«Нет ничего тягостней мучительной неизвестности.»
Оскар Уальд
«Портрет Дориана Грея»
***
Флоренс кажется, что Портофино был раем на земле после того, как возвращается в Мэнор. Его стены давят на неё, и даже воздух казался тяжёлым, полностью пропитавшись тьмой. Здесь было мрачно, и даже погода в Уилтшире соответствовала поместью. Словно природа чувствовала эту ужасную исходящую из поместья ауру, когда затягивала небо серыми тучами. Снейп старается не высовываться из комнаты, выходя за её пределы только на собрания, которые ненавидела, кажется, больше всего на свете. Вечно давящая и мрачная атмосфера сгущалась ещё сильнее в гостинной у стола, за которым собирались Пожиратели. Флоренс сидела почти что в самом конце среди таких же новобранцев, как и она сама. Только у них было одно существенное различие. Они не убивали важную фигуру в рядах Волан-де-Морта, они не наживали себе врагов среди «своих». А ещё у них не было наставников. Снейп воспринимала свою «особенность» крайне противоречиво, потому что она уже начала знакомство, показывая свою самую худшую сторону. Сейчас же она чувствовала себя маленьким ребёнком, которого наказали лишением сладостей. Но как бы странно это не звучало, сидя в конце стола, Флоренс чувствовала себя беззащитной. Ей не хватало той мнимой поддержки, которая была у Малфоев, что всегда восседали целым кланом, хоть и в метре от Волан-де-Морта. Она сверлила взглядом отца, сидевшего по правую руку от Тёмного Лорда, и ей хотелось быть рядом, чтобы на мгновение почувствовать родительскую защиту и тепло. Флоренс было страшно, как бы она это не хотела отрицать. В этой комнате её жизнь начинала стоить не больше одного галлеона или взмаха палочки того, кто решит, что этот день станет для неё последним. Она сидит напротив Долохова, а сбоку, прямо напротив главы стола сидит Пий Толстоватый. И почему-то общество убийц вызывает у Снейп только тошноту, хоть и она сама была ничем не лучше их. Раньше слизеринка не раз задумывалась о том, что чувствуют убийцы после совершённого преступления. Возможно, их терзает совесть сразу после содеянного. Возможно, они получают невероятное наслаждение. Флоренс же казалось, что её чувства были притуплены и все переживания доходили до её сердца с вечным опозданием. Безразличие её накрывало сразу после того, как с ресниц срывалась последняя слезинка. Таковыми были слизеринцы, вечно ставившие перед собой цель и стремлящиеся подчинить себе весь чёртов мир. Флоренс крепко вцепляется пальцами в кулон на шее, аккуратно спрятанный под пиджаком. Пустая клятва казалась единственным источником света и тепла в комнате, в которой все хотели друг друга попереубивать. Операция по поимке Поттера была успешно провалена, из-за чего все были на взводе. Снейп почти что чувствовала запах поражения, и это вызывало у неё смешанные чувства. — Прежде всего, я бы хотел сказать, что в ходе операции погиб Аластор Грюм, который являлся убийцей моего преданного слуги Эвана Розье, — размеренным голосом произнёс Волан-де-Морт. Родная фамилия резанула по ушам, и Флоренс надеялась, что никто не обратил внимание на резкую перемену на её лице. Эван Розье был её родным дядей и погиб в день её чёртового рождения. Когда с криком младенца в дом зашёл слуга с посланием о смерти единственного, на кого рассчитывали Розье, мир будто раскололся пополам, разделяясь на «до» и «после». Последний наследник, последний чистокровный Розье погиб в глупой схватке. А затем и Лорена отошла в мир иной, оставив Мэрджори с новорождённым бастардом на руках. Мать, похоронившую сына и дочь в один день. Жизнь за жизнь, так ведь говорят? Мадам Розье эта цена казалась несоизмеримой с её потерей. Жизнь нежеланного ребёнка не стоила той платы, которую ей пришлось отдать. Флоренс чувствовала, как холодок пробегался позвонками при упоминании кого-то, чья кровь косвенно была на её руках. Если бы она не родилась, её мать продолжила бы жить, возможно вышла бы замуж за кого-то, кто действительно её любил и родила бы наследников. Но Снейп была чёртовым вороном, несущим одни лишь несчастья на своих чёрных, словно смола, крыльях. Всадник бед и смертей. Так ведь всегда говорили в Европе? — Но нам не удалось поймать Поттера, — продолжил свою речь тёмный волшебник. Флоренс хотелось усмехнуться. У Пожирателей было слишком много неудачных попыток споймать Поттера, чтобы сейчас вот так привселюдно удивляться поражению. Скорее всего, это вошло у них в привычку, чтобы ни в коем случае не расстроить своего господина. Словно каждая реакция была трижды отработана перед тем, как подать её привселюдно. Как в театре, где одну и ту же партию танцорам баллета приходится отрабатывать бесчисленное количество раз перед тем, как выйти на сцену. — Это означает, что в скором времени мы захватим Министерство. Первое августа — самая благоприятная дата, не так ли, Яксли? — Пожиратели перевели взгляды в сторону Корбана Яксли, который, казалось, вжался в свой стул ещё сильнее. — Д-да, мой Лорд, — волшебник попытался поднять взгляд на своего господина, но тут же опустил глаза с лёгкой опаской, что тот разорвёт его на части. На губах Волан-де-Морта появилось подобие одобряющей усмешки, и Флоренс почувствовала животный страх, пробегающийся позвоночником. Он вгонял в жуть. — Поэтому я бы хотел, чтобы вы собрали свои отряды и... Внезапно раздался скрип входной двери, и все синхронно повернули головы в сторону источника назойливого шума. Снейп поражало то, как все Пожиратели реагировали, будто по струнке. Словно они все были одним большим организмом с одинаковыми повадками и рефлексами. И эта слаженность определённо пугала. — Прошу простить меня, мой Лорд, — произнёс высокий женский голос, напоминающий перезвон бокалов с шампанским. — Мне продали бракованный порт-ключ, поэтому пришлось немного повозиться, чтобы приобрести новый. Нынче достать их становится практически невозможным занятием. Стоило опоздавшей волшебнице снять с себя капюшон, как