Песнь Короны и Вируса

18.08.299 г. от з.Э. Зеленая башня, самая высокая во всем Хайгардене, вопреки своему названию, была отделана тем же белым мрамором, что и весь остальной замок. Тонкая каменная игла с остроконечной крышей возвышалась примерно на двести футов над стенами замка, воздвигнутого на холме, который выбрал для своего дома еще сам Гарт Гарденер. Уиллас Тирелл, находясь на самом верху, в полной мере мог видеть всю нависающую над ними опасность. — Еще не поздно, — мейстер Ломис снял с головы наушники, оставив их болтаться на шее, и отвернулся от радиоприемника. Уиллас не отреагировал, он слышал эти слова уже, наверное, раз в десятый за эту неделю. Но когда мейстер робко добавил «Ваша милость», он все же ответил. — Я же говорил не называть меня так, — сын лорда Мейса на мгновение оторвал взгляд от медленно выстраивающихся армий. — Я не король. Я даже не лорд… Ломис в ответ слабо улыбнулся. Этот маленький, сгорбленный, щуплый и лысый человек, похожий в своем наряде на ощипанного цыпленка, постоянно шаркал рядом столько лет, сколько Уиллас себя помнил. Он приехал в Хайгарден из Цитадели, когда его отец был еще мальчиком, а на Железном Троне сидел последний из добрых королей дома Таргариенов. И он до сих пор находился здесь, сидя перед диковинным устройством летающих людей, из которого торчали нелепейшие конструкции из металлических трубок и игл. Их зачем-то нужно было высунуть в окно, чтобы они начали «слышать» шипящие и потрескивающие голоса людей с другого конца мира. «Это еще более странная вещь, чем стеклянные свечи с запертыми внутри молниями…» — подумал Уиллас. Хотя он не мог отрицать того, что с этой штукой ему было гораздо удобнее жить. — Простите, милорд, — ответил мейстер, — но вы обручены с наследной принцессой. А значит, рано или поздно сядете на Железный Трон. Пусть я и не доживу до этого… Он скрючился еще сильнее, хотя, казалось бы, куда уже… Уиллас снова отвернулся. Он ни разу не видел Ширен Баратеон живьем, но из того, что он слышал о ней, желание увидеться с этой девочкой у него не возникало. Выглянув наружу, наследник Хайгардена почувствовал, как Лютор впился когтями ему в плечо. Сокол был встревожен массой новых запахов. А Уиллас задумчиво почесал подбородок. — Она еще ребенок, — наконец, сказал он. — Дети быстро вырастают, — тут же ответил Ломис. — Разве вы не знали об этом? Уиллис не улыбнулся в ответ на его шутку. Мейстер еще немного послушал загадочный прибор, а потом, решив, что ничего интересного сегодня не будет, снял наушники, положил их на стол и пошаркал к ближайшему окну. За которым лениво тек Мандер, так же, как и во времена Зеленой Руки. Но это было единственным, что не вызывало у них тревоги. С западного берега поднимался дым — в той стороне разбили лагерь Ланнистеры, прямо среди разграбленных и сожженных ими деревень. А на юге такую же темную массу образовывало войско Хайтауэров. Напротив них выстроился огромный полумесяц рвов, палаток, знамен и других атрибутов армии лорда Тарли, готового принять бой. — Только не говорите, что вас беспокоит ее лицо, — произнес Ломис, глядя в окно. Уиллас снова не ответил. Он посмотрел вниз, на свою искалеченную ногу. Которой он не мог пользоваться даже в корсете, который сконструировал для него мейстер. Так и ходил с палкой. И теперь он полагал, что такую жену он и заслужил. «Правильно, пусть один калека женится на другой…» — Вы будете королем, — продолжал настаивать мейстер. — А королева… вам достаточно сделать ей наследников. А для ваших мужских желаний можете завести себе любовницу или двух. У Роберта, говорят, их было сотни… даже больше, чем у Эйгона Недостойного… Но в союзе с ней вы объедините расколотое королевство… Он указал на собирающиеся под их стенами армии. Уиллас только улыбнулся в ответ. — Я не думаю, что сейчас кто-нибудь способен объединить королевство, мейстер. — Еще не поздно, — повторил Ломис. — Летающие люди… — он посмотрел на небо, словно они могли услышать его и явиться на зов. — И король приказал… — Никто не будет сражаться за короля, бегущего с поля боя. Сколько мы еще должны спорить об