Песнь Короны и Вируса

28.04.299 г. от з.Э. (или 796 г. от основания Города) Кевин Радд спустился по ступеням посольства, стараясь не подскользнуться на мокрых камнях мостовой. В этом сезоне в Браавосе почти всегда было пасмурно и туманно, но никакая плохая погода не могла отпугнуть участников и гостей фестиваля. Празднующие в карнавальных масках прохаживались по улицам небольшими группами, в основном все шли в «Голубой фонарь», расположенный на другом берегу канала. Кевин слышал, что там как раз крутят «Аполлон-13». Он не уставал поражаться тому, насколько легко и охотно жители этого города, похожего на Венецию и Константинополь одновременно, принимали все то, что приносили им гости из иного мира. Принимали — и просили еще. Браавос, насколько он знал, и раньше мог заслуженно называться «театральной столицей» этого мира. Но теперь, когда они познакомились с кинематографом и получили в свои руки изрядное количество проекторов, проданных или подаренных иноземцами (пусть многие из них были откровенно устаревшей конструкции), количество импровизированных кинотеатров в этом городе стало бить все немыслимые рекорды. Быстро выяснилось, что в Браавосе полно белых и гладких стен, которые просто сами боги велели использовать в качестве экранов. Земляне и сами поразились такому энтузиазму и к распространению фильмов среди новых союзников подошли очень осторожно, начав с исторических драм, документальных фильмов, а также легких комедий и местами ситкомов. Вываливать на их головы голливудские блокбастеры или, скажем, космооперы они поначалу не решались — не факт, что жители средневекового мира вообще поймут, о чем там идет речь. Но жители Земли недооценивали своих новых соседей — последние несколько недель мода на фильмы про космос приобрела в Браавосе масштабы натуральной эпидемии. Остров Знамен, где располагались посольства, тоже был полон гуляющих горожан в масках (драконов, птиц, зверей и людей — скорее всего, бывших Морских владык), которые почти не обращали внимания на иномирян. Телохранители посла слегка напряглись, оказавшись в такой толпе, где у всех, вдобавок, были закрыты лица. Но только слегка — за все время их пребывания здесь не случилось ни одного инцидента с кровопролитием. Морской владыка лично объявил, что каждый, кто покусится на гостей из другого мира, будет казнен без суда. Кевин знал, что такая угроза остановит не всех — в Браавосе встречались и те, кто готов был ради славы пожертвовать собственной жизнью. Однако на сторону «летающих людей» встал и Черно-белый дом… Никто не знал, чего служители Многоликого бога пообещали сделать с тем, кто прольет кровь чужеземца, но самые бесшабашные брави с мечами старались лишний раз не попадаться им на глаза. Кевин жил здесь уже полгода, был в целом доволен достигнутыми результатами и считал, что ему на самом деле повезло, в отличие от того же Файфилда: вместо мрачного средневековья он угодил в эпоху Ренессанса. Здесь, в отличие от Вестероса, не было междоусобной войны, не было религиозных фанатиков, объявлявших их слугами дьявола, зато были очень понятливые и рациональные люди во главе государства, с которыми он наладил очень близкие и плодотворные отношения. Включая самого Морского владыку Феррего Антариона. Увы, здоровье Феррего оставляло желать лучшего, старику было уже за семьдесят и у него, помимо острого артрита, обнаружилась прогрессирующая болезнь Альцгеймера. Врачи с Земли постарались, как могли, его вылечить, но все, что им удалось, это облегчить его страдания. Увы, даже продвинутая медицина двадцать первого века не была всесильной, особенно когда против человека восставал его собственный мозг. Однако система передачи власти в Браавосе также оказалась на порядок совершеннее той, что они наблюдали в Семи Королевствах. Магистр Джериллос, племянник Морского владыки, последние месяцы был фактическим правителем города. А после смерти его дяди во Дворце Истины должны будут пройти выборы нового владыки. Выборы… Мало кто из его соотечественников согласился бы назвать эту процедуру настоящими демократическими выборами. Из всего города с почти миллионом жителей право