Флоренс окатила смесь ужаса и удивления. Лукреция Пагани, ещё позавчера болтавшая с ней на яхте Блейза Забини, теперь стояла перед ней в дорожней мантии и с идеально собранными в низкий пучок чёрными волосами. Её и без того острые скулы и тяжёлые черты лица казались более выразительными в тусклом освещении комнаты. Тонкие брови слегка изогнуты, а одну из них рассекал небольшой шрам, который можно заметить только в том случае, если ты сильно приглядывался. Сегодня глаза итальянки были тёмно-карими, а губы покрывала привычная коричневая помада. Ей было двадцать шесть, и она была сводной сестрой Блейза Забини, который, к слову, почти никогда о ней не говорил. Но Флоренс удивляло больше не это, а то, что девушка являлась Пожирательницей Смерти, и никак себя не выдала в обществе Малфоя. Хотя, возможно, они вообще никогда прежде не виделись на общих собраниях, и сейчас Драко тоже удивлённо ссотрит на итальянку. Снейп повернула голову в сторону противоположного конца стола, пытаясь ухватиться за взгляд парня, но тот уловил её действие и мгновенно перевёл взгляд в сторону тускнеющих в камине углей. Что ж, это было вполне логично, ведь после всего произошедшего между ними зрительный контакт становился роскошью. — Господа, хочу представить вам нашу гостью, — произнёс Волан-де-Морт, никак не реагируя на опоздание Лукреции. И скольким людям такое сходило с рук? — Это Лукреция Пагани — мои глаза и уши в итальянском Министерстве Магии. Она будет руководить шестым отрядом вместе с мистером Малфоем.***
Драко бьёт грушу, пытаясь сконцентрировать всю свою силу на ней. Ему тяжело дышать, а внутри осталось гадкое чувство, напоминающее дробление рёбер. Он вымещает агрессию с помощью ударов, но от чего-то парню совсем не становилось легче. Мэнор действовал на Малфоя самым пагубным образом, и он с радостью перестал бы появляться здесь. Поместье будто насквозь пропиталось тёмной магией, и Драко казалось, что она сцепила свои костлявые руки на его шее, удушая. Сначала в их доме поселился Волан-де-Морт, и Малфою пришлось учиться занимать свой мозг чем-то на подобии шахмат, когда ты полностью отключался в процессе игры. На каникулах он сматывался к Блейзу, но рано или поздно веселье должно было закончится. Лето после пятого курса казалось для Драко адом, из которого не было выхода. И ему придётся гореть, пока он не сгорит дотла. — Лучше бы ты оттачивал свои дуэльные навыки, чем тратил время на пустые физические тренировки, — холодный голос отца подкрался сзади, и Драко сразу же остановился. — Тёмный Лорд ожидает от тебя лучшего результата. А если ты облажаешься... — Кто бы говорил, — съязвил парень, зубами растёгивая перчатки. — Напомнить, кто отдувался за твои косяки на протяжении целого года? Люциус сцепил зубы так, будто только что проглотил что-то до ужаса противное. — Разве не ты тот идиот, который лишился палочки по своей глупости? — продолжает надавливать Драко. — И чем же ты занимаешься теперь? Разводишь цветы с матерью? — Не смей говорить в таком тоне со своим отцом, — рявкнул Люциус. Парень вскинул брови. На его губах появилась саркастическая усмешка. — Как ты думаешь, мне стоит считать отцом человека, через чей проёб я чуть не умер? — Не выражайся. Драко издаёт смешок. Люциуса Малфоя сейчас заботило только то, сколько брани выльется изо рта его сына. И парню хотелось смеяться от отчаяния. Насколько сильно отец его не слышал. Или попросту не хотел. — Ты облажался в Отделе Тайн, пойми наконец это, — он ткнул в его грудь пальцем. — Это. Был. Ты. — Если бы не твоя тётушка, — начинает отец, но сын резко его прерывает. — Перестань взвешивать ответственность за свои промахи на других, — цедит парень, отбрасывая перчатки в сторону. — Во всём виноват только ты. Он смотрит на Люциуса, не ощущая ни капли жалости к этому человеку. Его взгляд выжидающий, и Драко надеется увидеть в серых глазах отца хоть какую-то каплю сожаления. Где-то в глубине души ему хочется знать, что Люциус Малфой действительно чувствует вину. Но слизеринец прекрасно знал, что от этого ему легче не станет. Драко стал марионеткой в руках Волан-де-Морта только из-за своего отца. Если бы Люциус действительно любил своего сына, то не поступил бы так с ним. И даже если он действительно его любил, то любовь эта была эфемерной. Парню кажется, что его вот-вот и стошнит от этой напыщенности. Он заебался играть в спектакле роль идеального наследника, отцовскую гордость. Драко больше не мог пытаться заслужить его похвалу, лезя из кожи вон. Потому что ему было недостаточно. И так всегда. Когда Драко впервые упал с метлы, отец смерил его презрительным взглядом, которым обычно удостаивал только домовых эльфов. Он не гордился его знаниями, потому что грязнокровка Грейнджер всегда была на шаг впереди — это ведь абсурд какой-то, что наследник Малфоя не является самым первым. И даже когда Драко стал ловцом, отцу было совершенно плевать. Его гордость была показушной и принадлежала только окружающим. На самом же деле всё было иначе. Драко, пиши аккуратнее, оставляешь пятна. Драко, не носи эту одежду, она не соответствует твоему социальному уровню. Драко, не плачь, слёзы — проявление слабости. Драко, не делай то, Драко, не делай это. Жизнь парня целиком и полностью состояла из подобных фраз, и Малфой всё никак не мог понять, где среди них крылась любовь и ласка. Иногда ему хотелось взбунтоваться. Крикнуть, что целовался с полукровкой и ему это нравилось, сказать, что магловская музыка ему нравится намного больше той, что творили волшебники. Хочется поведать отцу о том, что не хочет брака для продолжения рода Малфоев, что не хочет быть первым во всём, что не хочет плясать под его дудку. Но каждый раз, когда он пытался сказать это, его голос мгновенно садился, и уже никто его не слышал. Поэтому он всегда молча шёл к матери, зная, что для неё не всегда важно услышать причину, чтобы его пожалеть. Нарцисса всегда относилась к сыну с трепетом, всегда была