★
Джисон не знает, все ли природные прелести здесь особенные, но те, что относятся к ученическим лесам — уж точно. Красота кроется в простом: божьи коровки на молоденькой листве, шум томных туч и шелест зелёных листочков, сопровождаемый ярким, солнечным светом. Погода сегодня, на удивление, прекрасная. Природа спокойная, покладистая, раз встречает парней с распростёртыми объятиями, заряжая обоих бодростью и стремлению к своим, хоть и немного разнящимся планам. Хан неспешно открывает глаза, и в нос тут же ударяет приятный запах хвои. В голове всплывают теплые воспоминания: шишки, купленные тетей, и сладкий медовый чай из самовара, что на свежем воздухе казался втрое вкуснее. Родные руки, бархатный голос и любящие глаза.. И все же, как бы хорошо ему тут не было, человеческая вселенная никогда не уйдет из сердца — он чертовски сильно скучает по тётушке Мин Джон и частенько вспоминает ее с грустными глазами и болью на сердце. Всё-таки, она заменила ему мать и отца, став поддержкой и опорой на долгие года. Отряхнувшись от веток и грязи, Хан встаёт с места, оглядываясь по сторонам: глушь, благодать, да и только — все на своих местах. Или.. «Минхо и Джисон». Минхо? — Минхо! — Сложив руки у рта, во всю глотку орет Джисон. Крик выходит странноватым, хрипловатым, и он сомневается, не посадил ли голос вообще — этот придурок Хенджин пожизненно живёт в своих свитшотах и увидеть его в футболке — большая редкость, свершающаяся только после душа, так что в их комнате стандартно держится будоражащая температура — не больше двадцати градусов по Цельсию. А Хан привык существовать в открытой одежде и максимально ненавидит закрытые руки и ноги ниже колена, так что чихает двадцать четыре на семь, и без того являясь пленным назойливого хронического тонзиллита. Джисон продолжает бродить по лесу, выкрикивая имя своего кошачьего напарника, и довольно часто натыкается на острые сучки, болезненно потирая царапанные колени. Благо сейчас на нем не самые любимые трико, те, в которых они с Минхо во второй раз поцеловались, по стечению обстоятельств, конечно. Разглядывая грязные штаны, Хана пробирает от приятных мыслей, и он сам не замечает, как начинает слышать тихие шорохи позади себя. Он считает, что ему просто кажется, поэтому бредёт в неизвестном направлении, слабо напевая «Streetlight» от своей любимой рэп-группы. Как раз на самом припеве звуки становятся громче, и паникер Джисон не выдерживает: резко с криком оборачивается, всё-таки дырявя спортивные трико о торчащую ветку, и видит перед собой то, чего совершенно не мог ожидать: молодая девушка с отросшими пепельными волосами и веснушками плачет, нет, рыдает навзрыд, держась за свою правую руку: на ней клетчатая рубашка с рукавами, но это не мешает Хану разглядеть густую кровь, плотно сочащуюся из раны. Судя по всему, она упала, напоровшись на острый сук. В остальном она выглядит целой: пара ушибов и синяков на конечностях, а ещё довольно большая, но подзажившая ссадина на щеке. Джисон ненароком примечает, что одета она совсем не по случаю: джинсовые шорты, еле прикрывающие ее бедра, расстегнутая лёгкая рубашка и светло-серый топ под ней. Обувь удивляет Хана ещё больше: на незнакомке не кеды, не кроссовки или ботинки, а самые настоящие босоножки. Черные, с забавными шнуровками — да и в целом девушка выглядит симпатично, но явно не для подобной локации. — Help me! — Внезапно вопит та, и Хан еле понимает ее слова: кажется, английский. Со знанием языка у него все отлично, но вот полу-мольбу полу-рев он разбирать в универе не учился. Тем не менее, незнакомка выглядит безобидной и явно нуждается в помощи, которую на данный момент может оказать только он. — What's wrong? — волнуется Джисон, примерно прикидывая свои дальнейшие действия: рану на руке можно перевязать рубашкой, но желательно, конечно, удалить излишнюю грязь с поверхности. Он мельком оглядывает окрестности в поисках водоисточника и примечает кристально чистый ключ в метрах так пяти отсюда. А девушка тем временем молчит, и Хан всей кожей ощущает ее неизвестный страх. — Were you attacked? — Продолжает интересоваться он, надеясь, что пострадавшая наконец заговорит. Она же медлит, прикусывая губы, и когда Джисон уже было совсем отчаивается, незнакомка громко шмыгает, делясь произошедшим: — Wolves.. there are wolves here! — Wolves? — Удивляется Хан, явно не ожидая подобного ответа. Он предполагал, что экзамен будет представлять из себя драки, схватки и выживание, но.. он также считал, что врагами будут точно не человеческие животные. Тем не