голоса имели от силы пара тысяч держателей ключей и печатей, а также богатых магистров и гильдмастеров — но это все равно лучше, чем ничего. По меркам этого мира, право голоса для 0,2% населения, среди которых были и женщины — уже большой прогресс. И рабства здесь не было. Нет, даже не так — оно было под строжайшим запретом. Этот вопрос для браавосийцев был принципиальным. Все это делало город-государство просто идеальным кандидатом на роль главного союзника цивилизованного мира по эту сторону портала. От Острова Знамен до дворца Морского владыки можно было дойти неспешным шагом за полчаса, поэтому Кевин обычно и ходил туда пешком. Ездить по Браавосу на автомобиле было не очень удобно — узкие мощеные улочки мало того, что петляли и извивались, так город еще и стоял на куче островов в устье реки и был связан воедино кучей таких же узких мостов, многие из которых к тому же были загромождены торговыми лавками и проехать между ними было просто нереально. Вот почему число автомобилей во всем городе, если не считать те, что принадлежали посольствам, до сих пор не превышало двух десятков. Да и те считались местными богачами скорее роскошью, чем средством передвижения. Куда проще было с самолетами. Прямо сейчас один из них заходил на посадку в направлении аэропорта. Аэропорта. В средневековом городе. Кто бы полгода назад поверил в такое? Но он здесь был. На данный момент воздушный флот Браавоса насчитывал восемь машин — больше, чем у всех лордов Вестероса вместе взятых. И почти все они были гидропланами. А аэропорт представлял собой обозначенную буйками гавань, куда они садились. Увы, но местность в окрестностях города не позволяла строить полноценные взлетно-посадочные полосы. И браавосийцы сами предложили землянам альтернативу, прямо спросив, можно ли сделать так, чтобы «воздушные корабли» садились на воду и с нее же взлетали. «Разумеется, можно», — ответили они. Посол видел и другие признаки современного мира. Между Островом Знамен, Пурпурной гаванью и дворцом Морского владыки располагался Дворец Исцеления, где работало около сотни земных врачей и медсестер. И здесь же рождалось около четверти всех младенцев в городе, а смертность среди них упала ниже одного процента. Кевин знал, что научные издания всех стран наполнялись лавиной медицинской статей по мере того, как на Планетосе обнаруживались новые болезнетворные микроорганизмы — и способы борьбы с ними. Какие бы загадочные силы не сотворили этот мир-двойник, местные заболевания, как минимум, относились к тем же категориям, что и на их стороне Кольца. Этот мир буквально кишел вирусами, бактериями и более крупными паразитами — и все они теперь столкнулись с оружием массового уничтожения в лице медицины двадцать первого века. В добровольцах недостатка не было и медики энергично подбирали противовирусные препараты, наиболее эффективные против, например, «красных пятен» — при условии, что провести массовую вакцинацию жителей в настоящее время было невозможно. Быстро выяснилось, что «чахотка» вызывается бактерией, которая была дальней родственницей земной палочки Коха, и чаще всего лечилась простым курсом пенициллина. Как и большинство форм «родильной горячки», как она здесь называлась. «Серая хворь», которой местные жители боялись, наверное, сильнее всего, лечилась на удивление просто. Проверив на зараженных туземцах несколько видов антибиотиков, врачи составили смесь, уничтожающую возбудитель болезни на любой стадии, точно так же, как в свое время на Земле искоренили проказу. Уже семеро детей, отданных им, было вылечено и, несмотря на возражения некоторых скептиков по обе стороны, возвращено счастливым родителям. И это прогремело среди местных даже сильнее, чем «воздушные корабли» в первый день контакта. Потому что раньше заболевший «каменной болезнью» мог, в лучшем случае, надеяться на изгнание в специальную колонию, где жили другие такие же, и протянуть там оставшиеся годы, постепенно сваливаясь в окаменение и безумие. Таких колоний нашлось немало, в основном в верховьях реки Ройны, но ближайшая из них находилась в тысяче местных лиг от Браавоса. Поэтому своих зараженных