Песнь Короны и Вируса

CGTN: АМЕРИКАНСКИЙ ИМПЕРИАЛИЗМ РАСПРОСТРАНЯЕТСЯ НА ВЕСТЕРОС CNN: АМЕРИКАНСКИЙ НЕОИМПЕРИАЛИЗМ РАСПРОСТРАНЯЕТСЯ НА ВЕСТЕРОС BBC: НАМ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НУЖНО БОМБИТЬ ЕЩЕ И ВЕСТЕРОС? FOX NEWS: ВЕСТЕРОС ПОЛУЧАЕТ ПЕРВУЮ ДОЗУ СВОБОДЫ! *** 20.04.299 г. от з.Э. Когда «Элия Мартелл» коснулась земли, до башен Солнечного Копья оставалась всего пара миль. Воздушный корабль пару раз подпрыгнул по гладкой песчаной почве, прокатился еще немного и остановился. Все это время Эллария с силой сжимала ладонь своего любовника, словно боялась, что в трюм ворвется ветер и унесет ее навстречу смерти. Оберин успокаивающе держал ее за руку, но вторая его рука, пожалуй, с еще большей нежностью придерживала коробку, обитую изнутри мехом. Он поглаживал ее с такой любовью, словно это был новорожденный младенец. …Сир Григор не молил его о пощаде. Он вообще почти ничего не сказал. Когда его вывели наружу и положили на плаху, Оберин произнес короткую речь, в которой перечислял преступления узника, после чего спросил, есть ли у него последнее слово. Гора посмотрел на него снизу вверх и произнес всего одно слово: — Кто… Оберин не стал утруждать себя ответом — он просто снес Клигану голову одним ударом. Робб Старк даже одолжил для этого фамильный двуручник, оставшийся ему от отца. За казнью наблюдала большая делегация представителей Речных земель. В ту же ночь в Риверране был большой пир, на котором северяне, лорды Трезубца и дорнийцы выпили уйму вина за погибель Ланнистеров. Победа казалась все ближе. После того, как почти четверть всей стены Харренхолла в один момент перестала существовать, лорду Болтону потребовалось меньше часа на то, чтобы полностью занять замок. Он оставил там небольшой гарнизон, а сам с основной частью войска пошел на запад, на соединение с ними. До его прибытия оставалось около недели. А потом все вместе они двинутся к Золотому Зубу. «А мы тем временем — к Староместу», — думал Оберин. — «Даже Доран со всей его осторожностью такого шанса не упустит». Его летающий корабль был не таким большим, как у короля. «Бичкрафт Кинг Эйр» мог вместить не больше дюжины человек, поэтому большую часть людей, приехавших с ним, дорнийский принц оставил в столице. Выбирая имя своему воздушному судну, он особо не раздумывал — как и молодой лорд Старк в свое время. Еще один корабль в собственное пользование получил мастер над полетами — сир Стеврон, в отличие от своих союзников, назвал его в честь ныне живущего человека: «Уолдер Фрей». И последний на данный момент воздушный корабль вестеросского флота достался лорду-деснице. Оберин подумывал о том, хватит ли Мейсу нахальства назвать его «Лорасом Тиреллом», но тот поступил мудрее, выбрав чуть менее провокационное имя «Рыцарь Цветов». Итого на Семь Королевств у них имелось пять воздушных кораблей, из которых два были названы в честь жертв Ланнистеров. Он помог Элларии встать и спуститься по узкому трапу. Следом за ними вышел его бывший оруженосец Деймон Сэнд и его отец, сир Рион Аллирион из Дара Богов. Последним вышел лорд Алестер Флорент, также вызвавшийся лететь с ними. Дорнийцы еще не успели отъехать от берега, на который села «Элия», как над ними раздался знакомый уже полугром-полустрекот. И над их головами прошли четыре корабля другой конструкции — с большими вертушками сверху. Понятно, все четыре основные стороны того мира: Австралия, Америка, Китай и ООН. «Владельцы земли, где находится Кольцо, две величайшие державы и все прочие. Легко запомнить». Подъехал десяток всадников, ведущих за собой еще коней для тех, кто прибыл в оплот дома Мартеллов — разумеется, им заранее послали воронов из Королевской Гавани и Риверрана и предупредили о скором возвращении. Оберин сразу узнал своего