★
Хана пробирает некое дежавю, когда он в очередной раз остаётся один среди простор своей небольшой квартирки, которую он делит с Хван Хенджином, а по факту — с пустотой. С тех пор, как появился Ли Феликс, исчез его любимый Джинни. Нет-нет, они не поссорились, не поругались, не забыли друг друга или что-то в этом роде — просто стали видеться и проводить время вместе гораздо реже. Для Джисона это очень непривычно. Несомненно, при жизни у Хвана были отношения, но он их либо умело совмещал, либо совсем не дорожил, ведь Хан даже и не замечал изменений в распорядке их довольно-таки регулярных встреч. Было и такое, например, что во время похода в кино, ТРЦ или парки развлечений к парням подходили самые разные, но симпатичные девушки, под копирку давали Хенджину пощечину и сопровождали это словами: — И на этого педика ты меня променял, дерьма кусок? Ну-у, кажется, что доля правды в этом и была. Правда, ещё кажется, что такого больше не повторится. Хан не знает — это в мире мертвых здесь гормоны по-другому играют, может, воздух тут особый, или Феликс — не уме́рший, а кто-то из разряда выше человеческого ума, но втрескал в себя Хвана он беспамятно и бесповоротно, поэтому Джисону приходится целыми днями страдать от одиночества и поглощать кучу порций рамена. Он, кстати, вчера попробовал пюре в пачках — как итог, блевал всю ночь и в очередной раз не выспался, бедный. И вот он живот хоть и наполняет, пустота-то никуда не девается. Желудок не перестает сжимать и скручивать от ноющего одиночества — не физического, а духовного, морального. Того, что гораздо наглее и хуже. Того, что бессовестно пожирает изнутри. В какой-то степени даже.. больно? В один из таких поникших вечеров, когда домашние вкусняшки были близки к исходу, сладко сопящего Джисона будит настырный незнакомец, чуть ли не яростно стучащий по тыльной стороне двери. Джисон, конечно, знатно так обсирается, но решает не вооружаться сковородой; Аккуратно подходит ко входу, как мышка, но подскакивает с громким «Блять!», когда по ту сторону вновь слышится настойчивый стук. Потирая ушибленную о проем руку и попутно молясь всем богам, он слышит тихое, будто даже осторожное: — Джисон? «Чего?» — Минхо? — Хан максимально недоумевает. — Откроешь? — Э-э, да? — У кого спрашивает-то, дурень? Хан распахивает входную дверь, ловя беспокойный взгляд Минхо своим. Пришедший светится улыбкой и выглядит необычайно мило: растянутая черная футболка, темно-серые домашние шорты и белые гольфики с черными полосочками у края, достающие до колена. На голове полный бардак: волосы растрепанные, волнистые, местами выцвевшие в блекло-голубой. — Привет, Джисон. Ты чего не открываешь? — ...Привет? Эм, извини, я спал и не услышал, — а ещё обосрался так знатно, но об этом можно и помолчать, — какими судьбами? — Я за тобой пришел, по просьбе Феликса, —Минхо топчится на месте, перебирая браслеты, словно чувствует вину за столь внезапный визит, — зову тебя к нему на ночёвку. А, ясно. Всего-лишь по просьбе Феликса. — Ночёвку? — До Джисона доходит не сразу, — подожди, если Ёнбок с тобой, то где.. — Хван тоже там, — вежливо перебивает Ли, и ему не остаётся ничего, кроме как попросить Минхо подождать, пока он переоденется. Уходя в спальню, Хан не может перестать прокручивать в голове эти злосчастные слова. «По просьбе Феликса, по просьбе Феликса»... Обидно однако, ведь это значит, что просто так бы он и не пришел. Хотя зачем? Джисон и сам не знает. Хан в спешке напяливает тёмно-синий спортивный костюм, что пару-дней назад взял у портнихи (кто-то чуть больше него сделал заказ, но не забрал одежду, поэтому обычный комплект стал неким «оверсайз»), делает мега крутую укладку с помощью воды и пальцев и даже рисует аккуратные стрелки подводкой, что Хенджин безвозвратно одолжил у какой-то девчонки, чтобы сделать веко немного длиннее, а по-умолчанию «удивленный» взгляд чуток выразительней. В общем, как попало, но красуется, пока Ли продолжает тихо стоять в проходе. — Я всё, — спустя пару минут Джисон робко показывается из спальни, и Минхо ненароком оглядывает его с макушки до пяток. Кажется, будто хочет что-то сказать, но молчит. Молчит, лишь слегка улыбаясь. — Можем идти? — Удостоверяется тот, и Хан кивает. Кивает со смущенной улыбкой, в душе проклиная себя за то, что зря мучался с этим тупым макияжем.★