город отправлял на отдаленный остров в западной части Лоратского залива. Туда и направились медицинские бригады ООН. Конечно, появление врачей в полных защитных костюмах на вертолетах вызвало среди поселенцев настоящий переполох, но еще больше они взбудоражились, узнав, зачем именно явились пришельцы. Увы, они оказались не всесильными, ни один антибиотик не мог регенерировать пораженную плоть, но для недавно прибывших, у которых болезнь еще не успела перейти в позднюю стадию, появление врачей с лекарством нельзя было назвать иначе как чудом. Первый же рейс доставил в Браавос более пятидесяти исцеленных, правда многие из них вернулись в, скажем так, слегка уменьшенном виде — хирурги вынуждены были прямо на месте удалять пораженные болезнью части тел. Браавосийцы до сих пор посматривали косо на людей без рук или ног, побаиваясь, что они, несмотря на лечение, все еще могут оставаться носителями заразы. Причем избегали даже «нормальных» инвалидов. Но даже жизнь изгоев была для излеченных лучшей альтернативой… И очень низкой ценой за спасение этой самой жизни. Тема болезней вообще была, наверное, самой острой в вопросе контакта двух миров. С самого первого дня земляне озаботились о том, чтобы не пустить в свой мир какую-нибудь новую заразу — и не заразить тот мир чем-нибудь своим. Любой, перед тем, как пройти через Кольцо на ту сторону, должен был сдать анализ крови и предоставить длинный список тестов на самые серьезные заболевания — ВИЧ, сифилис, туберкулез, малярию, и так далее, и так далее. Споры вокруг этого велись поистине адские. Радд и сам участвовал в брифингах с биологами, инфекционистами, историками, экономистами, социологами и чиновниками всех направлений, чьи оценки и мнения часто расходились до полных противоположностей. Он сбился со счета, сколько раз участники таких встреч упомянули вымирание американских индейцев, подхвативших оспу и другие европейские болезни еще от моряков Колумба и за последующее столетие заразивших пятьдесят миллионов соплеменников. А всего от завезенной заразы погибло до девяноста процентов населения континента… Почти то же самое началось в конце XVIII века и в Австралии, когда сюда начали свозить английских каторжников и переселенцев. И сейчас среди них находились те, кто требовал полностью закрыть Кольцо, создать вокруг него карантинную зону и никому даже не пытаться попасть на Планетос, чтобы не устроить вирусный геноцид еще и им. Но это было мнение меньшинства. И у их оппонентов были веские доводы. Конечно, Европа XIV–XVI веков страдала от эпидемий и не знала толком, чем они вызываются. Но в современном мире люди научились лечить почти любые болезни. Или, по крайней мере, сдерживать их распространение. И даже если из одного мира в другой перенесется какая-нибудь новая зараза, они легко ее вычислят, изучат, поставят диагноз и найдут лечение. Ну а если она окажется совсем опасной, им ничего не мешает ввести временный карантин до того момента, как будет разработана вакцина. Очевидно же. Он потратил уйму времени, рассказывая браавосийцам о вакцинах, антибиотиках и других лекарствах. И они снова обрадовали его, легко понимая и принимая большую часть сказанного. Как оказалась, сама идея им не чужда: несколько веков назад целители из Волантиса обнаружили, что дети, переболевшие серой хворью, были невосприимчивы к ее более быстрой и смертоносной сестре, серой чуме. И кто-то предложил срезать у больных маленькие кусочки зараженной плоти, растирать их в порошок, сушить на солнце, а потом втирать под ногти маленьких детей. Да, были и побочные эффекты, у многих кончики пальцев после такого начинали чернеть и отмирать, но в девяносто девяти случаях из ста болезнь дальше не шла. Этот метод переняли и другие и использовали во время эпидемий чумы. Однако в Браавос серая чума не заглядывала уже сотню лет, а серая хворь распространялась естественным путем настолько быстро, что они со временем отказались от таких эрзац-прививок. У них был в ходу менее радикальный вариант, прозванный местными «праздником красных пятен» — больных детей до десяти лет намеренно выпускали в окружение сверстников, чтобы