кузена Манфри, кастеляна Солнечного Копья, который с открытым ртом смотрел на «Элию» и остальные воздушные суда, опустившиеся тут же, на берегу. Летающие люди со своим знаменами уже высаживались. А Манфри, наконец, обратил внимание и на Оберина. — Мой принц… рад видеть вас… в добром здравии. — И я тебя, кузен. Я совершил путешествие всей моей жизни. — Это и есть те новые друзья, о которых вы писали? — спросил Манфри, указывая на летающих людей. — Они самые. Примем их со всем радушием. Брат ждет нас? — Принц Доран накануне вернулся из Водных садов, мой принц. — Отлично, — Оберин хлопнул его по спине. — Сколько коней вы привели? Как оказалось, недостаточно. Оберин и его спутники сразу оседлали своих, как и Флорент со своим оруженосцем. А вот австралийцы и остальные… Оберин подъехал к ним, начал говорить извинения по поводу того, что кому-то из них придется идти пешком, но… — Да ничего страшного, принц. Мы все пойдем, — ответил посол Файфилд со своей обычной жизнерадостностью. И, как показалось Оберину, даже с каким-то облегчением. На то, чтобы добраться до окраины Тенистого Города, раскинувшегося в миле от Солнечного Копья, у них ушел почти целый час. Этого времени с лихвой хватило на то, что слухи об их прибытии разнеслись везде и всюду. И, несмотря на палящую жару, к концу этого часа на стенах собрались сотни любознательных зевак. Дети бегали вокруг взрослых, забирались к ним на плечи и пролезали под ногами, надеясь хотя бы мельком увидеть тех самых летающих людей. Как оказалось, не все встречали их с радостью — Оберин не раз и не два видел закрывающиеся ставни и уличных лоточников, хватающих свои пожитки и убегающих прочь, словно к городу приближались какие-то опасные чудовища. Над Тройными воротами стоял сам Арео Хотах со своей любимой секирой в руках. Страж из Норвоша смотрел на приближавшуюся процессию своим обычным суровым взглядом. — Арео! — крикнул принц, махнув ему рукой. — Открывай ворота! Со мной хорошие друзья, а день сегодня жаркий! Капитан стражи в первое мгновение никак не реагировал, потом повернул голову к одному из подчиненных и коротко кивнул. Почти сразу после этого ворота, ведущие прямиком во дворец, открылись. Первыми в город вошли сам Оберин и Эллария, сир Манфри, лорд Флорент и остальные вестеросцы. Из иноземцев первой пересекла городскую черту специальный представитель Амина Мохаммед и сопровождающие ее лица. Следом за ними в город вошли американцы, а замыкали группу китайцы с австралийцами. Когда они приблизились к самому замку, стройная Башня Копья возвышалась над ними на сто пятьдесят футов, еще тридцать добавил позолоченный стальной шпиль на ее вершине. Рядом блестел позолотой хрустальный купол Башни Солнца. Туда Оберин и направился — он знал, что брат будет ждать его там. Вассалы дома Мартеллов выстроились вдоль входа в старинный тронный зал князей Дорнийских. Здесь был и Рикассо, старый слепой сенешаль. Такой же немолодой мейстер Калеотт, неизменно следивший за здоровьем своего лорда, и его молодой собрат Майлс. Леди Алис Ледибрайт, главный казначей. Сир Эндрю Дальт, ради такой встречи приехавший из Лимонной Рощи. Отряд спешился и Оберин прошел внутрь пешком. Уже у входа его встретили старшие дочери — Ним поцеловала отца в щеку, Тиена, скромно опустив глазки, сделала легкий реверанс, Обара крепко, по-мужски, пожала ему руку. — Это то, о чем я думаю? — нетерпеливо спросила она, глядя на коробку в его руках. — Скоро увидишь, дорогая, — улыбнулся дочери Оберин. Песчаные змейки вошли в башню следом за отцом, стараясь — безуспешно — не смотреть во все глаза на его спутников в странных нарядах. Если в Красном Замке Железный Трон был всего один, то в тронном зале Солнечного Копья их было два. Совершенно одинаковых, с той лишь разницей, что