менее, на раздумья нет времени, поэтому он дергается с места, чтобы осмотреть рану незнакомки, но заметив то, как резко она отпрянула в ответ, решает прежде объяснится. — I can help you, — неуверенно начинает Хан, — don't be afraid, okay? Девушка с пепельными волосами мнется несколько секунд, а после негромко взывает от боли: рана даёт о себе знать, и судя по количеству крови, она достаточно глубокая. Незнакомка, не выдержав, сама подбегает к Джисону и хватает его за плечи, умоляя. — can you..can you bandage the wound? — I don't have a medical background, but I think so. — Okay.. Do it! Джисону дважды повторять не надо. Он тут же тянется к ее плечам, с разрешения снимая рубашку. Оказывается, она скрывала в себе ещё большее количество побоев, чем он мог себе представить. Хан, приложив немалые усилия, разрывает одежду, делая ее подобной марле. Он быстренько бежит к роднику с излишками, обильно смачивая водой. По возвращению Джисон аккуратно протирает кожу вокруг раны, стараясь не задеть само ранение, и легонько дует на локоть, что совсем не гигиенично, но полезно: кажется, это смягчает болезненную пульсацию, ведь девушка молчит, только сжимая Ханову руку, и периодически шикает. Туго перевязав хрупкий локоть, Джисон чуть ли не плачет: представляет, как подобное может быть неприятно. Сам он максимум колени обдирал, когда со скейта падал, да пальцы вместо овощей резал. Незнакомка кажется ему героиней: стойкой, сильной и терпеливой. Так ещё и английским владеет! В жизни она точно далеко пойдет, вот только, что забыла здесь? Не успевает Джисон окунуться в раздумья, как его окликают. — What is your name? — Интересуется пострадавшая, разглядывая новенькую перевязку. Хан улыбается, примечая ее дружелюбие и благодарный взгляд. — Han Jisung, — улыбается он. — Elizabeth, — незнакомка уже не кажется такой чужой, когда протягивает здоровую руку для рукопожатия. Джисон, не медля, его скрепляет, радуясь тому, что дальше пойдет в компании. Вот только, его все ещё волнует одно, а точнее один: Ли Минхо. Хан точно помнит, что задание было парным, и ещё более уверен в том, что Элизабет не с девятнадцатой вселенной. Ведь в университете он с ней не пересекался, а если бы и видел, точно бы запомнил — у Джисона фетиш на крашеные волосы, так что он примечает всех, чьи прядки пестрят яркими красками. Да и к тому же, он спокойно общается с той же Айым, хотя она, наверняка, не знает корейского. Соответственно, все существа здесь говорят на одном языке. Так какого хрена.. — I'm so hungry.. — неожиданно громко вопит Элизабет, и слова ее совсем не выглядят естественными, — could you bring me some food? — What are you want? — Все же интересуется Джисон. — I don't care. Maybe berries? — Предлагает она. — No problem! Wait me here. — Хан машет девушке рукой, получив от нее положительный кивок, и скрывается в густой лесной чаще. Благо лес смешанный, значит, растительности тут много, и она может быть совершенно разной. На узкой смутной тропинке Хану встречается болото — должно быть, брусника неподалеку. Он вычитал об этой ягоде в природных книжках Айым. Говорят, она кислая, но довольно вкусная, и из нее получается неплохой напиток. Чуть не утонув по пути и изрядно измазавшись в грязи, Джисон наконец примечает заветные плоды: маленькие красно-бордовые бусинки, скрывающиеся аккуратной листвой. Первую добычу он решается попробовать, дабы не отравить пострадавшую, и слегка морщится от терпкого, насыщенного вкуса. Видя натуру Элизабет ему кажется, что ей подобное угощение пойдет по нраву. Поэтому он торчит в какой-то канаве, пару раз чуть не поскользнувшись, и в конечном итоге собирает небольшую горсточку, размером примерно с женский кулак. Маловато будет, но на большее он сейчас явно не способен: зверски устал перепрыгивать ямы и нагинаться, годы молоды, а спина то уже не та. Возвращается на место он так же с трудом, один раз даже навернувшись. Благо руку сжимает крепко, так что потери невелики — одна-две ягодки. Хан оглядывается по сторонам, но на его удивление, в ближайшей округе точно никого нет — тихо, мирно, лесно. Ни души. Джисон сверяет окрестности: место то, это точно! Тот же скол на широком дубе, та же пожелтевшая травка и хрустальный родник, текущий неподалеку. Для полной картины здесь нет лишь девушки. Нет Элизабет.. — Elizabeth! — Кричит Хан, неприятно морщась от хрипоты в глотке. Выжидает две секунды, пять, десять: ничего. Никто не отзывается. Только он решает заорать ещё раз, как испытывает дежавю — слышит треск у себя за спиной. Тихий, неторопливый. Джисон