В мире, где клятвы не стоят
вообще ничего.
Где обязательства — пустой звук.
Где обещания даются
лишь для того, чтобы их нарушать,
было бы славно устроить так,
чтобы слова обрели
былое значение и мощь.
Чак Паланик
«Колыбельная»
***
Драко сделал глоток имбирного чая, чувствуя как жидкость обжигает кончик языка и горло. Слишком горячий. Парень перевёл взгляд в сторону газеты, которая до этого момента покоилась на кофейном столике. На обложке утреннего Пророка красовалась фотография Скримджера. Очередная лживая статья. Министерство молчало, что собственно и повлияло на содержание новостной газеты. Обычно в статьях не было никакой полезной информации. Ничего о политике Ордена, ничего о политике Волан-де-Морта. Сплошная вода, на поверхности которой иногда всплывали маленькие зацепки, но они были настолько мизерными, что хвататься за них было абсолютно бессмысленно. Иногда Драко задумывался о том, как жили волшебники, которые заняли нейтральную позицию в войне. Чему они верили, а чему нет? Как они реагировали на статьи? Боялись ли, что в один день в их дом ворвутся люди в чёрных мантиях и масках? Малфой не знал, но с каждым чёртовым днём он загорался всё большим желанием прожить другую жизнь. Ему впервые хотелось посмотреть на ситуацию под другим углом, найдя иную точку зрения. Но к сожалеию или к счастью, Драко Малфой не мог представить ситуацию, в которой поступил бы иначе. Он был уверен в каждом своём шаге, в каждом слове, но всё равно всё ощущалось как-то не так. Будто кто-то взял книги из библиотеки, а затем вместо алфавитного порядка расставил их по-своему, сбивая других читателей с толку. Слизеринец старался не думать об этом, не позволять мысли о неправильности собственных решений проникнуть в голову, потому что он, блять, не мог просто так ошибиться. Драко ещё некоторое время делал вид, что увлечён чтением, в то время как на самом деле позволял мыслям поедать себя изнутри. После похорон дяди был организован пышный обед, на котором Драко показался всего лишь на пять минут, а потом скрылся в библиотеке. Назначение наставником было самым геморройным делом, которое он мог себе представить. После всего, что произошло Малфой не мог больше полагаться на обычное «клянусь», ведь это слово может стоить ему жизни. Неподкреплённое обещание было словами на ветер, и Драко корил себя каждый день за то, что один раз уже повёлся на эту уловку. Какой бы серьёзной не была игра Флоренс Снейп, её нужно было ограничить, приспустить на землю. Смешно осознавать то, что за чёртовы пол года он так и не изменился. Парень всё ещё натыкался на одни и те же грабли. И дело было вовсе не в нём, во всём виновата только она. В ней была некая опасность. Шарм в её речах, в невинном взгляде и жестах был всего лишь уловкой, на которую велись, как казалось Малфою, абсолютно все. Флоренс Снейп могла внушить доверие, а потом воткнуть тебе нож между лопаток так, что ты даже этого не заметишь. А потом почувствуешь резкую боль, но это произойдёт только тогда, когда образ кареглазой брюнетки скроется из виду. Вот и сейчас он снова вёлся на её взгляд, как бы Драко не пытался найти ответ на каждый подобный поступок. Будто слизеринка принуждала его вести себя не так, как было прежде. Она плавила его оболочку, а он злился, что терял бдительность. Это было... Неправильно? Да, это было в корни неправильно. Наверное именно по этой причине Малфой потратил около трёх часов для разработки идеального плана. Он больше не хотел ошибаться, больше не мог. Единственное ограничение — контроль. Так делали в магических тюрьмах, лишая волшебников палочек, возможности колдовать и надежды, за которой всегда приходил дементор. В Азкабане магией пользоваться было практически невозможно — сильные подавители волшебства действовали по всему периметру тюрьмы, как и защитные чары. Но несмотря на всё это, пленникам удавалось