на одном был выгравирован древний, донимерийский еще герб дома Мартеллов, на другом — солнце Ройны. Принц Доран встретил их, сидя на первом. По случаю встречи он облачился в свой лучший наряд из золотистого шелка, подпоясанный обильно украшенный драгоценными камнями поясом, но внимательный глаз не мог не заметить, как тщательно свисавшие вниз полы одежды скрывали ноги дорнийского принца. В нескольких шагах от отца стояла принцесса Арианна и два ее младших брата — тоже в своих лучших нарядах. В зале собралась половина дорнийского двора, горевшая желанием увидеть гостей из другого мира. Оберин прошествовал к брату — и уже издали стал замечать, что тот чувствует себя заметно хуже, чем во время его отъезда. Пусть и старается это скрыть. И когда Оберин осторожно взял его за руку, лицо принца предательски напряглось от боли. Плохо. — Рад тебя видеть, брат. — И я. — Надеюсь, мои спутники не сильно стеснят гостеприимное Солнечное Копье? — Оберин оглянулся через плечо. — Гостеприимство Солнечного Копья не знает границ для друзей, — улыбнулся Доран, который тоже обвел взглядом вошедших в зал иноземцев. Однако первыми к нему обратились все же не они. — Принц Доран, я тоже рад встрече с вами. Мы давно не виделись, — поклонился лорд Флорент. — Я принес наилучшие пожелания короля Станниса и королевского двора. — Благодарю за добрые слова, милорд. Как поживает наш новый король? — спросил Доран. — Прекрасно, милорд, — ответил Флорент. — Уже приближаясь к вашему прекрасному городу, мы получили известие, что королевская армия вошла во владения лордов Запада и осадила Глубокую Нору. А скоро мы услышим и о том, что его милость достиг самого Утеса Кастерли. Собравшиеся одобрительно загудели, а Оберин обратил внимание на то, что взгляды, которые большинство из них бросает на его спутников, как вестеросцев, так и иномирян, содержат в равной степени подозрительность и очарование. Только лицо Дорана не выражало ни того, ни другого. Оно не выражало ничего. — Рад слышать, милорд, — спокойно отозвался он. — Полагаю, нам сегодня много чего нужно обсудить. А пока наслаждайтесь гостеприимством Солнечного Копья, пока мы познакомимся поближе с нашими новыми друзьями. Дальше повторилось все то же самое, что было не так давно в Королевской Гавани. Послы по очереди представили Дорану себя и свои страны. Тем временем их помощники, министры, бюрократы, ученые, предприниматели, журналисты, охранники и прочие — Оберин пусть и не сразу, но запомнил, кто чем занимается — ждали чуть позади них. И еще одна группа летающих людей что-то устанавливала в углу. Он уже знал, что это называется «камерой», но остальные дорнийцы взирали на это с поистине детским любопытством. Когда представление закончилось, принц несколько раз хлопнул в ладоши, призывая к тишине, и снова заговорил о том, что гости могут рассчитывать в Солнечном Копье на самый радушный прием. И праздник начался. Толпа вышколенных слуг быстро внесла в зал столы и стулья — и от Оберина не укрылся небольшой спор между землянами в вопросе о том, кто с кем будет сидеть. «Надо же. Они видят в нас неразумных детей… А у самих точно такая же игра престолов», — подумал он. На пиру было подано семь блюд в честь семи богов и Семи Королевств. Доран так и остался сидеть на троне, перед которым поставили отдельный стол. Понятно, почему — своими ногами он точно не дошел бы до другого места, а если бы его понесли на носилках, гости из иного мира наверняка сочли бы это признаком слабости. Но он сидел за своим столом не один. С одной стороны рядом сел Оберин, с другой — леди Амина. Рядом с Оберином уселась Эллария, дальше были посол Файфилд, принцесса Арианна и другие. С другой стороны были лорд Флорент, послы Америки и Китая и другие. В углу играл квинтет