плечом, на котором можно было поплакать. Она могла поддержать, помочь и выслушать. Но Люциус был донельзя холодным, и Драко искренне этого не понимал. Да и наверное уже никогда не поймёт, потому что стоя напротив отца, он так и не мог заметить сожаление в его глазах. Между ними была огромная пропасть, и даже если Драко и хотел бы её залатать, это всё равно оставалось бы гиблым делом. — Той операцией руководил ты, не она, в Азкабан попал ты, не она. Так в чём же тут вина Беллатрикс? Люциус выдыхает, прикрывая глаза. — Она действовала против плана, я же пытался её остановить, — оправдание срывается с его губ так легко, что можно было вполне отставить все подозрения. Но Драко ему не верил. Больше нет. — Ты можешь вешать лапшу на уши другим, но уж точно не мне. Я тебе верить не стану. — Ты ещё совсем юн и ничего не смышлишь в жизни, сын, — после непродолжительной паузы молвит Малфой-старший. — Когда-нибудь придёт время, ты тоже станешь отцом и тогда вспомнишь мои слова. Просто пока ты слишком молод, чтобы осознать мою правоту. Драко смотрит на отца с неверием, будто что-то внутри всё ещё оправдывало его образ. Он не знал, что именно чувствовал в тот момент. Отвращение? Разочарование? Нет, отнюдь нет. Малфою казалось, что в эту минуту внутри него что-то рухнуло. Ровно как и год назад, когда на предплечье ему выжгли метку. — Когда я стану отцом, я ни за что не поступлю со своими детьми так, как это сделал ты, — процедил парень. — И я сделаю всё, чтобы они не прошли сквозь то, через что прошёл я, будь в этом уверен. Он обошёл Люциуса, направляясь к выходу из комнаты. Но внезапно остановился в дверном проёме, оборачиваясь, чтобы в последний раз взглянуть на отца. — Ты слабый, — произнёс он. — И слабость твоя кроется в том, что ты ни за что не отступишь от правды, в которую так яро веришь.***
— Ты уверен, что я обязана участвовать в этом? — Флоренс выводит карандашом контур губ, неотрывно глядя на себя в зеркало. — Вполне, — спокойно отвечает Драко. — Тёмный Лорд ясно дал понять, что он хочет увидеть тебя на этом задании. Ему недостаточно того перфоманса с моим дядей, чтобы начать доверять тебе. А я должен подготовить тебя к этому, так как являюсь твоим наставником. Снейп хмыкает на слове «наставник», аккуратно вытирая безымянным пальцем излишки карандаша с губ. — Что ж, я всё равно не понимаю, зачем я вам нужна на этом задании. Оно слишком стратегически важное, чтобы доверять его школьникам. Уголок губ Драко непроизвольно тянется вверх. — Как ты помнишь, в прошлом году это его не остановило, — он хватает со стоящего рядом комода золотую цепочку, разглядывая, как солнечные лучи бросают замысловатые блики на опаловый кулон. Флоренс ничего не отвечает. Она аккуратно складывает всю косметику обратно в косметичку, игнорируя прожигающий её спину взгляд Малфоя. Делать вид, что ничего не произошло было тяжело. Она не могла продолжать эту игру в незнакомцев, зная, что он пьёт чёрный кофе с одной ложкой сахара, ненавидит пудинг и зачёсывает пальцами назад волосы, когда нервничает. Невозможно продолжать притворяться, если знаешь, какими на вкус были его губы, как ощущаются его пальцы на талии и как искренне он смеётся опрокинув назад голову. Для Флоренс казалось странным помнить такие незначительные мелочи, будто эта информация ещё играла для неё хоть какую-то роль. Словно отголоски призраков сразу находили её, когда она думала про то, что Драко почти никогда не завтракал по утрам, предпочитая перекусывать сендвичами, которые таскал для него Нотт. И сколько бы Снейп не пыталась вбить себе в голову то, что ей пора смириться и отпустить, внутри всё равно что-то невольно сжималось при одном единственном взгляде в сторону этих глубоких серых глаз. Но всё равно что-то пошло не так, и девушка об этом несказанно жалела. Она сорвалась тогда, в Портофино, когда позволила ему поцеловать себя. В тот момент ей больше всего хотелось чувствовать его прикосновения, пока она проводила пальцами по его волосам, слегка взъерошивая их. Флоренс сорвало голову, и она позабыла обо всём, о чём твердила себе в последнее время. Тогда её не волновали ни собственные убеждения, ни понятие правильности. Словно в Драко Малфое всё же было что-то, что держало её мёртвой хваткой. И Флоренс до сих пор не могла это отпустить. — Я буду в твоём отряде? — единственное, что она произнесла спустя минуты затянувшейся паузы. — Полагаю, что да, — отвечает Малфой, прислонившись спиной к стене. — Но может случится такое, что тебя поведёт Пагани. Снейп кивнула, принимая молчание за лучший ответ. — Какой будет наша задача? — Мы дождёмся, когда падёт защита Министерства и тогда нас отправят в один из охраняемых домов, в которых предположительно находится Поттер, — объясняет слизеринец. — Пагани в ответе за это. В свою очередь я буду её правой рукой. — Почему ты не сказал раньше, что Лукреция в рядах Пожирателей? — интересуется Флоренс, наконец-то оборачиваясь к парню лицом. Драко перебирает в пальцах золотую цепочку подвески, всё ещё не отводя заинтересованного взгляда от аккуратного опалавого кулона. — Так мило с твоей стороны, что ты до сих пор это хранишь, — с саркастическими нотками произносит он. Флоренс готова провалиться сквозь землю. Ей достаточно бросить мимолётный взгляд на то, что он держал в своих руках, чтобы понять в насколько плохой ситуации оказалась — Положи на место и ответь на мой вопрос, — цедит слизеринка с пристальным взглядом следя за движением пальцев парня. Весёлость на его лице не пропадает. Он ещё некоторое время проворачивает подвеску в своих пальцах, пока не прячет её обратно за какой-то статуэткой на комоде. — Не поверишь, я хотел спросить у тебя буквально то же самое. Брови Флоренс ползут вверх. — Да неужели? И с чего я должна знать хотя бы что-то о ней? — С того, что вы всю вечеринку простояли вместе, — парирует Малфой, а на губах у него сверкает победная усмешка. — Взгляда не мог оторвать, да? Расстояние между