Нуждающийся

~~~

Пятница. Тэхёну бы сейчас напиться и забыться в одном из сеульских клубов да развлечься бы с каким-нибудь симпатичным мальчиком, чтобы снять напряжение и физическое, и моральное. Но наступающая на пятки сессия и злючие преподы не дают ему расслабиться. А очень хочется ведь. Не то чтобы Тэхён жадный до секса. Просто его растущий организм очень требует, ну, сами понимаете. — Тебе двадцать три, долбоёб, какой нахер растущий организм? — который раз говорил ему Хосок. — У тебя долгов в универе по горло, а в твоей пустой башке лишь желание по горло кому-нибудь засадить. Когда ты повзрослеешь, Тэ? — Ким только глаза под лоб закатывал. Исходя из того факта, что Хосок говорит ему об этом не первый раз, можно сделать вывод, что Тэ слушать и слушаться его не намерен и, кажется, он всё-таки немного жадный до секса (или много). Но что бы там ни говорил Чон о его пустой башке, она, в общем-то, не совсем пустая и что-то да соображает. Поэтому вместо сегодняшней гулянки тире пьянки, ему придётся тащиться в библиотеку за книгами и пыхтеть над ними, зазубривая материал. Всё-таки, если он вылетит из универа, его ни по голове, ни по головке никто гладить не будет. А тем более отец, что платит за учёбу в юридическом. Тэхёну, если честно, профессия юриста нахуй не сдалась, он вот пирсинг людям делать хочет. Ну пристрастие у него такое по жизни — протыкать людей. Но против воли «любимого» папули не попрёшь, иначе он попрёт против тебя. Вот Тэхён и «тухнет в этом болоте» (по его же словам). Как только последняя пара подходит к концу, Тэхён, никого не выжидая, покидает аудиторию и несётся в общежитие, чтобы взять необходимое и переодеться. Он живёт по принципу «Чем раньше начнём, тем раньше и бухнём», поэтому правда торопится. Обычно он в такое время в комнату не возвращается. После пар либо ошивается где-нибудь с Хосоком, либо, если тот не может, скитается по улицам в одиночку, злясь на друга за его излишнюю тягу к учёбе. Хосок, вообще-то, очень хороший парень, иначе Тэхён бы с ним не общался с самого горшка. С ним интересно, он всегда может поддержать диалог, о чём бы тот ни был. Просто он заучка до мозга костей, любимчик всех преподавателей и объект, который самому Тэ частенько ставят в пример. И все вокруг почему-то очень надеются на то, что дружба с Чоном когда-то, да вправит ему мозги. Стоит ли говорить, что Тэхёну кристаллически насрать? Сам Хосок тоже иногда пытается вдолбить в голову друга хоть что-то, но быстро бросает затею, видя реакцию Тэ, точнее её отсутствие, лишь вздыхает, и они продолжают свою беседу ни о чём. Тэхён поднимается по лестнице на третий этаж, широкими шагами преодолевает длинный коридор и заходит в практически самую дальнюю комнату с табличкой «301» на двери. Обычная такая обитель двух студентов: две кровати вдоль стен, одна аккуратно заправлена, а другая Тэхёна, рядом с ними тумбочки темно-коричневого цвета, со стороны изножья каждой из кровати письменный стол, и шкаф возле входа. В самой комнате пусто. Тэхён идёт к своему столу и собирает тетради с нужными ему конспектами. Когда те собраны, кидает рюкзак на кровать и перемещается к шкафу. Меняет деловой стиль на повседневный и удобный. Теперь на нём серое худи и темно-синие джинсы, на ногах белые кеды. Тэхён смотрится в зеркало на внутренней стенке дверцы шкафа, поправляя волосы, и уже собирается выходить, когда слышит какие-то звуки, исходящие со стороны ванной. Оттуда исходит какое-то непонятное то ли гудение, то ли жужжание. Периодически оно становится громче, потом немного тише. Звук меняется каждые пару секунд, будто предмет, что издаёт его, находится в движении. Тэхён прислушивается дальше и улавливает чьё-то кряхтение. И только сейчас до него доходит, что дверь в комнату была не заперта, а значит здесь должен быть его сосед. Ким приближается к двери ванной комнаты и прислоняется ухом к дереву (Ну интересно же!). Из комнаты слышится всё то же жужжание, только теперь в разы отчётливее, и больше ничего. Тэхён собирается оставить эту бредовую игру в подслушивания и всё-таки пойти в библиотеку, когда… — Ах…да, — скулящий стон раздаётся в уборной, а глаза Тэхёна сейчас только что чуть из глазниц не выкатились. Голос точно принадлежит его соседу по комнате, и от этого факта становится дурно. Просто его сосед никто иной как серая мышка. С Чонгуком их поселили в одну комнату в начале этого учебного года. Сейчас уже апрель, а Тэ так ни разу и не видел, чтобы Чон находился где-то помимо их комнаты (универ не в счёт, там его Ким частенько видит, они учатся на одном факультете, разве что Гук на курс младше). Тэхён обычно возвращается в