Умный тот, кто нарушает
правила и всё-таки
остаётся жив.
Джордж Оруэлл
«1984»
****
Флоренс чувствовала себя просто паршиво. Чем больше она отдалялась от места, где заперла Драко Малфоя, тем больше ей хотелось вернуться назад. Но дело было сделанным, пути назад уже не было. Она убила человека, пытаясь защитить саму себя, а теперь совесть проснулась где-то внутри, обжигая её сознание. Она монстр. Кровожадная убийца, самая последняя сволочь. Флоренс Снейп будто больше не было, её не существовало. Теперь в Малфой Мэноре бродило нечто иное, нечто, что пугало слизеринку до дрожи в руках. И этим существом была она сама. Её пугало то, как со стремительной скоростью она переставала быть самой собой. Месяц назад этот безумный план не казался ей настолько опасным. Она помнила своё первое убийство очень мутно, помнила, что чуть не убила следом себя после того, как осознание накрыло её с головой. И это происходило с ней прямо сейчас. Почему-то смерть Родольфуса ощущалась слоем грязи на её теле, от которой хотелось поскорее отмыться. Флоренс ловила себя на мысли о том, что она перегнула палку. Не нужно было оставлять его истекать кровью и смотреть, как его тело барахтается в тёмно-бордовой луже. Она знала чёртово контрзаклятие, которое могло бы спасти ему жизнь. Проблема была в том, что знала не только она. Слизеринка отчётливо помнила взгляд Северуса Снейпа, когда она использовала его заклинание невербально. Флоренс не могла точно сказать, что он хотел ей сказать, какие эмоции его переполняли. Похвала? Осуждение? Она ведь всё-таки молодец, использовала столь сложное заклинание, да и ещё не произнося ни слова. Нет, всё это было абсурдно. Она убила человека и ей не было оправдания. Никакого. Внезапно из потока несвязных мыслей Флоренс вывел щелчок аппарации и она обернулась, замечая перед собой домового эльфа. — Меня зовут Трикки, — пропищала эльфийка тонким голоском. — Трикки послала хозяйка Малфой, она приказала показать мисс Снейп её новую комнату. — Комнату? — удивлённо переспросила Флоренс. — Да, комнату. Теперь мисс будет жить здесь, пока не отправится в Хогвартс вместе с мастером Драко, — подтвердила эльфийка, всё ещё изучая слизеринку большими зелёными глазами. Флоренс ничего не ответила. Она продожала сверлить пространство перед собой уставшими глазами, почти не обращая внимания на стоящее перед ней существо. — Мисс должна следовать за Трикки. — Да... — пробормотала Снейп себе под нос, замечая, что эльфийка уже начинает идти в неизвестном ей направлении. Поместье Малфоев было поистине огромным. Тут было легко заблудиться, а теперь и ей придётся здесь жить. Наверное, Флоренс потратит ещё много времени, чтобы запомнить куда идти, если ей понадобится кухня. Они поднялись на третий этаж. Стены мрачных коридоров были увешаны картинами, кое-где можно было заметить старинные фарфоровые вазы, которые почему-то пустовали. Во тьме было довольно сложно различить какие-либо детали, даже цвет стен оставался загадкой, но Снейп почему-то была уверена, что они чёрные. Особняк был насквозь пропитан тёмной магией, Флоренс казалось, что она прилипла к её коже, срослась с ней воедино. И она уже никогда от этого не отмоется, как и от совершённого убийства. Теперь она такая же, как и остальные преспешники Волдеморта. Просто между ними есть только одно существенное отличие — кожа на левом предплечье всё ещё чиста, без выжженой змеи, выползающей из черепа. Но теперь её ожидает та же участь. И только сейчас Флоренс Снейп поняла, что между ней и её главным страхом всего один шаг. Она держится на грани, но отступать было поздно. Как и идти вперёд. Это подобно игре на выживание, в которой каждое действие имеет свои последствия. Одного необдуманого решения достаточно, чтобы всё полетело к чертям собачьим, а потом проигрыш. Игра заканчивается, ты умираешь, как и ещё сотни тысяч игроков, недостаточно сильных для победы. В конце остаются либо те, кто хладнокровно боролся, либо те, кто тщательно прятался. И Флоренс явно не была вторым типом. Когда перед ней предстал выбор, она не задумываясь решила идти дальше, хоть и знала, что впереди ждёт её что угодно. Даже смерть, но она давным-давно не пугала слизеринку так, как её пугало отчаяние. Дверь со скрипом открылась. Эльфийка пропустила Флоренс вперёд, впуская в комнату, а потом также быстро, как и появилась, исчезла в воздухе. Доставленная ей спальня была в разы больше той, которая была у неё в Паучьем тупике. Комната была выполнена в приятных коричневых тонах, не мозоля глаза излишеством цветов и деталей. Прямо напротив двери стояла большая кровать с аккуратно заправленым балдахином. По обоим сторонам — большие окна с завешанными шторами. Письменный стол слева от Флоренс выполненый из того же дерева, что и кровать. Около него часть комнаты была отделена стеной и дверьми. Скорее всего гардеробная. По правую сторону от Флоренс находилось двое кресел, небольшой диван и кофейный столик. А за ними была дверь. Либо ванная, либо балкон, либо ещё какая-нибудь чепуха, которую Малфои умудрились запихнуть в эту комнату. Спальня больше напоминала номер в очень