«Мы навсегда останемся самими собой, как бы ни складывались жизненные обстоятельства. Ты, например, останешься аристократкой, даже если потеряешь все. А я, даже если стану папой римским, все равно останусь убийцей.»
Айрис Джоансен
«Пылкое сердце»
***
Алый свет падал на бархатные лепестки кроваво-красных роз, что стояли в вазе у окна. Флоренс застыла посреди комнаты, сложив руки перед собой. Пальцы теребят кольцо на среднем пальце, взгляд устремлён в гущу леса. В этот миг игра стала более опасной, и Снейп почувствовала холодное дыхание смерти на своих лопатках. Это ощущалось острым лезвием на коже, что плавно проникало в плоть, разрезая её идеально ровными линиями. Если ей придётся вспороть Малфою грудную клетку, она сделает это, даже не моргнув. Цепочка стала медленно затягиваться вокруг её шеи, металл обжигал, и Снейп, прикрыв глаза, отпустила мысль об убийстве своего наставника. В этот миг она почувствовала себя скованной. Связанной узами грязного обряда, что мешал её чувствам угаснуть, как и свеча, догорающая на письменном столе. Если её целью была победа любой ценой — так оно и будет. Но не стоит забывать, в чём она поклялась задолго до этого, пообещав себе спасти любой ценой близкого ей человека. Вот только в то время, Флоренс даже не подозревала, насколько плоха ситуация и насколько далеко всё зайдёт. Ведь вчера ты надеешься, что войны не будет, а утром просыпаешься с самым мерзким осознанием, которое только могло существовать в этом мире. Война началась, и Снейп чувствовала, как всё это безвозвратно катится в бездну, как хаос рос в геометрической прогрессии, а привкус крови заменил утренний кофе. Был конец августа, и ноша на её плечах казалась слишком тяжёлой. Её существование было ничтожным — этот процесс было сложно назвать жизнью. Она занималась глупым исследованием, появлялась на собраниях, шла с Малфоем на мелкие задания, где ей было велено не высовываться. Всем Пожирателям была нужна её голова, и Снейп чувствовала себя закрытой в клетке с десятком гиен. Знаете в чём эти животные опаснее львов? Своими зубами они дробят кости, убивая жертву особо жестоким образом. Пламя свечи гаснет, солнце уходит вглубь леса, и небо становится кроваво-красным, как и розы справа от Флоренс. Казалось, что природа предчувствовала грядущий апокалипсис. Девушка отрывает взгляд от окна. На письменном столе около свечи лежит развёрнутый конверт. Её попросили явиться в Министерство в срочном порядке, иначе её найдут, где бы она ни была. Снейп игнорировала министерские письма уже почти два месяца. Девушка знала, чего от неё ожидали — она заявится в Министерство и будет часами сидеть в кабинете Долорес Амбридж вместе с Мэрджори Розье, потому что в ход вступило завещание её покойного дедушки. Так уж вышло, что Флоренс была единственным живым кровным наследником, хоть и незаконнорождённым. А завещание вступало в силу только после наступление совершеннолетия старшего ребёнка Розье. И к большому сожалению слизеринки, это произошло. То, чего она никогда не хотела. То, кем она никогда не хотела быть. То, от чего она всеми силами пыталась отгородиться. Между ней и бабушкой всю жизнь были десятки стен, они были готовы сжечь друг друга в собственном пламени, и теперь Снейп уверена наверняка, что сгорит. Потому что Мэрджори будет бороться за каждую копейку, а Флоренс не станет возражать. Она отступит от денег и богатства, потому что сейчас это не имело никакого значения. Разворачивалась война, и Флоренс была тем, кто пробирался в тень за троном, пока другие стелились в ноги своему повелителю. Место за троном всегда самое опасное для того, кто восседает во главе. Потому что с такого ракурса легче всего загнать нож в спину. Вдох. Грудь вздымается, и девушка в успокаивающем жесте касается пальцами выемки между ключицами. Дата засседания была назначена через два дня, и слизеринка прекрасно понимала, что она должна сообщить об этом Малфою, потому что она не может покинуть поместье без его сопровождения. Но она не станет. Они избегают друг друга с того самого разговора в саду, и для Флоренс это было самым лучшим раскладом. Ей было больно смотреть ему в глаза, ведь она знала, что именно увидит там. Поэтому и поклялась себе заточить чувства подальше. Спрятать их за горы и моря, закрыть в какой-то шкатулке, что лежит на дне океана её памяти ровно там же, где лежала их с Малфоем тайна. Сделать так, как учил её отец — выстроить самую сложную защиту вокруг своих воспоминаний, чтобы навеки запечатать их там. Не думать об этом, не помнить, не чувствовать. Три обещания, которые она давала себе всякий раз, когда взгляд цеплялся за кулон на шее. Флоренс подошла к столу, взяв в руки письмо из Министерства. Пробежавшись взглядом по буквам ещё раз, она бросила лист пергамента в пламя камина, глядя, как он исчезает в жадных языках пламени. Весь мир рушился, и Снейп впервые в жизни осознала, что на этой войне она играла одна.***