музыкантов, пока гости наедались супом с перепелиными яйцами и лимоном, острыми дорнийскими перцами, фаршированными сыром и луком, пирогами с миногой, красными апельсинами, каплунами в медовой глазури и усатыми рыбами из глубин Зеленокровной реки — каждое блюдо с такой рыбой приходилось нести как минимум вдвоем. На следующей перемене блюд подали пикантное рагу с мелко нарезанным мясом разных видов змей, медленно тушеных с драконьим перцем. И гвоздь программы — огромный сахарный десерт, выпеченный в виде воздушного корабля. Вот только повара ни разу этого самого корабля в глаза не видели, а слышали все из третьих и четвертых уст, однако их творение пусть и отдаленно, но все же напоминало транспорт, на котором прилетел сюда Оберин. И леди Амина была в восторге, несмотря на отдельные детали этой скульптуры из теста, вроде зубастой пасти и разноцветных перьев в хвосте — замковые слуги представляли себе самолет именно так. Было много речей и тостов: за красоту Дорна, за щедрость его принца, за мир и дружбу. Когда пир подходил к концу и настало время обмениваться подарками, Оберин встал, а Доран поднял руку, призывая к тишине. — Друзья мои, я уверен, что сегодня вечером вы получите много прекрасных подарков. Но я прошу прощения за то, что настою на своем: первый подарок должен вручить вам я. Это подарок всему Дорну и землям за его пределами. Оберин достал коробку, с которой не расставался все это время и которую засунул под стул, пока шел пир. Все взгляды устремились на него, когда он открыл крышку. И множество голосов ахнули в унисон, когда он достал оттуда человеческий череп. — Я представляю вам Скачущую Гору, вернее, теперь уже Гору, которая допрыгалась. Бешеного пса лорда Тайвина больше нет! Ему долго аплодировали. Даже иноземцы похлопали, пусть и из вежливости. Доран поднял свой кубок. — За Элию Мартелл, принцессу Дорна, за ее детей, Рейнис и Эйгона! И пусть никто больше не столкнется с таким горем! Он не мог встать, но весь остальной зал поднялся на ноги, вскинув бокалы и кубки: «За Элию! За ее детей!» Несмотря на немалое количество выпитого, большинство дорнийцев смотрелись в этот момент довольно мрачно. — И за его милость, короля Станниса, — продолжил тост лорд Флорент. — Который пообещал Дорну правосудие и сдержал свое слово! Доран кивнул — и многие из гостей подхватили: «За Станниса, именуемого Первым! За короля, несущего правосудие!» Оркестр сыграл несколько торжественных увертюр, после чего стал исполнять что-то более веселое — и минут через двадцать хорошее настроение снова наполнило гостей. Привезенный Оберином череп мейстер Майлс положил на высокий постамент между тронами, а тем временем подарки уже полным ходом меняли владельцев. Леди Амина, среди всего прочего, вручила принцу Дорану большой сине-зеленый глобус их мира, американцы — несколько маленьких самоходных повозок, которые тоже были самоходными, приводимыми к жизни чем-то, что они называли «радио-управ-лением». Австралийцы вручили хозяевам встречи несколько пар солнцезащитных очков, бутылки отличного вина — и множество плоских лиловых свертков с надписью «CADBURY», с которыми вестеросцы успели уже хорошо познакомиться. Кроме того, каждая из стран вручила богато украшенный и тщательно продуманный «фотоальбом» с картинами своей прекрасной родины. Мейстеры тоже не остались без подарков, им вручили телескопы, микроскопы и много чего еще. В ответ Доран подарил леди Амине прекрасный двадцатифутовый гобелен, изображавший всю долину Зеленокровной, полной маленькими лодочками. Другие послы получили богато украшенные кубки и блюда, инкрустированные гербами Мартеллов, миришские ковры, опять же вино, только дорнийское, и богато украшенные керамические горшки с острым драконьим перцем. Веселье