дорогом отеле, чем то, что слизеринка успела представить, пока Трикки вела её по коридорам. Снейп мгновенно двинулась к месту, которое изначально сочла за гардеробную и не ошиблась: внутри было много полочек, половина из которых была заполнена туфлями, платьями и прочими вещами. Складывалось впечатление, будто к её визиту с самого начала готовились. Но потом слизеринка осознала, что это совпадение и не больше. Возможно, здесь когда-то жила Пэнси, ну или Дафна, хотя Флоренс сомневалась, что они засиживались в Мэноре с ночёвкой. В прочем, времени на размышления не было. Сейчас была абсолютно не та ситуация, чтобы думать, кто владел всеми шмотками в этой гардеробной. Флоренс Снейп думала только о чистой пижаме, душе и покое. Последнее явно звучало абсурдно: девушку уже никогда не настигнет покой. Порывшись в ящичках, слизеринке всё-таки удалось раздобыть шёлковую чёрную пижаму и как ни странно бельё. Где-то в глубине души она чувствовала себя ужасно некомфортно, но здравый разум всегда побеждал в поединке между сердцем и мозгом. Стоит сказать, что Флоренс никогда не поддавалась эмоциям. Ладно, это ложь, почти никогда. Снейп попыталась закрыть сознание, отбросить все мысли в сторону. Сейчас переживания были последним, в чём она могла действительно нуждаться. И эта идиотская попытка скрыть всё самое сокровенное кажется сработала, потому что открывая дверь в ванную, Флоренс уже не чувствовала ничего. Ванная комната значительно отличалась от общего интерьера спальни и больше походила дизайном на гостинную, в которой проводились собрания Пожирателей Смерти. Чёрный мрамор был везде. Стены, ванная, раковина со столешницой — всё идеально чёрное. Только ручки и краны были позолочеными, выделяясь также, как выделялся белый мраморный пол. Комната была меньше, чем могла предполагать Снейп, но в то время довольно просторной. На столешнице были сложены стопочкой белые махровые полотенца. Слишком гостеприимно. Она залезла в тёплую воду, погружаясь в неё чуть ли не с головой. На мгновение ей показалось, что она ощутила пробегающий по телу холодок. Расслабиться так и не удалось.***
Флоренс так и не сомкнула глаз. Она лежала на кровати, подогнув колени к груди и обнимая одну из подушек. Взгляд был устремлён в окно, через которое в комнату пробивались первые лучи солнца. Спать совсем не хотелось. Как только слизеринка пыталась сомкнуть глаза, в голове рисовались жутчайшие картинки, которые словно кислота выедали её мозг. Ей было страшно уснуть. Пустой взгляд и больше ничего. Никаких мыслей, никаких чувств. Она была опустошена. Внезапный щелчок аппарации вернул Флоренс в реальность, где она совсем ничего не значила, где она была в самом верху девяти кругов Ада, которые изображал магловский поэт Данте Алигьери. В комнате появился отвратительный сморщенный эльф одетый в грязную пелёнку. Он выглядил плохо и неухоженно, в отличии от эльфийки Трикки, которая, казалось ьы, была одета с иголочки. Домовик был ужасно тощим и походил скорее на чучело, чем на эльфа. Существо держало в руках большой поднос, на котором были несколько тарелок с явствами и стакан с графином воды. — Кто ты такой? Где Трикки? — спросила Флоренс, принимая сидячее положение. Эльф бросил на неё оценивающий взгляд и фыркнул. — Полукровка, — произнёс он, будто смакуя придуманное произвище. — Кикимер не любит полукровок. Хозяйка Блэк говорила, что полукровки... — А сам будто меня лучше, — Снейп свесила ноги с кровати, наблюдая за тем, как эльф вручную расставляет пищу на столике. — Кто тебе вообще разрешает делить волшебников, основуясь на их чистоте крови? Не знаю, какую из «хозяек Блэк» ты имеешь ввиду, но сейчас ты вроде как служишь Малфоям и я не думаю, что они позволяют тебе хамить тем, кому ты служишь. Эльф-домовик на мгновение одарил её изумлённо-гневным взглядом, а потом вернулся к своему делу, бормоча: — Полукровка остра на язык, совсем как хозяин Сириус, вот хозяин Регулус был... — Да заканчивай ты со своими нюнями, — оборвала его монолог Флоренс, явно раздражённая поведением настырного домовика. — Сделал свою работу и съебался. Такой расклад событий Кикимера явно не устраивал, но кажется, что он воспринял слова девушки уж слишком буквально, поэтому мгновенно схватил пустой поднос и аппарировал. Снейп наконец-то смогла выдохнуть. Девушка направилась в ванную комнату. Ей нужно было умыться. Срочно. Она покрутила одну из золотых ручек около крана и из него полилась ледяная вода. Флоренс набрала полные ладони воды и окунула лицо. Проводя пальцами по бледным впавшим щекам, её взгляд на мгновение столкнулся с отражением в зеркале. На алебастровой шее выделялись сине-фиолетовые пятна — последствия вчерашнего диалога с Малфоем. Всё-таки вчера он слишком сильно сжал её кожу, а слизеринка под воздействием шока и стресса не обратила на это внимания. Длинные пальцы прикоснулись к одному из синяков. Болело не очень сильно, но неприятное ощущение всё-таки сковывало шею. Флоренс слегка повернула голову вправо, разглядывая пятна тщательнее. Под рукой у неё не было ни специальной аптечки, ни косметичеаких средств, поэтому она