те тоже получили иммунитет на всю оставшуюся жизнь. Земные врачи отнеслись к такой практике в целом одобрительно. Это было не вакцинацией в их понимании, а ее более ранним вариантом — вариоляцией. Идея простая: намеренно заразить кого-нибудь, обычно ребенка, легкой формой болезни, чтобы он потом не заболел тяжелой. Такое практиковалось и в их мире несколько веков, многие страны, от Китая до Османской империи, использовали ее во время эпидемий, например, оспы. Конечно, был серьезный риск — но с этим методом смертность все равно снижалась с 30% до примерно 2%. Европа такое применяла реже, но именно там доктор Дженнер в XIX веке изобрел настоящую вакцину и стал лечить оспу крошечными дозами относительно безвредной коровьей оспы. Через полтора века болезнь на Земле исчезла полностью, без остатка. Были, правда, и тревожные звоночки. За прошедшие месяцы у троих сотрудников посольства резко подскочила температура и они стали покрываться красными пятнами. Их тут же изолировали от остальных и посадили в отдельную палату Дворца Исцеления. У всех троих лихорадка прошла в течение нескольких дней и в итоге они поправились. Браавосийские лекари, также работавшие во дворце-госпитале, поделились с землянами своими знаниями и обрадовали их тем, что болезнь это не опасная и от нее умирает от силы каждый тысячный. Для них это было очень мало, но австралийцы все равно забеспокоились — для гостей из иного мира, не имеющих иммунитета и, возможно, с несколько другой биохимией, риски могли быть значительно выше. Более легкими заболеваниями, не выходящими за рамки обычной простуды, переболели абсолютно все. Кевин и сам брал больничный четыре раза за время пребывания здесь, каждый раз ему приходилось проходить тщательное обследование — и каждый раз он поправлялся в течение пары дней приема парацетамола. Размышляя об этом, Радд не заметил, как дошел до дворца Морского владыки. Карро Волентин, Первый меч города, охранявший вход, тут же скомандовал своим людям пропустить высоких гостей. Слуги — те немногие, что не носили масок — приветственно улыбались им. На праздник в честь 796 годовщины основания города, который напомнил Кевину гротескную версию Хэллоуина, собрались делегации из всех посольств — китайцы, русские и некоторые другие прибыли, американцев и представителей еще десятка стран пока не было. Иноземцы тоже надели маски — только уже свои. Сейчас посла Австралии окружали силиконовые лица — от Кеннеди и Никсона, Трампа и Путина, до персонажей «Гарри Поттера». Сам он ограничился простой маской коалы. В углу Пурпурного зала собрался небольшой хор, певший «Разоблачение Утеро» — в честь события, после которого Браавос стал известен миру. Стены покрывали роскошные гобелены, также рассказывавшие историю города, начиная от бегства кораблей с рабами от их валирийских хозяев. Столы ломились от множества блюд, которых хватило бы на тысячу человек. А Кевин Радд узнавал многих известных людей их мира, также прибывших на это празднество. Вице-президент США Майк Пенс, присутствовавший и на коронации Станниса в Королевской Гавани. Двое российских министров. Несколько членов китайского Политбюро. Президент Франции и премьер-министр Японии. Какие-то известные блогеры и журналисты. Билл Гейтс со своей женой. Охранники с обеих сторон держались поодаль, но внимательно следили за своими подопечными. Были приветствия. Были тосты. Были подарки. Вскоре гости расселись за столы. Это был огромный шведский стол с рыбой, устрицами, моллюсками, лобстерами, кальмарами и еще кучей всякой морской живности, некоторых из которых он даже примерно не знал. Сегодня в этом зале не играла электронная музыка из иного мира — браавосийцы на один день решили забыть искусство пришельцев и наслаждались тем, что сотворили они сами. И все это транслировалось в прямом эфире. Певцы и музыканты сменяли друг друга, далеко не все гости понимали высокий валирийский, но все слушали, затаив дыхание — так прекрасны были голоса. Еще их на протяжении всего пира развлекали труппы акробатов и эквилибристов. Потом пара шутов, одетых в черного и красного дракона, сошлись в комической битве, которая