Коридоры Министерства кажется и вовсе не изменились. Будто тут не валились колоны и не погибло несколько десятков людей. Драко идёт безо всяких сомнений, хоть и чувствует неприятное ощущение, прилипшое к позвоночнику. Но всё недовольство стоило засунуть куда подальше. Здесь веет холодом. Люди здесь кажутся ему слишком одинаковыми, серыми, совсем безликими. Они будто ненастоящие, простая иллюзия, которую мог сотворить любой опытный волшебник. И Малфоя пугало то, во что превратилось это место. Он помнил его другим, тогда в этих и так полных цинизма стенах всё-таки была хоть какая-то жизнь. А теперь и её не было. Министерство медленно превращалось в его собственный Мэнор. Холодное место, которым руководят такие же бездушные люди. Всё, к чему прикасались Пожиратели так или иначе рушилось, и Драко прекрасно понимал, что его вклад в это огромен. Он переводит голову влево, замечая, что Флоренс и сама не дышит. Её взгляд пустой, а выражение лица стало каменным. Губы плотно сомкнуты, тёмные волосы собраны в гладкий пучок. Из-под чёрной мантии виднеется такого же цвета брючный костюм. На груди брошь, которая ещё час до этого была клятвой на крови. Малфой самолично её трансфигурировал, как и у себя, так и у неё. — Ваши палочки, мисс, мистер, — сонным тоном протянул волшебник, контролирующий каждого волшебника. Драко сцепил зубы, уже готовясь дать достаточно резкий ответ, пока его намерение не оборвали. — Кхм-кхм. Этот кашель снился ему в кошмарах, как и ярко-розовые беретики с крупными бантами и кошками в ошейниках с пудровыми рюшами. Долорес Амбридж предстала перед ними в своём самом отвратном костюме, хотя Малфой был уверен в том, что каждый новый был хуже прежнего. На её шее висел крупный зелёный медальон, показавшийся парню смутно знакомым. Только вот где он мог его видеть, Драко всё никак не мог вспомнить. — Они ко мне, Лукас, пропусти их, — произнесла она с самой приторной улыбкой на губах, и слизеринец едва заметно поморщился. — Но... — растерялся мужчина. — Никаких «но», Лукас. Это почётные гости, — произнесла она с пренебрежением бросая взгляд на брошь, соединяющую золотой цепью лацканы пиджака Снейп. Флоренс казалась не менее раздражённой, сделав шаг вправо, словно пытаясь прилипнуть к локтю своего спутника. Ей не нравилась Амбридж, и Драко прекрасно это знал. — Дорогая мисс Снейп, я уж-то думала, что с вами что-то случилось. Вы всегда отличались особой пунктуальностью, — улыбнулась ей волшебница, и слизеринка заметно напряглась. — Если бы со мной что-то случилось, то полагаю, что разговор с мадам Розье был бы краток. Не так ли? — Флоренс едва ли повела бровью, глядя на бывшего профессора. Она вела себя подобающе. Гордо держала голову, смотрела на Амбридж, как на равную ей, хоть и Малфой прекрасно знал, что они обе никогда не считали друг друга таковыми. Снейп готова излить на женщину весь свой яд, и парень непременно поддержит свою подопечную. — Что ж, я считаю, что дорогая Мэрджори повела бы себя достойно в этой ситуации. Как и подобает чистокровным, — улыбка Долорес Амбридж казалась слишком тошнотворной, и Драко захотел, чтобы ему кто-то вырвал оба глаза. Но к его удивлению, губы Флоренс искривились в усмешке. Она приняла игру, а играла девушка крайне жестоко. Малфой знал это не по наслышке. — Боюсь, нам обеим этого не понять, — спокойно отрезала она, давая женщине лишь секунду, чтобы осознать сказанное ей. Амбридж кажется опешила, так и застыв на месте. Её взгляд скользнул к её лицу, а затем лицо вновь приобрело этот приторный вид. — Не понимаю о чём вы, мисс Снейп. — Как же? — с наигранным удивлением приподняла брови Флоренс. — Полагаю, что тут всё и так предельно ясно: нам, полукровкам, не оказывали того благородного аристократического воспитания. Хотя тут я всё-таки не могу не сдержаться похвалить мою горячо любимую бабушку. Она воспитала из меня подобающую наследницу моего рода. — Думаю, что не вам судить о том, о чём вы не знаете. Всё-таки, чистота моей крови не подлежит сомнениям. В то время, как ваша... — Амбридж обвела её взглядом с ног до головы. — Абботы, Бёрки, Блэки... Как бы не старалась, всё никак не припомню Амбриджей в этом списке, а уж поверьте: его я знаю наизусть. Лицо Долорес выражало нескрываемое недовольство. — Как вы, наглая девчонка, смеете... — Смею, — ледяным тоном ответила Флоренс. — И если возгорю желанием, то напомню вам, каково было работникам Министерства в ту роковую ночь, когда моя нога переступила черту вон тех каминов. А уж поверьте мне на слово, что ночка та выдалась достаточно... — Кровопролитной, — подсказал Малфой, забавляясь злостью старухи. — Думаю, что мы что-то затянулись с любезностями. Я бы сразу перешёл к делу, у нас с мисс Снейп есть достаточно других дел, помимо этого засседания. Губы Амбридж сжались в тонкую линию, и женщина повернулась на толстых розовых каблуках, горделиво задав подбородок. — Следуйте за мной, — раздражительно выплюнула она, и Драко позабавила её реакция. Бывшая профессор была слишком падкой на негативные эмоции особью. Её гнев отбивался цокотом каблуков, и будь профессор на месте кого-то из юнцов, отчаянно пытавшихся пробиться в ряды Тёмного Лорда — её тот час бы раскусили, убив из-за плохо скрытых эмоций. Женщина отворила дверь, входя во внутрь первой. Это был самый обычный зал для переговоров. Круглый стол соединялся с большим прямоугольным, за которым восседало двое членов совета. Одно