Атомный чародей: Rebuild

До пятого уровня оставалось еще почти 1000 очков опыта. Было бы логичным решением пойти куда-то в леса и начать «качаться» на утопцах, да еще каких-нибудь тварях. Вот только, с рациональной точки зрения, как бы это ни было правильно, пересилить себя Макс не мог. За месяцы, что он провел в новом мире, он успел сразиться насмерть уже три раза — с туманником, со скоя’таэлями и с призраком. Одна была проблема, жизнь не игра, и биться с чудовищами лицом к лицу, ходить по краю, занятие не из приятных. Честно говоря, это до смерти страшно. Это ведьмаки знают все повадки монстров, знают, чего ожидать, прошли суровую школу и мутации и в этом смысл их жизни. Макс не был ведьмаком, он и чародеем в привычном местном понимании не был, по крайней мере себя таковым не считал, лишь играя эту роль. Просто парень, пытающийся выжить и найти свое место в новом и чужом мире, заложник чрезвычайных обстоятельств. У него не было ни плана, ни каких-то амбиций. Чувствовался диссонанс, противоречие, неправильность. И едва лишь шок и адаптация от трансмиграции в чужой мир прошел, эти вопросы выплыли на поверхность. Его здесь быть не должно. Этих сил быть не должно. Человек не может знать будущее. Уж тем более человек не должен оказаться в вымышленном мире, впрочем вымышленном ли? Мультивселенная бесконечна, в ней может существовать все что угодно. У Макса не было никаких привязанностей, кроме, пожалуй, чувства благодарности к Трисс и ведьмаками, да еще и сострадания к Цири. Но можно ли их назвать дорогими ему людьми? Разве что самыми дорогими в этом мире, но не более. На судьбы же самого мира, в особенности королевств Севера, ему было наплевать, он ненавидел Нильфгаард лишь показательно, понарошку, дабы не выделятся из общей массы. По большому счету, ему было все равно кто чем правит. Если бы Трисс вновь заглянула в его разум, вряд ли она смогла бы понять всю безумную круговерть противоречивых чувств. Сложно сохранить здравомыслие, когда точно не знаешь ни кто ты, ни чего ты хочешь, ни где твое место. Сложно быть одиночкой, не связанным ни узами родства, ни дружбы, ни патриотических чувств, ни любви. Даже будучи в эмиграции, человек всегда знает, что где-то есть его земля, его семья, его народ, но оказавшись в чужом мире, в душе образуется пустота и совсем неясно чем ее можно заполнить. Максим корпел над книгами и пергаментом, перо, непривычное его рукам, рисовало магическую формулу заклинания. Он пытался понять и разгадать загадку магической традиции, как местной, так и своей. Помимо слуг, он был в доме один. Трисс находилась в замке, ожидая вечернего приема по случаю Беллетэйн — древнего праздника плодородия, который отмечался первого мая, или по-местному, по эльфски - блатхе. «Опять это чувство», — подумал Макс, ощущая как невыразимое стремление тянет его куда-то. В этот раз он решил плюнуть на все и отдаться воле своих инстинктов. Он скакал на Белогриве, вернейшем и умном чародейском коне, сотворенным его магией, овеваемый лишь весенним ветром и опьянённый свободой. Сумерки спускались на землю, окутывая ее полумраком. Максим пустил лошадь в галоп. Вперед, вперед, без оглядки вперед, навстречу судьбе, мимо деревень, постоялых дворов и перекрестков! Ночь тем временем наступала, скрывая окрестные леса, деревни и реки, нежным одеялом тьмы. Вдали он увидел зарево костров. Повинуясь внутреннему стремлению, Максим направился туда, в сторону деревни у реки. Вокруг пылали костры из пихтовых стволов. Языки пламени рвались к небу красными сполохами, усеянными блестками искр, метили тьму более светлыми полотнищами дыма; стволы трещали, стреляли вспышками, высвечивая пляшущих повсюду людей. Люди веселились, играли на флейтах, бубнах и барабанах, пели, танцевали, предавались празднику Беллетэйн — майской ночи, свободе, безумству, веселью, вечному обновлению природы. А