этом? — Уиллас, окончательно потеряв терпение, перешел на крик. И тогда Ломис, наконец, замолчал. Уиллас тут же почувствовал раскаяние, но не такое сильное, чтобы начать извиняться. Мейстер слегка склонил голову — от «нормального» поклона он просто рухнул бы — и вернулся к столу с радиопередатчиком. Уиллас остался у окна, выходящего на юг. Внизу, на стенах, стояли защитники замка в зеленых и желтых одеждах, которых он разглядывал в старую подзорную трубу, взятую у того же мейстера. Смотрел — и ждал. Вчера вечером он попрощался со своим братом и лордом Тарли. И они ускакали, забрав с собой лучших рыцарей Простора. Перед отъездом Уиллас устроил им хороший ужин. Словно догадывался, что это их последняя совместная трапеза на ближайшее время. Или просто последняя. На публике командующие армией Простора держали марку и показывали полную уверенность в победе. Но Уиллас знал, что все их планы потерпели крах. Измена леди Окхарт застала всех врасплох. Лорд Тарли почти закончил сбор знаменосцев и уже готов был идти на юг, чтобы покончить с угрозой Хайтауэров — когда все вдруг узнали о том, что Цареубийца спокойно прошел мимо Старого Дуба и шествует прямиком на Хайгарден. И у них не осталось выбора, кроме как быстро возвращаться и укреплять берег реки, пока их не окружили. И их все равно окружили. «Мы в западне», — думал Уиллас. — «Как и боялся мой отец…» И ведь лорд Тарли понял это даже раньше, чем стало слишком поздно. Он еще тогда советовал отходить. До самого Сидрхолла. Или даже до Горького Моста. А Хайгарден… просто сдать на произвол судьбы. Он помнил, как на это возмутился Гарлан. «Мы не можем оставить Хайгарден без боя, милорд!» И его поддержали почти все рыцари Простора. И Тарли уступил. Теперь для защиты Хайгардена у него осталось две тысячи человек — не считая тех, кем командовал лорд Рендилл. Еще несколько тысяч продолжали патрулировать берег реки, охраняя все броды, все паромные переправы на дюжину лиг выше по течению. Здесь Мандер был довольно широк, местами до четверти мили в ширину. Они успели взять все, что могло плавать и что могло помочь Цареубийце переправиться — даже деревья на западном берегу вырубили и сожгли. Увы, не все. Прямо сейчас Ланнистеры сколачивали плоты из того, что уцелело. И Уилласу оставалось бессильно наблюдать в трубу мейстера, как эта кустарная армада с каждым днем все растет. Остальные собрались примерно в лиге к югу от замка, на позиции, которую было трудно обойти — в этом месте дорога Роз шла между крутых холмов, один фланг подпирал обрывистый берег, а другой упирался в густые заросли на многие мили вокруг. Они видели, как две армии сошлись около полудня. Время от времени, когда ветер дул в нужную сторону, они слышали звук трубы или барабана, но по большей части их взору открывался молчаливый танец с оружием. Здесь, на вершине Зеленой башни, они были совершенно одни, если не считать ветра. Но рано утром радио вдруг заговорило — и Уиллас сам услышал голос двоюродного деда Гормона, который теперь занимал пост великого мейстера. Потом он посмотрел на север и вскоре увидел в небе знакомое зелено-белое пятнышко. «Рыцарь Цветов». Самолет, лениво гудя, пролетел над их головами, двигаясь вдоль русла Мандера. Уиллас слышал радостные крики и овации снизу — защитники замка приветствовали воздушный корабль. «А на том берегу сейчас раздаются проклятия и молитвы Семерым об избавлении от напасти…» Даже Лютор начал ругаться на незваного гостя: расправил крылья как можно шире и грозно завизжал, задрав голову вверх. Ему никогда не нравилось делить небо с железными птицами чужаков. А Уиллас, успокаивающе поглаживая птицу, в сотый раз задумался о том, правильно ли они поступили, приняв таких союзников. «Может, Хайтауэры в чем-то правы? Может, мы и в самом деле отринули богов предков и стали вместо них поклоняться порождениям Неведомого?» Как и все предыдущие разы, он заставил себя выкинуть подобные мысли из головы. Самолет пролетел дальше, прямо над сражающимися армиями. Потом развернулся и направился обратно на север. И когда корабль снова превратился в маленькое пятнышко, Уиллас обратил внимание