решила поискать в ванной комнате хотя бы что-то, что бы помогло ей скрыть следы. Она открыла один из ящичков, но там были всякие принадлежности для укладки волос. Второй ящик был наполнен тем, что она искала — косметикой. Снейп сомневалась на счёт того, стоит ли ей брать хотя бы что-то оттуда, но снова решила не обращать на этот факт никакого внимания. Флоренс просто одолжит немного тонального крема и закрасит синяки. Ничего смертельного в этом же нету. Ведь так? Проведя со своей кожей все нужные процедуры, девушка вышла из ванной, возвращаясь к своей комнате и к завтраку, который принёс ей сварливый эльф. Она села в одно из кресел и оценила взглядом предложённые блюда. В ассортименте были овсянка с фруктами, яичница с беконом и две слойки с малиновым джемом. Есть Флоренс совсем не хотела. Ей казалось, что если она съест хоть кусочек, то её мигом вывернет. Девушка аккуратно отломила кусочек булочки, с сомнением поднося её ко рту. На вкус выпечка была свежей, даже аппетитной. Снейп мгновенно потянулась за графином, наливая в себе стакан воды. Она думала о том, что было бы куда лучше, если бы ей подали чай, но даже такого рода мысли казались ужасной наглостью по отношению к хозяевам поместья. Флоренс убила их родственника, но при этом её приняли здесь так, будто она являлась ценным гостем. Возможно слизеринка могла бы стать таковым пару месяцев назад, но сейчас отнюдь нет. С каждым мгновением в Мэноре, у Снейп появлялось всё больше вопросов, не дающих ей покоя. Девушка была уверена, что напиши она все странности, ответ на которые хотела получить, на бумаге, она могла бы издать целую книгу. «Тайны Малфой Мэнора. Расследование» от Флоренс Аделайн Снейп. Было бы забавно, увидеть эту книгу на полках магазинчика «Флориш и Блоттс», да и вообще представить существование подобной литературы. Флоренс точно не скатилась бы до уровня Скитер, которая уже умудрилась где-то объявить о своей новой книге, в которой рассказывалась якобы правдивая биография Дамблдора. Впервые за столько времени слизеринка вспоминала покойного директора. Было забавно, что она почти не думала о нём с момента его кончины. Возможно потому, что она именно тогда поняла, что ожидало её впереди. Потому что именно в ту ночь стало известно, что ничего не будет как прежде. У неё был выбор. Слизеринка знала об этом наверняка. Флоренс могла просто не обратить внимания, закрыться, отречься от отца и от его поступка, правду о котором она услышала на следующий день. Снейп отчётливо помнила, как к ней подошёл, нет, подбежал Поттер, будто намереваясь снести ей голову. Она помнила каждое слово, которое вырвалось из его уст, медленно отравляя её внутренности. Складывалось ощущение, что смерть директора была для него более болезненной, чем гибель его крёстного. И во всех проклятиях и неудачах он винил именно её. Какой отец, такая и дочь. Эта фраза въелась ей в голову до такой степени, что казалось, будто эти слова вертятся у неё в голове всякий раз, когда она творит что-то неправильное. Смешно осознавать, что каждый раз ты оправдываешь свои не самые лучшие поступки. Но тогда, глядя в глаза Поттера она не искала себе оправдания. Флоренс просто молчала, полностью принимая его слова, потому что в тот момент была разочарована в собственном отце не меньше, чем он сам. Внезапно дверь резко распахнулась и в комнату влетел силуэт в длинной чёрной мантии, с давящей аурой и ужасной, но такой родной энергетикой. Северус Снейп словно явился в комнату по одному мысленному зову и теперь стоял прямо напротив неё, глядя на то, как его дочь отламывает ломтики булочки с малиновым джемом. Какая приторная картина. — Пап, я могу всё об... — Я польщён тем, что ты нашла оправдание твоему не самому обдуманному поступку, но я хочу услышать от тебя не это, — процедил он, заглядывая в тёмно-шоколадные, почти что чёрные глаза. Почти такие же, как у него. Флоренс молчала. Её лицо всё ещё застыло в немом испуге, а рука повисла на пол пути к тарелке, остановившись прямо в воздухе. Будто фильм резко поставили на паузу, показывая нелепый стоп-кадр. Это напоминало детскую магловскую игру, сутью которой являлось замереть, как только музыка прекратит играть. И слизеринка была готова замереть, чтобы удержать победу. Правда тогда она ещё не знала, что уже проиграла в этом бою. — Но, — едва успела сказать она, пока её не прервали взглядом. — Хочешь услышать моё мнение на этот счёт? — лицо отца оставалось бесстрастным, от чего его дочь пугалась ещё больше. — Не то, чтобы я разочарован в тебе, я знал, что рано или поздно твой тяжёлый характер вылезет мне боком, — он выдержал паузу, изучая эмоции на лице девушки. — В прочем, я польщён тем, как ты использовала Сектумсемпру против Лестрейнджа, но это было не менее опрометчивым поступком. Надеюсь, ты прекрасно знаешь, какими будут последствия. Флоренс ничего не ответила. Её храбрость расстворилась моментально, потому что она всё прекрасна понимала. Она знала о всех рисках, даже не просто знала, а была готовой смело принять их, смириться с собственной участью. Это было началом войны, в которой погибнут тысячи