на небе раскинулись миллиарды незнакомых звезд, мерцающих в такт потрескиванию костров. Он и сам не заметил, как ритм барабанов, пение и вопли девушек, танцы и костры загипнотизировали, затянули, увлекли за собой. — Беллетэйн! Какая-то девушка увлекла его за собой в хоровод. Все завертелось в калейдоскопе цветов, запахов, звуков. Кто-то угостил его пивом из огромного бочонка. Девушки, облаченные в белые длинные рубашки, с венками на голове, были полны жизнерадостного веселья, время от времени вскрикивая и убегая от парней, тянущих их в сторону ближайшего леса или реки. Лишь на момент отойдя от дурманящей атмосферы, Максим увидел ее. Рыжая девушка была не похожа на кметок. Вместо венка из полевых цветов ее заплетенные в косы рыжие волосы украшала диадема с зеленым камнем, переливающимся в красноватом свете огней. Она, заметив его взгляд, улыбнулась ему. Максим улыбнулся в ответ, подошел и взял ее за руку. Что-то потянуло его к ней. Как разница потенциалов между тучами и землей притягивает электрический разряд, так и между ними пробежала искра. От нее веяло чем-то приятным — какая-то аура доброты окружала ее, приятной вибрацией передаваясь по его руке. Чем-то она была похожа на Трисс, но все же лишь отдаленно. Лицо девушки казалось красивым: мягкие черты лица, аккуратный носик, узкий подбородок, зеленые глаза, отражающие зарево костров и ярких, словно фонарики, звезд. Он поцеловал ее. Она ответила. Ее нежные руки смело обхватили его за плечи. Максим прижал девушку к себе за талию, и его рука вплелась в ее рыжие вьющиеся волосы. Огненная красавица взяла Максима за руку и увлекла за собой в сторону реки. — Беллетэйн! — весело воскликнула она, увлекая его за собой. Она была невысокого роста: чтобы целоваться с Максимом ей приходилось стоять на цыпочках. Он чувствовал ее мягкую, будто наэлектризованную кожу под тонкой блузкой; расстегнул пуговицы, чтобы приласкать нежную красивую грудь. Они оба с азартом скидывали друг с друга одежду, как будто распаковывая подарок в нарядной, но лишней упаковке. Кунтуш, который Макс скинул с себя, сегодня послужил им постелью. Максим аккуратно прижал девушку к земле. Его член легко вошел в ее разгоряченное лоно. Она закрыла глаза, полностью отдавшись ощущениям. Он двигался ритмично, чувствуя партнершу, неспеша, ведь вся ночь была еще впереди. — Быстрее! Еще… Ах… Еще… Да-а… — стонала рыжая девушка. Она обхватила Макса за зад и начала направлять его в себя. Он ускорился. Затем еще сильнее, двигаясь в такт сбивчивым стонам. Она целовала ему шею и грудь. Наконец его подруга закусила губу и, издав протяжный, сладострастный стон, замолкла, тяжело дыша. Парень хотел вынуть из нее член, но она лишь сильнее прижала его к себе. Он кончил внутрь и повалился рядом, чтобы отдышаться. Спустя секунд десять Максим встал. Она посмотрела на него зелеными влажными глазами с немым вопросом. Парень хищно улыбнулся. Вся атмосфера — костры, майская ночь, река, рыжая красавица — пробудили в нем какое-то первобытное чувство. В этот момент он ощущал себя в своем теле, он чувствовал себя по-настоящему живым. А еще он, изголодавшись по женскому теплу, чувствовал похоть и азарт. Но было еще что-то, словно их соитие не было простым анималистическим актом, а чем-то большим. Он поставил ее на колени. Взял за затылок и притянул к еще стоявшему члену. Она немного удивилась, но все поняла. Ее губы обхватили член, и он начал двигаться, прижимая ее голову рукой. Через некоторое время и она вошла во вкус, орудуя губами и языком — начала одной рукой трогать свою грудь, а другой — ласкать клитор. Она смотрела на него снизу вверх. Глаза девушки были полны безумного желания. Ей, безусловно, нравилась некоторая властность ее мужчины, а на лице можно было разглядеть мелькнувшую на мгновение улыбку. Макс притянул ее к себе, стремясь войти как можно глубже. Девушка