резко оборачивается, распахивая беличьи глаза от удивления. — Минхо? — Спрашивает с такой радостью, будто самого Чанбина увидел, — Минхо! — Повторяет ещё раз, но уже с неким волнением, Ли не выглядит хорошо: бледные губы, посиневшие мешки под глазами и тусклый, поникший взгляд, — что с тобой? Минхо кашляет, падая на колени, и на тыльной стороне его запястья отпечатывается кровь. Хан тут же подлетает к юноше, хватая его за подмышки, и опускается с ним вместе, смягчая падение: руки Ли дрожат, а глаза закрываются, и Джисону кажется, будто они оба вот-вот умрут, один от волнения, а другой в буквальном смысле. — Минхо, Хо, не молчи! Что, блять, произошло? Скажи мне, Хо! — Чуть ли не плачет Джисон, боясь сейчас только одного: потерять этого кошачьего мальчику, так его и не заполучив. Сердце неприятно ноет, а на лбу выступает холодный пот, когда Минхо наконец приоткрывает рот, собираясь что-то сказать. — Я.. я ненавижу тебя! — Внезапно кричит тот, и Джисон неприятно вздрагивает от его громкого хриплого голоса, — ты — придурок! Сдохни! Блять, исчезни уже из моей жизни! — О чем ты, Минхо? Какого хрена? — Не выдерживая, в душе Хана проседает обида: он не знает причины, но подобные слова от близкого человека определенно и болезненно ранят, заставляя глаза смочиться солёной влагой. Джисон не плачет, нет, но очень хочет. Безумно. Минхо молчит, лишь тихо посмеиваясь в ответ, а позже резко дёргается вправо, хватая с земли первый попавшийся камень, и замахивается на Джисона сверху, тем самым заставая его врасплох: каким бы не было отношение Ли, Хан никогда бы не подумал, что тот способен причинить ему какой-либо вред. От сильного удара уши начинают гудеть, а веки становятся вдвое тяжелее. Улыбающийся Минхо подливает масла в огонь: Джисон, губами почувствовав последнюю собственную слезу, отключается, откровенно говоря совсем ничего не понимая.★
— Джисон! Джисон просыпается. Первое, что бросается в глаза — обеспокоенное лицо Минхо, нависающее сверху. Юноша выглядит напуганным: слезы, скопившиеся в уголках, широко распахнутые веки и сжатые брови. — Хо..? — Недоумевает Хан, ненароком пугаясь собственного огрубевшего голоса, — ты долбаёб? — ...Чего? — Минхо резко меняется в лице, хмурясь ещё сильнее, — в смысле? — Не трогай меня! — Вопит Джисон, отталкивая от себя руки Минхо, протягивающие помощь, — ты, блять, какого хрена творишь? — Ты бредишь? — На полном серьезе интересуется Ли, будто в подобной ситуации пострадавший возьмёт и ответит «да», — у тебя жар? Стало плохо? — Але, — чуть ли не рычит Хан, на локтях пятясь назад, — ты меня по башке ебанул, какое «стало плохо»? — Я? — Удивлённо переспрашивает Минхо, — послушай, Джисон, я понимаю, что всякое могло присниться, но.. — Нет! — Хан оглядывается по сторонам в поисках орудия парня, но ничего не находит; встряхнув головой, он обречённо выдыхает, впадая в отчаяние: кто? Когда? Зачем? — Я.. кажется, брежу. — Ну ясно.. — Выдыхает Хо, ненароком оглядывая локацию: около лежащего Джисона он примечает несколько красных ягод, неизвестного ему вида и происхождения, — а это что? — Как что? Брусника, — обижается Хан, демонстративно закидывая парочку себе в рот, а затем вновь морщится, — немного.. специфическая. Минхо недоверчиво косится на маленькие бусинки, неодобрительно кивая. — Рискованно, Хан Джисон, — он хлопает друга по плечу, помогая подняться, — а вдруг это не она? Скажем, ягоды майника. — А это ещё что такое? — Хмыкает Джисон, отряхивая плачевно запачканную одежду, — никогда не слышал. — Дурак, — Минхо пихает его локтем, — не лезь на рожон, если не изучил всех противников. Хан толкается в ответ, а затем наклоняется и подбирает оставшиеся плоды с земли. — Но ведь смотри, один в один — брусника! И вообще, что за философствования? — Это может и брусника, — вздыхает Хо, — но где гарантия, что меж нее не было ядовитых ягод майника? Они, между прочим, вызывают тошноту и головокружение. Кажется, тебе ещё и галлюцинации, где я злодей, прибавились. — Но все было так реально.. — Задумывается Джисон, — я помню, как увидел тебя — бледного, слабого, будто это ты этого майника нажрался! Хотел тебе помочь, а ты взял с земли булыжник и замахнулся на меня. Я никак не ожидал, и.. — Ла-адно, ладно, — улыбается Минхо, трепая Джисона по макушке, — я тебе верю, Хани. И спасибо, что знаешь, какой я безобидный. — Далеко не безобидный! Я тебя порой пиздецки боюсь, особенно когда вы с Хенджином сретесь, — на последнем предложении Хан призадумывается. Интересно, как там Хван? Ему, вроде как, этот.. Бомгю достался. А