место пустовало, явно предназначаясь Амбридж, а справа от неё, уже за круглым столом сидела Мэрджори Розье. Кружево вуали прикрывало левую часть её лица. Сумочка женщины покоилась справа от неё. Взгляд синих глаз был холодным и непробиваемым. Она казалась менее суетливой, чем на похоронах Родольфуса Лестрейнджа. Женщина, облачённая во всё чёрное, подняла на вошедших людей взгляд, и Драко замер. Он догадывался, что именно чувствовала Флоренс, когда на мгновение её рука вздрогнула совсем рядом с его собственной. Девушка остановилась в дверном проёме, так и не посмев двинуться с места. Она была всецело готова к этой встрече, но одно дело предполагать, а совсем другое — видеть вживую. Чувствовать каждой фиброй своего тела человека, с которого начался обратный отсчёт к твоему саморазрушению. Видеть перед собой женщину, из-за которой ты чувствовал себя ничтожным семнадцать, мать вашу, лет. Малфой едва заметно коснулся её лопаток, словно в последний раз напоминая о том, что она обязана не показывать эмоций. Но Снейп была взрослой девочкой, а Драко никогда не будет кем-то большим, чем её наставником — она приняла это решение сама, ровно в тот момент, когда покидала оранжерею со слезами на глазах. Ведь он сказал, что всё ещё любил её. И для Флоренс это было самым худшим, что ей когда-либо говорили в лицо. Потому что его глаза не врали. Он любил, а она уничтожила его. Опять. Словно это вошло в грёбаную привычку — отталкивать его всякий раз, когда парень намеревался сказать о своих чувствах. Каждый раз убегать, потому что она боялась, что он узнает правду, что увидит ответ в её полном слёз взгляде. И сейчас, чувствуя его холодную — а Снейп наверянка была уверена в температуре его тела — руку на своей лопатке, Флоренс сделала слабый вдох. Дышать было тяжело, в груди щемило, а под пристальным взглядом женщины напротив хотелось выть. Эта комната напоминала ей каторгу, и слизеринке хотелось как можно быстрее покончить с происходящим. — Доброе утро, — сухо здоровается она, присаживаясь за стол. Её взгляд устремлён на ногтевую пластину. Ладошки потеют, и Флоренс делает большой вдох. Она не готова, никогда не была. Клубок змей, готовый сожрать её заживо. — Мадам Розье, мы готовы вас выслушать, — спустя некоторое время тишины начал волшебник, восседавший по центру. Мэрджори взглянула на мужчину, и её лицо приняло поистине страдающий вид. Эта сука будет играть. — Мой супруг собирался передать всё своё наследство старшему совершеннолетнему кровному наследнику Розье, которым по случаю его смерти являлся мой покойный сын Эван. Но после его смерти и смерти моей дочери кровных наследников нашего рода не осталось. И я считаю, что всё нажитое моим супругом и мною в нашем браке, должно оставаться у меня, как оно и есть на данный момент. — То есть, вы хотите сказать, что отрицаете факт того, что Флоренс Аделайн Снейп является полноправным членом вашего рода? — уточнил волшебник во главе стола. — Да, именно так я и считаю. Она была рождена вне брака, что граничит со всеми традициями моего рода, — её губы сжались в тонкую линию по окончанию этой фразы. Флоренс чувствовала, как вскипает кровь. Не будь здесь Малфоя под боком и ещё троих свидетелей, её рука бы не дрогнула, а Сектумсемпру она произнесла бы с идеальной чёткостью. — Но в завещании нету уточнений по поводу того, должен ли наследник быть рождённым в браке. Имеет значение лишь принадлежность одного из родителей к роду Розье, не так ли? — встряла Флоренс. Её интонация приобрела металические нотки. — Вы правы, мисс Снейп, но тем не менее... — начал мужчина, но был мгновенно перебит Амбридж. — То, что вы бастард, меняет многое, — на губах Долорес появилась приторная улыбка. — И именно поэтому мы не можем считать вас полноправным наследником. К сожалению, всё должно остаться на своих местах. — Но тем не менее, кроме меня нет ни одного кровного Розье, так что я действительно не вижу проблемы в том, что мои родители не успели заключить брак в связи со смертью моей матери, — Снейп знала, что врала. Знала, что никакой любви между её родителями не было, но эта ситуация казалась безвыходной. То, что принадлежало ей по праву, хотели отнять, решив, что в Флоренс не было достаточно чистой крови для этого, достаточно идеальной родословной. Ногти вогнались в мягкую кожу ладошек, и внезапная боль охватила место давления. Ей нужно взять себя в руки. — Этот мерзкий полукровка испаганил моей Лорене жизнь, ни о какой любви и браке и речи быть не могло! — воскликнула женщина, наигранно поджимая губы. Флоренс тошнило от этого спектакля, и она перевела полный решимости взгляд на женщину, что уничтожила ей всю чёртову жизнь. — Я не требую забирать себе всё наследство. Разумеется, я не буду оставлять мою дорогую бабушку без галлеонов и крыши над головой, — Снейп опять врала, переводя полный невинности взгляд на троих волшебников, молча слушающих их семейные разборки. — Всё-таки я безумно благодарна ей за то, что она растила меня. Пожалуй, она не так восприняла мои намерения. Жаль. — С юридической точки зрения... — уж было начал сидящий по центру мужчина, но его уже в который рад перебила Амбридж. — Но с моральной