на то, что он зачем-то сделал еще один разворот над каким-то местом, чего раньше никогда не делал. Затем затрещала рация, мейстер Ломис тут же надел наушники… и стал меняться в лице. — Милорд, они говорят… Цареубийца переправляется через реку… в двух лигах к северу, — быстро произнес он. — Пошлите гонца, — скомандовал Уиллас. — Слушаюсь, милорд. Сын лорда Мейса прохромал к подзорной трубе и попытался увидеть сам переправу противника, но увы, между ними был резкий поворот реки, который все скрывал. Несмотря на то, что летающие люди снова ему помогли, он мысленно проклял их всех и их непонятные устройства. «Чего уж удивляться, что их боятся и ненавидят… Они чудовищно умны, ужасно сильны — и так же ужасно наивны», — думал он. А потом понял, что если все будет идти так же, как сейчас, к весне чужаки будут управлять в Семи Королевствах абсолютно всем. «И даже король будет всего лишь их слугой». Когда стражник убежал, Уиллас не стал уточнять, был ли выполнен его приказ. Через несколько минут он и сам понял, что да, когда увидел скачущего по дороге Роз гонца, направившегося на юг, к лорду Тарли. А он продолжил наблюдения. Время шло, «Рыцарь Цветов» пролетел над их головами еще дважды, а потом, когда солнце стало клониться к горизонту, улетел на свою стоянку. Несколько раз ему казалось, что он видит знамена со львами на восточном берегу, но каждый раз защитники быстро отбрасывали их обратно к плотам. Уже в сумерках к Речным воротам прискакал одинокий всадник, которому потребовалось немало времени на то, чтобы пробраться через лабиринт из терновника, а потом подняться на три сотни ступеней вверх — и все для того, чтобы передать Уилласу послание. Гонцу было лет десять на вид и он, вбежав в комнату, тяжело дыша, опустился перед ним на колено. — Ланнистеры… переправ… ляются… милорд… Но сир Тантон… говорит… они не… пройдут… сегодня. Уиллас одобрительно кивнул, надеясь, что так оно и будет. На южном направлении очередное противостояние подошло к концу и солдаты отступали в свои лагеря. Постепенно разгорались костры — вдоль берега они протянулись бисерной нитью, будто оберегавшей его от посягательств извне. Примерно через час прискакал еще один гонец. — Лорд Тарли велел передать, что войско держится стойко, милорд… Хайтауэры не пройдут. Уиллас поблагодарил и этого мальчишку и тоже отпустил его. Оба они смотрели на него с надеждой в глазах, но он знал, что она напрасна. Они не могли удерживать дорогу Роз и берег реки вечно. Однако на следующий день они их удержали. И на следующий после него день… Но на четвертый день случилось страшное. Уиллас видел, как сотни плотов пересекали реку в лиге к северу от замка. Теперь ему не нужен был «Рыцарь Цветов», чтобы увидеть это. И Уиллас смотрел, стараясь не показать стражникам, как ему не по себе. «Будущий король должен быть опорой для своих подданных…» Гонец добрался до них только после полудня. — М’лорд… — голос молодого парня дрожал то ли от долгого бега по лестнице, то ли от волнения. — Сир Тантон пал… Сотни львов идут по нашему берегу! Уиллас молча повернулся к мейстеру. — Еще не поздно, ваша милость, — в очередной раз повторил он. «Нет», — мрачно подумал Уиллас. — «Поздно…» Но ему было уже все равно. — Скачи к лорду Тарли и передай, чтобы отходил на север как можно скорее, — сказал он мальчишке-гонцу. — Иначе Цареубийца зайдет к нему с тыла. — Да, милорд, — тут же ответил он и убежал. «Ну вот и все». Исполнение своего приказа он увидел уже в вечерних сумерках. Отряды один за другим выходили из боя, строились в походные колонны зелено-желтого цвета и шли мимо Хайгардена по дороге Роз. Впереди двигался конный эскадрон и блестели в лучах закатного солнца их ярко начищенные копья, не испачканные кровью. Тарли специально держал их в резерве именно для возможного прорыва. Уиллас молча смотрел, как они идут мимо и как оставшиеся защитники машут им руками, то ли приветствуя, то ли не понимая, почему они уходят. Вместе с ними уходил и «Рыцарь Цветов», который еще раз сделал круг над замком и покачал крыльями, словно прощаясь. Их никто не преследовал и Уиллас, хоть и не был