Песнь Короны и Вируса

06.12.2019 г. от р.Х. Бриенна Тарт была в чужой стране совершенно одна. И она была в тюрьме. Но это было все, что ей было ясно. Дальше начинался сплошной хаос. Первые несколько дней с того момента, как летающие люди поубивали своим громом почти половину их соратников, а остальных пленили, вообще прошли как в тумане. Когда солдаты ворвались на борт, она лежала на палубе лицом вниз, показывая, что готова сдаться. Ее прижали к холодному железному полу и она глазом моргнуть не успела, как ее руки оказались скованы цепями. Несколько часов она пролежала вот так, на животе и с руками за спиной, под охраной чужаков, которые одергивали ее и остальных каждый раз, когда кто-то пробовал пошевелиться или подать голос. Как оказалось, они ждали транспорт — огромную темно-зеленую повозку, в которую без труда уместились как они все, так и их конвоиры. Потом они куда-то ехали — и приехали в военный лагерь иноземцев возле самого Кольца. Она так и не поняла, с какой именно стороны он располагался. Да и какая уже разница… Там они пробыли несколько дней в одной из построек, напоминавшей шатер из какого-то легкого металла. Все это время они оставались в оковах, правда теперь руки были скованы спереди. Время от времени их поодиночке таскали на допросы. И ее тоже таскали. Расспрашивали о том, что произошло с момента смерти Ренли. И о том, как именно он умер. Она была слишком подавлена, чтобы что-то скрывать и, тем более, лгать. Поэтому выкладывала все начистоту. В том числе про тень-убийцу. Они и об этом пытались разузнать. Потом за ними приехали другие экипажи и ее зачем-то отделили от всех остальных. Сир Пармен, сир Эммон, сир Марк и еще десятка два пленников увезли одной группой, а ее почему-то не стали брать. За ней явились какие-то женщины-воительницы. «Нет, не воительницы. Стражницы», — поправилась она, увидев их синие одежды. Еще одна долгая поездка, закончившаяся у ворот, за которыми находился какой-то «исправительный центр». Ее вывели из повозки женщины-охранницы, провели внутрь, заставили раздеться догола, осмотрели, что-то измерили, выдали новую одежду и сделали нечто, что они назвали «фоторобот». Затем отвели в помывочную, затем — в камеру. Кстати, о камерах. Они оказались на удивление уютными. На кроватях даже были матрасы, хотя она никак не могла понять, из чего они сделаны. Был даже источник воды и чистая уборная. И это всего для двух человек. В камере, куда ее привели, уже находилась одна обитательница. У нее была темная кожа, как у жительницы Летних островов, но черты лица какие-то странные: плоский нос с горбинкой и вьющиеся каштановые волосы. Бриенне она показалась толстой, но она успела убедиться, что среди летающих людей много упитанных. — Ты кто такая? — произнесла она так быстро, глотая половину звуков, что Бриенна почти не поняла вопроса. — Меня зовут Бриенна, — осторожно ответила она. И что-то в ее голосе показалось сокамернице странным, отчего она сразу посмотрела на нее повнимательнее. — Ты что, инопланетянка? — Кто? — не поняла Бриенна незнакомого слова. — Ну, в смысле, из этих? С той стороны дыры? — Я пришла из-за Кольца, да… — Охренеть, — неловко усмехнулась темнокожая. — Если ты инопланетянка, почему так на нас похожа? — Не знаю… — смущенно ответила Бриенна. — Ладно. Я Бекки, — сказала женщина. Какое-то время она молча смотрели друг на друга. Бриенна пусть и не сразу, но нашла в себе смелость зайти в камеру и сесть на свою кровать. Которая показалась ей слишком маленькой, но она за свою жизнь давно к такому привыкла. — А ты здоровая, я посмотрю, — прокомментировала Бекки. — Ты че здоровая такая? — Я с детства такой была, — пожала плечами Бриенна. — У вас что, все такие? — Нет, только я… — Бриенне не очень нравился этот разговор и