общежитие поздно вечером, и Чонгук уже спит, а если и не спит, то сидит над учебниками. В общем, больше, чем пара кинутых фраз, они не общались. Тэхён постоянно бурчал Хосоку, что жизнь настолько с ним несправедлива, что заставляет общаться только с заучками. То, что сейчас происходит за дверью ванной комнаты никак не складывается с образом Чон Чонгука. Явный стон удовольствия говорит о том, что Тэхён далеко не хорошо знает своего соседа. А от того какой секрет тот скрывает, умение разговаривать связно куда-то улетучивается. — Да…ещё…пожалуйста, — тем временем громко звучит за дверью. А вот здесь уже интересно. Чон не один? Тэхён прислушивается, он не слышит больше никаких голосов. Жужжание. Вновь оно овладевает слухом, и Тэ словно озаряет. Он не пальцем деланный, не глупый, всё понимает. Чонгук трахает себя блядским вибратором. Охуевание от жизни достигает максимума. Да, потребности организма играют большую роль, а в этом возрасте особенно, и Ким как никто другой это понимает. Но, блять, Чонгук. Пока Тэхён стоит в полном ахуе, Чонгук, кажется, достигает кульминация. Стоны становятся громче и несдержанней. — Да! — раздаётся последний выкрик, и Чонгук замолкает. За дверью слышится его громкое дыхание. Через пару минут включается душ, и звук падающей воды заглушает всё постороннее, а Тэхён наконец покидает комнату общежития. С каменным стояком в штанах.

~~~

Чонгук стоит посреди комнаты с чёрным пакетом в руках, а его лицо краснеет в очередной раз от мысли о том, что находится внутри. И зачем он, блять, согласился? Что он с этим будет делать? Ответ очевиден. — Бери и трахай, — сказал ему Чимин, когда Чон снова зашёл к нему в гости поныть о делах насущных, и впихнул этот самый чёрный пакет в чонгуковы руки. — Ч-чего? — его недоуменное лицо можно было фоткать и вешать в рамку. — Говорю, бери этот пакет, пиздуй в комнату и трахни себя тем, что находится внутри. — Ты чё несёшь, идиот? — лучшая защита — нападение, да, Чонгук? И чувствуется ему, что если он сейчас этой тактикой не воспользуется, полыхающий огонь, что стремительно подбирается к щекам, сожжет его дотла. — Я им не пользовался, не переживай. Он новенький, только неделю назад купленный, — как ни в чём не бывало отвечает Чимин и, видя напротив лицо, что безмолвно выражает только одно «Еблан?» продолжает: — Серьёзно, Гук, меня заебало, что ты постоянно ходишь и говоришь о том, как сильно хочешь трахаться. — Пф, ещё друг называется, — Чон дуется — единственный человек, которому он мог такое рассказать, оказался предателем. — Друг, Гук-и, ещё какой друг, и ты мне ещё потом спасибо скажешь. — Вот уж нет. Чонгук ещё долго бурчал на Чима, мол неправильно это, не по-христиански. Дотарахтел до того, что пришлось идти к себе, домашку то он ещё не делал. Ну и пошёл. С пакетом в руках. Причём здесь то Пак не давил, Чонгук просто молча попрощался с другом и вышел из комнаты, да, с пакетом. А сколько драмы было, ну не придурок ли? И вот он здесь. Стоит и адски смущается, представляя то, чем сейчас собирается заниматься. Хотя, если говорить откровенно, каким бы ботаном и заучкой ни казался Чонгук, он далеко не ханжа, прекрасно знает о потребностях и желаниях своего тела и совершенно не стесняется этого. И как бы он там ни гундел вслух, как бы ни возмущался, внутренне он предвкушает. Пальцев и обыкновенной дрочки давно перестало хватать, ощущение наполненности почти смылось из памяти. Секса не было больше года, а для двадцатидвухлетнего парня это просто невыносимо. Именно поэтому Чонгук принимает решение запихнуть своё смущение и возмущение далеко и надолго, говоря себе, что оргазм от этого всё равно не получит. Посмущаться и потом успеет. А сейчас направляется в ванную с достанной из пакета коробкой, на которой нарисована миловидная улыбчивая девушка с фаллоимитатором розового цвета в руках. Чонгук надеется, что после совершения своих грязных деяний тоже будет улыбаться, как и эта мадам. Он принимает горячий душ, нерасторопно растягивая себя пальцами. Член уже стоит колом и от этого плохо. Кончить хочется нереально, Чон понимает, что если не сделает этого сейчас, от игрушки внутри не продержится и минуты. Поэтому он закрывает глаза, в голове снова образ, опять тот же. Чонгук уже привык, из-за этого не стыдно, обхватывает ствол плотно сжатым кулаком, обводит большим пальцем головку, вздрагивает и стонет несдержанно, терпеть больше нет сил, мучительно медленно двигает кулаком по члену, и тремя пальцами внутри себя, намеренно задевая простату. Вверх-вниз, вверх-вниз. Белёсая струя летит прямиком на кафельную стену. Чонгук лбом опирается о неё же. От стены прохладно, и