продолжалось. Американский посол показал, как можно движениями пальцев на черной коробке управлять игрушечными повозками — а потом передал эту коробку Тристану. И он в первую же минуту научился ей пользоваться, маленькая желтая машинка жужжала по всему залу, гоняясь за гостями и вызывая дикий восторг юного принца. Австралийцы повторили свой трюк с «пищалкой», испробовав ее на придворном шуте, который очень быстро заставил весь зал падать на столы от хохота. И нашлось полно желающих попробовать эту штуку на себе. Оберин видел, как Арианна примеряет солнцезащитные очки, а потом расспрашивает австралийского посла, есть ли у него жена. Через некоторое время, когда гости немного отвлеклись на сира Саймона Сантагара, известного своим прекрасным голосом, который запел «Медведя и прекрасную деву», Доран вдруг обратился к нему. — Выйдем ненадолго, — тихо сказал он. Оберин молча закинул руку брата себе на плечо, одновременно то же самое с другой рукой сделал Арео. Дальше они со всем достоинством, на какое были способны, вдвоем пересадили принца на кресло с колесиками и мейстер Калеотт незаметно вывез его из комнаты. Оберин вышел следом. Никто не обратил на это внимание, все продолжали веселиться. Первым делом мейстер отвез своего принца в его личную уборную в дальнем закутке Башни Солнца. Вместе с Хотахом пересадил его на стульчак и помог снять нижнее белье. Пока Доран делал свое дело, Оберин на другом конце помещения тоже решил облегчиться — по крайней мере, ему для этого не требовалась посторонняя помощь. Затем они усадили принца обратно в кресло. — Оставьте нас, — приказал Доран. Арео и Калеотт молча вышли, оставив братьев одних. — Что ж… — сказал принц Дорна после долгой и многозначительной паузы. — Значит, эти летающие люди все-таки существуют. — А ты сомневался? Ты наверняка получил об этом уже сотню воронов. Я сам отправил не меньше полудюжины! — Я получал воронов с рассказами о кракенах, русалках и великанах. Я ничего не беру на веру, пока не вижу все собственными глазами. — Они существуют, — мягко сказал Оберин. — Как и их мир. Я провел там несколько недель, перелетая из одного сверкающего огнем города в другой, и каждый следующий был больше и ярче предыдущего. Я не рассказал тебе в своих письмах и половины из того, что видел. Доран снова задумался. — Тогда мы должны решить, что с этим делать. Оберин заранее готовил свою речь, тщательно подбирая каждое слово. — Ты знаешь меня всю мою жизнь. Я тебя — большую часть твоей. Ты знаешь, что я человек гордый и ни перед кем не склоняю головы, но… Клянусь тебе, брат, по сравнению с этими людьми я почувствовал себя совершенно ничтожным… — он помолчал секунду, вспоминая сверкающие башни Мельбурна, Нью-Йорка, Пекина и других городов того мира. — Мы на их фоне смотримся жалкими дикарями. Воевать с ними — все равно, что рубить мечом морские волны, пытаться их остановить — проще поймать руками ветер или остановить наступление зимы. Я помню, что гласит наш девиз. «Непреклонные, несгибаемые, несдающиеся». Но они и не требуют нас кланяться. Им не нужны наши согнутые колени. Им нужны открытое сердце и ясный разум. Они хотят, чтобы мы учились у них. — И чему же? — спросил Доран. — Всему, — ответил его брат, изо всех сил стараясь говорить спокойно. — Строить гигантские башни из стекла и стали. Говорить с человеком, находящимся за полмира от тебя. Делать железные повозки, способные двигаться сами по себе силой горящего в ее чреве огня. Летать по воздуху. Укрощать молнии. Да еще куче всяких вещей! — он схватил Дорана за руки, стараясь не причинять ему боли. — Брат, прошу… Услышь меня. Дорн должен принять этот новый мир, ибо те, кто этого не сделает… Или сделает слишком поздно… Останется глотать пыль тех, кто успеет раньше. Доран молчал. Он