это недопустимо! — воскликнула она. — Это высшей степени абсурд! Как и наличие грязнокровок в учебных учреждениях. — К сожалению, мир бывает жесток и несправедлив, профессор, — усмехнулся Малфой. — Будет глупо, если мы все начнём отрицать очевидное. — Но... — опешила волшебница, поправляя на шее зелёный медальон. — Как бы это не было прискорбно для вас и вашей подопечной, Долорес, но мисс Снейп действительно имеет все полномочия, чтобы все владения её дедушки были переданы ей. Да. Именно так чувствовалась победа. Сладкий триумф над женщиной, уничтожавшей её в течении долгих лет. Триумф над той, что теперь окажется ни с чем. Впереди предстояло посетить ещё несколько заседаний, но слизеринка знала, что вот она — победа. Впервые за столь длительное время Флоренс Снейп чувствовала себя лучшей из лучших. Ведь не было ничего приятнее разочарования твоего врага. Но выйдя из кабинета, всё меняется. Всё идёт наперекосяк в момент, когда они с Малфоем останавливаются у каминов. — Я не пойду в Мэнор, — тихо сказала Флоренс. — Я и не спрашиваю. У тебя нет выбора, — безразлично отчеканил парень. — Нет, у меня он есть. Я хочу трансгрессировать в своё особое место перед тем, как вернуться в твой чёртов дом. — Ты не можешь выходить за пределы поместья без меня, — издевательски усмехнулся он. — Нет, не могу, — согласилась она. — Поэтому ты пойдёшь со мной. Флоренс крепко схватила его за руку, аппарировав. Они очутились посреди холодного пляжа. Побережье океана казалось холодным, неподступным. Мокрый песок забивался в подошву ботинок. Неприятный ветер пронзил тело. Флоренс сделала большой вдох. Солёный воздух расслаблял. Здесь было лучше. Намного лучше, чем в Министерстве или среди тёмных стен Мэнора. Здесь она была настоящей. Несколько шагов к волнам, Снейп отдалялась от Малфоя, близясь к воде. Чувство победы покинуло её, и теперь слизеринке опять пришлось вспомнить, кем именно она была. Насколько ничтожной она чувствует себя наедине с самой собой. Шаг. Волны намочили песок, забрызгав ботинки. Шаг. Ветер ерошит волосы, и тонкие пряди выбиваются из пучка, над которым было потрачено немало усилий утром. Шаг. Холодные пальцы до боли сжимают запястье, и Флоренс оборачивается. Малфой зол. Он смотрит на неё, нахмурив брови и выглядя явно не самым довольным. Ветер взлохматил его волосы, и платиновые пряди теперь лежали слишком хаотично. В его глазах не было ничего от прежнего Драко, ничего от того, кому она специально разбила сердце. — Что ты, чёрт возьми, творишь? — шипит на неё он, и хватка его становится сильнее. — Выплёскиваю свою боль, марая ботинки о мокрый песок. А что? Если тебе можно вымещать свою боль, то мне теперь уже нельзя? — с предъявой произнесла она. Он ничего не отвечает, всё ещё сжимая её запястье. Флоренс смотрит ему в глаза настойчиво, почти что с вызовом. И она не видит в них ничего. Абсолютная пустота, заполонившая всю серую радужку. Радужку, в цвет хмурого неба, представшего прямо перед ними. Радужку, в цвет морских волн, разбивающихся под их ботинками. Они смотрят друг на друга, не видя ничего перед собой. Это больно, почти что невыносимо. Снейп чувствует жжение внутри, чувствует, как что-то медленно уничтожает её. Слёзы стынут в глазах, так и не рискнув сорваться. Она любила его. Искренне, от всей души любила. И была вынуждена растоптать, уничтожить того, ради которого бросалась в самое пекло. Драко никогда её не простит, она уверена. Поэтому Флоренс смотрит ему в глаза настолько отчаянно, с таким безумным трепетом, что хочется кричать. Кричать от грёбаной безвыходности, глядя на то, как в серой радужке блекнет былая жизнь. Они никогда не станут прежними. — Ты ведёшь себя, как последняя идиотка, — бросает он ей, когда она вырывает руку, делая шаг навстречу волнам. — Ну и пусть, — кричит ему в ответ она, чувствуя, как голос начинает предательски дрожать. Драко делает шаг следом за ней. — Ты ведь здесь пряталась весь прошлый месяц, не так ли? — осознание на его лице говорило о многом, и Снейп на мгновение зажмурилась. Она не была готова говорить о том, что было после возвращения из Хогвартса. — Здесь ты пряталась, как последняя трусиха, ожидая, что Тёмный Лорд снизойдёт и найдёт тебя раньше, чем последователи правосудия? Флоренс почувствовала, как горячие слёзы обожгли щёки. — Здесь ты пряталась, пока твой отец был в бегах? — продолжил надавливать он. — Здесь ты приняла решение... Но парень так и не заканчивает фразу. — Замолчи, — она срывается на шёпот не в силах поднять на него взгляд. Ветер ерошит волосы, ботинки омывает вода. Карие глаза устремлены в серые волны, разбивающиеся у скал. Такие же, как и его глаза. Глаза, что являлись ей в кошмарах, и изводили своей красотой. Словно она ходила по ножам. Она плакала, совсем не слушая его, плакала, позволяя волнам намочить её ботинки. Флоренс не могла ненавидеть его за слова, что царапали её изнутри и снаружи, за слова, изнуряющие её целиком и полностью. Драко причинял ей боль в ответ на то, что она сотворила с ним, и Снейп не могла его не винить. Ему было так же паршиво, как и ей. — Что ты творишь, чёрт возьми? — Малфой зол, и ему приходится вновь схватить девушку за