это единственное, что приводит в себя. Он кончил от четырёх движений кулака, от этого не по себе, только сейчас Чонгук понимает, что Чимин был прав. Он нуждается в этом. Выходя из душевой кабинки, наспех вытирается полотенцем и натягивает футболку, чтобы не замёрзнуть, низ ему сейчас не пригодится. Открывает коробку и достаёт его. Шестнадцать сантиметров, как написано на упаковке. Чонгук смотрит на крупную головку, что наверняка отлично будет стимулировать все нужные точки, и во рту скапливается слюна. Он кончил буквально пять минут назад, но внизу живота вновь начинает сладко тянуть. Чонгук и подумать не мог, насколько сильно ему это нужно. В ванной мало места, поэтому никак иначе, чем стоя расположиться не удастся, хотя сейчас это последнее, что волнует Чонгука. Он берёт смазку, стоящую на раковине, выдавливает её на игрушку, размазывая по всей длине движениями, что недавно проделывал с собственным членом. Закидывает правую ногу на крышку унитаза, выдавливает ещё смазки себе на руку и, раздвигая ягодицы одной рукой, смазывает вход влажными пальцами. Берёт вибратор в правую руку, а левой опирается о недалеко стоящую раковину. Упирается головкой прямо в просящую дырочку, наконец толкая фаллоимитатор внутрь. Тянет. Распирает. Приятно. Хочется большего, но из-за того, что давно не было не получается вогнать игрушку сразу и полностью. Заранее включённый режим подогрева наконец-то даёт о себе знать. Теперь Чонгуку хочется думать, что внутри не бездушная секс-игрушка, а живой и горячий член. Глаза закрываются. Он представляет себе его обладателя, всё-таки проталкивая вибратор до конца, после чего даёт себе минуту привыкнуть. А в голове образ, не выходящий из головы уже который месяц. Каштановые чуть завитые волосы, что всегда идеально уложены, коньячный взгляд, будто насквозь прожигающий. Хриплый голос, от которого мурашки громадной волной накатывают, а колени подгибаются. Узловатые пальцы, которые хотелось бы почувствовать прямо сейчас на своём теле, а не просто смотреть исподтишка, запоминая каждую деталь, воспроизводя воспоминания, когда находится один. — Тэ… — срывается тихий стон с пухлых губ, потому что держаться нет сил. Чонгук быстрее двигает рукой, вспоминая об истинном предназначении той штуки, что сейчас так хорошо в нём двигается. Поэтому он заставляет себя остановиться на несколько мгновений, пальцами нащупывая кнопку у основания вибратора. Нажимает. Волна вибрации прошибает тело электрическим током. Ноги непроизвольно подгибаются, и Чонгук практически падает, если бы не хорошая реакция, давшая сигнал крепче схватиться за раковину. Чонгук уже кончал сегодня, но ему всё равно кажется, что он не продержится долго, поэтому, чтобы не спустить просто от вибрации — хоть и очень приятной — в заднице, вновь начинает двигать рукой и теперь уже берёт быстрый темп. Игрушка легко скользит внутри, полностью выполняя свою функцию — доставляет удовольствие. Чонгук сдержаться не может, хоть и очень старается, рук, чтобы закрыть рот, не хватает, — если он сейчас отпустит раковину, наверняка упадёт. Поэтому всхлипы приходится давить в себе. Но все летит в ебеня, когда вибрирующая игрушка попадает прямо по простате. — Ах…да, — стон граничащий со всхлипом, и видит Бог (а можно ли вообще сейчас о нём думать?) Чон пытался сдерживаться. Глаза вновь закатываются от прошибающего всё тело удовольствия. И в голове снова он. Ким-блядский-Тэхён, присутствующий в мокрых снах Чонгука с октября так месяца. Гук чувствует фантомные прикосновения чужих рук на шее, груди и животе, а так хочется эти ладони прочувствовать в реальности. Жаль этому не бывать. От желания кончить кружится голова, а от непрекращающейся стимуляции простаты перед глазами куча искр. Поэтому Чонгук ускоряется, двигая фаллоимитатором внутри так быстро, насколько того позволяет его неудобное положение. — Да…ещё…пожалуйста, — да, он умоляет Тэхёна из своих эротических фантазий, в которых он трахает его во всех удобных и не очень позах. И от мысли, что старший наверняка опять проводит время с кем-то становится тесно в груди. Но это явно не те мысли, что должны посещать в данный момент, поэтому Чонгук оставляет это на потом, продолжая подводить себя к краю. Ещё одно точное попадание в цель по простате и Чон вздрагивает. — Да! — он кончает с громким криком, слетающим с губ, так ни разу и не прикоснувшись к члену. Дыхание приходится восстанавливать несколько минут. Чонгук, еле волоча ноги, снова идёт под тёплый душ, смывать с себя непотребства. Весь беспорядок на полу он решает убрать позже. И он так и не знает, что тот, о ком были его мысли, стоял прямо под дверью.