Путь до комнатушки Феликса проходит довольно неловко. Оба парня молчат, лишь изредка кидая друг на друга незначительные взгляды. И не поймёшь, что каждый из них чувствует... — Привет, Минхо. Привет, Джисон, — Ёнбок встречает их тепло, но не слащаво, в своем стиле. Его квартирка, что он делит с Бан Чаном практически не отличается от той, которая принадлежит Джисону и Хенджину. Разве что некоторые личные вещички лежат на других местах, на кухне здесь более чисто, а пахнет не апельсиновым одеколоном, а мускатным орехом вперемешку с лавандой — специфически, но довольно приятно. Парни ответно здороваются и проходят в гостиную, пока Феликс отлучается за напитками в сторону гарнитура. Обстановка становится слишком уж неловкой, когда из спальни не перестают доносится высокие мужские стоны. Минхо сдается первым. — Ликс, где ты умудрился откопать проституток? — Чего? — Недоумевает тот, нарезая лимон для самодельного мохито, а затем бьёт себя по лбу, ловя озарение, и негромко шипит от сока с рук, попавшего в глаза, — а, дошло, — он усмехается, кажется впервые примечая, что звуки доносятся и правда странные, — это Хенджин. Они с Крисом и Сынмином играют в дурака на сто щелбанов, а этот дурачок уже в десятый раз проебывает, вот и ноет, лоб то болит. — Жестокие у вас правила, — вздыхает Минхо, — и не жалко тебе своего любимого? — Он сам подписался, пусть и отдувается. Слава прародителю, что я в этом не участвую, — лепечет Ёнбок, окуная формочку для льда в противень с кипятком, — готовить коктейли гораздо приятнее. — Не алкогольные надеюсь? — Подаёт голос Хан, а Феликс лишь смотрит на него так многозначительно, что чуть не обжигается, и он вообще жалеет о том, что спросил. — А чего это, Джисон, не пьешь? — С кошачьей ухмылкой интересуется Минхо, и Хан совсем уж отчаивается. Не помнит, — думает он, и кидает краткое «ага». — Ого, ну будем знать, что ж ещё делать, — Феликс доливает чистую водку в предпоследнюю порцию лимонада, не трогая оставшийся стакан, и Минхо мг-кает в поддержку его слов. Совсем ничего не помнит. Спустя некоторое время басистый голос Ли, того, что со светлыми волосами, отражается о гипсокартоновые стены и ещё трое человек оказываются в гостиной: Сынмин, идущий победной походкой, Чан, поглаживающий лоб Хенджина, и сама жертва, притворяясь, что хнычет, но заметив Джисона заметно приободряется: — Сони, привет, дорогой! Я-то думал, что больше тебя не увижу, — Хван лезет с обнимашками, и Хан чувствует, что мохито с водкой будет не первым спиртным в его организме. — Угу, — кое-как мычит Джисон, стараясь хотя-бы дышать в столь крепкой Хенджиновой хватке вперемешку с пока ещё, слава богу, слабым перегаром, иначе его вырвало бы прямо на кулон их дружбы с чужой шеи. — Ну, — вдруг заводит Сынмин, все ещё довольный своей победой, — чем теперь займёмся? Может, по второму кругу, но уже со всеми? — Он двусмысленно шевелит бровями, усаживаясь по другой бок Хенджина. — Слышь, картёжник, — непривычно грубый для Криса говор вырывается наружу, когда дело касается безопасности его детей, — поубавь хотелки, а? Вон, Хенджин все ещё обиженный. — Ой, — цыкает Ким, отпивая только-только врученный Феликсом мохито, а затем морщится так, будто дьявола увидал, — Ёнбок, ты, блять, засранец мелкий! Знаешь же, что не пью! Феликс показывает Сынмину в ответ язык, отодвигая его от Хвана и усаживаясь между. Разлучать лучших друзей по другую сторону не