Легенда о Персефоне

Гавриил восстанавливался — пусть медленно, но верно. Он не знал, сколько дней прошло с момента его пленения и сколько ещё ему предстоит провести здесь. Первое время он много спал — в Бездне это было для него единственным способом ускорить заживление и избавиться от мерзкого головокружения, заставлявшего чувствовать себя в разы беззащитнее. Иногда приходила Вельзевул и перевязывала ему раны, проверяя их состояние. Плечо заживало скверно, но больше не гноилось и не требовало экстренного вскрытия, и это радовало архангела. Как относилась к этому княгиня, было неясно — говорила она всегда коротко и отрывисто, словно всё ещё обижалась на его отказ от еды. А может, из-за переговоров с Небесами у неё прибавилось работы. С каждым приходом Вельзевул казалась ему всё более уставшей. Большую же часть времени Гавриил находился в комнате один, если не считать компании адской питомицы, которую Вельзевул звала Жужей, видимо, имитируя издаваемые мухой звуки. Поначалу одиночество не было архангелу в тягость, ведь в основном он просто спал. Но выздоровление принесло с собой скуку. Муха говорить не умела, только временами рассыпалась роем и частично куда-то улетала. Вельзевул проводила почти всё время за работой и не горела желанием с ним говорить. Да и сам Гавриил не знал, о чём можно говорить с демоном. Ругаться и выяснять, чья сторона сильнее, не имело смысла, всё будет решено в Последней битве. Вспоминать Небеса до раскола? Наверное, демоны жалеют о том, чего лишились. Но вряд ли кто-то из них станет откровенничать с врагом. А его здесь держат исключительно из практических соображений. О том, был бы сам Гавриил или кто-то из его собратьев так же милосерден по отношению к попавшему в плен демону, он не задумывался. Устав по десятому кругу гонять в голове мысли о демонах, Гавриил переключился на изучение своей тюрьмы. Заставленность этого помещения он отметил ещё в первый день пребывания в сознании, но осмотреть по-хорошему получилось только тогда, когда к нему вернулись силы. Каждый предмет мебели здесь можно было бы назвать произведением искусства. Тонкие узоры на сундуках, изящные ручки дверей, резные ножки столика и опоры балдахина, изысканные ткани обивок, мастерской работы гобелен с библейскими сценами адских мук, висевший над столиком и хорошо видный с кровати. У Вельзевул был поистине тонкий вкус. И при этом совершенно отвратительный, ведь все эти вещи совершенно не сочетались друг с другом, да ещё и втиснуты были в такое небольшое помещение, что стен практически не было видно. Свободны от мебели были лишь две двери в соседних стенах, обе почти примыкавшие к углу, и часть одной из стен, завешенная тёмно-зелёными бархатными портьерами. Та дверь, через которую приходила и уходила Вельзевул, ожидаемо оказалась закрыта. Вторая, как и предполагал Гавриил, вела в маленькую ванную комнату, с микробассейном на римский манер, который с трудом вместил бы его одного вместе с крыльями. Впрочем, тёмная грязная вода, потёкшая из бронзового крана, остудила его пыл, и мыться архангел пока передумал. За бархатными портьерами же пряталось окно — непривычно маленькое, в разы меньше, чем на Небесах, с узорным витражом в коричнево-красных тонах. И почему Вельзевул прятала его? Разглядеть пейзаж по ту сторону цветных стёкол было трудно, они искажали и формы, и цвет. Гавриил потянул на себя створку окна, распахнув его настежь, и в комнату тут же ворвался порыв жаркого воздуха, пахнущего серой и раскалённым песком. Муха, прежде мирно дремавшая в кресле и никак не реагировавшая на перемещения архангела, угрожающе загудела за его спиной, но Гавриил проигнорировал предупреждение на непонятном ему языке. Высунувшись в окно насколько позволяли не до конца зажившие крылья, он изучал неведомые ему прежде пейзажи Ада. После своего путешествия по длинным запутанным коридорам, которое он пусть и смутно, но помнил, Гавриил начал думать, что это и есть весь Ад. Теперь же перед ним раскинулось каменное ущелье, освещённое красным светом лавы, протекающей в трещинах глубоко внизу. Тёмный камень с красными бликами походил цветом на оконный витраж, но вот произведением искусства не казался. Скорее, действовал угнетающе. Тут и там на каменных склонах виднелись остовы деревьев с протянутыми вверх изогнутыми ветвями и тёмной редкой листвой. Одно из этих странных деревьев росло совсем близко к окну, и Гавриил смог разглядеть, что листья его похожи на резной камень, прозрачный и тёмный. Словно искусный камнерез создал их из раухтопаза и развесил на ветви, желая хоть немного оживить унылый пейзаж. Были ли эти деревья живыми или творениями чьих-то рук, архангел так и не смог понять, но осознал предельно ясно, что в этом месте ему всё чуждо. — Даже не думай з-збежать, Гавриил, — раздался за его спиной резкий и злой голос Вельзевул. — Ты не уз-зпеешь добраться до Врат, тебя схватят. И тогда ты пожалеешь, что не раз-звоплотился на З-земле. Очень многие только и ждут, когда можно будет добраться до тебя. — Ты тоже хотела бы пытать меня? — архангел повернулся и с изумлением увидел, как Вельзевул резко распахнула глаза, а после отвела взгляд. — Прикройз-зя! Тебе не говорили, что ходить в таком виде з-зреди ваших праведников считается грехом? — демонесса сдёрнула с кровати покрывало и кинула его в удивлённого Гавриила. — Я архангел, грех мне чужд. И почему я должен прятать своё тело здесь, где нет людей, тем более праведников? — А я не Аз-змодей, чтобы радоваться чужой голой заднице. Это ему плевать, кого трахать. Но могу поз-знакомить, хочешь? С точки зрения Гавриила, это была очень странная вспышка гнева. Но угроза демоном блуда заставила его покорно намотать покрывало на бёдра. Оно оказалось слишком плотным и длинным и так и норовило сползти вниз, поэтому приходилось придерживать рукой. В очередной раз Гавриил пожалел, что здесь его чудеса не работали. Но если бы это было не так, он давно бы уже вернулся на Небеса, а не пытался понять нелогичные вспышки гнева адской княгини. — Молодец, правильный выбор, архангел. — Вельзевул одобрительно кивнула на замотанное покрывало. — И поз-зтарайся больше не отвлекать меня от работы. Жужа следит за тобой, она мои глаза. Если попытаешься сбежать, она тебя сожрёт. Или церберы в коридорах. А потом то, что останется, отправится в пыточную камеру. Михаил, конечно, расстроится, но думаю, она меня поймёт. Так что безопаснее всего тебе оставаться здесь. Можешь читать, если тебе скучно. Вельзевул махнула рукой на два ряда подвешенных друг над другом полок, доверху забитых книгами, свитками и папирусами. Но Гавриила сейчас интересовало не это. — Михаил поверила вам? — спросил он с затаённой надеждой на скорое освобождение. — Я послала ей с письмом твой доспех. Оружие они нашли на Земле сами. И за новым телом ты не приходил, так что, конечно, она мне поверила. Но я никогда бы не подумала, что она станет так торговаться. А вот Гавриил вполне мог подумать. Да, Михаил не бросит брата на произвол судьбы. Но оставшись одна во главе Рая, она будет думать в первую очередь о всеобщем благе.