~~~

Чонгук прекрасно помнит, когда это всё началось. В начале учебного года ему выдали ключи от комнаты и сказали, что с ним будет жить студент с курса постарше. Чону, вообще-то, было абсолютно наплевать, кто с ним будет делить комнату. Главное, чтобы не буянил и свиньёй не был. С этими мыслями и отправился в названую ему комнату. Соседа внутри не было, зато был срач. Разбросанная повсюду одежда, пачки от чипсов. На письменном столе творился полный раздрай. Надежда на то, что человек, на ближайший учебный год живущий с Гуком не свинья, растворились в ту же минуту. Всю эту картину сглаживало только то, что всё это находилось конкретно на половине отсутствующей персоны. Будучи человеком чистоплотным, возможно, сверх положенного, Чонгук принялся весь этот бардак убирать. Довести до идеала, конечно, не получилось, всё-таки трогать личные вещи он не имеет права, но что смог, то сделал. И понял, что его уже раздражает незнакомый человек. Если так будет на протяжении всего времени, что им придётся жить вместе, он сбежит и будет жить на улице. В надежде на то, что до этого не дойдёт, Чон стал разбирать чемодан, ожидая соседа. Тот пришёл ближе к полуночи. Чонгук в это время ещё не спал, решив дождаться и познакомиться, хотя с дороги он очень устал. Парень окинул его оценивающим взглядом, подошёл ближе к кровати Чонгука и протянул руку. — Ким Тэхён, — грубым хриплым голосом, от которого и по сей день мурашки бегут, язык малость заплетался, а от самого представившегося несло перегаром, на что Чон поморщился, но руку в ответ протянул. — Чон Чонгук, — Тэхён кивнул и отправился к шкафу переодеваться. — Слушай, — Чонгук дождался реакции и продолжил: — я когда пришёл, тут такой бардак был, мне пришлось убираться, — Тэхён смотрел на него нечитаемым взглядом, Чонгук поджал губы, не обрывая игру в гляделки. Он буквально ощущал как ситуации приобретает неловкий окрас, но не сказать об этом он не мог. — Эм…спасибо, наверное, — Тэхён, видя, что на него продолжают смотреть, вопросительно изогнул бровь. — Или ты ждёшь, что я тебе заплачу? — Что? Нет, — Чонгук, наконец, отвёл взгляд, чувствуя, как щёки краснеют. — Я хотел сказать, что не люблю грязь, поэтому…не мог бы ты быть хотя бы немного аккуратней и… — замялся, не зная, как продолжить. Отчего-то говорить это было неловко. — Мы же теперь соседи, давай уважать друг друга. Последнюю фразу договорил тихо, не понимая, почему он, блять, смущается. Может от пристального взгляда, или от голоса, что в ступор вводил, возможно ещё от чего-то, непонятно. Никогда такого не было. Чонгук всё-таки поднял глаза, ожидая ответа. — Ну…ладно, — задумавшись ответил Ким. — Ещё пожелания? — Не води сюда шлюх, — что он сейчас вообще сказал? Язык впервые сыграл против него, зашевелившись быстрее, чем извилины в мозге. Кровь к щекам вновь прилила. Убежать отсюда захотелось опять. — Чего? — усмехнулся Тэхён. — С чего ты взял, что я собираюсь кого-то водить в комнату? — Я… не знаю, просто… — и снова запнулся, сколько можно, Чонгук, прекрати строить из себя не пойми кого. — Просто ты выглядишь как человек, который таким промышляет, — а вот это был почти писк. Всё, терпение лопнуло, лицо уткнулось в собственные ладони в попытке охладиться, не выдержав такого стыда. Минуту в комнате стояла тишина, а потом послышались шорохи. Сердце Чонгука пропустило удар, когда чья-то рука мягко убрала руки от лица, а ещё одна, взявшись за подбородок, подняла это же лицо, заставляя посмотреть в глаза. Ким находился в двадцати сантиметрах от Чонгука, пристально глядя своими хитрыми глазами, второй же просто проглотил язык. — Я и не собирался, малыш, можешь не волноваться, — хриплый шёпот, который Чонгук, потом вспомнит и даже не единожды. Тэхён аккуратно, скорее как ребёнка, щёлкнул Чонгука по носу и отстранился. — Спокойной ночи, Чонгук-и. Тэхён завалился на свою кровать, не говоря больше ни слова, а Чонгук ещё минут пять тупо смотрел в стену, переваривая ситуацию. Да, ночь у него точно будет спокойной.