ветераном множества битв, знал, что большинство их прекращаются с закатом солнца и продолжаются на следующее утро. А еще он знал, что вместе с этими всадниками уходит и его единственный выживший брат — Гарлан точно выжил, в этом нельзя было сомневаться. В противном случае ему бы обязательно об этом сообщили. К рассвету его брат был уже далеко. А на тех местах, где еще вчера развевались знамена с розами и охотниками, яблоками и золотыми деревьями появились новые, совсем другие. Кабаны и петухи, деревья, охваченные огнем, и белые барсуки, высокие башни… И, конечно же, львы. Очень много львов. Они были окружены со всех сторон. *** Ланниспорт горел. Даже на самой высокой из башен Утеса Кастерли Тирион чувствовал запах дыма, словно он сидел прямо перед костром. Сегодня утром прямо у него на глазах рухнула Большая септа, где была коронована Мирцелла. Хорошо еще, что отец заблаговременно вывез оттуда статуи Семерых и другие ценности. Любой, у кого была такая возможность, давно сбежал оттуда, но он понимал, что несколько сотен тысяч простых горожан все еще оставались там, внизу, во власти солдат короля Станниса. Знамя с горящим сердцем и оленьей головой развевалось, кажется, везде — и над городскими стенами, и над уцелевшими постройками, и над раскинувшимися вокруг Утеса военными лагерями. «И пусть кто-нибудь скажет, что в этом нет какого-то символизма», — подумал Тирион. По крайней мере, их окружили не со всех сторон сразу. Если отвести взгляд от охваченного пламенем города на море, горящий олень сменялся кракеном на парусах множества кораблей. На прошлой неделе их число измерялось сотнями, сейчас осталось намного меньше — Грейджои продолжали охотиться за недобитками из Королевского флота где-то к северу от Щитовых островов. А Тирион не мог сдержать улыбки, представляя, как Станнис бессильно скрежещет зубами (он все равно постоянно так делал), глядя, как корабли островитян доставляют осажденным еду и другие припасы. Королевские мастера уже выставили полдюжины камнеметов, которые обстреливали нижние стены. Ничего, пусть покидают камешки в цельную скалу толщиной в сотни ярдов… «Не просто же так Утес Кастерли ни разу не сдался врагу за все время своего существования…» Даже регулярно пролетавшая над их головами «Ярость» не могла испортить его настроения. Все равно летающий корабль не мог им навредить — Тирион это точно знал. Как не могла какая-нибудь торговая каракка из Вольных городов. Летающие люди каким-то образом отбили свой корабль у Железнорожденных, но Станнис все равно не мог использовать его в качестве… как там они называли эту штуку? «Бомбардировщик», точно. Та адская машина, что почти разнесла Харренхолл. Он вспомнил, как Файфилд однажды сказал, что у летающих людей есть оружие, способное расколоть Утес, словно яичную скорлупу. И Тирион знал, что они этого не сделают. «Не сделаете ведь? Вы ведь еще не определились, как относиться к Станнису, не так ли? И предпочитаете, чтобы он нас взял сам, по-старинке, заморив голодом». Его взгляд снова остановился на кораблях Железнорожденных. «И это наш единственный шанс. Главное, выдержать. По крайней мере, пока не будет новостей из Хайгардена… И Джейме не двинется на Королевскую Гавань». — И что делать будем? — спросил у него Бронн таким тоном, словно интересовался, какая завтра будет погода. Равнодушие наемника усиливал нож, которым он лениво ковырялся в зубах. — Ждать, — ответил Тирион, пытаясь выглядеть спокойно. — Станнис привел сюда сорок тысяч человек. Он не может держать их в строю вечно. Особенно осенью. Дождемся холодов — и его войско начнет разбегаться по домам. А зима близко, как говорят северяне. — А если не разбегутся? — задумчиво спросил наемник. — Тогда мы им поможем, — зло усмехнулся Тирион. И, спрыгнув с уступа, поковылял к ближайшей расщелине, ведущей внутрь. — Идем, Бронн, у нас еще много работы. Они протиснулись сквозь череду узких проходов в скале — для Тириона, в отличие от его телохранителя, это было несложно — и пробрались обратно ко входу в замок. Теперь даже здесь стояла стража, несмотря на то, что до земли было около тысячи