ними достаточное, чтобы не натворить прошлых ошибок, но сидя на пуфе в трёх метрах от Малфоя, Флоренс чувствовала, что теряет превосходство над ним. У Драко самая подавляющая в мире аура, и она невольно поддаётся её влечению. — Разумеется, Лукреция очень привлекательна. Честно признаться, она сразу привлекла мой взгляд, — Драко с издёвкой смотрит на неё, напоминая довольного кота, объевшегося сметаной. Но проблема была в том, что Флоренс была из тех людей, кто дёргал котов за усы по простой причине отсутствие инстинкта самосохранения. — Думаю, стоит предложить ей поужинать вместе. Как ты думаешь? — Усадил бы её на комод? — Снейп жалеет о сказанном сразу же после того, как слова слетают с губ. Ей не следовало этого говорить, потому что таким образом она закапывает саму себя. Драко отталкивается от стены, и Флоренс не нравится это движение. — На этот? — он проводит рукой по гладкому дереву, будто раздумывал над его покупкой. — Вполне возможно. Малфой медленно обходит комод, иногда переводя взгляд в сторону девушки. — Что ж, спасибо за милую беседу, но мне уже пора, — он провернул в руках статуэтку, а затем положил её обратно на место. Дверь за ним громко захлопнулась, и Флоренс показалось, что в комнате мгновенно стало холоднее.***
Драко казалось, что эта комната пропахлась смертью. В его пальцах намертво зажата сигарета, и парень делает переодические затяжки, пока взгляд скользит по плотно задёрнутым портьерам. Ещё утром здесь кричали пленники, и Малфой мог спокойно заявить, что их голоса всё ещё сидят в его голове. Они молили о пощаде, пока чокнутая Беллатрикс шептала ему на ухо что-то о природном таланте Блэков к тёмной магии. Что ж, Драко казалось, что когда он испытывал Круциатус на ком-то, то проклятие так или иначе отзеркаливалось на нём. После первой в своей жизни пытки его вырвало. Слизеринец отчётливо помнил, как ему хотелось вырвать себе из груди сердце с помощью ржавого ножа, дабы гниль проникла внутрь его разлагающегося тела. В тот день он ненавидел себя больше, чем кого либо на этой чёртовой планете, и это ощущение не покидает его по сей день. С сигаретным дымом в воздух распостранялась его внутренняя меланхолия, и в тот момент Драко действительно хотелось вскрыть себе вены. Это было первое большое дело, на которое его взяли, если конечно не считать убийство Дамблдора, которое отголосками прошлого отзывалось в его голове всякий раз, когда парень хотел сомкнуть глаза. — Сколько у нас ещё времени? — безразличным тоном поинтересовался он, делая очередную затяжку. — Около двадцати минут, — Лукреция Пагани вздёрнула рукой, и незамысловатый серебряный браслет звякнул о кожаный ремешок часов. Малфой прикрыл глаза, выдыхая дым. Он чувствовал себя так, будто его только что избили, а рёбра были сломаны к чертям. Парень думал только о том, как будет стоять под струями душа после операции, чтобы смыть всю грязь с тела. Будто горячая водв ещё хоть как-то могла помочь. В подобные моменты он закрывал глаза и представлял тихое побережье где-то на западе Исландии. В его голове всплывали картинки холодных волн, что с шумом разбивались о скалы, отчего брызги летели прямо на траву, которую колыхал ветер. Он представлял, как морской бриз перебирал его светлые волосы, пока Драко созерцал вид Норвежского моря и растворяющихся в небе серых облаков. Парень вслушивался в шум природы, слегка покачиваясь вперёд-назад, вдыхая солёный морской воздух. И этой картинки было достаточно, чтобы успокоить нарастающую панику. Он тушит сигарету о косяк стола, уже представляя лицо отца, когда тот заметит оставленный след. Но внезапно происходит то, что Драко никак не ожидал. — Отправляемся, — скомандовала Лукреция, неотрывно глядя на часы. Её слова действуют мгновенно, и Драко быстро подрывается с места. — Какого хрена ты творишь? У нас ещё пять минут в запасе, — шипит он на девушку, резко хватая её за локоть. Но ситуация уже была неизбежной. Солдаты отправлялись в камин один за другим, даже не подозревая, что их ожидает в стенах Министерства. Лукреция смотрит на него с прищуром, и её губы расплываются в победной усмешке. И в этом надломе губ Драко отчётливо видел всё то, что так яро ненавидел. Она раздражала его как никто другой своей напыщенностью и эгоцентризмом. Пагани была из тех девушек, которые буквально купались в приторно-сладком парфюме, хотя снаружи отнюдь не напоминали пушистое розовое облачко, а скорее смахивали на машину для убийств. Итальянка была воплощением всего того, к чему Малфой уж точно не питал страсть, начиная от вечных опаздываний и заканчивая шумом, который она устраивала всякий раз, когда заходила в комнату. Но эти мелочи ни во что не стояли рядом с тем, что она сейчас сделала. По сути, отдав приказ отправляться в Министерство на пять минут раньше, она обрекла целый отряд на верную гибель. И почему-то, в этой комнате это понимали только трое. Он, она и Флоренс, которая до этого тихо стояла у стены. — Снейп, в камин, — приказным тоном начинает он, затылком чувствуя, как Флоренс поднимает взгляд. Он слышит её шаги, а затем комнату заливает очередная вспышка зелёного света. — Когда мы вернёмся с задания, я обязательно на тебя доложу Тёмному Лорду, — цедит он перед тем, как за шкирки затолкнуть Пагани в камин и перенестись вместе с ней в Министерство Магии. Он отталкивает её от себя как только оказывается посреди вестибюля. Вокруг всё в пыли, которая поднялась из-за упавшей колонны. Лукреция кашляет где-то у него за спиной, но Драко уже не слышит ничего кроме звона в ушах. Парень ищет глазами её, но нигде не видит тёмноволосой макушки. Флоренс здесь не было. Блять.***