сбежать. Разумеется, не без посторонней помощи, но Драко прекрасно знал, что Сириусу Блэку никто бы в здравом уме не помог. Даже «свои» люди его ненавидели. Поэтому он придумал более идеальный способ для сохранение контроля и доверия. — А я думала, что ты достаточно умён для того, чтобы тратить время на подобное чтиво, — губы вошедшей Флоренс сжались в линию. Блять. Она появлялась всегда ровно в тот момент, когда её не звали, и Драко, несомненно, это бесило. — В поместье более шести гостинных, на кой чёрт ты выбрала именно эту? — произнёс он, не отрывая взгляда от газеты, хоть и знал её содержание наизусть. — Если бы ты критически нуждался в одиночестве, то сидел бы дальше в своей комнате, — слизеринка приземлилась в кресло напротив и только сейчас парень засетил в её руках книгу. — Да неужели? — бровь парня сама по себе скользит вверх. Снейп только успевает раскрыть рот, как вдруг дверь в гостинную с шумом открылась. Сегодня Малфоя доставала буквально каждая живая душа в Мэноре, и... — Сюрприз, сучёныш! — Тео разводит руки в сторону, а с губ Драко срывается раздражённый стон. Нотт как обычно невовремя. И Малфой даже на секунду забыл о существовании Флоренс Снейп, потому что, видит Мерлин, Теодор превратится в боксёрскую грушу, если не исчезнет с его глаз в сию минуту. — О... Какие люди у тебя в доме! — продолжал восклицать гость, от чего улыбка на его губах становилась только шире. — Я же говорил, что вы с Флоренс тра... — Тео, заткнись, — прошипел Драко, надеясь, что сможет утонуть в своём кресле прямо здесь и сейчас. Слизеринец явно не удивился бурной реакции друга, поэтому безцеремонно приземлился на подлокотник кресла, в котором сидела Флоренс. — Скажи честно, Драко хорош в постели? — Нотт ухмыльнулся, стряхивая невидимые пылинки со спинки кресла, в котором уместилась девушка. — Уймись, — Флоренс не отрывает взгляда от книги, хоть и было предельно ясно, что она вовсе не читает. — Так что, Малфой настолько плохо трахается, что ему не удаётся удовлетворить тебя? Так вот из-за чего ты такая агрессивная, — ухмылка на его губах достигла своего апогея, хотя Драко даже не сомневался, что у неё не было конца. — Нотт! — воскликнули жертвы его шуток в один голос. Флоренс прикрывает глаза, её пальцы медленно впиваются в свободный подлокотник настолько сильно, что казалось, будто она собиралась разорвать его. Драко ухмыляется. — Ты не будешь против, если я разделаю его тем же способом, каким расправилась с твоим дядей? — Снейп забрасывает ногу на ногу, из-за чего ткань чёрного платья с принтом из цветов жасмина слегка задирается. Блять, её ноги. Она была высокой, намного выше своих однокурсниц, а именно её рост придавал ей некой изюминки. Чёртовы ноги. Длинные, изящные, мать вашу ноги, красоту которых она постоянно подчёркивала этими своими нарядами, которые явно помогали выбирать Пэнси и Дафна. Драко был уверен в том, что Флоренс долго противилась перед тем, как Паркинсон с Гринграсс начали применять коррективы в её гардеробе, но чёрт возьми, он был готов убить себя из-за того, что упустил тот момент, когда на её платьях появились подобные вырезы. И Малфой был готов отдать все свои деньги тому, кто вынудил её одеть это чёртово платье. Несмотря на свою длину (подол доставал ей до щиколоток), на чёрной ткани имелся чёртов вырез, который тянулся до середины бедра. Теперь же из-за смены позы участок оголённой кожи стал больше, открывая самую красивую часть её ноги. Соберись, Малфой, соберись. — Я одобряю. Предлагаю закопать его на заднем дворе поместья Ноттов, — Драко наконец-то оторвал взгляд от девушки, пытаясь сделать видимость, что читает заголовок выпуска. В пятый, мать вашу, раз. — Не помним, не любим, не скорбим, — в карих глазах появляется знакомый огонёк. — В точку. — Да пошли вы нахер, — возмущается Нотт. — Я сюда прибыл специально по делу и решил притащиться