стал, милашка. — Предлагаю махнуть в бутылочку, — лыбится Хенджин, довольный своим окружением, — только тогда Ёнбок обязан сесть максимально напротив меня, — он хитро щурится, а после незначительно машет рукой, приобнимая Джисона, которому хочется суициднуться от запаха спиртного, — ну, и Сони тоже. Поделите уж там. — Иди ты, — бросают Хан с Феликсом в унисон, а затем щекотят Хвана по обе стороны, морщась от ответного писка. — А я, — Чан пытается перекричать смех и визг, — а я! — уже громче восклицает он, и Минхо кончиком ступни пинает Феликса в бедро, а Крис еле держится, чтобы не благодарить того на коленях, — предлагаю просто посидеть и...поговорить? — Поговорить? — Повторяет Джисон. И из-за этого мне пришлось перестать щекотать этого придурка? — Ну нет уж, — встревает Сынмин, — просто «говорить» мы сегодня точно не будем, — он ухмыляется, переходя на шепот, — как на счёт... Правды или действия? — Бутылочка была лучше, — басит Феликс. — Определенно, — соглашается Минхо. — Ну тут даже я согласен, — слышится от Чана, а Хан с Хенджином просто одобрительно кивают. — Предатели, — цедит Ким, но внутренне соглашается. — Что ж, раз все за, погнали! — Хван, чувствуя себя ответственным, рыскает по чужой квартире в поисках подходящей бутылки и по нахождению стеклянной поллитровки от пива кладет ее на середину белоснежного ковра, зазывая остальных образовать небольшой круг по периметру, — так-с, Чан, садись к Феликсу, возле него пусть будет.. Минхо, вы же лдшки, вот и все, не пососетесь — не умрёте, за Минхо пойдет.. Сынмин, за ним — Хенджин, ну и остаётся Джисон, что станет замыкающим — сядет между Криса и Хвана. — Э, а ты не обнаглел командовать, алкаш в парике? Ещё и к себе в третьем лице обращается, тамада хренов. — Завались, Сынмин, все уже сели. Не задерживай.★
1 раунд. Холодный пот стекает по спине и мочит щеки, когда улыбчивый Хенджин прокручивает бутылочку. Время будто бы замирает, и предательское желание о поцелуе с Минхо перекрывает кислород. Забавно, что те, кто пьют, кажется, совсем не беспокоятся, и лишь Сынмин с Джисоном сидят немного напряжённо, то и дело перекидываясь многозначительными взглядами. Хан облегчённо закусывает губу и натяжно выдыхает, когда Хенджин радостно вопит, а Феликс давится неконтролируемой улыбкой. Забавно, что первой выпала парочка. Это определенно к лучшему. Юноши тянутся друг к другу, сливаясь в мокром поцелуе, пока остальные либо морщатся, либо одобрительно охают. Ёнбок облизывает Хенджиновы губы, снабжая горячим дыханием, и Хван толкается в его рот своим юрким языком, тут же чувствуя пронзающую боль. — Ох, Феликс, не знал, что ты кусаешься.. Ну зачем ты так со мной, дорогой? — Хван стонет под усмешку Ёнбока, потирая язык о нёбо. — Не заигрывайся, малыш, — выдает он своим низким голосом, и звучит эта фраза так, словно вырезана из добротного порнофильма. — О боже, я думал, вы друг друга съедите, — с ноткой восхищения и стёба выдает Хан, и остальные громко соглашаются. Тем временем Хенджин, успокоившись со своим языком, передает черед на ролл своему партнеру — Феликсу, и тот берет бутылку в свою маленькую ладонь. — Ну что ж, погнали. 2 раунд. Безалкогольный мохито остался разве что на донышке, что очень печально, ведь Джисону нечем смочить горло и запить подступившую слюну. Чан, Феликс, Хенджин и Минхо опустошают пока ещё первую бутылку виски, намешанную с колой, ведь коктейлей и им оказалось недостаточно. Слава богу, что Джисон — не единственный трезвый. Ёнбок поднимает запястье, а под ним — крутящаяся бутылка. Парни отсчитывают секунды, опасаясь числа 13 — ведь в первый заход итог стал известен примерно в это время. 9... 10.. 11.. 12.. 