За пять минут до Флоренс кажется, что у неё звенит в ушах. Ситуация оказывается намного хуже, чем она могла себе представить. Воздух пахнет войной. Взрыв, из-за которого упала колонна был слишком сильным, и Снейп казалось, что заклинание разнесло целую стену. Ей удалось прикрыть руками голову, перекатившись по полу в сторону. Вся её одежда была перепачкана в пыли, а голова казалась чугунной. Флоренс кашляет, пытаясь вытолкнуть грязь из лёгких. Ей чертовски сильно нужна вода. Слизеринка поднимается с пола на руках, к своему удивлению замечая, что всё ещё может стоять на ногах. Делает несколько неспешных шагов вперёд, чувствуя ужасную боль в плече. Возможно, она вывихнула сустав. Флоренс вцепляется пальцами в древко палочки, желая, чтобы этот ужас как можно быстрее закончился. Зал, в который она переместилась был полностью в пыли, отчего видимость была максимально ужасной. Она собралась с духом, делая неспешные шаги вперёд и периодически оглядываясь. Всё идёт не по плану. Она оказывается отбитой от всей команды, а Малфой где-то далеко. Совсем одна в огромном Министерстве, где в любой момент в неё может прилететь вражеское заклинание. Маска Пожирателя Смерти неподвижно покоится у неё на руке — она не решится надеть её сейчас. Флоренс делает ещё несколько шагов, едва не спотыкаясь о труп, лежащий на полу. Она толкает ботинком обмякшее тело волшебника, аккуратно через него переступая. Выходит из зала в длинный коридор. Куда дальше? Мерзкое и скользкое чувство страха не покидает её, и Снейп готова завыть от отчаяния, когда понимает, что в одиночку ей не справится. Она не знает, жив ли кто-то ещё из её отряда, не знает, попали ли Пагани и Малфой в Министерство. И это ощущение казалось ей самым отвратительным в её чёртовой жизни. Она ускоряет шаг, считая, что возвращаться назад и бежать из Министерства — самое глупое, что она могла предпринять в этой ситуации. И ей было достаточно бурлящего в крови адреналина, чтобы быстрее шагать вперёд. Наверное, именно по этой причине она не сразу заметила, как резко снизилась температура воздуха. Холод проник под её одежду незаметно, и Флоренс могла вполне сравнить себя с лягушкой, которую варили в кипятке. Стоит отметить, что жабы — не такие уж и глупые существа. Если бросить лягушку в кипяток, она сразу же выпрыгнет, так как мгновенно почувствует опасность. Но если погрузить её в воду, медленно увеличивая температуру, — она ничего не заподозрит и сварится заживо, потому что начнёт постепенно привыкать к кипятку. Снейп чувствует опасность не так резко, но осознание приходит с опозданием. Её взгляд поднимается вверх, созерцая около шести дементоров, что медленно близились к ней. Что чувствует человек, когда понимает, что акула в метре от него? Слизеринка могла поклястся, что именно это ощущение застряло в её груди. Флоренс чуть ли ни на ощупь чувствовала приближение неизбежности. Пальцы на палочке сжались сильнее. Ей нужно сосредоточиться. Так ведь говорил отец? Сосредоточься, вспомни самое радостное воспоминание, достаточное для пробуждения Патронуса. Вспомни, давай же. И она пытается, от всей души пытается, но в голову лезут только страшные картинки, которые мелькали в её голове всякий раз, когда она смотрела на себя в зеркало. Она слышит только свой истошный крик из воспоминаний, пока пытается вспомнить то, что грело её душу в последнее время. Хогвартс. Большой Зал. Она садится в центре Зала перед другими первокурсниками, вцепившись от нервов пальцами в табуретку. Шляпа принимает решение достаточно быстро, без раздумий отправляя её в Слизерин. И под громкие аплодисменты одиннадцатилетняя Флоренс побежала в сторону стола, где все были одеты в зелёный, принимая поздравления от будущих одноклассников. — Экспекто Патронум! — она направляет палочку в тёмный клубок, ожидая яркую вспышку света, формирующуюся в могущественного ворона, который служил ей всякий раз, когда она использовала это заклинание . Но ничего не происходит. Светлая нить вырывается из кончика её палочки, так и не пролетев и метра. Флоренс пробивает дрожь. То ли от осознания того, что её Патронус утратил не только животный облик, а и свою силу, то ли от того, что на неё наступала стая дементоров, и предпринимать что-то уже было невозможным. Она касается кулона на шее в попытке получить мнимую защиту. Закрывает глаза. Она уже смирилась со своей участью.***
Драко чувствует жжение на шее, и оно действует на него не хуже любого отрезвителя. Он хватается быстро, уже не думая ни о Пагани, ни о деле. Его ведёт вперёд что-то совершенно потустороннее, но Малфой разберётся с этим потом, не сейчас. Слизеринец перескакивает колонну, бежит вперёд, едва ли не спотыкаясь о труп мужчины. Ему плевать на чёртову маску, прикреплённую к рукаву, плевать на едва успевающую за ним итальянку. Цель только одна — успеть, пока не стало поздно. Он бежит сквозь коридор, заворачивая за угол, а потом за второй. Ему кажется, что прежде он никогда не гнался куда-то настолько быстро. И в тусклом освещении коридора какого-то из отделов он видит маленький чёрный силуэт, над которым скопилась стая дементоров. Флоренс не была Пожирательницей, они воспринимали её как потенциальную жертву, ведь в ней всё ещё была душа. Выпад. — Экспекто Патронум! — из кончика палочки вырвался серебристый дракон, размахивающий своими крыльями и выпускающий алебастровый огонь из пасти. Он ринулся в сторону дементоров, отпугивая их. Его свет засветил весь коридор, и он мгновенно начал отталкивать существ от девушки, что всё ещё неподвижно стояла на месте. Так, будто её ноги приросли к чёрной плитке. — Салазар, — выругался Малфой, подбегая к Снейп, которая стояла словно статуя. В её глазах отражается серебристо-голубой Патронус, и с ресницы срывается слеза. Она делает большой вдох перед тем, как наконец выронить палочку из рук. Драко обхватил её руками за плечи, прижав к стене. Он медленно опустил её на пол, усаживая на плитку. Флоренс была до чёртиков перепуганна, но при этом всё ещё пыталась держаться так, будто ничего и не происходило вовсе. Снейп начинает плакать только тогда, когда наконец-то сталкивается с ним взглядами. И Драко достаточно заглянуть в её глаза, чтобы понять причину. Он касается её щеки, пытаясь остановить подушечкой большого