Джисон его не знает, и поэтому не доверяет, ой как не доверяет. — Конечно, — иронизирует Минхо, — тогда почему был так уверен в том, что я тебя не обижу? — Знал, что ты мною слишком сильно дорожишь, — отшучивается Джисон, примерно рассчитывая, что Минхо незамедлительно согласится. — Конечно, — улыбается тот. — Слушай, а как ты меня нашел? Минхо призадумывается. — Я просто гулял по лесу и услышал чей-то крик. Кажется, ты бредил, и звал кого-то несуществующего.. — Нет! — Возмущается Джисон, — Элизабет точно тут была! Я перевязал ей раны и говорил с ней на английском. — О, так ты тоже? — Удивляется Минхо, — как только я здесь очутился, встретил молодого парня, он рассек ногу и понимал только по-китайски! Его звали Донгэй. Я обработал его бедро и мы подружились. Затем он попросил меня собрать веток, ведь сидеть на месте было холодно, и я отправился на поиски сучков. По возвращению юноша пропал.. — У меня было тоже самое! — Эмоциональный Джисон вновь пробуждается из спячки, принимаясь активно жестикулировать, — она попросила меня собрать ягод, так как была голодная, и... И.. Подожди, ты говоришь на китайском? — Ну да, — непонимает непонимание Минхо, — в школе изучал. Так что потом? — Я собрал ей брусники, как ты мог понять, а когда вернулся — на месте никого не было. — Интересно.. — Минхо толкается языком в щеку, раздумывая о причине такого поведения незнакомцев. В голову лезут некоторые мысли, но все они кажутся странными.. Настолько, что озвучить их может лишь лучший друг Хенджина или он сам. — А что если те люди — часть задания? — Предполагает Хан, пиная попадающиеся мелкие шишки, — ну, знаешь, как актеры в хоррор квестах. — Почему именно хоррор? — Они стремные, — морщится Джисон, и Ли не может не согласится. Встретить двух раненых молодых людей посреди леса в одиночку не пойми где — как минимум, неприятно. — Возможно, — соглашаясь, Минхо шоркает запачканную черную футболку, слюнями пытаясь отмыть собственную кровь. — Поранился? — Примечает Хан, перехватывая левое запястье Ли. На нем красуется порез: небольшой, но глубокий. — Да, пустяки, — отмахивается Хо. Джисон не эксперт, но судя по виду в глубину тот достигает сантиметра полтора. — Подожди секунду, — выпаляет Хан, оглядываясь по сторонам: на этот раз никаких родников поблизости нет, и, кажется, героической сценки из слезливой дорамы не будет, но Джисон не отчаивается: пальцами вытирает грязь вокруг пореза и прикладывает листик, смазанный слюнями. Хо в это время за ним наблюдает, не в силах сдержать лёгкой улыбки. Хан это замечает: показывает Ли язык, стягивая со своих штанов шнурок, и обматывает рану в три слоя, завязывая на аккуратный бантик. Минхо благодарно накрывает ладони Джисона своей, наклоняясь к его лицу: — Спасибо, английский врач, — шепчет в самое ухо, обжигая покрасневшую мочку Хана. — Придурок, — шепчет Джисон в ответ, слегка смущаясь, — и что это за прозвище вообще? — Возмущается, возвращая себе из ниоткуда взявшуюся уверенность, — а ты тогда кто? Китайский медик? — Сексуальный медбрат, — подмигивает Ли и пробегает вперёд прежде, чем Хан успевает возмутиться и стукнуть его по голове. За разговорами юноши сами не замечают, как доходят до некой полянки: высоченные деревья здесь растут реже, а на местами свежую травку попадает приятный солнечный свет. Температура тут заметно теплее, что не может не радовать, ведь между деревьями сыро и довольно холодно. — Красиво.. — Восторженно цитирует Джисон, рассматривая пролетающую мимо черно-оранжевую бабочку. — А это ещё что? — Недовольно щурится Минхо, вглядываясь вдаль: там, позади кустарников, виднеется темная макушка чего-то крупного. — О чем ты? — Оборачивается Хан, прослеживая за глазами Ли — действительно, что-то то есть, — хижина? — Возможно, — соглашается Минхо, — подойдем поближе? По-сути, это может быть опасным. Кто знает, какие ловушки заготовили организаторы девятнадцатой вселенной? Есть полная вероятность того, что это игры насмерть, и выхода отсюда уже нет — либо ты побеждаешь, либо исчезаешь навсегда. Думать о таком конечно не хочется, но если смотреть с другой стороны.. Вдруг, наткнувшись на опасность и поступив по-глупому у них будет больше шансов проиграть? Джисон просто обязан это проверить. Поэтому он, раздумав обо всём не больше чем за три секунды, уверенно выдает: — Давай! Внутри оказывается темно, тихо и ещё более сыро, чем снаружи. Минхо прокашливается от невидимых клубков пыли и рукой нащупывает выключатель — работает. Одинокая лампочка освещает помещение, не блещущее чистотой — пара накрытых кресел, круглый стол и стулья у окна. Газовая плита с тремя конфорками, древнее полотенце и красное ведро, служащее, судя по всему, мусоркой. Печка с левой стороны — старая, открытая. Хоть сейчас закидывай дров и топи, пережидая холодную ночь. Ведь как парни успели приметить, климат в этой вселенной довольно резко континентальный. Джисон неуверенно подаётся вперёд, ведь его внимание привлекает нечто — маленькая записка четко в центре на полу, сложенная вдвое. Внутри корявым почерком написано:Поздравляем!