закашлялась. Он повернул ее спиной, толкнул вперед, поставив на четвереньки, и вошел в нее, держа за гладкую округлую попу. Она была очень возбуждена и подмахивала, страстно подаваясь члену Макса навстречу. Шлепок ладони по нежной коже. Всхлип. Стоны. Он остановился, чтобы продолжить соитие еще яростнее и жестче. Впрочем, одурманенная гормонами и атмосферой праздника, она не сопротивлялась, судя по всему, ей эта грубость нравилась. Через несколько минут рыжая начала стонать так же, как и в первый раз, но гораздо чаще и интенсивнее. Они лежали рядом, пытаясь перевести дух, и смотрели на звезды. Девчонка положила голову ему на грудь и крепко обняла. Они лежали и молчали. В этот момент Макс почувствовал некоторое умиротворение и даже счастье. Спустя несколько минут девушка внезапно встала и начала одеваться. — Постой! — сказал он ей. — Побудь со мной еще немного. Она обернулась, посмотрела ему в глаза и улыбнулась. — Хорошо, — сказала рыжая негромким теплым голосом. — Как тебя зовут? — Висенна — Красивое имя. Я Максимилиан, для близких просто Макс. Так меня и зови. — Редкое имя. Откуда ты? — Из Цинтры. Они секунду помолчали. Парень чувствовал усталость. А вот она наоборот была полна энергии. — Волшебная ночь… Никогда ничего подобного не испытывал. Обещаю, я тебя не забуду, Висенна, — признался он. — Беллетэйн — особенная ночь, Макс, — она застегнула пуговицу на блузке. — Круг жизни в эту ночь дает свой новый оборот, знаменуя собой новое начало. Это символ плодородия, силы молодости, обновления. Впрочем, — продолжала она, — вам, чародеям, тяжело будет это понять. Вы лишены возможности продолжить себя, не способны оставить после себя ничего, кроме сухих, как осенняя листва, страниц гримуаров, — меланхолично сказала Висенна. — Но… как? Как ты это поняла? — ошарашенно спросил он. — Почувствовала. Разве ты не ощутил ничего необычного? — Ты чародейка? Друидесса? — Возможно, — игриво ответила она. — Конечно, я ощутил что-то особенное. Не знаю, виной ли всему волшебство праздничной ночи или магия, и не хочу знать, — он на секунду заколебался. — Висенна, я почувствовал и кое-что иное. — И что же? — Последние месяцы, с тех пор как я сюда… переехал, я был словно чужим. Это тяжело объяснить. Я чувствовал, что все происходящее со мной и вокруг меня — абсурдно и неправильно, — признался Макс. — Но с тобой все словно встало на свои места. Я не знаю, как это правильно объяснить. Но здесь я ощутил, что нахожусь в правильном месте, в правильное время, что это не случайность, что мы встретились, — он усмехнулся. — Бред какой-то, да? Висенна вгляделась ему в лицо, взяла его за руку, рассмотрела и погладила правую ладонь. Затем приложила свои нежные ладошки к его щекам и поцеловала Макса в губы. Этот поцелуй отличался от обычного. Парень нутром почувствовал разряд, пробежавший по телу, разгонявший какое-то успокаивающее тепло. Она отстранилась от Макса и облизала губы. — Как интересно, — сказала она. — Что интересно? — спросил Макс. — Это ведь был не просто поцелуй, верно? — Над тобой нет ни неба, ни земли. — таинственно прошептала она. — Что это значит? Я не понимаю. — Ты счастливый и несчастный человек одновременно, Максимилиан из Ниоткуда. Ты не связан ни узами, ни предназначением, ни божественным провидением, но волен сам выбирать свою судьбу. Это благословение и проклятие, опасный и ценный дар. Пользуйся им с умом. — И это все? Я разочарован. Она еще раз пристально посмотрела на него. — Что ты хочешь услышать? Что ты избранный судьбой, что тебя ждет слава? — Знаешь. Один призрак говорил, что я отмечен чем-то… — Губительным? Произнеся эту фразу Висенна закончила одеваться и молча начала уходить. — Кстати. Ты знакома с Геральтом из Ривии? — ехидно спросил парень. Она вдруг замерла, обернулась, на ее лице уже не было той игривой улыбки. — Прощай, — тихо сказала она, прежде чем уйти.