закончилась «гибелью» обоих участников. Самым интересным стало выступление шестерых мастеров-пиромантов, которые создавали настоящих зверей из живого пламени, сражающихся между собой огненными клыками и зубами. Они вышли, когда уже подавали десерт, среди которого был и земной шоколад — но все про этот самый десерт тут же забыли. Радд просмотрел все их выступление, не отводя глаз и почти не моргая, а браавосийцы, несмотря на все вежливые расспросы гостей, не стали раскрывать секретов того, как огненные фокусники творили свои чудеса. И это стало еще одной загадкой. Что они сейчас наблюдали? Высочайшее мастерство — или настоящую магию? За полгода они так и не сумели ответить на вопрос, есть ли в ином мире паранормальные явления. «У нас свои секреты, а у них свои…» Около полуночи, когда Кевин вел беседу с послом Японии, к ним подошел племянник Морского владыки. Его лицо было закрыто маской, поразительно напоминающей маску Гая Фокса из «V — значит Вендетта», половина лица была белой, половина черной. Но не узнать этого человека, дородное тело которого обтягивала пурпурная тога, было невозможно. — Добрый вечер, магистр, — сказал Радд на высоком валирийском, который старательно изучал уже четвертый месяц. — И вам добрый вечер, посол, — ответил Джериллос Антарион на том же языке. — У вас хорошее произношение. Вы быстро учитесь. — У меня хорошие учителя. — Вам понравилась Алия? — магистр имел в виду пожилую женщину, которая пела со сцены почти полчаса. — Очень красиво, — ответил Радд. — Вам понравились пироманты? — Они изумительны. Это как настоящее колдовство… Магистр рассмеялся, а потом, приобняв Радда за плечо, повел его к выходу из зала. Обмениваясь дежурными любезностями, они шли мимо пирующих и гуляющих, пока не вышли на задний двор. И посол сразу понял, что это не просто так. Оказавшись во дворе, Джериллос посмотрел на звезды в прорехах между облаками. Помолчал немного, словно любуясь ими. — Я слышал, что дотракийцы идут на Пентос, — сказал он уже другим тоном. — Да, — кивнул Кевин. — Кхал Мото пересек Ройну у развалин Ни Сар. — Меньше чем через месяц он достигнет города, — Джериллос огляделся по сторонам, словно любуясь мебелью и фресками. — Но есть и другой кхаласар. — Да, мы знаем. Войско кхала Моро, — Кевин поймал себя на том, что время от времени переходит на английский, который здесь назывался «общим». — Он идет южнее, через Золотые поля, и отстает примерно на неделю или две. — Американцы и со мной делятся своими небесными картинами, — продолжал магистр. — Но у меня есть новости и для вас. Три Сестры снова вместе. Вот это для Радда и в самом деле было новостью. Он знал местную историю, читал он и о Триархии, которую также называли Тремя Сестрами. После гибели Валирии Волантис, величайший и древнейший из Вольных городов, провозгласил себя наследником их державы и попытался присоединить к себе все бывшие владения Фригольда. Волантийцы заняли Лис и Мир, попытались занять и Тирош, но потом остальные города-государства объединились в альянс, который отбросил завоевателей. А дальше Лис, Мир и Тирош ради собственной безопасности создали некое подобие конфедерации, просуществовавшее три десятка лет, а потом все-таки развалившееся. С тех пор три города постоянно враждовали, воевали и разоряли друг друга, борясь за влияние на полуострове, который каждый считал своим. Но Кольцо все изменило. А известие о том, что «летающие люди» не признают рабства и не желают иметь никаких отношений с работорговцами, зато охотно помогают их заклятым врагам в Браавосе и Пентосе, заставило их забыть о всех обидах и спорах. Но он не думал, что все зайдет настолько далеко… — До меня доходили слухи… — Это не слухи, — Джериллос понизил голос. — Высший совет снова собран. Тридцать три магистра, одиннадцать от каждого города. Они собрались в Сель Торосе менее луны назад… Город, который он назвал, располагался в устье реки Висен, на середине пути между Лисом и Апельсиновым берегом, которым владел Волантис. Радд ненадолго задумался. — Значит, они замышляют войну? — Это уже не замыслы. Мои источники сообщают, что война неизбежна, — Джериллос