~~~

В общем и целом, после их знакомства не происходило ничего страшного, если не считать того, что произнесённое шёпотом «малыш» не позволило Чонгуку сомкнуть глаз в ту ночь, и он чуть не опоздал на пары в первый же учебный день. В остальном же был полный штиль. Ким не донимал, как и обещал, никого не водил в их комнату, предпочитая развлекаться в клубе, иногда не появляясь в общежитии по ночам. И лишь изредка позволял себе отпускать в сторону младшего шутки с пошлым контекстом, наслаждаясь видом теряющихся испуганных глаз и красных щёк. Чонгук, как уже говорилось, стесняшкой был только внешне, и в кругу друзей мог и сам отпустить пару таких шуточек. Но каждый раз что-то странное происходило, как только Тэхён начинал говорить. Пульс учащался, а дар речи убегал, не оставляя надежд быть найденным. Поэтому Чон решил как можно меньше контактировать со старшим и первым разговор не начинать дабы избежать казусов. Окунулся с головой в учёбу, показывая всем своим видом, что ни коим образом не заинтересован. А заинтересован то оказывается ещё как. Гук и сам не заметил в какой момент стал на Кима заглядываться, а возможностей для этого было хоть пруд пруди: от банального переодевания до пьяного стриптиза (это был, конечно, не настоящий стриптиз, Тэхён просто вернулся с очередной гулянки бухущий в хлам и стал раздеваться. Полностью. Чонгук, мальчик хороший и правильный, смотреть, что там ниже пояса, естественно, не стал, хотя позже об этом очень жалел). Ещё смотрел на руки, на длинные пальцы, что наверняка больше чонгуковых как минимум на фалангу. То, как Ким этими пальцами держал ручку, время от времени поднося ко рту и аккуратно прикусывая одними лишь губами, чтобы не оставить следов, почему-то не давало покоя, то и дело всплывая в подсознании. А потом ситуация достигла финиша, когда Чонгук услышал голос Тэхёна в гневе. Тот, как Чон понял, ругался со своим отцом по поводу учёбы, и больше ему ничего не удалось узнать. Злостные тирады с властными нотками разносились по всей комнате и заставили невидимые ушки и хвостик Гука невольно поджаться, а слюну скопиться во рту. И, о божегосподи, у Чонгука встал. Член поднялся ровным солдатиком, не спросив разрешения у своего хозяина. А Чон просто выпал из жизни. Да, у него никогда не было проблем с эрекцией, но чтобы встать на чужой голос, это ж надо было догадаться, впервые в жизни захотелось не иметь члена и вообще уснуть и не проснуться. Чонгук тогда стыдливо сбежал в туалет, пока старший, не обращая внимания ни на кого, кроме своего собеседника, отвернулся к окну. В тот вечер рука Чонгука впервые опустилась на член из-за слишком разыгравшейся фантазии с Ким Тэхёном в главной роли. Он впервые кончил с чьим-то именем на губах, а не от горячей картинки на экране телефона. Впервые понял, что, кажется, попал. Вообще многое произошло впервые. С того дня то всё и изменилось: Ким Тэхён стал приходить к Чонгуку в самых пошлых и извращённых снах, а сам Чонгук всё больше косил под зайку и лишний раз не смотрел на старшего, чтобы не выглядеть подозрительным. Так и продолжали жить, один всё время ходил гулять и трахаться, пока другой изнывал от желания. Чонгук частенько стал ходить в комнату своего одногруппника, а по совместительству друга детства, Чимина, жалуясь на жестокую жизнь и отсутствие члена в заднем проходе. По прошествии почти полугода ситуация достигла апогея, всех, а конкретно Пака, это нытьё заебало настолько, что пришлось брать дело в свои руки (не в прямом смысле, конечно, но чем смог, тем помог). Ну…дальше вы знаете. Нужно ли говорить, что тот случай в душе не стал для Чонгука единичным? Я думаю нет. Чон, вообще-то, две недели после произошедшего игрушку в руки не брал, надеясь на то, что всё прошло, и больше Ким-дьявол-Тэхён не потревожит его драгоценный сон. Какого же было разочарование, когда спустя слишком малое количество времени в заднице опять зазудело. И всё по новой: душ, нога на крышке унитаза, стоны, которые невозможно держать. Вот и сейчас Чонгук стоит в той же позе, ритмично двигая игрушкой внутри себя. Охуенно, чёрт возьми. — Тэхён… — да, спустя время он всё-таки позволил себе такую вольность, зная, что в комнате сейчас быть никого не может. Глаза распахиваются, когда рот накрывает рука. Не Чонгука, блять, рука. Он разом прекращает все манипуляции, потеряв возможность двигаться. Сзади прижимается горячее тело, мурашки бегут по коже, когда томный шёпот опаляет ушную раковину. — Меня звал? — Тэхён хищно ухмыляется и приникает тёплыми влажными губами к мочке чонгукова уха. Пользуясь чужим замешательством, заводит правую ни чем не занятую руку за чонгукову спину и вытаскивает игрушку, откидывая ту в раковину, а затем этой же ладонью ныряет под серую