она попробовала сменить тему. — А ты? Ты отсюда? — А по мне не видно что ли? Конечно, отсюда. — Ну… Ты просто выглядишь не так, как другие… — Бриенна старалась выбирать слова с осторожностью. — Твоя кожа… — Черная, да. А какой ей еще быть? Я же або. — А что такое або? Сокамерница попыталась дать ей ответ, но как только Бриенна спросила, за что ее посадили, все запуталось еще сильнее. — За лед, — бросила она. — За лед? — Да. За лед. Знаешь, что это такое? — Знаю, но… Как можно попасть в тюрьму за лед? — Я была за рулем под ним — и попалась. — Подо льдом? — Ну да. Я же говорю, льдом закинулась, села за баранку, копы тормознули — и привет. Естественно, ей пришлось объяснять все заново — каждое слово. — Получается, ты ехала, находясь, как ты сказала, подо льдом? — Ага. — И это у вас запрещено? — Ну… Типа нет, но… Бриенна откинулась на спинку кровати, безуспешно пытаясь понять услышанное. Каждое последующее действие обескураживало ее сильнее предыдущего. Новым испытанием стал первый прием пищи — оказывается, в Австралии заключенные ели не в своих камерах, а сообща, в отдельном помещении. Туда, куда ее привели, обедали десятка два узников. Вернее, узниц — здесь были одни женщины. И все тут же замолкали и прекращали есть, пока она проходила мимо в сопровождении охранницы. — Фигасе… Вот это здоровая бабища… — Девчонки, а она не транс, часом? — Я слышала, она рыцарь… — Че, реально? Настоящий рыцарь? — это сказала женщина с кривыми зубами и очень короткими волосами, которая в глазах Бриенны была почти гротескно толстой и по возрасту была старше ее родителей. — Нет, миледи, — вырвалось у нее, что вызвало новый взрыв смеха: «Офигеть, она в натуре выражается, как…» Шли дни. А может, и недели. Помимо приемов пищи трижды в день, ей разрешали выходить во двор на час для «разминки». Первый раз, оказавшись здесь, Бриенна взволнованно огляделась в поисках виселицы или плахи, но не нашла. Постепенно она начала привыкать к новой жизни и своим соседкам. Те, в свою очередь, относились к ней с интересом и даже, как ей показалось, с теплотой. И много спрашивали, откуда она, как сюда попала. Бриенна пыталась объяснить, что ее король был убит и она пыталась за него отомстить. — Да ладно? Самолет угнала? И пилоту руку отрубила? Ты и правда бешеная сука… И несмотря на такие грубые слова, она чувствовала, что к ней стали относиться с уважением, узнав, что она совершила. Она и сама пыталась узнать, за что угодили в темницу остальные. И поняла далеко не все. Нет, кое-что ей было ясно: разбои, кражи, проникновение в чужое жилище, даже вождение без прав — она уже видела машины летающих людей. Но чаще всего упоминалось то, что они уклончиво называли «веществами». Или конкретно — «каннабис», «экстази», кокаин». Понятно — дурманящие зелья, которые здесь нельзя было продавать. Сама она из таких знала только спиртное. А эти… «Эти женщины — рабыни своих зелий», — подумала она. И не могла понять, зачем такие субстанции вообще нужны в мире летающих людей. Кто их производит — и зачем? Еще она не могла заставить себя рассказать этим женщинам всю правду о тени. «Меня и так считают здесь чуть ли не сумасшедшей… Ни к чему это». Она часто думала о Ренли и о его смерти. И до сих пор просыпалась посреди ночи и замирала от ужаса при виде теней на стене, пусть даже это были обычные тени. А потом долго не могла заснуть под храп Бекки. Каждый вечер перед сном она становилась на колени возле кровати и долго шептала молитвы каждому из Семерых. «Но властны ли они здесь? За Кольцом? В чужом мире?» Оставалось надеяться на то, что да. «Но если да, почему они не остановили ту тень? Почему дали Ренли погибнуть, если ему суждено было стать таким хорошим королем?» Иногда она думала о том, что будет делать, если вдруг