Этап первый — скорая помощь, завершён. Лесная локация — 1/2. — Ну, что там? — Выжидающе спрашивает Минхо, видя, откровенно говоря, нихера недоумевающее лицо Хана. — Поздравления с пройденным первым этапом, — неуверенно отвечает тот, — скорая помощь называется. — Скорая помощь.. Забавно, ты был прав. Элизабет и Донгэй были всего лишь работниками-актерами, и они на ура справились со своей задачей, — Минхо почесывает затылок, повторно оглядывая помещение, — и мы, кажется, тоже. — ..Ну круто, — хмыкает Джисон, — а что теперь-то? У нас тест «затопи печку и приготовь пожрать?» — Если бы я знал, — выдыхает Минхо, убирая с одного из кресел накидку, — но, кажется, пока что мы в тупике. Хотя по логике где-то здесь должна быть припрятана подсказка ко второму этапу. — Должна быть, если, конечно, нам не стоит ждать в гости очередных актеров, — соглашается Джисон, и парни приступают к поискам малейших зацепок. Ближайшие десять минут они тратят впустую — мебель оказывается ничем не примечательной, обои намертво приклеенными, а полы не хранящими в себе какие-либо подполы или подвалы. — Это безнадежно, — устало стонет Хан, усаживаясь на старое зелёное кресло: ему уже плевать на пыль и грязь, ведь человеческие потребности гораздо сильнее. — Ты прав, — кивает Минхо, садясь на второе. Локация явно предназначена для двоих, значит все идет правильно. Они — партнёры друг-друга, здесь тоже ошибок возникнуть не должно. Записка, оставленная работниками, говорит о том, что эта хижина — также часть испытания, а не случайно стоящий объект. Так что же делать дальше..? — Как насчёт отдыха? — Внезапно предлагает Хан, и Минхо таких обширностей не понимает: мол, итак сидим ведь, — да нет, не в этом смысле! Предлагаю натаскать веток и разжечь печь, а затем немного вздремнуть. Глядишь, и там какие-нибудь подсказки то появятся. Ну а что, идея вполне неплохая, по крайней мере сейчас это всё, на что парни способны. Поэтому, дождавшись кивка от Ли, юноши выдвигаются на поиски более-менее толстых веток. — Черт, по пути сюда я спотыкался на каждом шагу, так какого хрена сейчас ни одной не вижу? — Джисон, пиная камни, плетется вслед за Минхо вот уже двадцать минут. Он на полном серьезе начинает задумываться, не потеряют ли они дорогу назад, — уже даже мне жарко стало, Минхо! — Не капризничай, Сони, — тихо молвит Ли, прислушиваясь: шум воды, причем сильный, и он явно где-то неподалеку, — искупнуться хочешь? — Мечтаю, — саркастично вопит Хан, а позже понимает, что действительно не против такого расклада. По крайней мере это лучше, чем тупо бродить по лесу и разочаровываться, плюс поможет время скоротать, — серьезно, давай. Минхо тихо ухмыляется и парни резко сворачивают налево, ускоряя шаг. Джисон за первым еле поспевает. — Свершилось, — Хан довольно разводит руками, любуясь небольшим водопадом: по сути, простая речка, стекающая с невысокого холма. Края ее покрыты разными травами и симпатичными цветами, а вода сама кристально чистая, голубоватая, словно лазурная небесная гладь. Минхо подбегает к реке со сведенными ладонями и пьет, пока Джисон стягивает и без того висячие трико. Без шнурка они совсем уж большие, а джинсы Минхо на ремне, и Хан в самом деле подумывает, чтобы предложить ему обмен. Увидев раздевающегося Джисона Минхо на мгновение замирает, не в силах отвести взгляда от стройных ног того. Сам он подобным похвастаться не может; пухлые ляжки и неприлично широкий для парня таз были его комплексом с самого детства, который невозможно так просто принять. — Эй, Хо, ты меня смущаешь, — прикладывает руку на сердце Хан, прежде чем стянуть и футболку. Тут то Минхо явно выигрывает, и Джисон чуть ли не роняет челюсть, когда Ли ответно оголяет свой торс: массивные плечи и широкая грудь, плавно перетекающая в несильные рельефы аккуратных кубиков: его тело точно можно использовать скульпторам в качестве модели какого-нибудь божества, потрясающе. Хан же вновь является противоположностью, хотя нет, плечи тоже не узкие. В остальном он жилистый, худощавый и подтянутый, но