наклонился к нему поближе. — Самая главная проблема — это архонт Монтео Мэллорис. Именно Тирош всегда был самым агрессивным защитником работорговли. И сейчас они будут нашим главным врагом. Вместе с Лисом и Миром Триархия может собрать до ста тысяч солдат. Если к ним примкнет и Волантис — двести тысяч. С Норвосом и Квохором… будет триста. И орды дотракийцев. — А у Браавоса? — вырвалось у Кевина. — Тысяч пятьдесят… может быть, — пожал плечами Джериллос. — Смотря какие наемные отряды мы сможем привлечь. Пентос… у него наберется тысяч двадцать пять максимум. Даже если мы объединимся, их будет в пять раз больше. — Я понимаю ваше беспокойство… — Я рад, что вы понимаете. Нужно действовать. Нужно решать. Скоро они будут здесь, — магистр обвел широким жестом двор. — В одиночку мы их не удержим. Мы уже получили их послания. Они требуют вашего изгнания и искоренения всего, что вы сделали и дали нам. Всему этому придет конец. Если вы нам не поможете, у меня не останется иного выбора, кроме как согласиться. Кевин сразу обратил внимание на то, что Джериллос сказал «у меня». Он пока не стал Морским владыкой, но не сомневался в том, что станет. «И он, наверное, прав». — Мы ни при каких условиях не станем налаживать отношений с работорговцами, — заявил Радд. — И… от имени моего правительства я готов вас заверить, что мы окажем посильную помощь нашим союзникам, выступающим против этой практики. — Я рад это слышать, — Джериллос улыбнулся, но глаза его оставались холодными. — Но хотелось бы услышать еще и то, какую помощь вы считаете посильной? У вас есть армии. Есть машины для полетов. Они смогут нас защитить? И если вы не можете сражаться вместе с нами, готовы ли вы дать оружие нам? И если вы не готовы даже на это, поделитесь ли вы знаниями о том, как сделать это оружие самим? Радд ответил не сразу. — Это… требует времени… на принятие решения… — И времени мало, — сказал Джериллос. — Не месяцы, а дни. — Я понимаю… Я сегодня же передам это своему правительству. Джериллос тоже помолчал, словно собирался сказать что-то очень серьезное и не мог решиться. Но решился. — Посол… У вас найдется для нас атомная бомба? Радд чуть не поперхнулся, услышав такое. — Бомба? Вы серьез… Нет, у нас не… В смысле… У Австралии нет атомных бомб. Вообще нет. — Нет? Но почему? — не поверил Джериллос. — Это прекрасное и очень мощное оружие и вы знаете, как его делать… Почему же не делаете? — Бомбы есть у американцев. Они наши союзники и всегда готовы прийти к нам на помощь. Поэтому нам нет смысла делать их самим. — О, я понимаю, — многозначительно кивнул Джериллос. — Хорошо иметь сильного союзника, всегда готового помочь… — Атомная бомба… Боже мой… Простите, магистр, но делать американцам такие просьбы… Это бесполезно, — Радд попытался вернуть самообладание. — Мне кажется, вы все-таки недооцениваете мощь такого оружия. Оно слишком сильно даже для наших войн. Поэтому они применялись в нашем мире лишь однажды. Один такой заряд может оставить от города выжженную пустошь… — Драконы тоже оставляют. — Нет, вы не понимаете… Атомная бомба тысячекратно опаснее любых драконов, — покачал головой посол. — Мы поможем вам в войне, магистр, но атомное оружие… Нет. Ни в коем случае. Это слишком. В атомной войне не будет победителей. Особенно если это оружие начнет расползаться по миру… Даже в нашем оно есть лишь у нескольких стран, которые уравновешивают друг друга. И никто не согласится поделиться таким оружием. А если вы будете настаивать, вы только навредите себе. Вы уж извините, но это так… Джериллос подумал немного, потом медленно кивнул. — Хорошо, я вас понял. Но что насчет помощи? Я много говорил с американцами, они тоже говорят, что поддержат нас, но ничего конкретного не обещают. Чего от них можно ждать? Воинов? Оружия? Знаний? Они не говорят. Радд замялся на мгновение. — Они хотят, чтобы враг дал им повод. Первую кровь должна пролить та сторона, чтобы они чувствовали себя правыми, отвечая на чужой вероломный удар. — Я понял. Сколько крови нужно? Сколько людей должны истечь кровью, чтобы вы согласились поддержать нас? — Тут главное не сколько, а где, — ответил