волшебников, но Снейп не была готова пожертвовать своей жизнью ради благополучия миллионов. В конце концов, она не гриффиндорка, она не будет слепо спасать шкуры остальных, при этом зарывая себя по лопатки в песок. Наверное, именно по этой причине Флоренс никогда не понимала Орден Феникса. В этой безжалостной игре нету тех, кому можно доверять, здесь каждый сам за себя. И было очень глупо верить, что можно было положиться на кого-то, отдавая на сохранение свою душу. Потому что если кто-то окажется на грани между своей жизнью и жизнью другого человека, он всегда выберет себя. Именно поэтому слизеринка и убила Родольфуса. Потому что не умри он, умерла бы она. Снейп ни за что бы не решилась на самопожертвование ради людей, которые этого не заслуживают, потому что была уверена, что во всех своих бедах человек виноват сам. — Если бы я не знала о всех рисках, я бы ни за что не пошла на это, — наконец сказала она, устанавливая с отцом зритетельный контакт. — Это моё сознательное решение. Северус Снейп едва слышно хмыкнул, а его глаза буквально говорили «Да неужели?». — Значит ты не учла всё до конца. К тебе приставили наставника, чтобы было легче следить за твоим прогрессом и отдачей. Слова в голове Флоренс отбивали молотком по барабанным перепонкам. Наставник. Нет, это слово было неправильным, оно не вписывалось в общую картину. К ней приставили надзирателя. Самого настоящего надзирателя. Человека, который буквально будет следить за каждым её шагом. Разумеется, это следовало предугадать с самого начала, ведь Лорд Волан-де-Морт не был глупцом, иначе у него не было бы столько влияние. И поместить подозрительную особу под наблюдение, установить тотальный контроль, было вполне правильным решением. Флоренс поступила бы также. Но что-то внутри всё раано предательски сжималось. Ей удалось забыться, окунуться во власти над победой, ещё не подозревая, что триумф разобьётся, словно волны о скалы. — Что? — едва выдавила она из себя, чувствуя, как паника завладевает ею. — Это не я. Тёмный Лорд бы никогда не доверил мне это, потому что в любом слвчае я бы покрывал все твои промахи, — его глаза смерили её холодным взглядом и Флоренс стало не по себе. Больше вопросов она не задавала. Просто не могла. Снейп казалось глупым вообще спрашивать о чём-то, ведь она всё понимала. Слизеринка знала, что будет трудно, даже невыносимо. Возможно, Флоренс даже не дойдёт до своей цели, сломится и не сможет. Но при этом что-то внутри заставляло бороться, поглушая внутреннее сопротивление. Всё-таки, тьмы в ней было гораздо больше, чем света. — У Родольфуса похороны в полдень, — будничным тоном сообщил Северус Снейп. — Сомневаюсь, что твоё имя есть в списке приглашённых, но думаю, что никто кроме Лестрейнджей против не будет.***
Драко окинул взглядом чёрный костюм. Ничего нового — пиджак, брюки, рубашка. Всё чёрное. Что-то, что больше напоминало его год назад, хотя он не придавал этому особого значения. Стоит сказать, что уже не было ничего, что могло заставить его беспокоится. Утро он начал с оклюменции. За последний год это вошло в привычку и казалось столь же обыденным, как и чистка зубов перед завтраком. Безэмоциональность. Именно к этому он стремился, надеясь, что очередной сбор магической элиты закончится для него как можно быстрее. Даже эти похороны по сути являлись самым обыкновенным лицемерием, ещё одним поводом для лжи и создания нового образа. Ещё один способ обелить испорченную репутацию Малфоев. Длинные пальцы затянули галстук сильнее. Ему казалось, что тугой узел на шее выбивает из него весь оставшийся кислоррд, заставляя задыхаться. Похоронная церемония должна была начаться через тридцать минут, а его присутствие было обязательным. В такие моменты Малфою хотелось забыть о том, кем он являлся, пожить другой жизнью. Фактически, если бы не Флоренс, всего этого не было бы. Он бы прожил очередной тусклый день, потратил бы своё время на домашнее задание по Трансфигурации, чтобы отвлечь себя или бы снова просидел в удобном кресле где-то в дальних гостинных поместья, делая вид, что очень увлечён чтением. Снейп вечно создавала проблемы, а потом исчезала, будто каждый раз избегала ответственности за собственные поступки. Так же, как и вчера. И теперь созданная ею проблема казалась ему маленьким грязным пятнышком на белой рубашке, которую следовало срочно отстирать. Это было небольшим сбоем в графике, в котором каждый день был похожий на предыдущий. Наверное именно из-за этой постоянности Драко Малфой так ненавидел Малфой Мэнор. Это мрачное место словно поедало каждого жителя, будто являлось дементором, что охотно вытягивал из человнка все светлые воспоминания. И так длилось уже больше двух лет. С того самого момента, как Тёмный Лорд вернулся и сделал из их дома некую штаб-квартиру. Драко помнил, как изначально его напрягало количество посетителей поместья, которые будто ограничивали разгуливания парня по его же дому. И самым глупым было то, то вскоре он подчинился, постепенно сокращая круг своих походов, пока и вовсе не закрылся в своей комнате. — Драко, уже пора, — Нарцисса Малфой встряла в