явно не уделяет должного внимания своему подростковому телу, чего не скажешь о Минхо. — Вау, — не выдерживая, ахает Джисон. — Вау, — с огромным энтузиазмом и без капли притворства отвечает Ли. — Смотришь на мой член? — Ехидничает Хан, ловя мимолётный взгляд Минхо на своих бедрах. — Смотришь на мои соски? — Ухмыляется Минхо, сотый раз за день каким-то образом ставя Джисона в неловкое положение. Чуть позже заметив, что молчанка с разглядыванием тел друг-друга заходит слишком далеко, Хан сдается первым: не поинтересовавшись речной глубиной и течением прыгает, имея риск разбиться виском о торчащий сук. Минхо, никак не ожидая подобной выходки, раскрывает рот от удивления; а позже, безразлично хмыкнув, падает вслед за ним. — Блять, Хан Джисон! — Чуть ли не пищит Минхо, — почему ты не сказал, что вода такая холодная? — Потому что она нормальная, а ты просто лох, — Хан высовывает язык, жмурясь от водных микрочастиц, исходящих со стороны спуска, и из-за этого не примечает того, как резко и близко подплывает Ли с надутыми, полными щеками воды. — Минхо, что ты.. — Не успевает он договорить, как давится собственным истошным криком: Хо выплёвывает абсолютно все содержимое прямо ему в лицо, — долбаёб! — Ну и кто теперь лох? — Зачесывает мокрые волосы назад Ли, светло смеясь, словно ребенок. Хан обиженно трёт глаза, вымывая чужие слюни. — Иди нахрен, — шипит Хан, ведя рукой по речной глади: неспокойной, вечно текущей. Направление водоема принимает сторону Джисона, обильно оплескивая стоящего напротив. Минхо матерится, обливаясь в ответ. Так завязывается самая настоящая драка: не хватает водных пистолетов и мятной жвачки. Мир приобретает новые краски, а закат не кажется таким холодным, когда Минхо оказывается больше: он, с покрасневшими щеками и растрёпанными выцвевшими волосами кажется все ближе, заканчивая с детскими играми. Джисон любуется его взглядом: глубоким, томным, как самая темная туманная ночь, и ему хочется утонуть в этом неизведанном омуте, изучить его, сделав полностью своим. — Красивый, — цитирует Минхо, играя густыми бровями. Его улыбка ярко светится, не как всегда, а по-особенному, будто бы любя. Или Джисону просто кажется.. — Ты. — Твердит Хан, без привычного смущения разглядывая чужие острые ключицы, ровный подбородок и пухлые, как ему кажется, безумно целовательные губы. — Верно, — соглашается Минхо, подплывая ещё ближе: настолько, что Хан покрывается мурашками от чужого горячего дыхания где-то за ухом, — ведь будь я недостаточно симпатичным, не плавал бы сейчас с таким красавчиком. «Ну всё». Джисон вообще особо не блещет терпением, а если его совращают мокрые, горячие и крашеные парни мечты — так вообще. — Можно..? — Многозначительно, интимно и желанно. — Нужно, — уверенно, четко и легко. Хан бережно хватает Ли за подбородок, последний раз любуясь космически завораживающими глазами, и жмется к чужим покрасневшим губам, что за короткий срок успели стать родными. Минхо слабо выдыхает, чувствуя Джисонов рот своим и легонько чмокает его в ответ, искренне улыбаясь. Хан уже практически не удивляется такой реакции, прекрасно зная: каждый поцелуй для Минхо совершенно особенный, а сам Минхо в каждый раз столь сильно особенен для него. — М-м, — тянет Джисон, — я понял. В этот раз у тебя флаффное настроение? Ли тихонько посмеивается, перехватывая Ханову ладонь, а затем целует ее тыльную сторону, шажками спускаясь к запястью. — Нет, — параллельно мурчит он, — просто мне нравится неторопливость, — а затем льнет к Джисоновым губам, медленно отпуская худощавую кисть, и сжимает Хановы плечи крепко, но нежно, давая понять: он не намерен никуда его отпускать, по крайней мере, на ментальном уровне. Минхо толкается кончиком языка под верхнюю губу Джисона, оглаживая очертания десен, а позже спускается к нижней и проводит тоже самое. Хан в это время легонько облизывает губы Ли, делая их более влажными, хотя, казалось бы, сильнее уже некуда. Затем Минхо решает вобрать в себя припухлые губы Джисона по очередности, играясь то с нижней, то с верхней. За четвертый поцелуй Хан начинает не на шутку подумывать, что эти действия входят в его фетиши, хотя, возможно, все дело просто в их превосходном авторе, что заставляет желать выстанывать его имя и рвано-рвано дышать между взаимными ласками. Мокрый поцелуй с языком, тихие вздохи, трепетные прикосновения под монотонный шум воды — и вот юноши совсем не замечают, как переходят границы: одна ладонь Минхо настраивает угол лица Джисона, а вторая пылает в свободном гулянии — оглаживает костлявые