крепко задумался. А Оберин продолжал. — Станнис, каким бы косным и нелюдимым он ни был, сумел завоевать их благосклонность. И они, в свою очередь, готовы помогать и тем, кто присягает ему на верность. Они готовы делиться с нами знаниями и товарами и я… Прости, брат, но я рассказал им о твоем недомогании, — он посмотрел на опухшие ноги Дорана, теперь уже не прикрытые дорогой тканью. — И они могут тебя исцелить! Избавить от боли и страданий! Брат, ты должен… — Ты обратил внимание на то, кто пришел сегодня на пир? — вдруг перебил его Доран. — Вернее, заметил ли ты, кто сегодня не пришел? — Септоны… — Оберин догадался, к чему он клонит. — Я не видел септонов. — Это потому, что мне пришлось запереть септона Гилвуда и септу Нейрис… От греха подальше, — недовольно сказал Доран. — Но это далеко не все. Вчера прилетел ворон. Сир Виллам Уэллс и дюжина его товарищей были схвачены в дюжине лиг от Быстроводной. Знаешь, куда они направлялись? И для чего? В Старомест. Чтобы примкнуть к Сынам Воина. — Чему уж тут удивляться, — дернул плечом Оберин. — Его кузен был объявлен Великим капитаном… — Да, был. Пока Станнис не снял с него голову. Сейчас ими командует какой-то рыцарь из Простора. Этих мы поймали. Но есть еще десятки, если не сотни тех, кто ушел. Неделю назад в Дощатом Городе случились беспорядки. Группа Честных Бедняков ворвалась в святилище Р’глора, все там разрушила и растерзала жреца. Сиру Дезиэлю пришлось собрать сотню людей, чтобы разогнать толпу и восстановить порядок… — он вздохнул. — Не позволяй себе обмануться из-за одного приятного вечера, Оберин. Священнослужители по всему Дорну проповедуют, чтобы все благочестивые люди откликнулись на призыв верховного септона и выступили за Мирцеллу. Иначе Неведомый проклянет их. Некоторые лорды ловят таких проповедников и бросают их в темницы… А некоторые нет. — Ложь и бред, — отрезал Оберин. — Они поверили лжи Серсеи о том, что летающие люди умеют воскрешать мертвых… — Я тоже раньше в это не верил, — как-то странно отозвался Доран. — До недавнего времени… — Ты это о чем сейчас? — спросил его брат. Доран вместо ответа медленно полез за пазуху мантии. Из какого-то потайного кармашка вынул вороний свиток и передал Оберину, который тут же развернул его. — Это письмо написано юным Эдриком Дейном его тете Аллирии в Звездопад, — глухим голосом произнес Доран, пока Оберин не без труда пробирался через детские каракули. — Он находится в Речных землях с Бериком Дондаррионом. — Долго же это письмо шло, — заметил Оберин, не отрываясь от чтения. — Оно пришло позавчера. А написано не больше недели назад. Леди Аллирия, как только прочитала, сразу переслала его мне. — Но этого же быть не может… Лорд Берик мертв… Причем давно, — растерялся Оберин. — Гора убил его несколько месяцев тому назад! — Откуда тебе это известно? Оберин вспомнил свой короткий визит в Риверран. — Я, к сожалению, не смог поговорить с этим чудовищем лично, но лорд Эдмар держал его в плену довольно долго. И его люди не слишком с ним церемонились, когда требовалось узнать что-то важное… К тому времени, как я отрубил ему голову, у него уже не хватало нескольких частей тела… — он позволил себе усмехнуться. — Но он признался в убийстве лорда Берика. Гора ударил его копьем в сердце. И я не вижу причин, по которым ему стоило лгать в этом. — Ты читай, — сказал Доран. И Оберин продолжил читать. А когда он добрался до нужного места… — Торос из Мира? — обескураженно спросил он. — «Поцелуй жизни»? Что за вздор? — Это случалось неоднократно. Сначала его убил Гора. Затем сир Бертон Крейкхолл. И оба раза красный жрец возвращал его к жизни. Оберин снова посмотрел в глаза брата. — Эдрику всего двенадцать. Он еще мальчишка. Он или что-то перепутал… Или просто решил пошутить. А