дверном проёме, глядя на своего сына дрожащим взглядом полного волнения. Конечно, ведь похороны взвесили именнно на её хрупкие плечи. Парень молча кивнул, глядя на мать за своей спиной сквозь стоящее перед ним зеркало. Он обернулся, направляясь к выходу из спальни. — Как она? — внезапно поинтересовался он, закрывая за собой дверь. — Подавлена. Всё же, они знали друг друга ещё со школы. Хоть я и сомневалась в подлинности их чувств, как никак они была в браке столько лет. Я дала ей зелье сна без сновидений этой ночью, — ответила как ни в чём не бывало Нарцисса, пытаясь сделать минимально сконфуженный вид. Драко ничего не ответил. Ему было нечего говорить. Он глядел на мать и уливлялся, как этой женщине удавалось всё время держаться так стойко, словно она являлась оловяным солдатиком. Его мать всегда держалась до конца, сохраняя идеальную обложку, даже в самых стрессовых ситуациях, когда казалось бы мир разрушился, разделяясь на «до» и «после». И к этому он всегда стремился — к маске из тотального безразличия, к маске, где подлинные чувства выдавали только глаза. Порой ему казалось, что он уже такой, что его эмоции не выражают даже серые, почти что серебристые омуты. Иногда Малфой действительно верил в то, что от него ничего не осталось. Похороны проходили на территории Мэнора. Поместье Лестрейнджей было уничтожено в ходе вторжения авроров ещё в 1981 году. После длительных уговоров Люциус Малфой всё-таки согласился похоронить Родольфуса на фамильном кладбище, но Драко его решения не разделял, хоть и понимал, почему отец так поступил. Приказ Тёмного Лорда выполнялся беспрекословно, особенно сейчас, когда у Малфоев была такая шаткая репутация. И Драко винил себя в этом каждый чёртов день. Он не смог выполнить задание, он провалил его и теперь пожинал плоды. Слизеринец помнил первый Круциатус, который запустил в него Тёмный Лорд, узнав, что Драко не смог, что за него всё сделал Снейп. Снова. Так было с самого детства, когда любящий крёстный прикрывал проказы Драко в школе, когда испепелил созданную Малфоем змею на втором курсе, когда тащил его в Больничное крыло на шестом курсе. Чёрт. Осознание накатило почти что мгновенно. Шестой курс, туалет... Ёбаная сектумсемпра. Флоренс запустила в Лестрейнджа ёбаную сектумсемпру, позволяя ему умереть в луже из собственной крови. Он помнил жестокость на её лице, темноту, мелькнувшую в её глазах. А потом в его голове пронеслись размытые воспоминания её перепуганного лица, когда она склонилась над ним в женском туалете на первом этаже, в то время как из его груди фонтаном била кровь. Мать и сын вышли на улицу. Светило солнце, но температура воздуха была низкой. Довольно холодно для лета, но в этом году тёплые деньки можно было буквально сосчитать на пальцах. Малфою нравилась такая погода, он ужасно не любил жару, которая поедала его тело подобно проклятию. Парень провёл руками по уложеным назад волосам, при этом ни капельки не портя укладки. Они стояли на крыльце, не спеша спускаясь по ступенькам. Будто ничего и не произошло, будто это была очередная летняя прогулка, на которой они общались на нейтралтные темы. Но сейчас всё было иначе. Драко шёл по одной из дорожек с северной части сада, всё больше отдаляясь от дома. Особняк со всех сторон окружал лабиринт из живой изгороди. В детстве слизеринцу очень нравилось там играть, хоть он и знал всевозможные лазейки. Они с матерью двинулись дальше, продвигаясь по широкой каменной дорожке. Сдалека виднелась размытая чёрная куча, больше напоминающая кляксу, чем сборище аристократов. С каждым шагом они всё больше приближались к кладбищу, около которого уже собирались волшебники. Парень слегка толкнул рукой чёрную калитку, сразу же ощущая леденящую душу атмосферу. Среди могил так было всегда. Они будто кричали о помощи каждому проходящему, заставляя Драко чувствовать себя некомфортно. Мимо проходил домовой эльф с подносом из горы белых роз. Слизеринец аккуратно взял цветок за стебель и растворился в толпе из гостей. Знакомых лиц почти не было. Разумеется, Драко знал почти весь чистокровный слой магического общества в лицо, но ожидание увилеть здесь хоть кого-то из Хогвартса не было оправданым. Здесь был Нотт-старший, но кудрявой макушки Тео не было, здесь были Гринграссы, но без дочерей: ни Дафны, ни Астории здесь тоже не было. Малфой взглянул в противоположную сторону, стараясь оставаться неприметным. Забини не было. Ни Блейза, ни его матери, хотя Драко не припоминал, чтобы кто-то из их семьи присутствовал на подобном мероприятии. К собственному удивлению, слизеринец отметил, что даже Крэбба и Гойла не было видно среди кучи чёрных силуэтов. Никого, кто бы мог вытащить Малфоя из его личного ада. — Ах, бедный Родольфус, — вздохнула какая-то пожилая женщина, бужто пытаясь разглядеть Лестрейнджа сквозь крышку гроба. Малфой молча подошёл ближе, разглядывая лакированный гроб из эбенового дерева. На редкость скучное зрелище — Вы наверное убиты горем, Драко, — внезапно произнесла волшебница рядом. Драко повернул голову и узнал в ней Мэрджори Розье. Женщина была на редкость похожа на свою внучку. Такие