в эту гостинную, когда узнал что у Малфоя гости. А вы! Драко фыркнул. — Ну и какое же у тебя важное дело, Нотт? — усмехается он. — Я уговорил моего отца ввязать меня в дела Пожирателей, — гордо заявил Теодор. Блять, он совсем идиот. Драко позволил себе расслабиться на пять минут и теперь искренне жалел об этом больше всего на свете. Потому что с каждым разом он чувствовал себя хреновее и хреновее. Когда он терял контроль, то становился беспомощным, а Малфой ни за что не позволит себе ослабить хватку. Если расслабишься, то мгновенно найдётся тот, кто без колебаний добьёт тебя, и сделает это только потому, что так нужно. А следует ли вовсе? — Тео, не хочешь выйти пройтись? — интересуется Драко, сверля взглядом друга, который уже умудрился вытащить из кармана брюк пачку сигарет. Намёк читается между строк, но Тео с максимально недоумевающим лицом протянул пачку Флоренс, а та же в ответ только покачала головой, сосредотачиваясь на книге в руках. Парень пожал плечами, а потом перевёл взгляд на друга. — И что, оставишь даму одну? — Малфоя вот-вот и вывернет от слов Нотта. — Да, — цедит Драко, поднимаясь с кресла. — Нам нужно с тобой кое-что обговорить. Наедине. Слизеринец с неохотой слазит с подлокотника кресла, направляясь следом за другом. Как только дверь за ними закрывается, Малфой хватает Теодора за плечо и аппарирует вместе с ним в самый отдалённый уголок сада. Без предупреждений. Быстро и просто. Вот так он любил делать, считая пустой тратой времени объяснения, ведь жизнь никогда не предупреждает перед тем, как поставить кого-то на колени. Честно признаться, он даже не горел подобным желанием, потому что его друг был слишком упёртым для того, чтобы подчиниться Малфою. А Драко не любил, когда им командуют те, кто не имеют на этого никакого чёртового права. Нотт чуть ли не падает на газон, явно не ожидавший перемещения, но вовремя ухватывается за живую изгородь, повреждая при этом одну ветку. — Какого хрена, чувак? — слизеринец отряхивает ткань синего пиджака, переводя взгляд на всё ещё невозмутимого Драко. — Это я должен у тебя поинтересоваться, — он зачёсывает пятернёй чёлку на бок. — Какого хрена, Тео? Малфой наблюдает за тем, как друг на мгновение теряется, будто не понимая о чём идёт речь. — Могу повторить вопрос. Какого. Хрена. Тео. Бровь Нотта скользит вверх, но парень ничего не отвечает. Он словно утратил дар речи и теперь смотрит с неким уливлением. С самым раздражающим во всём мире удивлением. — Ты разве забыл? Я просил не вмешиваться тебя в это дерьмо, шипит Драко, хватая Тео за лацканы синего пиджака и прижимая к ближайшему фонарю. — Ты ни-че-го не пони... — Да всё я понимаю! — оттолкнул его Теодор. — Я всё, блять, понимаю. Ой, извини, мамочка, что не поинтересовался твоим мнением. Точно же, мне на него плевать. Малфой почувствовал, как напрягается челюсть. — Ты идиот, раз уж думаешь, что получишь что-то особенное от твоего нового «статуса». — То есть ты хочешь сказать, что твоей девушке можно вступать в ряды Пожирателей, а мне нет? — с упрёком в голосе произносит друг. — Она не моя девушка, — цедит слизеринец. — Ой, не пизди, ладно? Все знают, что между вами что-то есть или было — похер, бывших любовников не существует. Но они не знают, что тебе это нравится, — тычет пальцем в грудь Драко. — И ты должен перестать трахать всем мозги, потому что я блять вижу, как ты на неё смотришь. А знаешь, что ещё? Я только что убедился в том, что любовь делает людей идиотами. Потому что ты, Драко, ведёшь себя, как полный кретин! — Довольно, Тео, — обрывает его тираду Малфой. — Пошёл нахер, — плюнул под ноги Нотт, быстрым шагом отдаляясь от слизеринца, оставляя Драко наедине со своими мыслями.***