плечи, спину и живот. Хан же ответно не медлит: обеими руками хватается за напряжённый торс Минхо, крепко прижимая парня к себе: ещё чуть-чуть, и они оба явно почувствуют эрекцию друг-друга, успешно игнорируя умеренное течение и прохладную температуру. Сладкие причмокивания заглушаются речной мелодией, а бессвязные стоны и слова слетают в слияния желанных губ, оставляя за собой лишь приятный осадок — пьянящий, мутнеющий рассудок, и неистовое наслаждение друг-другом. Когда внизу живота начинает приятно тянуть, а Минхо становится чертовски мало, Джисон углубляет и без того жаркий поцелуй, мысленно себя проклиная: сейчас явно не время, но поделать с собой он ничего не может. Благо глубина позволяет обоим стоять, иначе у него бы давно башню снесло. Минхо, конечно, не приметить этого не может: учащенное дыхание, нехватка ощущений и пока ещё лёгкая твердость в паху, причем, взаимная, но держать себя под контролем он умеет явно лучше, так что неспешно отстраняется, кратко чмокая Джисона в румяные щеки напоследок. — Заигрались, — улыбается он, тяжело дыша. — Ты прав, — Джисон прикусывает нижнюю губу, вновь попадая в рыболовные сети колкого чувства стыда. Оно накрывает его с головой, играет с ним, прокручивая в голове одну и ту же мысль: что он собирался сделать, если бы Минхо их не остановил? Хан ведь ещё девственник.. Неужто оттого так просто возбуждается? Хотя обстановка действительно жаркая: двое парней с явным взаимным влечением, голые тела и мокрое нижнее белье, а виной всему вода-вода-вода! Определенно, Джисон ещё не раз вспомнит об этой сцене, принимая ванну. Ну а пока, им двоим не остаётся ничего, кроме как неловко отвести взгляд, напялить одежду на мокрые трусы (пару раз взвизгнув от полных карманов муравьев) и все же вернуться на ту тропинку, по которой они, собрав веток, точно не потеряются.★
— Лэй, отодвинься, из-за твоего жирного зада я нихрена не вижу, — крупный темноволосый паренёк в клетчатой рубашке и брюках клеш старательно вытягивает шею, пытаясь хоть мельком увидеть происходящее на небольшом мониторе. Офис явно для парочки: две однотонные ветровки на металлической вешалке у входа, два ортопедических кресла черного цвета, два бежевых лакированных стола и компьютера поверх, подключенные к питанию различными проводами; лишь большое, панорамное окно, выходящее на лавовый закат и редкие облака здесь томит в единичном экземпляре. — Кто бы говорил, — цокает молоденький юноша в ответ, чьи волосы пестрят малиновым, а на переносице висят забавные круглые очки. Одежда его, как и внешность, тоже специфическая: белая накидка, полосатая чб водолазка и серые джинсы с завышенной посадкой. — Хочешь сказать, что я толстый? — Ворчит тот, усмехаясь, — могу поверить во многое, но не в это-то точно. — Да ты просто себя со стороны не видел, приду.. — Заткнитесь, идиоты, — внезапно вошедшая девушка говорит с явным отвращением, небрежно поправляя свои пепельные прядки, — Со, ну что там? — Справились пять пар, — механическим тоном выдает тот, явно выучив эту фразу вдоль и поперек, наконец отпихивает любопытного Лэя от экрана и щелкает мышкой, открывая вид на сборник камер видеонаблюдения, — не прошли первые — Хенджин и Бомгю. — Так и знал, — самодовольно хлопает Лэй, усаживаясь на соседний мягкий стул,— этот Чхве сразу показался мне нариком! — Ну, вообще-то, виноват не он, — упрекает Со, в темпе отматывая запись одной из команд и демонстрируя происходящее, — вот, видишь? Он панически крови боится, сдулся ещё на перевязке. — Ясно, значит, два сапога — пара, — очередные выводы и недовольные взгляды со стороны язвительной обладательницы пепельных волос. — Кстати, Саманта, — окликает тот, что без очков, — мы пристально наблюдали за твоей актерской игрой — акцент слишком заметный. И как только этот темно-русый сразу не догадался? Он ведь на переводчика учился, вроде.. — Со, завались, — устало выдыхает она, закатывая рукава рваной рубашки, — ты больше трёх слов на нашем связать-то не можешь, что уж там говорить про английский! — А я и молчу, — пререкается он, — про себя так вообще.. — Не умничай, — Лэй пихает коллегу локтем, намекая: Саманта явно в плохом настроении. О том буквально кричат ее напряжённые кулачки, выступающие вены и поджатые губы, за сегодня явно уставшие повторять одни и те же фразы. — А ты что — теперь на стороне этой дьяволицы? — Удивляется Со, продолжая болтать чепуху, пока не получает сильного женского подзатыльника и пары приятных словечек, — все-все, понял я, понял.. — Время ужина, оболтусы, — напоминает Саманта, крадя