каким-то чудом выберется из этого места и вернется в свой мир. «Может, сбежать в Старомест и присоединиться к Святому Воинству? Но примут ли они женщину?» Шли недели, потом месяцы. Ей потребовалось довольно много времени на то, чтобы набраться смелости и поинтересоваться у тюремщиков, что ее ждет. Для этого она выбрала незлого с вида мужчину средних лет. Тот ответил, что «ее вопрос все еще решается», но скоро «будет дан более конкретный ответ». Тогда она спросила, каким образом их королева казнит своих преступников. Тюремщик посмотрел на нее странным взглядом. — Никаким. В Австралии нет смертной казни. — Нет смертной казни? — Нет. — Тогда куда всех везут, чтобы казнить? — Никуда. Просто не казнят и все. — Совсем не казнят? — Совсем не казнят. Уже лет пятьдесят или около того. Бриенна не могла поверить в такое. — Даже убийц? — Максимум, что им светит — пожизненное заключение. — А предателей? — В смысле, государства? Кажется, то же самое. — А насильников? — До двадцати пяти лет. — А воров? — До десяти, но обычно намного меньше. А еще через несколько дней другой охранник постучал в дверь камеры и сказал, что к ней пришел посетитель. Бриенна в своей зеленой рубахе, таких же зеленых штанах и мягкой обуви, которую здесь носили все заключенные, долго шла вместе с ним по запутанным тюремным коридорам, чувствуя, как громко бухает ее сердце. Они прошли через несколько тяжелых железных дверей, запертых на замки, и вошли в маленькую комнатку, где стоял стол и несколько стульев. На одном из них сидел пожилой мужчина с серебристыми волосами, в черном костюме и очках. И его доброе лицо как-то само к себе располагало, словно убеждало безо всяких слов довериться этому человеку. Рядом с ним был еще один человек в таком же костюме, но помладше — наверное, помощник или слуга. — Леди Бриенна, — вежливо обратился в ней человек в очках и протянул мягкую ладонь, которую Бриенна осторожно пожала. — Я правильно к вам обратился? — Да, милорд… — Нет, что вы, я вовсе не лорд. У нас лордов давно уже нет, — он указал на стул напротив него и Бриенна осторожно села, внезапно подумав о том, что это, возможно, какая-нибудь западня. — Меня зовут Джулиан Бернсайд. Я не лорд, я ваш адвокат. — Адвокат? — Адвокат, да. Человек, который представляет других в суде. — Вы пришли, чтобы судить меня? — Наоборот. Я пришел, чтобы защищать вас перед судьями. — Вы хотите выступить перед своим лордом за меня? — Перед судьей, а не лордом… но да, — ему потребовалось некоторое время на то, чтобы объяснить принципы работы местной судебной системы и свое место в ней. — Итак, леди Бриенна, если вы не против, я бы хотел представлять в суде ваши интересы. — Мои интересы? — Да. Помочь вам, понимаете? — Зачем вам мне помогать, сир? Я вас впервые вижу… — И я с вами не знаком. Но я все равно вам помогу. Вы сидите в этих стенах уже давно и это прискорбно. К сожалению, имел место конфликт, в котором пострадало несколько человек, в том числе и вы, — он говорил мягким доверительным голосом. — Я согласился представлять вас в суде по этому делу. И вам ничего не нужно за это платить. — Тогда… примите мою искреннюю благодарность, сир… — но в душе Бриенны, помимо благодарности, оставалась еще и подозрительность. — Вы знаете, что меня ждет? — Хороший вопрос. Вас оставили в подвешенном состоянии и не дали никакой четкой информации… И случилось это просто потому, что такой информации нет. Власти, честно скажу вам, и сами не до конца понимают, что делать с вами и вашими соучастниками. — Соучас… — Бриенна тут же зацепилась за это слово. — Вы говорите про сира Пармена? Сира Эммона? Сира Марка? Они живы? С ними все в порядке? — Да, можете не волноваться, они в полном порядке. Я с ними уже поговорил. Они в Порт-Филиппе, недалеко отсюда… — Бернсайд