Флоренс обвела взглядом вырезки из газет, разбросаных на полу. Здесь было по меньшей мере двадцать статей, строки из которых девушка заучила, словно детский стишок. Она начала детально изучать тактику и стратегию Пожирателей, основуясь на информацию из Пророка. Безусловно, почти всё прочитанное нужно было делить на три, но всё же нечто важное она для себя здесь нашла. От слуг Волан-де-Морта живым никто не уходил. Скорее всего поимке сбежавших сопутствовала метка, но пока Снейп не была в этом уверена. Эту гипотезу нужно было обязательно проверить. Потом. Последним известным сбежавшим пожирателем стал Игорь Каркаров. Прошлым летом его нашли мёртвым на севере Дании. Разумеется, он не мог просто так умереть, учитывая то, что он сделал во время Первой магической войны. Бывший директор Дурмстранга сдал более десятка своих товарищей, среди которых оказался и её отец. Хах, Флоренс стоило догадаться об этом намного раньше. Но та маленькая девочка внутри неё доказывала, что Северус Снейп чист, как лист пергамента. Ложь. Очередная блядская ложь. Сколько ещё тайн от неё скрывал отец? Сколько ещё он будет врать ей в лицо, скрываясь за ментальной стеной? Сколько ещё он будет пытаться играть в нормальную семью? Ей хочется выть от отчаяния, но слизеринка была настолько разбитой, что уже не могла ни-че-го. Мысли и воспоминания с безумной скоростью поедали её изнутри, заставляя чувствовать только звенящую пустоту. Флоренс даже не могла плакать, думая о том, что всё могло сложиться иначе. Теперь нормальная жизнь казалась ей чем-то неправдивым, чем-то из ряда вон выходящим. И во всех своих бедах была виновата она сама. В чём был смысл? Флоренс Снейп знала, на что шла. Она будет просто тихо ненавидеть ту свою версию, чьи глаза не дёргались, когда она убивала. Девушка коснулась бумажной вырезки двухлетней давности. «Мальчик, который лжёт» Порой Снейп казалось, что она знает слова Поттера о возвращении Тёмного Лорда наизусть, и они речетативом отдают в её голове каждый раз, когда она позволяет себе мыслить неправильно. Тогда почти никто ему не поверил, но в её голове отложилось смутное сомнение. Ещё тогда. Пятый курс для Флоренс казался промежуточным временем, соединяющим две параллельные реальности — шестой курс, когда всё пошло по пизде и четвёртый, который отдавал внутри приятным теплом. Смерть Седрика Диггори стала точкой невозврата. И именно тогда жизнь каждого раскололась на части, мелкие крупицы, которы было сложно собрать в одну горсть. Снейп была готова к войне, как никогда прежде. Потому что знала, что всё равно придётся чем-то или кем-то пожертвовать. Но тогда она ещё не понимала, что потихоньку жертвует самой собой. Дверь со скрипом отворилась и Флоренс с ужасом начала сгребать вырезки в одну кучу. В комнату зашёл ворчащий Кикимер, а в его руках было трое книг. — Зачем ты пришёл? Спасибо, на ужин я книги не ем, — раздражённо произнесла слизеринка, продолжая возиться с бумагой. — Неблагодарная полукровка. Говорила Кикимеру хозяйка, что ничего толкового с детей Сигнуса не вырастет. Вот теперь и собирают в поместье кого попало. Этот дом нужно будет отмывать столетиями от грязной крови, — продолжал бурчать Кикимер, медленно передвигаясь комнатой. — Ты можешь по делу говорить или же твоя ненаглядная хозяйка не научила тебя и этому? — скривилась Снейп, замирая с газетой в руках. Эльф остановился перед ней, разглядывая вырезки в её руках. На мгновение в его морщинистом лице что-то переменилось. — Хозяин Регулус тоже искал информацию, хозяин Рег... — Кикимер, — уже спокойно перебила его она. — Объясни мне, что происходит. Существо замерло. — Кикимеру не было разрешено вдавать в детали полукровку, — пробурчал он. — Блять, ну в чём проблема сказать мне наконец-то хоть что-то, кроме «фу, ненавижу полукровок!», — она зарыла пальцы в волосы. — Я ничего не понимаю, чёрт бы тебя подрал. Эльф, явно испугавшийся подобной реакции, вздрогнул. — Кикимер, — вновь понизила тон слизеринка. — Раз тебе не запрещали рассказывать, то ты можешь посвятить