Атомный чародей: Rebuild

Один сефирот Макс получил от Калькштейна, один нашел случайно, еще три банально украл со статуи богини Мелитэле из лечебницы святого Лебеды, точнее не украл, а временно позаимствовал украшение статуи Мелитэле, пользуясь невидимостью. Еще два купил, один у бабушки-кметки, второй у краснолюдского ювелира. Накопления тем временем показали дно и пришлось отвлечься от поиска камней и плотно заняться работой, исцеляя то рыцарей получивших ранение на дуэли, то больных детей каких-нибудь баронов и графов. Так или иначе, но оставалось найти еще три камня. Где их искать, кроме наводки от Лютика, было не ясно. Даже имея относительно правдивую информацию из прошлой жизни об их существовании, все же реальность была иной. Трисс же, на расспросы, лишь разводила руками, мол многие пытались разгадать тайну башни, и никто не преуспел, но сумела раздобыть редкую книгу Ain Soph Aur, труд неизвестного автора, что был записан в давние времена колонизации, с трудом немалым найден и с языка гномов, верно, переложен. Книгу посвященную как раз сефиротам. Отдав ее на изучение Калькштейна, парень получил две наводки. Недоставало еще трех камней: Есод — основа, Нецах — победа и Тифэрэт — сострадание. Книга гласила — «Основа в пропасти укрыта. Не соблазнись ложными огнями. Смерть победив, ты награду получишь». По мнению алхимика, речь могла идти про пещеру на болотах. Это было первой наводкой. Второй наводкой было — «Победу можно добыть лишь в борьбе с ее стражем», а стражем башни является голем, к тому же на болотах, возле башни, было целое кладбище големов. Наверное, остались от владельца. Третья наводка была — «Имеющий власть над богатствами несметными обладает даром Сострадания» и это сходилось с информацией от Лютика, что он видел такой камень проданным кому-то с аукциона. Начал со второй наводки. Возле башни мага, на болотах находилось четыре застывших глыбы напоминавшие человеческие фигуры. Вспомнив, что Геральт зачем-то пробуждал голема, а затем дрался с ним, Макс засмеялся. Зачем оживлять голема и драться с ним, если можно было просто расковырять и достать оттуда сефирот? Чем и занялся парень, наняв кметов из деревни кирпичников. Те молотами и зубилами разбили каменного истукана на куски и чародей заполучил восьмой камень. Пришел черед первой наводки. Наняв проводника у местных, и делая зарубки на деревьях, дабы не заблудиться на обратном пути, искомая пещера нашлась. Проводник наотрез отказался ждать парня и потребовал оплату вперед, предупредив, что в пещере живет злой дух. На всякий случай Макс наложил на себя {Доспехи Мага} и осветил магическим светлячком, подвесив его за спиной. Вход в пещеру был похож скорее на медвежью берлогу — просто дыра скрытая кустами, без помощи местных Макс никогда в жизни не нашел бы ее. Однако сама пещера вела в древнее захоронение или курган, лишь каким-то чудом не затопленный окружающим болотом. Посредине был саркофаг. Крышка была расколота, но надпись на неизвестном языке, не похожем ни на Hen Llinge ни на Hen Undod, была все еще видна. Он активировал заклинание {Понимание Языков}. Надпись гласила: «Крок’Хар — последний защитник…» дальше надпись была неразборчива. Внутри был только сефирот лежащий в грязи, да ржавчина похожая на клинок, даже костей не сохранилось, время перемалывает все. Едва рука коснулась сефирота, так сзади послышалось шипение, переходящее в рык. Сердце будто пропустило удар. Он обернулся. За спиной стояла фигура похожая на безобразные клубы черного дыма, в котором светились потусторонним рубиновым светом огни похожие на глаза. Призрак! Привидение! Очень злое и агрессивное приведение. Рассерженный дух бросился на парня, его призрачные руки прошли сквозь магическую броню, и только спешно сложенный знак аард смог оттолкнуть призрака. Макс ускорил {Мистический Заряд} вложив в него чароединицы и потрескивающий луч пробил дым призрака. Призрак зарычал, завыл, огни загорелись сильнее и закричал на похожем на шипящее-клацающим языком, таким же как и язык саркофага: «УМРИ» Макс выпустил игни, но призрак увернулся от струи пламени. Знает гад, что магия способна его упокоить. Жаль, с собой не было серебряного меча. Чародей установил ловушку с помощью знака ирден и заманил в нее противника. Попавший в нее яростный дух будто попал в кисель, не в силах двигаться так же быстро, как и ранее. — Остановись Крог’Хар! Я хочу поговорить! — с большим трудом прокричал парень на неизвестном языке. — Ты можешшшь