под глазами Ви заметны фиолетовые, переходящие в тёмно-синие, круги от недосыпа, яркие голубые прожилки вен у век, волосы, потерявшие былую весёлость кудряшек, превратились в тянущиеся волны. Руки, руки беспокоили сильнее всего. Пальцы, ладони, уже давно были исполосованы рваными линиями. Он мрачно отводит взгляд. Горо уверен, что этих полос больше, Ви не могла не щадить только свои руки. Это было не в её стиле. От этой мысли он закрывает глаза. Смерть эту мысль прослеживает и мрачно отводит взгляд. Ви сидела перед ним изможденная и злая. Помочь ему было нечем. От этого её злость казалась правильной, уместной и заслуженной. Валери вдруг застаёт его взглядом и в упор смотрит на него. Карие глаза девушки тут же загораются каким-то ужасным образом, точно черная дыра в них стала больше на секунду, точно Ви смогла прочитать все его мысли. Она подпирает голову рукой, край её губ тонет в сухой усмешке. Она будто раздумывает, разоблачить его сразу или приберечь на потом. Видимо, желание уничтожить его прямо сейчас выигрывает, улыбка спадает с её губ. — Что происходит с моими ногами? — Ви тускнеет, становится старше, — Почему меня тошнит? — она горько сглатывает и сощуривает взгляд, — Ты вообще в курсе, чем меня здесь пичкают? Он угрюмо смотрит на неё. — Ты же умираешь, Ви. Твой мозг не справляется, — Горо не может смотреть ей в глаза. — Умираю? — девушка опирается взглядом в стену, поджав губы, она становится тише. — Надеюсь, на этот раз навсегда. Или я вновь нужна тебе для какой-нибудь подленького дельца? Насколько щедро одарила тебя Арасака на этот раз? Клянусь, Сабуро должен упасть пред тобой на колени. — Ты не должна так говорить, Ви. Просто подпиши договор и получишь бессмертие, твоё сознание перенесут на энграмму, — он заставляет себя посмотреть ей в глаза, — это лучше, чем смерть через пару месяцев, правда ведь? Девушка бросает взгляд на дверь, будто в любую секунду Джонни мог бы войти в неё, и выдать: «Да Ви, ну сколько можно его слушать? Ну и пусть уебывает, раз не умеет сдерживать обещание. Сами разберёмся.» Ну, или он мог бы мягко (хотя куда там) напомнить ей, что им давно пора возвращаться назад — на родину, на землю, домой. Ви подбирает ноги, и берёт планшет из его рук. Затем смотрит на него с насмешкой в скошенных губах. — Мне кажется, что, несмотря на всё то дерьмо, что мы вместе хлебнули, друзьями нас не назовёшь. Горо откидывается в кресле. Этот жест кажется ей неуверенностью и попыткой сбежать. В нём не чувствуется ничего воодушевляющего. Будто она никогда его не знала. Ви смотрит на него давящим взглядом. — Не понимаю твоей злости, Ви. Арасака не всем даёт шанс на бессмертие. Это большая честь. Он сам не верит. Горо врёт. Ви вдруг вычисляет это и замирает. Он не верит в то, о чём говорит. Ви качает головой. Она не хочет его больше ни видеть, ни слышать. — Это вы могли бы рассказать кому-нибудь другому и этот «кто-нибудь другой», конечно же, поверил бы. В моей голове был Джонни. Я знаю, о чем говорю. Игра с душой. Да ваш босс сам сожрал своего сына. Честно? Нет. Он старый хуй, которому давно нужно было отойти в мир иной, он устарел. Его сыну было сколько? Мой ровесник? Теперь он уничтожен собственным двухсотлетним отцом. Боюсь, я не могу верить человеку, который выжал и посадил в ловушку душу моего лучшего друга. Он же сейчас у руля? Блять, да как ты не понимаешь? Мне не найдут тела. Из принципа. Меня здесь держат не просто так, Такемура. У меня всё тело в непонятных синяках. Они… — Ты преувеличиваешь свою цену. Приехали У Ви перехватывает дыхание. — А не пойти бы тебе нахуй? Будь здесь Джонни, он бы развёл руки и сказал: «Давно пора, на самом