13. Фух, неужели, — думает Джисон, когда горлышко и донышко останавливаются около ног прошлых игроков, но какой-то ебучий сквозняк не пойми откуда портит всю картину: бутылка накреняется немного вправо, верхушкой явно указывая на Кристофера, только вот.. Кто его партнёр? Предательское расстояние между коленями Сынмина и Хенджина подводит, открывая вид на входную дверь, которая, блять, должна быть закрыта, но не в этот раз. Смущённый Чонин, что стоит в дверном проёме и держит крафтовый пакет подмышкой, явно жалеет о том, что вообще здесь оказался. — Приве-ет, мальчики, — Джисон еще никогда не видел его в такой растерянности, — Феликс, ты просил занести жареной курочки, и я пришел, но никто не открывал, так что.. Я воспользовался своим ключом, глубоко извиняюсь, и э-э.. ну, я пойду.. — Постой! — Окликает его Ли, приглашая внутрь жестом руки, — за курочку спасибо, но ты нужен мне ещё для кое-чего, — и указывает на покрасневшего Криса, что смущённо пялит на ковер, склоняясь над своими широкими ладонями, — поцелуешь его, Нинни? — Ты долбаеб? — В очередной ебейший раз встревает Хенджин, и уже даже Феликсу хочется послать его куда подальше со своей настырностью. Чонин разрывается между адекватностью и желанием влиться в коллектив, продолжая стоять у порога и втыкать в выкремированные обувные носочки. Он хотел было что-то сказать, возможно даже согласиться, но пьяненький Минхо оказывается быстрее — он подскакивает, немного шатаясь, и Ян оказывается вынужденным поймать этого котенка, довести до ковра и так и остаться лежать в его крепких, спиртных объятьях. Интересная деталь, что не впервой примечает Джисон — Ли, выпив, даже немного, становится гораздо раскрепощенней. — Нинни, милый, — по-кошачьи тянет он, и Чонин вопросительно мычит в ответ, — ну чмокни ты его разок, а? Это же просто игра. — Вот-вот, — подбадривает Феликс, и остальные принимаются заниматься тем же. Только Бан, смущённый, немного выпивший, всё сидит и сидит молча, будто язык проглотил. А впринципе, почему нет? — Думает Чонин, никогда ни с кем не целовавшись. Он вообще всю жизнь был прилежным мальчиком, так может вот оно — пора бы что-то менять? — Я, ну.. — Начинает он, и все будто бы затаивают дыхание, — только если Чани не против.. Аллилуйя, Ян Чонин. Уговорить Кристофера — раз плюнуть, тем более если дела доходят до азартных игр, и неважно какими будут правила, условия и принципы. — Я не против, — вздыхает Бан, и парни победно стонут. Чонин придвигается поближе к центру, неглядя откладывая стеклянную причину этого всего куда-то вбок, наклоняется к сидящему Чану, собираясь с мыслями, и нетерпеливый Сынмин, уже лежащий на плече Минхо, толкает Яна в спину, да так, что тот по факту впечатывается в губы Криса, от удивления издавая тихий стон. Многого от них ждать нельзя, поэтому парочка чмоканий губы в губы — уже достижение Эвереста, учитывая такой же высокий уровень смущения со стороны обеих персон. Они напоследок сталкиваются кончиками носов, дыша друг другу в рот, а затем робко отстраняются под возгласы разных мнений: — Ну и разве это поцелуй? Ребят, вы чё? — Негодует Хенджин. — Да ладно тебе, Джинни, будто бы ты не знаешь их характер, — Упрекает Джисон. — Вау, вы просто одно сплошное «вау!» — пищит Феликс с Минхо под ручку, а Сынмин, довольный собой, лишь молча ухмыляется и бурчит что-то себе под нос. — Прости, Чонин, — немного отойдя от странных бабочек, тарахтит Чан, — если тебе было противно, то.. я не хотел.. и.. — Ничего-ничего, — улыбается Ян, — это ты прости, да и может извиняться вообще не нужно, все ведь, вроде как.. нормально? Бан облегчённо вздыхает через рот, и Джисон, сидящий рядом, точно скоро блеванет, — конечно, — соглашается он, — все хорошо. Ненадолго повисает тишина. Кажется, будто пьяные окунулись в свою личную речушку и плавают там сколько им вздумается, не намереваясь вылазить, а разум тех, кто трезв, окинут непроглядной пеленой молчания и мыслей. Интересно, что как ни странно, на Хвана и это не действует. — Ну что, продолжим? — Предлагает Хенджин, и остальным не остаётся ничего, кроме как согласится. Минхо, что в доме лучшего друга — как рыба в воде, быстренько бежит за новой бутылкой спиртного, чем в этот раз оказывается приличная баклашка цитрусового пива, чтобы совсем уж не расклеяться. И откуда у Бана с Ли столько спиртного? 