оверсайз футболку Чона, моментально поднимаясь к набухшим соскам. Сжимает пальцами по очереди, вырывая из младшего скулёж прямо в закрывшую рот руку. А у Чонгука уже седьмой раз вся жизнь перед глазами проносится. В голове лишь желание сгореть со стыда (это же надо так тупо спалиться) и кончить, потому что ему сейчас конкретно помешали, отобрав резиновый член. И Ким Тэхён ни разу не помогает, проходясь по подкачанному телу горячей ладонью, а губами присосавшись к шее, будто ребёнок к груди матери. Но как бы Чонгуку сейчас ни было неловко, прямо за его спиной стоит человек, что провоцирует повышенное слюноотделение уже на протяжении нескольких месяцев. Пронёсшаяся мысль заставляет немного выйти из ступора и перестать вести себя как бревно. Чонгук стонет на получаемую ласку, прогибается в пояснице и задницей упирается прямо в пах Тэхёна, чем вызывает шипение старшего. У Тэхёна стоит… Ким отрывается от терзания сосков младшего, опуская руку и перехватывая младшего поперёк живота, плотнее прижимая к себе. Брюки больно стягивают возбуждение, из них хочется буквально выпрыгнуть. Кто бы мог подумать, что за скучноватой обложкой Чон Чонгука скрывается такое. Если бы раньше Тэхёну сказали, что у него встанет на собственного соседа по комнате, он бы покрутил у виска, ответив, что такие одуванчики, как Чонгук, пусть и очень мило и забавно смущающиеся, его не привлекают от слова «совсем». Но теперь всё изменилось: после услышанных впервые стонов младшего, член вставал ещё не раз и не два. Чонгук рисовался в сознании, заставляя хотеть и желать всё больше и больше. И Тэхён хотел. То, что сегодня он оказался в комнате чистая случайность, как и в прошлый раз. И Тэ точно так же остановился просто послушать, какого же было его удивление, когда сквозь стон он услышал собственное имя. Держать себя в руках, а тем более в штанах стало невыносимо. Ладонь сама накрыла дверную ручку, потянув вниз. А дверь внезапно поддалась. То, что Тэхён увидел в ванной, сорвало крышу напрочь. Такой открытый младший не оставил никаких сил терпеть. С этого момента Тэхён действовать начал, думая головкой не той, что на плечах сидит, а той, что ниже. Ким, наконец, опускает ладонь со рта Чонгука, перемещая её на горло парню, и не сильно сдавливает, пока бёдрами подаётся вперёд, имитируя грубые толчки. И Чонгук скулит и всхлипывает, чувствуя насколько больших размеров упирающийся в пятую точку член. Ухо вновь горит от чужого дыхания, принимая новую порцию шёпота, что заставляет потерять способность дышать. — И часто ты трахаешь себя этой штукой, представляя меня? — тело под его ладонями дрожит, изо рта вырывается новый скулёж. — Ответь мне, Чонгук-и. — Я…да, — скрывать всё равно уже нет никакого смысла, его обнаружили, и теперь ему не оправдаться, а сносно соврать в таком состоянии явно не получится. — Такой хороший мальчик, — продолжает мурчать на ушко и запускает руку в волосы младшего, массируя шею, — а занимается такими грязными вещами, разве хорошие мальчики так делают, м? Чонгук судорожно мотает головой и снова всхлипывает. Тело отчаянно требует разрядки, но старший продолжает мучать своими пошлыми речами. К чему они, блять, вообще, когда все уже возбуждены и собираются трахаться. — Тэхён…я хочу…пожалу… — Чонгук обрывается на середине слова, не сумев совладать с собственным языком, потому что внутрь проникают два пальца. Глубоко и так приятно, но совершенно недостаточно. Хочется Тэхёна внутри, хочется почувствовать горячую плоть старшего и кончить, срывая голос. Чёрт, он так близко. — Чего ты хочешь, малыш? — вместе с этими словами Тэхён начинает двигать двумя пальцами, не придерживаясь чёткого ритма. Практически нежно оглаживает мягкие стенки, а после вгоняет грубо, доставая до простаты, на что Чонгук гортанно стонет. — Отвечай мне, Чонгук! — рычит и кусает за основание шеи, сбивая не до конца востановившееся дыхание младшего. — Тебя! Я хочу тебя, Тэхён, пожалуйста, — в голосе слышатся нотки отчаяния, пальцы Тэхёна ускоряются, заставляя забыть собственное имя. Ещё пара мгновений и долгожданный оргазм накроет его с головой. Чонгук сам насаживается на пальцы, чтобы почувствовать их глубже, стонет имя старшего, хрипит. Мышцы ануса напрягаются плотно сжимая пальцы. Ещё немного… — Нельзя, Чонгук, я не разрешал, — пальцы покидают горячее нутро и сжимают основание члена, не давая кончить. Чонгук разочарованно всхлипывает, от прерванного оргазма хочется плакать, а от внезапного холода в голосе сжаться до микроскопических размеров. А лучше опуститься на колени. — П-пожалуйста, Тэ…дай мне кончить, — слёзы невольно катятся из глаз, Чонгук не знает, что ему нужно сделать, чтобы ему просто позволили, — прошу… Внезапно его разворачивают и вжимают спиной в