же тёмно-каштановые волосы, разве что на пару тонов светлее. Значительную часть копны волос, собранных в тугой пучок, покрывала седина, а лицо было в морщинках. Мадам Розье была низкой женщиной, одетой в довольно странный чёрный костюм с длинной юбкой, обтягивающей её ноги. Ткань была покрыта сверху крупным кружевом, точно таким же, какой скрывал половину причёски на её голове. Синие глаза в обрамлении ряда густых чёрных ресниц казались более выразительными, а и без того тонкие губы сжались в полосу. Всем своим видом она внушала властность, но никогда таковой не являлась, вечно скрываясь за тенью собственного мужа. Но с того момента, как овдовела, Мэрджори стала всё чаще появляться на людях, создавая более чёткий образ в головах людей. Скорее всего покойный мистер Розье попросту поедал её личность золотой ложечкой. — Сомневаюсь, — сухо ответил он, бросая ещё один взгляд в сторону женщины. — Я присутствовал, когда он умер. Жалкое зрелище. Мадам Розье поджала губы, явно проявляя недовольство, но не выражая его словесно. Драко разговор больше не продолжал. Между прочим, ему не сильно нравилось вести дискуссии о своих эмоциях и чувствах с посторонними, хотя скорее всего он не открывался даже наполовину своей матери. Потому что порой в считанные секунды меняется уровень доверия, полностью нарушая выстроенные отношения с кем-либо. На войне доверять нельзя никому, поэтому с каждым днём слизеринец замыкался в себе всё сильнее и сильнее, надеясь, что если спрячет — никто не увидит. Враньё. Ведь даже надёжно спрятав проблему, она никуда не пропадёт. — Как же так? Он ведь ваш дядя, — с наивным выражением лица сказала Мэрджори, поправляя платок на волосах. Драко хмыкнул. Это было лицемерием. Из уст мадам Розье почти всё казалось чёртовым двуличием, и теперь парень мог понять, почему Флоренс была столь падкой на ложь. У них всё это было заложено в ДНК. И Малфой был глуп, раз думал, что гены Розье не доминировали в характере слизеринки. Она была абсолютно такой же, может быть даже не лучше. И эта тьма не обладала настолько сильным отвращением, как притягательностью. Возможно именно из-за этого образ чёртовой Флоренс Снейп так сильно засел в его голове и теперь душил всякий раз, когда он пытался подумать о чём-либо другом. Она была подобна яду, который медленно отравлял его организм, и Драко даже не сопротивлялся. Ему нравилось утопать в саморазрушении, но ещё больше ему нравилось, когда его кости дробил не он сам, а кто-то другой. А Флоренс делала это искусно, почти не прилагая усилий, она делала это так, что он даже не замечал, как его рёбра вырывали из онемевшего тела. Потому что Драко был ослеплён, и слепота эта будто обезбаливала его муки, напоминая о неприятных ощущениях только после того, как карие глаза исчезали из поля зрения. Флоренс Снейп была похлеще любого наркотика, разрушая нервную стстему в разы сильнее и непоправимей. — Не думаю, что именно вы должны говорить мне о родственных связях, мадам Розье, — парень взглянул на женщину, изучая её недовольство. — Возможно, если бы вы были хоть на грамм мягче, мы бы сейчас не стояли около этого гроба. — О чём ты говоришь, мальчик? — её брови поползли наверх, как это обычно делала Флоренс, когда её заставали в расплох. Драко усмехнулся про себя. Мэрджори забыла даже о той воспитаности, с которой обращалась к нему мгновением ранее. — Вы прекрасно знаете, о чём я, не стоит делать вид, что не понимаете, — его глаза сузились в насмешке. — Ваша внучка и стала его палачом. Парень аккуратно положил белую розу на крышку гроба, прерывая зрительный контакт с женщиной. А затем ушёл, скрывая внутри себя самодовольную улыбку. Мэрджори Розье ничего для него не значила, но эта маленькая победа стоила многое для его призраков. И они были весьма довольны, Драко знал это наверняка. Ему казалось, что прошла вечность перед тем, как гости выстроились в странном порядке, слушая речь священника, который наконец-то поменялся местами с Мэрджори Розье, что стояла в соседнем ряду от Драко, сверля его спину взглядом. Хотя скорее всего катализатором её злобы был вовсе не Малфой, а стоящий рядом Северус Снейп, который старательно делал вид, что этой женщины нету на похоронах и подавно. Парень усмехнулся про себя. О драме между чистокровным семейством Розье и мастером зелий было известно уж точно половине магического общества, но с годами эта история утихала, даже забывалась, пока во вчерашний день не ворвалось яркое напоминание. Блять. В общей какофонии Драко услышал, как скрипнула калитка на кладбище. И чёрт возьми, это было куда похлеще яркого напоминания. Флоренс Снейп шла к ним по дорожке, будто ни в чём не бывало. Она была одета в чёрный классический костюм. Брюки обтягивали её бёдра, а пиджак, лацканы которого были выполнены из чёрного атласа, едва заметно сужался к талии, вновь расширяясь у бёдер. Вместо рубашки слизеринка надела чёрную жилетку прямо на голое тело, всё больше подчёркивая тонкую талию. В этом и была вся Флоренс — всегда находилась деталь, выбивающая из колеи и будоражащая сознание. Наверное, этой деталью сейчас была сколько