может, это еще одна ложь Ланнистеров… — От кого? От Эдрика Дейна или его тети? Ни у одного из них нет причин любить Ланнистеров и подыгрывать им. — Ты хочешь сказать… — медленно начал Оберин, — что Серсея говорила правду? О Роберте… И о летающих людях, которые воскресили его из мертвых? По-твоему, они и в самом деле на это способны? Он помолчал еще несколько секунд. — Не знаю, — наконец, ответил Доран. — Но допускаю. Оберин, наконец, дочитал. Письмо заканчивалось сердечной мольбой Эдрика тете Аллирии принять в своем сердце красного бога и короля Станниса. Его пальцы комкали маленький кусочек пергамента, пока разум пытался так же собрать в кучку то, что он только что прочитал. — Мне жаль, Оберин, но слишком многие вещи до сих пор не ясны, — продолжил Доран. — Например… Ответь на этот вопрос, если хочешь и можешь. Каковы отношения между летающими людьми… и красным богом? Оберин задумался. — Красная женщина при дворе Станниса говорит, что их послал ее бог, чтобы помочь королю в битве с великой тьмой или что-то вроде этого. — А что говорят сами летающие люди? — Они уверяют, что ничего не знали о нашем мире до появления Кольца Девы. И о наших богах тоже ничего не знали. Как и мы не знали о них. — И о самом Кольце они тоже ничего не говорят? О том, как оно появилось, откуда, по чьей воле, с какой целью? — Нет. Они этого не знают. — Хм… — задумался Доран. — Возможно, Нимерия и в самом деле… Он не договорил. Братья какое-то время обдумывали все странные события, на которые были так богаты последние месяцы. — В общем, ты пытаешься направить меня на курс войны. Созвать знамена и идти на Старомест, так? Оберин, который уже давно чувствовал, как почва уходит у него из-под ног, понимал, что задачу убедить брата выступить на стороне Железного Трона он вот-вот провалит. Но он все же ответил. — Станнис уже почти победил. За его спиной сто тысяч воинов. Тайвин Ланнистер и Хайтауэры уступают ему более чем вдвое. Это даже без нашего участия. Я говорил, что летающие люди ему помогают. Ты слышал, что было в Харренхолле? То, что сотворил американский президент… Даже Эйгон со своими драконами не был на такое способен. — А Ясноводная? — спросил Доран. — Если летающие люди так сильны, почему позволили Хайтауэрам подвести десятитысячное войско к замку Флорентов и осадить его? Думаешь, я не видел, как он держался на пиру? У него хватило самообладания не начать просить о помощи прямо там, но я видел отчаяние в его глазах. Иначе зачем он вызвался лететь вместе с тобой? — Так помоги ему! — настаивал Оберин. — Летающие люди пришли сюда не затем, чтобы воевать вместо нас. И мы должны быть счастливы, что это так. Иначе Вестеросом правили бы они. Мы можем победить Хайтауэров, а Станнис победит Тайвина. Знаешь, что меня больше всего беспокоит? Что война закончится раньше, чем мы успеем получить свою долю трофеев… Доран посмотрел на брата с укоризной. — А вот у меня еще полно забот. Например, о расколе Дорна, который неминуемо случится, если мы выступим. На улицах будет кровь. И мне не кажется, что мы получим какие-то преимущества от победы над Хайтауэрами… В отличие от тех же Тиреллов. Лорд Мейс не уступит ни пяди земли, которую считает своей. Я рад, что Элия отмщена… — голос принца становился все тверже. — Я правда этому рад. Но очень не рад тому, что ты готов проливать дорнийскую кровь ради того, чтобы угодить Станнису, его красной ведьме и этим странным людям из другого мира, чьих мотивов я до сих пор не могу понять. И может ли их понять хоть кто-нибудь? Нет, Оберин, нет… Он покачал готовой со всей силой, на которую было способно его ослабленное болезнью тело. — Я не брошу Дорн в это горнило. Я не стану созывать знамена и браться за оружие. По крайней мере, пока у меня не будет больше ответов.