пальца её слёзы, утирая их. Драко обхватывает её лицо, пытаясь утешить, смотрит на неё со всей обеспокоенностью. Его касания максимально мягкие, и он обходится с ней так, будто она была создана из фарфора и могла разбиться при любом неаккуратном движении. В тот момент Малфою было плевать на то, что считал её самой законченной сукой, плевать на всё то, что когда-либо происходило между ними. Будто всё это уже не имело никакого значения. По крайней мере, не сейчас, не в эту чёртову минуту. — Дыши, слышишь? — он склоняется ближе, свободной рукой хватая её пальцы и переплетая их со своими собственными. Она кивает, но Драко видит, как истошно слизеринка пытается ухватиться лёгкими за воздух. — Давай, вместе со мной, дыши, — он погладил подушечкой большого пальца её скулу. — Вдох... Выдох... Давай, ты молодец. Вдох. Флоренс вцепляется в него пальцами с такой силой, что Драко казалось, будто сейчас она проткнёт ногтями его мантию. Но он позволит ей это. Даже если она сейчас захочет избить его до смерти, он позволит. — У нас нет времени на дыхательные упражнения, Малфой, — Пагани появляется посреди коридора внезапно, и Малфой чувствует её парфюм, который буквально врезался ему в ноздри. Он сцепляет зубы, оборачиваясь лицом к напарнице. — Я перемещу её в Мэнор, она не способна принимать участие в операции. У неё шок. Лукреция уже открывает рот, чтобы возразить, но Флоренс со всей силы сжимает запястье Малфоя. — Н-не надо, — со сбитым дыханием произносит она. Девушка пытается подняться с пола, но Драко удерживаает её достаточно сильно, чтобы она не смогла и шевельнуться. — Я уже м-могу. Я помогу вам, я не могу подвести Тёмного Лорда. Малфой смотрит на неё с недоверием, и слизеринка замечает это достаточно быстро, чтобы оборвать его. — Я уверена, — настаивает она, хоть и внешним видом никакого доверия не внушает. — Мы не знаем, что с остальными, у нас нет права на ошибку . И Драко её понимает. Она была такой всегда. Он помнил её решительность в ту ночь в библиотеке, когда она смело заявила ему о желании помочь. Помнил, как Флоренс отчаянно пыталась найти выход из той дерьмовой ситуации, в которой он оказался. И Малфой никогда не понимал её мотивации. Снейп никогда не говорила ему чётко, по какой причине спасала его. Не говорила, почему ставила всё под риск, оправдываясь пустым желанием поиграть, но он никогда не верил ей. Слизеринец знал, что она всегда была не той, кем могла показаться, и все её разгадки лежат намного глубже, чем кажется. Дело было в большем, он знал это наверняка. Тайна крылась не в самом Драко, как она пыталась это показать, а в Северусе Снейпе, который был единственным близким человеком Флоренс. И если сейчас она продолжала рисковать ради отца, Малфой прекрасно её понимал. Иногда ради чужого благополучия нам приходится заплатить несоизмеримую с нашей наградой цену. Потому что в этом прогнившем мире тебе приходится расплачиваться абсолютно за всё, и Драко знал это как никто другой. — Ну раз уж такое дело, то направляемся к лифтам и ждём следующей команды, — Лукреция подаёт Флоренс руку, чтобы помочь ей подняться. Они шагают быстро, попутно Драко пытается призвать других участников их отряда с помощью метки. Он не чувствует ответное жжение, ругается себе под нос. Всё валится к чертям собачьим, и он зол как никогда. В такой момент хочется согласиться с отцом в том, что одна чокнутая женщина может испортить до блеска продуманный план. Сейчас ему как никогда хочется закурить. Подойдя к лифту, Лукреция начинает истерично нажимать на кнопку, будто это помогло бы ему приехать раньше. Она кажется не менее нервной, чем он сам, но Малфою её ни черта не жаль. Заслужила, стерва. — Сука, — ругается она, когда замечает, что лифт едет слишком медленно. — Блять, Малфой, ты серьёзно? Драко в недоумении выгибает бровь, делая первую затяжку. Лёгкие наполняются никотином, и он мысленно благодарит Блейза за то, что отдал ему эту чёртову пачку. По крайней мере, сейчас его это успокаивало как никогда раньше. — Говорят, если курить — автобус раньше приедет, — хмыкает он довольный эффектом от магловского суеверия, которое случайно услышал прошлым летом. Лукреция хмыкает. — Твой папочка знает, насколько сильно его сын углубился в магловскую культуру? — она постукивает ногтями по стене в ожидании того, что лифт приедет быстрее. — Уж поверь мне, это ещё не самое худшее из того, что ему не следует обо мне знать, — слизеринец фыркнул, выдыхая дым. Пагани демонстративно поморщилась, едва взглянув на него. Драко усмехнулся. Лифт приехал с неприятным громким звуком, и раздражающий женский голос сообщил об остановке. Решётка скрипнула. Они проскользнули во внутрь, попутно нажимая на нужную кнопку. Драко тушит сигарету о стенку, а затем испепеляет окурок одним взмахом палочки, получая в ответ укоризненный взгляд Лукреции, что казалась более чем возмущённой. Лифт едет чертовски медленно, и Снейп начинает постукивать носком ботинка, отбивая никому неизвестную мелодию. — Каков наш план дальше? — безразлично интересуется она, пристально глядя на свои ногти, будто могла увидеть на них что-то, что могло бы настолько заинтересовать её взгляд. — Найти остальных, полагаю, они уже добрались до места, — Лукреция прижимается лопатками к стене. — А потом нам нужно в главный офис мракоборцев, чтобы узнать адрес одного из убежищ. Всё предельно просто. Малфой хмыкает. — Мне кажется, если бы мы переместились сюда на пять минут позже, всё бы не пошло к чертям, — размеренным тоном говорит он, заставляя обоих девушек посмотреть на него. — Давайте думать рационально, сейчас мы находимся в Министерстве, не знаем, где находятся остальные люди из нашего отряда... — Мне кажется, что тот труп у колонны принадлежал Уильяму, — вставляет Флоренс, обрывая Малфоя на полуслове. Он одобрительно кивает, будто и сам только что хотел сказать об этом. — Вот именно. Уже минус один. Сейчас мы пересечёмся с Яксли, у него будут вопросы, а уж он