меня в детали. Пожалуйста. Кикимер на мгновение замешкался, а затем уместил фолианты прямо посреди ковра. — Мастер Драко просил подготовить по... Мисс Снейп к ритуалу. Флоренс показалось, что у неё начал дёргаться глаз от подкатившего раздражения. — Что это за ритуал? — поинтересовалась она, уже даже не надеясь на дельный ответ. — Клятва на крови. Это один из древнейших ритуалов, который волшебники заключали между собой когда-либо, — с устрашающей интонацией произнёс Кикимер. Но Флоренс больше его не слушала. Она слышала только то, как кровь шумит в ушах, заглушая какие-либо звуки, поступающие к ней. Воздух в миг загустевает, и слизеринке кажется, что ей становится тяжело дышать. Снейп чувствует, как животный страх подступает к ней. И вместе с ним приходят неконтролируемые эмоции. Ей кажется, что что-то неведомое утягивает её под земную поверхность. Вот он — её личный ад. Снейп всё ещё казалось, что это чёртов сон и она вот-вот должна проснуться, но хладнокровная часть разума твердила обратное. Это не сон, это реальность, чёрт тебя подери. И Флоренс свыкается с этой мыслью. Где-то там, внутри себя, где нет места лишним эмоциям. Только рациональность и уверенность в каждом своём шаге. Никаких чувств, только действия. Это была та самая часть, в которой царствовала оклюменция. Но почему-то, запирая всю боль в глубине своего сознания, она чувствовала себя выжатой. Это отвратительное, колкое чувство поселилось в её душе, медленно выедая ложечкой мозг. Хотелось расплакаться, избить подушку, выплеснуть весь свой гнев. Но слёз не было, как и сил. Ничего. Сплошная пустота. Так почему же было настолько больно? Так, будто кто-то разорвал её на части, а потом сшил в неправильном порядке, сделав это таким образом, чтобы болело ещё сильнее. Чтобы внутренняя рана никогда не зажила. Ни-ког-да. Это ощущалось так, будто её беспрерывно пытали Круциатусом, а теперь она утратила рассудок. Но Флоренс сомневалась, что безумцы вообще могли что-либо ощущать. Она думала, что с сумасшествием притупляются чувства и ты пребываешь в вечном опьянении. Нет, Снейп совсем не безумна. Она чувствует, значит ещё существует. И в голове поселилась лишь одна мысль. Что тебе нужно от меня, Драко?***
Драко Малфой стоит ровно, расправив плечи и заведя руки за спину. Прохладный воздух щекочет кончик носа, парень ввдыхает. Ему казалось, что в его тело воткнули тысячи иголок, из-за которых он не мог себе позволить расслабиться. Слизеринец стоял в кругу, очерченном свечами. Десятками восковых цилиндров чёрного цвета с торчащими белыми фитилями. Перед ним раскинулось кладбище. Малфой стоял в самом конце, там, где земля ещё не была напичкана могилами. Там, где когда-то погребут его потомков, если, конечно, Драко не решит оборвать род Малфоев на себе. Наверное, именно этого будет ожидать общество через несколько лет. Обычно такое дело, как женитьба, да и ещё в столь высокопочтенной семье, как Малфои, обсуждалась почти сразу после окончания наследником Хогвартса. Но Драко действительно не думал об этом. Для него это было чем-то сюрреалистичным — представить себя типичным семьянином. Он будто избегал темы семьи, ибо его понятие этого слова было слишком извращённым, поломанным, можно сказать неправильным. Если честно, то ему было не до мысли о браке и детях. Когда не знаешь, проснёшься ли завтра, на все планы становится наплевать. Тем более, когда в мечтах не было смысла. Драко борется с желанием начать ковырять носком до блеска начищенных туфель землю. Скорее всего он всё-таки не делает этого только с эстетической точки зрения. Ему было лень пачкать обувь. Земля на кладбище была твёрдой и влажной, после обеденного дождя. В этом году июльская погода была чересчур переменчевой. Утром было жарко, даже слишком, но в поместье эльфы старались максимально контролировать сохранение комфортной температуры. Дождь