вытащил толстую папку и стал листать страницы. — Вы даже не представляете, сколько проблем собрал вокруг себя этот суд. За сорок лет практики я ни разу не видел такого беспорядка… И это хорошая новость для вас, потому что распутывать все эти узлы предстоит стороне обвинения, а не нам с вами… Вот, например. Чтобы получить обвинительный приговор, очень желательно иметь соответствующий прецедент, но где вы раньше найдете подобное дело? В суде штата? В Верховном суде? В Международном уголовном суде? Можем ли мы вообще судить вас на законных основаниях? Ни в одном законе не сказано ни слова относительно того, в какой мере являются подсудными граждане параллельного мира, совершившие преступление на его территории. Тут даже нельзя однозначно ответить, являетесь ли вы человеком, как мы! Впрочем, если верить анализам ДНК, расхождение двух наших миров состоялось не раньше двадцати-тридцати тысяч лет назад. И вы, безусловно, являетесь разумным существом, способным к общению с нами и осознанию своих действий, поэтому на данном аспекте можно не задерживаться. Но есть еще и возраст… Позвольте уточнить, сколько вам лет? — В прошлом году я отметила восемнадцатые именины, — сказала Бриенна. — Понятно. Значит, вы уже совершеннолетняя и можете идти под суд по взрослым законам… И все же ситуация совершенно беспрецедентная. Мы уже подписали серию договоров с Вестеросом, куда входят также положения об уголовном преследовании и экстрадиции, но поскольку инцидент произошел до подписания бумаг, мы можем на этом сыграть, если признаем вас лицом без гражданства. Однако, сторона обвинения может сослаться на закон о авиапроисшествиях в редакции 1991 года, согласно которому, положения при угоне самолета применяются экстерриториально и ко всем лицам, вне зависимости от национальной принадлежности или гражданства. С этим трудно спорить, но такая возможность есть… Я предлагаю строить линию защиты на том, что вы сами не осознавали того, что делаете. И на состоянии аффекта после трагической смерти Ренли Баратеона. Ну, вы понимаете. Кровь кипит, перед глазами пелена… Не говоря уже о том, что вас могли принудить к участию в этом акте старшие по званию… Лорас Тирелл, в частности. — Возможно, я не все поняла из того, что вы сейчас сказали… Но я знала, на что шла, — Бриенна внезапно почувствовала себя оскорбленной. — Я была королевским гвардейцем — и король, которого я поклялась защищать, был убит у меня на глазах. Убит Станнисом. Мой долг — как и всех моих братьев — отомстить за него и убить Станниса. Бернсайд на мгновение задумался. — Я слышал некоторые истории… Но, полагаю, вам стоит об этом рассказать. Как именно умер Ренли? Бриенна на несколько секунд замялась — а потом выложила все как на духу. Слова лились сами собой. Она рассказывала о внезапном холоде, о странном чувстве. О тени. О мече, которого не было. О крови, хлынувшей из горла ее короля. О том, что началось потом. Бернсайд что-то быстро записывал, а когда она замолчала, внимательно посмотрел ей в глаза. — Я говорил со стороной обвинения… И с членами правительства, которые внимательно следят за ходом дела. И одну вещь они разъяснили мне твердо и четко. И я, несмотря на сорок лет борьбы за правду в судах, склонен согласиться с их доводами. Ни в зале суда, ни в присутствии прессы вы ни в коем случае не должны даже намекать на эту… как вы выразились, тень. Никаких «невидимых убийц» и прочего. — Не упоминать? — Бриенна была шокирована. — Но почему? — Потому что в этом нет смысла, — ответил адвокат. — Как тень может кого-то убить? Это даст понять, что либо вы все сошли с ума… Либо что в вашем мире действует нечто за гранью нашего понимания. И при этом второе не отменяет первого. В любом случае, это может вызвать панику и истерию