стеклянную дверь душевой кабинки. Крепкие руки обвились вокруг талии Чонгука, спасая от падения. Тэхён смотрит на младшего и понимает, что собственная выдержка стремительно начинает выдавать ошибки. На него смотрит пара безумных глаз, в которых скапливаются горькие слёзы, волосы на голове гнездом. Младший сейчас такой беспомощный. Он, кажется, вновь хочет что-то сказать, только Тэхён не даёт, снова накрывая ладонью губы, влажные от слюны, только теперь делает это в разы нежнее. Тэ склоняется куда-то к чоновой шее, медленно вдыхая аромат геля для душа, и шепчет в неё же: — Я обязательно дам тебе кончить, малыш, — слишком ласково получается для того, кто только что запретил спускать раньше времени, — но чуть позже, хорошо? Чонгук медленно кивает и прикрывает глаза, чувствуя, как сухие тёплые пальцы гуляют по его щекам, стирая влагу. А Тэхён понимает — кнут и пряник — вот что необходимо Чонгуку. Он сейчас ведёт себя как котёнок, нуждающийся в ласке, такой милый, а ещё такой затраханный. И Тэ, как ни странно, это очень нравится. Такого отзывчивого Чонгука ласкать хочется, хочется заобнимать его как мягкую игрушку. Из мыслей вырывает хриплый голос Чона: — Тэхён, я… — Ким не слушает дальше, накрывая губы младшего своими, не грубо совсем, без языка, Чонгук всхлипывает в поцелуй, прижимаясь сильнее к телу, и стонет так сладко. Отстраняться совсем не хочется, но Тэхёну приходится это сделать, Чонгук вздыхает, но попыток на новый поцелуй не делает, смиренно ждёт. И Тэхёну он всё больше начинает симпатизировать. Он берёт небольшую чонгукову ладошку в свою и тянет за собой, направляясь к выходу из ванной. — Пойдём, детка, — и Чонгук покорно идёт в комнату, где его валят спиной на кровать. Тэхён нависает сверху. И снова губы к губам, поцелуй горячее предыдущего, Тэ посасывает губы по очереди, языком проскальзывает глубже, на что Чонгук вновь стонет. Бёдрами подаётся вверх в поисках трения, потому что возбуждён слишком сильно, болезненно. Но руки на бёдрах пригвождают к постели, не позволяя двигаться. Тэхён отстраняется от губ, стягивая с младшего футболку и отбрасывает её куда-то в сторону, переходит губами к шее, скулам, спускается к ключицам, тщательно исследуя губами податливое тело, что извивается под ним прямо сейчас. Тэхён следует дальше к соскам, не забывая уделить внимание и им. Но терпеть эту сладкую пытку становится невозможно, когда Чонгук громко стонет, чувствуя язык, что проходится по ареолам. И Ким наконец отстраняется, принимаясь стягивать с себя слишком ненужную одежду. Слезает с Чонгука и тянется к тумбочке в поисках смазки, слушая чужой тихий шёпот. Тэхён, Тэхён, Тэхён… Чонгук находится будто в бреду, и отчасти это правда. Тэхён возвращается спустя целую минуту с небольшим тюбиком в руках. — Малыш, у меня кончились презервативы, ты же чист, верно? Чонгук отчаянно кивает, а Тэ, удовлетворённый ответом принимается смазывать член и отверстие Чонгука. Растяжка ему уже не нужна, игрушка, а после и пальцы Тэхёна сделали своё дело, чему оба сейчас очень благодарны, так как терпение лопнуло окончательно. Ким тянет младшего за бёдра ближе к себе и приставляет головку к влажному входу. — Я вхожу, детка, ты готов? — Чонгук в согласии часто-часто трясёт головой, чувствуя, как горячий член медленно погружается внутрь до основания. Чон умирает внутри, — он так давно этого ждал, так давно хотел почувствовать Тэхёна в себе, так сильно стыдился этого желания. Но то, что происходит сейчас однозначно лучшее чувство в его жизни. — Всё хорошо, Чонгук-и? — Да, пожалуйста, двигайся, — и Тэхён подчиняется, осторожно вытаскивая ствол почти полностью и погружая обратно. Спустя несколько спокойных толчков ускоряет темп, не имея возможности сдерживать себя. Чонгук хрипит, стонет протяжно, кричит громко, принимая Тэхёна. Ким срывается окончательно, двигая бёдрами слишком быстро, из-за чего дыхание напрочь сбивается. Толкается так глубоко, наслаждаясь чужой узостью, сам рычит и хрипит на ухо Чонгуку, приближается к губам и утягивает в новый, полный страсти, поцелуй, на который охотно отвечают. — Тэхён…я не могу больше…пожалуйста. — Кончай, детка, давай, сделай это для меня, — пара финальных толчков, и Чонгук изливается себе на живот, выкрикивая имя старшего, и так крепко сжимая в себе, что тот не выдерживает, кончая внутрь. Он аккуратно выходит и скатывается с Чонгука заваливаясь рядом. На односпальной кровати тесно, но Ким только ближе прижимает младшего к себе, утыкаясь носом в макушку, пока тот тычется куда-то в шею. В комнате душно, они истратили весь кислород, пахнет потом и сексом, но каждому сейчас абсолютно плевать, они только жмутся друг к другу ближе, наслаждаясь теплом тел. И всё-таки, Чимина нужно будет поблагодарить.