3 раунд. Не зря говорят: первый — коронный, третий — похоронный. Джисон уже и не помнит, кто крутанул на этот раз. Джисон уже и не смеётся с пьяных парней, с неловкой обстановки и пошлых шуток. Джисон уже пиздец как напряжен, ведь эта ночь обещала задействовать всех — а значит его, Сынмина и Минхо в том числе. И наконец, Джисон не знает, в какую лотерею выиграл Ким, раз все ещё остаётся незацелованным — ебейшая партия назрела; горлышко — Минхо, донышко — Джисон. Бутылка указала их позиции в постели, или это просто совпадение? — О-о! — Восторгает Хенджин, когда Хан чувствует, как краснеет. Остальные тоже поддерживают, а значит, что это не сон. Не сон. К счастью или к сожалению? Хрен знает. — Соситесь уже, а то Джисон щас сквозь землю провалится, — по-доброму язвит Сынмин, что чересчур внимателен, и выпивший Минхо реально начинает действовать, ну а чё нет-то. В таком состоянии у него смелости хоть отбавляй, чего не скажешь о Хане — тот-то трезвый, зараза, сидит и проклинает обстоятельства за пьяного Ли, ведь он потом опять все забудет с концами, а Джисону ещё ходить и краснеть. Минхо нависает над ковром, сокращая расстояние между их лицами, и Хан начинает подумывать, что тоже должен что-то предпринять. Он тянется в ответ, жмуря глаза раньше, чем надо бы, и чувствует на своих губах присутствие чего-то иного — Ли тычет указательным пальцем ему в рот. — М-м? — Он вопросительно мычит, выпучивая беличьи глаза и мысленно радуется тому, что хотя бы нарисовал стрелки. — Вот так бы и сразу, — мурлычет Минхо, и Джисон не сразу понимает смысл его слов, ведь Ли мешает адекватному рассудку, в один миг накрывая Хановы губы своими. Он льнет так нежно, так чувственно, будто они и не друзья, а любовники — как минимум. Слегка кусает Джисона за нижнюю губу, причем намеренно — чтобы он сложил губы в трубочку и приоткрыл рот от неожиданности, а затем толкается внутрь горячим языком, в спешке обводит рельефы передних зубов, увеличивая доступ, переплетает их языки и делится чем-то жидким, жгучим и лимонным, от чего Хан с непривычки морщится и отшатывается назад, а по его подбородку остаётся стекать янтарная капелька пива. — Воу, вот это я понимаю — можете! — Восторженно выдает Хенджин, пока Феликс молча соглашается, лёжа на его коленях. — Вы точно не встречаетесь, малые? — Щурится Сынмин, — ты б слизал ещё, — и кивает головой на подбородок Джисона, обращаясь к Ли. Минхо, кажется, собирается тянутся к Хану, но тот реагирует молниеносно и вытирает вытекший алкоголь большим пальцем. — Пока ты пьян, ограничивайся этим, — неожиданно для себя бурчит Хан, а после многократно благодарит прародителя за то, что Чан с Чонином громко обсуждают какие-то дедовские анекдоты на всю хату, и его никто не слышит. Никто. Но что за странная ухмылка появилась у Минхо, вызванная явно не заезженными шутками? Кто знает. А кто знает? Вот именно, что никто. Кроме него самого, блин, конечно. На этом они согласовано заканчивают. Теперь решено, что среди компашки появляются шипы и шипперы — Минхо отныне видят только с Джисоном, Хенджин и Феликс закрепляются в своих брачных оковах ещё сильнее, а Чонин с Чаном теперь и вовсе олицетворяют типичный фанфик об ученике и его мега привлекательном учителе, в котором клише на клише — да и только. И лишь Сынмина признают волком-одиночкой, а скорее гиеной-скиталицей, потому что его язвам и упрекам ещё нужно позавидовать.★