говорить?! Вонючий примат! — призрак вновь кинулся на него, но был отброшен аардом. — Да. Я хочу говорить! — Ты знаешшшь мое имя и знаешшшь нашшш язык. Сотни лет, я жду своего часа, ты первый говорящщщий примат, которого я встретил. Говори же, — прошипел призрак. Призрак завис в воздухе, сверля парня пробирающим до костей взглядом. — Кто ты? — Я последний из десяти защщщитников владыки Тепокка, слуги Великого Плана. — Что такое великий план? — Откуда тупому примату знать о Великом Плане Древних? Вы пришшшли сюда как воры, как убийцы, разрушшшили все. — Ты вранн? — Вранн? Да, так вы нас называете. — Мы ничего не разрушали! Когда люди пришли сюда, ваша цивилизация уже была сотни лет мертва. — Ложь. Глупая обезьяна думает, что сможет обмануть меня. Ты пришел сюда, чтобы украсть сердце моей душшши. — Сердце души? Ты говоришь об этом камне? Твоя душа заключена в этом камне? — Положжжи его, где взял, вор. И уходи. — У меня есть еще такие камни. В каждом заключена душа? Отвечай! Призрак завыл от злобы, но магичесий круг ирдена пока сдерживал его. — Нашшши душшши заключены в камнях, чтобы и после смерти мы могли служжжить. Когда звезды укажжжут, владыка вернет нам тела. — Твоя цивилизация давно мертва. Уничтожена эльфами больше тысячи лет назад. — Я знаю об этом, примат. Я видел катаклизм своими глазами. Когда врата миров открылись, и когда чужаки пришшшли сюда. Я сражжжался с чужаками, до последнего вздоха. Я видел, как на руинах моего дома был убогий город, и другой, еще более убогий и вонючий на его руинах. — Ты путаешь нас, людей, и эльфов. Мы пришли после них. Посмотри на мои уши. Они не острые, — окончательно осмелел Макс. Испуг и адреналин прошел и призрак уже не казался ему таким грозным. — Я не разбираюсь в видах приматов. Все вы звери, отродья хаоса. Вы несете только зло и разрушшшение. — Скажи мне, дух. Что за великий план и кто такие древние? — Я не выдам тебе нашшши секреты, лысая обезьяна. Не надейся. — Ладно, рептилия. Если я уничтожу этот камень, как и другие, что ты на это скажешь? — Сделай это и мы уйдем, чтобы обрести новую форму. — Ты говоришь о реинкарнации? — Да. — Тогда, позволь мне взять камень. Я обещаю, что уничтожу его, как только отрою башню. — Ложь! Ложь! Святотатство! Другой осквернил камни, использовал нашшши душшши для охраны своей проклятой башшшни. Ненавижу! — Другой? Ты имеешь в виду хозяина башни? Он использовал камни, как источник энергии? Ты хочешь обрести свободу, я могу уничтожить камни, когда открою башню. Призрак молчал. Казалось, что рубиновые огни его глаз всматриваются прямо в душу. Вдруг они вспыхнули еще сильнее и яростнее, чем прежде. — ВРАГ! ВОР ОТМЕЧЕН ВРАГОМ!!! УНИЧТОЖИТЬ!!! Дух полностью впал в первобытную ярость, начал метаться по кругу, его шипящий вой отражался от сводов пещеры зловещим эхом. Ирден уже трещал по швам. Макс активировал заклинание {Дыхание Дракона}. Набрал в грудь воздуха до предела и изрыгнул струю огня на беспокойного духа. Магическое пламя развеяло приведение, очистив пещеру от измученной души.

***

— Ты знаешь язык враннов?! — в голосе и на прелестном лице чародейки ощущался восторг. — Не знаю. Я просто воспользовался заклинанием. Я разве тебе не рассказывал? Странно, что ты упустила этот момент, после того как я начал говорить на Hen Llinge не хуже эльфа, и на всеобщем не хуже, чем коренной нордлинг, — ответ ей Макс. — И как я об этом не подумала? А ведь их язык до сих пор не расшифрован. У капитула есть много артефактов и записей враннов и до сих пор никому не удалось их понять. Слишком чужд этот язык, слишком сложен. — Занятно, что тебя привело в восторг именно это, а не то, что в камнях содержаться души. Души, Трисс. Заключенные в камнях. Это значит не только что существует душа, но и то, что есть магия, позволяющая манипулировать душами. — Ты сегодня такой ехидный и зловредный. Не делай из меня идиотку. — Прости, я не хотел тебя обидеть. Ты самая умная и красивая чародейка всего Севера. — Только лишь Севера? — улыбнулась она. — Ну не стану же я сравнивать красоту Трисс Меригольд из Марибора с какой-то нильфгаардской свиньей? Это было бы кощунственно. Комплимент получился своеобразным, но чародейка всем видом показала, что ей он понравился. Ее характер можно было назвать мягким и податливым, но это было бы обманом, отступая чародейка всегда получала больше, чем если бы билась о преграду лбом. — Я смотрю на вещи более прагматично, — сказала она, — Да, возможно, когда-то магию души и удастся