ключ-карту со стола. — Эй, но я все видел! — Кричит вслед уходящей девушке Со, после мыча из-за преграды — ладони Лэя поверх собственного рта. — Советую перекусить сейчас, — продолжает она, задерживаясь у двери, — ведь менее чем через час верхушка потребует отчёт об утренней смене! — Блять, — матерится Лэй, морщась от обслюнявленной руки и ситуации, — обрадовала.. — он разочарованно складывает ладони у лба, садится за соседний компьютер и готовится к предстоящей работе: печать, заполнение и копия, — двадцать первый век, век технологий, так зачем им нужны эти чёртовы бумажки? — Жопу подтирать, — фыркает Со, привыкая к собственным словам вместо нечленораздельных звуков и попутно закрывая вкладку с видеонаблюдением — его ждёт тоже самое. Саманту повысили ещё в прошлом году и теперь работа девицы состоит из интересных мелочей разного уровня, так что документы и доклады — тема совершенно не ее. И пока та спокойно себе отправляется ужинать, этим двум бездарям ничего не остаётся, кроме как давить голод и животную пустоту крекерами со вкусом соленых колбасок. — Слушай, — аккуратно интересуется Лэй, не желая сильно отвлекать первого от своей работы, — как будем объяснять то, что произошло с третьими? — С утренней? — Устало зевает Со, зажимая кнопку отмены. — Ага, — одобрительно кивает розововолосый, — я о том блондинчике и двойнике Саманты. — Не имею представления, Лэй, — он задумчиво почесывает затылок, параллельно перепроверяя готовый, пока ещё электронный отчёт на наличие опечаток и тавтологии, — и о том, какими нужно быть долбаебами, чтобы проигнорить актрису и чуть не убить Донгэя, который, на минуточку, был в человеческом теле (!), тоже. — Слава богу Элизабет тогда играла Лайла, — смеётся тот, что в очках. — Это точно, Лэй, — ухмыляется темноволосый, — это точно.★
По прошествии двух часов Минхо и Джисон наконец не умирают от холода: сухие суки́ приятно трескают от огня, разведённого с помощью заядлого курильщика Ли. — Мда, хоть в чем-то твоя зависимость бывает полезной, — подмечает Хан, шмыгая от небольшой аллергии на пыль. — Увы, — спешит разочаровать Минхо, — но я ношу с собой зажигалку с шести лет. Джисон слабо удивляется, чувствуя приятное тепло, исходящее от печи. — Зачем? — Интересуется он. — Так безопаснее. Кто знает, в какую ситуацию я попаду, скажем, сейчас? — И то верно, — соглашается Хан, поражаясь тонкостям характера Ли: в целом он кажется обычным, чуток юмористичным, но любая рандомная деталь его поведения (даже самая простая) действительно заслуживает собственного обсуждения и осуждения, как и у любого человека, в принципе. Чуть позже, не в силах выдержать многочисленных зевков Джисона, засыпающего от любых монотонных действий — при теплой обстановке и мертвой тишине навязчивая бессонница отходит на второй план, временно угасая, Минхо хлопает сидящего рядом Хана по плечу, заставляя того несильно вздрогнуть. — Поспи, — улыбается Ли, чувствуя, что сам вот-вот отключится. Забавно, но у него, как раз-таки, несмотря на тяжёлые времена со сном никаких проблем нет, — я послежу за огнем. Вижу, что ты очень устал. — А как же ты? — Недоумевает Джисон, являясь готовым согласится: он просто пиздецки хочет спать и совершенно не хочет терять подобные единичные возможности. — Прошлой ночью я спал больше двенадцати часов, — врёт Ли, и Хан ему не особо-то и верит, ведь он лично видел курящего Минхо ранним прошлым утром, когда небо уже горело красными красками. В этот же день будильник разбудил Хенджина с Джисоном примерно в полдень, ведь солнце висело четко посередине — значит Ли видел сны максимум восемь-девять часов. Довольно неплохо, но надеяться на себя — ненадёжно. Кто знает, вдруг этот кошатник не ложился вообще, или завел часы на светлую рань, в отличии от Хвана и Хана, которым на сборы хватает пятнадцати минут? Но на споры совершенно нет желания и сил, а доброе выражение лица Минхо ещё больше заблуждает. Поэтому Джисон тихонько кивает, прежде чем сесть поудобнее и прикрыть глаза; не проходит и трёх минут, как Ли остаётся за лицезрением посапывающей белки на соседнем кресле и язычков яркого, манящего огня. Спустя примерно полтора часа скуки и борьбы с желанием уснуть, когда от веток остаётся лишь тлеющий уголёк и приятный теплый шлейф, Минхо накрывает себя и Джисона накидками, прежде заботливо отряхивая их от грязи и мусора, а затем следом за Ханом погружается в долгожданный, но чуть более беспокойный сон: волнует вся ситуация в целом и то, как справляется Феликс, который уже, скорее всего, давным-давно не на первом этапе.