запястье. Он дёргает её на себя, разворачивая к себе лицом. Ветер становится сильнее, и слёзы на её щеках слетают намного быстрее. Она выглядела разочарованной, подавленой и совсем жалкой. Ничтожная из-за своей гордости, совершившая кучу ошибок из-за своей излишней самоуверенности. Слизеринка поверила в своего героя, поверила, что сможет изменить этот мир, пожертвовав мальчиком с именем в честь созвездия. Она так больше не могла, но отступать было слишком поздно. Если бы она только знала, если бы... Флоренс Снейп чертовски устала, и сейчас, чувствуя мертвецки холодную хватку на своих руках, ей становится только хуже. Вот оно, прямо перед ней — единственное доказательство всех её грехов, сжимающее её за запястья и глядящее на неё с неприглядной злостью. — У тебя ноги по щиколотки в ледяной воде, ты совсем с ума сошла? — он хватает её за челюсть, поворачивая лицо девушки к себе так, чтобы она могла встретиться с ним взглядами. — Если ты готова крушить всё вокруг и саму себя, то, пожалуйста, делай это тихо и без последствий. Его тон холодный, безэмоциональный, и Снейп чувствует себя провинившейся перед ним уже в который раз. Всё изменилось в считанные секунды, оставляя только сухое напоминание о том, как ощущались его пропитанные ментолом губы. Она не помнила их последний поцелуй. Не тот, что был в Портофино, нет. Она не помнила тот, который он оставил на её губах ровно перед тем, как положить начало войне. Драко разрушил её мир, уничтожил всё вокруг, проигнорировав обещание, клятву, которую он дал ей, сидя перед ней на корточках и держа за дрожащие пальцы. Всё пошло не так, как она того хотела, всё зашло слишком далеко. И вот, теперь они, абсолютно чужие друг другу люди, стоят друг напротив друга посреди мокрого песка и волн, из-за которых ботинки промокли насквозь. Неприятный ветер пронзает их тела, холодные руки сжимают девичью челюсть. Они больше не были прежними, и уже никогда не будут. В конце концов, они оба останутся ни с чем... ... Он никогда не получит её любви, а она никогда не достигнет своей цели. Они оба проиграют и разойдутся, поверженные войной и чувствами, что разожглись в самый неподходящий момент.***
Сад. Пышные розы манят своим приятным ароматом, и Флоренс всё-таки заглядывается на алые бархатные лепестки. Ей нравились эти цветы. Простые, но с присущей им элегантностью. Она подошла поближе, аккуратно касаясь пальцами бутона, словно одним прикосновением можно было заставить цветок рассыпаться. — Я думала, никто больше не гуляет столь ранним утром по саду, — чей-то мягкий голос раздался совсем сзади, и Снейп испуганно отпрянула от цветов. Нарцисса Малфой улыбнулась краешком губ. Это была поистине эффектная женщина. С бледной порцеляновой кожей и платиновыми волосами, будто с самого рождения ей было предначертано судьбой выйти замуж за Малфоя. Но Флоренс знала, что значили эти волосы — истинная Розье, не унаследовавшая «блэковских» черт. Даже она — прекрасная леди Малфой — владела тем, чего у самой Снейп никогда не могло быть. Белокурых, таких родных ей волос. Её глаза напоминали два глубоких сапфира, излучающих добро и милосердие. И несмотря на всю свою сдержанность и благородность, слизеринка видела в ней мягкую персону. Она была воплощением благородности. Флоренс часто восхищалась ею в детстве, всегда замечая статную фигуру женщины среди других гостей «родного» поместья. И вот сейчас она стояла перед ней. В голубом атласном платье с объёмными рукавами, что сужались к запястьям и линией обтянутых тканью пуговиц, ведущих от декольте. На бледной ключице красовалось бриллиантовое колье, и камни выблескивали под утренним солнцем. Нарцисса Малфой была невероятно красивой женщиной. — Доброе утро, миссис Малфой, — Снейп попыталась приветственно улыбнуться. — Бросьте эти формальности, Флоренс, вы можете обращаться ко мне Нарцисса, — улыбнулась женщина, мягко касаясь девичьего запястья. Её прикосновение было холодным, таким же, как и руки её сына, грубо сжимающие её ещё день назад. — Это сорт Торнадо, — произнесла Малфой, ближе подходя к кустам. — Они были выведены не так давно, но тем не менее, я сразу же попросила Люциуса приобрести несколько кустов. Знаете ли, я очень люблю цветы и получаю особое наслаждение, когда самолично ухаживаю за ними. Флоренс внимательно её слушала, боясь перебить женщину. — Когда Драко впервые уехал в Хогвартс, цветы стали моей отдушиной. Они словно дети, и им нужно не меньше внимания. Мне нравится заботиться о них, — её взгляд задержался на красных бутонах, а затем синие глаза посмотрели прямо на Снейп, что боялась даже дышать. — Драко уже показывал вам мою оранжерею? Да, и это было худшим, что с ней когда-либо случалось. Но вместо этого Флоренс ответила только: — Да, мне однажды приходилось проходить мимо. Я заглянула всего лишь на минутку, и могу сказать, что это невероятно красивое место, леди Малфой... Нарцисса, — поправила она саму себя, и уголки губ на мгновение вздрогнули. Ей было до жути некомфортно. Она чувствовала себя лишней, не от мира сего, когда эта женщина так доброжелательно смотрела на неё. Возможно, Миссис Малфой была из тех, кто держал врагов близко. Флоренс не доверяла