ни жилетка, как насыщенная винная помада на губах девушки, точно такого же цвета, как бутон розы в длинных пальцах. Она несла за собой хаос, ведь такая сглаженная церемония прощания рассыпалась прямо на глазах, будто кто-то подул на карточный домик и тот мгновенно рушился у всех на глазах. Если бы Смерть с косой была Флоренс Снейп, то она бы пришла именно так. В классическом костюме и с кроваво-красной помадой на губах, а стук её каблуков будет отсчитывать минуты до твоего конца. И ты умрёшь, глядя в коньячные глаза, желая захлебнуться в них, а не в луже собственной крови. Слизеринка подошла к гробу, уложив поверх десятков белых роз свою, красную. Её рука медленно заскользила по чёрной крышке, будто оценивая материал, пока лицо выражало полное безразличие. Но не глаза. Глаза Флоренс всегда были её слабым местом, потому что сейчас Драко мог легко понять, что она не уверена в себе настолько, насколько показывает публике. Он читал её как открытую книгу и даже густой слой туши не скрывал того сожаления в тёмно-карих омутах. И Драко Малфой был уверен, что чувство это поддельное, потому что Флоренс Снейп никогда не обладала сочувствием. Она могла выплеснуть на тебя груду из жестокой правды, даже не моргнув, а затем вновь начать врать, стараясь смягчить углы. В этом и заключалась её опасность: ты никогда не знаешь, когда она играет. — Мне очень жаль, мадам Лестрейндж, — произнесла она почти не шевеля губами, когда проходила мимо его тёти. Ёбаная лицемерка. Драко больше не мог на это смотреть. На то, как она с изяществом прошла мимо него, оставляя след из сладкого парфюма, на то, как она встала рядом со своим отцом, вслушиваясь в слова молитвы. Всё это было игрой, в которой она руководила целым спектаклем. И делала она это мастерски. То, как Флоренс могла вывести из себя за считаные секунды уже можно было назвать талантом, ведь делала она это так, будто это было чем-то сверхъестественным, чем-то настолько прекрасным, что любой ценитель искусства мигом восхитился бы, начиная расхваливать. Можно было наблюдать целую вечность за тем, как она превозносит самые банальные вещи. И Малфой был полностью уверен, что эта чёртова элегантность была врождённой. Он не замечал этого раньше, хоть и знал её с чёртовых пелёнок. В детстве она была своенравной. Драко помнил то, как её одевали в поместье Розье. Невзрачные розовые платьица с рюшецами и бантами, которые Флоренс демонстративно отрывала. Он помнил, что она его раздражала своей заносчивостью. На первом курсе она обогнала его по всем оценкам, показав просто блестящий результат. Чего ещё стоило ожидать от деканской дочери? Слизеринец всегда будет помнить, как на одной из отработок у Снейпа на первом курсе заметил, как Флоренс готовит зелье, которое изучалось на третьем блядском курсе. И именно тогда Малфой понял, что в Зельеварении он уже никогда не обгонит дочь лучшего зельевара своих времён. Потому что Флоренс Снейп всегда была на шаг впереди. Даже сейчас, стоя в первом ряду на похоронах человека, которого она убила не дёрнув глазом, слизеринка была на шаг впереди. Будто всё это — тщательно спланированная игра и Снейп просто измывается над ним и всеми остальными. И он даже не удивится этому. После того, как она с абсолютным хладнокровием перечеркнула пол года их жизни он не удивится. И глазом не поведёт, если окажется, что всё это было самым обыкновенным шоу, чтобы потешить её эго. Потому что Флоренс Снейп было целиком и полностью плевать на чувства других. Как и ему. Он вновь уставился куда-то перед собой, разглядывая газон. Холодный ветер внезапно пронзил парня, но тот даже не вздрогнул. Драко не слушал даже молитву. Ему хотелось остановить этот цирк прямо сейчас. Именно в эту грёбаную минуту, потому что шоу уже достигло собственного апогея. Как и его терпение. Гроб опустили в могилу, покрывая сверху аккуратным слоем земли. Гости начали постепенно уходить с кладбища, направляясь в дом, чтобы «почтить усопшего трапезой». На ещё рыхлой земле установили памятникРодольфус Лестрейндж
10 февраля 1951 — 20 июля 1997
Драко хмыкнул. Его дядя убил всю свою жизнь и молодость на службу Тёмному Лорду, чтобы потом умереть от рук семнадцатилетки, которая, наверное, впервые убивала кого-то столь изощренным образом. Сука, его убила девочка без боевого опыта, которая могла похвастаться лишь отличными оценками и умением готовить сложные зелья в короткий срок. Круглая отличница прикончила волшебника с боевым стажем в около тридцати лет. Слишком абсурдно, слишком нереально. Хотя скорее ко всему, что было хоть как-то связано с Флоренс, подходило выражение «слишком». Он заметил, как она прошла мимо, обгоняя его. И именно тогда Драко понял, что либо он предпринимает что-то сейчас, либо пожинает плоды своей безразличности, потому что безнаказанным его поступок не останется. Тёмный Лорд всё-таки поручил ему чёткую задачу. Она шла впереди, теребя пуговицы на растёгнутом пиджаке. Слизеринка нервничала, парень чувствовал это всем своим телом. Драко усмехнулся, он знал её слишком хорошо. Они росли практически вместе. Её отец был его крёстным, из-за чего