уже в нашем мире, а это нам совсем не нужно. Тем более, что слухи уже ходят… Пока, правда, только в желтой прессе и над ними сами читатели смеются. Пока… — он смотрел ей в глаза, не отрываясь и почти не моргая. — Поэтому я предупреждаю вас заранее. Если вы не прислушаетесь к моей просьбе и начнете говорить в суде о тенях и тому подобное, суд все будет отрицать и объявит вас сумасшедшей. А это очень плохо. В конце концов, из тюрьмы можно выйти живым и здоровым, а из психиатрической больницы уже сложнее… И не факт, что вы вообще оттуда выйдете. Бриенне стало не по себе от его слов. Она никогда не умела врать. — Вы просите меня солгать на суде? — Не обязательно. Просто не говорите об одной вещи, — уточнил он. — Отказ от дачи показаний — это не ложь. Особенно если сделать упор на том, что это обстоятельство не имеет отношения к делу. Еще раз повторяю — вас не будут расспрашивать об обстоятельствах смерти Ренли. Дело касается угона самолета, поэтому вы не должны уходить в предшествующие события, — он наклонился вперед и добавил чуть тише. — Я не знаю, стоит ли мне об этом вам говорить… Но в деле задействованы очень высокие лица. Мистер Даттон хочет сделать из вас наглядный пример для всего мира. Но и король Станнис желает того же самого. Он уже потребовал вашей экстрадиции… То есть выдачи Вестеросу. — Он же… — Бриенна почувствовала холодный страх. — Станнис сразу казнит меня, едва я вернусь… Адвокат посмотрел на нее сочувственным взглядом. — Вот и я о том же подумал. Но это тоже может сыграть нам на руку. Если вы действительно опасаетесь за свою жизнь и сможете это подтвердить, это дает вам хороший шанс на получение убежища — вне зависимости от решения суда. — Убежища? — Ну да. Статус беженца. Получив его, вы сможете жить здесь, вместо того, чтобы возвращаться в Вестерос. У вас будет австралийский вид на жительство. Но, повторюсь, вы не должны рассказывать подробности смерти Ренли. Бриенна задумалась. То, что предлагал этот человек, шло вразрез со всеми принципами, в которых она воспитывалась с детства. Но она начинала его понимать. — Хорошо, — решилась она. — Я никому не скажу. *** «Vue de Monde» не был похож ни на одно место в его мире — Тирион понял это сразу. Это заведение с большой натяжкой можно было назвать таверной, но где вы видели таверну на высоте в восемьсот футов? «Если только поставить ее на вершину Стены… Нет, даже тогда не дотянет», — лениво подумал он. Потом подумал, не станут ли возражать хозяева заведения против того, чтобы он помочился с балкона — как там, на Севере. Подумал еще немного, и решил не пробовать. Его второй визит в Австралию прошел в заметно более прохладной обстановке, чем первый. Его группу провезли через весь город в другую башню под названием «Виндзор», которая была не такой высокой, роскошной и совершенной, как «Корона», но… он не мог поспорить с тем, что здесь было столь же удобно. Очень быстро к нему, Подрику и Бронну стали стягиваться другие изгнанники, в том числе кузены Виллем, Тион и Клеос. А еще Пицель, который каким-то чудом удрал из Королевской Гавани, сохранив свою морщинистую голову на старческих плечах. Их всех повсюду сопровождали здешние городские стражники, которых Бронн прозвал «синюшниками» за цвет одежды. «Это для вашей же безопасности», — так говорили они. Он и не спорил. За прошедшие недели он встретил еще много людей из Вестероса, Австралии и других стран обоих миров. Но эта женщина, явившаяся в таверну на вершине мира, заставила его желудок в буквальном смысле завязаться узлом. Неприятные воспоминания усилило и то, что в прошлый раз они тоже встретились в питейном заведении. Леди Кейтилин Старк шла по богато украшенному деревянному полу, громко стуча каблуками туфель, купленных в этом мире. Следом за ней