точно обратит внимание на нас — Снейп постаралась в прошлый раз, — слизеринец на мгновение перевёл свой взгляд в сторону Флоренс. — Потом мы будем отчитываться перед Тёмным Лордом. Тебя, Лукреция, скорее всего накажут, так как ты командир. — К чему ты это клонишь, Малфой? — Пагани выгибает изящную бровь, наблюдая за тем, как губы парня невольно расплываются в усмешке. — К тому, что благодаря тебе мы втроём в одной большой заднице, — теперь лицо Драко вновь приобретает свою невозмутимость. — И это только дело времени, когда на нас обрушится гнев Тёмного Лорда. — Не тяни, — настойчиво продолжает итальянка. — Сейчас мы выйдем из лифта, а после этого приказы отдавать буду я, — он сделал акцент на последнем слове. — Мне вполне хватило времени, чтобы убедиться в твоей некомпетентности. Лукреция приподнимает подбородок, слегка сощурившись. — Поверь мне, так будет лучше для тебя, — мягко настаивает парень, наблюдая за реакцией девушки. — А что скажет Флоренс? — она кивает в сторону слизеринки, и та мгновенно поднимает на неё вопросительный взгляд, так как явно не была заинтересована в диалоге. — Да, Флоренс, что ты скажешь на счёт моего предложения, — Драко усмехается подобно хитрому лису, задумавшему, как быстрее схватить кролика. — Прости, Лукреция, но тут я скорее всего соглашусь с Драко. Пагани демонстративно поджала губы. Лифт остановился на нужном уровне, и решётка вновь неприятно скрипнула. Все трое вышли в длинный коридор, освещаемый вычурными светильниками. Каждый шаг кажется отбивает секунды до смерти Малфоя. Раз-два. Он движется вперёд, стараясь как можно быстрее дойти до конца коридора. Остановившись перед одной из дверей, Драко не церемонясь дёрнул за ручку. Комната всё ещё пахла дешёвым кофе, а внутри царила суматоха, так что в глаза не сразу бросалось, что в Министерстве произошёл переворот, а вместо мракоборцев в помещении разгуливают Пожиратели. Работников отдела оглушили и связали, чтобы те не мешали «рабочему процессу». Драко перевёл взгляд в сторону, замечая Долохова возле одного из рабочих мест. Мужчина склонился над одним из свитков, разбросанных по большому деревянному столу. Завидев Малфоя, он выпрямил спину и отвлёкся от своего дела, обножая кривые зубы в усмешке. — Подружек привёл? — усмехнулся он, разглядывая девушек за спиной Драко. — Эти «подружки» могут стать последним, что ты увидишь в своей жалкой жизни, — шикает на него Флоренс. — Где находится убежище? Антонин издаёт смешок, неразборчиво ругаясь на русском. — Кто бы говорил. Ты ведь даже к Пожирателям не относишься. Если бы не твой папаша... — Грызёт зависть от того, что мой отец на тридцать лет младше, а добился большего, чем ты за свои шестьдесят семь? — она делает шаг вперёд, и теперь можно было легко заметить, что Флоренс была едва ли ниже Долохова, весёлость с лица которого мгновенно исчезла. — Ты ведь ещё с моим дедом начинал, так ведь? Смотри, он умер, Эван умер. Уже третье поколение Розье идёт, а ты всё ещё на низах. Флоренс наслаждается, изводя Пожирателя своими словами. Потому что у всех отпрысков аристократских родов была одна существенная привилегия. Перед ними на ладони лежало всё, в чём когда-либо был замешан оппонент. И Снейп использовала эту информацию с огромным удовольствием, наблюдая как жертва медленно трескается под её каблуком. — Почему же у тебя такие же права, как у Малфоя и Пагани? Почему ты до сих пор не генерал? — продолжает девушка. — Ты служишь ему вот уже сорок лет, но почему-то сидишь за столом возле девочки, которая в этой армии всего лишь неделю. Она выдерживает паузу, наблюдая за его реакцией. — Поэтому сейчас ты заткнёшься и скажешь, где находится чёртово убежище. Потому что это твой единственный шанс прорваться вверх, — Флоренс делает шаг назад, довольная содеянным. Долохов выдержал минутную паузу перед тем, как молча вручить Малфою свиток. — Это домишка каких-то маглов в деревне ближе к северу Эдинбурга, — сухо прокомментировал он перед тем, как его кто-то позвал.***
Они аппарировали прямо в какой-то мрачный переулок. Небо уже давным-давно затянулось тёмной краской, а золотистый свет фонарей заливал улочки, бросая причудливые тени на кирпичные стены домов. Казалось, мир уже давным-давно уснул, и маленькая деревушка погрузилась в мёртвую тишину. Флоренс было странно понимать, что маглы, живущие в этих домиках, даже не подозревают, что под боком у них разгорается самая настоящая война. Драко вышел на свет первым, тут же оглянувштсь через плечо. Улица пустовала, и только кое-где можно было заметить пробегающую мимо кошку или же птицу, которая присела прямо на железный флюгер. Флоренс и Лукреция шли сзади, стараясь не издавать шума. Малфой остановился у шаткой калитки и аккуратно пихнул её рукой, чтобы та со скрипрм поддалась. — Нам сюда. Флоренс кажется, что её сердце стало биться чаще, и она словила себя на диком желании отступить прямо сейчас. Но пути назад уже не было. Она нацепила маску Пожирателя по тихой команде слизеринца. Драко проскользнул во дворик первым — с осторожностью ступая по гравийной дорожке, по бокам которой располагались прямоугольные клумбы, густо засаженные маргаритками. Опасность могла поджидать из любого угла, и все трое должны были быть готовыми к бою. Палочка в руках Снейп казалась в разы тяжелее, и девушка уже предчувствовала запах смерти в своей руке. Лукреция обернулась лицом к улице, накладывая Антиаппарационные чары и ещё парочку Защитных на пару с Заглушающими, фактически закрывая их в одной мышеловке с Орденом. Свет в доме не горел, и складывалось впечатление, будто там никого и нет вовсе, но Флоренс знала одно — это значит, что их уже ждут. Что ж, если не они её, то она их. Так ведь? Малфой останавливается перед дверью, извлекая палочку из кобуры, а затем вынес Бомбардой дверь, чтобы затем выкрикнуть: — Петрификус Тоталус! Мужчина, поджидавший у входной двери с шумом грохнулся на пол, а затем справа в Драко полетели ярко-красные