начался внезапно, застав Драко в расплох прямо на балконе. Сейчас же погода была приемлемой. И его радовало хотя бы это. Порой одна незначительная деталь влияла на восприятие общей картины. Если еда салат сухой, то ты больше не будешь обращать внимание на красивую подачу. Калитка на кладбище скрипнула, вынудив Малфоя выйти из своеобразного транса. В тёмной гуще, окружающей кладбище, он едва смог разглядеть вошедший силуэт. Можно сказать, что сначала зашёл запах вишни, а потом уже сама девушка. Складывалось впечатление, что у Флоренс нездоровая тяга к купанию в парфюме. Парень не помнил, чтобы этот запах сопровождал её тогда, когда он прижимал её к стене, допрашивая. Он не был с ней на похоронах. Это было сродне возвращению в старую эру. Грёбаное дежавю. Флоренс была облачена в длинное чёрное шёлковое платье с пуговицами по центру и свободными рукавами, которые сужались к запястьям. Ткань обтягивала грудную клетку и талию, а потом расходилась, струясь вниз. Она чертовски элегантна в этом наряде. Платье подчёркивает все достоинства её фигуры. Взгляд поднимается выше, к её лицу. Тёмно-каштановые волосы, которые она, судя по всему, отстригла этим летом (теперь они доставали до ключиц), были аккуратно уложены по ровному пробору. Гладкие, как и всегда. Всё было так, как она любила. Драко словил себя на мысли о том, что она скорее всего долго собиралась. По крайней мере такое впечатление складывалось лишь от того, что теперь её внешний вид не был таким избитым как прежде. Они стоят друг напротив друга и молчали. Без приветствия, без кивков. Молчание. То, что она умела так хорошо. То, что они вдвоём так любили. Он был всё таким же Драко, она всё такой же Флоренс, но между ними что-то изменилось. Это был тот момент, когда после финишной прямой ты оказывался на старте. И всё начиналось заново. Проблема была лишь в том, смогут ли они прожить всё ещё раз, когда детские игры закончились и пришлось играть по-серьёзному. Другие правила, другие обстоятельства, но один и тот же противник. И Малфой не станет поддаваться, даже если ему поклянутся в вечной верности. Потому что он не верил ни в одно слово, которое срывалось с её губ. Она врала ему, а он ей. В целом, они тащили одинаковый груз на своих плечах, но Драко чувствовал дисбаланс. Что-то было не так. Определённо что-то пошло не по плану, и слизеринец знал ответ. Просто он никогда не озвучит его ни себе, ни кому-либо другому. Это было сродне поражению, а Драко Малфой ненавидит проигрывать. — Я думал, что придётся слать за тобой эльфа, — прервал он тишину, быстро проходясь по ней взглядом. — Если ты ещё раз отправишь за мной Кикимера, то на следующее утро найдёшь у себя в кровати его голову. Я клянусь, — её ответ кажется ему забавным. Слишком много клятв за последнее время. — Тогда я прикажу приставить к тебе более отвратительного эльфа, который будет каждое утро напоминать тебе о том, какой ты гнилой человек, — с мёртвым спокойствием произнёс Драко, но губы всё равно вздрогнули в ухмылке. Их диалог напоминает детскую перепалку с дешёвыми обзывательствами. Малфой чувствовал дискомфорт. — Хуже Кикимера можешь быть только ты. — Сочту за комплимент. И вновь молчание. Вот только их глаза продолжают вести немой диалог. Ему кажется, что Снейп просто тянет время. Он читает в её глазах страх. Усмехается. Флоренс начинает ломаться, совсем не сопротивляясь. — Иди сюда, — пытается мягко произнести он, но тон всё ещё железный. Блять, как же он напряжён. Она делает шаг, второй, с каждым разом сокращая между ними расстояние. Снейп встаёт напротив него, дистанция между ними просто смешная. Мгновение и свечи зажигаются ярко-оранжевым пламенем. Драко безцеремонно взял её правую руку, аккуратно придерживая пальцами тонкое запястье, будто девушка состояла из фарфора и одно неверное движение могло безвозвратно её изувечить. Его это не заботило