футов. Сейчас они распахнули перед Тирионом тяжелую дубовую дверь — и в нос ему тут же шибанул запах тысячи человеческих тел, запертых в каменном мешке. Никогда еще Утес Кастерли не принимал такого количества людей. Больше всего Тирион в этот момент жалел того бедолагу, который отвечал за замковую канализацию, которая никогда не рассчитывалась на подобные нагрузки… У них ушло полчаса на то, чтобы пробраться по забитым людьми коридорам к покоям мейстера Крейлена, где было собрано все нужное им оборудование. Эта комната была одной из самых холодных во всем замке — Тирион категорически запретил разводить здесь огонь. Двое помощников мейстера энергично перемалывали в ступках нужные ингредиенты, с одной стороны от них были собраны горы древесного угля, селитры и серы, а с другой выстраивались ряды банок, в которых хранился драгоценный порошок черного цвета, который они смешивали. Даже когда он дал мейстеру и его людям подробнейшие инструкции, у них ушло еще несколько недель на то, чтобы довести рецепт до ума. Позавчера у них, наконец, получилось. Той ночью они, как обычно, отнесли свежую партию в кузницу, к Клериону, где тот, высыпав порошок на каменную полку, как всегда, постучал по нему раскаленным концом длинной кочерги. До сих пор все изготовленные ими смеси давали в лучшем случае яркие вспышки и закопченные пятна на полке. Но теперь внезапный гром откинул испытателя назад, сбросил накопившуюся пыль со стропил и оглушил всех собравшихся. А Тирион, несмотря на все причиненные ему неудобства, возликовал. И кузнец тоже, хотя он чуть было не лишился нескольких пальцев, если бы не толстые перчатки и длинная кочерга в руках — Тирион лично настоял на том, чтобы испытывать все смеси только так. Когда к ним вернулся слух, сын лорда Тайвина приказал выковать как можно больше толстых железных цилиндров, закрытых с одного торца, таких длинных и толстых, чтобы в них мог протиснуться человек. «Если потребуется, пустите все доспехи в переплавку!» — добавил он. Клерион внимательно изучил чертеж такого цилиндра и принялся подгонять подмастерий, чтобы они поскорее приступали к работе. Но им по-прежнему нужны были компоненты, особенно сера. Остальные две составляющие части добыть было не так сложно. Даже несмотря на ограниченные запасы дров, угля было предостаточно. Немного сложнее было с селитрой — даже если им не хватило бы запасов, найденных в пещерах, Тирион вычитал в ином мире другие способы ее получения. Сейчас он и его люди тайком воровали содержимое ночных горшков по всему замку. Даже в конюшни наведывались. Собранные нечистоты сваливали в большие горшки с отверстиями в дне и самодельными фильтрами из плотно скрученной веревки. И если все сделать как надо, таким образом можно было получить чистую селитру. Тирион и сам охотно давал ценный ресурс на общее дело. И его отец наверняка тоже. «Может, Ланнистеры и не гадят золотом, как многие говорят… Зато любой наш подданный может испражниться такой магической штукой!» — подумав об этом, Тирион невольно задумался, как и при каких обстоятельствах летающие люди сами открыли это вещество. Сложнее всего было добывать серу. Несмотря на то, что под Утесом располагалось множество пещер, он никогда не извергал огонь, как многие другие горы. Тайвин переговорил с Железнорожденными и они уже доставили им две партии грузов из горячих источников в Холмах Пендрика через Бейнфорт. Это была самая сложная часть операции. Не будь у них союзников с кораблями, затея Тириона провалилась бы. «И упаси нас боги, если враг догадается, что мы готовим…» Оглядевшись вокруг, Тирион подумал, что все в целом идет как надо. А потом посмотрел на Бронна и понял, что наемник до сих пор не понимает, чему он так радуется. — Это вот этим вы собираетесь обратить Станниса в бегство? — он обвел рукой холодную сырую мастерскую. — Черной пудрой и горшками со свиным дерьмом? Тирион улыбнулся своей обычной улыбкой, после чего похлопал Бронна по руке — выше он все равно бы не дотянулся. — Да, мой верный друг, именно этим. Потом он сам взял в руки ступку с пестиком, чтобы сделать еще немного вклада в будущую победу.