слизеринцы всегда пересекались больше допустимого. И этого было вполне достаточно, чтобы заметить каждую мелочь, выучить каждую привычку наизусть, словно это было обыкновенным стихом. Драко знал абсолютно всё. Сначала он замечал мелочи для того, чтобы найти хоть какие-то слабости в лице Снейп, помимо проваленых экзаменов, а потом заметил, что узнал слишком много. Парень знал, что она любит чёрный кофе, ненавидит молоко и яичницу. Она почти ничего не ест по утрам, чаще всего употребляя сухие тосты на завтрак. Она ненавидит опаздывать, поэтому всегда приходит на десять минут раньше назначенного времени. Её волосы часто собраны в низкий пучок, помогая концентрироваться на задании, Флоренс часто задерживается до поздна, сидя над домашкой в библиотеке. А ещё она пострянно кусает губы, когда нервничает. Какого чёрта он вообще держал всё это в голове? — Снейп, — окликнул он её, ожидая реакции. Флоренс на мгновение остановилась. Она опустила руку, теребящую пуговицы на пиджаке, позволяя красным ногтям врезаться в нежную кожу ладошек. Девушка простояла так около десяти секунд, а потом ступила дальше, полностью проигнорировав зов Малфоя. — Снейп, прекращай этот чёртов цирк, — выпалил он, уже не боясь, что кто-то станет свидетелем этого разговора. В конце концов, у него было на это полное право. Слизеринка наконец обернулась, одаривая его ужасно приторной, до безумия раздражённой улыбкой, но затем это выражение лица будто растворилось в воздухе, натягивая на лицо девушки маску безразличия. Её глаза вновь засияли победным огнём. Вновь это притворное самодовольство, вновь эта фейковая самоуверенность. В прочем, сейчас всё казалось ему фальшивым. От прищура глаз, до кончиков пальцев. Это была не она. По крайней мере не та Флоренс, которую он знал. Возможно, этот эгоцентризм и был её истинным лицом. — Я думала, что дала тебе всё ясно понять ещё вчерашним вечером, — её голос звучал, словно молоток отбивающий по барабанным перепонкам. — Но видимо, в тебе всё ещё сидит тот избалованный мальчишка, который не понимает слова «нет». — Заткнись и слушай, — процедил он, делая шаг вперёд, но всё ещё оставаясь достаточно отдалённым. — С каких пор я должна тебя слушаться? — С тех пор, как я стал твоим наставником. И всё. Больше ничего. Восемь слов и Драко видит, как Флоренс Снейп медленно проваливается в пропасть, ухватившись одной рукой за край скалы. Малфой прекрасно знает, что может спокойно отцепить её длинные пальцы от опоры, а затем она исчезнет в тёмной бездне. Неизвестность. Вот что постигнет Флоренс, если он решится, если он добьёт. Её уверенность стёрлась мгновенно, спадая к ногам. Перед ним стоял её истинный облик, потому что под воздействием страха люди меняются. Как и поменялся её взгляд, который был на грани между дрожью и безразличностью. Ему казалось, что она вот-вот и взвоёт от досады, потому что её лицо выражало все те эмоции, покорившие разум. — Нет, тебя бы не смогли назначить. Ты провалил убийство Дамблдора, тебе бы не доверили меня, — отрицание в голосе было самообманом, потому что по глазам Флоренс было понятно, что она всё поняла. Драко усмехнулся, наслаждаясь тем, как её маска спадает с лица. И ему достаточно наступить на неё, растоптав. — Я провалил это задание из-за тебя, Снейп. И как видишь, своё положение я не потерял. Малфой врал. Его подвергли пыткам в день после возвращения из Хогвартса, хотя это не было возвращением, это был побег. Как бы не пытался Северус Снейп замолвить за крестника слово, Реддла вовсе не интересовало вложение Драко в убийство. Поэтому его ждал Круциатус. Слизеринец отчётливо помнил боль, которую ему пришлось ощутить, скручиваясь на полу в одной из многочисленных гостинных поместья. Его пытали в течении часа, дабы сохранить рассудок, но при этом сломить. Но это было чёртовым началом перед тем, как дать Драко Малфою новую роль в этой войне. И он ненавидел её от всей души. Пытать людей было сродне личному аду для него самого, из-за того, что в нём ещё сидела ёбаная часть сочувствия, которая вечно мешала ему издеваться и чувствовать удовольствие от криков. Он ненавидел это. Но потом Драко пришлось свыкнуться, выработать иммунитет, научиться совладать с ненавистью к самому себе. В конце концов, что-то человечное всё-таки оставалось внутри парня, хоть он и часто сомневался. — Ты врёшь, — возразила Флоренс, на мгновение нахмурив брови. — Вру? — усмехнулся парень, подходя к ней настолько близко, что она могла ощутить запах его парфюма. — Если бы я врал, тебя бы уже убили более изощренным способом, чем это сделала ты вчера с Родольфусом. Поверь мне, тут каждый третий готов от тебя избавиться только потому, что ты дочь Снейпа и предательницы крови. Её рука сжала его плечо, словно пытаясь впечатать ногти в ткань дорогого пиджака. Малфой чувствовал, как она злится и... ему нравилось это. — Если ты думаешь, что будучи Розье тебе что-то обеспечит безопасность, то ты глубоко ошибаешься, — почти шёпотом сказал он. — На этой войне даже Малфоям приходится выживать. И он даже не слукавил, потому что глядя на неё, понимал, что его могила почти вырыта.