раньше, но теперь приоритеты изменились. Следом за невербальным заклинанием на фарфоровой коже девушки появилась кровавая полоса, рассекающая линию жизни. Парень встретился с ней взглядом, замечая, как она едва уловимо поморщилась. В её тёмных радужках пляшут янтарные блики. Окровавленой рукой Флоренс коснулась его левой кисти, поднося её ближе к себе. Драко чувствует, как что-то мокрое касается тыльной стороны его ладони. Наверное, он сделал слишком сильный надрез на её руке. Слизеринка тянет руку на себя и направляет палочку. На коже расцветает бордовая полоса. Такая же, как и у неё. — Дай мне свою руку, — шепчет Малфой, всё ещё не будучи уверенным в том, что Снейп действительно знала последовательность действий. Бровь слизеринки едва заметно скользнула вверх, но она послушно накрыла своей ладонью его. Малфой сцепил их окровавленые руки в замок, ровно так же, как и те, которых не коснулось заклинание. Его пальцы переплелись с её и он только сейчас понял, насколько холодными они были. Слизеринец прикрывает глаза в последний раз, будто набираясь смелости. Секунда. — Я клянусь быть преданным тебе смерти,— слова сорвались с его губ и Драко почувствовал тёплое жжение в руках. — Я клянусь быть преданной тебе до смерти, — повторила она, заворожённо глядя ему в глаза. Мгновенная спышка охватила их руки, от чего парень сжал её ладони сильнее. — Клянусь кровью своей защищать тебя до конца, — произнёс он, всё ещё заглядывая в её глаза, будто пытаясь вывернуть душу слизеринки наизнанку. — Клянусь кровью своей защищать тебя до конца. Драко показалось, что кровь начала бурлить, нагреваясь до температуры кипения. Её руки обдавали жаром. Парень почувствовал, как хватка Флоренс стала намного сильнее, замечая тонкую струйку крови, что стекала по запястью в рукав платья, от чего он сжал её ладонь сильнее. Их будто охватил жар, словно пламя перенеслось от свечей на их тела, а эти двое попросту не заметили этого. Их пальцы переплетены, глаза ведут немой разговор. Его серые и её карие, гроза и мокрая от дождя почва, серебро и алмаз с примесью азота, никеля и железа, из-за чего камень приобретает коричневй оттенок. Безумное сочетание. Говорят, что пить горячее с холодным нельзя, ведь это ужасно вредит зубной эмали. С ними было так же. Холод и жар были несовместимы, но только в этой истории они играли на одной стороне. Рука об руку. Плечом к плечу. — Клянусь никогда не вставать против тебя и не сражаться с тобой, — жжение усиливалось. — Клянусь никогда не вставать против тебя и не сражаться с тобой. Боль была почти невыносимой, но его хватка была мёртвой. Он держал её настолько крепко, что ему казалось, будто её фаланги вот-вот и хрустнут от силы давления. Ну же, Флоренс, ещё чуть-чуть, потерпи. — Клянусь, что никогда не причиню тебе вреда, — Малфой облизал пересохшие губы. С длинных ресниц сорвалась слеза, одиноко скатившись по бледной щеке девушки. — Клянусь, что никогда не причиню тебе вреда, — её голос вздрогнул. — Клянусь, — произнесли они в один голос. Свечи потухли и запах дыма стал более отчётливым. Их лица больше не опоясывали оранжевые блики. На мгновение стало холодно. Драко разорвал их руки, переворачивая ладонь. Флоренс отзеркалила его действие. Из ран вырвались две капли крови, которые словно по спирали закручивались в ночном небе. А затем они разделились и вокруг них образовались полупрозрачные круглые флаконы, которых снаружи обвивала вычурная ромбовидная фигура с завитками из белого золота. Достаточно дорого. Под стать Малфою, под стать Розье. Кулоны приземлились прямо им в руки, и парень незамедлительно почувствовал холод метала, контрастирующий с жаром, который всё ещё исходил от его рук. Мгновение. Наступает то, что обычно называют неловким молчанием. Флоренс надела кулон на шею, убирая кончиком красного ногтя слезинку, стекавшую из уголка глаз. — Не хочешь выпить? — предлагает Драко, даже не надеясь на положительный ответ***