никому, и отец всячески ей напоминал, что в этом поместье каждый готов приложить руку к её гибели. Снейп явилась невовремя, заявив о себе показательным убийством. Убийством, которое она не собиралась совершать. — Мне очень лестно это слышать, — губы Нарциссы растянулись в надломанной улыбке, и слизеринка почувствовала её боль в глазах на самой себе. Они обе были несчастными из-за одного и того же мужчины. Но если миссис Малфой предпочла остаться в тени и искать выход тихо, то Снейп решила как обычно пойти самым тернистым путём. Она шла на риск, зная, что это не закончится ничем хорошим. И глядя в синие глаза этой женщины, Флоренс чувствовала сожаление за то, что делала, за то, что рядом с ней ощущала себя настоящим монстром. Знала бы только Нарцисса Малфой, насколько ей было жаль. Но вместо этого она может только продолжить смотреть на женщину, зная, что где-то в глубине та разделяет её боль. Они были всего лишь женщинами в мире жесточайших мужчин. — Я бы хотела спросить кое-что, — осторожно начала слизеринка, поднимая взволнованный взгляд на женщину. Выдох. В этом не было ничего страшного, всего лишь просьба, но Флоренс уж слишком сильно переживала. — Да, разумеется, — улыбнулась краешком губ она, кивая собеседнице. — Не могли бы вы мне показать библиотеку? После слушания у меня появилось немало вопросов, и я бы хотела найти ответы на них в книгах. — Конечно, — ответила Малфой. Всё шло по плану.***
Флоренс казалось, что прикрыв глаза, она сможет наизусть рассказать историю родословной Абботов и самых выдающихся Гойлов, но ответа на вопрос так и не было. Она взглянула на страницы огромного тома о чистокровных семьях, полагая найти хоть что-то сносное. Но то, чего она искала, нигде не было. Ни в одном фолианте и слова не было о семейных реликвиях, а именно эта тема так заинтересовала Снейп. На шее Амбридж в день засседания был медальон. Флоренс неоднократно слышала за последнее время, что женщина выдавала его за реликвию Селвинов, из чьего рода она по своим словам и походила, но Снейп ни за что не стала бы ей верить. То, что Долорес врала, было абсолютным фактом, очевидной вещью, которую никто не хотел видеть. И слизеринка была обязана докопаться до правды только ради того, чтобы вывести эту суку на чистую воду. Здесь было что-то не так. Очертания украшения были ей смутно знакомыми, и Снейп уверена, что это неспроста. Имела ли Долорес Амбридж какое-то значение в этой игре? Возможно. Флоренс не могла дать себе чёткого ответа, что было не так с этой женщиной и с тем, что происходило. Но ясно было одно: она врала, и делала это не просто так. Страница за страницей, веки тяжелеют, а задача кажется невозможной. На постаревшей от возраста бумаге опять ничего. В её однотипной жизни в Мэноре всё менялось. Опять. Сначала исчезновение Кикимера, теперь странная дружелюбность Нарциссы Малфой и грёбаное заседание. Словно каждая стена этого поместья была насквозь пропитана тайнами. Однажды она даже засыпает над книгами, положив голову на локоть, оставив растрёпанные локоны укрывать страницы книги. Именно в такой позе её и застал Драко Малфой одним августовским вечером. Он приходит в библиотеку по старой привычке, когда понял, что в спальне прятаться бесполезно. Свет от канделябров бросал блики на огромные стеллажи. Парень потянулся за корешок книги о тёмных ритуалах, но мгновенно его взгляд в изумлении замер. Девушка спала, положив голову себе на локти, пока тёмные волосы рассыпались по книжным страничкам. Одна нога поджата под себя, а другая свисает с кресла, стоящего у большого письменного стола. Рубашка сползла с плеча, оголяя бледную кожу, на которой виднелась тонкая цепочка клятвы на крови. Ему хватило секунды, чтобы забыть всё плохое, что она когда-либо делала. Всего лишь секунда, чтобы забыть о том, каким на самом деле она была человеком. Его хмурый взгляд смягчился, и он подошёл ближе к ней. Взяв с соседнего кресла плед, он укрыл её плечи, постаравшись сделать это как можно тише. Она мирно спала в его любимом кресле, за его столом, читая книгу в его библиотеке. Драко аккуратно коснулся её волос, убирая пряди со старых страничек, чтобы прочитать хотя бы пару строк. Опять книга о чистокровных, ничего нового. Малфой задержал свои пальцы в её мягких волосах, сдерживая желание, зарыться в них полностью. Образ Флоренс всё ещё жил в его голове, пока слизеринец заставлял себя забыть о том, что было. Забыть, потому что она убила его, глядя ему в глаза. Он бросил на неё последний взгляд перед тем, как покинул библиотеку и принял решение не приходить сюда и вовсе. Когда Флоренс проснётся, укутанная в плед, она подумает, что эльфы в этом поместье действительно очень заботливые. Её уставший взгляд опять вернётся к страничкам, и она протрёт их перед тем, как продолжить читать, ведь из-за головной боли будет трудно на чём-либо сконцетрироваться. Она откроет новую книгу о древнейших и вымерших родах, про себя подумав, что её род скоро появится на этих страницах. Пролистнёт пару страниц, пока её руки не замрут. Мерлин. Разгадка всегда была близко, и листая страницы какого-то фолианта, Снейп совсем не ожидала увидеть то, что так усердно искала. Портрет Салазара Слизерина на развороте не нёс в себе ничего такого ценного, пока взгляд не зацепился за его грудь. На нём был медальон. В точности такой же, как и тот, что висел у Амбридж.***