Так быстро настал тот день, когда Джисона и Сынмина проклинают буквально все. Просто дело в том, что Хенджин, Феликс, Чонин, Чан и Минхо валяются с жёстким похмельем, а Яна ещё и начальство вызвало, поэтому он вынужден бегать по всей квартире Феликса и Чана в поисках своего ебучего второго носка, пока остальные матерятся и ругаются уже и на него. — Боже мой, Нинни, да забей ты уже, а! Возьми мои носки в тумбочке, — Феликс жалобно стонет, хмурясь, а голос его слышится ещё грубее, чем обычно — аж пробирает. — Спасибо, Ликси, ты лучший! — Чонин подбегает к прикроватной тумбочке, вытаскивает оттуда черный клубочек и скрывается за входной дверью, бросив одно на всех прощание, прямо так, босиком. Спешит, бедненький. Неужели все так строго? Остальные потихоньку начинают просыпаться. Джисон, что спал с Хенджином, недовольно кряхтит из-за тяжести: Хван закинул на него свою ногу и обе руки посреди ночи, и фиг пойми, как он так сложился. Чан провел эту ночь с Ёнбоком, обнимаясь как им вздумается, ведь оба не так давно отрезвели — на пьяную голову и с окна вывалиться не страшно — выживешь. Минхо весь вечер приставал к недовольному Сынмину, втирая ему что-то о невзаимной любви и о том, какой же он дурак, так что эти двое вдвоем улеглись на один диван, хоть Ким и ерзал каждую божью секунду. Чонин тоже ночевал в этой комнате, правда спал один, и как бы грустно это не звучало, в данной ситуации ему можно смело завидовать, да и только. — Блять, — неожиданно вопит Хенджин, — кто блеванул на меня? — Придурок, — цыкает Хан, высвобождаясь из его ночных объятий, — никто не блевал, просто из твоего алкашного рта несёт, будто там мышь повесилась, за километр. — Эй, Сони, без грубостей! Непьющий человек — не значит самый умный! — Хенджин дуется, отворачиваясь. Джисон закатывает глаза и принимается его щекотить, получая визги в ответ. — Дурачок, — умиляется он, и Хван резко замолкает, слыша беспокойные крики Чана за стенкой. — Сынмин! Минни, что с Минхо? Почему он не открывает глаза? Что с ним? О боже, что же делать! — Крис мечется по углам гостиной в полном отчаянии, пока Ким тихо выругивается себе под нос. — Чан, мать твою, он просто перепил. Не ори, ему же хуже делаешь. — М-м, — вовремя мычит Минхо, и недоверчивый Бан облегчённо вздыхает, — чё такое? — Ниче-ниче, — хлопает его по спине Сынмин, — отсыпайся, дружище, иначе потом встать не сможешь, — заботится, милашка, а Ли лишь мг-кает в ответ и через пару секунд уже вновь сладко посапывает. Парни решают не трогать его до оставшегося вечера. Сегодня у них отпуск — пар нет, а значит можно и спокойно отдохнуть. Чан и Хенджин с раскалывающейся бошкой, Ёнбок, которому вообще по бок на эту водку в мохито и Сынмин с Джисоном, что то ли ржут, то ли мысленно сочувствуют, сопровождая это неконтролируемой улыбкой, решают все вместе выпить чаю. Крепкого чаю с тремя пакетиками на кружку и в обязательном порядке без сахара, чтобы точно поскорее оклематься. — Ну, — заводит довольный Сынмин, ощущая приятную горечь с нотками бергамота у себя на языке, — рассказывайте, кто как помер? Я вот, например, по пьяни с окна ебнулся. Теперь, алкоголь в рот — ни-ни. — Вот это тема для разговора, Минни, — шипит Чан, оттягивая корни своих сухих бордовых прядок, чтобы хоть как-то отвлечься от головной боли. Сидящий напротив Джисон молча сочувствует. — Ну а чё, сам же рвался вчера поговорить.. — Меня тачка сбила, — перебивает Хенджин, и Сынмин бы уже убил его во второй раз, будь ситуация немного другой. Хан мешкается, прежде чем озвучить. — Меня ударили по бошке чем-то тяжёлым, когда я напевал сайлент край. — Иронично и грустно, — вздыхает Чан, а остальные безмолвно соглашаются, и чуть потише продолжает, — меня зажевал дедушкин трактор, когда я собирал букет васильков для бабули. Эмоциональный Джисон чуть ли не поперхивается чаем. — Ох, чувак, это.. жестоко... — все, что может выдавить он, и остальные понимающе молчат. Остальные, кроме Хенджина, естественно и бесповоротно. — Но.. как ты объяснишь свою пропажу по возвращению? — Аккуратно интересуется