шел ее единственный телохранитель, сир Родрик Кассель, мастер над оружием Винтерфелла, и двое австралийских полицейских. Сир Родрик смотрел на Тириона с едва скрываемым презрением, которое перестало быть скрываемым после того, как он узнал Бронна, который тоже был там в тот день. Бронн в ответ широко улыбнулся. Леди Кейтилин не замечала их бессловного «разговора», все ее внимание сосредоточилось на Тирионе. Сын лорда Тайвина слез со стула, обошел стол и встретил ее в проходе. Легонько поклонился, при этом не отводя от нее взгляда. — Миледи, — сказал он. Что бы ни случилось, он старался не забывать о правилах хорошего тона. — Лорд Тирион, — ответила она, глядя на него с высоты в два его роста. Тирион подошел на своих маленьких ножках к ближайшему стулу и отодвинул его, приглашая ее сесть. Поколебавшись секунду, леди Кейтилин приняла приглашение, а Тирион, снова обойдя вокруг стола, вернулся на свое место. Сир Родрик, Бронн и полицейские расселись за ближайшими к ним столами, не вмешиваясь, но внимательно наблюдая. Словно боялись, что кто-то из них двоих схватит нож и набросится на другого. «Да похоже, именно так оно и есть…» Тирион покосился на стол — самым опасным столовым прибором был нож для масла с закругленным острием. Он поднял взгляд на леди Кейтилин. Она сидела неподвижно, ее каштановые волосы были собраны в пучок на затылке. И она, несмотря на свою холодность и пережитое горе, оставалась красивой женщиной. — Должен сказать, я был удивлен вашим приглашением, миледи, — начал Тирион. — А то я начал подозревать, что после нашего последнего совместного путешествия вас… не знаю, наверное, уже тошнит от моего вида. — Я пришла не затем, чтобы смотреть на вас, — начала она не самым доброжелательным голосом. Помолчала немного, потом немного смягчилась. — Я пришла поговорить. И я рада, что вы откликнулись на мое приглашение. — Поговорить? — прервал ее Тирион, когда Кейтилин сделала небольшую паузу. — Я только за. Но давайте сначала что-нибудь закажем, а уже потом приступим к делам. Вы пробовали здешних устриц? Никогда не ел ничего вкуснее. А вино? Напиток богов. Арборцы от стыда помрут, попробовав это, честно скажу. Леди Кейтилин нахмурилась но все же взяла меню. Подошла официантка, которая выглядела совершенно спокойной, словно каждый день видела гостей из иного мира. Они сделали заказ и вскоре им принесли бутылку McLaren Vale Shiraz и два бокала. — Я не знаю, за что нам пить, миледи… — Тирион с задумчивым видом поднял свой. — Скажу просто так, как принято здесь. Ваше здоровье. — Ваше здоровье, милорд, — ответила она на его тост. Они чокнулись, Тирион сразу отпил почти треть, Кейтилин едва пригубила. — Отличный здесь вид из окна, — заметил Тирион. Огромные окна ресторана выходили на запад — и там у самого горизонта виднелся полумесяц, который можно было принять за луну. Если бы он не был небесно-голубого цвета. Это была не луна. Это было небо. Небо их мира. — Представляете, я как-то спросил, можно ли из их города увидеть Кольцо. И они показали, что да. Сколько смотрю… До сих пор не могу привыкнуть. — Да… — все, что смогла ответить леди Кейтилин. — Я хочу сказать, это не только потому, что само оно… такое странное, — продолжал он. — Но и потому, что видеть перед собой нечто… настолько величественное… особенно по сравнению с вами… Это немного выбивает из колеи. То же самое я ощутил, когда впервые увидел Стену. Но там это было не так сильно. — Я никогда не бывала на Стене, и не горю желанием, — отрезала леди Кейтилин. — Ни разу? — удивился Тирион. — Ни разу. Мне хватает Винтерфелла, — ответила она. Разговор прервался еще на какое-то время, которое Тирион потратил на то, чтобы полюбоваться огнями города. — Да и сам Мельбурн… Он производит почти такое же