Радд. — Желательно, чтобы это произошло недалеко от Пентоса, чтобы аудитория все видела и поняла… Хотя необязательно прямо у стен города. Джериллос понимающе кивнул, потом снова о чем-то задумался. — Вы сомневаетесь, — констатировал он. — Но я, если вы не будете против, могу дать вам еще одну причину подружиться с Браавосом. Вот это уже было интересно. — Мне казалось, мы и так уже хорошие друзья, магистр. Однако я с интересом выслушаю ваше предложение… Джериллос обвел двор мимолетным, но при этом очень внимательным взглядом. Ближайшие уши находились футах в пятнадцати, никто их не подслушивал. — Я знаю, что вы задаетесь вопросами, на которые не можете найти ответов, несмотря на все свои знания. — О чем же? — спросил Радд. Он пока не понимал, к чему ведет разговор. — О Ренли Баратеоне. Радд сохранил нейтральное выражение лица. — Даже если это так… Чего вы можете рассказать о Ренли из того, что не знаем мы? — Вы догадываетесь, посол, — ответил Джериллос и Кевин понял, что его непринужденный тон тоже напускной — он делал вид, что ведет обычный светский разговор, хотя на самом деле готовился выдать нечто сенсационное. — Вам интересны обстоятельства его внезапной и загадочной смерти. — И что вы об этом знаете? — Мне почему-то кажется, что вы с нашей помощью сможете разобраться в природе его гибели… И ее виновнике, — магистр неопределенно развел руками. — Природе… и виновнике? — переспросил Радд. — Так в природе или виновнике? — Для начала — в природе, — ответил Антарион. — А размотав этот клубок, можно выйти и на виновника. Радд задумался. И тоже какое-то время смотрел на звезды, делая вид, что поддерживает разговор исключительно из вежливости. — Что ж, мне было бы интересно узнать вашу точку зрения. — Не сомневаюсь… — Джериллос позволил себе пустить в голос нотку легкого торжества. — В нашем мире много тайн, посол. Древних тайн, некоторых из которых успели коснуться и вы. Браавос существует давно. Конечно, есть города намного старше, но мы тоже многое успели повидать. И накопить некоторый опыт. Восемь веков назад лунные певицы из Джогос Нхая привели нас в эту гавань, где мы больше сотни лет скрывались от бывших хозяев, бороздивших небо на драконах. Многие предвидели и Рок, похоронивший драконьих владык… — А Кольцо? — с интересом спросил Радд. — Его появление кто-нибудь предвидел? — Насколько мне известно, нет, — пожал плечами Джериллос. — Некоторые вещи застают врасплох даже пророков… Но речь не об этом. Мы накопили немало знаний о вещах, не имеющих рационального объяснения. И если мы сможем доверять друг другу достаточно сильно… Мы сможем обмениваться знаниями. В обе стороны. — Мне кажется… Мое правительство будет счастливо это услышать, — не стал скрывать Радд. — Знания ценятся у нас больше всего. И мы готовы за них хорошо заплатить. — Это хорошо. Но сначала, как я сказал, нужно доверие, — в этот раз улыбка магистра казалась ему совершенно искренней. — Мы хотим увидеть, как вы поступите, когда эти вонючие табунщики дойдут до Пентоса и прольют кровь его жителей, которой вы так жаждете… С этими словами он поклонился и ушел обратно в пиршественный зал, чтобы еще с кем-нибудь о чем-нибудь договориться или поторговаться. А Кевин Радд остался стоять во дворе, обдумывая разговор. Он стоял, пока не услышал рев сирены в голове Титана, разнесшийся эхом во все стороны. Со стороны зала раздались овации — и гуляющие принялись срывать с себя маски и поднимать тосты за отцов-основателей, за Морского владыку, за великий город Браавос, за Кольцо-на-Закате и великих летающих людей, пришедших из него… Через минуту он услышал другой шум, более знакомый. И в небе стали распускаться огненные цветы. Браавосийцы выходили на воздух, любуясь взрывами праздничного салюта, не уступающего по красоте тому, что устраивался каждый Новый год над Харбор-Бридж в Сиднее. Первый на Планетосе фейерверк продолжался минут двадцать — и кто-то мог услышать в этих взрывах гром будущей войны, до которой оставались считанные недели. Но Кевин Радд не думал ни о празднике, ни о войне. Все его мысли занимала тень-убийца — и тайна, которую, наконец, появился шанс разгадать.