заново открыть, лет через сорок исследований, но я бы предпочла сорвать низко висящий фрукт. В Бан Арде, у Хена Гедымгейта, целые кладовые из табличек и артефактов враннов. Ты только представь какой фурор это произведет в магическом сообществе! Сколько открытий можно сделать! — Ага, только ты забыла одну проблему. Если, все что я знаю, с твоих слов, между прочим, про капитул — правда. То все более-менее важные находки сразу же засекретит, а его члены присвоят их себе. А нас с тобой похвалят и похлопают по плечу. — Может быть, но ты ведь получишь к ним доступ. К тому же, раз ты единственный, кто может перевести, значит у тебя образуется небольшой, но постоянный поток желающих разобраться с находкой. — Хорошо. Ты права. Девушка улыбнулась белоснежными зубами и продолжила: — Летом будет сбор на Танедде. Я думаю, представить тебя капитулу, пользуясь случаем. Но и рассказать о том, что ты расшифровал мертвый язык вымершей нечеловеческой расы. — Может быть не стоит? — Макс. Я согласилась сохранить твою тайну, дала тебе легализацию и место в братстве чародеев. Но и ты меня пойми, мне нужно делать себе имя в сообществе. А ты настоящий кладезь сенсаций. Неужели все мои труды напрасны? — Ты ведь советница короля Темерии и участница битвы на Содденском Холме, разве этого мало? — Знаешь, — вдруг посмурнела она, — Не все так просто. — Ладно, я согласен. Буду единственным в мире специалистом по враннам. Кстати, а может быть наведаемся куда-то во враннские руины? Я слышал, что Лок Муинне стоит на них. — Я тоже что-то такое слышала. Возражений не имею, но сейчас не до этого. Близится праздник по случаю Беллтейна, а это значит, что еще две недели после него будут сплошные пиры, охота и так далее. Мне, как советнице, придется присутствовать. Кстати, если хочешь, можем представить тебя высшему свету. — В другой раз. Не хочу распыляться, мне осталось найти еще один сефирот. Мы уже почти у цели. — Использовать камни с душами враннов для того, чтобы запечатать свое жилище. Звучит жутковато, не находишь? — Вряд ли он знал, что в камнях содержаться души. — Тем не менее, вечность прозябать, будучи душой заключенной в камень. Это ужасно. — Враны явно надеялись, на то, что их воскресят. Как говорится, хочешь насмешить богов — расскажи им о своих планах. — Если тебе удастся воскрешать людей, ты станешь самым богатым и влиятельным чародеем мира. Мы станем, — как заговорщица улыбнулась она. — Ага, до тех пор, пока Капитул не вытрясет это знание из меня. — Ты зря думаешь, что Капитул — это пауки в банке. Я бы сравнила наше братство с ведром крабов. — Попробуешь вылезти и тебя тут же затянут назад? — Как-то так. Тем более пока, ты ходишь у меня на поводке, тебе ничего не угрожает. — На поводке? Трисс. Я что-то не припомню чтобы мы договаривались играть в такие игры. — Это чародейский сленг. Здесь нет ничего унизительного, кроме названия. Чародей на поводке, значит ученик. Обычно, ученик дает учителю свою энергию, а взамен учится и получает доступ к заклинаниям и связям наставника. — Ага, и попадает в сексуальное рабство. — Так ты этого хочешь? — рассмеялась она, — Ой, — прикрыв рот чародейка успокоилась — Не такая уж и плохая перспектива, — пошутил он. — Прекрати. Вот поэтому обычно берут себе учеников своего пола. — Будто это кого-то, когда-то останавливало. Хотя, если задуматься, то немудрено, что чародейская профессия в вашем мире так феминизировалась. Женщинам в этом смысле легче найти между собой общий язык. — Ты говоришь так, как Филлипа Эйльхарт. И да, не у всех. Даже не знаю откуда взялся этот стереотип. — Расскажи мне о ней. — С ней надо быть осторожным. Если ты один раз поговоришь с Филиппой, то уже будешь чувствовать себя, что должен ей. — Так уж она плоха? — Не хуже и не лучше других. Понимаешь в чем дело, когда живешь несколько веков, начинаешь зацикливаться на одних и тех же вещах. Филиппа помешанна на власти. — А остальные? — Тиссая де Вриэ аккуратистка и перфекционистка, до абсурда. Впрочем, она желает только хорошего своим ученицам и всячески им помогает. Хен Гедымгейту перманентно скучно, и он тщетно пытается развлечь себя то забавами, то фисштехом, то водкой, ни то, ни другое, ни третье не помогает. — А Вильгефорц? — Власть, любой ценой. — Что насчет Артауда Террановы? — Гедонист, как и Хен. Еда, женщины, мальчики, фисштех. — А Францеска Финдебаир? — Она загадка даже для меня. Мне кажется, что она просто хочет сохранить народ эльфов, тщетно пытаясь спасти их от вымирания.