тот, — они, ведь, тебя, наверное, уже похоронили.. — Если честно, — Крис растерянно чешет затылок, словно вспоминает, куда он положил очень нужную ему вещь, — не знаю.. об этом я вообще не думал. Может, заставлю их поверить в магию? — Аннарасуманара? — Вырывается у Ёнбока, и Чан кратко кивает, улыбаясь, а затем Феликс, сидящий следующим по часовой стрелке, ответно открывается: — У меня была неудачная попытка суицида, и я потерял слишком много крови, — негромко, даже немного печально заводит он, будто не рад своей причине смерти. — Суицида? — Спешит удивиться Сынмин, — а разве.. —...но я скончался от голода в собственной палате. Тишина. На такой мрачной и одновременно душевной ноте, разговор был окончен. Парни узнали друг о друге чуть больше, заранее предотвратив грядущие недопонимания и ненарочное затрагивание больного, того, что одними воспоминаниями глубоко режет по коже. Узнали, это верно, все, за исключением одного: Минхо продолжал мирно видеть сны на удобном диване, заботливо накрытый пледом с котятами, и никто из ребят не решился разбудить его затем, чтобы узнать терзающую причину смерти. — Однажды я спрашивал его об этом, — несмотря на логичную молчанку, заводит растроганный Феликс, когда все ненароком разглядывают спящего Ли, — но он не ответил. Сказал, что не хочет об этом говорить или как-либо вспоминать. Да и предпринимать ничего, кажется, тоже, ведь ему до двадцати пяти осталось всего ничего — а он об экзаменах и не заикается. Не готовится, вообще. Иногда я задаюсь вопросом: а действительно ли Минхо хочет возвращаться? Но стараюсь отбросить терзающий интерес за неимением причин, — вздыхает он, — по крайней мере, пока. Но все же.. все же, иногда мне бывает страшно за него, парни. По-настоящему страшно. И когда разговор успел стать таким, превратившись в подобие поминального обеда? Кто знает. И когда Хан с Хенджином, обнимаясь, успевают расплакаться? Кто знает..★
На следующее утро, Джисон просыпается не от будильника и храпа Хенджина, что вчера решил остаться спать с Ёнбоком, а от нависающего над ним Чонина, который совсем безвредно улыбается. — Нинни? — Недоумевает сонный Хан, сомневаясь в том, что он вообще проснулся, — а ты чего тут? — Это я должен у тебя спросить, Сони. Вторая пара начинается через несколько песен 3RACHA, а ты все ещё в постели, и завтрак прозевал. Где витаешь, Хани? Ты не завел будильник, о котором так отчаянно спрашивал? — Я.. я не знаю, конечно завел, но.. — Джисон растерянно сползает с кровати, неглядя рыская по тумбочке рукой, — кажется, я посеял его в гостиной. Чонин смеётся. — Ну ты даёшь, Сон-а, — без намека на упрек лепечет он, и треплет Хана по макушке. Да, с появлением Ёнбока Джисону стало этого сильно не хватать. Но, тем не менее, он на него не злится. Разве можно таить одностороннюю обиду на это веснушчатое солнышко? — Извини, извини, Нинни, я пропустил что-то важное? — Наконец решает поинтересоваться Джисон, ведь по логике, Ян бы просто так сюда не припёрся, разве что посмотреть на полуголого спящего Хана, но это вряд-ли. — Не пропустил, — светится он, — но обязательно это сделаешь, если сейчас же не вскочишь с постели. На следующей паре, моей паре, человеческие студенты отправятся в свою вселенную. — В свою вселенную? — Переспрашивает он, выигрывая время, чтобы побороть из ниоткуда подступившее волнение, — но.. зачем? — Это одна из частей экзамена, Джисон. И возвращаетесь вы не просто так, а чтобы провести один день в теле убийцы, — он спешит сделать улыбку ещё шире, чтобы напряжённый разговор казался мягче, — верхушка обязана убедиться в том, что в вас нет зарождающихся мотивов преступника. — ...убийцы? — Хана охватывает странное, когтистое чувство страха и дежавю. Всё-таки, он все ещё простой людской студент. — Верно, — подтверждает Ян, — и нет никакой гарантии, что им не окажется человек, от чьих рук погиб именно ты.