искры. Флоренс выстрелила заклинанием перед собой, останавливая проклятие, которое запустила в неё ведьма, выскочившая из гостинной. Она чувствовала, как адреналин разгонялся кровью, и для Снейп это ощущение казалось более чем взрывоопасным. Власть всегда застилала глаза, и было только делом времени, когда ты сорвёшься. Флоренс чувствовала, как жар пробегался позвоночником, когда она в очередной раз бросала заклинание в противника. Она мимолётно вспоминала слова отца о том, что хороший дуэлянт должен также быть хоршим танцором, ведь в любой дуэле всегда присутствует грация танца. И сейчас это было как-никак кстати. В любой борьбе главное — уметь держать баланс. Если во время сражения ты случайно споткнёшься — считай, что ты уже мертвец. А для Флоренс, привыкшей не сдаваться даже тогда, когда её ситуация была проигрышной, это было сродне обязательству. И если здесь её ожидала смертельная опасность, Снейп была готова встретиться с ней лицом к лицу, как со старой подругой. Со взмахом палочки она связала бессознательных волшебников по кивку, который ей послала Пагани. Итальянка аккуратно заглядывала в комнаты, дабы убедиться, что с первым этажом было покончено. Но весь сок был впереди, ожидая их на втором этаже. Противники не могли аппарировать, поэтому они принудительно становились участниками бойни, в которой все негласно приняли решение оставить врагов живыми. Драко сделал шаг вперёд, ступая на первую ступеньку, отчего та неприятно скрипнула. Флоренс едва уловимо поморщилась, уже ожидая удара сверху — в том, что наверху были остальные члены «обороны Поттера», девушка была всецело уверена. Малфой приложил указательный палец к губам, приказывая девушкам вести себя максимально тихо. Он поднялся ещё по одной ступеньке перед тем, как наколдовать невербальный щит, способный удержать заклятие противника. Парень на мгновение обернулся к ним, одобрительно кивнув и поднявшись ещё на две ступеньки выше. Флоренс казалось, что её сердцебиение участилось. Это подобно напряжённому моменту в фильме ужасов, в которой в любой момент мог показаться монстр, пугавший главных героев на протяжении всего сеанса. Сейчас же тишина казалась удушающей. Шаг вперёд. Второй. Третий. Сердце бьётся с такой бешеной скоростью, что могло показаться, будто его стук слышно по всей комнате, и он эхом отбивается от стен. Флоренс делает медленный вдох, затем тихий выдох. Решает считать до десяти, но глаза сверлят чёртов тёмный коридор впереди, и перед глазами пробегаются страшные картинки. Она разворачивается к Малфою спиной, и они с Пагани начинают осматривать обстановку с другой стороны. Наверху было четыре двери, ведущие в разные комнаты. В любой момент из одной из них могло появиться сразу несколько противников. И хоть мысль о том, что Орден не использует Непростительные, успокаивала, Снейп всё равно чувствовала тревогу. Ярко-красная вспышка вылетает из-за двери ванной комнаты, и Лукреция мгновенно её отбивает, из-за чего та летит в стену, врезавшись в висящую на стене рамку со свадебной фотографией, и та, упав, разбилась на десятки маленьких осколков. Малфой атакует первым, его заклинание разносит дверь, и стёкла вылетают из окон. Кто-то громко ругается из комнаты, а затем в Пожирателей летит ещё несколько лучей заклинаний, от которых приходится уворачиваться. Последний волшебник казался более упёртым, чем его предшественники, и держался он намного лучше. Мужчина прятался за стеной ванной комнаты, постоянно запуская разные проклятия, относящиеся к разряду средних по урону. Лукреция выпустила Круциатус в момент, когда яркий луч пронзил её ногу, из-за чего с её губ сорвался громкий болезненный стон, но проклятие не попало в противника, врезавшись в стену. Флоренс потянула итальянку к себе за плечо, прикрывая своей спиной. — Потерпи, сейчас я что-нибудь придумаю, — в спешке протараторила Снейп, зарываясь пальцами в карман на бедре костюма, который она заранее расширила, напичкав его всякими зельями и препаратами. — Не отвлекайся, идиотка, — шипит на неё Малфой, отражая летящее в девушку заклинание. — Сосредоточься. Флоренс уже не смотрела на него, надеясь, что сейчас не разнесёт Бомбардой стену, желая покончить с этим всем как можно раньше и затем помочь Пагани, которая, к слову, пыталась отстреливаться сквозь стиснутые зубы. Малфой сошёл с верхней ступеньки, выходя прямо на небольшую площадку и замирая в нескольких метрах от двери. Он перетащил перед собой старинный комод из красного дерева, желая создать из него небольшую баррикаду. — Тащи её сюда, — приказным тоном Драко обернулся к Флоренс, которая помогала Лукреции преодолеть ступеньку. Чтобы последующая минута тишины стала для неё сущим Адом. Потому что нет ничего страшнее затишья перед бурей. Мужчина, прятавшийся в комнате внезапно выстрелил каким-то проклятьем прямо в их сторону, и Флоренс почувствовала ужасное жжение и жар, исходящие от цепочки с клятвой. Ей казалось, что металл обжигал кожу сквозь ткань водолазки, и сейчас цепь прожжёт в ней дыру. Она прячется за комодом, чтобы сделать большой вдох. Ей хватает трёх секунд, чтобы скопить тьму внутри себя, подняться на ноги, а затем направить на противника палочку, чтобы на издыхании произнести: — Сектумсемпра. Яркая вспышка отразилась в её зрачках, и тонкая линия разрезала тело мужчины от торса до шеи. Из раны брызнула кровь, Флоренс услышала булькающий звук. Но она больше не могла. Девушка без каких-либо сил опустилась на пол, чувствуя ужасное желание смыть с себя всю ту грязь. Повисшая в доме тишина отбивала секунды до её смерти. — Что ты сделала? — Лукреция выглянула из-за комода, наблюдая, как мужчина истекал кровью. Но Флоренс уже не слышала. Ей не хотелось слышать. Она прикрыла глаза, желая закричать от того, что испытывала. В ушах звенело, цепочка всё ещё жгла. — Это уже её фишка, — прохрипел Малфой, зажимая ладонью рёбра. Флоренс опустила взгляд, замечая, что пальцы парня были в его собственной крови.