~~~

— Тэхён, я кончить хочу… — Давай, малыш, только без рук, — Чонгук разочарованно вздыхает, но насаживается на член яростнее, сжимая в себе старшего, чтобы и его довести до конца. Чон кончает долго и громко. «Долго и громко» — вот лучшее описание для каждого их секса. Чонгук слезает с члена, уваливаясь на бок. А Тэхён поднимается, вытирая оба тела влажными салфетками, после встаёт с кровати, направляясь в ванную. — Посмотрим фильм? — останавливает его Чонгук, с надеждой заглядывая в чужие глаза, когда Ким оборачивается — Я не могу, Намджун с Юнги позвали к себе, — кидает старший и скрывается за дверью. Когда он выходит из душа, младший, свернувшись калачиком, сопит на его кровати. Чтобы не потревожить чужой сон, он тихонько одевается и выходит из комнаты. Как только дверь закрывается, Чонгук больше не сдерживает себя, негромко всхлипывая. У них нет никаких отношений, они даже не друзья. Просто трахаются без обязательств на протяжении двух месяцев. Но в груди отчего-то больно давит из-за каждого отказа. Чонгук позволил самому себе признаться, что влюбился в соседа по комнате. Но так сложно каждый раз видеть этого человека в постели и не иметь возможности сказать о своих чувствах. Поэтому он тихо плачет в кровати старшего, закутавшись носом в одеяле и вдыхая чужой аромат. Тэхён возвращается часа через два, а Чонгук так и продолжает хлюпать носом, жалея себя. Жалость — отвратительное чувство, но ему так помогает. — Чонгук-и? — настороженно спрашивает Тэхён. — Малыш, что случилось? Он быстро стаскивает с себя верхнюю одежду, залезает к младшему и притягивает в свои объятия. Руку запускает в волосы, массируя шею, знает, что Чонгук это любит. А тот не противится, потому что не может, тыкается кончиком носа в ключицу, издавая новый «хлюп». — Что случилось? — Ты нравишься мне, — вот так просто. Просто надоело так жить и, возможно, сегодня был их последний секс, но Чонгук ещё долго будет его вспоминать, — очень… Рука в волосах замирает. Несколько минут ничего не происходит, и Чонгук уже даже не боится, когда старший подаёт голос: — Чонгук, ты бы хотел со мной отношений? — Чон вскидывает голову, заглядывая в глаза напротив, ищет там подвох, но почему-то не находит. — Ч-что? — Ты бы хотел со мной встречаться? — спрашивает так спокойно, но Чонгук видит — нервничает. — Я…да, хотел бы, — признаётся и хочет опустить голову, когда подбородка касаются чужие пальцы, а после тянут наверх, заключая губы в сладкий поцелуй. — И я тоже хочу. — Я н-нравлюсь тебе? — робко спрашивает, отрываясь от губ и открывая глаза. — Я никогда не сталкивался с таким чувством, как симпатия, — признаётся, смотря в глаза-пуговки, — но с тобой мне так хорошо, как не было ни с кем, поэтому...я думаю да, — видит, как чужие щёки краснеют, и оглаживает их кончиками пальцев, а потом, задумавшись, продолжает: — Так ты…будешь моим парнем, Чонгук-и? Тот молчит и...плачет, плачет и часто кивает головой, самостоятельно тянется к губам своего теперь уже парня, нежно целуя. В тот вечер они целовались так много, как никогда раньше, пока сладостный сон не сцапал их в свои пушистые лапы. Они проснутся уже как пара, и завтра всё будет совсем по-другому. Но это уже совершенно другая история.