Флоренс стояла с огромным фолиантом, плотно прижатым к груди, глядя на то, как Малфой раздражённо потирал переносицу. Она застала его прямо после душа, когда капли всё ещё оставались на его подтянутом теле, а светлые волосы всё ещё были влажными. На нём были только брюки тёмно-синего цвета, ремень которых он застёгивал в минуту, когда она ворвалась рано утром в его спальню. — Зачем ты пришла? Снейп делает большой вдох, чувствуя безумное желание сорваться в ответ, но не может. — Мне больше не к кому обратиться, — слишком честно сказано, и слизеринка мгновенно переводит взгляд на окно, за которым погода казалась слишком мрачной, как для августа. Малфой берёт лежащую на кровати рубашку белого цвета, просовуя в рукава руки. — И с какой стати мне тебе верить? — он вопросительно выгнул бровь, начиная застёгивать пуговицы. — С той, что ты мой наставник и я нуждаюсь в твоей помощи. Парень издал смешок, и уголок его губы дёрнулся вверх. — Что ж, обсуждение литературы не входит в мои обязанности, — издевательски произнёс он, бросая взгляд на книгу в её руках. — Если это уж так тебя интересует, то можешь обратиться к моей матери, она не будет против. — Я пришла к тебе не из-за этого. — Тогда из-за чего же? — Из-за того, что Амбридж носит реликвию Салазара Слизерина, — выпалила она, подходя к письменному столу. Она раскрыла книгу на нужной странице, указывая на портрет основателя их факультета. — Она выдаёт себя за другого человека. — Тебе не кажется, что ты фокусируешься не на том, на чём тебе нужно, Снейп? — он смотрит на неё с предельной серьёзностью. Флоренс чувствует, как щёки начинают пылать от обиды. Он выставил её идиоткой. Опять. — Я думаю лишь о том, что сейчас она забралась слишком высоко в Министерстве благодаря нам, и теперь дурачит всех вокруг, — выпалила она, уже сама не веря в то, за что так отчаянно боролась. — Это всё равно нас не касается, — спокойно произнёс он. — Тебя, возможно, и не касается, но не меня. Мне не повезло родиться во влиятельной семье и не повезло быть принятой обществом. И меня заебало то, что она тычет мне в нос моей незаконнорождённостью и чистотой крови, хотя она и сама Салазар пойми откуда взялась, — её взгляд на мгновение дрогнул. Драко никак не реагирует, и Флоренс это злит ещё сильнее. — Она должна быть поставленой на колени, потому что терпеть такую суку мог только идиот Фадж, — она кажется парню безумной в своём желании отомстить той, которая назвала её бастардом. Она жаждила уничтожить ту, которая сказала ей в лицо правду, которую ей прежде до этого не говорили. Малфой узнаёт в ней прошлую себя. Он сумел увидеть за кучей фальшивых улыбок и неискренних взглядов ту, в которую когда-то был до безумия влюблён. Он увидел ту Флоренс, которая пугала его своей ледяной решимостью. Это была та Снейп, которая спокойно соглашалась даже на самые рискованые задачи. И в её глупом желании отомстить Долорес Амбридж Драко видел что-то поистине слизеринское, что-то, что было заложено в каждом отпрыске аристократа на подсознательном уровне. Это был грёбаный огонь. — И что прикажешь делать? — спрашивает он спустя минуту молчания. — Помоги мне доказать, что она врёт. Уголок губ Малфоя скользнул вверх. — А что я получу взамен? — Всё, что хочешь.***
Драко ковыряет вилкой листья салата, чувствуя, что застёгивать верхнюю пуговицу рубашки было большой глупостью. Пальцы невольно тянутся к горлу, и парень ослабляет хватку, но тяжесть внутри никуда не исчезает. Их за столом четверо. Он, мать, Люциус и Флоренс. Классический семейный ужин перед отправкой в Хогвартс. Только вот тёмная макушка среди платиновых волос казалась лишней. Снейп всегда была лишней. — Твой отец не смог присутствовать на ужине? — поинтересовалась Нарцисса, но её голос казался слишком сухим. Обычные поверхностные разговоры. Малфои всё ещё пытались казаться семьёй. — Да, у него сейчас достаточно много мороки с его новой должностью. Он не смог присутствовать, — ответила Флоренс, и Драко был уверен, что она даже не оторвала своего взгляда от бокала вина, который она уже в раз десятый проворачивала в руках. Он поднял на неё взгляд. Тёмные волосы собраны тёмной лентой в низкий хвост, одна прядь выбилась из общей копны, обрамляя её бледное лицо. Ресницы едва прокрашены, а губы были покрыты блеском. Она совсем перестала походить на саму себя. Разве что чёрное платье ещё кое-как напоминало ему ту, кем она всегда была. Девушка кажется ему немного рассеянной, и он разделял это чувство. Это был их первый совместный ужин. Без Беллатрикс и остальных. Первый ужин, на который заявилась Флоренс. Она была элегантной, словно собралась на приём к самой королеве, а не собиралась отужинать с людьми, которые только лишь формально являлись семьёй. Снейп всячески подавляла свою значимость и воплощала образ самой невинности. Она делала это так, будто не убила тридцать с лишним человек за один месяц, будто Люциус не напрягался всякий раз, когда о ней заходила речь. Драко знал, что