впечатление. Город, в котором собрано больше богатства, чем во всем Вестеросе и Эссосе. Порой мне хочется привести сюда всех, кто сейчас воюет там… И показать им это. Чтобы они поняли, насколько ничтожными выглядят на фоне этого все их распри и игры за престолы. — Возможно, так оно и есть, — не стала возражать Кейтилин. — Только вот я не уверена, что все с вами согласятся. Вскоре им привезли еду. Тирион заказал себе устрицы и другие местные морепродукты, леди Кейтилин предпочла более скромное блюдо из баранины с сыром. Попробовав немного, она снова посмотрела на него. Тишина затягивалась, но в этот раз нарушать ее пришлось леди Старк. — Вы не задумывались, зачем я предложила вам встретиться? — спросила она. — Я пришла к вам лишь потому, что хорошо знаю своего сына. Он не остановится, пока ваш брат жив. Тирион и сам это прекрасно понимал. Он глотнул еще вина, приводя в порядок мысли. — При всем моем уважении к вашему сыну, миледи, он далеко не ровня моему брату. Думаю, вы и сами это поняли после битвы на Золотой дороге. Леди Кейтилин нахмурилась, затем отвела взгляд. Подходящего ответа она не смогла найти. — Возможно, в этом вы правы. Но в следующий раз он придет не один. Станнис ведет на Запад сто тысяч воинов. И вы наверняка слышали о том, что случилось в Харренхолле. Тирион едва заметно кивнул. Тот авиаудар показывали все известные ему «новостные каналы», которые он смотрел каждый день в своей комнате. — Летающие люди… уже предлагали вашему отцу мир, — продолжала Кейтилин. — Их условия были щедрыми, но лорд Тайвин отверг их. К чему все это привело? Половина ваших родственников мертвы. Вторую половину ждет то же самое, если он не преклонит колено. — Я понимаю, что могу говорить предвзято, миледи, но не стоит недооценивать мою семью, — осторожно ответил Тирион. — Пока отец и Джейме живы, живы и наши шансы. Мы готовы драться до конца, а вот Станнис со своей безумной верой будет и дальше отталкивать от себя людей. Поправьте меня, если я ошибаюсь, но я не помню, чтобы на его призывы откликнулся Доран Мартелл со своими знаменосцами… или, например, ваша сестра в Орлином Гнезде. Или, может, не все убеждены в неминуемой победе Станниса так сильно, как вы? — Даже без их участия, нас все равно больше, — упрямо возражала леди Кейтилин. — Ваше поражение неминуемо и Джейме все равно обречен. Единственное, что меня беспокоит, так это то, что он может забрать с собой в могилу и моего сына… Но, возможно, мы сможем избежать смерти наших близких, — она очень серьезно посмотрела ему в глаза. — Убедите Джейме надеть черное, пока не стало слишком поздно. Только это сможет успокоить Робба. Только так они оба смогут выжить. — Тогда, может, вы сами посоветуете своему сыну этот простой способ — так они тоже останутся живы, — отпарировал Тирион. — Тем более, у него там сводный брат служит… Удар получился болезненным. Она снова замолчала, а когда, наконец, заговорила, Тирион ожидал услышать в ее голосе плохо скрытую ненависть. Ничего подобного. Тон ее был скорее просящим. — Насколько мне известно, Станнис не имеет против вас каких-то личных счетов, милорд. Вы не участвовали ни в войне против него, ни в заговоре с целью убийства короля, ни в каких-либо планах Серсеи… — она замялась, но все же продолжила фразу: — …и я не верю, что вы принимали участие в покушении на жизнь моего сына. Тирион почувствовал нечто среднее между облегчением и раздражением. «Дошло, наконец…» — Приятно слышать такое, миледи, — произнес он. — И я, кажется, понимаю, почему вы поняли эту истину. Видимо, ваш дорогой Мизинец был не так искренен с вами, как вам хотелось? — Я пыталась понять, почему Петир солгал мне, сказав, что этот кинжал принадлежит вам… — Не понимаете, да? — Тирион подавил желание усмехнуться. — И не видите