Вино разливается по бокалам, пока Флоренс покачивает ногой, сидя на стуле возле барной стойки. Мэнор не переставал удивлять, поэтому увидеть огромную хрустальную люстру посреди бара, которая явно использовалась только для декора, было довольно ожидаемо. Малфой стоял напротив девушки, наполняя бокалы. За его спиной находилось несказанное количество алкоголя, бутылки которого бросали бесформенные тени на стену из-за белой подсветки, которая располагалась между полками. Заполнив бокалы вином, слизеринец поставил бутылку в сторону, будто специально поворачивая её этикеткой к спутнице. «Château Cheval Blanc 1947», — вот, что гласили аккуратные буквы, и Флоренс могла только догадываться о сиоимости напитка. В том, что Малфой пил исключительно элитный алкоголь она даже не сомневалась. Снейп коснулась ножки бокала, подвигая его к себе. — Как ты думаешь, под чем сегодня был Тео? — она подносит к лицу бокал, слегка взбалтывая содержимое. Вдыхает запах, чувствуя нотки восточных пряностей, кофе и кожи. — Он был чист, как стёклышко, — отрезает Драко, протирая стойку полотенцем. — Да неужели? — бровь скользит наверх. — Он точно был не в трезвом уме. — С чего такие выводы? — слизеринец делает небольшой глоток. — Блейз звал нас всех к себе на виллу в Портофино этим летом, ты разве забыл? Все ведь знают, какой у него склад алкоголя и всякой дури. Тео явно принимал что-то. Он такой... — она запнулась, — побитый. А знаешь ли, зелёный эльф вызывает подобные последствия. Малфой цокает языком. — Ну как же я мог забыть о твоих тесных отношениях с Забини, — его губы непроизвольно расплываются в ухмылке, которую он прячет за бокалом. — Тебя не должна волновать теснота моих с Блейзом отношений, — касается цепочки кулона, будто опасаясь, что их клятва исчезла. — Ты поклялась мне в преданности, а разве она не подразумевает собой отсутствие лжи? — парень слегка наклоняется к ней, упираясь локтями в чёрный мрамор. — Недосказанность не означает ложь, Малфой, — хмыкает Флоренс, наконец-то делая глоток вина. Оказывается, это было легко — вот так просто сидеть и пить с Драко Малфоем, пока диалог утекает в неизвестное русло. Но напряжение всё ещё сковывало лопатки, отдавая тянущей болью вниз. Странное ощущение заставляло её тело напрягаться под взглядом слизеринца, который словно пытался вывернуть её душу наизнанку. Всё должно было быть иначе. Они должны просто выпить, не вглубляясь в род их отношений, но с каждой брошенной фразой Флоренс чувствовала, как они медленно приближались к точке невозврата. А существовали ли вообще «они»? Их связывала лишь глупая клятва, остальное же пришлось отпустить, ну или хоия бы сделать видимость, что отпустили. Так было лучше для каждого, так было правильно. Но Драко Малфой казался ей ошибкой, всего лишь случайностью. Если честно, Флоренс уже настолько запуталась, что даже не погла понять, что именно было правильным. С каждым днём она всё меньше узнавала саму себя. Между ней настоящей и прежней была зияющая пропасть. Но почему-то Снейп совсем не волновало то, что она постепенно теряла себя, но скорее всего алкоголь в крови попросту мешал ей это чувствовать. Слишком много самобичевания, слишком много угнетения. Пришло время собрать карточный домик заново, чтобы в этот раз он не рассыпался на ветру. И пока Флоренс мысленно удерживала тонкую нить, всё было хорошо. Этой ночью она не плакала, не думала о собственной ничтожности. Ей удалось впервые уснуть нормально, без вечно преследующих её кошмаров и самых ужасных воспоминаний за её короткую жизнь. На мгновение ей показалось, что всё налаживается, что она вытерпит, а она не может не терпеть вовсе. Но затем всё сново пошло не по плану. Следующим утром в её комнату ворвался Малфой со словами: — Собирайся, сегодня в полдень мы едем к Блейзу.