нет ничего страшнее опытного юнца, который начинает превосходить тех, кто отдавался своему делу десятилетиями. И ещё страшнее, когда ты не знаешь, чего от этого человека ожидать. Столовый нож в её руках кажется оружием, а лентой в волосах вполне можно было задушить человека. — Помнится, Северусу никогда не везло с его мечтами. Желаемое всегда было в его руках ненадолго, — усмехнулся Люциус, поднося бокал к губам. — А я считаю наоборот, ведь быть преподавателем Защиты от Тёмных искусств достаточно сложно, — начала Нарцисса, прожигая взглядом мужа. Драко чувствовал себя, словно меж двух огней. — Ты говоришь так, будто быть директором Хогвартса достаточно легко, дорогая, — мужчина нарочно подчеркнул обращение, и его губы скривились в лёгком подобии улыбки. Парень чувствовал, что его вот-вот и стошнит. Прямо на идеально выглаженную скатерть. — Вы правы, мистер Малфой, мой отец не был особо в восторге, когда узнал о своей новой должности, но принял подарок Тёмного Лорда с достоинством, — отрезала Снейп, и её голос приобрёл стальных ноток. Драко воткнулся взглядом в свою тарелку. Честно признаться, он потерял всякий интерес к этой бессмысленной дискуссии. Он чувствовал неумолимое желание уйти прямо в эту минуту, и встать под струи горячего душа, ощущая, как вода расслабляет мышцы, пока голову хоть на мгновение покидают самые мерзкие мысли. Он не хотел возвращаться в Хогвартс, хоть и знал, что это — его единственный способ держаться подальше от дома или же того, что он когда-то им считал. Вдох. — Честно признаться, я полагал, что Тёмный Лорд запретит отправлять вас в Хогвартс, — усмехнулся Люциус. — Как он там говорил, Драко? Ему хочется увидеть твою подопечную в полную силу. Драко почувствовал, как побелели его костяшки, когда он сжал руки в кулаки под столом. Его злость медленно достигала своего предела, и он чувствовал себя крайне напряжённым. Взгляд скользнул в противоположную часть стола. На лице Флоренс ни единой эмоции — будто она до этого пропустила всё сказанное мимо себя, уставившись взглядом в вазу с цветами. Если она и боялась, а Малфой уже сам начал сомневаться в этом, то она мастерски скрывала эмоции. Хотя парень был уверен, что подделывать чувства стало её особо выдающимся талантом. — Полагаю, что мне лучше знать, что именно он ждёт от моей подопечной, отец, — последнее слово со скрежетом сорвалось с губ, и они сжались в тонкую линию. Драко перестал считать Люциуса своим отцом в момент, когда осознал его алчность сполна. Ведь Малфой-старший отнюдь не жалел о содеянном, а в парне всё ещё жил тот уничтоженнный мальчик, который так отчаянно нуждался в отцовской поддержке. Их семья разваливалась, и было глупым отрицать очевидное, собираясь за этим столом в наивной попытке сделать видимость, что всё было хорошо. Всё ни черта не хорошо, и Драко видит это по на мгновение дрогновшему взгляду матери и каменному выражению лица его отца. Они уже не были семьёй, и никогда не будут. Их связывала только лишь одна фамилия и ничего больше. Теперь Флоренс не казалась такой чужой за этим столом, ведь по сути они все были всего лишь незнакомцами, некогда знающих друг друга слишком хорошо. Весь этот фарс нужен только Нарциссе, и к её сожалению, Драко не разделял её намерений. — Ну разумеется, ты ведь теперь превзошёл своего собственного отца. — Люциус, — тихо попросила Нарцисса, бросая умоляющий взгляд на супруга. Драко взглянул на Флоренс. Она посмотрела на него в ответ, и в её глазах промелькнуло... сожаление? Снейп всё ещё знала, в какой заднице была его семья, но чувствовать её мнимую поддержку было чертовски невыносимо. Секунда, и он возвращается в Хогвартс, где они оба стоят в туалете друг напротив друга в момент, когда Драко сокрушался от истерических всхлипов. Сейчас же всё стало только хуже, и теперь они оба сидят за столом, глядя друг другу в глаза и не находя там остатков прошлых себя. Они больше никогда не станут прежними. — Я разве сделал что-то не так, дорогая? — надавил мужчина, и Драко раздражённо выдохнул через ноздри. Он ненавидел каждую секунду этого нелепого ужина. — Определённо нет, — произнесла женщина, натянуто улыбнувшись. — И мы, и Северус должны гордиться нашими детьми. — Предлагаю выпить за это, — Люциус Малфой поднялся со своего места, поднося вверх бокал вина. — Тост за Драко и вас, мисс Снейп. Вы — наше будущее, и я уверен, что вы принесёте немало побед нашему господину. Челюсть напряглась. Ну как же. Драко хотелось разбить бокал, что так крепко сжимала в своих длинных пальцах Флоренс, и вскрыть им вены. Внутри всё сжимается от безысходности, и это ощущается так, словно кто-то только что разобрал ещё не до конца зажившую рану. Больно и неприятно. До шипения невыносимо. Он опускает взгляд в нежелании терпеть это. Молча пьёт, даже не кивая в ответ. Флоренс отвечает что-то невнятное, и к ночи Малфой даже и не вспомнит, что именно она сказала. Он завалится в мвою спальню побитый, чувствуя болезненную слабость и дикую боль в голове. Парень упадёт на кровать, сжимая пальцами подушки и прикроет глаза. В голове будет лишь одна мысль. Он устал бороться, поэтому ему придётся склонить колено перед Тёмным Лордом.