деле! Опаздывает он в хуйляндию, давно опаздывает.» Ви встаёт с места, ноги, к счастью, они её не подводят, и пресекает его безжалостным ненавидящим взглядом. Девушка всем своим видом излучает колоссальную угрозу для здоровья. Она всучает ему планшет. — Займитесь своими новыми обязанностями, поздравляю с повышением, ценность которого также преувеличена, как и моя жизнь. Ви поднимает кубик-рубик и дважды повернув его, наконец, собирает квадратики по цветам. Жаль, даже эта победа не вызывает в ней ничего, кроме раздражения. Ви красноречиво ставит его на стол и под его онемевшим взглядом разворачивается, чтобы уйти. Джонни. Девушка вздрагивает у самой двери. Глаза её беспричинно наливаются почти видимой тяжестью, взгляд её беспричинно бегает и суетится. — Верните мне, — голос Ви меркнет, — что вырезали. Там.Должно было хоть что-то от него остаться… — говорит она через плечо, так тихо и аккуратно, будто не размазала Горо в пюре до этого. — Ты себя слышишь? Ты просишь вернуть себе чип, который жрал твою нервную систему, — он разочарованно трёт переносицу, а Ви находит его грязным, бесполезным и слишком чванливым для телохранителя. Она даже с отвращением кривит губы, пока он продолжает играть роль её несуществующего крайне разочарованного отца. Кажется, в глазах её упал он ниже некуда. И упал, видимо, упал и разбился. — Мы с Джонни возвращаемся на землю. С тем, что от него осталось, на землю и… — голос её обрывается и становится твёрже. — А вообще, вы, всё же не священник, Горо, зря я вам здесь исповедуюсь. — Ви, послушай, — Горо приближается ровно на три шага, она их считает, чтобы одёрнуть его, рявкнуть, чтобы не приближался, — чип был уничтожен, вероятно, от него ничего не осталось, — Такемура ободряюще, грустно или покровительствующие кладёт руку на острое плечо, она им тут же взбрыкивает и сбрасывает его ладонь. Прежде чем она успевает ударить первой, он произносит: — Твои руки, Ви? Почему ты так себя ведёшь? — Горо не отступает, но он даже представить себе не может, насколько глубоко сокрыта причина её ежедневного ритуала. — Тебе здесь плохо, я понимаю, но ты же знаешь, что ты должна была остаться для нескольких тестов. Для твоего же блага, Ви. — Бесполезно. Вы, кажется, так ничего и не поняли. Как же я ошиблась на ваш счёт. Она плавно поднимает взгляд старый, почти иссыхающий изнутри, карий взгляд на него. — Ви, почему ты говоришь такие вещи? Я всегда был на твоей стороне, я был уверен, что… … … ............ .............. ............. … .......Ви.? Но Ви давно перестала его слушать и скорее произносит только собственные выводы. Времени подумать над всем этим у неё было предостаточно. Она предвидела, что врачи совсем скоро вынесут ей приговор. Приговор в несколько месяцев и смерть, жуткая смерть в кровати. Ей всё было безразлично. — Горо, ты, действительно, часть семьи Арасака. Жаль, — Ви рвано вздыхает, — жаль, что он это заметил, а я упустила из виду. Лучше бы ты не приходил на ту помойку, потому что в конце концов все это не стоило того, — она осекается и буравит его взглядом, глаза в глаза, — вы просто должны понять, как неприятна мне мысль о том, что я помогла Вам. Я расплатилась за свою жизнь и больше я вам ничего не должна. Поэтому, Горо? — она ни на секунду не спускает с него глаз. — Если мы случайно встретимся, боюсь, я не буду на вашей стороне. Ви достаёт телефон и демонстративно бросает его на кровать, бледная улыбка озаряет её лицо, не касаясь глаз, она тут же исчезает. Девушка разворачивается и выходит в коридор. На столе, словно в издевку, горит цветами собранный кубик-рубик. Мужчина случайно натыкается на него взглядом и, закрывает ладонью глаза.