никакого скрытого мотива? Ни одной причины, по которой Петир Бейлиш мог захотеть разжечь войну между Старками и Ланнистерами? — И в чем… может быть его мотив? — медленно спросила Кейтилин. — Миледи, — Тирион почувствовал легкое раздражение из-за того, что ему приходилось объяснять этой женщине прописные истины. — Нам с вами посчастливилось родиться в хороших семьях на самой вершине нашего общества. Нам удобно жить там, где мы родились — и очень трудно понять мотивы тех, кто хочет обрушить эту пирамиду ради того, чтобы самому оказаться наверху. А теперь попробуйте представить, что чувствуют те, чье положение ниже нас настолько, что у них нет шанса дотянуться до вершины, но есть возможность эту вершину увидеть? — он внимательно следил за ее лицом, наслаждаясь постепенно нарастающим в ее глазах сомнением. — Неужели это так трудно представить, миледи? Петир Бейлиш родился в семье, пожалуй, самого мелкого из лордов-землевладельцев. Чуть выше межевого рыцаря. Но в детстве он воспитывался в Риверране… Где увидел сияющую вершину. И возжелал оказаться там. Это помогло ему подняться до мастера над монетой при короле Роберте. Но кто сказал, что этого ему достаточно? Что он не захочет подняться еще выше? — Никто не видел Петира с тех пор, как город пал. Но если он все еще жив… Я намерена докопаться до сути, — она выглянула в окно, потом снова посмотрела на Тириона. — Мне еще нужно прояснить один важный вопрос, милорд. И я прошу ответить на него честно и откровенно. Если лорд Тайвин умрет, кто его сменит? — Кто сменит? — переспросил обескураженный Тирион. — Да. Джейме служит в Королевской гвардии. Серсея — женщина, к тому же в плену. Представьте себе, что лорд Тайвин умер. Кто вместо него будет править Утесом Кастерли? Тирион быстро взял себя в руки. — По всем законам получается, что это должен быть я. — А если Станнис даст обещание оставить вам титул Верховного лорда Запада, пусть даже ценой уступки некоторых земель… Например, Золотого Зуба или Крейкхолла… Вы бы согласились заключить мир и преклонить колено? Тирион не смог заставить себя ответить прямо. — И вы думаете, что Запад примет в качестве лорда мерзкого и похотливого карлика? — Этот карлик — сын и наследник лорда Тайвина, — продолжала настаивать она. — Которого, вдобавок, поддерживает король. Никто не посмеет усомниться. Тирион и в самом деле крепко задумался над ее словами. На какое-то мгновение он вспомнил самое яркое событие своей жизни, которое так долго старался забыть. Тот самый урок, который он усвоил на пороге юности. Самый тяжелый урок. …Комната, полная людей. В углу на кровати лежит обнаженная девушка, сжавшаяся в клубок. И в ее руках — горка серебряных монет, которые уже не помещаются в ладони. И с каждым разом их становится все больше… Суровый взгляд отца, неотрывно следящий за ним… Если он сейчас согласится, станет ли владение Утесом достойной компенсацией за то, что он тогда пережил? Пусть даже Запад достанется ему в сильно урезанном виде? Но он быстро выкинул эти сомнения из головы. Потому что в памяти всплыли другие сцены, более свежие. Джоффри, обезглавленный на Змеиных ступенях вместе с Ланселем и остальными. Джейме, чье лицо было навечно изуродовано топором Роберта. Даже Серсея, эта коварная сука, которая сейчас спала в темнице на гнилой соломе, и все равно продолжала надеяться на то, что ее спасут… Тирион сначала закончил с устрицами, а затем вылез из-за стола со всем достоинством, на какое был способен. — Простите, миледи, я правда не желаю зла вашему сыну… любому из них… Но я не стану советовать моему отцу преклонить колено. И уж тем более не стану предавать свою семью. Уже уходя, он подумал о том, что в последней фразе пропустил одно слово — «пока». Но леди Старк знать об этом не стоило.